Текст книги "Праздничный коридор. Книга 2"

Зося посмеялась над любвеобильностью начальника, но Оксана вполне серьезно предупредила, что Авдей глядя на ее, Зосю, уже конкретно пускает слюни, и Зосе надо быть очень осторожной, чтобы ее не уложили на стол для заседаний.

Кроме улыбки, новые познания о своем начальнике вызвали у Зоси недоумение – внешне корректный, интеллигентный, умный человек содержал глубокое внутреннее противоречие, не умел контролировать свое поведение и сдерживать эмоции. И все-таки, следует признать, думала она, что присутствует в нем какая-то притягательная сила, которой не могут противостоять вполне благоразумные банковские красавицы. Может, покорно подчиняются властности и неприкрытому цинизму его натуры?

Серые, холодные глаза, ленивая высокомерная улыбка – очень похоже на удава, который смотрит на кролика, приглашая его стать обедом для своего высочества. Слухами о любовных интригах Авдея переполнены все банковские отделы, но женщины по-прежнему поддаются его обаянию, притягиваются к нему, как к магниту, хотя каждая из них, наверняка, боится, что в ближайшие дни она будет заменена следующей жертвой его любви и циничного обаяния.

«В любом случае, – решила Зося, – надо держаться от него подальше».

Занятия в школе банковского бизнеса увели ее мысли от всего, что осталось в Горевске – она умела концентрировать свое внимание в одном направлении. Сейчас важно было понять, как грамотно провести эмиссию акций банка.

По законодательству акционерами банка могли стать, как физические, так и юридические лица. Но акционирование государственных предприятий в Лабении было приостановлено, а имущество банка до настоящего времени принадлежало государству. Лекции на курсах читали специалисты государственных министерств и ведомств. Но и они не знали, как правильно акционировать банк, ранее исполняющий функции государственного финансового агента.

Идею Зосе подсказал муж. Их вечерние разговоры давно стали семейной традицией. Зося знала, что Александру Михайловичу можно задавать любой, даже «служебный вопрос», и через день-два получить, если не консультацию, то хотя бы грамотный совет. Александр Михайлович считал, что в первую очередь акционерами Горевского филиала Проминвестбанка могут стать предприятия с государственной формой собственности. Причем, их доля в уставном фонде банка должна составить контрольный пакет. Именно так, провело бы акционирование банка государство. Будет странно, если государство спокойно позволит передать банк в частное управление. Эти вопросы могут возникнуть гораздо позже. Сейчас время экономического хаоса, но придет стабилизация, руководство республики начнет подводить итоги и задавать вопросы. В этом случае консолидация акций банка в собственный портфель ценных бумаг возвратит государству контроль над своим бывшим финансовым агентом.

«Ты, Зосенька, – подвел итог Анцев, – можешь подготовить постановочный вопрос для Авдея, а он пусть обсуждает эту проблему с генеральным директором банка. Продажа акций банка государственным предприятиям, возможно, должна стать концепцией развития банка и потребует согласования с министерствами или имущественными ведомствами».

Зося на следующий день позвонила Авдею и рассказала ему, как можно акционироваться самостоятельно и, одновременно сохранить долю государства в уставном фонде банка. Авдей честно ей ответил, что почти ничего не понял. Но готов вместе с ней встретиться с генеральным директором банка и доложить ему о предложении Горевского филиала. Откладывать этот вопрос до ее возвращения в Горевск он не хотел и поручил подготовить к завтрашнему дню докладную записку на имя генерального директора за подписью Авдея.

Встречу Зосе он назначил в фойе центрального аппарата Проминвестбанка. Генерального директора банка Зося видела раньше всего несколько раз, во время его приездов в Горевск. Выступая перед коллективом филиала, он оперировал фактами и цифрами, не глядя в текст доклада. Смысл его выступления всегда был конкретен и понятен. На первый взгляд, это был человек коммуникабельный и доступный для общения на любом уровне.

