Текст книги "Неокантианство. Четвертый том"

Конечно, идеалисты хотят избежать этого последствия. Они объясняют: наука точно говорит, что эта историческая личность или этот культурный объект столько-то и столько-то веков действительно существовал, что это астрономическое событие произошло в такой-то отдаленной точке прошлого. Поэтому было бы противоречиво смыслу научного знания утверждать, что только в момент научного открытия это прошлое стало «реальным». – Конечно, смысл таких научных открытий запрещает это. Но этот «смысл» не может быть объединен с идеалистическим основным взглядом; он обязательно требует реалистического представления об предмете. Ибо, научно доказав, что нечто уже было реальным в то время, когда еще не было знания, научного понятия об этом «нечто», тем самым демонстрируется необходимость различения понятия (содержания) и предмета и утверждается реальность как существующая «сама по себе» (независимо от ее знания).

Но, возможно, кто-то возразит со стороны идеалистов: Согласно Канту, само время не является чем-то независимым от познающего сознания; следовательно, перенос событий в прошлое время сам по себе есть лишь порождение научного сознания. – Однако именно с помощью соображений, подобных приведенным выше, кантовское учение об «идеальности» времени представляется мне несостоятельным. Поэтому пока нет необходимости признавать пустое время как реальность, существующую саму по себе, но реалист будет придерживаться того факта, что временные качества и отношения, которые научное исследование приписывает вещам и процессам, имеют свои основания в реальных отношениях, что они отражают определенные моменты реальности. —

Хотелось бы отметить еще одно любопытнейшее следствие идеализма. Поскольку реальность тождественна научному знанию, а последнее предполагает существование разумных существ, то существование -мира зависит от их существования. Мир существует только с тех пор, как появилось знание о мире, и он исчезнет вместе с ним. Если предположить, что только на земле существуют разумные существа, то с уничтожением человеческого рода вселенная превратится в ничто.

Если вы хотите принять все эти следствия (которые можно произвольно умножить), то вы можете исповедовать критический идеализм. Но многое уже должно быть ясно: только реалистическое различие между содержанием и предметом позволяет избежать таких причудливых выводов (которые на самом деле противоречат научным результатам); что, следовательно, обоснованность этого различия является необходимой предпосылкой реальных наук (т.е. естественных и исторических), и что эти дисциплины могут быть отделены только таким образом от идеальных наук, таких как чистая математика, логика и этика (в которых предметы действительно" создаются»). В этом, однако, идеалисты согласны с реалистами в том, что эпистемология не должна сначала изобретать науки, а должна определить на основе существующих наук их необходимые предпосылки. Но если (как было показано) это включает предположение о реальности (в прошлом, настоящем и будущем), существующей независимо от научного знания, это означает, что реалистическое утверждение о такой реальности верно (если вообще верно любое научное утверждение), а идеалистическое отрицание этой реальности неверно.

Однако последнее соображение, которое мы выдвинули против идеализма, приводит к другой группе возражений, которым он подвержен. Ведь если существование науки зависит от существования рациональных, наукообразных индивидов, то из этого также следует, что различие, которое «критический» идеализм проводит между отдельным «понятием» и научным «понятием», отнюдь не так строго, как он предполагает, чтобы очистить себя от «субъективного» идеализма, и что поэтому он сам также подвержен тем опасениям (34), которым подвержен «субъективный» идеализм.

