Текст книги "Академия Чародеев. Сердце правящего дракона"

Дракон сначала кивнул, а потом молча указал мне на небо. Подняв голову, прищурилась, вглядываясь в голубые безоблачные небеса, и с очень большим трудом разглядела высоко-высоко над нам три плавно кружащие точки.

– Ночью прилетели, – сдал намар. – Из моих ребят патрулировать некого.

То есть, эти за мной следили.

– Спасибо, намар Дваджа, – поблагодарила куда искреннее, – за всё.

Мужчина кивнул, на миг прикрыв глаза, и вдруг спросил:

– Шумят, что в городе, – кивок за мою спину, – вчера кто-то напал на Серебряного дракона.

Это не было вопросом, потому я и не стала отвечать, молча и невинно глядя в тёмные глаза мужчины.

– Понял, – хмыкнул он. Говорю же, понятливый мужик. – Будь осторожна, девонька. Серебряные обид не прощают.

– О, этот не простит вовек, – заверила мрачно.

Он хотел промолчать, но любопытство вещь безжалостная:

– Чего сделала? – поинтересовался хитро и предвкушающе.

Да, не любят тут религиозников. С другой стороны, тут скорее вседозволенности не терпят.

– Он похищал девушек для понятных утех. Теперь утешаться нечем.

В первое мгновение дракон не поверил, во второе расплылся во всё ещё недоверчивой, но широкой улыбке, посомневался ещё малость и в итоге выдохнул восхищённое:

– Красотка! Хвалю. Но в стране лучше больше не появляйся.

И намар, посмеиваясь и потрясённо качая головой, ушёл. А я ещё раз глянула на драконов высоко в небе, прочла координаты с бумаги и сформировала пространственную печать, чтобы решительно и зло покинуть Ремейскую пустошь, намереваясь в самое ближайшее время покинуть всю Хайрассу в целом.

Глава 2

Дверь столичной чайной «Шепот песков» величественно отворилась, и в наполненное свежестью и зеленью заведение вплыла она – самая изумительная из когда-либо виденным мной Изумрудная драконица.

Высокая, элегантная, восхитительная в своей естественной, без капли косметической краски, красоте и безупречная в очаровывающей скромности. На ней было лёгкое летящее тёмно-зелёное платье со свободными рукавами, расшитыми знаками драконьей лапы, сжимающей меч. Пшеничные волосы, прихваченные заколкой в виде белого цветка, струились по правому плечу на грудь, на руках красовались короткие полупрозрачные белые перчатки, а на запястьях, тонкой шее и в ушах сверкали изумруды и, неожиданно, жемчуг.

И вот эта красавица, тормознув на пороге под взглядами десятков восхищённых глаз, молниеносно оглядела присутствующий и остановила взор глубоких изумрудных глаз на мне.

«О!», – отчётливо сверкнуло в них обрадованное.

И это безупречное великолепие поплыло прямо ко мне, чтобы без разрешения элегантно, но таки плюхнуться на стул рядом, сделать знак официанту и деловито попросить у меня:

– Скажи, что ты чародейка.

– Санжима Овейт, – я вот как-то сразу поняла, что ждала за чашечкой цитрусового холодного чая уже четверть часа именно её.

– Утро становится интригующим, – посмотрев на меня с приятным удивлением, восторженно постановила она. И тут же безмятежно разрешила: – Называй Гинервой, – хитрая ухмылка, – ну или Нервой. А ты у нас?

– Ари, – она мне уже совсем нравилась. Улыбнувшись, добавила. – Чародейка.

– О-о-о! – Гинерва мне тоже радовалась всё сильнее. – У нас тут на мальчика печать поставили, из-за которой его магический источник начал, ты представь, перестраиваться.

– Быть не может! – я о таком слышала впервые, но совершенно точно могла утверждать, что такого быть действительно не может. – У печатей не тот уровень воздействия.

– Ты это самой печати скажи, – несколько раздражённо фыркнула драконица и спросила прямо: – Посмотришь?

Тут не о чем было думать.

– Разумеется.

