Текст книги "50 знаменитых загадок истории ХVIII-ХIХ веков"

Яков Брюс – ученый-чернокнижник

Официально задокументрованная биография Якова Брюса может служить примером служения стране, которая стала для его семьи родной. Он – человек всесторонних и глубоких знаний – был ближайшим сподвижником Петра во всех его начинаниях и за заслуги получил графский титул и звание генерал-фельдмаршала. Государственный и военный деятель занимался точными наукам и изобретательством, свободно владел шестью европейскими языками, коллекционировал книги и уникальные предметы. Так почему же молва нарекла его московским колдуном, а жители столицы с опаской ждут решения властей о восстановлении Сухаревой башни?

Яков Брюс родился в 1670 году в семье, корни которой уходили к Роберту I Брюсу и Давиду II Брюсу – королям Шотландии. Его дед оставил родину, охваченную огнем Великой английской революции, в середине XVII века и осел в России. Он возглавлял псковский полк и дослужился до генерал-майора. Отец Якова – полковник Вилим (Вилем) Брюс – также преданно служил русской земле и в 1695 году погиб под Азовом. Когда юный Петр начал собирать свое потешное войско, в него вступили два сына Брюса – Роман и Яков. О жизни и заслугах Романа история умалчивает, а вот 16-летний Яков сошелся с будущим царем очень близко. К моменту их встречи Брюс был старше Петра всего на два года, но уже понюхал пороху: он принимал участие в двух крымских походах под предводительством В. В. Голицына. Петра привлекла в молодом шотландце его жадность к знаниям: к 14 годам Яков свободно владел тремя языками, хорошо знал математику и астрономию.

Вместе с Петром Брюс воевал под Азовом. Когда царь в составе Великого посольства отправился за границу, Яков в 1697 году прибыл к нему в Амстердам. Он привез ему ценный подарок – карту земель от Москвы до Малой Азии, составленную им самим. Вместе они учились вначале в Голландии, а затем в Англии, вместе беседовали с великим Ньютоном. Брюс специализировался на изучении математики и артиллерийского дела, поэтому создание мощной артиллерии Петр поручил именно ему. Но первый опыт молодого Брюса в роли генерал-майора артиллерии закончился опалой, правда, недолгой. Царь, хоть и был скор на расправу, но все же разобрался, что в поражении под Нарвой в 1700 году была вина неслаженных действий всей русской армии. Брюс был отправлен в Новгород воеводой, укреплял город, строил пушечный двор, обучал пушкарей, но обжиться не успел: кочевал со своими пушками по военным дорогам во время и Северной войны 1700–1721 годов. При его участии был взят Шлиссельбург, потом другие крепости, занятые шведами. В 1704 году генерал-фельдцейхмейстер Яков Вилимович возглавил Приказ артиллерии, при его содействии были открыты школа математических и навигационных наук, инженерная и артиллерийская школы.

Брюс был погружен в работу с головой. Ни в одном из его писем нет и намека на личную жизнь. Известно только, что он был женат, но детей Бог не дал. Супруга его Маргарита фон Мантейфель состояла при дворе и во время коронации Екатерины I была в числе пяти статс-дам, поддерживавших ее шлейф. Брюсу же доверили нести императорскую корону. Он был не только верным исполнителем державных замыслов Петра, но также принимал участие в его семейных делах. Петр поручил Якову Вилимовичу регулярно посещать царевича Алексея в надежде, что беседы умного и образованного человека повлияют на непутевого наследника. Характерно, что под смертным приговором Алексею Брюс свою подпись не поставил.