Правильность различия между «воображением» (как индивидуальным мыслительным процессом) и" понятием» уже была подчеркнута ранее. Даже реалист признает, что можно извлечь «содержание» из мыслительных процессов индивидов (посредством изолирующей абстракции) и рассмотреть его самостоятельно, более того, можно сделать такое содержание мысли предметом научного исследования, совершенно отдельно от мыслящих индивидов и от вопроса о том, действительно ли это содержание когда-либо мыслилось или нет. Таким образом, логика рассматривает мыслительные содержания более элементарного и более сложного типа. Она устанавливает критерии, которым должно соответствовать содержание мысли, чтобы быть правильным. Но отказывать реальным содержаниям мысли, как они мыслятся индивидами (независимо от того, правильные они или неправильные), в обозначении «понятие», нет никаких оснований. На мой взгляд, «понятием» можно назвать все, что составляет смысл, значение слов. Конечно, не все эти «понятия» соответствуют логическим нормам; не меньше реалиста может признать идеалист, что «последнее истинное понятие еще нигде не найдено». Но именно по этой причине термин «концепция» не ограничивается познанием, которое является полным по форме и содержанию, и представления отдельных людей также можно называть" понятиями». Однако в них следует различать бесчисленные градации правильности и полноты. Но это означает, что нет существенной разницы между неточными и скудными понятиями обывателя, получившего знания в какой-то области через донаучный опыт, и более определенными и богатыми понятиями ученого-специалиста. Кроме того, следует помнить, что понятия ученого также мыслятся в индивидуальных мыслительных процессах, т.е. в актах «воображения» (по терминологии идеалистов). Если теперь «критический» идеалист оспаривает мнение «субъективного» идеализма о том, что бытие = бытие воображаемое: как он на самом деле думает о" порождении» бытия через мышление, о «вхождении в бытие предмета в науке и с наукой»? Он уверяет нас: «Идеалисту не приходит в голову отрицать реальность, действительное существование окружающих нас вещей и даже растворять мир в игре воображения отдельных человеческих существ». – " Предмет возникает не в произвольном воображении и мнении отдельного человека, а в понятиях и законах науки.» (35) Но что такое эти понятия и законы, как не мыслительное содержание (концепции) отдельных ученых, которые изложили их в письменном виде и тем самым сделали доступными для широкой публики. Конечно, эти идеи не «произвольны», а методически разработаны, но они остаются (более или менее правильными) идеями отдельных людей, даже если они распространились среди многих людей через преподавание и писательство. Но когда говорят обобщенно о «науке» того времени или «состоянии исследований», это абстракции; это как бы воплощение всех правильных идей, которые были выработаны в определенное время, но которыми не овладел ни один человек, даже самый ученый. Неужели такая абстракция – почти хочется сказать: фикция – должна «производить» реальность или, скорее, быть идентичной ей?!

В этом месте, однако, мы также можем увидеть, почему дебаты с критическим идеализмом так трудны. Действительно, можно сказать, что научное знание нашего времени представляет нашу реальность, но только реальность «для нас», а не «саму по себе». Но поскольку понятия соответствуют каждому элементу познаваемой реальности, в которой мы этот элемент постигаем, то для идеалиста всегда есть возможность использовать понятия для обозначаемых в них объективных элементов. А поскольку мы ничего не можем сказать о природе тех областей и сторон реальности, которые мы еще не познали, идеалист считает себя вправе рассматривать их как – ничто. В лучшем случае он объявляет «реальность, существующую независимо от мысли» (или «вещь в себе», «фактичность, определенную в себе») понятием конечной цели познания, руководящей идеей.

Посмотрим, как, например, Наторп (36) смиряется с возражением:

«Но факты, тем не менее, должны быть определены сами по себе, хотя и не для нас».

Он уточняет:

«Во-первых, познание всегда должно сначала само определить факт; ничто не определяется для него, чего бы оно само не определило».

Реалист может принять это слово в слово, помня только, что это определение факта осуществляется не простым свободным мышлением самого себя, а на основе данных ощущений и ощущений-отношений (для их объяснения и под постоянным контролем над ними); кроме того, что «определить факт» не означает «произвести факт». Наторп продолжает:

«Во-вторых, однако, только из уже достигнутого познания или в простом мысленном предвосхищении его конечного результата, скорее его вечно отдаленной цели, можно со смыслом говорить о том, что определено само по себе».

