Текст книги "Помощь Ангелов и козни бесовские"

Отсрочки не дали

Был человек в этом мире весьма богатый, надменный и гордый, преданный пожеланиям своей плоти, корыстолюбивый и жадный к приобретению богатства. Но Господь определил положить конец таким порокам его и поразил телесной болезнью. Он приблизился к смерти и тут увидел черных и страшных духов, которые стояли перед ним и готовы были схватить душу его и отнести в адскую темницу. Богач затрепетал, побледнел, громко стал просить отсрочки и странным и смущенным голосом звал сына своего, который потом стал монахом: «Максим, беги, я тебе никогда не делал ничего худого, поддержи меня своей верой».

Встревоженный Максим тотчас прибежал. Собралось и все семейство с плачем и трепетом. Злых духов, от которых он так сильно страдал, домашние не могли видеть, но узнали о присутствии их из смущения больного, бледности и трепета. Как бы желая убежать от них, богач обращался на постели туда и сюда. Лежал на левом боку и не мог удалить их от взора. Поворачивался к стене, и там они были. Стесненный ими до чрезвычайности, он отчаялся уже в своем освобождении от них и стал громким голосом кричать: «Отсрочку хоть до утра! Хоть до утра!» Но во время самого этого крика душа была взята из тела. Из этого очевидно, что ему было такое видение не для него, а для нас, чтобы видение его принесло пользу нам, которым еще дана отсрочка.

Cвятитель Григорий Двоеслов («Собеседования»)

Наказание лицемера

Один монах пользовался большим почетом у других. По наружности он был доброго поведения и казался благоустроенным во всех своих действиях. Но на самом деле жил совсем не так, как казалось. Это показал конец его жизни. Перед братией он являлся постящимся, но имел обыкновение есть тайно. Братия вовсе не знали за ним такого порока.

При конце своей жизни он позвал к себе всех братий, живших в монастыре. Братия надеялись услышать что-нибудь великое и утешительное от такого, по их мнению, великого умирающего мужа. Но в смущении и трепете он должен был сознаться, какому врагу предан при смерти: «Когда вы думали, что я пощусь вместе с вами, я тайно ел, и вот теперь предан дракону для пожрания, который хвостом своим спутал мои колена и ноги, а голову свою всунул в мой рот и высасывает из меня душу».

С этими словами он умер. Дракон, которого он видел, не ждал, пока он освободится от него покаянием. Очевидно, он имел видение только для пользы слушателей. Он не избежал врага, которому так явно был предан.

Cвятитель Григорий Двоеслов «Собеседования»

Блаженны милостивые

Часто говаривал блаженный Пафнутий Боровский о милостыне, что она одна только может спасти нас. И рассказывал об одном человеке, который всю жизнь свою творил милостыню, а по смерти было о нем такое откровение: стоял он у реки огненной, через которую не мог перейти в места райские. И вот внезапно собралось множество нищих, и стали они ложиться перед ним, один возле другого, так что по ним, как бы по мосту, он перешел реку пламенную.

– Можно было бы ему, – говорил преподобный, по воле Божией быть перенесенным туда на руках ангельских, но Господь устроил для него сей чудный мост ради его нищелюбия.

Троицкий патерик

Прежде всего враг старается, дабы духовное чадо (послушник) потерял веру к отцам, тогда уже ему легко низложить такого.

Враг спасения не оставляет человека в покое до самого гроба.

Подвиги свои и дары Божии мы должны тщательно хранить от взоров людей, а иначе враг похитит, а наиболее всего, как геенского огня, должно опасаться той мысли, что мы проводим богоугодную жизнь.

Старец Арсений Афонский

Если станешь отрицать бытие злых духов, это неизбежно приведет к отрицанию тайны грехопадения, а, следовательно, и тайны искупления… Ни один догмат не отрицается с такой настойчивостью, как догмат о злых духах… Для христианина всего важнее, что мысль о влиянии злых духов на человека подтверждали Иисус Христос и святые Его апостолы.

Когда бесы вопияли из одержимых ими, называя Спасителя Сыном Божиим, Господь повелел им замолчать, ибо не благоволил, чтобы Истина проповедовалась нечистыми устами.

Святитель Игнатий Брянчанинов

Кто же думает, что он зрячий и видит духовно, что он может идти самостоятельно, без духовного руководителя, тот самый слепой из слепых, тот в обольщении, т. е. в прелести.