И я даже попыталась подняться, не желая тратить время, но меня осадили мягким и одновременно крайне приказным:

– Сядь. И выкладывай, зачем меня искала. Продажа органов, проституция, запрещённые вещества, – под моим потрясённым взглядом девушка осеклась, смущённо кашлянула и невинно добавила, – всем этим мы не занимаемся.

Я не поверила.

Она, посмотрев ещё невинней, напомнила:

– Так зачем искала?

«Драконы», – уже повторно за два дня пронеслось ошарашенное в голове.

Но, взяв себя в руки и напомнив себе же, что всё это – не моё дело, я глянула на полный драконов зал и прошептала:

– Хочу пересечь границу…

– А-а-а, – Гинерва заметно приуныла, даже расстроилась, но тут же метнула на меня подозрительный взгляд и с едва ощутимой надеждой уточнила, – запрещённые вещества точно не интересуют?

Молча отрицательно покачала головой.

– Жаль, – искренне постановила эта… ну в самом деле Нерва.

И с благодарностью улыбнулась полукровке, принёсшей завтрак постоянной посетительнице, которая к тому же оказалась весьма прожорлива, и от ложной скромности не страдала, так что с огромным аппетитом последующие минуты уплетала омлет с зеленью и беконом, блинчики с мясом и… кровью, горячие сырные шарики и глубокую миску мясного салата. Со мной пытались поделиться, но я вежливо отказалась, ограничившись лишь чаем.

Когда быстро, но грациозно евшая Гинерва покончила с трапезой, я не удержалась от вопроса:

– А что означают эти символы на рукавах?

– М? А, это род моего мужа.

Я уже видела других дракониц, у которых на рукавах тоже была символика, причём только на рукавах. У некоторых одинаковая, у кого-то простые бисерные узоры, а у маленьких девочек и вовсе цветочки.

Глянув на меня, Изумрудная драконица подтвердила плавающие в сознании подозрения:

– По наряду наших дракониц можно точно понять, в каком статусе она находится. У вошедших в осознанный возраст – рисунки из бисера, у помолвленных род семьи, род семьи будущего супруга и свисающие кисточки, у замужних, – грациозный жест на собственное плечо, – род новой семьи, а у вдов рукава чёрные. Всё просто. К слову, так среди вас, людей, не местные и определяются. По одежде. Идём.

И мы поднялись из-за стола, дошли до выхода и шагнули на жаркую, душную, залитую слепящим солнечным светом шумную улицу.

Но на этом наше путешествие и закончилось.

– Запрещено, – заявил шагнувший нам наперерез дракон.

Чёрный. Об этом свидетельствовал цвет волос, одежды и пронзительных глаз.

– Что конкретно и кем именно? – уточнила крайне вежливая, но уже догадывающаяся об ответе я.

Дракон снисходительно-укоризненно улыбнулся и не стал ничего говорить, чем только подтвердил сделанные выводы о личности этого запрещателя.

– Пусть провалится за Грань, – взяла и откровенно послала, не собираясь подчиняться чужим приказам, а уж приказам того, кто подарил не снимающееся украшение с неизвестными свойствами – и подавно.

– У меня приказ ничего не передавать и незамедлительно осуществлять встречу отправителя и получателя всех пожеланий, посыланий и угроз, – нахально заявили мне.

Но при этом даже не попытались сделать хоть что-то. Это искренне порадовало, в голове пронеслись вчерашние слова Нэрена: «Ты спрыгнула с третьего этажа, запугала садовых духов и сломала магическую защиту дома, взрыв от которой слышала вся столица. Как могу я ради собственной выгоды запереть того, кто так отчаянно желает свободы, Ари?».

Несмотря ни на что, он всё ещё позволял мне разбираться самой. Приставил охрану ночью, предложил вытащить утром, теперь ещё вот этот дракон, у которого приказ, но при этом он не спешил его выполнять. Значит, мне несколько наврали, и приказано было нечто иное.

Действительно очень приятно, что за меня не решали, оставляли право выбора, но при этом всё равно не бросали одну и продолжали оберегать.

В груди что-то кольнуло и расплылось горячей лужицей.

И тут Гинерва задумчиво так уточнила у меня:

– Точно ни одно из моих предложений не заинтересовало?

