Текст книги "Семь-три. Оператор"
Автор книги: Валентина Седлова
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Подожди, а он что, не боялся, что Изя его вычислит?
– Не-а. Он со своей подругой, той, что в милицию звонила, этажом выше тусовался, влюбленную парочку на подоконнике изображал. Благо, что у обоих возраст позволяет в подобные игры играть. Семь-сорок только-только двадцать два исполнилось. Подруге и того меньше.
– Вау, он даже младше меня, выходит?
– Ой, слушай, на самом деле это все несущественно. Старше, младше – какая разница! В общем, наряд по приезде сразу же ломится к Изе, поскольку его вопли слышны на весь подъезд. Звонят в дверь, Изя им открывает, и как только видит, кто к нему пожаловал, начинает крыть ребят матом и по матушке, и по батюшке. Мол, совсем его со свету сжить хотят, ироды проклятые. Им, понятное дело, такой расклад весьма не понравился. Они с ним совсем чуть-чуть поговорили, и вызвали скорую психиатрическую помощь. Изю повязали и увезли. Выводили его из квартиры, как Семь-сорок говорит, уже тихого, с замотанными руками. Когда вернется обратно, то есть, когда его из психушки отпустят – неизвестно.
– Вот это да! Слушай, у меня даже мурашки по коже! Но Семь-сорок, вот ведь иезуит какой! Интересно, он знал, что психиатричку на дом может только милиция вызвать, или это у него случайно получилось?
– Мне почему-то кажется, что у этого человека ничего случайно быть не может просто по определению. Несмотря на то количество слов в минуту, которое он произносит со скоростью станкового пулемета, голова у него на плечах имеется, и весьма толковая. Мы после его рассказа минут десять в себя приходили.
– Слушай, но я просто в шоке. Бедный Изя! Так жалко его, так жалко!
– Пожалел волк кобылу – оставил хвост и гриву. Ну что, как тебе мои новости? Впечатляют?
– Обалдеть! Да, этой осенью помехам несладко пришлось. Причем всем сразу. Я, кстати, вот что думаю: а не боишься, что как только они со своими текущими проблемами разделаются, снова вылезут на частоты Спасения, только будут куда как злее, чем прежде?
– Думал уже, – с тягостным вздохом отозвался Иван.
– И какое твое мнение?
– И вылезут, и злее будут. Им же поголовно лоботомию не сделаешь, чтобы они себе другое развлечение по жизни нашли. Значит, будут снова докапываться до Спасения. Тем более что спасенцы для них сейчас – враг номер один.
– Получается, что все, что вы делали – это бессмысленно? Только раззадорили их, да разозлили.
– Почему же сразу бессмысленно? Во-первых, сейчас в канале хотя бы слышно, кто чего кричит. А то даже ретрансляция не всегда помогла. Плюс и для вас, операторов, и для нас, корреспондентов. Потом, для них это все-таки серьезный урок. Раз по мозгам получили, два получат, три получат, может быть, до них чего-то и дойдет. В любом случае, в девятнадцатом канале им не место. И они должны это понимать. Будем учить их тому, что в школе забыли преподать. Надо, чтобы у них появилось абсолютно четкое понятие того, что раз ты вышел в эфир и нахамил, – изволь отвечать. Поэтому расплата должна настигать их непременно, независимо от того, по каким причинам они это сделали. Если человек от дури великой сообщает о заложенном взрывном устройстве, он автоматически попадает в ряды уголовных преступников. А оскорблять операторов Службы спасения при исполнении служебных обязанностей, выходит, что, можно? Я так считаю, чтобы выяснять отношения, существуют и иные методы, нежели брань, да еще и на весь канал.
– Не знаю. Для меня все это как-то сложно. Когда я на работе, и целый день только и слышу, что их мерзкие голоса, то кажется, своими руками бы удавила, гадов. А вот сейчас, даже и описать не могу, что я чувствую. Знаю, что ваши методы борьбы с ними неправильные, но с другой стороны, ничего другого предложить тоже не могу. Почему нельзя все это сделать как-то более цивилизованно? Почему обязательно битье морд, вызов милиции с психиатрами на пару, и все остальное? Я не про тебя или про Семь-сорок говорю, я в целом.
