Текст книги "Операции на окружение. Уроки и выводы"

Окружение войск Западного фронта в июне 1920 года

Революция и последовавшая за ней Гражданская война надолго отвлекли отечественных военных ученых, которых к тому же было крайне мало, от исследовательской работы, а командующих, командиров и штабы от углубленного изучения военного искусства. Результатом этого стало окружение войск Западного фронта (командующий М. Н. Тухачевский) в период советско-польской войны 1920 года.

К середине мая 1920 года в связи с боевыми потерями численность польских войск снизилась на Юго-Западном фронте до 40 тысяч штыков и 6 тысяч сабель при 3305 орудиях и 1100 пулеметах. Мобилизационные возможности Польши были практически исчерпаны.

В конце мая 1920 года в Реввоенсовете республики остро стоял вопрос о стратегическом плане действий против польских войск. Было решено нанести удар по противнику силами Западного фронта (М. Н. Тухачевский), а вспомогательный – силами Юго-Западного фронта (А. И. Егоров). На усиление этих фронтов были направлены войска с различных районов страны, в том числе и дивизии 1-й конной армии С. М. Буденного. Соотношение сил, а главное – слепая вера в мировую революцию и в то, что польский пролетариат не будет воевать со своим российским революционным братом, создали в Реввоенсовете Республики неверное представление о сложности предстоящей операции. Л. Д. Троцкий и его сторонники представляли ее очередным витком развития российской революции на Запад. Лев Давидович уже ясно видел красные знамена, развевающиеся над Варшавой. Взятием Варшавы бредил и его любимец командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский.

И. В. Сталин делал Ставку на Юго-Западный фронт, где находились его испытанные соратники. Кроме командующего фронтом А. И. Егорова там находились командующий 1-й конной С. М. Буденный, член Реввоенсовета этой армии К. Е. Ворошилов, начальник штаба фронта Н. Н. Петин, начальник оперативного отдела Полевого штаба Б. М. Шапошников. Сам И. В. Сталин прибыл в штаб Юго-Западного фронта (Харьков) 28 мая 1920 года.

Наступление Западного фронта началось 14 мая и вначале развивалось успешно. За первые пять суток войска 15-й армии (командующий А. И. Корк) вклинились в оборону противника на глубину от 50 до 80 километров.

Хуже обстояло дело в соседней 16-й армии (командующий Н. В. Соллогуб), которая перешла в наступление только 19 мая, да и то частью сил. Главный удар наносился почему-то 40 километрами южнее указанного армии направления, что значительно отдаляло его от направления главного удара 15-й армии. Особого развития он не получил, и войска вскоре затоптались на месте.

23 мая противник, перегруппировав войска, нанес мощные фланговые контрудары. Для их парирования 11 июня 1920 года Реввоенсовет Западного фронта принял решение о формировании новой 4-й армии (командующий Е. Н. Сергеев). Но она не смогла повлиять на положение, и часть войск этой армии, отрезанные противником, отошли на территорию Восточной Пруссии, были интернированы германскими властями. Остальные с боями отошли на территорию Белоруссии. Еще одна часть войск ушла на территорию Литвы и была разоружена.

Таким образом, советские войска Западного фронта фактически были разгромлены. Их точные потери до сих пор неизвестны. Но даже по самым заниженным оценкам, в ходе Варшавского сражения погибли 25 тысяч красноармейцев и несколько тысяч пропало без вести, 60 тысяч попали в польский плен и 45 тысяч были интернированы немцами. Помимо людей фронт потерял 231 орудие, 1023 пулемета, несколько тысяч лошадей, 10 тысяч подвод с амуницией, 200 полевых кухонь и огромное количество автомобилей (включая и бронемашины). Правда, польские потери были тоже весьма ощутимы – 4,5 тысячи убитых, 22 тысячи раненых и 10 тысяч пропавших без вести.

Сегодня существует ряд мнений о причинах неудачного наступления против Польши летом 1920 года. Многие из них теоретически обоснованы и доказаны. Но эти неудачи, кроме чисто военного, имели и большое политическое значение. Молодой российской революции была нанесена хлесткая пощечина на виду у всего цивилизованного мира. Пощечину также получили наркомвоенмор Л. Д. Троцкий и будущий Маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский. Победителями выглядели А. И. Егоров, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов и, конечно же, И. В. Сталин.