Сегодняшняя встреча с «генеральным», судя по его поведению, ничего хорошего посетителям из Горевского филиала банка не сулила.

Николай Георгиевич молча листал свой «ежедневник» и делал какие-то пометки на полях. Зося подробно рассказала о своем предложении формирования уставного капитала банка и умолкла. В кабинете стояла тишина. Зося посмотрела на Авдея, тот в недоумении пожал плечами. Наконец, Николай Георгиевич закрыл свой блокнот, снял очки и посмотрел на Зосю:

– Извините, потребовалось время, чтобы осмыслить сказанное Вами. Все понятно и очень просто! Как это мои спецы до этого не додумались? Ваше предложение вполне уместно и может перерасти в концепцию. Предстоит ряд согласований, но с этим, думаю, мы быстро справимся. Я что-то пропустил Вашу фамилию – будьте любезны напомнить мне.

– Чарышева, – вторично представилась Зося, – Зоя Николаевна.

– Чарышев Николай Васильевич имеет к Вам какое-то отношение?

– Да, это мой отец.

– Систему акционирования он подсказал? Насколько я владею информацией, химкомбинат уже давно преобразовался в народное предприятие.

– Идея действительно мне подсказана, но не отцом, а мужем. Мой муж Анцев Александр Михайлович.

Николай Георгиевич широко улыбнулся и сказал:

– Передайте ему от меня огромную благодарность. Я сразу почувствовал какой-то знакомый почерк, но не мог даже предположить, что московскому коллеге интересны наши проблемы.

Николай Георгиевич вышел из-за своего стола и пересел на стул, рядом с Зосей.

Секретарь принесла кофе, приготовленный по ее фирменному рецепту, и тарелочку с маленькими пирожными. Николай Георгиевич оказался интересным собеседником. Главной темой разговора стала религия. Оказалось, что у них есть точки соприкосновения в благотворительной деятельности по возрождению заброшенных и обветшавших храмов. Только личное отношение к религии в корне отличалось – Николай Георгиевич был истинно верующим человеком, а Зося всегда считала себя атеисткой.

– Позвольте с Вами не согласиться, – запротестовал Николай Георгиевич, – истинное христианство определяется делами нашими. Многие люди, особенно сейчас, называют себя верующими, но бывает вера внешняя, я бы сказал ложная, не подтвержденная действиями. Если наградил тебя Бог богатством, то поделись им с убогими и нищими. Если при рождении ты одарен разумом, то это тоже от бога. И разумом можно и нужно делиться, вот, как, например, Вы и Александр Михайлович – время нашли разобраться с нашей проблемой, и сюда прийти, доказать мне, что это один из правильных путей развития нашего банка. Вы говорите, что часто встречаетесь с матушкой-игуменьей? Вы попросите ее обсуждать с Вами не только дела хозяйственные, но и духовные. Мне кажется, что Вы, Зоя Николаевна, уже верующий человек, только сами пока этого не сознаете. Все, что Вы от Бога получили – в приумноженном количестве и искренне Вы возвращаете назад. Мне с Вами хотелось бы продолжить беседу. Может, пообедаем вместе?

– Нет, спасибо. Я здесь постигаю премудрости работы с ценными бумагами и не хотела бы, пропускать занятия.

– Тоже одобряю. Надеюсь, что мы с Вами еще встретимся? Тогда, всего Вам хорошего. Вы, Эдвард Станиславович, проводите Зою Николаевну и возвращайтесь – обсудим все еще раз вместе с нашими специалистами.

Эдвард Станиславович проводил Зосю до выхода из здания, предложил свою машину, и поинтересовался, где она остановилась. От его машины Зося отказалась, из своего места пребывания тайну делать не стала – гостиница «Интурист». Они распрощались, и Зося уехала на свои курсы.

После занятий они вместе с Левоном поужинали в ресторане при гостинице и разошлись по своим номерам. Зося просмотрела конспекты с лекциями, систематизировала записи. Затем приняла душ и одела пижаму. Наступало самое любимое время суток – поздний вечер, ее родительский час, можно звонить в Москву.

