Текст книги "1942 год. Работа над ошибками"

Торопецко-Холмская операция

К началу января 1942 года 3-я и 4-я ударные армии левого крыла Северо-Западного фронта (командующий генерал-лейтенант П.А. Курочкин) занимали оборону на рубеже восточного берега озера Селигер, город Осташков, северный берег озера Волго. Противостоявшие им немецкие войска не ожидали здесь активных действий советских войск. Поэтому в полосе около 100 километров они держали всего три пехотные дивизии и одну кавалерийскую бригаду СС из состава 16-й армии группы армий «Север». Оборона противника носила очаговый характер, обеспечивая перекрытие только направлений, наиболее опасных с точки зрения наступления, между которыми существовали значительные разрывы, прикрывавшиеся только огнем артиллерии и разъездами патрулей.

Советское командование решило использовать данную ситуацию в своих интересах. Замыслом операции (директива Ставки ВГК от 18 декабря 1941 года) планировалось ударом 3-й и 4-й ударных армий на стыке групп армий «Север» и «Центр» разгромить противника в озерном районе западнее Осташкова. После этого было предусмотрено развивать успех в юго-западном направлении, обойти ржевско-вяземскую группировку противника с северо-запада и во взаимодействии с войсками Калининского фронта окружить и уничтожить ее[11]11
  Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г. Т. 5 (2). M.: Teppa, 1997. С. 340.


[Закрыть].

Таким образом, Торопецко-Холмская наступательная операция Северо-Западного фронта представляла собой своего рода связку между наступательными операциями советских войск на московском направлении и наступлением войск правого крыла Северо-Западного фронта на старорусском и демянском направлениях.

Саму операцию планировалось провести в несколько этапов, но наиболее детально был отработан только первый этап. По его замыслу, 3-я ударная армия (командующий генерал-лейтенант М.А. Пуркаев), имея в своем составе три стрелковые дивизии и около восьми отдельных стрелковых бригад, должна была наступать в направлении на Холм и Великие Луки. 4-я ударная армия (командующий генерал-полковник А.И. Еременко) получила задачу наступать в направлении на Торопец и Велиж. Для этого в ее составе имелись пять стрелковых дивизий, три отдельные стрелковые бригады, четыре лыжных батальона, два отдельных танковых батальона и два дивизиона «катюш». Еще одна, 34-я армия должна была обеспечить действия ударной группировки с севера, ведя наступление частью сил в направлении на Вотолино.

Таким образом, прорыв вражеской обороны планировалось осуществить на трех участках общей шириной в 54 километра, где было создано существенное превосходство над противником. В частности, на избранных направлениях советские войска превосходили врага по пехоте и артиллерии в шесть раз, а по танкам имели абсолютное превосходство. Это позволило ударным армиям, кроме сильного первого, создать и второй эшелон. Роль подвижных соединений возлагалась на танковые и лыжные батальоны.

Изначально операцию планировалось начать 26 декабря 1941 года. Но в создавшихся условиях ее подготовить в столь короткие сроки при отсутствии дорог, необходимых для перегруппировки войск и подвоза необходимых материальных средств было невозможно. В связи с плохим развитием железных дорог по ним перевозились только стрелковые бригады, артиллерийские и танковые части (два отдельных танковых батальона, соответственно 35 и 30 танков). Четыре стрелковые дивизии (332, 358, 360 и 334-я) подвозились на фронт из района Москвы автотранспортом, а обозы этих дивизий и лыжные батальоны следовали своим ходом. При этом сильные морозы вынуждали делать частые остановки автоколонн для обогрева солдат, сидевших в неотапливаемых кузовах грузовиков. Почти непрерывные снегопады снижали скорость движения, а изношенность автомашин приводила к поломкам в пути и разрыву автоколонн. Усугублялось положение трудностями и в снабжении горючим. В связи с этими обстоятельствами Б.М. Шапошников убедил И.В. Сталина в необходимости переноса срока начала вначале на конец декабря 1941 года, а затем и на первую декаду января 1942 года.

Растянувшееся по времени и пространству сосредоточение советских войск на направлениях планируемых главных ударов не могло остаться незамеченным воздушной разведкой противника, которая велась достаточно активно. Но в связи с активными наступательными действиями советских войск на московском направлении у командования группы армий «Центр» не было резервов для того, чтобы существенно усилить еще одно направление. Не имелось свободных резервов и у командующего группы армий «Север». Правда, в район Торопца с Запада была переброшена свежая 81-я пехотная дивизия.