И все-таки этот суровый, замкнутый человек познал увлечения и волнения, понятные немногим: он был страстным коллекционером. Брюс собирал картины, коллекции древних монет и редких минералов, гербарии. Он имел богатейшую по тем временам библиотеку в полторы тысячи томов на многих иностранных языках, что говорит о широте его интересов и научных познаний – книги по математике, физике, химии, астрономии, медицине, ботанике, истории, искусству и т. д. Все новое и непознанное было для Брюса захватывающе интересным. Может, поэтому он носился, как с малым дитем, с неким Денбеем – японцем, злой судьбой занесенным в Россию. Он обучал его русскому и сам выучил японский, а затем основал школу переводчиков, которая действовала в Москве до 1739 года. Брюс просто бредил мечтой попасть в Японию или в не менее загадочный в то время Китай. Но особенно Яков Вилимович гордился своей домашней кунсткамерой – собранием различных раритетов и «курьезов». Там были такие экспонаты, что при их описи чиновники не знали, как их «обозвать». Недаром французский посланник Кампредон, советуя в 1721 году своему правительству, каким образом завоевать расположение Брюса, предлагал использовать его собирательский азарт. Однако подкупить Брюса оказалось делом невозможным. Он верой и правдой служил царю и отечеству. Испанский посол де Лириа писал о нем: «Одаренный большими способностями, он хорошо знал свое дело и Русскую землю, а неукоризненным ни в чем поведением он заслужил общую к себе любовь и уважение».

Петр, ценивший разносторонние научные познания Брюса, в 1706 году передал в его ведение Московскую гражданскую типографию. Отсюда вышел первый общедоступный календарь, получивший в народе название «Брюсова календаря». На самом деле составителем календаря был В. А. Киприанов, а Брюс только курировал его работу. По гадательным таблицам календаря можно было получить предсказание на любой день любого года, что обеспечило календарю большую популярность не только в XVIII, но и в XIX столетиях. Брюс переводил иностранные книги, составил русско-голландский и голландско-русский словари, первый русский учебник по геометрии. В 1702 году он открыл первую в России обсерваторию при Навигацкой школе в Москве и был ее директором.

Порой кажется, что Яков Вилимович был вездесущ. Командуя артиллерией, он прошел все военные кампании. Его орудия мощным огнем весьма способствовали победе русской армии во время Полтавской битвы, за что Брюс стал первым кавалером главной награды империи – ордена Андрея Первозванного. Петр брал просвещенного иноземца и на важные дипломатические переговоры. В 1721 году благодаря непоколебимой твердости и энергичной напористости Брюса и тонкой изворотливости А. И. Остермана был заключен Ништадтский мир, по условиям которого к России отошли Лифляндия, Эстляндия, Ингерманландия (Ижорские земли), часть Карелии и Моонзундские острова. Петр, получив известие о таком окончании переговоров, был просто счастлив.

Царь, зная о широких познаниях и деловой экономности Брюса, доверял ему поиск в Европе умов и талантов, которые могли бы послужить процветанию России. Занимался Яков Вилимович и покупкой инструментов для научных и мореходных целей. Приобретал художественные произведения и редкости для царского собрания. В одной из таких поездок Брюс познакомился с немецким ученым Г. Лейбницем и потом вел с ним переписку. Вошел Яков Вилимович и в учрежденный Петром Сенат, а в 1717 году стал президентом берг– и мануфактур-коллегий, которые отвечали за развитие российской промышленности, создание и функционирование мануфактур, а также горнорудных разработок. Теперь в ведении Брюса было развитие горнодобывающей промышленности и заводского дела в России. Однако в это же время он продолжал совершенствовать русскую артиллерию, добиваясь большей скорострельности орудий. Огромное значение для отечественной артиллерии имели оригинальные и переводные труды Брюса.

За преданную службу Брюс был возведен в графское достоинство и получил в награду 500 крестьянских дворов. Известно также, что Петр, желая придать своему сподвижнику большей значимости на международных переговорах, намеревался сделать его действительным тайным советником. Но честный и щепетильный Брюс отказался, потому что «хотя он подданной, но иноверец, оный чин ему неприличен и может впредь его величеству подать причину к сожалению» (до конца жизни он исповедовал лютеранство).

При всей своей загруженности Яков Вилимович успевал участвовать во всех забавах Петра I, устраивал фейерверки и организовывал торжества. Так, в 1723 году во время празднования очередной годовщины бракосочетания Петра с Екатериной он устроил в Петербурге грандиозную процессию кораблей, поставленных на полозья и запряженных лошадьми. Французский дипломат Жак де Кампредон писал: «Царь ехал на 30-пушечном фрегате, вполне оснащенном и с распущенными парусами. Впереди в шлюпке в виде бригантина с трубами и литаврами на носовой части оного ехал распорядитель праздника, главный начальник артиллерии граф Брюс».