Это тоже верно; следует отметить, что эта «вечно далекая цель» была бы именно совершенным постижением «внутренне определенного». Но если идеалист однажды признает, что можно «со смыслом» говорить о «внутренне определенном», то реалист уже может этим удовлетвориться; ведь тогда можно будет доказать, что различие между" внутри» и" в себе и для нас» определенным (а значит, и различие между «содержанием» и" предметом» познания) не только возможно, но и необходимо. В дополнение к аргументам, представленным до сих пор, здесь добавляются еще два. Первый: понятия могут делать утверждения, которые не относятся к обозначаемым ими (реальным (37)) предметам, и наоборот. предметы, подразумеваемые в них, и наоборот. Между понятиями, например, существуют логические отношения субординации, подчинения, соподчинения; между предметами – нет. Общие понятия чем-то отличаются от индивидуальных понятий; общих реальных предметов, с другой стороны, не существует, все реальное индивидуально, и то, что подразумевается в общих понятиях, реализуется в индивидуальном и относительно индивидуального. С другой стороны, о реальном можно говорить о ряде свойств и отношений, которые не могут быть прикреплены к понятиям осмысленным образом. Реальные вещи занимают определенное пространство и находятся в пространственных отношениях, а понятия – нет; реальные вещи движутся по определенным законам, а понятия – нет (38); реальные процессы (которые мы включаем в понятие" предмет») одновременны или последовательны, имеют определенную длительность, находятся в отношениях причины и следствия. Понятия носят характер вневременного, они не находятся ни в какой причинно-следственной связи.

Наш второй аргумент заключается в следующем: Различные этапы развития определенных понятий образуют последовательный ряд именно потому, что они относятся к одному и тому же предмету. Если ранние представления людей о луне были богиней, или огненным колесом, или светящейся массой камня («размером с Пелопоннес»), они все равно имели в виду ту же самую луну (данную в восприятии), к которой относится и гораздо более богатая и точная теория современных астрономов. Уберите этот постоянный, реальный предмет: и вы получите ряд различных понятий, которые при таком отношении к одному и тому же предмету утратили связующий момент. Или восприятие Луны и есть этот связующий момент? Но «восприятия», взятые сами по себе как психические переживания индивидов, – это мимолетные процессы, которые никогда не повторяются в полном согласии. Но если подчеркнуть, что луна всегда воспринимается одна, то это означает, что она существует постоянно и независимо от восприятий. Таким образом, мы мыслим реалистично.

Теперь мы можем рассмотреть и третье возражение Наторпа против идеи «внутренне обусловленного факта». Оно гласит:

«Поскольку наше познание всегда остается обусловленным и ограниченным, то, что бы мы ни хотели сказать о бытии-в-себе объекта с точки зрения нашего познания, оно, тем не менее, всегда останется столь же обусловленным и ограниченным в своей обоснованности, как и наше познание в целом.»

На самом деле, этот аргумент не является возражением против критического реализма; ведь последний не отрицает, что наше познание всегда остается обусловленным и ограниченным, и что наши высказывания о бытии-в-себе предмета носят тот же характер.

Но возможно, что Наторп имеет здесь в виду идею, которая нередко выдвигается идеалистами в дискуссии с реалистами, а именно: что все, что мы можем думать и говорить об предметах, существующих «сами по себе», состоит из мыслесодержаний, из понятий; что поэтому мы всегда имеем дело с понятиями и никогда не можем выйти за их пределы.

Это не что иное, как неверная оценка существенной особенности всякой мысли. Ни одна мысль не означает саму себя, но предмет, отличный от нее самой.: Но ведь предмет есть мысль, и всякий предмет, о котором мы что-то говорим, должен быть мыслью – даже «вещь-в-себе»? – Ответ на это таков: Не предмет мыслится, а «относящаяся к нему мысль, которая одна только и есть понятие» (39). Конечно, сами понятия могут снова стать объектами мысли, но тогда это происходит через новые понятия, которые также относятся к этим понятиям. Из того, что мы можем мыслить, обозначая объекты, только посредством понятий, не следует, что существуют только понятия.

