Текст книги "Праздничный коридор. Книга 2"

А Николай Васильевич считал позором для себя оставаться на задворках современных технологий ведения производства, и в его лексиконе появились незнакомые Людмиле названия компьютерных программ и терминов.

В тот вечер она смотрела на его изящную руку, которая лежала на маленькой пластиковой коробочке под странным названием «мышка» и думала о том, что Николай Васильевич и Зоська удивительно похожи друг на друга и это, несмотря на то, что внешне совершенно различные люди. У Зоськи такие же, как у отца тонкие пальцы, и лоб она морщит так же, как он, и это значит, что она что-то сосредоточенно просчитывает. С вопросами к ней в это время лучше не приставать, все равно не услышит.

Милочкино сердце наполнилось гордостью за себя, решительную и смелую – смогла же она без посторонней помощи завоевать сердца этих двоих представителей княжеского рода, от которых сейчас зависит ее благополучие и достаток. Она подошла к Николаю Васильевичу и нежно поцеловала его в губы. Только этот поцелуй получился совершенно не дружеским и закончился уже на диване.

Людмила впервые в своей жизни узнала, что ласка мужчины может быть нежной и деликатной. Любовь со своими сверстниками, которую она знала прежде, была грубой, торопливой и, иногда сопровождалась первосортным матом. Она совсем не возмущалась, когда от партнера отвратительно пахло дешевым алкоголем или табаком. В свою очередь ее «мальчики» не интересовались красотой Милочкиного белья, тем более, их не смущал запах ее косметики. Николай Васильевич был мужчиной из другого мира, и физическая близость с ним в корне изменила Милочкины требования к качеству своего белья и производителям косметики. Нужно было соответствовать…

Милочка по-прежнему считала себя рыжей дурнушкой, но уже гораздо охотнее занималась преобразованием своей внешности. Ее густые рыжие волосы были пострижены и уложены в простую, но очень украшающую лицо стрижку, веснушки поблекли от ежедневных примочек и натираний кожи дорогими кремами и тониками. Николай Васильевич заметил эти изменения, и, в один из вечеров, честно глядя в ее зеленые глаза, сказал:

– Ты, прости меня, Людмила, но женитьба не входит в мои жизненные планы. Я сказал об этом, чтобы у тебя не возникли иллюзии по поводу наших встреч. Ты молода, красива и обязательно встретишь своего спутника. Стоит тебе только этого захотеть! А в моем доме может быть только одна хозяйка – это моя дочь. Я боюсь ее обидеть сам и не позволю этого сделать любому другому человеку, даже женщине, с которой меня связывают интимные отношения. Если тебя это не устраивает, то мы должны прекратить наши встречи.

– Николай Васильевич, – ответила Людмила, – не старайтесь меня обидеть, все равно не получится. Ничего мне от Вас не надо. Наоборот, я признательна Вам за то, что благодаря нашим встречам я почувствовала в себе женщину. А если говорить о Зосе, то я сама боюсь ее обидеть. Вы, возможно, мне не поверите, но я люблю Зоську, как мать любит свое неразумное дитя. Не улыбайтесь, пожалуйста! Зоська для меня действительно умный, талантливый и неприспособленный к нашей нынешней жизни взрослый ребенок, который нуждается в постоянной заботе и защите. Она совершенно не умеет противостоять злу и насилию. Поэтому о наших встречах знаем только мы – я и Вы, и никто более. Дружба с Вашей дочерью для меня дороже любви к Вам. Такая я, вот, странная. Но наши встречи я бы не хотела прекращать – мне хорошо с Вами. У Вас, похоже, другой женщины сейчас нет? Тогда, может, оставим все так, как есть?

Людмила даже сама удивилась той легкости, с которой она сумела убедить Николая Васильевича в бескорыстии их отношений и преданности его дочери.

«Ай да, Людка, ай, да, молодец. Кое-чему ты у Зоськи уже научилась. Пока пусть будет так, как получилось, ну, а дальше будет видно», – хвалила она себя.

