Текст книги "50 знаменитых загадок истории ХVIII-ХIХ веков"

Миф о Джованни Джакомо Казанове

Много ли вы знаете искателей приключений, которые бы описали свою жизнь в мемуарах, да еще так, что заставили печально вздыхать все будущие поколения женщин об утерянном галантном XVIII веке? У Казановы это получилось блестяще. Вот уже более двух столетий он своей книгой не дает угаснуть мифу, который создал собственноручно. «Это я все смешал, заморочил вас, Казанова»…

…одинокий бродяга любви Казанова. Вечный любовник и вечный злодей сердцеед. Но соблазнять не устану я снова и снова, Так и останусь бродяга один, Казанова.

Популярная песня в исполнении Валерия Леонтьева, наверное, наиболее точно характеризует великого венецианского авантюриста Джованни Джакомо (Джакомо Джироламо) Казанову, чье имя стало синонимом любви и любовных подвигов. Он жил легко и красиво, покорял женские сердца и влюблялся сам. Он ни одной ничего не обещал, но ни одну и не обидел. У дам не было претензий к этому галантному во всех отношениях кавалеру. Возможно, поэтому о нем после смерти и позабыли: ведь он был Великим любовником, а не Великим злодеем – их помнят намного дольше. Так Казанова и остался бы в безвестности, если бы не помог его величество Случай! В начале 1820-х годов мужу племянницы Казановы – Карло Анджолини – срочно понадобились деньги, и он продал за мизерные двести талеров все десять томов сочинений своего родственника. И продал их не случайному издателю, а основателю знаменитого книжного дома Фридриху Арнольду Брокгаузу. В 1822 году увидели свет первые тома «Истории моей жизни». И тихо почивавший двадцать четыре года в гробу старик восстал. Он явился в мир – юный, напористый, щеголяющий циничностью и бесстыдством, окруженный хороводом хорошеньких и не очень любовниц. Поклонниками книги Казановы стали Стендаль (одно время даже подозревали, что именно он сочинил «Мемуары»), Гейне, Достоевский. Им безудержно восхищался Альфред де Мюссе. Ему «лучший из авантюристов» казался бунтарем, не желающим покориться каким бы то ни было условностям и выбирающим стиль поведения лишь сообразно собственным взглядам, не говоря о желаниях. «Он до того правдив, что не стесняется на себя наговаривать», – писал Мюссе. С другой стороны, не стоит забывать о тщеславии и гордости – эти черты нашему герою приписывают все современники. «В том, что Казанова-авантюрист был искусным лжецом, сомнений нет, а лгал ли за письменным столом престарелый библиотекарь – вот что, напротив, не имеет никакого значения», так что разумнее всего поверить мемуаристу-писателю на слово.

Благодаря «Истории моей жизни» не только современники и современницы узнали о бурной жизни Казановы. Его история увлекала и мужчин, и женщин. Вокруг специально изданного в начале ХХ века журнала «Вестник казановистов» сгруппировались многочисленные поклонники авантюриста, доказавшие, что не только личность Казановы не вымышленная, но и мемуары принадлежат именно ему. Казановисты проявили себя настоящими детективами, годами просеивая архивные документы во многих странах, где их кумир успел «наследить». Они пытались восстановить настоящие имена возлюбленных Казановы (он был галантным кавалером и всегда давал имена в сокращении или просто изменял) и точные адреса их свиданий. Его «фаны» стремились доказать искренность человека, который в собственных мемуарах выставил себя профессиональным шарлатаном, а порой и шулером. Одновременно с обществом казановистов возникла и группа их оппонентов. Однако благодаря исследованиям обеих «партий» появились доказательства, что даже самые невероятные события, описанные в мемуарах Казановы, бесспорно, подлинны, а мелкие неточности или расхождения лишь усиливают общее впечатление их достоверности.

Миф о Казанове постепенно обрастал множеством фактов, и наконец вырисовалась биография этого неукротимого сердцееда и, как оказалось, человека, достаточно одаренного и разностороннего.

Джованни Джакомо Казанова родился 2 апреля 1725 года в Светлейшей Республике Венеция в семье известной актрисы Дзанетты Фаруси и рано умершего актера Гаэтано Казановы. Однако существуют сведения, что его настоящим отцом был венецианский патриций Микеле Гримани. Джованни Джакомо был старшим ребенком. Его три брата и сестра стали не менее известны, чем их любвеобильный брат. Франческо Казанова прославился как великолепный художник-баталист и пейзажист, одна из картин которого – «Битва в Очакове», заказанная Екатериной II, хранится в Эрмитаже. Второй брат – Джованни Баттиста, – который был портретистом, историческим живописцем и археологом, стал директором Дрезденской Академии художеств, а третий, Гаэтано, – священником и проповедником. Сестра Мария Магдалина была танцовщицей Дрезденского оперного театра.