Но неверная оценка существенной особенности понятий и вообще содержания мысли, их отношения к предметам, не может быть последним корнем критического идеализма. Действительно, было бы психологически трудно понять, если бы школа, основанная такими энергичными, энергичными личностями, находящая себе восторженных последователей, особенно среди молодежи, основывалась бы исключительно на чисто теоретических фундаментальных взглядах; скорее, следует с самого начала предположить, что действительный источник ее силы и сплоченности лежит в практических убеждениях. В соответствии с этим предположением «Марбургская школа» придерживается мнения, что практический идеализм обязательно предполагает теоретический идеализм; идеалистическая этика может быть построена только на эпистемологии (или логике) идеалистического характера.

Для того чтобы понять это утверждение в полном объеме, необходимо учесть, что логика для критического идеалиста становится одновременно и метафизикой. Если понятия совпадают с «бытием», то логика, устанавливающая основные понятия и их отношения, в то же время раскрывает основы бытия, а «познание бытия есть не что иное, как саморазвитие разума, в ходе которого он все более и более осознает свои собственные законы». (40) Совершенно аналогично Гегелю, все мировые события предстают как развитие разума, а точнее: понятий.

Это основное метафизическое убеждение наполняет идеалиста безграничным оптимизмом. Мир, в конце концов, является развитием «разума». Для него «разум» имеет не только теоретическое значение, как олицетворение знания, но и практическое значение, как олицетворение ценностей, особенно моральных. Таким образом, совершенное теоретическое понимание какой-либо области гарантирует ему также ее совершенное ценностное формирование. Совершенная наука позволит человеку лечить все болезни, управлять ветром и погодой, летать через промежутки между небесными телами, если иное покажется ему необходимым на службе нравственных целей (41).

Идеалист также считает, что на основе своего теоретического идеализма он может в простейшей форме решить основную проблему, связанную с реализацией моральных ценностей, – проблему свободы. Как известно, все знание о природе, не говоря уже о психологии, которая работает по модели естественных наук, исходит из того, что все события, а значит и все волевые решения, причинно обусловлены и могли и могут произойти только при тех условиях, которые сложились в действительности. Детерминизм стремится вывести из этого следствия для этики и заменить популярную индетерминистскую концепцию свободы очищенной (42).

Идеалист, однако, отбрасывает все детерминистские опасения в сторону, объясняя: «Причинность сама по себе является продуктом свободы». Это, конечно, подразумевается в том смысле, что «причинность» – это «понятие» и как таковое – продукт разума. Таким образом, беспричинная, следовательно, «недетерминированная» свобода приписывается самому разуму!

Или детерминистское соображение о том, что, обладая полным знанием всех определяющих факторов, мы могли бы заранее просчитать каждое решение воли с предложением:

«Мы не только не имеем в руках определяющих факторов, а именно тех, на основании которых любой факт был бы полностью определен, но они вообще не существуют». (43)

Это последовательно идеалистическое утверждение, поскольку только признание этих факторов делает их «реальными». Но на самом деле таким образом утверждается и «недетерминированная» свобода, а именно событие, для которого не существует полных причинных факторов. С другой стороны, сам идеализм придерживается утверждения, что действительность каузального закона является необходимой предпосылкой для любого познания. Мне кажется несовместимым с этой приверженностью к индетерминистской идее свободы то, что закон причинности провозглашается наукой как высший закон природы. И разве – согласно идеалистической фундаментальной идее – с этим провозглашением наукой общая истинность пропозиции не становится «реальностью», и разве детерминизм тем самым не доказывает свою правоту?

Идеалисты обычно переносят обсуждение проблемы свободы в совершенно другую область. Они оставляют в стороне вопрос о реализации морального (где, собственно, и находятся противоположности индетерминизма и детерминизма) и используют слово «свобода» для обозначения морального идеала, моральной сущности человека, которую он должен сначала завоевать (в процессе пожизненного самовоспитания). Свобода в этом смысле совпадает с «автономией» Канта. Идеальная человеческая личность представляется в этой концепции (44) как

«подчиняющаяся только тому закону, который она сама себе дает, не зависящая ни от чего внешнего по отношению к воле, гетерономно детерминированная».

