Текст книги "Мой милый повеса"

Глава 9

На следующий день, ближе к вечеру, Люси Хант сидела на кушетке гостиной дома родителей Мэг. Помещение не просто приводило в замешательство, а вызывало шок. Обои на стенах висели клочьями, ковер был протерт до дыр, на потолке темнели отвратительные коричневые потеки, все мало-мальски ценные вещи, которые когда-то украшали комнату, были давно проданы, чтобы оплатить карточные долги отца семейства, и о наличии их здесь свидетельствовали лишь более темные пятна на видавшей виды мебели.

Изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, Мэг из фарфорового чайника со сколами наливала герцогине чай, приготовленный на уже дважды использованной заварке. Люси приехала точно ко времени, отведенному для визитов, удивив Мэг и вогнав в ступор слуг, непривычных к появлению столь изысканно одетых гостей. Служанку спешно отправили за пиленым сахаром, который подавался в доме лишь по особым случаям.

– Моя дорогая мисс Тиммонс, не хотите ли рассказать, где вы были аж десять минут, когда отсутствовали вместе с Хартом в зале?

Люси подняла голову и пристально посмотрела на девушку. Сделав глоток, Мэг уже открыла было рот, но Люси не дала ей такой возможности:

– Я из сил выбилась, объясняя всем, что вы в дамской комнате: врала напропалую, как самая настоящая дуэнья, – и вдруг узнала, что вы в это время где-то в парке прогуливаетесь с ним наедине.

Мэг вздохнула и, верная своим принципам (быть честной всегда и во всем), повозилась с крышкой чайника, чтобы потянуть время, призналась:

– Харт вывел меня на воздух, чтобы избавить от икоты.

– И?.. – театрально воскликнула Люси, вскинув брови.

– И это подействовало.

Девушка пододвинула серебряную сахарницу с драгоценными кусочками рафинада поближе к гостье, но та проигнорировала этот жест, выгнув темные брови.

– И какое лекарство, позвольте спросить, он употребил?

О боже! Главное – честность. Честность! Честность! Закончив разливать чай, Мэг поставила чайник на потускневший серебряный поднос и, тут же позабыв о нем, села напротив герцогини.

– Он поцеловал меня.

Надо отдать ей должное, Люси даже не моргнула: на ее лице вообще ничего не отразилось.

– Вы хотите сказать, что танец, который я организовала для вас прошлым вечером, за столь короткий промежуток времени обернулся полноценным поцелуем?

– Да, но все было совсем не так. – Мэг развела руки в стороны, как будто это могло что-то объяснить.

Люси склонила голову набок.

– Прошу прощения, но разве вы не сказали, что он поцеловал вас?

– Да, то есть… – Мэг сплела пальцы и опустила руки на колени.

Страшно хотелось взять запретный кусочек сахара, но мать потом запилит за это.

– Значит, все было именно так, – отрезала Люси, делая глоток совершенно несладкого чая, чашку с которым ей пришлось взять с подноса самой.

– Кстати, вы зря заставили Сару уговорить Харта потанцевать со мной: жалость унизительна.

Люси коснулась своего черного локона.

– Мужчина поцеловал вас, что вовсе не похоже на проявление жалости. Кроме того, какими бы нечистоплотными и нестандартными ни были мои методы, вы получили то, чего хотели: танец с Хартом. Разве не так?

Мэг смущенно потупилась.

– Да, но…

– Послушайте, дорогая, это свершилось. Порой желание что-то заполучить возникает после того, когда приходится предпринимать какие-то действия.

Мэг нахмурилась.

– Боюсь, я не очень вас понимаю…

Люси дернула плечиком.

– Иногда что-то становится желанным лишь после того, как оказалось в руках.

Мэг тоже взяла в руки чашку.

– При всем моем уважении к вам, ваша светлость, ваши слова полный абсурд.