О детских годах Джакомо известно очень мало. В основном его воспитывала бабушка, и можно было только представить, как было трудно женщине с чрезвычайно одаренным ребенком – в двенадцать лет он уже учился в старинном университете Падуи, где в 16 лет (или в 18 лет) защитил диссертацию по праву. Тем не менее дока в юриспруденции впоследствии зачастую нарушал законы и неоднократно попадал в тюрьму. В Падуе он поначалу жил в пансионе у доктора Гоцци, который, кроме знакомства с науками, давал ему еще и уроки игры на скрипке, что в трудное время тоже пригодится Казанове. Странно то, что, получив юридическое образование, Джакомо избирает стезю священника. Но проповедника из гулены и выпивохи не получилось: пьяный обморок прямо на кафедре вынуждает его уйти из церкви Сан-Самуэле, однако рясу он так и не снял. Казанова перебрался на остров Мурано в семинарию Сан-Киприано, откуда его через некоторое время со скандалом исключили за неподобающее духовному лицу поведение – обилие любовных связей.

Джакомо тут же резко сменил курс и поступил на военную службу в качестве адъютанта командующего флотом. Затем в 1746 году следует еще один крутой поворот, и вот Казанова уже рядовой скрипач в венецианском театре Сан-Самуэль. Говорят, что он даже помогал знаменитому Антонио Вивальди в сочинении ораторий – наверное, в перерывах между любовными похождениями. Но на этом сюрпризы только начинаются. Однажды Казанова вернул венецианскому сенатору Маттео Джованни Брагадини оброненное им письмо. В знак благодарности тот предложил подвезти Казанову на своей гондоле. В пути у сенатора случился удар. Казанова приказал остановить гондолу и разыскал врача. После оказания первой медицинской помощи Казанова доставил больного домой, куда немедленно прибежали двое друзей сенатора – венецианские патриции Марко Дандоло и Марко Барбаро. Оценив действия врача, Джакомо понял, что тот неправильно лечит пациента, и на глазах у патрициев немедленно принялся за дело сам. Неизвестно, что и как делал Казанова, но наутро сенатор чувствовал себя превосходно и стоял уже на собственных ногах. Казанова стал его «приемным сыном», тем более что его каббалистический метод и познания в алхимии убедили друзей-патрициев, что Джакомо – великий маг. Он еще не раз использовал свой каббалистический метод: так, будучи уже в Париже, Джакомо пообещал возродить мадам д’Юрфе в ее собственном ребенке, зачатию которого поспособствует «собственноручно». Эта уловка принесла ему существенную прибыль.

Теперь, как «приемный сын» патриция, он был богат и мог вести беззаботную жизнь, параллельно занимаясь магией и предсказаниями. Сам он писал так: «Я был не беден, одарен приятной и внушительной внешностью, отчаянный игрок, расточитель, краснобай и забияка, не трус, поклонник женского пола, ловкий устранитель соперников, веселый компаньон… Я наживал себе врагов на каждом шагу, но я умел постоять за себя и потому думал, что могу позволить себе все, что угодно». Однако покровители Казановы опасались, что развернувшего активную деятельность Джакомо инквизиция может обвинить в богохульстве и чернокнижии, и, наделив его средствами для безбедной жизни, посоветовали на время удалиться из Венеции.

В 1750 году Казанова вступил в масонскую ложу в Лионе и сделал стремительную карьеру среди вольных каменщиков. Затем был Париж и путешествие по Германии. Здесь он и начинает свою литературную и театральную деятельность. Вначале он только переводил с французского пьесы для итальянской труппы Дрезденского Королевского театра, а затем написал в соавторстве комедию, которую поставили в этом же театре. Потом была постановка его комедии «Молюккеида» и еще одной, название которой не сохранилось. Три пьесы за год – в Королевском театре! И две из них несомненно имели успех, иначе не приняли бы следующие. А вот третья, вероятней всего, провалилась, ибо Казанова более не беспокоил театр своими пьесами.