И они продолжали встречаться вечерами в кабинете Николая Васильевича или его спальне.

Если Людмила задерживалась, то Николай Васильевич начинал беспокоиться, поглядывал на входную дверь, прислушивался к шагам в коридоре. А потом набирал номер ее мобильного телефона и напоминал, что она сегодня забыла напоить его чаем. Людмила счастливо улыбалась, и шла заваривать чай. Пока все шло по плану. Ее плану!

После коридорного конфликта с «зелененьким» и его напарником Аркадием, Людмила уговорила Зосю рассказать ей все, что подруга знает об этом субъекте. Сведения, которые она выведала у Зоси, оказались неутешительными – похоже, они перешли дорогу самым натуральным бандитам. Срочно требовалось предпринять какие-то меры защиты от их возможного нападения во второй раз.

– Послушай, Зоська, – обратилась Люда к подруге, – насколько мне известно, ты своему Анцеву вечером докладываешь обо всем, что с тобой произошло в течение дня. Я права? Тогда расскажи ему про нашу сегодняшнюю встречу с «зелененьким». Анцев обязательно придумает, как можно этих бандитов поставить на место.

– Даже не мечтай, – ответила Зося, – ничего Александру Михайловичу я рассказывать не буду. Если я ему скажу, что мне угрожает опасность, то он прилетит в этот же день и наймет для моей охраны роту солдат. Представляешь, Милочка, меня в туалет будут сопровождать вооруженные солдаты! Я скоро выйду на работу в банк и солдаты вместе со мной, так, что ли? Нет, лучше Анцеву не знать про этих «зелененьких» и Аркаш. Анцеву я, конечно, позвоню, но рассказывать ничего не буду, а просто попрошу его, чтобы он купил для нас с тобой пистолеты. Научимся стрелять, и сможем сами себя защитить. Ну, как идея?

– Вообще идея классная! Проси.

Анцев приехал в пятницу и привез в Горевск начальника службы безопасности банка. Сказал, что купил девочкам по «травматику» и три пистолета, на которые необходимо получить от милиции разрешение на ношение.

Всем этим займется привезенный им человек, он же обучит Зосю и Людмилу пользоваться травматическим и боевым оружием. Третий пистолет предназначался Левону.

Вечером Александр Михайлович, уставший от богатого событиями дня, лежал на кровати и любовался своей Зосенькой, которая сидела перед зеркалом и расчесывала волосы.

– Зосенька, – позвал он ее, когда волосы были заплетены в косу, – иди ко мне. Нам с тобой обязательно нужно поговорить. Ты помнится, мне говорила, что у нас с тобой сейчас одна жизнь на двоих. Так, вот, моя родная, я хочу знать, что происходит с моей второй половиной. Пойми, Зосенька, нельзя прятаться от проблем – от них нужно избавляться или решать. Ты мне, солнышко, должна подробнейшим образом рассказать все, что с тобой произошло, и зачем тебе понадобилось оружие. Говори, я слушаю тебя.

Зося поняла, что скрыть свое знакомство с Грином не получится. Иначе придется лгать и притворяться, а она всегда старалась быть предельно честной со всеми, а со своим мужем тем более. Поэтому ей пришлось со всеми подробностями рассказать о разговоре с мэром и знакомстве с Грином.

– Теперь все понятно, – оценил ситуацию Александр Михайлович, – все дело в здании, которое ты приобрела. Даже не в самом здании, а в участке земли, на котором оно расположено. Очень лакомый кусочек. Через пару лет цены ему не будет. Твой конкурент Грин, наверняка, уже уточнил все твои данные, вплоть до родословной.

– И что, теперь он станет моей тенью? – засомневалась Зося.

