Текст книги "Проделки Купидона"

6

– Все эти платья очень милы! – воскликнула Психея. Она сидела в постели, больная нога ее все еще покоилась на подушке. Вместе с Александрой она выбирала, что той надеть для утреннего визита к лорду Лонстону.

– Боюсь, что ни одно не подойдет, – вздохнула Александра. – Лето прошло. К тому же ни одно из этих платьев не достаточно… соблазнительно для такого человека, как Лонстон!

– Мужчины вообще оригинальностью не отличаются, – хихикнула Психея.

Обменявшись понимающим взглядом, обе расхохотались.

Проведя беспокойную ночь, Александра внезапно проснулась. В последние минуты перед пробуждением ей пришла мысль, каким образом уладить все затруднения. Ей снилось, что она танцует вальс с Лонстоном и, конечно, пререкается с ним. Он говорит, что ее зеленое платье в стиле ампир не подходит к убранству бальной залы, а она возражает, что, дескать, подходит, поскольку бал маскарадный.

Проснувшись, девушка точно знала, что делать, – нужно как-то убедить виконта дать бал в канун Хэллоуина. Таким образом она сможет избежать притязаний Энтероса. В то же время этот бал даст возможность Психее попасть в замок без помех. В суете никто ее не узнает, и она сможет благополучно вернуться в полночь на Олимп.

Вопрос только в том, как уговорить Лонстона.

Когда она рассказала о своем плане Психее, та воскликнула, что лучшей идеи не сыщешь.

– Вы будете постоянно в обществе лорда Лонстона, и Энтерос не сумеет вас похитить. Но, как думаете, он согласится?

– Я его хорошо знаю, – сказала Александра. – Ему доставляет огромное удовольствие флиртовать со знакомыми дамами, особенно если они одеты по его вкусу.

Имея это в виду, Александра извлекла из гардероба свои лучшие летние туалеты и разложила их на постели на суд Психеи.

Глядя на них сейчас, она, как и Психея, качала головой. Ни одно из этих платьев не годилось для их замысла.

На дворе было холодно, летняя жара давно миновала, на поблекшей траве газона по утрам блестела изморозь. Октябрь – удивительное время года, когда погода вдруг резко меняется, холодное дыхание близкой зимы проникает сквозь оконные рамы, камины и даже, кажется, сквозь гранит стен еще елизаветинской постройки.

Поэтому Александра не могла нанести визит лорду Лонстону в одном из своих прелестных летних платьев. Для этого не годилось ее любимое платье вишневого шелка с белой отделкой, хотя оно выгодно оттеняло ее яркие губы и роскошные темные волосы. Не могла она надеть и голубое шелковое платье с брюссельскими кружевами, и абрикосовое муслиновое, вздымавшееся поверх пяти нижних юбок, словно озеро под ветром. Нет, лето прошло, и осень воцарилась окончательно.

К тому же скромность этих платьев не соответствовала ее цели. Все они были с высоким воротом, как и подобало юной леди из высшего общества в царствование королевы Виктории. Скромность становилась главным требованием к одежде и поведению, хотя до недавних пор все было совсем иначе.

Взгляд Александры обратился на туалетный столик. Над ним красовалось множество гравюр, дагеротипов, акварелей и небольшой портрет ее родителей, написанный в год их свадьбы. Ее высокий красивый отец был в костюме того времени: узкий в талии синий фрак из тонкого сукна, заправленные в высокие сапоги панталоны из оленьей кожи. Одежда выгодно подчеркивала все линии его атлетической фигуры. Как он отличался от современных мужчин в их широких брюках и свободно сидящих сюртуках!

Однако внимание девушки особенно привлекла мать, потому что на ней было совершенно воздушное платье с низким декольте, подхваченное под грудью широкой лентой и облекавшее стройную фигурку с изысканной дерзостью греческого хитона. Лонстону такой туалет, наверное, понравился бы. Каштановые волосы матери, собранные узлом на затылке, падали каскадами на ее обнаженные плечи. Весь ее облик дышал одновременно невинностью и чувственностью.