– Мне это тоже не нравится, Кристя. Но что поделать? Либо мы их, либо они нас. В Питере каналы спасения давно в роли местной помойки выступают, знакомые ребята-дальнобойщики рассказывали. В Самаре радиолюбители вообще на операторов матерятся, мол, чего вы тут копошитесь, это наш канал, и валите отсюда подобру-поздорову. Мы же столица, остальные города, так или иначе, на нас равняются. Поэтому нам просто категорически нельзя скатываться вниз до всеобщего бардака. Это будет удар не только по Московской Службе спасения, но и по всем региональным, которые только-только подниматься начали.
– Ты прав. Мне это как-то в голову не приходило.
– То-то же. Поэтому будем думать, как быть дальше. Я проштудирую уголовный кодекс на предмет того, как же все-таки этих подонков всерьез привлечь к ответственности, Елена сказала, что поговорит с Вереском. Он давно в Спасении работает, может быть, что-нибудь интересное подскажет. Решили, что с вашей внутренней службой безопасности будем знакомиться. Все же одно дело делаем. Так чего ж порознь маяться. По крайней мере, хотя бы информацией будем обмениваться. А там глядишь, потихоньку лед тронется. Отстоим эфир. Да и с вас лишнюю нервотрепку снимем. Вам и без помех несладко живется. Между нами, девочками, не хотел бы я оказаться на вашем месте. Боюсь, что просто не выдержал бы. Такая тяжесть. Да изо дня в день!
– Иван, я хотела сказать…
– Так говори, чего замялась!
– Не знаю, с чего начать. В общем, я, наверное, уйду из Спасения.
– Подожди. Это как? Из-за Фредди, что ли? Он тебя все-таки достал, да?
– Да нет, совершенно не из-за него. Просто из-за самой работы, как таковой. Я давно уже думала над тем, кем хочу быть. Я же в Спасении случайно оказалась. Можно сказать, просто от нечего делать сюда сунулась. А теперь вот понимаю, что это не мое. Работа здесь мне очень многое дала. Я не знаю, как выразить словами то, как много я получила от своих девчонок, как многому они меня научили. Не только в плане профессии, ты меня понимаешь, да? У меня ведь никогда не было подруг. Просто по факту. А здесь вот появились. И какие! Я чувствую, что моя смена – это как бы моя семья. Где всегда примут, поймут, обогреют, помогут. Поэтому для меня это очень трудное решение. Но по-другому я тоже не могу.
– А из-за чего ты тогда решила сорваться? Просто оттого, что сильно устаешь?
– Да нет же, это совсем не главная причина. Если в общих словах, то труд оператора – это не то, чем я бы хотела заниматься всю свою жизнь.
– А ты уже нашла себе новое место работы?
– Не совсем. Я выбрала сферу деятельности, за которую хотелось бы зацепиться. И даже сделала кое-какие подготовительные шаги к этому. Но ничего наверняка утверждать пока не берусь. Это все пока из области мечты и вилами по воде писано.
– Что-то связанное с рисованием?
– Можно и так сказать. Просто встреча с твоей сестрой подтолкнула меня к мысли, что я пока бреду вперед по жизни, словно с завязанными глазами. То есть вроде бы иду, и вроде бы куда надо, но это не совсем мой выбор. Словно лошадь в шорах. Видит перед собой лишь гоночный круг, и мчит по нему. А ведь существует множество дорог. И я хочу знать, из чего я могу выбирать, и хочу быть уверенной, что сделала наилучший выбор в данной ситуации.
– Подожди, давай разберемся. Если я правильно тебя понял, что ты считаешь, что Спасение для тебя было чем-то вроде промежуточного этапа. Перевалочной станции. Ты чему-то успела научиться, смогла разобраться в собственных желаниях, и теперь хочешь перейти к следующему этапу. Так?
– В принципе, да.
– И ты хочешь заниматься тем же, что делает Ольга? Я заметил, что вы друг друга буквально с полуслова понимаете. То есть, я хочу сказать, для тебя ее труд не в новинку.