Но также известно, что И. В. Сталин, получивший задачу обеспечить усиление фронтов, действующих против Польши за счет переброски войск с Кавказа, желая навредить Л. Д. Троцкому и его ставленнику М. Н. Тухачевскому, направил 1-ю конную армию вместо Западного фронта на Юго-Западный фронт. Эта армия частично выполнила свою миссию, но большая победа была окончательно потеряна.

Однажды мне в руки попал труд польского генерала Луциана Желиговского (на правах рукописи) «Война 1920 года. Воспоминания и размышления», вышедший в свет в Варшаве в 1930 году. Этот генерал командовал дивизией и оперативной группой, находившейся на направлении главного удара войск Западного фронта М. Н. Тухачевского. Говоря о неудачах начального периода кампании, он задает вопрос: «На чем мы могли строить надежду на победу? Начиная от озер Мешушоль до Двины, на пространстве около 100 километров, имели мы 6 разбросанных пехотных дивизий и бригаду конницы, а против них было сосредоточено 30 пехотных дивизий и конный корпус (красных). Командование армией было настроено пессимистически. Когда командующий армией приехал в Шарковщизну и мы обсуждали с ним обстановку, я высказал мнение, что нужно будет оборонять район Вильно. Командующий армией в знак безнадежности махнул на это рукой и сказал «Хоть бы Варшаву».

Несколько ниже, рассуждая о причинах неудач советских войск, автор пишет: «Из работ русского штаба теперь знаем, что операция Советов должна была начаться отрезанием нашей северной группы. Этот план был несомненно рационален и при таком значительно превосходстве сил – выполним. Против 10-й и 8-й дивизий и групп генералов Енджиевского и Жоидковского мы имели на фронте 3-й армии 4-ю, 15-ю и 3-ю в составе 13 пехотных дивизий и корпуса кавалерии.

…Маршал Пилсудский в своем труде «1920 год» называет группировку русских подготовкой (операции) «Седан». Действительно, эта операция должна была произойти, однако, до нее не дошло, что является непонятным не только для меня, но и для российского командования, которое сегодня неохотно об этом говорит».

Ясно одно – командующий Западным фронтом упустил реальную возможность рассечь оборону противника и изолировать северную группу польских войск, и они получили возможность планомерно отступать на запад. Правда, поляки не смогли организовать оборону Гродно, что, по мнению автора, «указывало на недостаток заинтересованности со стороны командующего армией в судьбе этого города». Поэтому и этот город был оставлен поляками без должного сопротивления, а их армия отошла на левый берег Немана и покатилась дальше к Варшаве.

Под Варшавой поляки заняли оборону с опорой на сооружения, которые строили немцы в период Первой мировой войны. Красные не атаковали, но 13 июля она перешли в наступление, начались упорные бои, которые, как известно, для красных закончились неудачей.

Достаточно интересными кажутся рассуждения польского генерала по некоторым вопросам военного искусства, в частности, искусства применения крупных формирований конницы. В частности, он пишет: «… корпус Гая мог нам в 1920 году причинить значительно больше хлопот и трудностей, чем он в действительности сделал… Тухачевский жалеет, что не мог нигде догнать наши войска, чтобы нанести им поражение. Почему же тогда не использовал конницу для того, чтобы она прошла по тылам 1-й и даже 4-й польских армий? … Что касается нас, то со дня боев под Шарковщизной, когда конный корпус (красных) осторожно обошел нашу группу и вместо устройства ей «Седана» пошел искать счастья где-нибудь в глубоких тылах, мы утратили к этой коннице всякое уважение… Были то кровожадные части, которые иметь успехи, искали безоружных людей…»

Сам генерал Л. Желиговский победу польских войск под Варшавой считал чудом, основанном на ошибках советского командования. Правда, советское командование к этой войне относилось совсем по-другому. Тем не менее война Советской России с молодым Польским государством была проиграна первой.

Теперь посмотрим на то, какой опыт извлекло командование РККА из неудач Польской кампании 1920 года?

