Текст книги "Кавалеры ордена «Победа»"

Не лучше обстояло дело с оперативным планированием в войсках Западного особого военного округа. Так, начальник штаба 10-й армии генерал П.И Ляпин пишет: «План обороны госграницы 1941 года мы делали и переделывали с января до самого начала войны, да так и не закончили. Изменения в первой директиве по составлению плана за это время поступали три раза, и все три раза план приходилось переделывать заново. Последнее изменение оперативной директивы лично мной было получено в Минске 14 мая, в которой было приказано к 20 мая закончить разработку плана и представить на утверждение командующему округом. 18 мая в Минск заместителем начальника оперативного отдела штаба армии майором Сидоренко было доставлено решение командарма на карте, которое должен был утвердить командующий войсками округа. Майор Сидоренко вернулся вечером 19 мая и доложил, что генерал-майор Семенов – начальник оперативного отдела штаба округа – передал: «В основном утверждено, продолжайте разработку». Никакого письменного документа об утверждении плана майор Сидоренко не привез (ЦАМО, ф. 15, оп. 977441, д. 2, л. 190–191).

Таким образом, Генеральным штабом РККА в первой половине 1941 года проводилась большая работа по укреплению Красной Армии, инженерному оборудованию театра военных действий, разведке вероятного противника и планированию операций в случае начала войны. В то же время эта работа в основном велась на уровне Генерального штаба, штабов военных округов и штабов армий прикрытия государственной границы. До уровня корпусов, дивизий и полков эта работа в полном объеме не опускалась. Поэтому вполне уместно говорить о том, что Великая Отечественная война на тактическом уровне началась внезапно, и непосредственные исполнители (армейские корпуса, дивизии, полки) точно своих задач не знали. Это была исключительно вина Генерального штаба, а значит, и его начальника Г.К. Жукова.

Позже, в своих мемуарах, Г.К. Жуков, стремясь снизить степень своей ответственности за катастрофу начального периода войны, писал: «Каждый военачальник, допустивший неправильные действия, не имеет морального права уходить от ответственности и ссылаться на вышестоящих. Войска и их командиры в любой обстановке в соответствии с уставом должны всегда быть готовыми выполнить боевую задачу. Однако накануне войны, даже в ночь на 22 июня, в некоторых случаях командиры соединений и объединений, входивших в эшелон прикрытия границы, до самого последнего момента ждали указаний свыше и не держали части в надлежащей боевой готовности, хотя по ту сторону границы уже был слышен шум моторов и лязг гусениц». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 262).

22 июня началась Великая Отечественная война. Противнику удалось достичь не только тактической, но и оперативной внезапности. В результате этого его авиация, нанеся значительное поражение авиации западных военных округов, захватила господство в воздухе. Подавляющее большинство частей и соединений армий прикрытия государственной границы не успели занять назначенные им оборонительные полосы, а пулеметные батальоны – специально построенные для них укрепленные районы.

Произошло нарушение управления войсками западных военных округов на оперативном и тактическом уровнях. В результате этого некоторые командующие армиями, многие командиры корпусов, более половины командиров дивизий и около 80 процентов командиров стрелковых полков, не зная общей обстановки и не получая никаких указаний от вышестоящих штабов, были предоставлены сами себе и действовали на свой страх и риск.

22 июня Г.К. Жуков был направлен в штаб Юго-Западного фронта для того, чтобы оказать помощь его командующему М.П. Кирпоносу в организации оборонительной операции. В своих мемуарах позже об этом он писал следующим образом: «К исходу 22 июня, несмотря на предпринятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного фронта понесла очень большие потери. Генштаб и нарком не могут связаться с командующими фронтами генерал-полковником Ф.И. Кузнецовым и генералом армии Д.Г. Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент находятся их командующие» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 251).

23 июня 1941 года Г.К. Жуков прибыл на командный пункт Юго-Западного фронта, который в то время находился в Тернополе, и оставался там до 26 июня. К тому времени в войска уже поступила директива № 3 за его подписью, которая предусматривала переход советских войск в контрнаступление с задачей разгрома противника на главных направлениях и переноса военных действий на его территорию.