И детерминист, и индетерминист могут согласиться с такой версией морального идеала: не меньше, чем реалист. Это необоснованный упрек, когда идеалисты заявляют, что эпистемологический реализм обязательно ведет к «гетерономии» и «эвдемонистической» (или «утилитарной») морали в этике (45). Необходимо осознать, что каким бы полным ни было теоретическое знание о бытии, из него никогда не может быть обязательно выведено знание о ценностях и, следовательно, о нормах. Бытие и долженствование, реальность и ценность, суждения о бытии и суждения о ценности, науки о реальности и науки о ценности (следовательно, и этика) независимы друг от друга. Это иногда признают даже идеалисты: «Только реализация должного подчиняется законам опыта (признанным в реальных науках), но не само должное». Постановка целей и «происходит с точки зрения должного, является, в отличие от простого понимания (которое активно в реальных науках), предвосхищающим, а не последующим, и, таким образом, творческим, а не просто изобразительным». (46)

Если наука о бытии и наука о ценности в принципе независимы друг от друга в своих основаниях, то для обоснования высшей науки о ценности, этики, должно быть безразлично, берется ли" предмет» науки о бытии в идеалистическом или реалистическом смысле. Конечно, даже реалист не отрицает, что во всяком действии, во всякой реализации целей и норм нам необходимо теоретическое знание бытия и его законов; он только утверждает: то, каковы ценные цели и обязательные нормы, не может быть выведено из этого знания бытия.

Если идеалисты обычно не признают этого и называют теоретический идеализм необходимой предпосылкой практического (этического) идеализма, то это основано (кроме вышеупомянутой трактовки проблемы свободы) на двусмысленности, т.е. на использовании двусмысленных выражений без достаточного различения их значений. Так, при употреблении слова «разум» происходит колебание между значениями теоретического и практического разума, т.е. познания бытия и оценки ценностей (и установления идеалов и норм). Представление о реальности как о развитии разума кажется идеалистам одновременно гарантией ценности реальности. Эта реальность считается «разумной» не только в смысле «рациональной», «познаваемой разумом», но и в том (кстати, предполагаемом использованием языка) совершенно ином смысле, что она соответствует нашей потребности в ценности, особенно нашим этическим требованиям, или может соответствовать им в будущем.

Аналогично, термин" понятие человека» не делает различия между его значением в смысле теоретического и в смысле практического знания. Теоретическая идея человека основана на опыте реального человека в прошлом и настоящем, практическая (этическая) идея – на ценностных суждениях. Первая говорит о том, каким человек был и есть в среднем, вторая – каким он должен быть.

Двусмысленность слова «бытие» в идеалистическом словоупотреблении играет особенно важную роль в утверждении, что теоретический и практический идеализм обязательно должны быть вместе. Поскольку «бытие» здесь отождествляется с понятийным содержанием, а понятия ценного, идеалов и норм также имеют содержание, этим понятиям также приписывается «бытие». Таким образом, «бытие» означает существование, реальность, а также ценность. Например, «звездное небо надо мной и моральный закон внутри меня» просто описываются рядом как «творения человеческого духа» (47) – для идеалиста оба понятия являются понятиями, то есть «бытием». Так объясняется, что Наторп (48), хотя в остальном он стремится разделить бытие и долженствование, тем не менее, сам снова произносит фразу: «Должное само по себе есть бытие, и притом высшее». Этот идеалистический оптимизм также питается двусмысленным использованием слова «бытие». Согласно ему, зло не имеет «бытия» (49). Это означает не только то, что оно не имеет ценности (что было бы пустой тавтологией), но и то, что оно не имеет реальности. Поистине, крепкая вера принадлежит критическому идеализму!

Но не только это должно быть показано, что новая вера является корнем идеалистического взгляда; утверждение, что эпистемологический идеализм является необходимой предпосылкой практического идеализма, также должно быть опровергнуто. Ведь если бы это утверждение было верным, то оно действительно стало бы весомым косвенным доказательством правоты идеализма в теоретической области.