Сейчас Санечка, наверняка, в кабинете Анцева и они что-нибудь читают или рисуют. Как всегда, ей ответил Анцев. Она рассказала ему о встрече с Сомовым, передала от его имени благодарность и привет. Затем включила диктофон и попросила передать телефон Санечке.

Зося почти всегда записывала разговор с сыном на диктофон, чтобы попозже еще несколько раз послушать его голос. Анцев называл сына Александром, и ребенок на ласкательное или сокращенное имя уже не хотел отзываться. Для него папа был непререкаемым авторитетом. Свое полное имя, сложное в произношении даже для взрослого человека, он пока правильно произнести не умел, но от других требовал, чтобы к нему обращались только так, как называет его папа.

Исключение составляла мама. Зосе он позволял называть себя любым именем. От нее он принимал «зайчика», «котика», «ягодку», Санечку и Шурочку.

Санечка начал свой рассказ о сегодняшнем дне с того, что с утра бабушка была им недовольна – он не хотел с ней разговаривать на английском языке. В саду на завтрак приготовили запеканку, которую он всегда не любил. Санечка просто отодвинул от себя тарелку, а бабушка потребовала, чтобы он извинился перед нянечкой на английском языке. Сначала Зося хотела утешить ребенка и попросить его не огорчаться, но потом выяснила, что тарелка была отодвинута очень резко и запеканка упала на ноги нянечке.

В это время в дверь номера постучали. Зося пообещала Санечке, что сейчас посмотрит, кто там стучит и затем продолжит с ним разговор.

Телефон и диктофон остались лежать на прикроватной тумбочке, а Зося пошла открывать дверь.

Каково же было ее изумление, когда за дверью она увидела Авдея. В одной руке он держал цветы, во второй – пакет, из которого выглядывала коробка конфет и бутылка шампанского.

Авдей, не дожидаясь приглашения, прошел мимо Зоси в комнату, подошел к журнальному столику и выложил на него содержимое пакета. Открыл коробку с конфетами, рядом поставил два стакана. Потом подошел к Зосе и протянул ей цветы. Зося цветы не приняла и отошла от него. Эдвард Станиславович бросил цветы на диван и схватил Зосю за руку:

– Иди ко мне, моя кошечка. Ты для меня пижамку красивую одела? А что у нас под пижамкой? Ах, какая попка, какие грудки! Я так хочу тебя! Ты меня с ума сводишь. Хочешь, своим заместителем сделаю? Мы с тобой банк в настоящую конфетку превратим – деньги к нам сами рекой потекут. Ты станешь богатой женщиной. Только не гони меня сейчас. Ты должна быть моей, слышишь, моя ласточка?

Его руки настойчиво стаскивали с Зоси пижаму. Зося сначала пыталась его уговорить, затем вырваться, но это его еще больше возбуждало. Он рванул ее пижаму – на пол посыпались пуговицы, и оторвался рукав.

Разгоряченный спиртным и близостью недоступной женщины, Авдей шарил по Зосиному телу жадными руками и толкал ее к кровати.

Зося вспомнила Петино искаженное лицо, когда остановить его было уже невозможно, и поняла, что, если сейчас не сможет избавиться от липучих рук Авдея, то будет снова изнасилована. Она провела рукой по его лицу и сказала:

– Дорогой, не торопись – я могу забеременеть. А нам с тобой это совершенно ни к чему. Потерпи еще одну минутку. Отпусти меня – я возьму в сумочке презервативы, и мы займемся настоящей любовью. Если наш секс будет безопасным, то я подарю тебе всю свою страсть и нежность. Я тебе обещаю.

