Текст книги "Такая вот жизнь, братец—3. Диалоги с самим собой"

Роковое признание

…На днях произошло событие, которое резко отделило мою теперешнюю жизнь от прошлой: я признался жене в существовании дочки… То, что за этим последовало, трудно описать словами. Я уже привык к глубине и драматичности переживаний своей жены, но в этот раз я испугался за ее рассудок. Чёрт меня дёрнул за язык! Да, именно чёрт толкнул меня на это! Мне, видите ли, захотелось, чтобы она знала, каково мне было все это время. Я уже несколько раз подбирался к разговору, намёками, особой интонацией в голосе показывая, что в моей жизни действительно происходит нечто важное, чтобы она не думала, что я ее разыгрываю. Вот почему мне так хотелось сказать ей об этом. Меня принимали за какого-то фраера, а я, между тем, переживал бурные страсти, да ещё так, чтобы это не бросалось в глаза… В результате она была на грани безумия. Хотела покончить с собой, умоляла Бога дать ей средство умереть. А я был рядом, молча ходил из комнаты в комнату, не зная, что делать, как ей помочь. Да она в тот момент обо мне и не думала совершенно. Это был удар ниже пояса, это было настоящее предательство. Она могла понять измену, тут была и ее вина, но, чтобы такое сделать! Значит, вся ее жизнь со мной – ошибка, значит, отказ от других вариантов был напрасен, напрасна жертва, которую она принесла на алтарь нашей семейной жизни. Она же старалась, как могла, возводила здание нашей семьи, которое я в одночасье разрушил…

…Ещё один тяжёлый день. День душевных и физических мук. С утра понял – быть беде. Почувствовал, как где-то в глубине моей башки зарождается очаг боли, словно первое звено спирали электроплитки, готовой раскалить голову до предела… Сразу же определил причину: накануне переспал с Л. Я проснулся ночью, в полной тьме, и ничего не видя и не понимая где я, полез к ней, даже не открывая глаз. Все делалось на ощупь: вначале почувствовал тепло, идущее от ее тела, осязал бархатистую мягкость кожи и, открыв глаза, увидел, как ее рука, словно раненная птица, то поднялась в воздух, то снова бессильным крылом опустилась на простыню. Потом она слабым движением, словно нехотя, провела ей мне по груди, животу и ниже. И все стало ясно, но… отступать было некуда: позади Москва. Потом – сон, погружение в тяжёлое забытьё, а утром – первые сигналы начинающегося приступа мигрени.

Надо было ехать в Репино к руководителю – так договорились. Приехал, он вышел на крыльцо, все такой же уверенный в себе, уверенный во мне… Ещё в электричке, сквозь пелену нарастающей боли, вдруг появились мысли, яркие, интересные (как же, надо поразить шефа!), а с ними возник интерес к работе. Поговорили, все, вроде, прояснилось, стало на свои места, потом он повёз меня в своей новой «волге» на станцию, а боль все явственнее, все пронзительней: она накатывала на меня, как прилив, волна за волной. Сел в электричку и тут началось… Настоящий ад. Кое-как доехал до Питера, как пьяный добрел до ближайшей аптеки (на моё счастье, оказалась дежурной), анальгин хрустнул между зубами, и дальше, шаг за шагом, осторожно, домой, а боль уже захлёстывала сознание, слепила глаза, и слабость разливалась по телу. Только бы добраться до автобуса. Сел в автобус, но через остановку был вынужден сойти: каждый толчок, потряхивание отдавалось всплесками слепящей боли. Так и плелся весь оставшийся путь по набережной, а мимо проносились автобусы, такси, машины. Шёл, как слепой, еле передвигая ноги. На подходе к дому начал действовать анальгин…

…Ни на чём не могу сосредоточиться. Вот, сейчас, пытаюсь писать дневник и одновременно слушаю последние известия и только что бросил читать статью по теме диссертации. Почему я стал читать ее, объяснить себе не могу. Апатия ко всему. I am drifting. Так и жена сказала: «ты, говорит, плывёшь по течению. Всегда выбираешь линию наименьшего сопротивления».