И взгляд, направленный на дракона, у неё был такой задумчивый, но какой-то угрожающе-оценивающий. Словно она прямо сейчас прикидывала, на какие органы его можно пустить.

Ничуть не смутившись, молодой мужчина чуть повернул голову, спокойно улыбнулся драконице и вежливо произнёс:

– Передавайте привет супругу, санжима Овейт.

– Вот пламя, – сморщилась расстроившаяся Изумрудная, – Ари, забудь всё, я ничего не предлагала. Идём, нас ждут.

Самое удивительное, что теперь чёрный дракон шагнул в сторону, демонстрируя, что никто нас больше не задерживает.

Но я уже сама не пошла и с подозрением уточнила:

– Так что запрещено?

– Уже ничего, – широкая нахальная улыбка.

И этот… попросту развернулся и через миг затерялся в толпе, оставив нас посреди столицы, а меня ещё и в крайне напряжённом состоянии.

А тут ещё и Нерва решила добить.

– Ты не почувствовала? – поинтересовалась она деловито.

Не ожидая уже вообще ничего хорошего, посмотрела на неё и не поняла:

– Чего?

Сцапав меня за локоть и потащив за собой, санжима неожиданно мечтательно вздохнула и принялась рассказывать:

– Личная гвардия аль-Хаенга научилась неощутимо снимать слепок ауры. Наши четыре месяца пытаются понять, как они это делают, и безрезультатно. Ты вряд ли ощущаешь, но сейчас за тобой открыто следуют тринадцать чёрных драконов первого кольца… О! Исчезли.

– Ушли? – совсем не радуясь новой информации, спросила с надеждой.

– Мечтай, – хмыкнула Гинерва, – перешли в режим «искра отследишь». Кто знает, сколько их таких, скрытых от поиска, за тобой присматривает… в одном можешь быть уверена: с такой защитой в Хайрассе угрозу для тебя представляет один только айтар. Но он человечками никогда не интересовался, так что выдыхай.

Судя по тому, что от неё не последовало никаких неудобных вопросов, да и удивлённой драконица не выглядела, вывод напрашивался один: Нэрен человечками интересовался, и пристрастий своих не скрывал.

Или у местного населения попросту атрофировано любопытство.

* * *

Гинерва привела нас в детский приют.

Чтобы добраться до него, пришлось взять экипаж, запряжённый традиционно ящерами, которых, как оказалось, называли эмешами, выбраться за пределы Эгары, столицы Хайрассы, и трястись, соскальзывая в песок, добрые полчаса.

Дорог между городами в пустыне не было. Большую часть её населения составляли драконы, способные в любой момент перекинуться и попросту улететь, куда им надо. Остальные, не имеющие собственных крыльев, путешествовали на дирижаблях – больших летающих кораблях. К слову, Хайрасса была единственной страной, в которой данный вид транспорта использовался в военных целях.

До пяти лет я жила в приюте и, несмотря на юный возраст, прекрасно помнила то место. Заросшие травой и непроходимыми кустами окрестности, холодный недружелюбный каменный сарайчик, большая продуваемая комната, в которой жили мальчики и девочки от трёх до двенадцати лет, очерствевшие ко всему миру воспитательницы.

Честно говоря, от приюта Хайрассы я не ждала ничего иного, заведомо ненавидя и даже опасаясь подобных мест, но то, что предстало взору, едва экипаж затормозил и распахнулась дверца…

Большая, богатая зеленью площадка, так ощутимо выделяющаяся на фоне рыжей песчаной пустыни, ровный светло-серый каменный забор, большое четырёхэтажное здание с квадратными окнами и подоконниками, заставленными цветущими цветами, и множество иных построек поменьше тут и там.

Но самое главное – смех.

Искренне радостный детский смех со всех сторон, крики и визги резвящейся ребятни, оживлённые голоса и даже радостное рычание какого-то животного.

Нам запрещалось подбирать бездомных зверей. Нам запрещалось громко разговаривать и кричать. Наш смех вызывал неудовольствие воспитателей, за которым неизменно следовало наказание.

