Текст книги "Москва предвоенная. Жизнь и быт москвичей в годы великой войны"

Валерий Бурт
Москва предвоенная. Жизнь и быт москвичей в годы великой войны

© Бурт В.И., 2018

© «Центрполиграф», 2018

* * *

Зловещее эхо войны
От автора

Предмет авторского и, надеюсь, читательского интереса – Москва 1941 года – трагическое время, когда на столицу надвигался враг. Однако война остается вне книги, она лишь эхо – нарастающее, тяжелое, повергающее в отчаяние. Это эхо доносится со страниц газет, летит из черных, зловещих тарелок радио, складывается из воспоминаний, разматывается из клубков слухов.

Мы, нынешние, далеко не все знаем о происходившей свыше семидесяти лет назад великой драме. Мы в курсе того, что происходило на фронтах, знаем о стратегии и тактике военных. Известны подвиги советских воинов, партизан, мирных жителей. Опубликованы документы, свидетельства очевидцев о жизни на временно оккупированных врагом территориях. Обнародованы и многочисленные факты зверства оккупантов, их варварские планы. В общем, мы не до конца, конечно, но в общих чертах представляем, какой тяжелой и страшной ценой была добыта Победа в Великой Отечественной войне.

Однако не много известно о том, как жили, точнее, выживали люди в тылу, в частности в Москве во время войны. Сведения есть, но они немногочисленны, разрозненны. Автор по мере сил стремился собрать их воедино и реконструировать хронику тех неповторимых дней. Но, конечно, многое из того, что важно и представляет немалый интерес, до сих пор спрятано под замками секретных архивов. Это и горькое сожаление, и грустная констатация, ибо все мы вправе знать гораздо больше о трагедии, выпавшей на долю наших предков.

Главные герои книги – москвичи, чей привычный быт в июне сорок первого резко изменился, а потом рухнул. Наступило время лишений, тревог, напряженного ожидания новостей с фронта. В конце концов они выстрадали первую большую Победу в длинной и страшной войне. Однако, если смотреть правде в лицо, далеко не все были оптимистами и верили в грядущее избавление от несчастий.

Стоит заметить, что время работы над этой книгой было нелегким для автора. Было трудно без волнения, а порой и трепета читать хронику того времени, хотя в ней не содержится каких-то страшных, леденящих душу подробностей. Вероятно, схожие чувства испытают и читатели этой документальной повести.

Отсвет зарниц

Сорок первый – синоним огромной беды, знак несчастья. За двумя цифрами – громадье убитых, раненых, искалеченных, обездоленных. Но война ворвалась на нашу землю во второй половине года, в конце июня. О ее приближении говорили и раньше, но – урывками, между прочим, как говорят о наступающих жгучих морозах или аномальной жаре. В кинотеатрах перед веселыми фильмами часто показывали военную кинохронику – с бомбежками, обстрелами, изувеченными телами, плачущими людьми. Мировая война давно уже полыхала окрест – в Европе, Азии, Африке. Люди вздыхали, ужасались и облегченно вздыхали: это – там. И надеялись, что никогда не будет – здесь.

На газетных полосах теснились сообщения, сводки, реляции с многочисленных театров военных действий. Но глаза привычно скользили по ним и перескакивали на другие заметки – привычные, будничные. Война была рядом, у дверей, но топталась у порога. Казалось, ей не дадут войти. Да и с кем воевать? С немцами – пакт о ненападении, другим же империалистам вроде Англии не до нас – ей бы самой от Гитлера уберечься.

Да и разве может кто-то посягнуть на великий Советский Союз, у которого есть замечательная, славная Красная армия?! Но если и отыщется такой безумец, то крепко получит по шапке. Доблестные танкисты, летчики, кавалеристы, пехотинцы погонят врага с нашей земли!

Москва. 1940 г.

Впрочем, были и те, кто сомневался в мощи державы. Вспоминали недавнюю войну с маленьким северным соседом и говорили – шепотом, украдкой, чтобы не замели в НКВД, – что сопротивлялись финны, или, как их там, белофинны, долго и упорно. И по слухам, в заснеженных лесах и полях Суоми полегло немало красноармейцев…

Впрочем, Финскую кампанию многие уже подзабыли. Исчез в снежной пелене 1940-й. Ему на смену пришел 1941-й. Бьют куранты, звенят бокалы. Здоровья и счастья, товарищи, пусть, как прежде, царит мир на нашей земле!