Йогой тоже совсем перестал заниматься. Каждый день даю себе обещание начать и каждый день нарушаю его… Сейчас, вот, только что, очередная сцена: на кухню, где я сижу, заходит жена. Я в спешке закрываю дневник, хватаюсь за книги, конспекты. Она, конечно, все видит и с усмешкой комментирует: «засуетился» (или что-то в этом роде). И сразу становится ясно, что ничего из нашей совместной жизни не получится. Мне надо быть одному, я больше не могу жить с оглядкой на неё…

Нет, надо снова взяться за диссертацию, надо добить ее. Я хватаюсь за многое и ничего не довожу до конца. Вот и сейчас: сижу, пописываю себе, а надо бы читать, думать о работе… И так всегда: делаю то, что полегче, поинтереснее, что доставляет удовольствие (пусть даже самое мимолётное, как например, мастурбация). Сейчас вот, захотелось печатать на машинке, переводить гороскопы. Здесь, по крайней мере, хоть результаты видны.

Прочёл одним махом, в один присест, книгу Грэма Грина «Человеческий фактор», но не потому, что захватила, а просто чтоб поскорей закончить, чтоб не мозолила глаза и не отвлекала от дел. Книга так – ничего особенного. Хорошее чтиво и только. Все эти судьбы человеческие мало волнуют меня сейчас. Со своей бы разобраться…

…Звонил С. в Москву. В ответ на вопрос, как дела, глухое «все нормально» с обидой в голосе. Вышел из почты весь встревоженный: и там меня не понимают, ждут чего-то большего, какого-то героизма. Надо бы написать письмо, да все не соберусь.

И ЦЗИН: Painful, difficult journeys; a time of great change (Болезненные, трудные поездки; время больших перемен)

…Небольшая жанровая сценка из семейной жизни. Был урок английского языка у нас дома (сын занимается в группе с другими ребятами его возраста). После занятия обычное оживление, беготня по квартире, особенно Максимка. Так ему хочется показать все своим приятелям, похвастаться привезёнными из Нигерии машинками. И поиграть успеть, и игрушки показать. Я выделил ему для показа шесть машинок. Он их вытащил из коробок, стал показывать и вдруг, кинулся ко мне и говорит: «Папа, а можно мне подарить скорую помощь Ильюше. У меня ведь две». «Нет, говорю, нельзя», и больше ни слова. А сейчас, вот, в памяти все это всплыло и стало грустно: я понял, что нельзя было так с ним. Я отучаю его от доброты его природной. Учу быть жестоким и расчётливым.

…Завтра Лизе – месяц.

И ЦЗИН: Invitation to a wedding/ Great rejoicing (Приглашение на свадьбу. Большое ликование).

…О, сколько событий проскакивают мимо дневника, уносятся прочь, чтобы навек «кануть в Лету». Сколько мелочей, но каких мелочей!

Вот одна из них. Как-то ночью не спалось, мучила бессонница, как это часто теперь со мной бывает. Встал, походил по квартире, посидел на кухне. Слышу, Максимка тоже не спит, ворочается в другой комнате (он спит отдельно от нас), ворчит что-то спросонья. Пришёл к нему, смотрю: лежит на спине, делая вид, что спит. Я ему говорю: «Иди к маме в спальню, а я здесь» … Он: «Нет!», отказывается, а сам хочет, конечно. «Давай», говорю, «иди!» Прикрикнул на него вполголоса. Смотрю: вскочил с дивана в пижамке, молча засуетился, стал тапки искать в темноте. Весь такой беспомощный (маленький ещё), по-рабски послушный, хотя и сердитый внешне (бедный сыночек мой!), один тапок нашёл, взял его в руки и пошёл в спальню, быстро и молча. И мне вдруг так горько на душе стало!