Известно, что в 20-е годы и до 1937 года М. Н. Тухачевский занимал очень высокие посты в Красной армии и, пользуясь свои служебным положением, делал все возможное для того, чтобы позор окружения войск Западного фронта в 1920 году вспоминали как можно реже. Но с этим были согласны далеко не все. В 20-е годы в РККА состояло на службе еще достаточно много офицеров и генералов бывшей императорской армии, которые хорошо помнили окружения периода Первой мировой войны и неудачного похода Красной армии на Варшаву в 1920 году и пытались сделать соответствующие выводы.

Одним из таких непримиримых был А. А. Свечин. Он считал, что Варшавская операция заранее была обречена на неудачу и в связи с ошибкой стратегического характера – принятием главкомом решения о наступлении по расходящимся направлениям. При этом Свечин не отрицал, что предложенный Тухачевским маневр по глубокому охвату Варшавы с северо-запада мог бы привести к разгрому противника. Но он обвинил Михаила Николаевича в том что тот, принимал рискованные решения, не имея достаточной информации о противнике, наличии у него резервов. Также А. А. Свечин указал Тухачевскому на плохую организацию им взаимодействия между армиями Западного фронта. Это стало главной причиной несогласованных действий армий Западного фронта, что позволило противнику завершить перегруппировку своих сил и нанести фланговый удар.

М. Н. Тухачевский поначалу вроде бы доброжелательно воспринял критику в свой адрес, но в 1931 году А. А. Свечин был арестован по делу «Весна» вместе со многими другими бывшими военачальниками императорской армии. Намного позже, уже в нынешнее время, были обнаружены доносы М. Н. Тухачевского на этого военачальника и крупного военного ученого.

В 20-е годы профессиональная подготовка высшего начальствующего состава РККА была организована вначале на Высших академических курсах, а с 1925 года – на Курсах усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС), которые функционировали при Военной академии РККА (с 1926 года – имени М. В. Фрунзе). Основная задача этих курсов состояла в том, чтобы из бывших нижних чинов и младших офицеров императорской армии, сделавших стремительную карьеру в годы Гражданской войны, подготовить грамотных военачальников. Но для этого нередко начинать приходилось с простой арифметики и с самых азов военного дела. Вполне понятно, что времени на изучение искусства окружения в оперативном и стратегическом масштабе уже не хватало.

С 1932 года при этой же Военной академии имени М. В. Фрунзе был создан оперативный факультет с двухлетним сроком обучения. На учебу туда принимали уже только командиров, ранее окончивших Военную академию и КУВНАС и получивших опыт командования крупными тактическими формированиями и работы в оперативных штабах. На занятиях оперативного факультета изучались вопросы подготовки и ведения боевых действий армейским корпусом и общевойсковой армией как в обороне, так и в наступлении. Но при этом в центре внимания был прорыв вражеской обороны и фронтальное развитие успеха в глубину. Такие действия, как глубокий фланговый охват, окружение и последующее уничтожение крупной группировки противника, не рассматривались.

За время своего существования оперативный факультет сделал пять выпусков. Среди его выпускников были такие в последующем видные советские военачальники, как Маршалы Советского Союза М. В. Захаров и Ф. И. Толбухин, генералы армии А. И. Антонов и М. А. Пуркаев, командармы периода Великой Отечественной войны Ф. А. Ершаков, В. Я. Качалов и И. Т. Шлемин, ряд командиров корпусов и дивизий. Кроме того, многие выпускники этого факультета в 1937 и 1938 годах были арестованы и расстреляны или погибли в лагерях.

Репрессии коснулись и многих других крупных военных ученых, в том числе и тех, кто занимался изучением имевшегося опыта подготовки и проведения операций на окружение крупных группировок противника или ведения боя в условиях окружения и выхода (прорыва) из «котла». Среди них был и ранее уже названный выпускник Николаевской академии Генерального штаба, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, научный сотрудник военно-исторического отдела Генерального штаба РККА бригадинтендант Е. А. Меньчуков. Труд расстрелянного «врага народа» «Исторический очерк боев в условиях окружения» на многие годы был изъят из фондов библиотек всех военных академий.