Милостыня за усопших

Когда составлялось общежительное братство, то к одному игумену пришел родной его брат. Приняв чин Ангельский, он провел, однако же, жизнь свою в крайнем небрежении и, не исправленный ни советами, ни слезами своего брата, умер.

Сердобольный и попечительный старец не переставал молиться об умершем, прося Бога открыть ему его участь. Однажды, молясь, он увидал душу брата своего в руках бесовских. В ту же пору послал он некоторых из братий тщательно осмотреть келью умершего. Посланные нашли золото и дорогие вещи, которые тотчас же приказал старец отнести в ближайший город и раздать бедным и нищим.

Сделав это, он опять стал на молитву и увидел судилище Божие и Ангелов света, спорящих с бесами за душу брата. Бесы вопияли: «Ты праведен, так суди же. Душа наша, ибо она творила дела наши». Ангелы говорили, что она избавлена милостыней, розданной за нее. Бесы противились и восклицали: «Не сей ли старец творил милостыню?» Но подвижник отвечал: «Да, я сотворил милостыню, но не за себя, а за сию душу». Бесы исчезли, и душа была освобождена от них.

Пролог

Избрание пути

Одна девица, преуспевшая в страхе Божием, так рассказывала о том, что привело ее к монашескому жительству:

– Мои родители скончались, когда я была еще ребенком. Отец мой был скромный и тихого нрава, но слабого и болезненного телосложения. Он жил, настолько погруженный в заботу о своем спасении, что его редко кто видел из жителей нашего селения. Только иногда он чувствовал себя получше и мог приносить в дом плоды трудов своих. Большую же часть времени мой отец проводил в посте и молитве. Молчаливость его была такова, что не знавшие могли счесть его немым.

Напротив того, мать моя вела жизнь рассеянную в высшей степени и настолько развратную, что подобной ей женщины не было во всей нашей стране. Она была столь болтлива, что, казалось, все существо ее составлял один язык. Беспрестанно она затевала ссоры со всеми, проводила время в пьянстве с самыми невоздержанными мужчинами. Она расточила все принадлежавшее нашему дому весьма значительное имущество, потому что ей передал отец распоряжение им. Мать моя столько злоупотребляла телом своим, оскверняя его нечистотами, что немногие из этого селения могли избежать блудного совокупления с ней. При этом она никогда ничем не болела, но со дня рождения и до старости пользовалась совершенным здоровьем.

Так текла жизнь родителей моих. Вскоре отец мой, истомленный продолжительной болезнью, скончался. Едва он умер, тучи заволокли небо, пошел дождь, засверкала молния, загремел гром, и в течение трех дней и трех ночей непрерывно продолжался ливень. По причине такой непогоды замедлилось его погребение на три дня, так что жители села покачивали головой и, удивляясь, говорили: «Видно, этот человек настолько был неприятен Богу, что даже земля не принимает его для погребения». Но чтобы тело его не предалось разрушению в самом доме, и потому не сделалось невозможным пребывание в нем, похоронили его кое-как, несмотря на то, что непогода и дождь не переставали.

Мать моя, получив большую свободу по смерти отца, с большим исступлением предалась злоупотреблению телом и, сделав дом наш домом разврата, проводила жизнь в величайшей роскоши и в увеселениях. Когда же настала и ее смерть, то она сподобилась великолепного погребения. Самый воздух, казалось, принял участие в проводах тела ее, столь прекрасной была погода.

После кончины матери я осталась в отроческих летах, и уже телесные вожделения начали действовать во мне. Однажды вечером я начала размышлять, чью жизнь избрать мне в подражание. Отца ли, который жил скромно, тихо и воздержанно, но во всю жизнь свою не видел ничего доброго для себя, всю ее провел в болезни и печали; когда же скончался, то земля даже не принимала тела его? «Если б такое жительство, – думала я, – благоприятно было Богу, то по какой причине отец мой, избравший это жительство, подвергся стольким бедствиям? Лучше жить, как жила мать, – сказало мне помышление мое, – предаться вожделению, роскоши, плотскому сладострастию. Ведь мать моя не упустила никакого скверного дела!

Она провела всю жизнь свою в пьянстве, пользуясь здоровьем и счастьем».

Итак, мне следует жить, как жила мать! Лучше верить собственным глазам и тому, что очевидно, лучше наслаждаться всем, нежели верить невидимому и отказываться от всего. Когда я, окаянная, согласилась в душе моей избрать жизнь, подобную жизни матери моей, настала ночь, и я уснула. Во сне предстал мне некто высокий ростом, взором страшный. Грозно взглянув на меня, гневно и строго спросил он у меня: «Исповедуй мне помышление сердца твоего». Я, испугавшись его, не смела и взглянуть на него. Еще более громким голосом повторил он приказание, чтоб я исповедала, какое жительство мне понравилось. Растерявшись от страха и забыв все помышления мои, я сказала, что не имела никаких помышлений. Но он напомнил мне все, о чем я размышляла в тайне души моей.