Авдей поверил, разжал руки и начал раздеваться. Зося нашла свою сумочку и взяла в руки пистолет:

– А вот теперь, давай поговорим, – Зося направила пистолет на нижнюю часть его тела, – это боевое оружие, а я прекрасно стреляю. Выбирай – ты немедленно убираешься из моего номера, в противном случае, я, по-женски аккуратно, отстрелю твое мужское достоинство. Ты решил, что я пришла в банк, чтобы коротать с тобой вечера на столе для заседаний? Ошибаешься – я пришла работать, а для любви у меня есть супружеская кровать и обожаемый муж. А вот насиловать женщин, да еще при этом, используя служебное положение – это удел слабых или душевнобольных, потому что сильные мужчины добиваются взаимности.

Авдей нерешительно начал натягивать штаны и в это время дверь номера со стуком распахнулась, в комнату вбежал Левон:

– Зоя Николаевна, что здесь происходит? Настучать этому козлу по башке? Или просто скрутить шею, чтобы навсегда отбить охоту до чужих жен?

– Не надо, Левон. Эдвард Станиславович уже уходит, и я, надеюсь, никогда больше не посмеет без производственной необходимости попадаться на мои глаза. Я правильно Вас поняла, Эдвард Станиславович?

– Да, правильно. Подобное больше не повторится. Я, надо признаться, неправильно Вас, Зоя Николаевна, понял. Все могло быть по-другому.

– Значит, Вы вообще ничего не поняли! Никогда и ничего! Понятно? Впредь, дистанцируйтесь от меня на безопасное расстояние.

Левон подтолкнул Авдея к выходу, закрыл за собой дверь. В коридоре послышался стук падающего тела – Левон, похоже, все-таки «настучал по башке» темпераментному Авдею. Зося выключила диктофон, телефон был отключен, видимо, Анцевым. Она попыталась снова соединиться с мужем, но абонент был недоступен. После нескольких неудачных попыток, она поняла, что с ней не хотят разговаривать. Оставалась реальная возможность что-то узнать от своей московской помощницы по хозяйству:

– Наталья, я не могу дозвониться до Александра Михайловича. Ты расскажи мне, пожалуйста, что у нас дома?

– Все хорошо – Роза Самуиловна спит, Александр тоже заснул, Александр Михайлович попросил принести в кабинет две бутылки коньяка, и лимоны с солью. Пока из кабинета он не выходил. Я спать не ложусь – может, попросит что-нибудь. Я, когда в кабинет заходила, то видела, что телефон разбитый валяется на полу, а Александр Михайлович лицом весь посерел. Что-то случилось. Но мне-то он, конечно, жаловаться не станет. Видите, даже с Вами не хочет разговаривать.

– Понятно, – сказала Зося, – Наталья, ты прислушивайся, что там, в кабинете происходит. А я постараюсь сегодня выехать из Лабинска, надеюсь, что к утру доберусь домой. Пожалуйста, еще раз тебя прошу – не ложись спать. Александр Михайлович никогда не пьет более пятидесяти граммов коньяка, может всякое случиться.

Совершенно очевидно, что это Анцев попросил помощь у Левона, а затем некоторое время слушал по телефону все, что происходит в Зосином номере, потом разбил телефон. Но до какого момента он слушал? Скорее всего, он услышал, что Зося хочет взять из сумочки презервативы – это и привело его в шок. Зачем жена носит в сумочке предмет, которым они никогда не пользуются?

Нужно немедленно ехать в Москву и дать прослушать мужу полную запись событий в номере. Иначе, все это может плохо закончиться. Зося набрала справочное железнодорожного вокзала – поезд на Москву убыл час назад. Оставался аэропорт. Последний рейс в столицу России через час. Можно, конечно успеть, но как она полетит самолетом, которого всю жизнь боялась и никогда не пользовалась авиауслугами?

Решение она приняла быстро – предстояло преодолеть свой страх. Времени для сомнений не оставалось, самолет тоже может улететь без нее. Зося позвонила Левону, попросила его через десять минут спуститься в фойе гостиницы. Быстро привела себя в порядок, положила в сумочку диктофон и спустилась в фойе – Левон уже был там.

Пока Левон парковал машину на стоянке аэропорта, она купила два билета до Москвы. Правда, совершенно не поняла, зачем кассир с некоторой долей сочувствия объявила ей, что билеты остались только «бизнес-класса», а они очень дорогие. Видимо, растерянный вид пассажирки у кассира вызвал сомнение в ее платежеспособности.