Окружение в боях на реке Халхин-Гол в 1939 году

В 1939 году операция на окружение японских войск была проведена советскими и монгольскими войсками на реке Халхин-Гол. Правда, условия для этого имелись. К началу операции общая численность советских и монгольских войск превышала численность японских по пехоте в 1,5 раза, по танкам в 4 раза, по артиллерии в 2 раза и по самолетам в 1,6 раза. Несмотря на это, 17 августа 1939 года японские войска перешли в наступление, но к 20 августа были остановлены сопротивлением советско-монгольских войск. Но затем 20 августа после ударов авиации и почти трехчасовой артподготовки советско-монгольские войска (командующий Г. К. Жуков) сами перешли в наступление.

Сразу же нужно сказать, что до того времени Георгий Константинович самостоятельно не планировал и не проводил войсковой операции такого масштаба. Не стоит ему приписывать и заслугу в разработке замысла операции на реке Халхин-Гол – это был результат кропотливой работы большой группы военных специалистов во главе с начальником штаба 1-й армейской группы комбрига А. М. Кущева. Но об этих людях Георгий Константинович в своих мемуарах практически не вспоминает. За скромным фразами типа «мы решили» или «мы досигли» четко просматривается сам Г. К. Жуков и только некоторые из его младших подчиненных.

О самой операции в районе реки Халхин-Гол с точки зрения военного искусства известно не так уж и много. Противник, как обороняющийся, практически равномерно распределил свои силы во всему фронту. В отличие от него, наступавшие имели возможность сконцентрировать свои основные силы на направлении главных ударов.

Замысел советско-монгольского командования заключался в том, чтобы, сковав силы японских войск с фронта, нанести упреждающий двусторонний удар по флангам в общем направлении на Номон-Хан – Бурд-Обо, а затем окружить и уничтожить противника между рекой Халхин-Гол и государственной границей. Для осуществления этого замысла создавались три войсковые группы. Центральная группа должна была сковать противника с фронта. Главный удар наносила южная группа полковника М. И. Потапова, имевшая две дивизии, танковую, мотоброневую бригады и несколько танковых батальонов, а вспомогательный – северная группа во главе с полковником И. В. Шевниковым. При этом следует отметить, что подготовка операции проводилась в строжайшей тайне, с широким применением оперативной маскировки и дезинформации. Большое внимание уделялось завоеванию господства в воздухе.

Наступление советско-монгольских войск началось на рассвете 20 августа. После авиационного и артиллерийского налетов была проведена согласованная атака пехоты при поддержке танков. В результате напряженных ожесточенных боев 24 августа было полностью завершено окружение 6-й японской армии и началось уничтожение оказавшихся в нем войск противника.

К утру 31 августа территория Монгольской Народной Республики была полностью очищена от японских захватчиков. Японцы потеряли в этой операции около 61 тысячи человек убитыми, ранеными и пленными. Потери советских войск составили 8 тысяч человек убитыми и умершими от ран и столько же ранеными. После этого по просьбе японской стороны 16 сентября боевые действия были прекращены. Г. К. Жукову было присвоено звание Героя Советского Союза и он был награжден очередным орденом Красного Знамени. Позже по этому поводу к его многочисленным наградам прибавились три ордена Сухэ-Батора (1968, 1969, 1971) и Золотая Звезда Героя Монгольской Народной Республики (1969).

Об истинных размерах окружения на Халхин-Голе судить трудно. Вероятнее всего, японцы сумели отвести свои войска, избежав окружения. Но, безусловно, пленные были. Известно, что в ходе проведенного сторонами обмена военнопленными в 1939 и 1940 годах в СССР было возвращено 89 человек, а Японии было передано 204 человека.

Операция на реке Халхин-Гол и начавшаяся Вторая мировая война дали толчок к созданию мощных соединений бронетанковых войск, способных стремительно развивать наступление в глубину обороны противника. В РККА начали создавать механизированные корпуса, каждый из которых состоял из двух танковых и одной моторизованной дивизии (всего 1031 танк). Вначале было создано девять таких корпусов, в 1940 году было принято решение о создании еще 20.