– Нет. Я не то хотел сказать, – ответил Анцев, – я сам сомневаюсь, что он захочет и далее тебя запугивать. Ты ему не по зубам. Но на всякий случай, мы завтра с ним встретимся, и выясним его планы на будущее в отношении этого здания. Зосенька, травматик обязательно носи с собой, особенно, когда наведываешься на свое поле. Твой овощной участок с одной стороны оброс кустарником, и там живет целая стая бродячих собак. Я их сам видел, когда занимался строительством теплиц. Резинострел особый вред собакам не причинит, но обязательно отпугнет, и они убегут. А вот пистолет положи в свою сумочку. Даже, если тебе не захочется из него стрелять, то напугать будет чем, или даже ударить. Кусок металла, зажатый в руке – это тоже оружие самообороны. Конечно, лучше все-таки нанять охрану. С тобой всегда рядом Людмила, но она ведь тоже слабая девушка. Давай мы найдем для тебя и для Люды водителя-мужчину. Зарегистрируем на него пистолет и поручим вас охранять.

– Я не хотела тебе рассказывать про «зелененького» и была права. Ты сразу заговорил об охране. Поверь, мне она не нужна. Я сама сумею позаботиться о своей безопасности. Тем более, сейчас, когда серьезно вооружена, как ты говоришь, даже куском металла. Но завтра я попробую стрелять, и, думаю, у меня все получится. Охрана мне не нужна и по другой причине. Завтра к нам в гости напросился Авдей. Совершенно определенно, он будет настаивать, чтобы я вышла на работу. В банке сейчас наступила тяжелая пора выживания, а грамотные специалисты ушли из банка пробовать свои силы в бизнесе. Я сама не хочу работать на «дядю», свой бизнес гораздо привлекательнее. Но на работу я все-таки выйду. Мне просто необходимо поддержать оставшийся в банке коллектив, и попробовать уговорить клиентов подписаться на акции банка. Иначе банк не успеет перерегистрироваться, и эту нишу немедленно займут частные банки. Я выйду на работу, если смогу, то проведу одну подписку. После чего, я с чистой совестью уволюсь, чтобы, наконец, всерьез заняться своим предприятием.

– По большому счету, работа по контракту, как и любая другая, тебе вообще не нужна. Но раз ты так решила… В любом случае, оставляй за собой недели две – нужно устроить Санечку в Москве. Подберем водителя, няню, ты их протестируешь. Я тебе покажу детский сад и познакомлю с персоналом, который будет заниматься Санечкой. Людмила, я думаю, уже привыкла к своему новому положению предпринимателя, справится без твоей постоянной опеки, а ты побудешь со мной. Кроме всего, ребенку тоже нужен какой-то период для адаптации на новом месте. Можешь для начала сама возить его в сад, а потом к обеду забирать. Тогда период привыкания пройдет для него безболезненно.

– Для меня тоже наступят тяжелые времена – Санечка и ты далеко, а я буду связана обязательствами перед банком и своим бизнесом.

– Санечка уезжает ко мне, своему отцу. Ты же согласна, что отец, так же, как и мать обязан заботиться о своих детях? Ты Санечку выносила, подрастила. Сейчас наступила моя очередь заняться воспитанием сына. Ты же не хочешь, чтобы он вырос плаксой и нытиком? Забалованный домашним воспитанием ребенок привыкнет к мысли, что он избранный и ему все позволено. А такие люди от первой неудачи обычно ломаются, а затем, если и поднимаются, то восстанавливаются очень тяжело и сложно. Не волнуйся, родная, с Санечкой все будет хорошо! Это я тебе обещаю. Каждая рабочая неделя заканчивается двумя выходными, и они будут нашими, мы снова будем вместе.

– Саша, – потянулась Зося губами к Анцеву, – Саша.

– Понял, – улыбнулся Анцев, – наш душевный разговор окончен. Рядом с тобой, Зосенька, я стал совершенно беспечным юнцом. В голове постоянно звучит твое «Саша» и ничего более. Скажи, солнышко, а что же будет, когда я состарюсь?

– Мы с тобой вместе будем стареть. Когда это произойдет, тогда и появится у нас желание и, кстати, возможность до утра вести душевные разговоры.