Безусловно, представителями критического идеализма была проделана ценная работа как в эпистемологии, так и в этике. Именно благодаря многочисленным пунктам согласия с критическим реализмом, указанным в начале, реалист может безоговорочно признать эти достоинства и использовать их сам, но основной взгляд идеалистов, отождествление содержания и предмета познания, не может быть доказан как прямо, так и косвенно.

Примечания

1) Его также называют «трансцендентальным», «логическим», «методологическим» или «философским» идеализмом.

2) Защита критического реализма против феноменализма и субъективного идеализма была дана Карлом Гроосом вслед за Кюльпе в «Internationale Wochenschrift, 5. Jahrgang, Nr. 15 (15 апреля 1911).

3) Герман Коэн уже оказал большие услуги философии своими работами, посвященными интерпретации Канта. Из своей собственной «Системы философии» он до сих пор опубликовал два тома: «Логика», 1902 и «Этика», 1904. Из других основных трудов «марбургцев» можно упомянуть: Пауль Наторп, «Die logischen Grundlagen der exakten Wissenschaften», 1910, «Philosophie» («ihr Problem und ihre Probleme»), 1911; Эрнст Кассирер, «Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit», том 1, 1906, том 2 1907; Вальтер Кинкель, «Idealismus und Realismus», 1911; Дмитрий Гавронский, «Das Urteil der Realität», 1910.

4) Кинкель, указ. соч. стр. 59.

5) Идеалисты обычно классифицируют ее под термином «логика».

6) Он считает это различие необходимым, по крайней мере, для так называемых реальных наук (естественных и исторических наук, а также метафизики, которая объединяет и те, и другие). Иначе обстоит дело с «идеальными науками» (такими как чистая математика), где объектами являются лишь «мысли».

7) COHEN, Logik der reinen Erkenntnis, pp. 14, 18, 5, 28, 67.

8) Ср. его сочинение «Jemand und Ich», Штутгарт 1906, стр. 35 и 27.

9) NATORP, Die logischen Grundlagen der exakten Wissenschaften, стр. 96.

10) КИНКЕЛЬ, Идеализм и реализм, стр. 13, 24, 51, 57, 75, 56.

11) Здесь следует обратить внимание на терминологическое различие, проводимое представителями критического идеализма (чтобы отличить свою точку зрения от позиции субъективного идеализма): «Процесс, в котором индивид доводит до сознания понятие (например, закона причинности), следует назвать воображением. Но содержанием воображения является понятие, и в нем заключается бытие». (Кинкель, указ. соч. стр. 23).

12) Ср. КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 48, 59f.

13) MESSER, Erkenntnistheorie, 1909, стр. 17.

14) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 49.

15) Kinkel, op. cit., p. 49f.

16) Здесь уже можно было бы привести возражения, но мы воздержимся от них.

17) Так, в смысле критического реализма, Эрнст Дюрр, «Erkenntnistheorie», 1910, стр. 202. Там этот критерий истины подробно обосновывается, также через критику концепций истины, представленных другими направлениями.

18) Критический реалист также может согласиться со всем этим, но уже не со следующим.

19) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 14; ср. стр. 17: «Только когда я продвигаюсь к понятию, когда я постигаю понятие в мышлении, я имею долю в бытии; но понятие больше не ограничено индивидом».

20) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 23.

21) Я использую здесь выражения «Anschauun» и «Wahrnehmung» как синонимы и отличаю их от ощущений (т.е. описательных содержаний сознания, таких как зеленый, теплый, звук c и т.д.) в том смысле, что в восприятии уже имеет место акт мышления, а именно концептуальная концепция ощущений, например, когда зеленый цвет мыслится как свойство вещи. Эта концепция может иметь различную степень определенности. Описательный характер ощущений, однако, требует, чтобы вещь, подразумеваемая в понятии, стояла перед нами, так сказать.

22) KINKEL, op. cit., pp. 51 и 18.