Обличенная, я обратилась к просьбам, умоляя его даровать мне прощение, и объяснила причину этих размышлений. Он сказал мне: «Пойдем, и ты увидишь обоих, и отца и мать твоих, – потом избери жизнь по желанию твоему». С этими словами он схватил меня за руку и повлек за собой.

Привел он меня на большое поле, красоты неизреченной, со многими садами и разнообразными плодовыми деревьями. Ввел меня в эти сады. Там встретил меня отец, обнял, поцеловал, назвал своей дочерью. Я заключила его в объятия свои и просила, чтобы мне остаться с ним. Он отвечал: «Ныне это невозможно; но если последуешь стопам моим, то придешь сюда по прошествии непродолжительного времени». Когда я опять начала просить о том, чтоб остаться, показывавший мне видение снова схватил меня за руку, повлек за собой и сказал: «Пойдем, я покажу тебе и мать твою, как горит она в огне, чтобы знать тебе, по жизни которого из родителей твоих направить тебе жизнь твою».

Поставив меня в дому мрачном и темном, где живет скрежет зубов и горе, он показал мне печь, горящую огнем и кипящую смолой. Какие-то страшилища стояли у устья этой печи. Я взглянула во внутренность печи и увидела в ней мать мою. Она была по шею в огне, скрежетала зубами, горела огнем. Тяжкий смрад разливался вокруг от червя неусыпающего.

Увидев меня и назвав дочерью, она воскликнула с рыданием: «Увы мне, дочь моя! Страдания эти – последствия собственных дел моих. Воздержание и все добродетели казались мне достойными посмеяния. Я думала, что жизнь моя в сладострастии и разврате никогда не кончится. Пьянство и объядение я не признавала грехами. И вот я наследовала геенну, подверглась этим казням за краткое наслаждение грехами на земле. За ничтожное веселье расплачиваюсь страшными муками. Вот какую получаю награду за презрение Бога! Объяли меня всевозможные бесконечные бедствия. Ныне время помощи! Ныне вспомни, что ты вскормлена грудью моей! Ныне воздай мне, если ты получила от меня когда-либо что-либо! Умилосердись надо мной! Жжет меня этот огонь, но не сжигает. Умилосердись надо мной! Меня снедает отчаяние в этих муках. Умилосердись надо мной, дочь моя, подай мне руку твою и выведи меня из этого места».

Когда я отказывалась это сделать, боясь тех страшных стражей, которые тут стояли, – она снова начинала вопить со слезами: «Дочь моя! Помоги мне! Не презри плача твоей родной матери! Вспомни болезни мои в день рождения твоего! Не презри меня! Погибаю во огне геенском».

Ее вопль извлек у меня слезы: я также начала стенать, испускать вопли и рыдания. Эти вопли и рыдания разбудили моих домашних. Они зажгли огонь и стали спрашивать меня о причине столь громкого стенания. Я поведала им видение мое. Тогда я избрала путь жизни отца моего, будучи удостоверена, по милосердию Божию, какие муки уготованы для произволяющих проводить порочную жизнь.

Отечник

«Есть жизнь светлая, есть и муки вечные»

В конце прошлого века в Сергиевом Посаде проживали два друга, Николай Иванович Шабунин, заведовавший Лаврской аптекой, и некто Сергей Сергеевич Бочкин. Шабунин по летам своим был старше Бочкина, и иногда позволял себе допускать вольности в вопросах веры, а Сергей Сергеевич в религиозных убеждениях своих был строго православен. Иногда разговоры их касались темы вечных мучений. При этом всякий раз Николай Иванович, как и многие, говорил, что вечных мучений не будет.

– Не может быть, – говорил он, – чтобы Бог осудил Свое создание на вечное мучение.

А Бочкин, на основании слов Господа в Святом Евангелии «идут сии в муку вечную», утверждал истину о существовании вечной муки. Шабунин обычно упорствовал, и спор друзей кончался тем, что они оставляли этот вопрос до смерти того или другого из них. Кто первый умрет, условились они, тот должен, если на то будет воля Божия, обязательно явиться из загробной жизни оставшемуся в живых и сказать, есть ли вечное мучение.