Авдей появился в доме Чарышева в воскресенье. К его приезду в гостиной был накрыт стол. Чарышев и Анцев молча слушали монолог Авдея о трудностях, с которыми столкнулся банк после развала СССР. И клиенты не понимают проблемы банка, и ведущие специалисты ушли в бизнес, и эмиссия акций неудачная, экономически невыгодная. Наконец, Авдей замолчал – он понял, что все присутствующие за обеденным столом знают цель его визита и ждут от него простые и всем понятные слова. Эдвард Станиславович посмотрел на Зосю и сказал:

– Жду понимания и поддержки от Вас, Зоя Николаевна. Может, Вы сможете прервать декретный отпуск и выйти на работу?

– Да, могу, – ответила Зося, – мы с мужем уже обсудили эту тему. Через две недели я возвращаюсь в банк. Но я обещаю попытаться реализовать только одну подписку. Не более. Тем более что я не могу гарантировать положительный результат своего труда.

– Послушайте, Эдвард Станиславович, – не выдержал Чарышев, – возможно, мы с Вами обсудим другую тему. Мы все понимаем, что Зосина учеба оплачена банком и готовы компенсировать материальный ущерб. Правда, Проминвестбанк, как субъект хозяйствования не существует, но деньги я перечислю на любой указанный Вами счет или передам наличными.

– Спасибо, Николай Васильевич. Вы меня неправильно поняли – банку не нужны деньги. Мы заинтересованы в специалисте Чарышевой. Я принимаю условие Зои Николаевны – одна подписка и мы выдаем ей трудовую книжку.

Авдей уехал. Зося обняла помрачневшего отца:

– Не расстраивайся, папочка! Все будет хорошо. Я действительно задолжала банковскому коллективу. Но у меня есть более печальная новость. В связи с моим выходом на работу, наш Санечка уезжает в Москву. Пока вместе со мной, потом останется там со своим папочкой. Это тоже надо пережить. Мне во всяком случае. Я уже чувствую себя виноватой перед своими Александрами за то, что не могу быть вместе с ними. Они у меня, как две сиротки, при здоровой и благополучной маме.

– Придумала, Зосенька! Они у меня не будут сиротками, – сказала Роза Самуиловна, – я приняла решение, и вместе с Сашами еду в Москву. Я подумала и пришла к выводу, что в Москве наш Санечка действительно может получить воспитание на несколько порядков качественнее, чем в нашем родном Горевске. Но не могу же я оставить ребенка, который называет меня бабушкой, одного в детском саду. Ты, Саша, устроишь меня на работу в садик, который выбрал для Санечки. Буду учить малышей иностранным языкам. Но, в первую очередь, мне это нужно для того, чтобы быть вместе с Санечкой целый день. Так, что ты, Зосенька, не волнуйся – я за ними обоими присмотрю.

– Роза Самуиловна, – Анцев сиял, – умеете Вы устраивать праздники для души и сердца. Одно Ваше решение, и сняты все проблемы. На работу в садик я, безусловно, Вас устрою. И буду исполнять все Ваши желания. Спасибо Вам огромное.

– Не за что благодарить меня, Саша. Если быть совершенно честной, то мне надоела благополучная и бесцельная пенсионная жизнь. Без Санечки я останусь круглой сиротой. Утром все уедут по своим делам, а я буду сидеть дома, совершенно одна, до позднего вечера. Разве можно одиночество называть жизнью? Человек счастлив только когда живет среди близких людей, и в его помощи постоянно кто-то нуждается. В Москве, надеюсь, мне скучать и ждать вечера не придется. Моя жизнь обещает быть насыщенной и полноценной. Зосенька и Саша могут спокойно работать и не беспокоиться о ребенке. Ну, что, Санечка, пойдем собирать свои вещи? Твои родители хотят, чтобы ты стал по-настоящему образованным человеком – наша задача им помогать.