Последний раз послужить своему державному другу Брюсу пришлось в 1725 году – он был главным распорядителем на похоронах Петра I.

Утвердившаяся на русском престоле Екатерина I также привечала Брюса и не забыла его. При ней Яков Вилимович был награжден орденом Александра Невского, а в 1726 году получил звание генерал-фельдмаршала. Но в том же году, поняв, что «птенцы гнезда Петрова» больше не намерены продолжать реформы государства, он удалился в отставку. В 1727 году Брюс купил подмосковное имение Глинки, разбил парк, выстроил дом с обсерваторией и безвыездно уединился в имении, занимаясь любимыми науками. Он увлекся медициной и оказывал помощь окрестным жителям, составляя лекарства из трав. О его пребывании в Глинках ходила масса легенд. Так, рассказывают, что гости, приехавшие в усадьбу, днем катались по пруду на лодках, а вечером, после фейерверка, пруд превращался в каток и все становились на коньки… Предшествовал чуду якобы взмах волшебной палочки графа. Говорили также, что Брюс мог вызывать бурю и гром среди ясного неба.

19 (30) апреля 1735 года Брюс скончался. Согласно завещанию, его библиотека была передана Академии наук и бо́льшая ее часть сейчас хранится в Московском университете. Другие его коллекции влились в Кунсткамеру в Петербурге.

Так почему же этот человек со столь безукоризненной репутацией был зачислен в разряд могущественных колдунов? Еще при жизни Якова Брюса в Москве слагали о нем легенды, в которых его называли алхимиком, предсказателем и волшебником. Молва связывала Брюса с Сухаревой башней, а имя его сделалось в каком-то смысле нарицательным (в смысле колдун). Интересно, что такую же репутацию имели в Шотландии и Англии и короли из рода Брюсов.

Издавна повелось, что москвичи обходили стороной стрелецкую казарму, в которой располагались бесшабашные стрельцы полковника Сухарева, но с куда большей опаской стали относиться к Сухаревой башне, когда там поселился Брюс и организовал по велению царя школу математических и навигационных наук, а на последнем этаже устроил обсерваторию. Светящееся каждую ночь окно обсерватории быстро уверило москвичей в том, что дело здесь нечисто. Люди утверждали, что ночью из окон вылетают железные птицы, делают несколько кругов вокруг здания и потом возвращаются обратно. К тому же железные чудища были с человеческими головами. И доносится из той башни леденящий кровь стон. Свечной торговец Алексей Морозов даже всех домочадцев водил посмотреть на «драконов». Вот и пополз по Москве слух: лютеранин из Сухаревой башни общается с нечистой силой и с ее помощью превращает живых людей, чьи стоны и разносятся по окрестностям, в летающих железных птиц. Казалось бы, что от страха не померещится темным людям, но в этой истории, описанной собирателем московских легенд Павлом Богатыревым еще в XIX столетии, есть доля истины. Яков Вилимович действительно работал над созданием летальных машин. Чертежи, сейчас хранящиеся в РАН, действительно напоминают чертежи современных самолетов. Часть ценных документов загадочно исчезла в тридцатые годы ХХ столетия. По одной из версий, их выкрали немецкие шпионы и потом по чертежам Брюса сделали свои истребители «мессершмиты».

Второй загадкой является так называемая «Яшкина баба». Рассказывали, что в попытке разгадать тайну жизни Брюс создал искусственного человека. П. Богатырев записал со слов современников «чернокнижника», будто колдун обзавелся «механической куклой, которая умеет говорить и ходить, но не имеет души». Железная горничная якобы даже прислуживала графу в его обсерватории. Затем Брюс перевез ее в свое имение, где кукла свободно разгуливала по парку и «кокетничала с крестьянами». Крепостные графа, завидев куклу, сначала разбегались, но потом привыкли к ней и между собой называли «Яшкиной бабой». Директор музея Якова Брюса в Глинках А. Филимон говорит, что и в этом есть доля правды: «После смерти Брюса среди его бумаг историки нашли схему механического робота».