Приказ о проведении фронтового контрудара вызвал резкие возражения начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева. Он пытался доказать, что нельзя наносить контрудар в условиях неясной обстановки, когда противник не остановлен обороной, а у войск фронта на данном направлении недостаточно сил и средств. Но командующий фронтом М.П. Кирпонос в присутствии начальника Генерального штаба предпочитал помалкивать, а сам Г.К. Жуков не терпел никаких возражений.

Контрудар (26–29 июня) в районе Дубно силами четырех механизированных корпусов (более 3 тысяч танков против 1 тысячи танков противника) не достиг поставленной цели. Он был организован поспешно, отсутствовало единое руководство участвовавшими в нем соединениями и надежная противовоздушная оборона. Механизированные корпуса вступали в сражение после изнурительных 200—400-километровых маршей, в ходе которых они несли значительные потери от ударов вражеской авиации и вследствие технических поломок материальной части.

Позже советские историки, оправдывая Г.К. Жукова, писали, что в результате этого контрудара противнику были нанесены чувствительные потери и было выиграно драгоценное время для усиления обороны советских войск на киевском направлении. Но как это понять, если уже 10 июля «понесшие существенные потери» танковые дивизии 1-й танковой группы Клейста вышли на подступы к Киеву?

Сам Георгий Константинович уклончиво пишет: «Наша историческая литература как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся группировке врага и организацию самого контрудара» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 259).

Сталин вскоре понял свою ошибку с отправкой начальника Генерального штаба на передовую. 26 июня он позвонил на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь и вызвал Жукова в Москву. В тот же день Георгий Константинович был в столице. Он вместе с наркомом Тимошенко и своим заместителем генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным проанализировал обстановку, которую доложили Сталину.

Узнав о потере Минска, Иосиф Виссарионович был сильно рассержен. На помощь наркому пришел Жуков, который попросил у Сталина разрешения продолжить работу.

– Может, мы вам мешаем? – иронично спросил присутствовавший при докладе Берия.

– Обстановка на фронтах критическая. От нас ждут указаний, – сказал Георгий Константинович, стараясь сохранить спокойствие. Но затем, взглянув в глаза Берии, с некоторым вызовом спросил:

– Может быть, вы сумеете дать эти указания?

– Если партия поручит, дадим, – отрезал Берия.

– Это если поручит! – твердо парировал Жуков. – А пока дело поручено нам.

Сталин был вынужден уважить просьбу начальника Генерального штаба.

Но глава государства далеко не всегда прислушивался к советам начальника Генерального штаба. Так, в частности, он напрочь проигнорировал рекомендации Жукова о необходимости отвода войск Юго-Западного фронта от Киева. Как и предупреждал Жуков, Киев пал, но вместе с ним были окружены и фактически уничтожены войска Юго-Западного фронта. Но тогда, во время разговора со Сталиным о судьбе Киева, Жуков не стерпел оскорблений в свой адрес и сказал:

– Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, то мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт, там я, видимо, принесу больше пользы Родине…

Через час Георгий Константинович был назначен командующим Резервным фронтом, перед которым стояла ответственная задача ликвидировать ельнинский выступ противника. Одновременно с образованием 8 августа Ставки Верховного Главнокомандования он стал ее членом.

Задача, поставленная перед Жуковым, была очень сложной. Еще 10 и 11 июля войска Гудериана форсировали Днепр и устремились к Смоленску. Оборона советских войск была сломлена. На первом этапе Смоленского сражения подвижные войска противника прорвались в глубину и окружили наши войска в районе Могилева, захватили Оршу, Ельню и Кричев. Танковая группа Гота овладела Витебском. Три советские армии оказались в окружении. Ельнинский выступ, захваченный фашистами, был очень выгодным плацдармом для удара по Москве.