9 января 3-я и 4-я ударные армии после полуторачасовой артиллерийской подготовки перешли в наступление. Но при этом войска 3-й ударной армии, не имея опыта прорыва вражеской обороны, сразу же увлеклись борьбой за укрепленные населенные пункты, чем и сковали свои основные силы. Поэтому их продвижение за первый день наступления составило всего 4—5 километров.

Соседняя 4-я ударная армия действовала более успешно, и в первый день наступления продвинулась на 8—15 километров. Но при этом нужно учитывать, что в составе первого эшелона этой армии наступали более укомплектованные стрелковые дивизии, и у нее было едва ли не вдвое больше орудий калибром 76 мм и выше, чем у армии М.А. Пуркаева (790 против 489).

Вследствие всех этих причин на прорыв тактической обороны противника пришлось потратить около четырех дней. К 15 января правофланговые соединения 3-й ударной армии вышли к Ватолино и Молвотицам и ввязались в затяжные бои с вражеской группировкой, оборонявшейся в этом районе. Остальные соединения армии продолжали развивать наступление. К исходу 16 января войска армии растянулись на 90—95 километров по фронту, продвинувшись на правом фланге на 22—40, а в центре и на левом фланге – на 60—70 километров.

Вследствие столь разных темпов наступления и отсутствия четкого управления со стороны командования фронта, к исходу 16 января между 3-й и 4-й ударными армиями образовался разрыв, достигавший 35 километров, который при дальнейшем наступлении еще больше увеличивался. В то же время между 4-й ударной армией Северо-Западного фронта и 22-й армией Калининского фронта также образовался существенный разрыв. Для их заполнения командующим армиями пришлось использовать силы, ранее предназначавшиеся для развития успеха в глубину.

Несмотря на это, наступление 4-й ударной армии продолжалось. 21 января ее войска совместно с партизанами овладели городом Торопец, а передовыми частями перерезали железнодорожную ветку Великие Луки – Ржев. К 22 января войска 3-й ударной армии, продвинувшись до 80 километров, окружили немецкий гарнизон в городе Холм и обошли демянскую группировку 16-й армии врага с юга.

К сожалению, на этом успешный ход операции фактически был прекращен. Негативную роль сыграло наступление армий фронта по расходящимся направлениям, и отсюда – чрезмерное растягивание линии фронта, в результате чего первоначальное превосходство ударных группировок над противником сходило на нет. Ставка ВГК ответила отказом на просьбу командующего фронтом о выделении дополнительно нескольких стрелковых дивизий и бригад, а также танков. А в это время к противнику, напротив, начали поступать свежие дивизии.

22 января Ставка ВГК приняла решение о передаче 3-й и 4-й ударных армий из состава Северо-Западного в состав Калининского фронта (командующий И.С. Конев). После этого эти объединения получили задачу наступать на витебском и смоленском направлениях, нанося удар в глубокий тыл группы армий «Центр». Видными событиями этих наступлений стали тяжелые и безуспешные бои 3-й ударной армии за город Великие Луки. В первых числах февраля 4-я ударная армия прошла с боями еще 110 километров, и ее соединения вышли на подступы к Велижу, Демидову, а одна из дивизий даже прорвалась к Витебску. Но на этом наступательные возможности и этой армии иссякли.

Таким образом, в результате Торопецко-Холмской операции советские войска продвинулись до 250 км, освободили свыше 1000 населенных пунктов и нарушили оперативное взаимодействие между группами армий «Север» и «Центр». Однако в оперативном отношении данная операция имела ряд недостатков. Во-первых, наступление ударных группировок велось по расходящимся направлениям, без тесного взаимодействия друг с другом. Во-вторых, несмотря на глубокоэшелонированное оперативное построение армий, фронтовые резервы для развития успехов отсутствовали. Поэтому резервные соединения и части армий их командующие вынуждены были зачастую использовать не для наращивания сил на направлении главного удара, а для обеспечения флангов и прикрытия стыков. В-третьих, снабжение наступавших войск в условиях зимнего бездорожья было крайне неудовлетворительным, особенно в отношении боеприпасов.

Курско-Обоянская операция

В ходе контрнаступления под Москвой 3-й и 13-й армии Юго-Западного фронта (командующий генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко) в первой половине декабря, в рамках Елецкой наступательной операции, войска смогли несколько потеснить противника. Соседствовавшая с ними с юга 40-я армия (командующий генерал-лейтенант К.П. Полдас) также атаковала противника в направлении Черемисово, но при этом успеха практически не имела, хотя и сковывала значительные силы врага.