Спустя четыре года Казанова рискнул вернуться в Венецию, но вести благопристойный образ жизни не смог (к этому времени относятся любовные приключения с К. К. и М. М. из монастыря Мурано) и вновь привлек внимание инквизиции. 26 июля 1755 года Джакомо предъявили обвинение в масонстве, распутстве, вольнодумстве, оккультизме и приговорили к пятилетнему заключению в неприступной тюрьме Пьомби во Дворце дожей. К затворничеству Казанова был не склонен и ухитрился сбежать через 15 месяцев, да еще и прихватив с собой соседа по камере – такого же распутника падре Бальи. Этот побег через свинцовую крышу (и как ни один охранник не услышал поднятого им шума? Или они были подкуплены?) еще больше укрепил за Казановой славу мага и авантюриста. А где лучше всего принимают таких героев? Ну конечно, в парижских салонах. Надо сказать, рассказчиком Казанова был удивительным, его слушали затаив дыхание, а дамы тут же попадали под его обаяние.

Однако любовные приключения не всегда приносили доход, а зачастую галантный венецианец мог спустить последнее, чтобы покорить очередную прелестницу. И тогда, в 1757 году, Казанова провернул свою самую известную операцию. Он обладал множеством талантов и был удачлив не только в любовных делах, но и финансовых! Когда королю Франции для открытия Высшей военной школы потребовалось 20 миллионов ливров, выход нашел Джакомо. Он предложил под эгидой короны организовать лотерею с довольно крупными призами. Казанова оказался и «лучшим организатором»: он развернул такую работу, что вскоре весь Париж знал его в лицо, а желающие приобрести билетик чуть ли не выстраивались в очередь!

Получил ли король необходимые средства, история умалчивает, а вот Джакомо приобрел два роскошных особняка, конюшню и обзавелся множеством прислуги. И тут он вдруг решил стать еще и фабрикантом, чтобы иметь стабильный доход. Однако созданная им фабрика по производству шелковой материи с изящными рисунками вскоре обанкротилась, зато каждая из 20 милых девушек-красильщиц получила в подарок по дому. Теперь можно понять, почему ни одна из многочисленных женщин Казановы никогда не предъявляла ему претензий. Фабрику пришлось продать, но даже это не спасло хозяина от ареста. Правда, заключение длилось всего два дня: Джакомо освободил герцог Эльфеб, заплатив залог.

Без средств к существованию ловкий венецианец не остался. Связи у него были огромные (что и говорить, если он давал советы королям), и он ими воспользовался. Министр иностранных дел Франции, граф Лионский аббат де Бернис, попросил его «немножко пошпионить» на кораблях военного флота, и, естественно, Казанова не задумываясь согласился. Втереться в доверие для него не составило никакого труда, и вскоре все необходимые сведения были сообщены заказчику. Его работу высоко оценил военно-морской министр де Кермиль.

Казанова легко располагал к себе людей. Вот что писал о Казанове один из современников: «Он был бы красив, когда бы не был уродлив: высок, сложен, как Геркулес, лицо смуглое… Он горд, ибо он ничто и не имеет ничего… Богатая фантазия и природная живость, опыт многочисленных путешествий, испробованных профессий, твердость духа и презрение к житейским благам делают его человеком редкостным, интереснейшим для знакомства, достойным уважения и преданной дружбы небольшого числа лиц, снискавших его расположение». Казанову принимали в самых знатных домах Парижа, но непоседливость, поиск новых впечатлений не давали ему надолго задерживаться в Париже. Как знать, быть может, это была и попытка «вовремя исчезнуть». 1759–1762 годы венецианец провел в странствиях по Европе. Осмотрев Голландию, он направился в Швейцарию, где посетил знаменитого Вольтера и вел с ним философские беседы. Казанова чем-то так заинтересовал философа, что затворник Вольтер общался с ним на протяжении пяти дней. Потом было путешествие по Германии и удачная попытка вернуться в родной город: библиотекарь Ватикана кардинал Пассионеи лично ходатайствовал перед Папой о помиловании, и тот согласился. Но в Венеции Казанове почему-то не сиделось, и он вновь отправился странствовать по Европе.

Казанова метался из страны в страну, из города в город. Его маршруты непонятны, и недоброжелатели даже начинают поговаривать, что он служит инквизиции. Два года, с 1763-го по 1764-й, Казанова провел в Англии, где он впервые потерпел неудачу на любовном поприще. Юная куртизанка Шарпийон с холодным расчетом выкачивала из влюбленного Джакомо (а он всегда был влюблен, даже если этого чувства хватало только на одну ночь) деньги, а любовь дарила юному парикмахеру. И тогда «я понял – молодость позади…» – написал в своих мемуарах Казанова. Может, это и погнало его вновь в дорогу?