Жуков выехал из Москвы в штаб Резервного фронта. В течение недели он произвел перегруппировку своих войск, а 30 августа 1941 года повел их в наступление, стремясь окружить выдвинувшиеся вперед части противника. Под этой угрозой фашисты начали быстрый отход из района Ельни, и 5 сентября советские соединения вошли в этот город. Затем, преследуя противника, они продвинулись на запад еще на 25 километров. Задача была выполнена. В боях под Ельней был развеян миф о непобедимости немецкой армии, на волне этой первой победы Красной Армии родилась ее гвардия.

После завершения Ельнинской операции, 9 сентября, Сталин вновь вызвал Жукова в Москву. «Очень тяжелое положение сложилось сейчас под Ленинградом, я бы даже сказал, положение катастрофическое», – сообщил Верховный Георгию Константиновичу, сразу же стала понятна причина его вызова. 10 сентября Жуков вылетел самолетом в блокированный врагом Ленинград. В короткие сроки энергичными мерами ему удалось стабилизировать положение на Ленинградском фронте. Позже, оценивая деятельность Георгия Константиновича в этот период, главный маршал авиации А.А. Новиков вспоминал: «И ничего, казалось бы, при Жукове не случилось, просто изменился характер нашей обороны – она стала более активной. Возможно, то же самое сделали бы и без него. Обстановка все равно заставила бы. Но если бы произошло это позже, менее твердо и централизованно, без такой, как у Жукова, жесткости и смелости, должный результат сказался бы не так быстро, как тогда требовалось. Контрудары наших войск все время держали гитлеровское командование в напряжении…»

Достойно оценивал действия русского командующего в этот период и противник. В дневнике генерала Гальдера имеется такая запись: «День 24.9 был для ОКВ в высшей степени критическим днем. Тому причиной неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьезное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый участок на восточном берегу Невы».

Таким образом, за короткий срок Г.К. Жуков, который объединил всех своей могучей волей, воодушевил своей решимостью, имевшимися силами и средствами достиг коренных перемен на Ленинградском фронте, показав свое высокое мастерство не только в наступлении, но и в обороне.

Затем была Москва. Сам Жуков считал сражение за Москву труднейшим и в то же время наиболее успешным в своей полководческой деятельности.

Отозвав Жукова в октябре 1941 года из Ленинграда и посылая его на Западный фронт, Сталин сказал ему, что не может выяснить, что происходит на линии фронта – кто остался в окружении, кто оказывает сопротивление. Штабы фронтов не знали обстановки и положения частей. Вот в такие трудные минуты как раз и совершают свои большие дела безымянные герои, которые чаще всего остаются нам неизвестны. Там, на передовой и в окружении, из последних сил выбивались роты и батальоны, остатки полков и дивизий, прилагая все силы для того, чтобы сдержать наступление врага. Когда 10 октября Жуков вступил в командование фронтом, газета «Фелькишер Беобахтер» имела на своих полосах такие заголовки: «Великий час пробил: исход восточной кампании решен», «Военный конец большевизма…», «Последние боеспособные советские дивизии принесены в жертву». Гитлер, выступая в Спортпаласе на торжестве по случаю одержанной победы, произнес: «Я говорю об этом только сегодня, потому что сегодня могу совершенно справедливо заявить: противник разгромлен и больше никогда не поднимется!»

14 октября 1941 года штаб группы армий «Центр» издал приказ на продолжение операций на московском направлении. Согласно этому приказу, 2-я танковая армия должна была охватить Москву с юго-востока, а 4-я армия (совместно с 4-й танковой группой) окружить столицу с юга, запада и севера и в дальнейшем, при возможности, наступать на Ярославль и Рыбинск. Другие оперативные объединения должны были наступать по расходящимся направлениям: 2-я армия – на Елец и Богородицк; 9-я и 3-я танковые группы – на Торжок и Вышний Волочек, не допуская «отвод живой силы противника стоящей перед северным флангом 9-й армии и южным флангом 16-й армии». 9-я армия и правый фланг 3-й танковой группы должны были также уничтожить советские части в районе Ржева, Зубцова, Старицы.