– Чего застыла? – Гинерва выбралась на улицу вслед за мной, тоже утонула в песке по щиколотку и направилась к каменным воротам, бросив поверх плеча: – Не отставай.

Потрясённая до глубины души, я побрела за ней, предчувствуя дальнейшие потрясения.

Изумрудная драконица подошла к воротам впритык, удлинила ноготь на указательном пальце, отыскала незаметное глазу углубление и медленно провела внутри, повторяя какой-то символ.

Закончив, Гинерва вернула руке нормальный вид и сделала шаг назад, а только что нарисованный ею знак принялся мягко светиться, наращивая интенсивность пульсацией.

Пара секунд, и призрачное золотистое свечение окутало все ворота.

Короткая вспышка, и на краткое мгновение стал отчётливо виден защитный купол, который, как оказалось, имелся у приюта, поднимаясь вверх полусферой. Одного взгляда на интенсивное тёмно-золотое свечение хватило, чтобы осознать: кто-то хорошо постарался, чтобы обезопасить это место. Энергии в купол было влито много.

– Идём, – просто позвала за собой драконица и первой скользнула в медленно и совершенно беззвучно открывающиеся ворота.

Мы шагнули на широкую светлую каменную плиту дорожки – песок остался за пределами барьера, наталкивая на мысли о том, что эта защита уберегала ещё и от песчаных бурь.

Но дальше было ещё неожиданнее.

– Тётя Нерва! – раздался слаженный многоголосый визг.

И со всех сторон к засмеявшейся Гинерве рванули драконята! Десятки детей разных возрастов, поднимая топот и счастливый визг, налетели на хрупкую на вид, но даже не пошатнувшуюся женщину, вскарабкались по её платью, повисли на руках, ногах, шее!

– Вечного полёта, шалуны! – она была рада каждому из них.

Всех обнимала, тискала, трепала по лохматым головам и тягала за пухлые щёчки, не обделив вниманием никого и умудрившись первой заметить шествующих к нам дракониц.

Их было трое.

Высокие, стройные, как и все представительницы их вида, попросту не способные иметь лишний вес. Те, которые шли по сторонам, излучали тяжёлую ауру властности. Прямые, с высоко поднятыми головами, почти одинаковыми летящими тёмно-красными накидками, скрывающими головы с туго заплетёнными тёмными волосами и всё тело до земли.

Но девушка по центру разительно отличалась. Её походка была лёгкой и непринуждённой, лицо приветливым и открытым, на пухлых розовых губах цвела улыбка. Не девчушка – уже взрослая, потрясающе красивая женщина с чуть смягчёнными контурами лица и плавными движениями. Внешние уголки её кошачьих глаз были приподняты вверх, в центре, в окружении густых чёрных ресниц, горели огнём два сапфира. Волосы красивого тёмно-шоколадного оттенка плавными волнами падали на плечи и грудь, платье было лёгким, как и у всех в Хайрассе, и летящим, насыщенно синим, под цвет глаз.

Красивая. Просто невероятно красивая женщина.

И вот она, приблизившись, взглянула на облепленную детьми Гинерву, улыбнулась и нежно проворковала что-то абсолютно мне непонятное:

– Рташ ахано эгхт эре.

Язык узнала мгновенно – хайрасский, но слов не разобрала. Вообще, у нас тоже раделийский был, как и у почти всех стран имелся свой государственный язык, но проблема в том, что был ещё и элириский – общенародный, и он тоже в каждой стране признавался государственным, так что по большей части все предпочитали разговаривать на нём, радуясь тому, что тебя всегда везде понимают.

– Да ты что?! – не то возмутилась, не то ужаснулась Гинерва, жестом отправляя детей разбегаться, а сама прижимая ладони к груди. Вот только благодаря этому жесту я и осознала, что эмоции её насквозь неискренние, более того – издевательские, что лишь подтвердилось от дальнейших слов. – Как не стыдно уважаемой драконице такое говорить?

Улыбнувшись шире, она с ещё большей нежностью добавила:

– Атвейт.

– Ах! – у санжимы Овейт, судя по выражению лица, случился наигранный инфаркт. – Сама иди! Да я мужу твоему пожалуюсь!