– По крайней мере, очень хочу себя попробовать. Это же так привлекательно! Высокая мода, новые разработки. Только успевай отслеживать тенденции очередного сезона. Или плюнуть на все, и попытаться самой делать моду, определять, что будут носить люди в этом году. Быть, как говорят, законодательницей мод, как Коко Шанель. Ну, а вдруг получится? Никто же наперед наверняка сказать не может. Ну, а если нет, если это все-таки тоже не мое, тогда придумаю что-нибудь другое.
– Но не Спасение?
– Нет, не Спасение.
– Наверное, ты права. Действительно, если ты сейчас не дашь себе реализоваться в том, к чему у тебя лежит душа, то потом сделать это будет гораздо труднее. Да и винить себя будешь за то, что столько времени упущено. Просто чуточку жаль, что такие хорошие операторы, как ты, уходят из Спасения. Ты сама не знаешь, как много вы, девчонки, для нас значите. Вот взять того же Бегемота. Он вас всех по голосам знает. Стоит ему один раз услышать оператора, он его потом от любого другого отличит. Есть среди вас и свои любимицы, конечно. Куда же без этого. Услышишь «свой» голосочек, и целый день ходишь радостный. А уж если приветами обменялся, так вообще можно сказать, что жизнь удалась. И ведь, что самое интересное, для этого совершенно не обязательно знать друг друга в реалии. Просто оператор помогла в разборе какой-нибудь аварии, или вовремя о пробке предупредила. И все. Уже чувствуешь в себе такую огромную признательность, что так и тянет сделать для вас хоть что-нибудь приятное.
– Ты хочешь, чтобы я осталась?
– Не могу тебе врать. Да, мне очень хотелось бы, чтобы ни ты, ни Ленка не уходили из Спасения. Но я тоже все понимаю. И то, что тебе тяжело, и что хочется попробовать новое. Просто капельку жаль. Не обращай внимания. Когда ты окончательно хочешь уйти?
– Доработаю этот год и уволюсь. Хочу успеть сделать это до Нового года. Я так задумала.
– И что же, после этого никаких контактов со Спасением?
– Почему же это «никаких»? Это же часть моей жизни! Это мои подруги, мои друзья, как я без них? Я же не могу просто так взять и вычеркнуть их! У меня столько с этим связано, это все равно, что по живому рвать!
– Да, не бери в голову. Просто почему-то вдруг подумалось, что уйдешь из Спасения и забудешь про нас.
– Вот глупый! Такое не забывается, уверяю тебя.
– Ну, тогда я спокоен, – как показалось Кристине, преувеличенно радостно сказал Лесничий. – Все, хватит болтать, приступаем к трапезе. А то суп, наверное, опять разогревать придется! Да и за чистый эфир мы с тобой еще тост поднять не успели.
– Да уж, даже любопытно стало. Выйти на работу и поработать в нормальных условиях, без помех. Вспомнить, как это бывает. Рай какой-то. Интересно, надолго ли?
– Еще успеешь наработаться. Сначала нос прохудившийся залатай, да горлышко в порядок приведи. А то, что за новости: снежная королева, а лает, как собачка!
– Вот и вовсе ни разу не похоже. Просто голос чуть-чуть сел. Ну, хрипит немного. Но ведь не как у собаки! Я же не лаю, в самом-то деле!
– Ладно, не лаешь! Ты себя вчера не слышала. Я аж обалдел от неожиданности. Между прочим, давно хотел тебе порицание высказать за безалаберное поведение. Стоило тебя буквально на чуть-чуть из-под присмотра выпустить, как на, получи! Простудифилис последней стадии!
– Тьфу на тебя! Вечно какие-то мерзкие словечки выискиваешь! Аж аппетит пропадает. Хорошо хоть по поводу тампонов и прокладок еще не остришь.
– Это почему же? Вот, например: «Тампакс-банк, превратим ваши месячные в годовые»!
– Все, нет моих дамских сил терпеть. Сейчас устрою тебе, пошляку, убийство на бытовой почве!