Решение штаба группы армий «Центр» окружить Москву в результате огромных «клещей» выглядело вполне логичным. Оно напоминало решения, успешно реализованные командованием вермахта до того под Минском, под Смоленском, под Уманью, под Киевом, под Брянском и под Вязьмой. Теперь же германские ударные клинья после уничтожения сил Красной Армии под Вязьмой собирались создать очередной «котел» для советских войск, непосредственно прикрывавших Москву. Оперативные расчеты также опирались на то, что стратегическая инициатива находилась в руках немецкого командования и что обстановка в районе Москвы для советских войск складывалась крайне неблагоприятно.

В то время немецким генералам казалось, что дальнейшее наступление на Москву пойдет как по маслу. Они были убеждены, что основные силы Красной Армии на западе столицы уже разбиты. Следовательно, оставалось только продвигаться вперед и добивать разрозненные советские части. Проблема с флангами могла быть решена по ходу дела. Но фашистские стратеги не учли многих факторов, главным из которых было возросшее сопротивление войск Красной Армии, ввод в сражение свежих резервов и экстренные меры советского руководства по мобилизации всех ресурсов на защиту Москвы. Также не учли они и железной воли Г.К. Жукова.

В один из таких напряженных дней Сталин позвонил Жукову и спросил: «Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас об этом с болью в душе. Говорите честно».

Георгий Константинович понимал, какую ответственность берет на себя своим ответом. И он решился оборонить Москву.

Гитлеровский фельдмаршал фон Бок рвался к Москве, сосредоточив на этом направлении огромные силы.

Командующий Западным фронтом Жуков тоже не терял времени. Он правильно понял возможности и способ действий противника: немцы не могут наступать по всей ширине фронта, а только вдоль дорог и на отдельных направлениях. Все, что можно было найти из частей, не попавших в окружение, а также несколько дивизий народного ополчения, сформированных в Москве, учебные заведения, специальные части – все он сосредоточивал и ставил на тех направлениях, где ожидал нанесения ударов противника.

Случаются в жизни полководца неприятности, которые приносят ему не противник, а свой, более высокий по рангу начальник. Георгий Константинович пережил не одну такую неприятность, вплоть до снятия с должности начальника Генерального штаба. Не раз неприятную ситуацию пришлось пережить ему и в битве за Москву.

Когда Жуков с таким трудом, почти из ничего слепил оборону на главных направлениях, ему однажды позвонил Сталин.

– Как ведет себя противник? – спросил он.

– Заканчивает сосредоточение своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление.

– Где вы ожидаете главный удар?

– Из района Волоколамска. Танковая группа Гудериана, видимо, ударит в обход Тулы на Каширу.

– Мы с Шапошниковым считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой – из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву.

– Какими же силами, товарищ Верховный Главнокомандующий, мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.

– В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии.

– Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками, – возражал Георгий Константинович.

– Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, – недовольно отрезал Сталин.

Жуков был мастер по контрударам, он это показал особенно ярко в обороне Ленинграда. Может быть, помня об этих успешных действиях, Сталин и Шапошников решили под Москвой применять такую же тактику. Но давно известно: любые тактические приемы должны применяться и приносят успех только в соответствующих условиях обстановки. При наличии малых сил и полном отсутствии резервов, как то было в те дни под Москвой, решиться на контрудары было не только неправильно, но и очень рискованно. Но генерал Жуков не мог не выполнить приказ Верховного Главнокомандующего.

И 16 ноября войска Западного фронта, выполняя приказ Сталина, нанесли контрудары. Выбиваясь из последних сил, вступили они в схватку с противником. И в это же утро противник перешел в наступление!

Началась отчаянная и полная героизма оборона советских войск. Именно в этот день и ночь совершили свой подвиг 28 панфиловцев, отражая удар противника. А через два дня здесь же, на этом направлении, 18 ноября погиб и сам генерал Панфилов.