Александра попыталась вообразить себя и лорда Лонстона одетыми так, как ее родители. Виконту пошли бы панталоны из оленьей кожи. Девушка поспешила выбросить из головы этот образ, потому что от него дух захватывало. А как бы выглядела она сама? Греческий стиль шел к ее росту, да и пышная высокая грудь наверняка бы пришлась Лонстону по вкусу.

Будь сегодня у нее такое платье, милорд охотно бы согласился на ее план – в этом Александра не сомневалась.

Она снова вернулась к гардеробу, где висели платья, предназначавшиеся на зиму. Девушка доставала их одно за другим и вешала обратно, пока не дошла до голубого бархатного платья. Яркий голубой цвет будет ей к глазам, а Лидия, искусно владеющая иглой, сумеет в несколько часов сделать из высокого воротника соблазнительное декольте.

Когда она показала платье Психее и рассказала ей о переменах, которые намеревалась в нем осуществить, Психея одобрила ее намерения, и Александра тут же приступила к делу. Позвав горничную, она объяснила ей, что необходимо сделать, все время тщательно скрывая собственное смущение. Лидия широко раскрыла глаза, сделала реверанс и сказала, что немедленно этим займется.

Четыре часа спустя, ровно в час дня Александра сошла вниз. Карета ожидала ее у подъезда. Она надеялась, что ей удастся уехать, не сообщив своему семейству о цели поездки, но, как назло, когда она вышла в украшенный черно-белыми изразцами холл, из гостиной появилась мать с письмом в руке.

– А, это ты, Александра! Ты не поверишь, но Аннабелла все-таки сможет приехать к нам на Рождество. Отличная новость, правда?

Улыбка на ее лице сменилась удивлением.

– Я и не знала, что ты выезжаешь.

Она окинула дочь взглядом поверх очков, только на секунду задержавшись на низком декольте. Поморгав, маркиза вздернула очки выше на нос и с видимым усилием воздержалась от какого-либо замечания.

– Д-д-да, – с запинкой проговорила Александра, натягивая перчатки на дрожащие пальцы и стараясь не встречаться с матерью взглядом. – Я… я… то есть, вчера я ужасно разругалась с нашим соседом лордом Лонстоном.

– Виктория и Джулия говорили мне, что вы с ним прямо-таки на ножах.

Александра кивнула. От смущения она засунула большой и указательный пальцы в один палец перчатки.

– Я чувствую, что была не права, поэтому намерена поехать в замок, чтобы принести ему свои извинения.

– Так и должно. – Леди Брэндрейт нахмурилась. – И хотя я не хочу тебя задерживать или обсуждать твой выбор туалета – в конце концов, ты уже совершеннолетняя, – но ты уверена, что это платье… Ах, боже мой! Я слышу, отец идет! Пожалуй, тебе лучше поторопиться.

Не успела Александра опомниться, как почувствовала, что материнская рука подталкивает ее к выходу.

– Спасибо, мама, – шепнула Александра, проскальзывая в дверь.

Эвелина Свенбурн Стэйпл, маркиза Брэндрейт, прислонилась спиной к закрывшейся двери и уставилась в черно-белые плитки пола. Столько мыслей вихрем пронеслось у нее в голове, что она никак не могла унять их. Зачем на самом деле Александра собралась в замок Перт, почему она нервничала, почему на ней совершенно неподходящее, но такое прелестное платье, что за проделки замышляются под крышей ее дома?

Маркиза не знала, пугаться ей или радоваться. Позволить ли своим материнским надеждам вознестись до небес?

– Эви? – послышался мужской голос. – Почему ты не отвечаешь? У тебя такой вид, словно ты увидела привидение.

Подняв глаза, маркиза увидела перед собой мужа. Вид у него был озабоченный.

– О милый, – сказала она нежно, – я слышала тебя в холле, но не видела – то есть пока ты передо мной не оказался.