– И помру я молодым и голодным…. Слушай, а может быть, все же после обеда? Хоть не так обидно будет. А то, может быть, еще и передумаешь, а? Станешь сытой, добродушной. А я тебе еще пригожусь! Я всяко-разно бытовую технику ремонтировать умею! И посуду мою с блеском! А уж сколько у меня иных талантов, широкой общественности не явленных, но вам, сударыня, по любви большой знакомых!
– Уймись, подлиза, – проворчала Кристина, пряча улыбку за притворно нахмуренной гримасой. Что и говорить, такого друга, как Лесничий, да каждому бы!
* * *
Компания Ликвидатор, Бегемот, Борис семь-сорок и Лесничий, решили не останавливаться на одной лишь голой декларации своих намерений, и уже в начале декабря в подвале школы, в которой Семь-сорок подрабатывал по ночам охранником, провели первый сбор инициативной группы по созданию клуба корреспондентов Службы спасения. Кристина и Елена присутствовали там в качестве почетных гостей. Впрочем, они были отнюдь не единственными женщинами. Помимо них на встрече была еще девушка с позывным Дана, обладательница Уазика с военными мостами, от колес до крыши разрисованного символикой разнообразных соревнований внедорожников. Помимо названных лиц, приехало еще порядка десятка других корреспондентов, узнавших о намечающейся встрече по «сарафанному радио», и сейчас их машины, снабженные антеннами Си-Би связи и зачастую символикой Службы спасения на лобовых и задних стеклах, а то и на бортах и капотах, живописно теснились в школьном дворе, вызывая удивление случайных зевак. Со стороны Службы спасения приехали Вереск и Миномет. Если Вереска, так или иначе, знали практически все корреспонденты, поскольку, как правило, именно ему сдавали анкеты на вступление в ряды корреспондентов и потом из его рук получали свои свидетельства, то про Миномета слышали многие, но личного знакомства редко кто удостаивался. Оно и понятно: именно Миномет отвечал за надлежащее обеспечение деятельности информационного центра, в том числе и за вопросы безопасности. Одно то, что человек такого уровня смог выбраться на эту самопальную корреспондентскую тусовку, вызывало у собравшихся уверенность в том, что они затеяли очень правильное и нужное дело.
Сначала слово взял Ликвидатор. Он в двух словах обрисовал проблему, из-за которой было решено организовать этот клуб. Затем выступил Миномет. Говорил он неторопливо, взвешивая каждое слово. Оказалось, что, сами того не ведая, корреспонденты затронули такую больную тему, которая с самого начала работы Службы спасения здорово отравляет существование ее сотрудникам. Он рассказал, сколько уже было случаев, когда из-за радио– и телефонных помех помощь пострадавшим была оказана с запозданием. Иногда экипажи приезжали на место уже тогда, когда спасать было фактически некого. И у каждого в душе шевелилась мысль: а вот если бы чуть-чуть пораньше…
Помимо всего прочего, Миномет рассказал и о том, как они сами пытаются бороться с помехами. О том, как не всегда просто наладить взаимодействие с органами Госсвязьнадзора. Как они проводили с их сотрудниками совместные операции, и приезжали на дом к тем же Резиденту и Изе. Оказывается, это не такое простое дело, и в конфликтных ситуациях проверяющие из Государственного радиочастотного комитета обращаются за помощью к сотрудникам милицейского управления «Р», а те в свою очередь изымают рацию и передают дело в суд, где и происходит окончательное решение судьбы рации и ее владельца. Рассказал Миномет и о том, что он ведет внутреннюю базу данных, где на карте города отмечены места, откуда вещают старые и новые помехи, чтобы не проделывать заново всю кропотливую работу по их поиску, если известно, что конкретная помеха вещает из того же места, что и раньше.