И если загадки «железной птицы» и «Яшкиной бабы» документально подтверждают, что изобретательные способности Брюса намного опередили время, то от следующих свидетельств по-настоящему веет колдовством и мистикой. Молва сохранила сведения о «волшебных часах», которые показывали, «где золото искать и когда войну начинать», созданных графом для Петра. Царю ими воспользоваться не довелось, и куда они исчезли неизвестно, но слух пошел, и Яков Вилимович сделал еще одни по заказу богатого барина с Разгуляя. Но и этот заказчик отдал Богу душу, а наследники не только отказались оплатить работу, но еще и посмеялись над колдуном. И якобы тогда Брюс в сердцах бросил: «Пусть будут прокляты эти часы и только плохое показывают». И с тех пор камень, из которого сделали часовую доску, перед революциями и войнами становился кроваво-красным. А в какие-то определенные дни на внешней стене барского дома, где должны были быть установлены часы, появлялась черная гробовая крышка с белым крестом, и верхушка креста указывала, где зарыт клад. Все те смельчаки, которые нашли клад, следуя «указанию», вскоре умирали.

И на самом деле, на Разгуляе до сих пор стоит этот дом (в нем находится МИСИ), и на его фасаде на высоте второго этажа долго были заметны очертания доски-трапеции, напоминавшей по форме крышку гроба. Когда-то на ней были выбиты очертания неправильного креста, названия месяцев года, цифры, астрологические символы и другие непонятные знаки, а в середине был вставлен стержень. В 1930-х годах знатоки столичной истории специально занялись изучением таинственной доски и пришли к выводу, что она представляла собой вечный солнечный календарь, устроенный по принципу солнечных часов. Однако сейчас этой доски уже не существует. Дело в том, что среди учащихся института и жителей этого района резко увеличилось число психических заболеваний и даже суицидов, и московские власти приказали знаки сколоть, а саму доску закрасить, памятуя о «проклятии Брюса».

Еще одну из загадок Якова Брюса описал все тот же Богатырев: «У Брюса была такая книга, которая открывала ему все тайны, и он мог посредством этой книги узнать, что находится на любом месте в земле, мог сказать, у кого что где спрятано… Книгу эту достать нельзя: она никому в руки не дается и находится в таинственной комнате в Сухаревой башне, куда никто не решается войти». Не удалось увидеть эту книгу, которая якобы принадлежала самому царю Соломону, даже Екатерине I, которая лично обыскала научный архив, хранившийся в Академии наук. Однако императрица, видимо, имела основания верить в существование таинственного фолианта, ведь не зря же до 1924 года у Сухаревой башни стоял караул.

Возможно, что пытался отыскать книгу и Сталин. В 1934 году башня была снесена по предложению Л. Кагановича, поводом для снесения и башни, и Китайгородской стены было расширение улиц из-за усиления движения. При сносе верхние этажи башни разобрали по кирпичику, а остатки взорвали. Сохранился лишь один из наличников окон третьего этажа – он вмурован в аркаду стены Донского монастыря, сохранились и башенные часы – они установлены в башне Передних ворот в усадьбе Коломенское, также сохранились и фундаменты башни – они сейчас скрыты под Сухаревской площадью. В. И. Гиляровский так писал о снесении башни:

Жуткое что-то! Багровая, красная, Солнца закатным лучом освещенная, В груду развалин живых превращенная, Все еще вижу ее я вчерашнюю – Гордой красавицей, розовой башнею…

Присутствовавший при уничтожении архитектурного памятника Лазарь Каганович потом докладывал вождю, что видел в толпе высокого, худого человека в парике, которые погрозил ему пальцем, а потом испарился.