Маркиз взял ее за подбородок.

– Как-то ты странно выражаешься. В чем дело?

Взгляд его был слишком проницательным, а ум слишком острым, чтобы маркиза могла что-то от него скрыть, поэтому она даже не стала пытаться.

– Понятия не имею, но наша дочь Аликс…

– Это она велела подать карету?

– Да. Она поехала с визитом к нашему новому соседу.

– К Лонстону? – Маркиз удивленно приподнял брови. Неприязнь Александры к виконту была слишком хорошо известна. – Одна?

Леди Брэндрейт вздохнула, беря его под руку.

– Пойдем выпьем по рюмке хереса, милый, – сказала она, уводя мужа в красную гостиную. – Она здесь лепетала, что хочет, мол, извиниться перед ним – но это все вздор. Она раньше не извинялась, когда они ссорились.

– А основания у нее бывали и раньше.

– Вот именно! Брэндрейт, уж не влюбилась ли она в него?

– Надеюсь, что нет.

– Но почему?

– Потому что у него Скверная репутация и о нем вообще мало что известно, так как он долго жил в Индии.

– Если Александра в него влюбилась, ты думаешь, у нас есть причины беспокоиться?

– Да! – категорично отвечал он. – Ну и ну! Похоже, мне самому придется посетить Лонстона раньше, чем я собирался. Хочешь поехать со мной?

Леди Брэндрейт почувствовала, что краснеет.

– Как, сейчас? – Ей вовсе не хотелось, чтобы он увидел Александру в том платье, какое было на ней.

– А почему бы и нет? И почему на твоих щеках появился такой восхитительный румянец? Уж не хочешь ли ты сказать, что Лонстон завладел и твоим воображением?

Леди Брэндрейт с облегчением сообразила, какой оборот приняли его мысли.

– Он замечательно хорош собой, – сказала она, отпуская руку мужа, но в то же время поворачиваясь к нему лицом.

– Должен сказать, мне не очень нравятся такие высказывания. Может быть, мне следует вызвать его на дуэль?

Маркиза покачала головой:

– Он намного тебя моложе. Я опасаюсь самого худшего исхода.

– Ты влюблена в Лонстона? Он сильнее меня, красивее и, если верить слухам, богаче.

Леди Брэндрейт обвила руками талию мужа, любовно глядя в его глаза.

– Но в одном отношении ему до тебя далеко, милый. Я в этом уверена.

– И в каком же, любовь моя? – нежно спросил маркиз. Лицо его смягчилось, и он ниже наклонился к жене.

Губы ее дрогнули, как ни силилась она сдержать улыбку.

– Твой титул выше, – сказала она.

– А я-то думал, ты хочешь сказать мне нечто более приятное! – воскликнул маркиз. – Лукавое создание!

Леди Брэндрейт вывернулась из его объятий и с дерзкой улыбкой выбежала из гостиной. Почти сразу она услышала за собой его шаги. В тесных, заставленных мебелью комнатах нелегко было бежать в пышном платье, надетом поверх шести нижних юбок. Красная гостиная, приемная в синих, красных и золотистых тонах, затем столовая, галерея…

Когда женщина достигла двери в малую гостиную, на плечо ее легла тяжелая мужская рука.

Попалась!

Обняв жену, маркиз поцеловал ее с такой страстью, что она не могла ни дышать, ни ему сопротивляться. Какое счастье, что после двадцати четырех лет супружества муж так ее любит. Если б только не странное недомогание, развившееся у нее последнее время… но пока не стоит об этом думать.

Маркиз не спешил разжать объятия.

– Как это время совсем не тронуло твои прекрасные волосы? Моя любимая женушка, ты мне так же мила, как в тот день, когда я проиграл скачки Шелфорду. Ты была в зеленой шляпе, украшенной красными вишнями, и в зеленом шелковом платье. Я говорил тебе когда-нибудь, что проиграл, потому что никогда в жизни не видел никого прелестнее?