После того, как Миномет закончил свою речь, между корреспондентами началась жаркая полемика. Практически каждый предлагал свои способы борьбы с помехами, методы их поимки, и имел свой собственный взгляд на эту проблему. Пришлось Миномету снова брать слово и остужать слишком горячие головы. Положение осложняла неполная, не до конца проработанная законодательная база, по которой максимум, что могло грозить радиохулиганам – штраф и конфискация аппаратуры. Доказать же, например, что именно по вине данной конкретной помехи погиб человек, поскольку к нему помощь выехала со значительным запозданием, было практически невозможно. Так что в арсенале наиболее действенных методов борьбы с помехами по-прежнему оставались такие незаконные, но уже опробованные организаторами этого вечера средства, как завал антенн, порча передающей аппаратуры и личные разборки с радиохулиганами. Негусто.
Посидев еще минут двадцать, Миномет откланялся, сославшись на неотложные дела, пообещав оказать новоиспеченному клубу любое посильное содействие. Теперь говорили, в основном, Лесничий и Вереск. Предлагали возможные варианты скорейшей обработки поступившей информации о помехе, вплоть до пеленгации с помощью специальной армейской аппаратуры. Проговаривали первичное деление города на сектора, обсуждали, какой из каналов сделать рабочим для членов клуба.
Несмотря на то, что все это было правильно и, безусловно, очень нужно, Кристина слегка заскучала. Благодаря своей эмоционально спокойной натуре, она могла смотреть на все происходящее словно со стороны. Она тоже почувствовала общий подъем, вызванный тем, что в именно в данную минуту здесь, в пыльном подвале городской школы, среди подтекающих труб, в комнатке с голыми бетонными стенами, на которые скотчем был приклеен самодельный плакат «Клуб корреспондентов Службы спасения», происходило образование команды. Но при этом ощущала себя так, словно заняла чужое место. Ведь она-то прекрасно знала, что еще неделя, всего каких-то два дежурства, и она больше не оператор, а свободный художник.
Хотя, если на это посмотреть с другой стороны, она ведь вполне могла принимать участие в работе этого клуба на правах обычного корреспондента! Буквально на прошлой неделе она зарегистрировалась в своей организации под позывным Снежная королева, получив очередной цифровой позывной Юрмалы, как радиолюбителя, и Самары, как владельца сотового телефона. И рацию, и мобильный она приобрела себе еще в начале декабря, поскольку поняла, что без этих видов связи с трудом мыслит свое будущее существование вне Спасения.
Кристина расслабилась. Действительно, чего она из-за такой ерунды переживает? Какая разница, работает она в Спасении, или уже нет? Главное, как она к этому относится, и насколько сильно желает помогать работе клуба. А то, что такое стремление у нее имеется, Кристина знала твердо. Она ни одной из своих коллег не желала бы пережить то, что выпало на их с Ленкой долю. Поэтому была готова чем угодно и как угодно помогать ребятам в поимке очередных радиохулиганов.
Разрешив для себя все сомнения, Кристина снова стала прислушиваться к общему разговору. Видимо, она многое пропустила, потому что сейчас разговор шел уже о новой помехе, появившейся буквально пару дней назад и вещающей где-то неподалеку от Теремка. Эта помеха сутки напролет передавала в эфир телевизионные программы с первого канала. Скорее всего, паршивец просто включил несущую, заблокировав изолентой кнопку тангенты, и положив ее перед телевизором. Передача велась всегда только днем, а где-то часов в десять этот кошмар прекращался, чтобы с восьми-девяти утра начаться заново.
О помехе рассказывал Вереск. Он, оказывается, уже успел определить примерный район поисков, и в принципе, окончательно вычислить место положение помехи было делом от силы двух дней.
Кристина перевела взгляд на Лесничего. Странно, сейчас он выглядел так, как охотничья собака, почувствовавшая дичь. Но при этом на лице явно читались раздумья, а стоит ли сообщать об этом остальным? Наконец, он все-таки решился и сказал:
– Похоже, я уже нашел место, откуда ведется передача. Готов поставить сто против одного, что это находится вот здесь, – и он ткнул пальцев куда-то в карту. Вереск, Ликвидатор и все, кто стоял рядом с картой, вытянули шеи, чтобы получше разглядеть предполагаемое логово радиохулигана.
– Ты уверен? – удивленно спросил Вереск. – Ничего не путаешь?
– Думаю, что нет.