На следующий день Анцев разыскал Грина и встретился с ним. Результат встречи действительно был предсказуемым – Михаил Ефимович немедленно дал задний ход и раскаялся. Да, действительно, он, как последний разгильдяй и повеса навязывался на знакомство с дочерью Чарышева. Правда, способ знакомства выбрал не совсем традиционный, но это означает только то, что в тот день ему понравилась красивая девушка, а ее фамилию он узнал гораздо позже. Тем более, он сожалеет о своем поступке, потому что сейчас выяснилось, что девушка еще и замужем.

На прощание Анцев пожал протянутую руку Грина и получил от него заверение, что в его лице Зоя Чарышева обретает не просто знакомого, а защитника и покровителя от будущих «наездов» местной братвы. В возникающем конфликте было достигнуто мировое соглашение. Только, вот как долго оно продлится, Анцев не знал, поэтому в Зосиной сумочке для маленького женского пистолета было отведено постоянное место.

К Зосиному удивлению Санечка очень быстро освоился в детском коллективе. Утром Санечка и Роза Самуиловна уезжали и возвращались домой поздно вечером. Водителя для их машины Зося подобрала сама – Федор Степанович, серьезный, лет сорока мужчина, ранее работал в научно-исследовательском институте. Во времена своей работы серьезно увлекался рыбалкой и охотой, откуда практика вождения машины. Помощница по хозяйству, Наталья, несколько лет назад потеряла работу и сейчас была рада любым заработкам. Интеллигентная, образованная женщина была одинока. Чтобы прокормить себя, работала дворником, а затем на стройке подсобной рабочей. Наилучшим вариантом трудоустройства для себя она считала работу с проживанием, чтобы можно было сдавать свою квартиру в аренду и иметь дополнительный источник дохода. Зосю вариант проживания Натальи в их доме тоже устраивал – человек всегда на месте, а это значит, что еда всегда будет приготовлена прямо к столу.

Зарплату она назначила обоим достойную и надеялась на добросовестное исполнение своих обязанностей. Кроме всего, здесь оставалась Роза Самуиловна, а она любила во всем порядок и вникала во все подробности ведения домашнего хозяйства.

Роза Самуиловна первые дни своей работы испытывала смущение от необычной любезности, даже можно сказать некоторого заискивания, администрации детского учреждения. А потом с присущей ей прямотой спросила у Анцева, что все это значит. И оказалось, что Анцев является одним из главных учредителей частного детского сада, а заработная плата педагогическому коллективу выплачивается из средств учредителей.

Зосю эта новость не удивила – Анцев все просчитывал и подготавливал всерьез и основательно. А это значит, что Санечка устроен прекрасно и поводов для беспокойства за него совершенно нет.

Вечером, в постели, Зося поудобнее устроила свою голову на плече Анцева, и сказала:

– Детский садик у нас с тобой уже имеется. Теперь можно и нужно подумать о детях. У нас с тобой должны быть общие, наши дети. И я намерена этим заняться. Ты дай мне свою медицинскую карту – начну консультации со специалистами. Достижения современной медицинской науки очень высоки, а если к ним еще приложить деньги, то все вопросы решаемы. У тебя очень высокая потенция, но это, к сожалению, не означает репродуктивное здоровье. Пройдем обследование, сдадим анализы и, возможно, получим своего ребенка из пробирки. Ты прекрасный отец, но я хочу, чтобы ты стал отцом по крови. Я люблю тебя и хочу общего ребенка. Ты только дай мне согласие и поддержи.

– Зосенька, возможно, не стоит этим заниматься. Я тоже хочу совместного ребенка, но я тебе уже говорил, что детей у меня не может быть. Может, лучше не знать всю правду о моем здоровье? Кроме того, ты уже забыла, как боялась рожать Санечку? А как же сейчас? Ребенок из пробирки потребует еще больше сил и терпения.

– Ты рядом со мной и мне ничего не страшно. Мы с тобой будем рожать вместе.