– Сотни раз, любовь моя. – На сердце у нее стало тепло от такого обожания. После стольких лет лорд Брэндрейт был все еще хорош собой, хотя вокруг глаз затаились морщинки, особенно заметные, когда он улыбался, а густые темные волосы были тронуты на висках сединой. Он был замечательным мужем, лучшего желать нельзя. Жизнь маркизы была вполне счастливой. Ее заботило сейчас только одно, чтобы ее дочери были так же счастливы в семейной жизни.

Она снова вернулась мыслью к Лонстону и такому странному наряду Александры.

– Почему ты хмуришься? – спросил муж. – Беспокоишься о нашей дочери?

Эвелина кивнула:

– Что, если он разобьет ей сердце?

– Тогда его запорют плетьми, – улыбнулся он.

– Нет, я серьезно. Я не хочу, чтобы моя любимая дочь… чтобы ни одна из моих дочерей не страдала от безразличия человека, у которого одна цель – обольщать женщин.

– Я уже сказал, что должен поближе познакомиться с Лонстоном, чтобы убедиться в серьезности его намерений в отношении Александры. Но, помимо всего, Купидон иногда по-своему распоряжается нашими сердцами. Если мне не изменяет память, у нас с тобой тоже все начиналось непросто.

– Да, – медленно произнесла леди Брэнд-рейт. – Да, но посмотри, каким успешным оказался наш брак.

– Кстати, об успехе нашего брака – не хочешь ли подняться наверх? – Он теснее прижал жену к себе и поцеловал за ухом.

– Как, сейчас? – Она высвободилась из его объятий, огорченная и раздосадованная тем, что вынуждена сопротивляться желанию мужа из-за своего непонятного недомогания. Леди Брэндрейт не понимала своего состояния, но с каждым днем ей становилось хуже, и, пока она не узнает, в чем дело, придется держать супруга на расстоянии. – Я очень занята. В три часа придет архитектор. – Она лишь теперь заметила, что все еще держит в руках письмо. – Да, ты не поверишь, но Аннабелла и Шелфорд приедут на Рождество.

– Я в восторге, – отвечал маркиз, слегка сдвинув брови. – Эвелина, я разделяю твои чувства по поводу их приезда, но почему ты вот уже третью неделю сторонишься меня? Это на тебя не похоже. Ну вот, теперь ты расплакалась! Я не хотел тебя обидеть. Только… только мне казалось, что ты разделяешь мои чувства.

– Я не плачу! – всхлипнула леди Брэндрейт. – Дай мне только немного времени. В последние дни я… мне нездоровится.

Ну вот она и выложила правду!

– Любимая! – Взяв жену за подбородок, маркиз легонько приподнял ее голову, заглянув в глаза. – В чем дело? Скажи! Ты должна мне сказать.

Она положила руку ему на плечо.

– Ничего, я уверена, что ничего, только прошу тебя быть снисходительней и терпеливей со мной.

– Ты советовалась с врачом?

Она покачала головой.

– Эвелина, ты должна показаться врачу!

Она уткнулась лицом ему в грудь. Очки у нее съехали набок. Она и не подозревала, насколько озабочена своим состоянием, пока не увидела тревогу в глазах мужа.

– Ты прав, – проговорила она сквозь слезы.

– Я требую послать за врачом немедленно!

– Пожалуйста, я только хочу видеть доктора Ньюки, – прошептала леди Брэндрейт. – Он не только знающий, но еще добрый и чуткий.

– Хорошо, пусть это будет доктор Ньюки, – отвечал маркиз, обнимая жену.

Александра услышала шум – какой-то странный скрежет или царапанье. Она хотела было встать с обитой алым бархатом софы и выяснить причину этого шума – но ведь Лонстон мог вот-вот войти! Прошло уже четверть часа с той минуты, как дворецкий Катберт весьма церемонно пригласил ее войти в просторный холл замка Перт.