– Слушай, подожди! Я, кажется, понял! Уж не старый ли наш знакомый воду мутит? – послышался голос Ликвидатора.
– Именно так. Помнишь, в какую больницу его отвезли?
– Не совсем, но, глядя на тебя, думаю, что именно в эту.
– Правильно думаешь. Я у врача «скорой помощи» тогда специально поинтересовался, куда его забирают. Сказали, что, скорее всего, в тринадцатую. Городская клиническая больница. Я еще, почему так хорошо это запомнил, потому что номер такой, примечательный. Чертова дюжина. И стоит эта больница в самом начале Велозаводской улицы. До Теремка рукой подать. Вот он и глушит всех без разбору, особенно операторам достается. Видимо, пришел в себя, смотался домой за рацией с антенной и усилком, и обратно. Аппаратура-то у него в полном порядке. Решил, значит, по новой подлянки устраивать. Только в этот раз сам в эфир не выходит, боится, что сразу вычислят. Поэтому пакостит старым проверенным способом, просто с помощью телевизора. Хорош, гусь! Ничего не скажешь!
Народ, конечно же, потребовал полной информации, и хочешь – не хочешь, Лесничему пришлось кратко пересказывать недавнюю эпопею с Фредди. Большинство деталей, не имеющих прямого отношения к будущей поимке радиохулигана, Иван опустил, за что Кристина была весьма благодарна. Впрочем, судя по всему, двести сорок восьмая тоже.
Впрочем, даже того, что Лесничий счел нужным рассказать, хватило для того, чтобы слегка шокированные ребята поняли: это уже – всерьез. Одно дело с умным видом слушать или авторитетно рассуждать о том, как лучше всего справиться с помехами, и совсем другое испытать все прелести такой охоты на собственной шкуре.
– Да, ничего не скажешь, лихие вы ребята, – уважительно протянул Вереск. – Я, конечно, кое-что об этом деле слышал от Елены, но такие подробности узнаю впервые. Ну что ж. Раз это ваш крестник, вам первыми и предлагать, как от него избавиться.
– Думаю, что завтра в приемные часы, это обычно где-то около пяти-шести вечера, мы подъедем и навестим его. Сначала узнаем у дежурного в приемном покое, в какой палате лежит Юрий Загребняк, а потом пожалуем в гости и за плохое поведение заберем его игрушки, – сразу же выпалил Ликвидатор.
– В целом принимается, но как ты планируешь забрать антенну и все прочее барахло на глазах у всей палаты? Он же орать начнет, врачи сбегутся, да и прочий посторонний люд активно поучаствует. Ты же ведь не думаешь, что подобный визит нашего Фредди сильно обрадует.
– Тогда сделаем хитрее. Только мне будет нужна ваша помощь.
– Так какие вопросы! Еще спрашиваешь!
– Бэтмены?, за дело!
– За дело!
На этом импровизированный съезд подошел к концу. Корреспонденты расстались взаимно довольные друг другом, и договорились, что встретятся через неделю, чтобы хорошенько обдумать сказанное и представить собственные планы деятельности клуба. Все единодушно согласились, что иметь в качестве единственной цели, объединяющей команду, одну лишь борьбу с помехами, было бы неразумно. Мир на них отнюдь не замыкается.
Попрощавшись и помигав фарами остальным корреспондентам, Лесничий вместе с Кристиной поехали домой. То есть, Иван просто завозил Кристину на Федеративный проспект, а сам отправлялся, как обычно, к себе на Зеленый. Он так пока и не решился предложить своей Снежной королеве погостить у него хотя бы два-три денька, а она сама подобной инициативы не проявляла. Впрочем, чисто внешне, со стороны у них все было великолепно. Они не ссорились, с удовольствием проводили время в компании друг друга, но неизменно расставались на ночь, довольствуясь кратким поцелуем, в котором не было ни страсти, ни огня.