Стюардесса сразу сообразила, что элегантная молодая женщина в самолете первый раз, и своим вниманием и заботой постаралась ее успокоить – во время взлета самолета стояла рядом с Зосей и рассказывала ей, что экипаж корабля, это пилоты с большим стажем работы, аварии у них никогда не случались. До Москвы лететь совсем ничего, погода хорошая и вообще ей перелет должен понравиться. Стюардесса не сомневалась, что Зося и в следующий раз выберет вместо поезда самолет.

Когда самолет взлетел, набрал высоту и завис в воздухе без видимого движения, Зося совершенно успокоилась, разжала вцепившиеся в подлокотники кресла пальцы и повернулась к Левону.

Он еще по дороге в аэропорт пытался узнать у нее, что нужно, чтобы оформить в банке кредит. Оказалось, что кредит Левону нужен для покупки квартиры. Все деньги, которые он зарабатывал, отправлялись почтовыми переводами когда-то бросившей его маме. Правда, она не сдала его в детский дом, а, в самый сложный подростковый период, не смогла с ним справиться и передала на воспитание в специнтернат для тяжелых подростков. Там и забыла до самого последнего выпускного класса. Многодетная мама Левона вспомнила о существовании непутевого сына только, когда начала получать от него материальную помощь. Сейчас у Левона начали складываться отношения с любимой женщиной, но не было отдельного жилья. Решение квартирного вопроса Левона совершенно отвлекло Зосю от мысли о том, что она висит в воздухе над облаками и ее жизнь напрямую зависит от людей в темно-синей униформе.

– Левон, – сказала Зося, – квартиру мы с тобой купим, когда вернемся в Горевск. В нынешнее время даже прекрасная квартира стоит сущие копейки, поэтому тебе не надо оформлять заем в банке – купим за мои деньги. Когда-нибудь, если сочтешь нужным, то вернешь. Как я поняла – ты решил жениться? А я хотела, чтобы ты стал моим водителем и охранником. Но, видимо, не судьба – придется искать другого. Я приняла решение иметь возле себя охрану. Иначе жить в условиях нового «демократичного» общества никак не получается и сегодняшний скандал тому подтверждение.

– Мне об этом уже говорил Николай Васильевич, – ответил Левон, – но не было Вашего согласия. Зоя Николаевна, мне, безусловно, важно устроить дорогую для меня женщину, но это никак не отразится на моей работе. Вы знаете, что я могу работать днем и ночью. Когда появится семья, то ее нужно еще и содержать.

– Тогда договорились, – подвела итог Зося, – я тебе помогаю купить квартиру, а ты меня возишь и охраняешь от наглецов.

Московский особняк встретил их тусклым светом двух окон – кабинета Анцева и комнаты Натальи.

Зося вошла в дом, попросила Наталью накормить и устроить на ночь Левона, а сама открыла дверь кабинета Александра Михайловича.

Анцев был совершенно пьян. Зося забрала из его рук очередную порцию коньяка. Принесла из кухни стакан кефира, заставила выпить вместе с таблетками аспирина и активированного угля, затем приготовила ему постель на диване, в этом же кабинете. Анцев послушно разделся и лег на диван. Уже с закрытыми глазами, засыпая, пытался рассказать ей о своем горе:

– Представляешь, Зосенька, от меня жена ушла. К другому. Один остался. Александра не отдам, никому. Вот, так!

Зося сидела рядом с ним на стуле, держала его руку в своих ладонях.

– Спи, любимый! Завтра мы разберемся с твоей женой. Александр от тебя никуда сам не пойдет – он любит своего папочку, и характером все больше походит на тебя. Его врач, Зоя Николаевна, уверена, что дети со временем не только перенимают привычки и манеры самого дорогого им человека, но и приобретают с ним внешнее сходство. Но все это я тебе завтра расскажу, а сейчас забудь о своем горе и отдохни, пожалуйста.