Когда карета въехала во двор замка, Лонстон на своем великолепном вороном жеребце поскакал навстречу по усыпанной гравием дорожке. И лошадь, и всадник были в грязи, так как дождь, уже сутки ливший в окрестностях Ситвелла, превратил дороги в кашу. Брызги грязи были даже на лице Лонс-тона.

Александра подумала, что прогулка верхом придала блеск его глазам и мягкость улыбке, чего не замечалось у него в лондонских гостиных. Выразив подозрительное удовольствие при виде гостьи, он пригласил ее расположиться в большой гостиной, где обещал присоединиться к ней, как только приведет себя в порядок.

И вот Александра сидела теперь сама не своя, сжав руки на коленях и прислушиваясь к странным звукам. Решимость ее слабела с каждой секундой.

Глубоко вздохнув, она огляделась. В северной гранитной стене замка были три окна, завешанные алыми бархатными портьерами на тяжелых бронзовых кольцах. Из окон открывался прекрасный вид – Александра уже трижды изучила его с момента своего приезда – на отдаленные крыши Ситвелла, расположенного за холмами. По другой стене был огромный камин, перед которым располагались напротив друг друга две одинаковые софы красного дерева с резными ножками. Они были обиты алым бархатом, в тон портьерам. На них были разбросаны пуховые подушки в темно-зеленых бархатных чехлах, вышитых золотом.

Просторная гостиная была убрана довольно скромно по современным меркам: два кресла красного дерева с высокими спинками, три обитых красным и зеленым шелком мягких табурета, несколько трехсвечных шандалов. Завершали убранство фортепьяно розового дерева, полированная арфа и несколько столиков, которые украшали вазы с листьями папоротника.

Александре все это понравилось. Она особо отметила отсутствие всяких излишеств, которые наполняли дома ее знакомых. По ее мнению, комната, где каждый дюйм заставлен тяжелой мебелью и завален массой мелких предметов, могла только действовать на нервы.

Взглянув на старинные часы на каминной полке, девушка увидела, что прошло еще пять минут. Она все еще прислушивалась, не раздастся ли снова этот странный шум.

Александра затаила дыхание.

Вот, опять!

Казалось, по каменному полу волокли тяжелый сундук, только на этот раз звук послышался ей за дверями гостиной! Уж не несет ли что-то Лонстон?

Любопытство вкупе с досадой от долгого ожидания одолело ее, и, повинуясь непостижимому порыву, она встала и подошла к резной дубовой двери.

Там девушка постояла немного. Сердце у нее билось так сильно, что его стук отдавался эхом в ушах. Что она увидит, если откроет дверь? Или кого? Энтероса?

Собравшись с духом, Александра взялась за бронзовую ручку и, сильно потянув, распахнула дверь. Перед ней открылась пустая приемная, отделанная, по контрасту с гостиной, золотистым бархатом и пестрыми обоями с золотыми и красными цветами.

Может быть, царапанье ей только послышалось, или Энтерос снова принялся за свои проделки?

Подозрительный шум раздался снова, но на сей раз справа. Александра не могла устоять перед искушением обнаружить его источник. Миновав два поворота, она оказалась в холле. По обеим его сторонам полированные лестницы вели на второй этаж, а справа от парадной двери длинная галерея тянулась к узкой лестнице, по которой, вероятно, можно было подняться в башню.

Остановившись посередине холла, Александра ждала, куда поведет ее дальше загадочный звук – в башню, на второй этаж или в дверь прямо перед ней, ведущую в комнаты нижнего этажа. Она внимательно прислушалась. В замке было тихо. Слышался только негромкий смех прислуги где-то в конце галереи.

Перед ней, с обеих сторон двери в комнаты первого этажа, стояли сверкающие рыцарские доспехи. Из этой двери и раздался снова шум.

За годы жизни в Роузленде Александра ни разу не бывала в замке Перт. Предыдущий его владелец, мистер Редфут жил отшельником и пресек все попытки ее родителей с ним познакомиться. Она не знала расположения комнат старинного здания и чувствовала себя крайне неуютно в его гранитных стенах.