– Да неужели? Например, когда я познакомилась с моим мужем Дереком, первое, о чем подумала, чтобы он убрался с глаз долой, и как можно скорее, но он не убрался. Он был убежден, что должен жениться на Кассандре из чувства долга перед Джулианом, которого на тот момент мы все считали погибшим. Но это не важно. Важно, что Дерек никуда не исчез, и чем больше времени я проводила в его обществе, тем лучше понимала, что не хочу никому отдавать его, хотя это жутко усложнило ситуацию. Но это так, к слову.

Прижав пальцы к виску, Мэг попыталась не потерять важную для нее мысль.

– Я не хочу, чтобы Харта принуждали к чему бы то ни было.

– Не думаю, что танец с вами был ему в тягость: скорее наоборот – он явно получил удовольствие, раз поцеловал вас потом.

Люси подмигнула, а Мэг в смятении схватила сахарницу и протянула ей.

– Он просто пытался избавить меня от икоты.

– Какое, однако, необычное средство! Я, конечно, не стану целовать, скажем, лорда Крэнберри, если на него вдруг нападет икота, но – надо отдать должное Харту – это очень хорошая уловка, чтобы добиться поцелуя.

Секунду поколебавшись, герцогиня все же отказалась от сахара.

Возможно, герцогиня и права: стал бы Харт целовать кого-нибудь еще из-за икоты?

– Я хочу, чтобы между нами все было предельно ясно, – заявила Мэг. – Да, я попросила вас о помощи, но мне нужно, чтобы Харт влюбился и попросил моей руки добровольно.

Люси закатила глаза.

– Дорогая, чего вы от меня хотите? Чтобы я связала его по рукам и ногам, как зайца, и доставила прямо к алтарю? Даже я не обладаю такими возможностями. Хотя, если честно, над этим стоит подумать, верно?

Герцогиня задумчиво прищурилась, и Мэг испугалась, что она принялась всерьез размышлять над этим.

– Люси, пожалуйста, не надо…

Та отмахнулась:

– Ладно. Давайте поговорим о том, что уже произошло. Итак, Харт поцеловал вас. Что было потом?

Мэг вспыхнула.

– Попросил прощения за столь непозволительное поведение и в качестве компенсации предложил помочь мне найти мужа.

Люси расплылась в улыбке от уха до уха.

– Отлично! Почему вы не сказали об этом сразу, дорогая? Именно этого мы от него и ждем.

Мэг прижала подушечки пальцев к глазам.

– Вы о чем? Я не хочу, чтобы Харт помогал мне искать мужа: мне он сам нужен как муж.

Сделав еще глоток несладкого чая, Люси поморщилась, а Мэг в это время смотрела на сахарницу и думала: если герцогиня так и не воспользуется им, можно ли будет вернуть его лавочнику и получить деньги?

Люси откашлялась.

– Я о том, что, проявив свой интерес к вам, он уже помог, не так ли? После вашего с ним танца вчера вы ведь получили еще два приглашения от других джентльменов.

– Это правда, но…

– «Но» что, дорогая? Ведь вы ждали этого несколько лет. Разве я не говорила, что ваши обстоятельства изменятся, если изменить подход к ним? На вас наконец обратили внимание, как вы того заслуживаете. – Опустив чашку на стол, Люси оживленно потерла руки. – Надо было бы заручиться разрешением ваших родителей и дальше выступать в качестве вашей компаньонки, но сейчас важнее, по-моему, заняться еще одним платьем для вас… а лучше тремя.

Глава 10

О боже! Харт поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет следующего бала. Такого поворота событий еще сутки назад он не ожидал. После бала у Ходжесов он вернулся домой, отпустил камердинера, который едва держался на ногах, улегся в постель, но уснуть так и не смог: все мысли были лишь о Мэг Тиммонс, ее розовых и нежных, как лепестки, губах, роскошных светлых волосах и сверкающих светло-зеленых глазах. За один день она из подружки сестры превратилась в объект его непрестанных мыслей. Как такое могло случиться?