…Я тут Ларисе сказал, что у меня были дурные предчувствия на днях, будто беда какая надвигается, а она мне и говорит: «Да, чудом тебя пронесло вчера. Хотела на себя руки наложить. И так, говорит, от этого легко вдруг на душе стало и никакого страха. Не знаю, что остановило…». Вот этого я все время боюсь. Боюсь, как бы не выкинула чего-нибудь в этом роде. Когда она впадает в кликушество, мне становится страшно. И все мои планы разом рушатся, как карточные домики… Сейчас я ещё размышляю, как поступить, а придёт время, когда и поразмыслить-то будет некогда… Фактически, я уже определился, но мне страшно оттого, что нутром я чувствую фальшь ситуации. Иногда кажется, что я, вот, так поразмышляю некоторое время и остыну, и все останется как есть, и мы будем жить здесь втроём. Все пройдёт, все позабудется… На самом деле, возврата нет. Я должен сделать этот шаг. Почему же я так боюсь? Не потому ли, что это похоже на самоубийство: и притягивает, и отталкивает одновременно. Разум мой противится, разум кричит, вопиет: остановись, что ты делаешь! … Вид его тапка, оставленного в комнате, иглой вонзается в сердце. Я ещё не осознаю всех последствий своего поступка… Одно утешение: через страдания к звёздам (беллетристика!). Я, как муха в водовороте: лечу куда-то, падаю стремглав, верчусь в затянувшей меня воронке и все ближе и ближе к концу…

…Опять у меня «смена полюсов»: только что взял нужные мне книжки в библиотеке – вот они лежат у меня перед носом высокой стопкой, – а я смотрю на них тупо и не знаю, браться за чтение или нет. Зачем тогда выписывал, тратил время на поиски? Сколько уже времени так вот потеряно! Сколько прочитано всего, законспектировано, и все псу под хвост…

…То ли дождь за окном, то ли в спальне жена, уткнувшись в подушку, рыдает…

И ЦЗИН: You are being too open and confiding: keep tour thoughts to Yourself (ты слишком открыт и доверчив: храни свои мысли при себе).

У меня все сейчас меняется. Может, я неизлечимо болен, кто знает? Все устои подорваны, дом разворочен, кругом одни развалины… Жена лежит в прострации. Не знаю, как она оправится от этого удара. Мать тоже заболела, свалилась на нервной почве. Узнав о ребёнке, она приехала ко мне и попыталась меня пристыдить при всех. Я разорался, схватил стул и, что есть силы, грохнул им об пол, расколотив по пути свисающую с потолка тарелку… Родители жены меня прокляли… Максимка сейчас у них и что будет с ним дальше, не известно.

И ЦЗИН: You must persevere. There is a tendency to give up too early – do not do it and things will eventually turn out well (Ты должен настоять на своём. У тебя есть склонность слишком рано сдавать свои позиции. Не делай этого и в конце концов все обойдётся).

…Я думаю сейчас о болезни, как о спасении. Лежать в кровати и ничего не делать – вот где истинное блаженство. Сейчас самое приятное для меня – идти куда-нибудь без цели, главное – двигаться, не стоять на месте. Сидение за столом приводит меня в состояние тупого оцепенения.

…Как я устал от всего. А ведь это – только начало. Мысль о предстоящей разлуке с Максимкой разъедает душу. Я боюсь встречи с ним, боюсь его взгляда… Что-то во мне все время твердит, что я все неправильно делаю. Даже книга «И ЦЗИН», и та советует не делать ничего, дабы не наломать дров… А я уже наломал.

И ЦЗИН: If nothing is happening, just wait, change is on the way (если ничего не происходит, просто жди: тебя ждут скорые перемены).