Подойдя к двери, девушка заглянула в коридор. Страх и желание вернуться в безопасную обстановку гостиной охватили ее, но таинственный шум манил дальше. Что побуждало ее идти вперед вместо того, чтобы вернуться? Отвага или просто глупость?

Несмотря на одолевавшие Александру сомнения, она вошла в коридор и увидела в конце его дневной свет. Коридор упирался в маленькую комнату, где стоял только стол, а на нем – высокая масляная лампа. Налево из этой маленькой комнаты шел еще один коридор. Куда он вел, она не могла себе представить. Справа была дверь в еще одну комнату, продолговатую, с двумя окнами – одно вполне обычное, другое представляло собой витраж. Из этой комнаты была дверь в еще один коридор, в конце которого маленькая лестница вела скорее всего в подвальные помещения. Своей планировкой замок напоминал крольчатник.

Войдя в продолговатую комнату, Александра подошла к витражу. Там был изображен средневековый герб – янтарные львы в верхней левой и нижней правой части, а в верхней правой и нижней левой – белые кресты на голубом фоне. Витраж был прекрасен, особенно львы из десятков кусочков стекла в свинцовом переплете.

Сквозь цветное стекло Александра увидела внизу развалины часовни. Там же, к своему большому удивлению, она увидела и Лонстона – в полосатых брюках, черном сюртуке, белой рубашке и черном шелковом галстуке. Он стоял к ней спиной, завитки волос падали на его воротник. Упершись руками в бока, он стоял в позе человека, пытающегося решить какую-то загадку. Быть может, он тоже слышал шум?

Наблюдая за хозяином замка сквозь цветные стекла, Александра снова мыслями обратилась к нему. Непостижимым образом этот человек зачаровывал ее. Все странные звуки, приведшие девушку в эту комнату, были забыты. Лишь теперь она вспомнила о цели своего приезда. Убедит ли она Лонстона дать бал-маскарад? Можно ли вообще убедить человека его склада? Александра опустила глаза на свой низкий вырез и покраснела. С ума она, что ли, сошла, надев такое платье? Что она творит? Уж не хочет ли соблазнить его?

Глядя сейчас на Лонстона, она подумала, что все ее планы глупы и наивны. Ведь она так мало знает этого человека! Только то, что он очень богат и что его родители погибли, когда ему было четырнадцать лет, а может быть, и меньше. Он учился в Итоне, а потом вместо того, чтобы поступить в университет, ушел в море. По возвращении в Англию он унаследовал титул и недавно приобрел замок Перт.

Но кто же на самом деле лорд Лонстон? Он заинтересовал Александру – в совершенно отвлеченном смысле, разумеется. Во-первых, за пять лет, прошедшие с ее первого появления в свете, он был первым и единственным мужчиной, который поцеловал ее. Сколько раз она вспоминала его поцелуи? Десятки раз, сотни? Девушка снова и снова размышляла – о его характере, о своем собственном, о том человеке, за которого надеялась когда-нибудь выйти замуж.

Думая о своем будущем и многочисленных джентльменах, встречавшихся ей в Лондоне, в Бате, в Ситвелле, Александра всегда невольно сравнивала их с Лонстоном. Осмелился бы кто-нибудь из них обнять ее, как это сделал Лонстон? Могла ли она быть счастлива с человеком, который побоялся бы обойтись с ней так дерзко? Она не знала почему, но многие вполне достойные джентльмены робели в ее присутствии. Возможно ли, что она и вправду ведет себя, как Снежная королева, о чем ей уже не раз говорил Лонстон?

Что бы там ни было, ее вина или нет, но поступок Лонстона раз и навсегда изменил взгляд Александры на мужчин – и на себя саму.

В некотором смущении она решила вернуться в гостиную.

Девушка повернулась к двери и увидела Энтероса. Он стоял, прислонившись к стене, и насмешливо глядел на нее.

– Здравствуй, Александра, – лениво протянул он. – Соскучилась? А я тебя повсюду ищу.