Можно понять Жукова – имея ограниченное количество войск и организовав оборону лишь на отдельных направлениях, он понимал: если противник разгадает его замысел, то может в любой момент отказаться от наступления на этих удобных танкодоступных направлениях и пойти правее и левее – там, где, по сути дела, войск у Жукова нет. И тогда Москва была бы обречена, и тогда он, Жуков, не выполнил бы и приказ, да и свое заветное желание отстоять Москву. Этим объясняется его нервозность и его нетерпимость к каким бы то ни было отклонениям от его решения. А решение это звучало коротко: стоять насмерть на занимаемых позициях! Резервов нет, никаких других возможностей удерживать занимаемые позиции нет, осталось только одно – держаться до последнего там, где подготовлена оборона.

Кульминацией битвы за Москву стали контрудары, на которые решился Жуков, не имея на то необходимых сил. Гений поступает порой вопреки установившимся законам и правилам. Он находит новые, неведомые до этого пути решения проблемы. Это и осуществил Жуков. По теории для наступления необходимо тройное (ну пусть даже минимальное!) превосходство над противником, а Жуков переходит к активным действиям с меньшими, чем у врага, силами! Жуков сам говорит о том, что в этот момент плана контрнаступления, такого, какой обычно разрабатывается для проведения операции, по сути дела, не было.

Стратегическая наступательная операция немецких войск на Москву, которая продолжалась 67 суток, с 30 сентября по 5 декабря 1941 года, завершилось неудачно. После срыва попытки с ходу овладеть Ленинградом, это была крупнейшая стратегическая неудача вермахта в кампании 1941 года, которая имела не только военное, но и большое политическое, экономическое, идеологическое и морально-психологическое значение. Настроенная исключительно на победы, безукоризненно работавшая более трех лет и достигшая невиданных доселе результатов, немецкая военная машина впервые дала сбой, который увидел весь мир, каждый гражданин и солдат Третьего рейха. Это была публичная крупная оплеуха болезненно мнительному А. Гитлеру, высокомерным немецким военачальникам, всей фашистской идеологии, которая претендовала на мировое господство. Непобедимый до того времени вермахт застрял в сопротивляющихся массах советских войск, забуксовал в русской грязи и окоченел в снегах Подмосковья. Удар стальных танковых кулаков не достиг поставленных целей, а изнеможденная боями пехота оказалась неспособной прокладывать путь боевым машинам. Наступательная операция, спланированная в соответствии с лучшими достижениями военной мысли и успешно начатая войсками группы армий «Центр», несмотря на все старания и жертвы, не была доведена до конца.

Правда, цена этой победы была большая. Точной цифры потерь фашистских войск под Москвой германское командование не дает. Но, опираясь на военный дневник Ф. Гальдера, мы видим, что общие потери сухопутных войск вермахта с 30 сентября по 12 декабря 1941 года немногим превысили 200 тысяч человек. Если даже предположить, что самые активные бои в это время проходили на Московском направлении, а на других – частные, то потери немцев в период оборонительной операции под Москвой можно оценить примерно в 150 тысяч человек (Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 2. С. 14, 120).

В советское время писать о потерях советских войск во время ведения ими оборонительных операций на московском направлении было не принято. Позже начали появляться некоторые отрывочные данные. И только сравнительно недавно, после выхода в свет статистического исследования «Россия и СССР в войнах XX века», стало известно, что в ходе Московской стратегической оборонительной операции советские войска безвозвратно потеряли (убитыми, пропавшими без вести и пленными) 514, 3 тысячи человек, ранеными и обмороженными – 144 тысячи человек, а всего – 658,3 тысячи человек, то есть в четыре раза больше, чем противник.