Шабунин говорил шутя:

– Ну, Сережа, придется мне являться к тебе из загробного мира с ответом о вечных муках, потому что я старше тебя на двадцать лет. Несомненно, я умру прежде тебя.

Бочкин отвечал:

– Бог знает, кто из нас умрет вперед, может случиться, что хоть я и молодой, а умереть могу прежде тебя.

Так и случилось. Прошел год после их разговора. Бочкин заболел воспалением слепой кишки. Ему сделали операцию, которая оказалась неудачной, и он умер.

После его смерти прошло сорок дней. Накануне сорокового дня Н.И. Шабунин, ложась спать, читал книгу профессора Голубинского «О премудрости и благости Божией в судьбах мира и жизни человека». Почувствовав усталость, он положил книгу под подушку и уснул. Только что он задремал, как ясно увидел перед собой Сергея Сергеевича Бочкина. Лицо его было молодое, необычайно красивое и исполненное радости. Одежда на нем была изящная, что особенно привлекло внимание Николая Ивановича, а в его галстуке крупная брошь так и переливалась всеми цветами радуги.

Бочкин, подойдя к Шабунину, сказал: «Есть жизнь светлая, вечная, есть и муки вечные, уготованные собственным произволением грешников». Бочкин еще сказал другу несколько слов и, заканчивая свою речь, добавил: «Всего сказанного мной ты не упомнишь, но у тебя сейчас лежит под подушкой книга. Прочитай в ней с особенным вниманием главы шестую и седьмую, и твой ум просветится благодатной истиной о жизни вечной. В ней существует и неизреченное райское блаженство, и мука вечная».

Когда Шабунин пробудился от сна, то немедленно зажег огонь и с великой радостью прочитал в книге Голубинского указанные места. От прочитанного его ум как бы просветился, а сердце наполнилось радостью и успокоением. Он искренно благодарил Бога за Его великую милость к нему, а Сергея Сергеевича за дружескую любовь, которая вечна и не умирает.

Троицкие листки из Луга духовного

«Ты избежал нас, Макарий!»

Когда скончался преподобный Макарий Великий, демоны выстроились рядами на своих мытарствах, чтобы созерцать шествие духоносной души. Она начала возноситься.

Темные духи, далеко стоя от нее, кричали из мытарств своих:

– О, Макарий! Какой славы ты сподобился!

Смиренномудрый муж отвечал им:

– Нет! Еще боюсь, потому что не знаю, сделал ли я что доброе!

С других высших мытарств опять кричали воздушные власти:

– Точно, ты избежал нас, Макарий!

– Нет, – отвечал он, – я еще нуждаюсь в бегстве.

Когда же он вступил в небесные врата, они, рыдая от злобы и зависти, кричали: —Точно, избежал ты нас, Макарий!

Он отвечал им:

– Ограждаемый силой моего Христа, я избежал ваших козней.

Скитский патерик

Святые отцы говорят, что враг человеческий особенно ненавидит милосердие.

Будем всегда заниматься делами духовными и особенно молитвою, дабы всегда, как только приступит, как только покусится подойти к нам враг, находил он наше сердце и затворенным для него, и вооруженным.

Когда горшок снизу подогревается огнем, то ни муха, ни иное что пресмыкающееся не может прикоснуться к нему; когда же остывает, тогда они садятся на него. То же бывает и с человеком: доколе он пребывает в духовном делании, враг не может поразить его.

Авва Пимен

Молитва верующих есть величайшее мучение и ужас для злых духов.

Преподобный Нил Синайский

Как никто не смеет приблизиться к тому, кто беседует с царем земным, и пресечь беседу, которую он ведет, так и демоны не дерзают приблизиться к тому, кто с Богом беседует.

Преподобный Симеон Новый Богослов

Относительно злых духов известно, что и сих отверженцев Господь готов был бы принять, но они сами того не желают в ожесточении своей гордыни.

Архиепископ Вологодский Никон

Демон не может причинить нам зла, если из души изгнано уныние.

Святитель Иоанн Златоуст

Только на земле возможно покаяние

Был в городе Карфагене некоторый муж именем Таксиот, проводивший греховную жизнь. Однажды Карфаген постигла заразная болезнь, от которой умирало много людей. Таксиот обратился к Богу и покаялся в своих грехах. Оставив город, он с женой удалился в одно селение, где и пребывал, проводя время в богомыслии. Спустя некоторое время, он впал в грех с женой земледельца. По прошествии нескольких дней после сего Таксиот был ужален змеей и умер.