В этой обстановке по требованию Ставки ВГК главнокомандующий Юго-Западного стратегического направления Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко 7 января 1942 года приказал перейти в наступление силами армий правого фланга Юго-Западного фронта (40-я и 21-я армии, командующий генерал-майор В.Н. Гордов) с целью овладеть городами Курск и Обоянь. В случае успеха наступления Брянскому фронту было приказано наступать в направлении на Орел с тем, чтобы с севера зайти во фланг и тыл немецкой обороны в районе Болхова, разгромить войска противника, находившиеся к югу от Белева, и тем самым поддержать наступление Западного фронта с юга.

Советским войскам на курско-обоянском направлении противостояли войска левого крыла 6-й немецкой армии (29-й армейский корпус), в командование которой 5 января вступил генерал танковых войск Ф. Паулюс, и 48-й моторизованный корпус правого фланга 2-й немецкой армии (командующий генерал-полковник М. фон Вейхс). К началу января 1942 года ими была создана усиленная система обороны, основанная на создании в населенных пунктах и на господствующих высотах мощных узлов обороны с полностью простреливаемыми промежутками между ними.

Операция советским командованием готовилась наспех, без должной ее подготовки. До начала наступления 40-я армия практически не получила пополнений, а 21-я армия хотя и была введена в сражение из резерва фронта, где пополнялась два месяца, но тоже имела значительный некомплект. По сути, каждая из этих армий представляла собой усиленный стрелковый корпус, артиллерии и снарядов для наступления было явно недостаточно, танков не было вовсе. К началу наступления разведка противостоящего противника в полном объеме произведена не была. На картах командующих армиями и командиров дивизий были обозначены только опорные пункты врага, расположенные на переднем крае. Всё находившееся в глубине предполагалось установить уже в ходе наступления. Поэтому было решено переходить в наступление без сосредоточения сил на избранных направлениях в надежде на то, что маневр ими можно будет совершить уже после того, как обозначится успех какой-либо из дивизий. Вполне понятно, что при таком подходе к военному искусству каждая из армий решала задачи прорыва немецкой обороны самостоятельно, причем на разобщенных направлениях, а основная его тяжесть ложилась на стрелковые дивизии. Взаимодействие между армиями и даже между дивизиями организовано не было.

Любой более-менее грамотный сегодняшний офицер сразу же скажет, что рассчитывать на успех операции при такой подготовке не стоит. Но это было самое начало 1942 года, время, когда советскому руководству любой ценой нужно было продемонстрировать высокую активность его войск на советско-германском фронте. На кону крупной политической игры стояли большие ставки, и «мелочиться» до уровня неоправданных потерь в Кремле не собирались. Не решался возражать И.В. Сталину и главнокомандующий Юго-Западного стратегического направления Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, который чувствовал за собой вину неудач 1941 года и всячески стремился вернуть благосклонность вождя.

Генерал Ф.Я. Костенко командование Юго-Западным фронтом принял только в середине декабря 1941 года. С лета 1940 года и в начале Великой Отечественной войны он командовал армией, без отрыва от должности весной 1941 года окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба РККА. В декабре 1941 года он возглавил оперативную группу войск фронта, которая в период с 6 по 16 декабря успешно провела Елецкую наступательную операцию, освободив этот город и еще около 400 населенных пунктов. Однако опыта проведения фронтовых операций у него не было.

В таких условиях 20 декабря 1941 года 40-я армия перешла в наступление, имея первоначальной задачей выйти на рубеж реки Тим, а затем наступать на Курск. Ведя тяжелые бои, эта армия продвинулась на 10—12 километров, 25 декабря штурмом заняла сильно укрепленный поселок Тим, 28 декабря вышла на рубеж одноименной реки Тим и форсировала ее.

Успех 40-й армии подтолкнул командование Юго-Западного фронта к более решительным действиям. По его приказу 28 декабря на обоянском направлении перешла в наступление 21-я армия, которая на следующий день перерезала железную дорогу Курск – Белгород.

После этого наступательные действия обеих армий стали резко замедляться. Наступление сводилось к выдавливанию противника и медленному «прогрызанию» его обороны. Пехота атаковала противника, наступая по глубокому снегу. Разведка противника практически не велась. Преобладали повторяющиеся лобовые атаки на одних и тех же рубежах, без надлежащего артиллерийского сопровождения и фактически без поддержки авиации.