Ей самой необходим был отдых, но она поехала в аптеку за таблетками для снятия утренних последствий алкогольного отравления. Дома сварила крепкий костный бульон и снова пошла в кабинет Анцева. Муж беспокойно спал, тяжело всхрапывая, и что-то бормоча во сне. Зося открыла окно и устроилась в большом кресле, прикрывшись пледом. Через несколько часов дом начал просыпаться, наполняться звуками и голосами. Зося встала с кресла, прислушалась к дыханию Анцева. Ей показалось, что он не спит и знает о ее присутствии. Она поцеловала его и прошептала: – Мой любимый, взрослый Санечка! Ты не хочешь со мной разговаривать? Я пойду к ребенку, а ты послушай вот это. Потом поговорим.

Зося включила диктофон на прослушивание и вышла из комнаты. Санечка еще спал, рядом с ним лежал мобильный телефон. Маленький аппаратик пока был простой игрушкой. Видимо, Анцев купил его для Александра совсем недавно и не успел подключить. Зося посмотрела на часы – Санечка еще немного мог поспать, она не стала его будить и вошла в свою спальню.

На прикроватной тумбочке лежал небрежно вскрытый конверт. Письмо было адресовано ей. Внутри оказалось исковое заявление, дополненное повесткой в суд. Отец Санечки просил установить опеку над своим несовершеннолетним сыном. Опекуном он просил назначить бабушку Санечки – Анцеву Татьяну Алексеевну.

Зося принялась внимательно читать содержание искового заявления. Оказывается, ей нельзя доверять воспитание собственного сына, потому что она аморальный человек – родила ребенка, и мало того, что вышла замуж за его родного дедушку, так еще и отдала ребенка ему на воспитание, а сама продолжает развлекаться в далекой Лабении.

«Обычная грязь, на которую способен только недалекий человек. Но почему Анцев об этом заявлении мне ничего не сказал? Я должна как-то себя подготовить к судебному процессу», – подумала Зося и взяла в руки повестку в суд. Первое заседание по иску должно было состояться через две недели. Значит, время еще есть, и она успеет изучить все законодательные акты о браке и семье, как России, так и Лабении.

И только потом можно будет все обсудить с Анцевым. Она так увлеклась изучением внезапно возникшей в ее жизни проблемы, что и не заметила, как в комнату вошел Анцев. Он сел рядом с ней на диван и привлек ее к себе:

– Зосенька, – негромко, чтобы не разбудить сына, виновато произнес он, – я виноват перед тобой. Вчера я решил, что ты собираешься уйти от меня к Авдею. Для меня это конец жизни, отсюда слезы, сопли, и пьяный загул. Скажи, а как ты сюда добиралась? Неужели самолетом? Зосенька, чем больше я тебя узнаю, тем глубже становится моя любовь к тебе. Ты для меня не просто любимая женщина – ты стала мне надежным другом и попутчиком по жизни. Я внизу встретил Левона. Это правда, что он будет теперь постоянно при тебе? Вполне разумное решение. Тебя нужно охранять от всех посягателей. Ты забываешь или, не придаешь значения тому, что ты богатый человек. А охотников на легкую добычу всегда много находится. Кроме того, ты самая привлекательная в мире женщина. Наверное, природа одарила тебя чем-то, чего мало или нет совсем в других женщинах. Ты имеешь некие биологические метки, от которых мужчины сходят с ума. Ученые это «нечто» иногда называют феромонами. Зосенька, слава Богу, ты рядом, а все остальное для меня совершенно не имеет никакого значения.

– Даже вот это? – показала Зося повестку в суд, – почему ты мне ничего об этом иске не сказал?