Она так прелестна и совершенно непредсказуема. После первого поцелуя Харт был почти уверен, что ему придется на ней жениться, а после второго увидел, как она борется со смущением и пытается выкинуть случившееся из головы. Мэг явно не из тех, кто устраивает истерики или по любому поводу и из всего делает трагедию: он понял это еще в ту ночь в парке, когда она не стала вопить или браниться, требовать нюхательную соль, как поступила бы его мать, не пыталась доказывать свою правоту. Интеллигентно и ненавязчиво она объяснила, почему, как ей кажется, Саре не стоит выходить замуж за маркиза. Даже когда Харт не согласился с ней, она не стала спорить, а тут же приняла его точку зрения. Ему нравились женщины покладистые и рассудительные, и он с удовольствием осознал, что Мэг оказалась именно такой.

Лишь на мгновение лишилась она брони спокойствия: после вчерашнего поцелуя. Харт видел, что она была не просто удивлена, нет, а буквально потрясена, отчего и почувствовал себя подонком. Вот чем было продиктовано его предложение помочь ей и, возможно, именно поэтому с таким нетерпением он ждал следующего бала. Хотя была и другая причина. Прошлой ночью он отправился в свое любимое игорное заведение, чтобы, как по тревоге, поднять своих самых респектабельных друзей. Чтобы сделать их более сговорчивыми, для начала крупно обыграл их в «фараон», а потом вместо денег потребовал сделать ему одолжение – на балу не оставлять Тиммонс без внимания.

А все из-за того, что светские вечера немыслимо скучны, а Харт вынужден был появляться на них в поисках жены, – помощь, которую он решил оказать Мэг, позволит ему скоротать время, и не более того – так убеждал он себя.

Правда-правда!

Вот так и вышло, что знатный и обаятельный герцог Харлборо, граф Норкросс и виконт Уэнтерли танцевали наперебой с Мэг Тиммонс на втором балу нынешнего сезона, обеспечив ей головокружительный успех. Когда наконец и Харту предоставился шанс пригласить ее на танец, он нашел ее в дальнем конце бального зала.

– Может, в вашей карточке найдется свободная строчка для танца со старым другом?

Мэг раскраснелась и еще не отдышалась после только что закончившегося рила с Уэнтерли. Сегодня – в светло-бирюзовом платье с жемчугами на шее и в ушах, с выпрямленными светлыми волосами – она опять выглядела как богиня, и пахло от нее все так же – земляникой. Ему всегда нравилась земляника.

Мэг подняла на него сияющий взгляд, и лицо ее озарилось улыбкой. Как же приятно видеть ее улыбающейся! И откуда у нее такие туалеты? Ее отец – игрок, нищий, это все знали, и Харт заподозрил, что к этому приложили руку герцогиня Кларингтон и его сестра: делали все возможное, чтобы обеспечить мисс Тиммонс успех. Почему от этой мысли ему стало как-то не по себе?

– Для вас найдется всегда, милорд, – сверкнула белозубой улыбкой Мэг.

Харт расправил галстук.

– Значит, как я понимаю, тех джентльменов, что я подобрал для вас, вы одобрили.

Она в молитвенном жесте сложила перед собой руки.

– Не знаю, как вас и благодарить…

Он жестом остановил ее:

– Нет, никаких благодарностей! Я всего лишь вернул вам должок.

Мэг уставилась в пол.

– Даже с лихвой: теперь я, похоже, буду вашей вечной должницей.

Когда она подняла голову и взгляды их встретились, Харт не смог отвести от нее глаз, а память ему жег их поцелуй – точнее, два, – и его чертово тело тут же ответило на это вполне определенным образом.

Их взгляды лишь тогда оторвались друг от друга, когда к ним подошла Люси Хант в сопровождении какого-то джентльмена.

– Мэг, дорогая, позволь представить тебе сэра Майкла Уинфорда.

Ну вот и подтвердились его подозрения: конечно же, герцогиня помогает ей. Прищурившись, Харт окинул мужчину взглядом: высокий, но все равно ниже его дюйма на два, худой, бледный, светловолосый – вполне приличный, хотя и на любителя… точнее на любительницу.