– Хорошо. Давай оставим какое-то время для того, чтобы решение не было поспешным. Скажем пару лет. Если ты за это время не передумаешь, то я, пожалуй, соглашусь на проведение всех анализов.

Глава 2

Зося любила свой банк за чопорность коридоров, чистоту и свежесть кабинетов.

Цветы в банке были повсюду – в больших кадках на полу возле окон, на подоконниках, и просто вдоль стен. Любителями-цветоводами был весь женский коллектив банка. Хилые отросточки, отрезанные от домашних питомцев или подаренные клиентами, заботливыми руками выхаживались и занимали свое место в банковской оранжерее.

Но самое главное, воздух в банке был ароматный, настоянный на чистой зелени и цветах растений.

Но этот банк остался в прошлом времени.

Сейчас, стараниями Авдея и Золотаревой здание претерпело «евроремонт» и превратилось в одно из многих современных офисов – с пластиковыми окнами и ковролиновыми полами.

Цветы из здания исчезли, а запах уже в коридоре напоминал магазин, торгующий химическими моющими средствами. Зося прошла по коридору к кабинетам, где работала до декретного отпуска и не ошиблась – на входной двери висела табличка «Отдел ценных бумаг». Значит, Авдей решил для нее оставить привычное рабочее место.

Зося вошла в кабинет – на каждом рабочем столе стоял компьютер, но людей не было. Отдельное рабочее место было оборудовано для ксерокса и факса. На двери ее кабинета также висела табличка «Чарышева Зоя Николаевна», на столе стояла ваза с цветами.

Зося вышла из кабинета и направилась в приемную Авдея. Молоденькая секретарь подтвердила, что Эдвард Станиславович давно на работе и Зося может к нему войти. Авдей поднялся из-за стола к ней навстречу и попытался обнять, но Зося быстро отошла к столу для заседаний и уселась на стул. Авдей сделал вид, что совершенно не обиделся, сказал, что рад ее видеть в банке и готов выслушать предложения по структуре и дальнейшей работе отдела. Зося не была готова вносить какие-либо предложения, поэтому попросила время для изучения имеющейся нормативной базы, а вот потом она внесет соответствующие предложения.

На первые две недели своей работы в отдел она попросила направить только одного человека – Оксану. С Иваном Павловичем она очень бы хотела работать снова, вместе, но он за время ее отсутствия перерос должность заместителя начальника отдела, поэтому здесь может быть два варианта – она будет работать у Ивана Павловича заместителем или его назначат начальником другого отдела.

Авдей улыбнулся, сказал, что умеет уважать чужую дружбу и обязательно обо всем сказанном подумает. По поводу Оксаны отдел кадров сейчас получит распоряжение, а все оставшиеся без решения вопросы они обсудят через две недели. Курировать отдел Авдей решил лично, и в этом Зося не усмотрела ничего странного, так как вопросы предстояло решать с первыми лицами предприятий. Нормативные документы собраны у него, и он готов сейчас же передать их Чарышевой. Авдей положил перед Зосей тоненькую папочку инструкций и подборку бухгалтерских документов по формированию уставного капитала. Затем забрал эти папки и сказал, что хочет сам проводить Зосю в кабинет, подготовленный для работы отдела ценных бумаг.

Эдвард Станиславович с гордостью показал ей новую, современную технику на столах и спросил, что она по этому поводу думает. Зося ответила, что его усилиями в банке совершен технический прорыв, она и мечтать не смела, что получит столько техники. Это настоящий прогресс, который позволит механизировать весь процесс эмиссии акций и улучшить качество обслуживания акционеров.