Как принято, граждане СССР встречали Новый год за праздничным столом. Однако застолье не затянулось допоздна – одарили друг друга пожеланиями, выпили-закусили, потанцевали под патефон и – спать. Ведь 1 января – рабочий день. Опаздывать нельзя – нравы суровые…

Кстати, праздников и, соответственно, дней отдыха перед войной было мало. Два – в мае в честь весны и труда, столько же в ноябре в ознаменование Октябрьской революции, один в декабре, чтобы поднять бокалы за самую справедливую конституцию в мире – Сталинскую. Был в календаре еще один праздник – 22 января. В тот день полагалось поминать Владимира Ильича Ленина и жертв Кровавого воскресенья 9 января 1905 года. Странное торжество, да ладно, зато выходной…

1941-й – год Змеи. Впрочем, тогда гороскопами не увлекались, да и не знали граждане СССР, что каждый год – символ какого-то животного. Узнали бы, верно, усмехнулись, мол, буржуазные штучки. Главное – любить Родину, трудиться на ее благо, укреплять оборону страны. И – сохранять бдительность.

Уже спустя много лет вспомнили, что сорок первый – год Змеи. И уловили в том зловещий смысл. Но ведь были и другие времена «правления» той же Змеи, когда все бывало тихо и благостно. Так же – в годы Тигра, Крысы, Дракона…

«Новый, 1941 год мы с мужем встречали в ВТО с Раевским, – писала в своих мемуарах под названием «Грустная книга» народная артистка СССР Софья Пилявская. – В глубине ресторана во всю стену был накрыт огромный стол, за которым Владимир Иванович (художественный руководитель МХАТа Немирович-Данченко. – В. Б.) устроил своим ученикам из Музыкального театра встречу Нового года.

За соседними «маленькими» столами сидели известные артисты, писатели, летчики. Было шумно и весело. Мы ходили поздравлять Владимира Ивановича, и он был приветлив, даже ласков.

Было уже поздно, когда мы, как обычно, пришли поздравлять Ольгу Леонардовну (народная артистка СССР Книппер-Чехова. – В. Б.). Когда мы пришли, у нее уже была часть гостей Тархановых во главе с самим Михаилом Михайловичем.

Никто из нас и не подозревал, каким страшным окажется этот год…»

Подобная фраза с различными вариациями повторяется во многих рассказах, воспоминаниях. Однако во многом 1941-й был обычным годом с привычными чертами – быта, работы, отдыха. Не только до июня, но и после. Даже когда ситуация дошла до крайности и враг появился там, где москвичи нынче отдыхают на дачах, в сплошной, казалось, беспросветности будней появлялись светлые пятна.

Пляж. 1941 г. До войны несколько дней

…В новогоднем номере «Правды» – дружеский шарж Кукрыниксов: у новогодней елки собрались известные люди: композитор Дмитрий Шостакович, писатель Михаил Шолохов, физик Петр Капица, его коллеги Георгий Флеров и Константин Петржак. Эти ученые работали в области атомной энергии и после войны стали лауреатами Сталинской премии.

Семен Кирсанов написал стихотворение, где были такие строки:

 
Мы в сорок первом свежие пласты
Земных богатств лопатами затронем.
И может, станет топливом простым
Уран, растормошенный циклотроном.
Наш каждый год – победа и борьба
За уголь, за размах металлургии!..
А может быть – к шестнадцати гербам
Еще гербы прибавятся другие…
 

Почему речь шла о ядерном топливе? Скорее всего, имелось в виду недавнее открытие советских физиков – спонтанное деление урана. Но это же государственный секрет! Впрочем, поэта могли в него не то что посвятить, а рассказать об изобретении в общих чертах. Ну а читатели пусть строят догадки.

В то время в СССР было действительно шестнадцать республик – РСФСР, Украина, Белоруссия и остальные плюс Карело-Финская, которая позже стала автономной. Но что означал намек на другие гербы? То, что к Союзу присоединятся другие страны? Сделают ли это добровольно, или Сталин их завоюет? И какие государства имелись в виду?

Другое стихотворение – молодого Павла Когана – тоже заставляет задуматься. Точнее, его последние строки:

 
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтобы от Индии до Англии
Сияла Родина моя.
 

Ганг – река в Индии, за много тысяч километров от Советского Союза. Что нам там делать, с кем сражаться, чтобы «сияла Родина моя»? Или пылкие строки поэта – лишь метафора?