Мэг вежливо присела в реверансе:

– Очень приятно, сэр Уинфорд.

– Нет-нет, мисс Тиммонс, это мне очень приятно! – чересчур фамильярно воскликнул тот, лучезарно улыбнувшись, отчего Харт насторожился.

Люси между тем посмотрела на него так, словно только что увидела:

– О, лорд Хайгейт, вы знакомы с сэром Уинфордом?

– Нет, не довелось, – напряженно буркнул Харт.

Пока мужчины обменивались любезностями, Люси не вмешивалась, но потом заметила:

– Что-то мне подсказывает, что сэр Уинфорд собирается пригласить мисс Тиммонс на танец.

– Нет, это я подошел первым, чтобы пригласить мисс Тиммонс, – заявил Харт, выставив подбородок.

Люси фальшиво улыбнулась, обнажив все зубы, и медовым голоском произнесла:

– Сэр Уинфорд, извините нас, если мы отойдем на минутку?

– Вне всякого сомнения, ваша светлость, – поклонился герцогине джентльмен.

– Лорд Хайгейт, на два слова. – Все с той же идиотской улыбкой Люси потащила Харта в сторону, оставив Мэг с Уинфордом.

Едва оказавшись вне зоны слышимости, герцогиня обернулась, и на лице ее не осталось и намека на улыбку.

– Наверняка вы понимаете, что вполне логично предоставить Мэг возможность танцевать с мужчиной, который, даст Бог, сделает ей предложение, милорд.

Харт стиснул зубы.

– Разумеется, ваша светлость.

– Отлично! Значит, договорились.

Она опять натянула на лицо эту нелепую улыбку, обернулась и кивнула лорду Уинфорду.

Поверх ее плеча Харт увидел, как тот подал Мэг руку и повел в центр зала, Харт ухватил с подноса проходившего мимо лакея бокал бренди, не отрывая взгляда от пары, начинавшей танец. Мэг в этот момент оглянулась на него, и он увидел… выражение недовольства в ее глазах? Ей что, хотелось танцевать с ним, а не с этим хлыщом? Или он попал в плен собственной глупости, если так думает?

Сжимая бокал в руке, Харт стоял рядом с герцогиней и наблюдал, как Мэг и Уинфордом кружатся по паркету. Почему, дьявол побери, он так переживает из-за того, что она танцует с другим, а не с ним? Он и пришел-то сюда сегодня лишь ради того, чтобы обратить на нее внимание других джентльменов и в результате помочь найти приличную партию. Сэр Уинфорд ей явно подходил.

Что же, Харт свой долг исполнил: теперь можно вернуться и к своим делам, то есть к поискам невесты для себя. Он уже хотел было откланяться, как Люси Хант вдруг со вздохом заметила:

– Они прекрасно смотрятся вместе, согласны?

– Кто? – Харт залпом осушил бокал.

– Мисс Тиммонс и сэр Уинфорд, разумеется.

Харт посмотрел в сторону танцующей пары.

– Да, вполне.

– Ей приходится очень нелегко в этой жизни, как вы знаете, – продолжила Люси, скрестив руки на груди.

– Да, знаю: видел ее родительницу.

Почему ему захотелось раздавить бокал в руке? Что случилось? Он никогда не заморачивался, был беззаботен и весел, любил и умел развлекаться. Гнев был ему незнаком.

– Она настоящая драгоценность. И как жаль, что в обществе, где мы живем, высоко ценятся лишь материальные блага, а не человеческие качества!

– Да, этот мир таков, – проворчал Харт.

С какой это стати герцогиня Кларингтон вдруг заговорила об устройстве их общества?

– И тем не менее очень и очень жаль! – со вздохом повторила Люси Хант. – Но мне кажется, что сэр Уинфорд сумеет подняться выше условностей. Весьма мудро с его стороны. А я просто обожаю мудрых мужчин.

– Сэр Уинфорд получил свои регалии совсем недавно – за какие-то коммерческие сделки, которые провернул для короны, так что к высшему обществу его можно отнести весьма условно, – процедил Харт. – Войти в семейство Тиммонс с помощью женитьбы для него – шаг вверх по социальной лестнице, даже несмотря на скандал, разразившийся вокруг них.