Не прекращая улыбаться и не меняя тона, драконица ответила уже весьма ехидным и всем понятным:

– А кто, по-твоему, меня таким выражениям научил?

Гинерва встала нормально, задумалась и честно сказала:

– Я знаю вас обоих достаточно давно, чтобы не сомневаться: это ты мужика испортила.

Я невольно улыбнулась и зацепилась краем глаза за группу детишек, валяющихся на траве недалеко от нас с раскинутыми руками и ногами. Здесь действительно было очень жарко, особенно под палящими лучами солнца, я сама стояла мокрая и уставшая, и даже ветерка не было, как назло…

Мысль, мой задумчивый взгляд вверх, на переставший быть видимым купол, затем на дракониц и вежливый вопрос:

– Ваша защита не войдёт в диссонанс с чародейскими печатями?

Трое вышедших к нам как-то разом напряглись, а Нерва беззаботно махнула рукой и заверила:

– Нет, колдуй.

Но я так не могла и, посмотрев на работающих здесь женщин, поспешила их успокоить:

– Ничего такого, просто маленькая приятная шалость, если позволите.

Они не были уверены и посмотрели на ту, которая стояла по центру и точно была главнее. Не испытывая большого желания проверять, что я задумала, она всё же кивнула, разрешая.

Благодарно улыбнувшись ей, я присела в реверансе и представилась:

– Ари.

Мне мгновенно ответили грациозным поклоном.

– Маиели.

Вот и познакомились.

Бегло оглядевшись, подняла руки. На раскрытой ладони левой сформировала основу, добавила символы Ат, отвечающий за стабильность, Эрх, позволяющий воздействовать, Исш, обеспечивающий свежесть, установила крепления, зафиксировала, напитала энергией и швырнула на стену каменного здания, стоящего у забора и глядящего практически на всю территорию приюта.

Сверкающий, переливающийся оттенками зелёного магический диск, пролетающий над головами, привлёк внимание, большая часть детей притихла, во все глаза следя за тем, как печать ударилась о стену, растянулась, с короткими вспышками закрепилась и тихо загудела, начав функционировать.

Ещё пару секунд никто не понимал, что происходит, но когда приятный прохладный ветерок взялся шевелить одежду и волосы и остужать лица и тела, над территорией приюта раздался слаженный облегчённый выдох, которого не сдержала и я.

И снова крики и радость, в этот раз куда более энергичная, и на меня взглянули уже иначе – с искренними улыбками, благодарностью и доброжелательностью.

– Так, мы по делу, – Гинерва взяла на себя дело переговоров, – Ари чародейка, пришла посмотреть на вашего бедового парня. Давайте в темпе, нам ещё через границу сбегать.

Все трое как-то недовольно посмотрели на Изумрудную драконицу, но та лишь скривилась и недовольно попросила:

– Вот давайте без нравоучений, у нас нет на них времени.

– У тебя будет целая вечность на переосмысление своей жизни, когда тебя поймают раделийские охотники, – припечатала Маиели. И обратилась ко мне с радушным: – Идёмте, Ари. Хотите чаю?

* * *

Странную печать получил семилетний дракон Дарат. Как – неизвестно. Патрульные драконы нашли его на границе, принесли в госпиталь, а те передали в приют Маиели, когда стабилизировали состояние ребёнка и не сумели выяснить, что с ним случилось.

Самого мальчика привели сюда же, в светлый, наполненный цветочными ароматами и многочисленными растениями в глиняных горшках кабинет.

На меня не по-детски серьёзный, хмурый мальчуган взирал настороженно и почти враждебно, но воспитательницам доверял, и когда те попросили снять свободную светлую рубашку с короткими рукавами, Дарат подчинился и повернулся ко мне спиной, открывая плечо и наложенную на кожу печать.

А я… как поднималась с диванчика, так и застыла в полусогнутом положении, во все глаза уставившись на символы.

Кожа была красной и припухшей, грани печати покрылись рубцами, словно её попросту вырезали на коже ребёнка, и разглядеть контуры оказалось непросто, но…

Я узнала её мгновенно. С первого взгляда. Узнала раньше, чем увидела целиком, чем поняла, почему перестала дышать, распахнув глаза от немого ужаса.