Неясно. Но, хотя боевые трубы еще не запели, горнисты уже готовы трубить атаку. Правда, неясно, с кем придется воевать. Скорее всего, с заклятым другом Гитлером…

Гениальное решение

Прошли испытания самолета «103» – прототипа серийного фронтового пикирующего бомбардировщика Ту-102. Его создатель, 52-летний Андрей Туполев, после ареста в 1937 году находился в подмосковном поселке Болшево, где в лесу за забором с вышками размещалось «Особое техническое бюро при НКВД СССР» – так называемая «шарашка».

Суд над конструктором состоялся лишь в 1940 году. Его обвинили в создании шпионской организации, передававшей чертежи самолетов иностранной разведке. Приговор – пятнадцать лет лагерей. Звучит странно, но Туполева спасла война. Стране нужны были самолеты и вообще умные люди. Через месяц после начала Великой Отечественной он вышел на свободу.

В конце марта Сталин встретился с другим авиаконструктором – Александром Яковлевым, заместителем наркома авиационной промышленности, который несколько месяцев назад вернулся из командировки по Западной Европе, где знакомился с состоянием военно-воздушных сил Италии, Франции, Англии, Германии. ВВС первых трех стран его особо не впечатлили. А вот о люфтваффе Яковлев рассказывал с уважением. Он был удивлен, что немцы даже не считали нужным скрывать свои военные секреты. И показывали все, что интересовало советского специалиста.

Во время беседы Яковлев вспомнил, что еще во время войны в Испании преимущество немецких самолетов над советскими истребителями И-15 и И-16 было очевидным.

«Значит, вы считаете, что основная масса наших истребителей не может противостоять немецким?» – спросил Сталин.

«Им могут противостоять лишь наши новые истребители Миг, Як и ЛаГГ, которые появились в образцах лишь в 1940 году, но сейчас запущены в серийное производство, – ответил Яковлев. – К сожалению, товарищ Сталин, сравнение наших бомбардировщиков с немецким «Юнкерсом-88» тоже не в нашу пользу… Самолета же для взаимодействия с сухопутными войсками, подобного немецкому пикирующему бомбардировщику «Юнкерс-87», у нас нет».

«Выходит, мы правильно поступили, что в 1939 году заключили договор о ненападении с фашистской Германией, давший нам полтора года передышки?»

«Это было поистине гениальное решение, товарищ Сталин…»

Из доклада наркома обороны СССР Семена Тимошенко Сталину: «Главный Военный совет Красной армии, разобрав вопрос об авариях и катастрофах в авиации Красной армии, установил, что аварии не только не уменьшаются, но все более увеличиваются из-за расхлябанности летного и командного состава авиации, ведущей к нарушениям элементарных правил летной службы. Из-за расхлябанности ежедневно при авариях и катастрофах в среднем гибнут 2–3 самолета, что составляет в год 600–900 самолетов. Только за неполный квартал 1941 года произошли 71 катастрофа и 156 аварий, при этом убито 141 человек и разбито 138 самолетов».

Время не ждет

Академик Александр Богомолец прочел лекцию «Борьба за долголетие», вызвавшую громадный интерес. Ранее он опубликовал монографию «Продление жизни», в которой обосновал возможность продолжения человеческой жизни до ста и более лет. Академик утверждал, что «взял смерть в осаду». В своем выступлении Богомолец обещал обнародовать сенсационные результаты опытов с открытой им антиретикулярной цитотоксической сывороткой, считавшейся не только лекарством широкого диапазона, но и средством для долголетия. И подчеркнул при этом, что «советские ученые не могут мириться с неоправданными смертями людей любой национальности».

Деятельность ученого заинтересовала Сталина – тот надеялся, что ученый продлит ему жизнь. Однако сам Богомолец неожиданно умер в 1946 году, когда ему было всего 65 лет. Вождь был очень недоволен: «Всех обманул!»

Лаборатория приемных устройств Московского телевизионного центра получила с ленинградского завода «Радист» первую партию настольных телеприемников с экраном размером 10 на 14 сантиметров. Как сообщали газеты, они предназначались для индивидуального пользования. Изображение могли смотреть одновременно несколько человек. Во время отсутствия телепередач аппарат работал как обычный радиоприемник.

Подобные телецентры работали не только в Москве, но и в Ленинграде. Немногочисленным зрителям показывали руководителей партии и правительства, ударников труда, демонстрировались художественные фильмы и телеспектакли. В роли ведущих выступали известные артисты. К примеру, артист МХАТа Иван Москвин прочитал рассказ Антона Чехова «Злоумышленник».