Немецкое войсковое командование хорошо понимало, что долго продержаться в таком положении у Москвы их войска не смогут. Нужно было отходить, но в ставке Гитлера не допускали этого. Так, генерал Г. Гудериан в своей книге «Воспоминания солдата» писал: «Наступление на Москву провалилось… Главное командование сухопутных войск, находясь в далекой от фронта Восточной Пруссии, не имело никакого представления о действительном положении своих войск… Своевременный отвод войск и занятие обороны на выгодном и заранее подготовленном рубеже явились бы наилучшим и наиболее действенным средством для того, чтобы восстановить положение и закрепиться до наступления весны… Однако именно с этим Гитлер не соглашался» (Гудериан Г. Воспоминания солдата. С. 351–352).

К концу ноября 1941 года советскому командованию удалось собрать на московском направлении значительные силы своих войск, которые были распределены по трем фронтам: Калининскому, Западному и Юго-Западному. Планировалось одновременными мощными ударами войск Западного, левого крыла Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов разгромить ударные группировки немецких войск, действующие севернее и южнее Москвы, а затем стремительным наступлением на запад завершить окружение и разгром основных сил группы армий «Центр». При этом нужно отметить, что главные силы резервов достались Западному фронту. К началу наступления он превосходил противника по личному составу примерно в 1,5 раза, по орудиям и минометам – в 1,3 раза, по танкам – в 1,5 раза.

Сразу же нужно сказать о том, что подготовки и планирования этой операции в классическом варианте не было. Разумеется, сама идея, что контрнаступление когда-то должно состояться и для этого надо готовить и готовились стратегические резервы, эта идея в Ставке Верховного Главнокомандования существовала, и о ней говорит в своих воспоминаниях Василевский. Но все же плана операции, как это принято считать в военной науке и теории, на это контрнаступление не было. Вот как Жуков в своих воспоминаниях излагает последовательность событий:

«29 ноября я позвонил Верховному Главнокомандующему и, доложив обстановку, просил его дать приказ о начале контрнаступления. И.В. Сталин слушал внимательно, затем спросил:

– А вы уверены, что противник подошел к кризисному состоянию и не имеет возможности ввести в дело какую-нибудь новую крупную группировку?

– Противник истощен. Но если мы сейчас не ликвидируем опасные вражеские вклинения, немцы могут подкрепить свои войска в районе Москвы крупными резервами за счет северной и южной группировок своих войск, и тогда положение может серьезно осложниться.

И.В. Сталин сказал, что он посоветуется с Генштабом.

Поздно вечером 29 ноября нам сообщили, что Ставка приняла решение о начале контрнаступления и предлагает представить наш план контрнаступательной операции. Утром 30 ноября мы представили Ставке соображения Военного совета фронта по плану контрнаступления, исполненному графически на карте с самыми необходимыми пояснениями».

К графическому плану была приложена объяснительная записка, как Жуков представлял себе проведение этих контрударов. На этом графическом плане Жукова Сталин написал: «Согласен» и поставил подпись.

М.В. Василевский, который в то время в связи с болезнью Б.М. Шапошникова временно исполнял обязанности начальника Генерального штаба РККА, позже писал: «Начало контрнаступления Ставка определила 5–6 декабря. Фактически же события развивались так. После ударов авиации и артиллерийской подготовки выполнение плана контрнаступления началось войсками Калининского фронта 5 декабря, а войсками ударных группировок Западного и Юго-Западного фронтов – 6 декабря. Развернулось грандиозное сражение. Успех нарастал с каждым днем. Инициатива бесспорно переходила к нам. Неожиданный удар советских войск произвел ошеломляющее впечатление на противника. 8 декабря Гитлер подписал так называемую директиву № 39, предусматривавшую общий переход немецких войск под Москвой к обороне» (Василевский А.М. Дело всей жизни. С. 166).

Г.К. Жуков также по этому поводу написал следующее: «Вот наступило 6 декабря 1941 года. Войска Западного фронта севернее и южнее столицы начали контрнаступление… В ходе десятидневных боев войска левого крыла Западного фронта нанесли серьезное поражение 2-й танковой армии Гудериана и продвинулись вперед на 130 километров» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 366–367).