Я знала её с самого детства. Я узнала её задолго до того, как стало ясно, что я не маг, а чародейка, и моё призвание – работа с печатями.

Я знала её… и ничего не знала о ней.

– Ари? – позвала Гинерва, вырывая из оцепенения, но не в силах вырвать из потрясённого напряжения.

– Что-то не так? – не смолчала и Маиели. – Ты её знаешь?

Остро реагируя на сгущающуюся атмосферу, мальчик-дракончик задрожал и попытался отойти подальше от пугающей его тёти.

К сожалению, я была не в том состоянии, чтобы успокаивать его. Самой бы успокоиться.

Разогнувшись, шагнула к Дарату, коснулась его спины похолодевшими костяшками пальцев, размещая лёгкую успокаивающую печать.

Он перестал дрожать мгновенно, я – нет.

– Мне неизвестно, что за свойства у этой печати, – прохрипела чистую правду, не в силах отвести взгляда от знакомых до боли линий. – Но я попытаюсь снять слепок и… она свежая, должно получиться…

Уверенности не было, как и чёткого понимания своих действий. Я путалась в собственных мыслях, теряла себя в пространстве чужого кабинета и панически нуждалась в якоре, хоть в чём-то стабильном и понятном, за что можно было зацепиться телом и сознанием.

– Неизвестны свойства, но не сама печать? – понятливо уточнила хозяйка приюта.

Неопределённо качнув головой, беспомощно огляделась. Сквозь расплывающуюся перед глазами реальность увидела рабочий стол. Подняв руку, притянула несколько чистых листов из стопочки в креплении и простой карандаш.

Символ в уголок – и бумага стала крепкой, как камень.

Движение кистью, энергетический поток – и на пол упала печать, окутав кабинет полупрозрачным голубым сиянием сканирующей магии.

Простые привычные действия – я отчаянно пыталась успокоиться и не наделать ошибок.

Вдох, выдох, вдох.

– Не бойся, – попросила дракончика, – я не сделаю больно, но, возможно, будет чуть-чуть щекотно.

– Я не боюсь щекотки, – насупился он.

– Молодец, – мои губы дрогнули в улыбке, – а я боюсь. Очень сильно.

И, усадив Дарата на стул, адептка Академии Чародеев приступила к долгой работе.

Печать сменялась печатью, зачарованные карандаши царапали бумагу, под моим пристальным контролем перечерчивая схему за схемой прямо в гудящем от количества выпущенной энергии воздухе, хрустальная ваза на столе Маиели взялась тихо звенеть, вынудив меня, бросив на неё короткий взгляд, поведать хозяйке приюта:

– Кто-то фиксирует магический уровень твоего кабинета.

Отворачиваясь, увидела, как драконица потрясённо уставилась на цветы.

В итоге примерно час спустя я имела всеобъемлющую картину происходящего. Я эту печать разложила по символам, а каждый символ – по энергетическим вкраплениям. Просканировала от и до.

Но соединить всё в единую картину и ответить на одних из главнейших вопросов своей жизни не успела.

Голоса и смех на улице стихли как-то поразительно резко. Затем послышался странный нарастающий шум, словно гул ветра, и через несколько секунд я смогла понять, что такой звук издают громадные крылья.

Ещё через секунду над территорией приюта нависла огромная тень.

Я только и успела, что повернуться к окну, как вновь стало светло и ясно.

– Первородное пламя тебе, – безмятежно сообщила Гинерва поднявшейся Маиели.

Грохот выбитой двери!

– Маи! – разъярённый рык потряс здание до основания.

И внутрь мгновенно ставшего маленьким кабинета ворвался дракон.

Высокий, широкоплечий, мускулистый, облачённый в чёрный военный мундир, с волнистыми чёрными волосами, убранными в низкий хвост на затылке, и пылающими чёрными глазами с вертикальными алыми зрачками.

Огромный, больше даже Нэрена, но проблема в том, что я уже видела этого дракона, причём как раз с Нэреном, и тогда мне тоже бросился в глаза его пугающий размер…

Но если тогда у нас не было возможности поговорить, то сейчас монстр, бегло цепко оглядев Маиели, убедился, что с драконицей всё хорошо, и повернулся ко мне всем телом, чтобы наградить тяжёлым немигающим взором.