В столице прошла первая конференция радиозрителей, посвященная проблемам телевещания. Газеты описывали, как участники мероприятия слушали и видели выступающих, сидя у экранов своих телеприемников. Собравшиеся в студии телецентра наблюдали за действиями сложной аппаратуры, при помощи которой изображение и звук передавались в эфир.

Стоит заметить, что телеприемники стоили довольно дорого, а потому далеко не все могли их приобрести. И по тому в брошюрах для радиолюбителей публиковались инструкции по самостоятельной сборке телеприемников. Кстати, в то время еще не было слова «телевидение», в ходу было «дальновидение». А тех, кто смотрел в «ящик», называли, как уже было сказано, радиозрителями…

Над большими, важными проектами трудились ученые, архитекторы и строители. Выдавали продукцию сверх плана заводы и фабрики. Кипели небывалые стройки, поражавшие воображение.

В живописном районе Измайлова возводился огромный стадион с трибунами, верхними и нижними ярусами, украшенными башенками. Но – лишь с трех сторон, чтобы через полигон, расположенный рядом, на арену могли входить колонны солдат и военная техника. Планировалось, что сооружение вместит 120 тысяч зрителей, а в дни праздников – до 200 тысяч!

Вход планировалось украсить высокими колоннадами, арками и статуями, изображавшими Сталина и его соратников, рабочих, крестьян, физкультурников. Впрочем, стадион был лишь частью проекта, над которым работала бригада архитекторов во главе с Николаем Колли. Вокруг арены собирались возвести несколько десятков сооружений, в частности велодром, водно-лыжную базу на берегу пруда, тренировочные залы, спортплощадки, общежития для спортсменов.

Поскольку сюда должна была стекаться несметная людская масса, планировалось создать огромный наземный вестибюль метро «Стадион Сталина» с двенадцатью эскалаторами и проложить три пути для электропоездов.

Ничего подобного в мире еще не было. Этот грандиозный стадион должен был стать самой большой спортивной ареной не только Советского Союза, но и всей планеты.

Но гигантская стройка так и не была завершена. Может, «наверху» потеряли интерес к стадиону? И поняли, что Москве просто не осилить два мегапроекта? Ведь в то же время на месте снесенного храма Христа Спасителя шло строительство Дворца Советов. Это здание с гигантской фигурой Ленина на вершине должно было взметнуться на высоту около полукилометра. Это строительство тоже законсервировали…

Стадион имени Сталина до сих пор напоминает о себе. Рядом с небольшим спортивным комплексом «Измайлово» стоят остатки бетонных блоков трибун. Они – словно памятник проекту архитектора Колли и его соратников…

Бурные аплодисменты

21 января Сталин присутствовал в Большом театре на торжественно-траурном заседании, посвященном 17-й годовщине со дня смерти Ленина. И здесь не обошлось без оценки международной ситуации. «Мы не можем безучастно смотреть на то, что происходит за советскими рубежами, – сказал, в частности, первый секретарь Московского обкома ВКП(б) Александр Щербаков. – Международная обстановка сейчас особенно сложна и чревата всякими неожиданностями. В этих условиях необходимо проявить усиленную бдительность…»

В феврале Сталин выступил на открытии XVIII Всесоюзной конференции ВКП(б). С докладами выступили кандидаты в члены Политбюро Георгий Маленков и Николай Вознесенский. На конференции много говорили об интенсивном развитии индустрии, в первую очередь отраслей оборонного значения. Был одобрен план развития народного хозяйства на 1941 год.

Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О двадцатилетии Госплана», в котором, в частности, говорилось: «Опубликовать в «Правде» сообщение о том, что Госплан СССР по поручению ЦК ВКП(б) и СНК СССР приступил к составлению генерального хозяйственного плана на 15 лет – с 1943 по 1957 годы.

На конференции присутствовал бывший нарком авиационной промышленности Михаил Каганович – старший брат Лазаря Кагановича, ближайшего соратника Сталина, строителя московского метро, наркома путей сообщения. В январе 1940 года он был снят с должности и назначен директором авиационного завода № 124 имени Серго Орджоникидзе в Казани. В резолюции конференции «Об обновлении центральных органов ВКП(б)» один из пунктов звучал так: «Предупредить т. Кагановича М.М., который, будучи наркомом авиационной промышленности, работал плохо, что если он не исправится и на новой работе, не выполнит поручений партии и правительства, то будет выведен из состава членов ЦК ВКП(б) и снят с руководящей работы».