Так вышло и на этот раз. Лесничий немного постоял у только что захлопнувшейся за Кристиной двери подъезда, пока порыв ветра не сбросил на него с бетонного козырька колючую россыпь ледяного крошева. Крошечные льдинки забрались за воротник и сразу же, оставив на коже ощущение точечных ожогов, потекли тонкими струйками по шее. Да, в разгар своего сезона Снежная королева просто не может быть иной – более мягкой, теплой, близкой. Ничего, он справится и с этим временным отчуждением. Весна не за горами, а он готов ждать. И он умеет ждать. Как никто другой.
* * *
На следующий день они встретились, как и договаривались накануне, в пять часов двумя домами дальше городской больницы под чертовым номером тринадцать. Лесничий, Ликвидатор, Бегемот, Борис семь-сорок и Вереск. Остальных корреспондентов, с которыми они были знакомы пока лишь шапочно, решили на этот раз не привлекать. Дело непростое, что с точки зрения морали, что с точки зрения исполнения задуманного. А с человеком, с которым даже еще не начал есть пресловутый пуд соли, как говорят, «в разведку не пойдешь». Да и лишняя толпа была здесь, собственно говоря, совершенно ни к чему. Пятерых более чем достаточно.
Десять минут ушло на обговаривание деталей предстоящего действа, и примерно в четверть шестого Вереск, как самый представительный и располагающий к себе гражданин, был заслан в больницу наводить справки относительно того, где именно лежит Юрий Загребняк. Еще через пять минут вся компания в одноразовых полиэтиленовых бахилах бодро топала в направлении хирургического отделения.
Первым в палату ввалился Лесничий.
– Юрка, братан! Сколько лет, сколько зим! А мы тут узнали, где ты обретаешься, решили тебя навестить! Вон, все наши к тебе приехали! Вставай, вставай, нечего бока отлеживать, пошли, покурим! Чего здесь гоношиться, соседей твоих смущать, а то нас целый взвод, все равно все не поместимся! – орал Лесничий с самой широкой улыбкой, на которую только был способен, и с самым тупым выражением физиономии, как у «чисто конкретных братков», которых он в великом множестве перевидал во время дежурств.
Судя по выражению облегчения на лицах Юркиных соседей по палате при словах «пойдем, покурим, а то все не поместимся», Иван выбрал верную тактику. Теперь вряд ли кто сунется на лестничную площадку, где было негласное место для курения, и стояла урна для окурков, пока «братки» не соизволят отправиться восвояси. Связываться с такими никто не хотел.
Пока Лесничий изображал театр одного актера, а остальные толпились вокруг кровати Загребняка, создавая видимость большой дружной компании, вошедший последним Ликвидатор с пластиковой сумкой-пакетом в руках, лишившийся своей роскошной шевелюры и ныне блистающий в целях камуфляжа стриженным «под расческу» черепом, внимательно оглядывал палату. Вот и телевизор и, конечно же, как и следовало ожидать, вовсю пашет. Так, тангента должна лежать где-то поблизости. Но где? Телевизор стоит на тумбочке. Где-то в ней? А вот, точно, знакомый витой шнур исчезает где-то слева от ВПУ?. Нашел. Интересно, а куда он антенну воткнул? Сразу не видно, в принципе, наверное, можно будет снаружи посмотреть. Хотя уже и не к чему.
Ликвидатор глазами показал Лесничему, мол, есть, нашел, и тот с помощью Бегемота и Вереска вывел бывшего Фредди под руки из палаты «покурить». Загребняк, уже пришедший в себя от неожиданного визита и сориентировавшийся в ситуации, попытался было что-то заорать, но, увы: незаметным со стороны коротким тычком под солнечное сплетение Лесничий как минимум минуты на три отбил у него всякую способность к громким возгласам.