На меня смотрел адмирал военно-морского флота Хайрассы Рдаен Манфред.

Тот, кто по всем законам должен был как минимум взять в плен принцессу вражеского государства, обнаруженную на территории его собственного, но почему-то не спешил действовать и лишь смотрел, неожиданно без агрессии, злобы и ненависти, а с глухой, непонятной мне грустью.

Появилось ощущение, что она даже не на меня направлена была.

– Рдаен, что-то случилось? – Маиели приблизилась к совсем не пугающему её дракону и разместила крохотную ручку на основании его шеи.

Адмирал отреагировал мгновенно, опустил голову, поймал её ладошку своей огромной лапищей, взглянул на драконицу, с нежностью улыбнулся ей и мягким, совсем не вяжущимся с мужчиной его положения голосом заверил:

– Всё хорошо, мой смысл.

Взгляд поднялся выше, вновь обжег меня и мужчина добавил, изменив тон на прохладно-суровый:

– Вечного полёта, ваше высочество.

Я не отреагировала. Обе драконицы вздрогнули и рывком повернулись ко мне, но я не отвела взгляда от глаз адмирала. Мне не за что было чувствовать себя виноватой. У него не получилось задеть меня, озвучив мой статус.

– Добрый день, адмирал Манфред, – произнесла сухо.

– Вы… неужели?.. – Маиели попыталась что-то сказать, но не сумела справиться с эмоциями и лишь переводила потрясённый взгляд с меня на своего дракона, незаметно, неосознанно по чуть-чуть отступая за него.

Она ощутила опасность и стремилась оградиться от неё, я не могла винить её за это. Просто было немного неприятно и больно, что опасностью посчитали меня. Обоснованно, если подумать, я принцесса Раделии, но всё же.

– Полагаю, мне следует уйти, – проговорила со спокойствием, которого не ощущала.

Внутри всё сжалось от напряжения, я неосознанно готовилась к удару и схватке, из которой живой мне не выйти. Адмиралу Манфреду я не противник.

– К чему же спешка? – вежливо отозвался прожигающий меня взглядом дракон. – Время обеда. Окажите честь, ваше высочество, составьте нам компанию.

– Я спешу, – отчаянная попытка избежать открытого конфликта.

– Я настаиваю, – и вслед за вспышкой в глубине мужских глаз нас троих окружило жаркое и жуткое тёмно-тёмно алое, почти чёрное пламя.

Огонь истинного Чёрного дракона.

* * *

Едва всполохи угасли, мы оказались посреди светлой прохладной комнаты. Песочного цвета стены и потолок, коричневый пол, открытые настежь резные створки широкого окна с большим подоконником и летящим тюлем. На полу молодые деревья в больших глиняных горшках. По центру комнаты стол, на нём белоснежная скатерть, сверху алые цветы в вазе, а по обе стороны серые диванчики. В противоположной стене дверь и ещё одна, менее приметная, слева.

– Устраивайтесь, – радушно предложил мне адмирал, продолжая обнимать драконицу одной рукой.

Выдавив улыбку, тихо сказала:

– Лишь вымою руки.

И убежала в неприметную дверку, очень надеясь, но слабо веря в то, что мой уход был величественным, а не поспешным и испуганным.

В крохотном помещении, наполнившимся светом с моим появлением, я тщательно заперла дверь, включила воду в позолоченном кране, опёрлась ладонями о край глубокой чаши в цвет и напряжённо посмотрела в своё отражение.

Мне было страшно. И эти эмоции я, сколько бы ни старалась, скрыть не могла.

Широко распахнутые голубые глаза, болезненные покраснения в уголках, синяки под нижним веком, чуть заострившиеся от усталости и постоянного стресса черты лица, мертвенно-белая кожа. Волосы растрепались, в прядях запутался песок, пыль осела тонким слоем на кожу и одежду. Руки дрожали. Приглядевшись, поняла, что всю меня чуть колотило, а в желудке закручивались болезненные узлы, никак не располагающие к приёму пищи.