Лицо Авдея засияло гордой улыбкой – не зря он две недели лично сам занимался с фирмами, торгующими офисной техникой и уговаривал главного бухгалтера найти деньги и проплатить на первом этапе хотя бы аванс, чтобы получить и установить компьютеры до выхода Чарышевой на работу. Он хотел доказать этой высокомерной дамочке, что он здесь не случайный человек, а настоящий хозяин, которому небезразлично, в каких условиях работают подчиненные ему люди. И вот он, первый успех – в глазах Чарышевой восхищение и благодарность. Цветы на ее рабочем столе его явно озадачили. Кто мог знать о ее выходе на работу? Возле вазы с цветами Эдвард Станиславович заметил записку и прочитал ее вслух: «Зоська, мы рады тебе! Иван и Оксана». Эдвард Станиславович пожелал Зосе скорейшей адаптации на новом участке работы и вышел.

Зося взяла в руки папки с документами, разложила бумаги на своем рабочем столе. Несколько куцых указаний из центрального аппарата банка, выписка по счетам акционеров. Нормативы по формированию уставного капитала и эмиссии акций полностью отсутствовали. Конкретным и целевым было единственное письмо Национального банка республики «О подготовке специалистов по ценным бумагам». Зося внимательно изучила недельной давности письмо и вздохнула с облегчением – национальный банк предписывал коммерческим коллегам аттестовать руководителей банков и специалистов по ценным бумагам. Перед аттестацией банковских экономистов обучали на двухнедельных курсах в школе банковского бизнеса при Национальном Банке республики.

Зося порадовалась удаче – первые занятия на курсах начинались через неделю и она успеет сделать заявку национальному банку на свое участие, а бухгалтерия – оплатить стоимость обучения. Зося положила бумагу национального банка в папку и отправилась снова в приемную Авдея. Как оказалось, Авдей читал это указание, но так и не понял, что, же хочет от руководителей национальный банк. Неужели он, руководитель банка, человек с двумя высшими образованиями, должен сидеть две недели на каких-то курсах, как неуспевающий школяр, а потом еще и экзамены сдавать? Зося засмеялась и предложила Авдею поехать на курсы после того, как она сама аттестуется и сможет подготовить его для аттестации без учебы. Идея Эдварду Станиславовичу понравилась, и он подумал, что эта Чарышева действительно умна и доброжелательна. Пусть едет в командировку, учится, а потом готовит его для аттестации без предварительной учебы. Вот будет разговоров в центральном аппарате – дилетант банковской деятельности, а аттестовался без дополнительного обучения. Умница Чарышева!

До конца рабочего дня Зося готовила для национального банка бумаги на свою аттестацию, затем вместе со Ступиной – платежные документы. К концу рабочего дня в отдел пришли Иван и Оксана – Оксана, чтобы остаться здесь работать, Иван поздороваться и обнять подругу Зоську. Иван сразу показал рукой на потолок и приложил палец к губам, что означало – осторожно, все разговоры прослушиваются. Затем взял лист бумаги и написал:

«Поговорим в другом месте. Как насчет совместного обеда в ближайшем кафе, скажем, завтра?»

Зося молча кивнула головой. Иван чмокнул ее в щеку и вышел. Рабочий день заканчивался, Зося и Оксана убрали со стола бумаги и вместе вышли из банка. На улице Зосю ожидала машина, и она предложила Оксане подвезти ее до дому. Но Оксана отказалась, сославшись на неотложные дела, и они расстались. Оксана внешне производила впечатление счастливого человека – сияющие глаза, улыбка, хорошее настроение. Ее природная красота была дополнена хорошей одеждой и неброской косметикой. Зося порадовалась за нее – сумела, выстояла и живет сейчас с полным уважением к собственной персоне.

Чарышев с прохладцей встретил сообщение дочери о предстоящей командировке в столицу республики, но комментировать ничего не стал. Николай Васильевич сам заказал для Зоси двухкомнатный «люкс» в гостинице, так как был уверен, что она обязательно для жилья выберет домашнюю гостиницу Проминвестбанка и будет по утрам электрокипятильником кипятить воду для чая и пользоваться общим санузлом. Левону он приказал подготовить машину и остаться с Зосей в Лабинске до окончания ее командировки.