Наконец венецианец добрался до Берлина, где получил аудиенцию у самого Фридриха Великого. В беседе он объяснял королю, как строить каналы и взимать налоги. Вероятно, Казанова произвел впечатление на прусского монарха, так как тот предложил ему должность начальника кадетского корпуса. Однако сытая и спокойная бюргерская жизнь быстро надоела нашему искателю приключений. И он пустился в очередную авантюру – отправился в Россию. Что его привело в Россию, неизвестно. Казанова признавался, что и сам толком не знал, чего хотел, приезжая сюда, и на какую роль мог претендовать. Он получил аудиенцию у императрицы: с Екатериной Великой они проговорили целый час в Летнем саду, но особого впечатления путешественник на императрицу не произвел. Джакомо попробовал устроиться на службу в России, подавал ряд проектов (например, о реформе календаря), но все безуспешно. Он огорченно писал: «В России в почете лишь те, кто был приглашен. Тех же, кто прибыл сюда по своей воле, не уважают». Зато он купил себе «рабыню» – крепостную девушку. Для него это было в диковинку, ведь крепостничества в Европе уже не существовало. Но девушка, которую он именовал Заирою, оказалась настолько ревнива, что, покидая Россию, он ее подарил знакомому – архитектору Ринальди.

Из России Казанова отправился в Польшу, где близко сошелся с князьями Чарторыйским и Сулковским, Станиславом Понятовским, он беседовал с королем Станиславом Августом I. Видимо, венецианцу и тут было скучно, и он не нашел ничего лучшего, как перейти дорогу графу Ксаверию Браницкому. Оскорбленный поляк вызвал Джакомо на дуэль. Ее итог: серьезное ранение графа и пуля в руке Казановы, а также приказ короля с требованием покинуть страну и скорый отъезд Джакомо.

Казанова шесть лет скитался по Германии, Испании, Италии, и только в 1774 году вернулся в Венецию. Тут он поступил на службу инквизиции: стал платным осведомителем. Но главное, он вновь вернулся к перу. Казанова написал «Опровержение “Истории Венецианского государства”», созданной Амело де ла Уссе, где в нужном для властей духе была изложена история республики, сочинил антивольтеровский трактат, издал сборник «Литературная смесь», где напечатал свой рассказ о дуэли с Браницким и перевел множество французских романов. Среди наиболее значимых его работ – перевод «Илиады» Гомера на итальянский язык. Но с Венецией Казанова вновь рассорился. И на этот раз – из-за литературных занятий: он перевел роман, который имел успех, но венецианский аристократ Карло Гримальди (тот, которого называли его отцом) не выплатил ему гонорар. Как отомстил Казанова? Как истинный литератор – он сочинил язвительный памфлет, после чего и попал в опалу. Как литератор он долгие годы непрерывно работал, но, увы, бесславно. Принц де Линь говорил о его сочинениях, написанных до «Истории моей жизни»: «Его писания напоминают старинные предисловия – многоречивые и тяжеловесные». Именно этим периодом и заканчиваются его мемуары: «Я решился бросить мемуары… ибо, перевалив за рубеж пятидесяти лет, я смогу рассказывать только о печальном…»

Об остальных событиях жизни Казановы сведения весьма отрывочны и умещаются в два слова – бесконечные странствия. Чем только ни занимался венецианец в те годы: продавал «рецепт вечной молодости» и «формулу философского камня», торговал красотой юных девушек: воспитывал их, давал образование и учил хорошим манерам, а затем за большие деньги «уступал» богатым аристократам. Но не только. Когда в революционной Франции настали дни якобинского террора, старый Казанова направил Робеспьеру гневное многостраничное письмо, где были такие слова: «Какое вы имеете право ломать жизни тысячам и тысячам людей ради «всеобщего счастья»? Надо оставить людям их убеждения, даже их предрассудки – об этом я спорил с Вольтером в 1760 году. Иначе вы делаете их несчастными». Согласитесь, что этот авантюрист мыслил весьма здраво.