В то же время немецкое командование, определив направления главных ударов советских войск, оперативно начало перебрасывать на угрожаемые направления резервы и части с неатакованных направлений. Их опорные пункты продолжали вести бой даже в полном окружении. Часто проводились контратаки против открытых флангов. Тем не менее, даже несмотря на повышение упорности и активности обороны противника, соединения ударных групп Юго-Западного фронта продолжали наступление.

5 января советские войска вышли к пригородным селам города Обояни. Развернулись ожесточенные затяжные бои за этот город. Он был блокирован советскими войсками со всех сторон. Но противник, укрепившись в городе, оказывал упорное сопротивление. По всей полосе обеих советских армией развернулись крайне упорные, но безрезультатные бои – фактически войска топтались на одном месте, ведя бои за одни и те же населенные пункты.

В ночь на 7 января советским командованием была предпринята решающая попытка по овладению Обоянью. За этот и последующий дни советским войскам несколько раз удавалось врываться в центр города, но большей частью каждый раз они были оттуда оттеснены. Только некоторым частям удалось закрепиться в городе и они вели бой в окружении.

Для перелома в операции по решению командующего фронтом в полосе 21-й армии в бой была введена 8-я мотострелковая дивизия НКВД. 9 января ее части достигли центра Обояни. Однако надолго закрепиться там не смогли. 10 января, в связи с отсутствием боеприпасов и горючего, было советским войскам приказано оставить этот город.

Между тем противник не ограничился захватом Обояни, а потеснил советские части еще на 20 километров. В результате 11 января они заняли оборону примерно на том же рубеже, откуда началось наступление. Там они вступили в упорные бои с наступавшим противником.

Наступавшая севернее 40-я армия к 8 января вышла в район 28—30 километров южнее и юго-восточнее Курска. Но сил для продолжения наступления на этот город у нее уже не было. Несмотря на это, 15 и 18 января армия вновь пыталась прорвать оборону врага, но достигла только самого незначительного продвижения.

В целом в ходе Курско-Обоянской наступательной операции советские войска не достигли поставленных целей, несмотря на упорные атаки и героизм личного состава. В полосе наступления 40-й армии линия фронта к концу операции была отодвинута на северо-запад на глубину от 15 до 35 километров, в полосе 21-й армии она осталась примерно на том же месте, что и в начале операции. При этом безвозвратные потери советских войск в период с 2 по 26 января 1942 года составили 10,6 тысячи человек, санитарные – около 20 тысяч человек. Потери немецких войск остались неизвестными.

Причины неудачи в Курско-Обоянской наступательной операции был характерны для всех прочих наступательных операций советских войск зимой 1941—1942 годов: отсутствие превосходства над противником, крайне малый срок на подготовку наступления, плохая разведка врага, неправильное планирование наступление (немецкую оборону самостоятельно прорывали не только каждая армия, но и каждая участвующая в наступлении дивизия), отсутствие ударных танковых соединений, острый недостаток артиллерии. В ходе наступления практически отсутствовал маневр силами и средствами. Практиковались постоянные атаки одних и тех же рубежей и населенных пунктов на одних направлениях, несмотря на характер обороны противника и потери своих войск.

Февральский «Застой»

Немецкое командование в феврале 1942 года крупномасштабных наступательных действий не предпринимало. Его основное внимание было сосредоточено на операциях по отражению ударов советских войск в районе Старой Руссы в полосе группы армий «Север», борьбы с советским воздушным десантом в районе Вязьмы, в районе города Изюм (южнее Харькова), в Крыму. Кроме того, оно было сильно озабочено высокой заболеваемостью личного состава. Так, по докладу начальника медицинской службы вермахта, по состоянию на 5 февраля в войсках Восточного фронта насчитывается около 61 тысячи больных, в том числе около 1 тысячи офицеров. Особую опасность вызывал сыпной тиф (4400 случаев), из которых 729 – со смертельным исходом.

13 февраля А. Гитлер в своей Ставке провел очередное совещание с высшим руководством вермахта, на котором были даны оценки действиям германских войск в последние месяцы. Он потребовал от своих генералов отказаться от тактики «штопанья дыр», переходя к более решительным действиям, прежде всего в районе Старой Руссы. Ф. Гальдер, вернувшись с этого совещания, записал в своем «Военном дневнике»: «Необходимо, чтобы все пехотные части и артиллерия начали действовать из района Старой Руссы, а ВВС использовали все силы, которые они могут сосредоточить. Нужно перебросить сюда дополнительные силы из группы армий «Центр»… Наступление – только при поддержке авиации… Авиационная обработка проводится бомбардировщиками непосредственно перед началом наступления (15—20 мин.). Тесное взаимодействие сухопутных войск и авиации».