– На самом деле, это абсолютная чепуха. Мой юрист уже изучил этот иск – написала его по доверенности Александра его мать. Ребенок ей не нужен. Она хочет, чтобы я передал ей половину своего бизнеса. Иначе, она грозит, что к этому судебному процессу будет привлечено внимание средств массовой информации и наступит конец моей безупречной репутации. Мне лично, это совершенно не интересно. Татьяна рассчитывает на то, что щепетильные московские клиенты сделают соответствующие выводы и закроют свои счета в банке. Но, я думаю, что основным нашим клиентам глубоко безразлично на ком женат генеральный директор банка. Им важнее качество и стоимость обслуживания, а также наличие у банка кредитных ресурсов. Давай забудем про это исковое заявление. Мои юристы справятся с ним самостоятельно. Ты оформи для них доверенность.

– А вот мне небезразлично, какая в деловых кругах у тебя, любимый, будет репутация. Тем более что здесь, сплошное вранье. Как объясняет свое поведение Александр? Ты говорил с ним?

– Нет. Не могу говорить с ним на эту тему. Моя вина перед ним очевидна и тяжела. Поэтому молча приму все, что он приготовил лично для меня. Тебя и сына готов защищать всеми своими силами, а обо мне пусть говорит и пишет все, что считает нужным.

– Хорошо, тогда я сама с ним поговорю – я перед ним ни в чем не виновата. Дай мне его номер телефона. Позвоню прямо сейчас.

Как оказалось, Саша ничего не знал про исковое заявление на опеку ребенка. Александр Михайлович вчера звонил ему, но про ожидающиеся судебные разбирательства ничего не сказал. Доверенность на имя матери он действительно оформлял несколько лет назад. Тогда он готовился к отъезду в Европу, а в России оставалась принадлежавшая ему квартира и ценные бумаги. Вот он и передал право управления своим имуществом матери. Срок действия доверенности давно истек, и мать постоянно ему напоминает, чтобы он оформил новую доверенность и выслал ей. Но он последние полгода был плотно занят регистрацией английского филиала банка «Капитал К» и новую доверенность до настоящего времени так и не оформил.

Саша был уверен, что мать не могла так поступить. О какой опеке может быть речь при такой замечательной мамочке, как Зоська? Хотя, если трезво оценить ситуацию, то Татьяна Алексеевна очень часто допускала бестактность по отношению к Анцеву, да и к Зосе тоже. Но в данном случае не хочется верить в ее причастность к грязной интриге, потому что она направлена против единственного сына и внука. Сейчас Саша по поручению отца готовил для Зоси поездку в Англию. Благотворительный фонд подходящего профиля он уже подыскал. Остались простые, очень быстро решаемые, формальности.

Англичане благотворительность относят к своим национальным достояниям и готовы делиться наработанными методами с другими народами и, в первую очередь, с русскими, которые, как они считают, во времена своих революций и преобразований утеряли культуру меценатства.

Но сомнения у Саши все-таки были – неужели Зоська на самом деле прилетит в Англию, и он сможет ее увидеть? О своей безнадежной мечте увидеть и пообщаться с сыном Саша говорил с такой тоской, что сердце у Зоси сжалось от жалости к некогда любимому человеку. Но, что сейчас можно исправить? У Санечки есть любящий отец, у Зоси любимый муж. Зося не сомневалась, что малейший намек на то, что Александр Михайлович не родной отец, для Санечки будет тяжелейшим испытанием. Поэтому не следует загружать психику ребенка такими взрослыми проблемами. Саша тоже желал своему сыну безоблачного детства, и был согласен на любые условия встречи с сыном. Пусть Санечка считает его своим старшим братом.

По сути, так оно и есть – они оба Анцевы, оба Александровичи. Когда-нибудь, Санечка непременно узнает о его существовании, и тогда объяснить все будет гораздо сложнее. Он с малых лет должен знать, что у него есть старший брат. Дети, особенно мальчики, обычно гордятся своими взрослыми братьями. Они могут просто дружить и поддерживать друг друга в тяжелых ситуациях. В чем-то Саша, несомненно, был прав, и Зося обещала подумать над решением проблемы общения всех Анцевых.