Зося не стала спорить с отцом – чем старше и самостоятельнее она становилась, тем больше отец волновался за ее безопасность. Пусть будет так, как он решил, спокойнее не только ему, но и ей. Зося давно поняла, что лучше лишний раз позвонить отцу и рассказать, где она и когда будет дома, нежели чем смотреть в его полные тревоги глаза и отчитываться за каждый свой шаг вне его контроля.

С Ванечкой Зося встретилась в маленьком кафе на следующий день, во время обеденного перерыва. Они пили кофе и торопливо разговаривали обо всем сразу.

Ванечка иногда общался по телефону с Сашей. Оказывается, Саша никогда не женился, а просто в свое время так неудачно пошутил. Сам сейчас говорит, что хотел, чтобы Зоська начала его ревновать. Очень сожалеет о своей шутке. Ванечка заметил, что Зося даже не пытается поддержать разговор о Саше и сменил тему разговора.

Его мучил еще один вопрос, который он мог доверить только Зосе. Ванечка давно занимался проблемой возвращения долгов от клиентов банка. У Ванечки отдельным списком учитывались дебиторы с многолетними долгами. По его поручению юридический отдел готовил материалы в хозяйственный суд по взысканию долгов.

Но за прошедшие годы долги из-за инфляции обесценились и бывшие миллионы рублей превратились в копейки. По законодательству кредитор, он же банк, имел право на индексацию долга. Но Авдей подготовленные документы отложил в сторону, и сказал, что хотел бы предварительно встретиться с руководителями предприятий-должников, и только потом примет решение, стоит ли передавать материалы в суд. Иван организовал начальнику встречи, после которых снова принес ему материалы для хозяйственного суда на подпись.

Но, к большому изумлению Ивана, Эдвард Станиславович снова отодвинул бумаги в сторону, мотивируя тем, что должники сами перечислят деньги банку, но только в абсолютной сумме, без индексации.

Иван долго не мог выйти из шокового состояния, а потом понял, что проделанная им работа была использована Авдеем в личных целях – скорее всего, долги были возвращены в его личный карман. А для того, чтобы закрыть дебиторскую задолженность по балансу, предприятия перечислили на банковский счет долг в абсолютной сумме.

Обед заканчивался, а они еще ничего так и не обсудили. Зося сказала, что по приезду из командировки готова встретиться с Иваном у себя дома, за чашкой чая. А о своих наблюдениях просила его пока молчать. Особенно, при работниках службы безопасности – это люди со стажем работы в Комитете Госбезопасности, а в их присутствии язык нужно придерживать. Можно накликать беду не только на голову начальника, но и на свою тоже. И вообще, добавила Зося, каждый должен сам отвечать за свои поступки, а судить других может только Бог.

За день до отъезда в Лабинск Оксана добавила несколько штрихов в портрет Авдея.

В банке только ленивые не обсуждали любовные похождения Авдея, который был очень охоч до женской ласки. Все более или менее привлекательные барышни банка за время его работы в должности начальника побывали в его кабинете после окончания рабочего времени.

Он нетерпимо относился к отказу со стороны своих избранниц и строптивых увольнял с работы. Отказников было немного, и они сами молча ушли из банка. А те, которые побывали в его кабинете, быстро впадали у него в немилость. Они продолжали работать в банке, стесняясь лишний раз поздороваться или посмотреть в глаза коллегам. Однако, женская логика такова, что каждая последующая считает, что она лучше предыдущей и именно ей суждено стать последней спутницей легкомысленного, но такого желанного банковского руководителя. Но ничего не происходило, и список подружек начальника по столу для заседаний продолжал пополняться.

Этот огромный, красного дерева, стол для заседаний, купленный и установленный в кабинете начальника после ремонта здания, постепенно превратился в секс-символ филиала. Главный бухгалтер банка Ступина вполне серьезно начала переговоры с центральным аппаратом об увеличении лимита представительских расходов, за счет которых она планировала купить в кабинет начальника диван потому, что сидеть за этим опозоренным столом на совещаниях брезговала, как и все руководители среднего звена.