В палате остался один лишь бритоголовый Ликвидатор. Набыченно повернувшись в сторону соседей Юрия, он произнес:
– Я эта… Мы тут ему еды всякой прибомбили. Ну, и эта, водочки там, разумеется. Ща поставлю и пойду. Эта ведь его тумбочка, да? – сказал он, указывая на ту, которая использовалась в качестве подставки для телевизора и, не дожидаясь ответа, повернулся ко всем спиной, присел на корточки и начал шарить в ее недрах, усиленно изображая, что ищет место, куда бы пристроить полиэтиленовый пакет. На самом деле он притянул к себе рацию, сначала длинным острым шилом с силой нанес несколько коротких ударов-проколов через вентиляционные отверстия на корпусе, потом ненадолго вытащил штекер тангенты и вогнал в разъем то же самое шило. Провернул его на полный оборот, а потом обломил рукоятку, оставив стальной пруток в недрах искалеченной рации. Воткнул обратно штекер тангенты, и снова обратился к соседям: – Ну, эта, все в порядке. Вы тут тоже, эта, выздоравливайте! Бывайте, мужики! – и вышел вслед за остальными. На все – про все, ему понадобилось от силы секунд пятнадцать.
В это время на лестничной площадке шел довольно тяжелый разговор. Хотя вернее будет сказать, монолог. Разговор все же предполагает как минимум две участвующие стороны, а сейчас говорил один лишь Лесничий. Загребняк же стоял, прислонившись к стене, окруженный плотным кольцом из «спасенцев», и глотал ртом воздух. Ликвидатор подоспел аккурат к самому началу «проповеди».
– В общем так, Юра, – устало говорил Лесничий, – судя по всему, ты так ничего и не понял. Тебя ведь просили оставить эту затею. Ведь уже и до больницы дело дошло. Тут, по-моему, совсем не трудно сложить два и два, чтобы понять: хватит воевать! Сколько можно! Сначала на девчонок-операторов нападал, пришлось тебя уму-разуму учить. Оказывается, недостаточно учили. Ты теперь на все Спасение ополчился. Думал, что тебя не вычислят, раз ты лично в эфир не выходишь, а вместо себя телевизор гоняешь? Ошибочка вышла. Ты теперь меченый. Мы тебя из-под земли найдем, как бы ты не изгалялся. Сегодня, Юра, для тебя последнее китайское предупреждение. Мы твои выходки терпеть больше не намерены. Не сейчас, не потом. И советую отнестись к моим словам серьезно. В следующий раз для тебя все закончится куда как плачевнее. Ты не на одного кого-то нападаешь. А на всех нас. Если ты одному пакость сделаешь, так другие десять тебя достанут и отомстят. Мы такого не прощаем. Поэтому, если ты еще остатки совести и здравого смысла не растерял, прими дружеский совет: завязывай со всем этим. Мы сейчас уйдем, а ты возьми-ка рацию, да сними с тангенты блокировку. Ну, как, последуешь совету, или будешь упорствовать?
– Да пошли вы все на хер! Советчик какой выискался! Я тебя, сука, век помнить буду! Думаешь, раз ввалился со своими амбалами, так я уже должен в штаны наложить от страха? Думаешь, твои кулаки тебе помогут? Да имел я тебя с твоими «советами»!
– Это вряд ли, – флегматично отозвался Лесничий, разом потеряв к Загребняку всякий интерес. – Да, а это тебе так, в качестве бонуса за излишне смелые предположения, – и он коротко, без замаха ударил Юрия. Тот согнулся пополам и сквозь зубы прошипел что-то маловразумительное. – Пошли, ребята, нам здесь делать больше нечего.
Из больницы компания отправилась пить чай в первое попавшееся кафе, расположенное в районе метро Текстильщики. «Статисты» Бегемот, Вереск и Семь-сорок принялись расспрашивать Ликвидатора, что именно он успел сделать, пока они выводили Загребняка из палаты. В целом, все сошлись на том, что идея была более чем хорошая. На первый взгляд у рации видимых повреждений нет, поэтому, если только Фредди не будет отдельно проверять ее работоспособность, то еще не скоро поймет, что теперь она годится только на выброс. Пробитые микросхемы восстановлению не подлежали. Легче было купить новую рацию, чем отремонтировать эту. Как признался Олег, вначале он хотел перерезать провод тангенты, потом просто выдернуть и забрать ее с собой, а уж только потом дошел до того, что лучше сделать так, как он сделал. Формально никто у Загребняка ничего не забрал, все его оборудование на месте, а то, что неработоспособное, так это другой вопрос. Сломалось. С кем не бывает.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.