Александр Михайлович был поражен, когда узнал, что Татьяна для подготовки искового заявления использовала доверенность с истекшим сроком действия. При принятии заявления в суде обязательно проверяют легитимность всех прилагаемых документов, тем более доверенности.

Получается, что она из оригинала документа сумела сделать грамотную фальшивку? Анцев поручил юристам проверить в суде наличие доверенности и ее подлинность. Если доверенность действительно фальшивая, то Татьяну могут привлечь к уголовной ответственности за подделку документов. Что ж, пусть ищет выход из ситуации, которую сама создала. Попала в капкан, который устанавливала для него.

А ему сегодняшний день нес успокоение и счастье. Еще вчера от горя останавливалось сердце, и обрывалась жизнь – его жена, смысл всей жизни, уходила от него. Но Зосенька своим приездом решила все проблемы, черным крылом ворона нависшие над ним.

Конечно, его сыновья должны встретиться. Возможно, Зося захочет взять сына в свою поездку в Англию? Анцев для себя решил, что не будет возражать против этой встречи.

Зосенька взрослый, умный и тактичный человек, не нуждается в излишней опеке. Если она когда-то захочет изменить ему, то никаким контролем он не сможет ее остановить. Исключить нужно только насилие – слишком соблазнительная женщина его жена. Нежная, хрупкая красавица! Они вместе уже несколько лет, а он все не может на нее налюбоваться. Сейчас у нее есть охрана, что, несомненно, большой плюс ее безопасности. Левону можно доверять – сильный, надежный и преданный. Но Левон один, а в сутках двадцать четыре часа. Нужно в Лабении подыскать еще хотя бы одного охранника, чтобы Левону была подмена. Александр Михайлович решил, что в ближайшее время он непременно займется вопросами безопасности жены, а сегодня они целый день могут провести вместе – днем жене и сыну он покажет банк, потом они вместе пообедают, а вечер проведут дома. Зося улетала в Лабению первым утренним самолетом. Санечка свой выбор сделал сразу – конечно, он в садик не пойдет, останется дома с родителями.

Роза Самуиловна тоже долго не колебалась – у нее обычный рабочий день. Старая учительница к своей новой работе относилась с большой ответственностью. Ей нравилось работать с детьми, а обманутые ожидания маленьких учеников могут стать началом потери авторитета учителя. В этом она была твердо уверена.

Анцев долго стоял под ледяной водой, потом выпил горячий бульон, надел темно-синий костюм и белую рубашку. Галстук Зося ему завязала сама, приспустила узел и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

– Таким я тебя увидела в первый раз, а потом любовалась расстегнутой пуговичкой на каждом совещании. Как же я скучаю по твоим совещаниям! Ты сегодня не планируешь маленькую заседаловку? А-то бы я с удовольствием ее посетила.

– У меня сегодня несколько встреч с клиентами. Кстати, Матвей Кузьмич Сибирцев сегодня с утра в министерстве, а потом планирует посещение нашего банка. Тебе он рад всегда, а Александру тем более.

Переулок Звездочет был коротенькой тупиковой улочкой с пятью старыми, дореволюционной постройки, зданиями, украшенными вычурными пилястрами и лепниной.

Здание, в котором расположился банк, выгодно отличалось от своих разрушающихся собратьев благополучным фасадом с сияющими окнами в красивых кованых решетках, новой, красного цвета, черепичной крышей и большими вазами с живыми цветами, расположившимися по всему периметру большого входного крыльца.

Анцев отреставрировал здание – восстановил всю лепнину по фасадам, одел в белый мрамор колонны, поддерживающие козырек над входом в здание, заказал кованые решетки старинного узора. Белые мраморные вазы для цветов были изготовлены по индивидуальному заказу и дополняли точеные, такие же белые, колонны. В ходе ремонта был надстроен четвертый этаж, что придало зданию некую стройность, солидность и законченность. Внутренняя чистота, прозрачный, прохладный воздух и самое современное офисное оборудование. Только кабинет генерального директора интерьером и старинной тяжелой мебелью поддерживал столетнюю историю стен этого раритета.