Эти корпуса, действуя в рамках глубокой армейской наступательной операции, должны были входить в прорыв переднего края обороны противника, сделанного пехотой, и стремительно развивать наступление в глубину, выходя на фланги и заходя в тыл вражеской группировки, тем самым создавая условия для ее окружения.

Но это была только теория. На практике советское командование никогда не управляло такими крупными подвижными соединениями, да и не имело необходимых средств для этого. Да, танки были, отдельные из них оснащались радиостанциями. Но вполне понятно, что в ходе глубокой и высокодинамичной операции на окружение рассчитывать на проводные средства связи для управления танковыми соединениями не приходилось. Радиостанций было очень мало, и управлять с их помощью советские командиры и командующие эффективно не могли. Поэтому организовать взаимодействие между крупными танковыми формированиями, находящимися на большом расстоянии друг от друга, практически было невозможно.

Следовательно, к началу Великой Отечественной войны в теоретическом плане вопросы подготовки и осуществления операций по окружению и уничтожению крупных группировок противника изучены не были. Практического опыта таких операций высшее командование РККА не имело. Не были отработаны вопросы управления крупными подвижными соединениями в ходе операций на окружение. Все это дает основание утверждать, что к началу Великой Отечественной войны рассчитывать на успех операций такого плана советское военно-политическое руководство не имело права.

Еще хуже обстояло дело с советской теорией и практикой управления войсками при бое в окружении и выходе из него. Оборонительные операции вообще рассматривались как временные и не свойственные Красной армии. Поэтому на большинстве стратегических военных игр они отрабатывались условно и непременно с победным концом. Вследствие этого окружение советских войск даже в тактическом, а тем более оперативном плане не рассматривалось. Это привело к тому, что данные вопросы в программах военных академий не фигурировали и офицеры оперативно-тактического звена управления не имели даже представления о том, как они должны решаться на практике. Миф непобедимости Красной армии, который всячески пропагандировался советским руководством накануне Великой Отечественной войны, с треском разбился сразу же после 22 июня 1941 года, вылившись в ряд горьких уроков, оплаченных огромной кровью.

Зарождение теории применения танковых войск в Германии

После того, как 15 сентября в сражении на Сомме англичане впервые применили танки, в Германии также начали заниматься этой проблемой. Там в 1917 году был разработан тяжелый танк A7V, которых к концу Первой мировой войны удалось выпустить всего 20 штук (для сравнения Франция за годы войны выпустила 3997, а Англия – 2905 танков).

Впервые 10 немецких танков A7V и 9 трофейных вступили в бой 21 марта 1918 года на берегах канала Сен-Катен (Пикардия) для поддержки наступления 3-й армии (общий фронт – 70 километров). При этом по 5 танков были приданы армейским корпусам, которые наступали на направлении главного удара. Они помогли пехоте прорвать передний край обороны противника, которая затем в течение 15 суток смогла продвинуться на глубину 30–35 километров. Но при этом следует отметить, что в развитии тактического успеха в оперативный и преследовании противника танки участия не принимали.

После завершения Первой мировой войны немецкие военные теоретики начали упорную работу с целью выявления полезного боевого опыта и внедрения его в практику строительства рейхсвера. Большой вклад в это дело внес главнокомандующий сухопутными войсками Германии генерал Х. фон Сект. Выпускник Прусской академии Генерального штаба (1897), в годы Первой мировой войны он был начальником штаба армии и группы армий, а с декабря 1917 года – начальником Генерального штаба турецкой армии. Он одним из первых в рейхсвере заговорил о том, что танки нужно использовать не только для прорыва переднего края обороны противника, но и на всю глубину операции. В 20-е годы по инициативе генерала Х. фон Секта был заключен договор с командованием РККА по подготовке на территории СССР военных специалистов, которых официально Германии запрещено было иметь. В частности, танкистов готовили в танковом центре «Кама». Кроме того, он всячески способствовал сохранению в строю офицеров и других специалистов, получивших опыт использования танков в период Первой мировой войны.