– Должно быть, вы правы, – не стала возражать Люси, но все же сморщила нос, как будто учуяла нечто такое, с чем была в корне не согласна.

Харту показалось, или она действительно вопросительно покосилась на него?

– Он сумел обзавестись весьма приличным состоянием, поэтому при выборе невесты может не обращать внимания на такие пустяки, как приданое.

Люси презрительно хмыкнула, и Харт, удивленно взглянув на нее, возразил:

– Как вам прекрасно известно, ваша светлость, приданое приданому рознь: бывает таких размеров, что пустяком не назовешь.

– Верно, но для тех, кто уже и так богат, разве это может иметь какое-то значение?

Харт фыркнул:

– Попробуйте сказать это моему отцу!

Да что это с ним? Он что, действительно обсуждает с герцогиней, важно приданое или нет? Они оба прекрасно знают, что для людей их круга это крайне важно. Чего добивается эта Люси Хант?

– Или моему, – согласилась Люси со вздохом. – Я просто хотела сказать, что, если есть мозги, нужно понимать: выбирая спутника жизни, следует опираться на что-то более существенное, чем приданое.

– Разве ваш муж не был уже весьма богатым человеком и не обладал титулом герцога на тот момент, когда вы выходили за него? – усмехнулся Харт.

Люси легко, не задумываясь, возразила:

– Это всего лишь случайность, совпадение, уверяю вас. Я, кстати, припоминаю, что вы сказали Саре, когда она выбежала из церкви, а вы сели вместе с ней в карету. Так вот: сестра переживала, что родители никогда не простят ее за то, что променяла маркиза на виконта, – а вы на это заметили: «Да кого это волнует? Жить-то тебе, а не им!»

Прищурившись, Харт внимательно посмотрел на герцогиню: откуда, черт возьми, ей об этом известно? И с какой стати она заговорила об этом сейчас?

– Да, я так сказал, но Беркли все-таки виконт и далеко не беден.

– Почему такая добрая, очаровательная и грациозная юная леди должна страдать из-за своего отца – карточного игрока и пьяницы?

– Согласен, не должна, и, думаю, кто-нибудь вроде сэра Уинфорда тоже согласится с этим.

Люси Хант уже открыла было рот, чтобы возразить, но Харт решил, что не имело смысла продолжать этот бессмысленный разговор, и остановил ее:

– Как вовремя вы мне напомнили! Я должен вернуться к Саре: сестра пообещала показать несколько подходящих девушек, милых и беззаботных, с приличным приданым, так что прошу меня извинить, ваша светлость.

Не успел Харт удалиться, как у него за спиной герцогиня Кларингтон вздохнула и раздраженно топнула ногой.

Глава 11

Мэг тяжело вздохнула. Они с Люси уже все обсудили во всех подробностях, но сейчас, когда дошло до дела, нервы ее были на пределе. Она сидела в столовой вместе с родителями, которые редко разговаривали между собой даже во время еды. На тарелке перед ней лежало три яйца. Подняв голову, Мэг взглянула на мать, потрясающе красивую женщину, – вернее, такой она была бы, если бы каждую черточку ее лица не искажал гнев. От матери исходило ощущение несчастья, и Мэг не могла ее в этом винить: ее муж, игрок и пьяница, спустил все до последнего пенни. Практически каждый вечер отец куда-то уходил, чтобы напиться, и мать уже давно бросила попытки его остановить.

Все детство Мэг сжималась в комок под одеялом на кровати, когда родители устраивали очередной скандал, но их голоса все равно доносились до нее. Ей не нужно было выяснять, из-за чего они опять схлестнулись: отец не мог справиться с пагубной привычкой играть, а мать не могла простить его за это.

Мэг не осуждала ни мать за гнев на отца, ни отца, который возвращался домой с воспаленными глазами и выражением глубокой печали на лице: ей давно стало понятно, что он хотел бы остановиться, но уже не в силах.