Но некоторые научные труды Брюса Сталин все-таки нашел и использовал их при строительстве современной Москвы. По составленным Яковом Вилимовичем астрологической и геолого-этнографической картам по приказу Сталина строилось столичное метро. Поэтому на кольцевой линии всего 12 станций, по числу знаков Зодиака, а 13-ю «никак не удается построить». Именно Брюс утверждал, что Москву надо строить по принципу кругов, как самой надежной геометрической фигуры. («Линейный» Санкт-Петербург граф не любил, хотя и участвовал в его закладке 16 мая 1703 года.) Есть версия, что большевики, прокладывая дороги на месте садов и вдоль бульваров, пользовались его астрологическим завещанием. Так появились Садовое и Бульварное кольца. Эта геолого-этнографическая карта не сохранилась. Она исчезла в середине прошлого века, но ее описания есть в Академии наук, где отмечены «светлые» и «темные» места на территории столицы.

Однако сам Брюс в чудеса не верил, он тяготел к естественным наукам и обладал скорее скептическим, чем мистическим складом ума. То, что он проводил множество различных научных опытов по физике, механике, астрономии и другим наукам, ни у кого из исследователей не вызывает сомнений. Эти занятия Брюса были непонятны простому народу, который окрестил ученого «чернокнижником», «волшебником», «колдуном» и создал о нем немало легенд. Во второй половине XIX века М. Б. Чистяков записал рассказы крестьян из села Чернышино Калужской губернии, принадлежавшего когда-то Брюсу. Крестьяне говорили, что их хозяин был царским «арихметчиком», знал, сколько звезд на небе и сколько раз колесо повернется, пока до Киева повозка доедет. Взглянув на рассыпанный перед ним горох, он мог сразу назвать точное количество горошин: «Да мало ль еще что знал этот Брюс: он знал все травы этакие тайные и камни чудные, составы разные из них делал, воду даже живую произвел…»

Возможно, как и он большинство ученых, Брюс искал рецепт эликсира бессмертия. И предание гласит, что нашел. Собиратель московских преданий Евгений Баранов так описывает последние опыты Брюса: «Вот позвал ученика в подземелье. У него в этом подземелье тайная мастерская была. Зарезал, на куски разбил, сложил в кадку, посыпал порошком. И целых девять месяцев в кадке лежали эти куски. На десятый месяц взял он изрубленное тело, сложил кусок к куску, полил составом, куски срослись. Он взял из пузырька, покапал. И поднялся ученик: был старый – стал молодой… Решил сам омолодиться, приказал изрубить себя. Слуга, как было велено, подождал девять месяцев, облил останки одним составом Брюса, а прыснуть другим не захотел. Так умер Брюс». Но существует еще две версии, хотя обе также связаны с эликсиром. В первой версии говорится, что когда части тела расчлененного графа стали срастаться, в лабораторию ворвалась жена Брюса, убила слугу и похитила эликсир; во второй – нерадивый слуга от страха разбил склянку со снадобьем и лишь несколько капель упали на тело хозяина. Интересно, что когда в конце двадцатых годов прошлого века был вскрыт склеп Брюса у лютеранской кирхи Св. Михаила в Немецкой слободе для перезахоронения, то одна рука колдуна оказалась нетленной. Останки передали в лабораторию знаменитого антрополога и скульптора М. М. Герасимова. Но они бесследно исчезли – остались лишь перстень, кафтан и камзол Брюса, затем «затерялся» и перстень чернокнижника.

Рассказывают, что неприкаянный дух умершего колдуна вместе с книгой переместился в Сухареву башню и по ночам пугал прохожих, с ужасом наблюдавших, как в окнах обсерватории сам по себе зажигался свет.

В Москве даже существует экскурсионный маршрут «По следам чернокнижника Брюса», и регулярно экскурсоводы замечают определенные странности: в районе, где некогда были артиллерийские ряды, возглавляемые шотландцем, всегда на группу с лаем бросается черный пес, у дома с часами налетает стая ворон, на Сухаревской площади подходит странный человек, начинает щипать женщин, а затем исчезает… После сноса башни призрак графа неоднократно видели пациенты военного санатория Монино (бывшая усадьба Глинки). Современные оккультисты рассказывают, что не раз общались с духом Брюса и он сказал, что ждет восстановления Сухаревой башни…