…Сам того не замечая (или делая вид, что не замечаю), я постепенно привыкаю, или приучаю себя, к мысли о том, что лучше оставить все как есть, чем изменить все на 180 градусов…

Секс во благо

Вчера опять переспал с женой. Ещё позавчера вечером возбудился, когда она попросила меня погладить ей голову. Она была в спальне и сидя в постели, сжимала ее обеими руками. Я подошёл, положил руки ей на голову и ее беспомощный, покорный вид подействовал на меня возбуждающе. Мне захотелось ее. Но у неё по-видимому так болела голова, что она ничего не заметила. А вчера она просто позвала меня, ей очень захотелось «этого». И я пришёл и как следует «поработал». Она сильно распалилась, и мне тоже было хорошо чисто физиологически. Она была, как тесто под моими руками, которое я мял, не думая о боли. Мы целовались краями ртов. Потом она взобралась на меня, ее груди свисали, как две грозди винограда… Потом я надел презерватив, и мы перешли на пол. Во время акта я ни на минуту не терял головы и как бы наблюдал за нами со стороны. Но объективно говоря, «акт» удался… Потом у нас был «серьёзный» разговор. Она пыталась уверить меня, что я не прав, что я не верю, что мне там будет лучше. Она знает меня лучше, чем я предполагал…

И ЦЗИН: Someone who has hurt You will receive a sudden blow from Fate (некто, навредивший тебе, получит неожиданный удар Судьбы).

Декабрь. Год уходит… Я сплю с женой каждый день… Ни о чём не думаю, мне хочется, мне надо, и я иду и. надо сказать, получается неплохо. Вспоминаются другие ночи, другие объятия. С той, другой, мне было действительно хорошо. Она сумела подобрать ко мне «ключ», там была нежность, а здесь одна голая страсть. Я ей не верю, подозреваю в попытках «заманить» меня в свои тиски… Я, все-таки, остаюсь холодным, просто «работаю», не завожусь, не отдаюсь. Она же – наоборот. С виду очень заводится, но тоже налицо чистая физиология. И все же, секс «размагничивает» меня. Моя воля, стремление к другой, любимой женщине ослабевают, мне уже все равно – там тоже забот будет по горло – и я ищу убедительные доводы против разрыва… И, представьте себе, нахожу.

…Вся эта затея с диссертацией – просто дьявольское наваждение, новый круг моих хождений по мукам этой жизни. Провести столько дней, месяцев, лет в поисках смысла этой работы, и так и ничего не найти. Это просто уму непостижимо! За какие грехи…

…С того момента, когда ещё в юности я вдруг понял, что делаю в жизни не то, что надо, и началась длинная череда моих неудач… Сколько раз говорил себе: не фальшивь, не криви душой. Сколько раз моя фальшь в отношениях с людьми оборачивалась для меня полным крахом.

…Сегодня получил из ателье пальто и снова расстройство. Пальто мне явно испортили: сидит, как на старом партийном фраере. А ещё ателье литфонда. Шёл домой со свёртком подмышкой, погруженный в тоскливые мысли типа, «может, и ходить в нем не придётся, может, меня в нем в гроб положат». Потом взгляд оперся в памятник Горькому – писатель стоял, опираясь на трость в жуткой хламиде – и сразу стало легче… На следующее утро, надев старое пальто и ботинки, я отправился за ёлкой. Как будто и не было никакой Нигерии с ее сертификатами. Все-таки, я жлоб по натуре… Совершенно случайно купил хорошую ёлку. Тащил ее домой, нахваливая себя. Дома – тоже похвалили и настроение поднялось. В университете почувствовал «прилив новых сил», но, придя домой, вместо того, чтобы заняться диссертацией, взялся за перевод гороскопов. Большую часть времени просидел, глядя, как за окном опускаются сумерки. Потом, ни с того, ни с сего, вскочил и даже не закончив фразы, быстро собрался и отправился к Николаю в букинистический магазин. Попал в самый час пик, проклиная себя за безголовость. Приехав, наконец, домой, уселся… смотреть хоккей. А сейчас, вот, спать пора, а я опять сижу на кухне… В общем, день мелких огорчений и расстройств.

И ЦЗИН: If it’s luck you need, «tis luck you’ll get (Если хочешь, чтоб была удача, то удачу и получишь).