Неподалеку от того места стоял монастырь. Жена Таксиота отправилась в этот монастырь и упросила монахов прийти, взять тело умершего и похоронить в церкви. И похоронили его в третьем часу дня. Когда же наступил девятый час, из могилы послышался громкий крик: «Помилуйте, помилуйте меня!» Услышав крик погребенного, монахи тотчас разрыли могилу и нашли Таксиота живым. В ужасе они удивлялись и спрашивали его, что с ним случилось? Но Таксиот от сильного плача ничего не мог рассказать им и только просил отвести его к епископу Тарасию. И он был отведен к нему. Епископ три дня упрашивал его рассказать ему, что он видел там, но только на четвертый день Таксиот стал разговаривать и рассказал следующее:

– Когда я умирал, то увидел неких эфиопов, стоящих передо мной. Вид их был страшен, и душа моя смутилась. Потом увидел я двух юношей, очень красивых. Душа моя устремилась к ним. И тотчас, как бы возлетая от земли, мы стали подниматься к небу, встречая на пути мытарства, удерживавшие душу всякого человека. На каждом из них вопрошали об особом грехе. На одном о лжи, на другом о зависти, на третьем о гордости. Так каждый грех в воздухе имеет своих испытателей.

И вот увидел я в ковчеге, который держали Ангелы, все мои добрые дела, которые Ангелы сравнивали с моими злыми делами. Так мы миновали эти мытарства. Когда же, приближаясь к вратам небесным, пришли на мытарство блуда, стражи задержали меня там и начали показывать все мои блудные плотские дела, совершенные мной с детства моего до смерти. Но Ангелы, ведущие меня, сказали мне: «Все телесные грехи, которые содеял ты, находясь в городе, простил тебе Бог, так как ты покаялся в них». А противные духи сказали: «Но когда ты ушел из города, ты на поле совершил грех с женой земледельца твоего».

Услышав это, Ангелы не нашли доброго дела, которое можно было бы противопоставить греху тому, и, оставив меня, ушли. Тогда злые духи, взяв меня, начали бить и свели меня затем вниз… И я, будучи веден узкими входами через темные и смрадные скважины, сошел до самой глубины темниц адовых, где во тьме вечной заключены души грешников, где нет жизни людям, и одна вечная мука, неутешный плач и несказанный скрежет зубов. Там всегда раздается отчаянный крик: «Горе нам, увы, увы!» И невозможно передать всех тамошних страданий, нельзя пересказать всех мук и болезней, которые я там видел. Стонут из глубины души, и никто о них не милосердствует. Плачут, и нет утешающего. Молят, и нет внимающего им и избавляющего их.

И я был заключен в тех мрачных, полных ужасной скорби местах, и плакал я горько и рыдал от третьего часа до девятого. Потом увидел я малый свет и пришедших туда двух Ангелов. Я прилежно стал умолять их о том, чтобы они извели меня из того бедственного места, чтобы я мог раскаяться пред Богом.

Ангелы сказали мне: «Напрасно ты молишься, никто не исходит отсюда, пока не настанет время всеобщего воскресения». Но так как я продолжал усиленно просить и умолять их и обещал раскаяться в грехах, то один Ангел сказал другому: «Поручаешься ли за него в том, что он покается от всего сердца, как обещается?» Другой сказал: «Поручаюсь!» Потом он подал ему руку.

Тогда они вывели меня оттуда на землю и привели ко гробу, где лежало тело мое, и сказали мне: «Войди в то, с чем ты разлучился». И вот я увидел, что душа моя светится как бисер, а мертвое тело, как грязь, черно и издает зловоние, и потому я не хотел войти в него.

Ангелы сказали мне: «Невозможно тебе покаяться без тела, которым совершал грехи». Но я умолял их о том, чтобы мне не входить в тело. «Войди, – сказали Ангелы, – иначе мы отведем тебя опять туда, откуда взяли». Тогда я вошел в тело и начал кричать: «Помилуйте меня!»

Святитель Тарасий сказал ему тогда: «Вкуси пищи». Он же не хотел вкушать, но, ходя от церкви к церкви, падал ниц и со слезами и глубоким воздыханием исповедовал грехи свои и говорил всем: «Горе грешникам. Их ожидает вечная мука. Горе не приносящим покаяния, пока имеют время. Горе осквернителям тела своего!» По воскрешении своем Таксиот прожил сорок дней и очистил себя покаянием, за три дня он провидел свою кончину и отошел к Милостивому и Человеколюбивому Богу, всем спасение подающему, Которому слава вовеки.

Пролог