Покатав яйца вилкой по тарелке, Мэг взглянула на отца, когда-то очень веселого, с великолепным чувством юмора. А каким он был красивым: светловолосым, зеленоглазым, но годы, нужда и выпивка не были милостивы к нему – вокруг глаз появились морщины, и только улыбка, таившаяся в уголках губ, напоминала о том человеке, каким он был давным-давно, в другой жизни.

Она попыталась представить своих родителей молодыми. Они, должно быть, любили друг друга – по крайней мере, Мэг хотелось верить в это. Осталось ли в них хоть что-то от той любви? Мэг не могла представить их улыбавшимися друг другу или шагавшими рука об руку, как Сара и Кристиан. Ей хотелось, чтобы и ее брак был таким же, как у четы Беркли: хотелось не только уважать, но и любить мужа, – и Люси согласилась помочь ей в этом.

– Мамочка… – заставила она себя заговорить, пока не лишилась смелости. – Я хочу кое о чем попросить тебя… вернее, вас обоих.

Отец даже не поднял головы от газеты, хотя она была вчерашняя, – наверняка подобрал в клубе или игорном заведении, куда ходил прошлой ночью. Похоже, он даже не услышал ее?

– Что такое? – бесцветным голосом спросила мать, отхлебывая из чайной чашки, в которой, как подозревала Мэг, был вовсе не чай.

Мэг откашлялась и расправила плечи.

– Герцогиня Кларингтон спрашивает, можно ли ей взять… опеку надо мной.

Мать резко вскинула голову, нахмурилась.

– Опеку? Что это значит – опеку? Глупость какая-то!

Отец оторвался от газеты и, прищурившись, посмотрел на Мэг.

– Тебе не нужна другая семья, Маргарет. О чем это все вообще?

Какая ирония! Родители, ни в чем не соглашавшиеся друг с другом, нашли взаимопонимание в том, чтобы сделать ее жизнь еще тяжелее. Мэг еще раз глубоко вдохнула и выдохнула, мысленно обругав себя за неумение четко излагать свои мысли, и только потом продолжила:

– Это не будет опекунством… в полном смысле слова. Ее светлость просто позаботится о моей одежде, будет всюду меня сопровождать и…

– Она и так проводит с тобой уйму времени, – фыркнула мать и сделала еще глоток. – Не понимаю, почему такая важная дама, герцогиня, проявляет к тебе столько интереса.

– Я думаю, тебе нужно спуститься на землю, Маргарет. – Отец вновь уткнулся в газету. – Такие богатые дамы время от времени проявляют интерес к таким девицам, но очень быстро им становится скучно и они находят себе другое развлечение.

Для Мэг столь обидные слова не стали неожиданностью, поэтому, зажав салфетку в руке, она возразила:

– Мы с ней подруги, отец. Герцогиня согласилась помочь мне достойно выглядеть, а я собираюсь вернуть ей деньги, как только удачно выйду замуж и…

– Удачно выйдешь замуж? – переспросила мать. – С чего ты взяла, что у тебя это получится? – В голосе ее теперь сочился яд. – Твой отец давно поставил на этом крест: даже роскошные платья герцогини не смогут скрыть, что ты бесприданница. Сомневаюсь, что эта твоя Люси обеспечит тебя приданым.

Отец послал ей испепеляющий взгляд и снова уткнулся в газету.

– Конечно, нет, – согласилась Мэг, – это совершенно неприемлемо. А вот что касается помощи, я собираюсь ее принять. Она очень добра ко мне. – Настало время перевести дух и приготовиться выдать последний аргумент. – Кстати, при ее поддержке у меня не такие уж плохие шансы.

Мать смотрела на нее все так же мрачно и равнодушно, но потом, видно, до нее дошло:

– Что ж, это дело.

– О каких именно шансах речь, Маргарет? – спросил отец, не отрываясь от газеты.

Вот она – возможность упомянуть про Харта, чтобы родители проявили наконец снисхождение к его семье, что у нее есть надежда.