…Времени – в обрез, все время что-то надо, проблемы обступают со всех сторон, их надо решать. А кто этим будет заниматься! Каждый вечер «расписываю» следующий день и каждый раз, просыпая утром первое «задание», ломаю весь день, все летит кувырком, и я лишний раз убеждаюсь в своей полной неспособности «организовать себя». Бывают, правда, некие «взлёты», когда кажется, что все осуществимо, стоит только… И я радуюсь этому настроению и хватаюсь за него, как утопающий за соломинку. Но эйфория проходит, а «воз и ныне там» … Вечное это «надо, надо». И все время ищешь какую-нибудь лазейку, чтобы увернуться от этого «дамоклова меча».

Дома – как на дремлющем вулкане. Все больше ощущаю на себе влияние жены. Она потихоньку «прибирает меня к рукам», а ее методы, в сущности, те же, что и у С.: обхаживает, ухаживает, угождает, создаёт максимум домашнего комфорта, старается сгладить углы… Но – надо ехать в Москву, как-то решать «вопрос» там. А мне так хочется пустить всё на самотёк: как будет, так и будет…

…То, что появился ребёнок, правильно, то, что я не бросил С. тогда, не настаивал на аборте (наоборот, я ликовал в душе, и всячески поддерживал в ней желание иметь от меня ребёнка), тоже – правильно. Но! Я был «другим» тогда и там. И С. была «другой» (боюсь, что такой, как там, я ее больше не увижу). Тогда даже не стоял вопрос выбора. Все казалось естественным!

…Мне кажется иногда, что в моих колебаниях есть что-то мистическое. Как будто за меня идёт борьба там, наверху, борьба между теми, кто меня направляет и теми, кто сбивает с толку. Живу надеждой, что когда-нибудь на меня снизойдёт «откровение» (если и не Божье, то все-таки «оттуда»). Утешает мысль, что бесполезно стремиться добыть его рациональным путём: его не отыщешь в книгах по оккультным наукам, к нему можно прийти, сильно «возжелав» этого. Надо сосредоточиться на желании, а этого-то я и не умею.

Уход в виртуальный мир Карлоса Кастанеды

…Начал читать книгу Учение Дона Хуана Карлоса Кастанеды. Вот некоторые «отклики»: Настоящее «знание» скрыто от человека, хотя оно рядом. Оно – везде. Но его нет в книгах, хотя книга, как и все другое, может привести к мысли о существовании знания… Что же даёт человеку это знание? Чем оно отличается от человеческого опыта, сформулированного и обобщённого человеком? Это знание даёт ещё при жизни выход за пределы «позитивного» опыта.

И ЦЗИН: A great passion will soon fade and die. A bad time for love and entertainment (Большая страсть вскоре ослабнет и отомрёт. Плохое время для любви и развлечений).

…Уезжаю в Москву, в гости. Сейчас, когда я один дома, у меня вдруг такое чувство, будто я уезжаю отсюда навсегда. Хожу по комнатам, и всё мне кажется таким чужим. Как тогда, в Нигерии, когда я собирался домой. Или это потому, что со мной должно произойти что-то необыкновенное, после чего я стану другим?

…1980й, високосный год хочу начать цитатой из книги Карлоса Кастанеды, Другая Реальность, A Separate Reality. Это – вторая книга писателя. Первая, Учение Дона Хуана вводит нас в мир, недоступный для понимания обычного человека. Чувствую, не то пишу, но мыслей нет. Пишу всё, что в голову придёт, а думать лень, надо напрягаться, а неохота, да и новый дневник неудобен для письма – странички слишком маленькие – и в другой комнате жена пол моет: трудится, а я, вот, сижу, лодырничаю… Но вот цитата из Кастанеды:

A man of knowledge lives by acting, not by thinking about acting nor by thinking about what he will think when he finished acting (p.85). Далее, по-русски: «…человек знания живёт действиями, а не мыслями о действиях и не размышлением о том, что он будет делать после того, как выполнит действие. Человек знания выбирает тропу по сердцу и идёт по ней. И он смотрит, радуется и смеётся, а потом видит и знает. Он знает, что он, как и любой другой, никуда не идёт. Он знает, – потому что видит – что нет ничего важного, потому что всё одинаково неважно. Иными словами, человек знания не имеет ни чести, ни достоинства, ни семьи, ни имени, ни страны, – а только жизнь, чтобы ее прожить, и в этих обстоятельствах единственное, что связывает его с людьми – это чисто людское невежество, которое он держит под контролем. Поэтому, когда человек знания предпринимает что-либо, требующее усилий, он потеет, отдувается, и в этом смысле он действует совсем так же, как обычный человек, за исключением того, что никчёмность его жизни находится под контролем. Поскольку он понимает, что в жизни нет ничего важного или неважного, ему всё равно какое действие выбирать и он выполняет его так, как будто только оно и имеет значение. Осознавая своё невежество, он говорит, что его поступки имеют значение, и действует так, будто они его имеют. На самом деле, он знает, что это не так, поэтому, выполнив то или иное действие, он спокойно отходит в сторону, и были ли его поступки плохими или хорошими, принесли они результаты или нет, его ни в коей мере не заботит. С другой стороны, человек знания может выбрать состояние полной безмятежности, вообще ничего не делать, и вести себя так, как будто безмятежность действительно имеет для него значение. И будет совершенно прав, поскольку и здесь он исходит из контролируемого им невежества». Длинная цитата, а вот надо же – выписал. Видимо, что-то откликается в душе. Во-первых, мне нравится, что ничего, в общем, неважно в этом мире, неважно, чем ты занимаешься, как живёшь. Важно только не увлекаться ничем, и смотреть на себя со стороны. И ещё, важно выбрать жизненную тропу «по сердцу». Это, по-моему, единственное оправдание своего пути.

Ну, ладно, это так – лирическое отступление. А теперь – к делу. Был в Москве, в гостях у С. Дочка – просто прелесть, такая у неё добрая улыбка. Как вспомню, у самого рот расплывается в улыбке. Да и С. – баба что надо, своя в доску. С ней было хорошо, просто, А как с ребёнком управляется, просто загляденье. Чувствуется, что они уже без ума друг от друга…

Сын мой встретил меня недружелюбно. Он недоволен мной, хотя и рад моему возвращению. Он завтракал, когда я приехал с вокзала. Оглядел меня даже с некоторой суровостью, совсем как постороннего, внимательно, с холодком во взгляде, по-деловому. Словно снял с лица нужную ему информацию и снова принялся за еду. В общем, он меня осудил «за маму и бабушку» (но и жалеет меня потому, что я ему родной, своя кровь).

…Несмотря на все лишения и внутренние терзания, я чувствую себя физически окрепшим и здоровым.

…Опять очередная семейная сцена, при Максимке и, в сущности, из-за него. Писать об этом неохота, да мне и не удастся передать все нюансы. Главное, к чему я прихожу, – жена совершенно лишена какого бы то ни было воспитательского чутья. Напустилась на ребёнка за какую-то мелкую оплошность (а все из-за меня, я думаю), накричала, посыпались угрозы и дошла до того, что потребовала, чтобы он тотчас же собирал чемодан и уходил из дому, «потому что ей такой сын не нужен». И так у неё каждый раз. Чуть что: «ты не мой сын, ты мне не нужен, у тебя нет матери, я тебя не люблю, не прощу, живи с отцом», и т. д. и т. п. Максимка бился в истерике. А все из-за того, что поел не вовремя…

…Стал заглядываться на девиц. Хорошенькая попка, стройная ножка в обтягивающих джинсах смущают меня, отвлекают от мыслей (как дурных, так и хороших) … Дома – никакой жизни, Зато в квартире чистота, все блестит.