В 1785 году Казанова на пути из Вены в Берлин встретил графа Вальдштейна, которому понравился престарелый рассказчик. Граф предложил ему поселиться в своем замке Дукс в Богемии (сейчас находится на территории Чехии) в качестве библиотекаря, а по сути, в прошлом блистательный кавалер стал рядовым приживальцем, развлекая хозяина и его друзей восхитительными историями из своей жизни. Череда однообразных дней вновь привела его за письменный стол, и из-под его пера вышли пять томов скучнейшего фантастического романа-утопии «Изокамерон» и знаменитые «Мемуары», к которым он приступил в конце 1780-х годов. В начале рукописи стояло: «Жак Казанова де Сейнгальт, венецианец. История моей жизни». И тут Казанова блеснул, не только перекроив свое имя на французский лад, но и все произведение написал на французском. Джакомо не был бы истинным авантюристом, если бы не придумал, а затем и приобрел себе титул. Когда его однажды спросили, зачем ему фальшивое имя, Казанова с присущим ему остроумием возразил, что это не так: он просто взял из алфавита, который не является чьей-то собственностью, восемь букв и создал себе имя, которое у него некому оспорить. А подлинно оно настолько, что он получил по нему пятьдесят тысяч гульденов у банкира Карли. Сам же Казанова в него верил так искренне, что даже подписывал им не только векселя и другие финансовые документы, но и свои книги. Хотя однажды и признался: «Я не родился дворянином – дворянства я добился сам».

Последние годы, работая по двенадцать часов в сутки, Казанова открыл закон будущего успеха: герой должен быть удачлив, ведь публика любит истории о молодых победителях. Именно поэтому он вовремя остановился на середине своего повествования. Он просто понял: «победитель» не может быть стариком. А еще Казанова открыл для себя литературный секрет: если рассказывать людям о себе вещи низкие, только тогда они поверят и в высокие. Чтобы люди верили во все его фантастические любовные победы, он решился открыть им «преисподнюю любви», как назовет ее кто-то из исследователей. И он с упоением в подробностях описывал тайную физиологию любви.

Легенды приписывают Казанове соблазнение более 1000 женщин, но знаток и исследователь его биографии Святослав Бэлза утверждает: «…если обратиться к увлечениям Казановы, есть подсчеты, по которым получается, что за 39 лет у него было 122 женщины – три любовных похождения в год. Для современного человека весьма скромная “норма”». То есть сексуальным гигантом он не был. Тогда почему о нем с придыханием говорили его современницы, которым удалось разделить с ним ложе? Потому что Казанова боготворил каждую женщину, которую полюбил, а любил он каждую женщину, которой добивался. Его целью было не пополнение «списка побед» – именно поэтому его нельзя сравнивать с совратителем Дон Жуаном. Напротив, он пытался показать любимой женщине, как может быть прекрасно чувство истинного, пусть и плотского, наслаждения. Казанова был хорош собой, внимателен и щедр. Но, главное, он говорил, говорил, говорил обо всем на свете: о любви, о медицине, о политике, о сельском хозяйстве. Он будто бы знал все и вся и всегда следовал принципу, который много раньше сформулировал Ф. Ларошфуко: умный человек может быть влюблен, как безумный, но не как дурак. Казанова следовал этому принципу не только в жизни, но и в «Мемуарах».

Джованни Джакомо Казанова покинул этот мир 4 июня 1798 года со словами: «Я жил как философ и умираю как христианин». Его личность давно стала мифом: мало кто читал его мемуары, но все слышали об их авторе – герое и победителе. Так Казанова продолжает жить. Исследователи посвящают «гражданину мира» все более специализированные труды о магии, медицине, финансах, психологии, сексе и даже кулинарии! Поклонники по-прежнему продолжают отслеживать маршрут своего кумира: так, недавно немец Пабло Гюнтер проехал 36 000 км дорогами скитаний Казановы. Многие охотятся за архивными материалами. А в журнале «Вестник казановистов» можно прочесть, например, о том, что где-то отлита медаль с изображением автора «Истории» или что мэр Монпелье присвоил имя Казановы одной из городских улиц.

Прославленный венецианский авантюрист был не только одним из интереснейших людей своей эпохи, но и ее символом, ее отражением. Перед современниками и потомками, своими читателями он предстает как человек воистину разносторонний, энциклопедически образованный: поэт, прозаик, драматург, переводчик, филолог, химик, математик, историк, финансист, юрист, дипломат, музыкант. А еще картежник, распутник, дуэлянт, тайный агент, масон, алхимик, проникший в тайну философского камня, умеющий изготовлять золото, врачевать, предсказывать будущее, советоваться с духами стихий. Вот такой он Казанова – человек, сотворивший о себе миф на века.