– Мне помогает Харт – брат Сары, и он специально на нескольких балах приглашал меня танцевать, чтобы привлечь ко мне внимание.

Разумеется, родители уже знали бы об этом, если бы проявляли к ней хоть немного внимания.

Газета упала на стол, отчего задребезжала посуда.

– Харт Хайгейт? Наследник Хайфилда?

– Да, – подтвердила Мэг, заставив себя посмотреть отцу прямо в глаза, но там не было ничего, кроме гнева, никаких признаков доброты.

– Этот хлыщ, как и его папаша, не думает ни о ком, кроме себя любимого, – криво усмехнулся отец.

– Кто бы говорил, Чарлз! – Глаза матери превратились в щелочки, и, чтобы родители не накинулись друг на друга, Мэг поспешила возразить:

– Он был очень добр ко мне!

– Хайгейты не могут быть добрыми! – заявила мать. – Высокомерные, эгоистичные и…

Все это бессмысленно! Мэг нужно было попытаться вернуть их к началу разговора, и она быстро проговорила:

– Так у меня есть ваше разрешение на помощь герцогини?

– Делай что хочешь, – буркнул отец из-за газеты, – но от Хайгейта-сынка держись подальше. Он негодяй.

– Опять же посмотри на себя, – брезгливо воззрилась на дочь мать, поставив чашку перед собой и водрузив локти на стол. – Итак, ты собираешься влезть по уши в долги к герцогине, имея ничтожный шанс найти себе какого-нибудь мужа, который добровольно согласится взять тебя, а потом тащить на себе этот груз всю оставшуюся жизнь?

Мэг, глядя на мать, проглотила подступившие к горлу слезы: за что она так ненавидит ее?

– Я же сказала, что собираюсь вернуть ей деньги.

Пронзительный каркающий смех матери заполнил комнату.

– Твой отец так говорит каждый раз, когда влезает в новые долги. Ты просто вся в него, Маргарет!

– Для одного дня достаточно, Кэтрин! – Отец встал, швырнул газету на стол и широким шагом покинул столовую.

Мэг смотрела ему вслед. Ей было все равно. Эти двое могут препираться хоть целый день – лишь бы позволили Люси продолжать помогать ей и оставаться ее наперсницей. Отец уже, можно сказать, дал свое разрешение.

– Есть мужчины, которые могли бы на мне жениться, мамочка, даже без приданого.

Мать дернула плечом.

– Не сомневаюсь. Наверняка имя твоего отца еще хоть что-то значит. Какой-нибудь дурак без роду-племени точно найдется, тем более если герцогиня навешает на тебя побрякушек.

Мэг стиснула зубы: придется вытерпеть и это, как терпела все обиды и унижения, на которые мать не скупилась все эти годы, – потом повторила:

– Мне нужно твое разрешение, мамочка.

Кэтрин поднесла чашку к губам и отпила еще.

– Отлично, я разрешаю герцогине быть твоей так называемой «наперсницей», но потом не приходи ко мне плакаться, когда она бросит тебя ради какой-нибудь другой девчонки, у которой будет больше перспектив.

– Спасибо, – выдавила Мэг и хотела было уже подняться, но тут ее пронзила неожиданная мысль. Если уж в ней набралось столько храбрости, то почему бы не задать вопрос, который мучил ее уже несколько лет?

Мэг помолчала и наконец рискнула все прояснить, пока смелость ее не покинула:

– Мамочка, а что именно произошло между вами и родителями Сары?

Раздувая ноздри, мать замотала головой, закатила глаза к потолку, потом наклонилась вперед и едва ли не прошипела:

– Ты действительно хочешь это узнать, Маргарет?

– Да.

Волнение охватило грудь, и Мэг тоже наклонилась вперед. Неужели все это происходит на самом деле? Неужели мать наконец-то расскажет?

– Тогда спроси об этом у своего никчемного папочки!

Швырнув салфетку на стул, Кэтрин твердым шагом вышла из комнаты.