Может, сбежать, пока не поздно? Это легко – открыла портал и прыгай. Вопрос в том, куда именно меня перекинет, и где на новом месте искать помощи и спасения. В тот раз мне просто повезло, и цепочка по сути случайностей почти привела меня к свободе. Повторно такое вряд ли случится.

Вот Грани.

Беззвучно выдохнув, опустила голову и плечи, устало прикрыла глаза и дала себе несколько секунд на страдания и панику. Всего несколько секунд – максимум, что я могла себе позволить.

Вновь взглянув на собственное отражение, склонилась над водой и принялась умываться. Руки, лицо и шея. Пока распускала и переплетала косу на более тугую и опрятную, напрягла память и вспомнила элементарнейшую Бытовую печать лёгкого очищения. Миниатюрный символ на ткани и короткий всплеск энергии сделали моё платье вновь чистым и аккуратным, словно я его только надела.

Ещё раз глянув на себя, помолилась просто дожить до конца этого дня и вышла из умывальной.

Адмирал и Маиели устроились на диванчике справа от окна, оставив второй свободным и непрозрачно намекая, куда именно мне следует сесть.

Спину жгло от боли, настолько прямой я держала её, проходя и устраиваясь за столом под двумя парами глаз.

– Вы знакомы с нашей кухней, леди Кадиан-Вескер? – не знаю, показалось мне или в голосе дракона действительно промелькнула издевка.

Краем сознания отметила, что Маиели на моё имя не отреагировала. Это натолкнуло на мысль о том, что за время моего отсутствия драконы успели поговорить и обменяться актуальной информацией.

– Не довелось пристраститься, – несмотря на все мои усилия казаться спокойной, голос всё равно едва ощутимо дрожал.

Зато вежливая улыбка вышла безукоризненной. Я с пяти лет при императорском дворе, фальшиво улыбаться я умела всегда и везде. Последние годы даже император перестал придираться.

– В таком случае, советую попробовать кирахх.

– Не лучший совет, – с мягким укором включилась в разговор драконица. Попыталась улыбнуться мне, оставила это неблагодарное дело и произнесла. – Это мясное блюдо имеет весьма пикантный вкус. В нашей стране отдают большое предпочтение специям и считают блюдо удачным, если после него в буквальном смысле пылает рот. А… у вас?

Понимание того, что не одной мне тут было страшно, неловко и неуютно, самым поразительным образом чуть успокоило.

– В Раделии ценят естественный вкус продуктов и их сочетаемость, – я продолжала улыбаться, чувствуя, как леденеют кончики пальцев.

– Какие планы у вас на Хайрассу? – как бы невзначай поинтересовался адмирал. – На какой срок собираетесь задержаться?

Если учесть, что задержать меня должен как раз он, причём в тюремной камере…

– Честно говоря, мой визит оказался неожиданностью даже для меня, – щёки начало сводить. – Уже сутки я предпринимаю безуспешные пока попытки покинуть территорию вашей радушной страны.

– Вот как? – его заинтересованность впервые оказалась искренней.

Драконы изменились как-то сразу. Обменялись, не сговариваясь, удивлёнными взглядами, и с абсолютной убеждённостью адмирал пояснил для своей любимой:

– Нэр.

И тут же метнул взгляд на меня. Губы поджались непроизвольно, взгляд опустился на столешницу, и такой реакции мужчине оказалось достаточно, чтобы убедиться в верности сделанного вывода.

– Значит, это он тебя… то есть, вас перенёс, – медленно произнесла Маиели, как-то крайне странно меня рассматривая.

– Тебя, – исправила я чуть резче, чем собиралась. Нервно улыбнулась, стремясь скрыть эмоции и извиниться за тон, и примирительно добавила: – Мы уже перешли на «ты», Маиели.

– Кстати об этом, – адмирал Манфред плавно повернулся к драконице и с нежностью поинтересовался: – Мой смысл, что за ритуалы вы проводили над ребёнком у тебя в кабинете?

– Мои крылья, – у Маиели нежность вышла куда более устрашающей, – а не расскажешь, откуда у меня в кабинете фиксирующий изменения магического фона артефакт?