…Они (наши бабки) стараются отнять у меня ребёнка, разлучить нас, сделать чужими друг другу. Они говорят, что ими руководит чувство заботы о ребёнке, а на самом деле, они думают только о своей выгоде! Они видят, что он ещё любит меня, тянется ко мне, что я для них опасный конкурент. Они задаривают его игрушками, стараются ублажить, балуют, портят! И уже кое в чём они преуспели! Я чувствую неприязнь. Стоит мне погладить его «против шёрстки», как он тут же бежит к ним за защитой. И надо сказать, получает ее!

И ЦЗИН: Death by sea or air (Смерть в море или в воздухе). Почему всегда такие мрачные прогнозы!

…Принимаюсь за новую книгу Кастанеды «Путешествие в Икстлан». Нет, все эти чудеса – не для меня. Я чувствую, будто вокруг меня сооружён какой-то барьер, что-то вроде изгороди, за пределы которой мне никогда не вырваться. Может, сама жизнь воздвигла его? Каждый день, все те же попытки повыгодней потратить отпущенное мне время. Как будто есть какая-то разница в том, как человек проживает жизнь: за чтением Платона или вязанием носков. И ни в чём нет уверенности. Задумаю сделать что-нибудь и тут же мысль – не то.

Меня часто удивляет, что меня никакая зараза не берет. Но мысль о неминуемой болезни отравляет все благие начинания. Вот, думаю, начнёшь что-нибудь такое, увлечёшься, и вдруг, стоп, все надо бросать, ложиться в больницу, ждать операции, терпеть боль, страдания… Вот такой бес меня смущает и сбивает с толку. Что это – начало старости? И он же наверно подбрасывает мысль, как бы в утешение, что в жизни ничего не надо добиваться, что все само придёт и найдёт тебя. А если нет, значит, так было на роду написано.

…По правде говоря, я совершенно не знаю, что мне делать с собой. Не могу найти свою «стезю». «Выбирай дорогу по сердцу», так говорит Дон Хуан. Но я не умею прислушиваться к своему сердцу. Я часто злюсь на себя или впадаю в отчаяние, я тихонько радуюсь чему-либо или мучаюсь в сомнениях – но все это проходит. Что же остаётся?

…Я, видимо, слишком большое значение придаю своей собственной жизни, ее мелочам, ее внешней, материальной стороне. Сейчас, вот, меня беспокоит мой проигрыватель. Опять я вляпался в дерьмо! Купил вертушку за большие деньги и, кажется, нажегся. И во всем так! Пальто надумал сшить – испортили, купил в Нигерии кассетник – оказался с брачком: плохо пишет. Теперь здесь захотел хороший проигрыватель, и опять прокол. Пишущая машинка вся какая-то хлипкая. Нет, мне положительно не везёт с бытовой техникой. Значит ли это, что я преуспеваю в области духовной? Отнюдь.

«…Death is our eternal companion. It is always to our left, at an arm’s length. Death is the only adviser that we have. Whenever you feel, as you always do, that everything is going wrong and you are about to be annihilated, turn to your death and ask if that is so. Your death will tell you that you are wrong; that nothing really matters outside its touch. Your death will tell you «I haven’t touched you yet’». (Смерть – наш вечный спутник. Она всегда слева от нас и находится на расстоянии вытянутой руки. Смерть – единственный советник, который есть в нашем распоряжении. Всякий раз, когда тебе кажется, что все пошло насмарку и что ты можешь быть уничтожен, повернись к своей смерти и спроси ее, так ли это. И твоя смерть скажет тебе, что это не так, что ты ошибаешься, что ничто не имеет значения, кроме ее прикосновения. Твоя смерть скажет тебе, «Я тебя ещё не коснулась»). Из Дон Хуана.