23) COHEN, op. cit., pp. 389, 407. Однако из таких высказываний нельзя сделать вывод, что Коэн недостаточно рассматривает проблему ощущений; он посвящает ей очень подробные обсуждения.

24) COHEN, Logik loc. cit., стр. 420.

25) NATORP, Philosophie, pp. 150f.

26) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 18.

27) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 19

28) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 44

29) COHEN, op. cit., page 27

30) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 16

31) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 24, 22, 20

32) NATORP, Philosophie, стр. 16, где также говорится: «Всякое утверждение абсолютного бытия как отличного от метода познания действительно положило бы конец бесконечному процессу познания, т.е. – как таковое – свело бы его на нет». Однако почему бы существу, которое существует независимо от познания (и в этом отношении является «абсолютным»), не предложить последнему неисчерпаемые задачи познания?

33) КИНКЕЛЬ, указ. соч. стр. 23, 21, 20

34) Здесь я могу воздержаться от упоминания. Вместо этого я ссылаюсь на упомянутое в начале эссе Карла Грооса; кроме того, на использованные в нем работы Освальда Кюльпе: «Erkenntnistheorie und Naturwissenschaft» 1910 и на мой «Einführung in die Erkenntnistheorie», 1909, стр. 61f.

35) KINKEL, указ. соч. стр. 23

36) NATORP, Die logischen Grundlagen der exakten Wissenschaften, стр. 96f.

37) Это единственный вид аргументации с идеализмом.

38) Отсюда также следует, что нельзя говорить о «законах» в одном и том же смысле по отношению к объектам и по отношению к понятиям. Но эта ошибочная предпосылка лежит в основе таких вопросов, как: Имеет ли закон: 1. объективное существование в поведении объекта и 2. еще повторное существование в содержании мысли? (Кинкель, указ. соч., стр. 50). – Закон тяготения, например, относится к реальным объектам, а не к понятиям (они не притягивают друг друга); как содержание мысли он один (в котором содержится определенное количество понятий), реальных тел, к которым он применим, неопределенное количество, и так далее.

39) Так Франц Штаудингер в своей критике логики Коэна, Kant-Studien VIII, стр. 28.

40) Кинкель, указ. соч. стр. 21. Здесь снова возникает вопрос, не возникает ли вопрос о том, что с осознанием, постижением этих законов разума они также сначала «порождаются».

41) Такие буйные надежды могут молча лелеять лишь отдельные идеалисты, но они действительно лелеются, и они лежат в основе идеализма. Правда, следует признать, что он имеет хорошие пути для их реализации; ведь полное понимание какой-либо области возможно только при завершении всей науки, а это, как мы знаем, всегда остается идеей.

42) Подробное обсуждение индетерминистской и детерминистской концепции свободы можно найти в моей работе «Das Problem der Willensfreiheit», 1911.

43) NATORP, Philosophie, страница 76 (последние слова заблокированы мной).

44) NATORP, Philosophie, стр. 78; ср. Kinkel, op. cit. стр. 70.

45) Кинкель, указ. соч. стр. 64—66.

46) NATORP, Philosophie, pp. 85 и 13. Обратите внимание, кстати, на вполне реалистическую теорию деятельности рассудка! -Также на странице 31f проводится развод теоретического и практического разума, бытия и долженствования.

47) НАТОРП, Философия, стр. 118.

48) НАТОРП, указ. соч. стр. 133.

49) Но разве наука не содержит очень тщательно разработанных представлений о болезнях и пороках всякого рода, а также об аморальных поступках? Вспомните юридические понятия правонарушений и преступлений. Все эти понятия, в конце концов, имеют «содержание», а значит, и «бытие» (в понимании идеалистов). И все же всему этому отказывают в «бытии», потому что оно не имеет ценности. Оно отбрасывается словами «проблематика существования».

LITERATUR – August Messer, Der kritische Idealismus, Internationale Monatsschrift für Wissenschaft Kunst und Technik, Bd. 6, Berlin 1912.