Кроме Х. фон Секта в 20-е годы в рейхсвере было несколько человек, внесших значительный вклад в развитие теории применения бронетанковых войск. В их числе был Эрнст Фолькхайм, имевший опыт практической службы в германских танковых частях в годы Первой мировой войны, а в 1923 году получил назначение в Инспекцию автомобильных войск, в отдел, занимающийся испытанием нового оружия. Его первая книга «Германские танки в мировой войне» (1923) оказалась ярким и хорошо написанным анализом германского опыта применения танковых войск в различных видах боя. В 1924 году Э. Фолькхайм издал книгу «Танк в современной войне», в который дал характеристики танков различных стран мира и предложил методику подготовки специалистов танковых войск. Но большая часть книги была посвящена обсуждению вопросов тактического применения танков и организации противотанковой обороны. Книги Фолькхайма «Танк в современной войне» был рекомендован Верховным командованием рейхсвера в качестве основного труда, освещающего вопросы танковой войны, а сам ее автор в 1925 году направлен в Дрезденскую офицерскую пехотную школу для преподавания там тактики бронетанковых и моторизованных войск. Уже в этом качестве он написал не меньше двух дюжин статей о танковой войне для военного журнала, в том числе и о возможности применения их для нанесения фланговых ударов и охвата войск противника.

Правда, как теоретик применения танковых войск Э. Фолькхайм допустил несколько принципиальных ошибок. В частности, он был противником официальной германской доктрины, отдававшей предпочтение легким танкам – идеи, господствовавшие в армиях и среди танковых экспертов того времени. Он утверждал, что единственным реальным преимуществом легкого танка является более высокая скорость, которая позволяет быстро преодолеть простреливаемые артиллерией пространства. Но считал, что главным преимуществом танка является его вооружение, а не скорость, и что в будущей войне, когда обе стороны будут располагать танками, танк с более тяжелым вооружением окажется победителем в любом противоборстве с менее вооруженным танком противника. Поэтому Фолькхайм отстаивал идею, что тяжеловооруженный, хотя и медленный средний танк станет основным видом бронетехники на будущих полях сражений.

Э. Фолькхайм был первым танковым теоретиком, который видел в танке эффективное средство противотанковой обороны. В брошюре «Танки и противотанковая оборона» (1925) он писал, что первоочередной задачей танка является уничтожение вражеских танков. Также он считал, что бригада или полк, находящиеся в обороне, должны держать свои танки в резерве для проведения контратак против вражеских танков и частей, прорвавшихся через оборонительные позиции.

В числе видных немецких теоретиков 20-х годов в области применения танковых войск был Вернер фон Фрич, глава Организационного отдела Войскового управления и будущий главнокомандующий сухопутных войск Германии (1934–1938). В своей статье, опубликованной в 1927 году, он писал, что «танки, вероятнее всего, станут решающим оружием в оперативном отношении. С оперативной точки зрения это оружие будет наиболее эффективным, если будет сосредоточено в составе отдельных частей, например, танковых бригад».

Существенный вклад в развитие танковых войск Германии внес Освальд Лутц, который в годы Первой мировой войны командовал моторизованными подразделениями, а с 1926 года возглавлял секретную танковую школу под Казанью «Кама», где осуществлялась подготовка танкистов для рейхсвера. Курс обучения был составлен таким образом, чтобы в первую очередь освещать технические аспекты технологий моторизации, но Лутц настоял на том, чтобы в него было включено изучение вопросов, связанных с применением танков в бою и операции. На основании исследований Лутц пришел к выводу, что армии необходимы два танка: средний с тяжелой броней и вооружением и невысокой скоростью для действий в качестве танка поля боя, и легкий – с легкой броней и вооружением, и обладающий высокой скоростью, основной задачей которого была бы разведка, а также совершение рейдов, общее обеспечение боевых действий и выполнение боевых задач, связанных с преодолением больших расстояний, нанесением фланговых ударов и выходом в тыл группировки противника. Первая немецкая танковая программа базировалась как раз на концепциях О. Лутца.

В 1926 году, когда полковник Альфред фон Фоллард-Боккельберг стал инспектором автомобильных войск, был полностью переработан небольшой технический курс обучения для автомобильных офицеров в Моабите (Берлин), куда был включен курс тактики танковой и моторизованной войны. В этом курсе танковые войска рассматривались не столько как средство прорыва обороны противника, сколько как средство развития успеха на большую глубину и ведения там маневренных действий. Вскоре моабитская школа стала школой бронетанковых войск, а фон Фоллард-Боккельберг – первым руководителем программы моторизации. Под его руководством в 1927–1929 годах был создан первый прототип танкового батальона рейхсвера.