Или, вот еще: In a world where death is the hunter…, there is no time for regrets or doubts… There is only time for decisions (В мире, где смерть – охотник, нет времени на сожаления или сомнения. Время дано только для принятия решений). Читая эти строки, я думал о С. И я сказал себе: «С ней ты не будешь счастлив, как ты несчастлив и со своей теперешней женой». Может быть, лучше вообще остаться одному? Но ведь я и так, по сути дела, один. Я, как больной в семье: вроде и дома, но, словно незримой стеной, отделен от всех своей болезнью.

…А сын мне все простит. Я с ним бываю грубым, и он защищается по-своему, пытается ужалить в ответ, и мне по недомыслию, вдруг кажется, что он меня совсем не любит, ни капельки, что он совсем чужой, что его от меня отучили, и я от этого становлюсь грубее, хватаюсь за ремень, пугаю его… Но проходит время и он всё (?) забывает и подходит ко мне, как ни в чём не бывало, садится на колени. Насколько он чище меня! Это Господь посылает мне прозрение через сына моего!

…Тяжкие пошли времена. Внешне всё, вроде, нормально, а на душе такое чувство, будто все катится под гору (так оно и есть!). Бывает, такое отчаяние охватывает душу, что выть хочется. Все так непонятно, и ни в чём нет определённости. Все рушится, и почва уходит из-под ног. Сейчас, вот, сижу над переводом гороскопов, а, собственно, для чего? Чувствую, что это такая же химера, как и диссертация. Делаю в надежде, что, может, пригодится в жизни (ещё одно клише). Но главное, страшно, страшно оттого, что ничего не происходит. У меня ощущение, что когда-нибудь мне придётся ответить за своё безделье. Сам себе уже сейчас создаю отмщение. День проходит быстро, в бегах, мелких заботах, и деньги уходят без следа…

…Опять сплошные расстройства (слава Богу, не памяти!). Магнитофон мой треклятый меня доканывает. Вчера принёс от мастера, а сегодня весь день мучаюсь, разговариваю сам с собой, доказывая ему (мастеру!), что он стал ещё хуже воспроизводить. Или мне это кажется? Говорю сам с собой, потом останавливаюсь и ужасаюсь: что же это я делаю?

У меня сейчас одна навязчивая идея: рано вставать и делать зарядку. Каждый вечер даю себе обещание и каждое утро нарушаю его. Бывает стыдно, но я все ещё верю, что вот, в один прекрасный день… По-прежнему кусаю ногти, ковыряю в носу, занимаюсь рукоблудием…

А недавно совсем было собрался разводиться с Ларисой, напечатал заявление на машинке и купил новую марку госпошлины. Жена наткнулась на заявление в бумагах и немедля порвала его, а свидетельство о браке спрятала. Придя домой, я обнаружил порванный документ в мусорном ведре и… успокоился. Мне, как бы, стало ясно, что все это несерьёзно. К тому же, нашёл тому подтверждение в Евангелии от Матфея: «31. Сказано также, что, если кто разведётся с женою своею, пусть даст ей разводную. 32. А я говорю вам, кто разведётся с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подаёт ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведённой, тот прелюбодействует». И в доме воцарились мир и тишина… Злоключения с кассетником тоже кончились… ничем. Собрался было продавать его, но потом раздумал: лень.

…Мысль о том, что многие животные в неволе не размножаются. Вот и я: стоило выехать в загранкомандировку, как тут же обзавёлся потомством.

…Пытаюсь писать письмо С. Ничего не получается. Не знаю, о чём писать. Да и, признаться, желания особенного нет. Надо, ведь, сочинять…

…Какое жалкое существование! Пойму ли я когда-нибудь, почему именно так сложилась моя жизнь? Я старею, ничего не делая, со страхом смотрю на себя в зеркало: ещё, вроде, ничего – не видно внутренней «ржи»…

Все время – страх перед будущем. Очень не хочется вкалывать за кусок хлеба. Сейчас у меня все есть, я всем доволен, но пройдёт года два-три и все мои денежки уплывут. И что тогда? Мерзкие мысли. Тягостные, ненужные. «Достаточно и сегодняшнего дня, чтобы заботиться»…