Следует помнить, что под Москвой только зарождался опыт ведения наступательных операций объединениями Красной Армии. Поэтому недостатков и просчетов было очень много.

Об этом можно прочитать, например, в учебном пособии, разработанном на кафедре истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе «Подготовка и ведение наступления с выдвижением из глубины соединениями 10-й армии в контрнаступлении под Москвой». Из него мы узнаем, что командующий Западным фронтом Г.К. Жуков приказал 10-й армии 6 декабря перейти в наступление на Михайлов на фронте шириной в 115 километров после совершения марша на расстояние от 50 до 70 километров от переднего края противника. Безусловно, в таких условиях у командующего армией никакой возможности для разведки противника, подготовки рубежей выдвижения и развертывания войск и, наконец, самого рубежа атаки не было. К тому же армия имела очень мало артиллерии и практически не имела танков (всего 12 машин). Несмотря на это, Г.К. Жуков приказал войскам 10-й армии наступать одновременно на трех направлениях, которые были значительно удалены друг от друга.

В результате наступление 10-й армии, которое продолжалось восемь суток (6—13 декабря) и достигло глубины в 60 километров, практически закончилось вытеснением противника из занимаемого им района. Средний темп наступления армии был 7,5 километра в сутки, то есть практически в два раза меньший, чем предусматривалось планом операции. Немецкое командование смогло, ведя арьергардные бои, вывести свои войска с угрожаемого района и избежать окружения (Алексеев П.Д. Подготовка и ведение наступления с выдвижением из глубины соединениями 10-й армии в контрнаступлении под Москвой. М.: Военная академия им. М.В. Фрунзе, 1997).

В целом же контрнаступление советских войск под Москвой в декабре 1941 года достигло своей цели. Отбросив ударную группировку противника на запад и нанеся ей серьезные потери, Красная Армия ликвидировала опасность, нависшую над Москвой.

Военный гений Жукова в битве под Москвой проявился в том, что при недостатке сил и средств он добился перелома в сражении; его искусство, несомненно, сыграло не только важную, но и, без преувеличения, решающую роль. Победу одержали бойцы и командиры, самоотверженно отстаивая столицу. Но умело направлял их усилия, вдохновлял и объединял своей железной волей Георгий Константинович Жуков.

Победа под Москвой была исторической, потому что здесь впервые после всех своих многочисленных победных походов гитлеровцы потерпели поражение. На поле битвы под Москвой было положено начало коренному повороту в Отечественной войне.

После Московской битвы последовали другие стратегические операции, где не раз проявлялся военный талант полководца. В их числе Сталинградская битва – величайшее сражение всех времен.

Официально Г.К. Жуков в этом сражении не участвовал. Но в тяжелый период сражения, 27 августа 1942 года, Сталин вызвал Жукова в Москву и объявил о назначении его заместителем Верховного Главнокомандующего. Уже на следующий день Георгий Константинович был на Волге, где встретился с А.М. Василевским. Затем совместно с командующим Сталинградским фронтом они начали подготовку контрудара силами 1-й гвардейской армии генерала К.С. Москаленко. Правда, этот контрудар, проведенный 6 сентября без должной подготовки в условиях превосходства противника в силах, успеха не имел.

В этом случае заслугой Жукова было то, что он смог убедить Сталина не расходовать сохранившиеся войска на бесполезные активные действия, а перейти к обороне. «Перебрав все возможные варианты, – пишет сам Георгий Константинович, – мы решили предложить И.В. Сталину следующий план действий: первое – активной обороной продолжать изматывать противника; второе – приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу». Затем Жуков вместе с Василевским приступили к разработке плана контрнаступательной операции, того плана, который был осуществлен в ноябре и привел к разгрому фашистских войск на Волге. В архиве Генерального штаба до сих пор хранится большая карта с замыслом этой операции, утвержденным И.В. Сталиным, на которой стоят подписи Г.К. Жукова, А.М. Василевского.