Командование вермахта ожидало активизации наступательных действий советских войск 23 февраля по случаю очередной годовщины Красной армии, но этого не произошло. Ф. Гальдер в тот день в своем дневнике отметил, что с 22 июня 1941 года по 20 февраля 1942 года на Восточном фронте убито 8107 офицеров и 198 017 унтер-офицеров и рядовых, пропало без вести – 747 офицеров, 45 019 унтер-офицеров и рядовых, ранено – 21 555 офицеров и 708 455 унтер-офицеров и рядовых. Всего, таким образом, потеряно 30 409 офицеров и 951 491 унтер-офицер и рядовой.

В последний день месяца, 28 февраля, состоялось большое совещание у фюрера, на котором кроме высшего командования вермахта присутствовали командующий группой армий «Центр» и командующие 2, 3 и 4-й танковыми, а также 4-й и 9-й общевойсковыми армиями. Была оценена обстановка на фронтах, уточнены задачи. В завершение этого мероприятия ряду отличившихся генералов были вручены «Дубовые листья» к Железному кресту, а В. Моделю присвоено звание генерал-полковника.

В феврале 1942 года новых операций на советских фронтах Генеральный штаб РККА не планировал. Боевые действия велись в рамках продолжавшихся начатых еще в январе Любанской операции Ленинградского и Волховского фронтов, Демянской операции Северо-Западного фронта, Ржевско-Вяземской операции Калининского и Запададного фронтов, Болховской операции Брянского фронта, Керченско-Феодосийской операции Крымского фронта. Кроме того, в Крыму продолжалась героическая оборона Севастополя.

Генеральный штаб ежедневно направлял в Ставку сводки с фронтов, отмечая положение войск сторон. Его руководители на совещания в Кремль приглашались очень редко. Так, на докладе у И.В. Сталина Б.М. Шапошников был только 20, 21 и 26 февраля, в последнем случае вместе с А.М. Василевским. Затем 27 февраля Б.М. Шапошников был приглашен к И.В. Сталину в 23 часа 30 минут вместе с В.М. Молотовым, А.И. Микояном, Л.М. Кагановичем, Л.П. Берией, Г.М. Маленковым, Н.А. Вознесенским, А.М. Василевским и К.А. Мерецковым. В 0 часов 35 минут Шапошников, Василевский и Мерецков вышли из кабинета Сталина, но через час вернулись туда обратно. Второе совещание продолжалось до 2 часов 15 минут. В важности вопросов, обсуждавшихся на этих совещаниях, сомневаться не приходится.

Дело в том, что в результате предыдущих оборонительных и наступательных действий войска Красной армии понесли значительные людские и материальные потери, остро нуждались в пополнении личным составом, вооружением, боевой техникой, боеприпасами, другим военным имуществом. Тревожные сведения об этом в Генеральный штаб поступали со всех фронтов и в виде итоговых сводок ложились на стол к И.В. Сталину. В связи с этим к февралю 1942 года советскому руководству стал совершенно очевиден тот факт, что рассчитывать на успешное продолжение наступательных операций на всем советско-германском фронте невозможно. Противник еще был слишком силен, война приобретала затяжной характер, и нужно было с учетом этого перестраивать всю экономику страны.

В связи с этим 4, 12 и 16 февраля принимается ряд важных постановлений Государственного Комитета Обороны, в соответствии с которыми ответственность за выполнение решений этого высшего органа военно-стратегического управления возлагается на его членов. В частности, на В.М. Молотова возлагается персональная ответственность за производство танков, на Г.М. Маленкова – за производство самолетов, авиационных моторов и работе ВВС Красной армии, на Л.П. Берию – за производство вооружения, на Н.А. Вознесенского – за производство боеприпасов, черных и цветных металлов, нефти, угля и химикатов, на А.И. Микояна – по снабжению Красной армии (вещевое, продовольственное, горючее, денежное и артиллерийское) и транспорт. Общий контроль за выполнением этих поручений членами Государственного Комитета Обороны брал на себя лично И.В. Сталин со всеми вытекающими из этого последствиями[12]12
  Сталин И.В. Сочинения. Т. 15. М.: Писатель, 1997. С. 88—92.


[Закрыть].