Несколько месяцев спустя Каганович-младший покончил с собой. По одной из версий, ему угрожал арест. И влиятельный брат за него не заступился…

Заместителю председателя Совета народных комиссаров, орденоносцу Клименту Ворошилову исполнилось 60 лет. С юбилеем его поздравили многие, в том числе советские писатели: «Вы, как верный сын большевистской партии, прошли славный путь от луганского слесаря до Маршала Советского Союза. Этот путь освещен немеркнущей славой Красной армии, славой Ваших побед…» Имя Ворошилова присвоено Академии Генерального штаба. Город Ворошиловград уже пять лет как существует…

Из дневника наркома тяжелого машиностроения Вячеслава Малышева: «Был с женой на товарищеском вечере в Кремле по случаю 60-летия т. Ворошилова К.Е. Несколько раз с тостами выступал тов. Сталин. В частности, он вновь возвратился к мысли о стариках и молодых. Он говорил, что «старики должны понять, что если молодых не допускать до руководства, то это – гибель. Мы, большевики, тем и сильны, что смело идем на выдвижение молодых. Старики должны охотно уступать власть молодым».

Указом Президиума Верховного Совета СССР народному комиссару внутренних дел СССР Лаврентию Берии присвоено звание Генерального комиссара государственной безопасности. Авторитет выдвиженца из Грузии растет.

 
Суровой чести верный рыцарь,
Народом Берия любим.
Отчизна славная гордится
Бесстрашным маршалом своим…
 

Песню о славном чекисте сложили поэт Александр Лугин и композитор Вано Мурадели.

На совещании партийного, советского и колхозного активов Киевской области первый секретарь ЦК ВКП(б) Украины Никита Хрущев выступил с речью, в которой, в частности, сказал: «Я не раз слышал от товарища Сталина указание обратить внимание на кукурузу, всемерно развивать эту культуру, повышать ее урожайность…»

Вот откуда его страстное увлечение «царицей полей»!

Отгулы и прогулы

В справке отдела кадров МГК ВКП(б) «О выполнении предприятиями города указа Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на 8-часовой рабочий день и 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», поданной 20 мая в МК ВКП(б), говорится, что трудовая дисциплина по сравнению с предыдущим годом в целом улучшилась. Однако количество прогулов снижается крайне медленно. Так, на заводе «Красный пролетарий» в феврале 1941 года не вышло на работу 66 человек, в марте – 74, в апреле – 98.

Многие историки подчеркивали, что перед войной на советских предприятиях царила суровая дисциплина. И за опоздание, тем более за прогул, можно было угодить за решетку. Порядки действительно были строгими, но все же не везде…

К примеру, работник фабрики «Звукозапись» Словуцкий как-то самовольно ушел с работы. Почти через час он вернулся, но – в нетрезвом виде. Инженеру другой фабрики, «Гознак», Попову было разрешено приходить на работу не в 7.30 утра, как полагается, а между 7.30 и 8.30. С работы же он уходил в установленное время. И так продолжалось до 16 мая 1941 года.

«На заводе «Пролетарский труд» Краснопресненского района работал член партии т. Борисов, который от рядового слесаря вырос до начальника цеха, – говорилось в документе. – Он подал заявление: «Прошу уволить меня по собственному желанию ввиду того, что меня не устраивают условия работы». Директор завода т. Степанов написал: «Согласен». Также были уволены т. Тюльпин и другие, а всего на заводе за 1940 г. было уволено по собственному желанию 200 человек».

Как отмечалось в справке РК ВКП(б), «в последнее время резко ослабили борьбу за выполнение указа. Об этом свидетельствовал тот факт, что Коминтерновский, Ленинский, Октябрьский, Свердловский, Сокольнический, Таганский райкомы партии не обсуждали вопрос о трудовой дисциплине на бюро в течение 4 месяцев 1941 г. Отсюда, как следствие, и первичные партогранизации слабо боролись за выполнение указа…»

Отмечалось, что большое количество нарушителей дисциплины имеется среди комсомольцев. Райкомы ВЛКСМ ослабили внимание к этому вопросу, не ведут учета, затягивают рассмотрение дел и не помогают первичным комсомольским организациям в борьбе за реализацию указа.

По данным прокурора СССР Виктора Бочкова, на 1 января 1941 года за прогулы было осуждено 1 миллион 648 тысяч 575 человек, за самовольный уход с работы – 299 тысяч 942 человека.