Нужно сказать о том, что большое влияние на всех германских танковых теоретиков 20-х годов оказал английский военачальник, практик и теоретик применения танковых войск Джон Фуллер. В 20-е годы он получил известность в Европе и, прежде всего, в Германии, как один из создателей теории ведения войны «малыми профессиональными армиями», оснащенными новейшей техникой, прежде всего танками. На основании теорий Фуллера строились танковые войска рейхсвера, а одним из последователей его научной школы стал такой в будущем знаменитый немецкий танковый генерал, как Гейнц Гудериан.

Увлечение Г. Гудериана подвижными войсками началось с того, что в 1922 году он, будучи капитаном Генерального штаба, получил назначение в инспекцию автомобильных войск. Служа в этой инспекции, он изучил теоретические записки и на практике освоил некоторые технические вопросы, связанные с моторизованной войной. Под впечатлением познанного и увиденного в период между 1922 и 1928 годами Гудериан написал ряд статей для периодического издания «Militar Wochenblatt», включая такие работы, как «Французское моторизованное снабжение под Верденом» и «Разведка и охранения в ходе моторизованных маршей», «Кавалерия и бронеавтомобили» и «Моторизованные войска и ПВО». В 1928 году Г. Гудериан был направлен преподавать танковую тактику на технических курсах автомобильных войск, организованных близ Берлина. Но он рвался на практическую работу. В 1930 году Г. Гудериан был назначен командиром моторизованного батальона, который дислоцировался под Берлином, а в 1931 году получил назначение на должность начальника штаба инспекции автомобильных войск, а в 1934 году стал начальником штаба командующего всеми бронетанковыми войсками вермахта.

В 1934 году в Германии начинает распространяться книга австрийского генерала Людвига Риттера фон Эймансбергера «Танковая война». Автор утверждал, что танки являются главной ударной силой сухопутных войск, применять которые необходимо массированно и внезапно. Он пишет о том, что для прорыва переднего края обороны противника каждой пехотной дивизии необходимо придавать таковую бригаду. Но далее он говорит о том, что необходимо создавать более сильные танковые соединения, способные развивать тактический успех в оперативный. По его мнению, эти соединения должны включать танки с большим радиусом действия и большой скоростью, а также мотопехоту и кавалерию. Для поддержки танковых дивизий он предлагал создавать моторизованные дивизии, а танковые и моторизованные дивизии, при необходимости, могли сводиться в танковые корпуса, а последние – в «броневые армии» из пяти танковых корпусов (5 тысяч танков).

Наступательная операция бронетанковой армии, по теории Эймансбергера, могла состоять из трех этапов: прорыва первой позиции обороны противника (глубина 6–8 километров), прорыва второй позиции (глубина до 16 километров от переднего края первой) и наступления танковых соединений через образованную брешь. Танковая плотность при прорыве первой позиции должна составлять примерно 110 танков на 1 километр фронта, артиллерийская плотность – до 25 орудий. Предполагалось, что в течение первого дня операции глубина прорыва достигнет 60 километров. С утра второго дня операции он предлагал вводить новую «броневую армию» для развития успеха в глубину, охвата группировки противника и ее окружения.

Необходимо подчеркнуть, что в этой теории содержалось немало нового: оценка бронетанковых войск как главной ударной силы армии, предложение о создании самостоятельных танковых дивизий, корпусов и даже «броневых армий», стремление добиться прорыва за короткий срок с помощью нескольких танковых эшелонов, стремительное развитие успеха в глубину. Однако в ней имелись и серьезные недостатки. Была явно переоценена роль танков в операции, притом что недооценивалась роль других родов войск, прежде всего пехоты и артиллерии. Не была до конца решена проблема прорыва на большую глубину; разрабатывалась главным образом теория тактического прорыва. Темпы наступления предполагались крайне завышенными, и сопротивление обороняющейся стороны практически не учитывалось.