Текст книги "Дегуманизация медиапространства: проблемы и решения"

В итоге Н. Лукманом обосновывается теория самореферентных коммуникативных систем, опирающаяся на следующие постулаты:

1. Постулат различия системы и окружающего мира (там же, с. 43). Из него следует, что доминирование конкретной системы по определению не может быть абсолютным.

2. Системная дифференциация является фактором усложнения систем: внутри систем могут иметь место дальнейшие различия, поэтому «системная дифференциация есть способ роста комплексности» (там же, с. 44).

3. Усложняется причинность: некоторые, но не все причины могут быть поставлены под контроль системы (там же, с. 46). В связи с этим ученый выделяет структурную причинность, которая способствует самоопределению и системы «предполагает себя как продукцию самопроизводства» (там же, с. 74—75).

4. Система может меняться посредством отношений своих элементов, но не путем их разложения (там же, с. 50).

5. Понятие обусловливания – центральное понятие теории систем – касается отношений между элементами (там же, с. 50—51).

6. Комплексность (сложность) системы проявляется в «имманентном ограничении» способности системы присоединять элементы (там же, с. 52—53).

7. У системы есть границы, которые разделяют элементы, но не обязательно отношения; они также разделяют события, но способствуют функционированию причинных воздействий. С их помощью «системы могут одновременно закрываться и открываться, чем отделяют внутренние взаимозависимости от взаимозависи-мостей системы/окружающего мира и связывают их друг с другом» (там же, с. 58—59).

8. «Комплексные системы должны приспосабливаться не только к окружающему их миру, но и к собственной комплексности». Они вынуждены адаптироваться к собственным внутренним дисфункциям с помощью отбора, представление о котором меняется (там же, с. 62—63).

9. «Систему можно назвать самореферентной, если элементы, из которых она состоит, она сама конституирует как функциональные единства и во всех отношениях между этими элементами обеспечивает ссылку на это самоконституирование, таким образом непрерывно воспроизводя его» (там же, с. 64—65).

10. Самореференция предполагает «более глубокое понятие коммуникации». О коммуникации, считает Н. Луман, можно говорить лишь в том случае, если изменение состояния комплекса А соответствует изменению состояния комплекса В, несмотря на то, что оба комплекса могли бы иметь другие возможности определения состояния (там же, с. 72).

11. Самореферентную конституцию системы можно наблюдать, лишь придерживаясь установленной ею процессуальной и системной типизации.

12. Самореферентность способствует «неизмеримому расширению границ структурной приспособляемости и соответствующего радиуса действия внутрисистемной коммуникации» (там же, с. 74).

Системный подход Н. Лумана открывает возможность исследовать общество как целостность и при этом не замыкаться на «определяющем» факторе, а исследовать целостное взаимодействие в его рефлексии, определять структуру объекта и характер взаимосвязей его элементов и самой структуры со средой. Достижения системной социологии открывают возможность постижения общества и с точки зрения устойчивого инварианта, и с точки зрения дисфункционального (аномного) противоречия. Системная социология также обнаруживает механизм преодоления системных противоречий и достижения равновесия и оптимального состояния через функцию аутопоэсиса. В этом случае возникает возможность и понимать, и предвидеть действия объекта. По Н. Луману, в конечном счете, не структура первична, а функция, т. е. необходим не структурно-функциональный, а функционально-структурный метод. Это и есть основное методологическое требование его концепции. Он анализирует социальную систему как аутопоэтическую, то есть саморепродуцирующуюся или самореферирующую.

Системно-деятельностный подход получил свое развитие в теории структурации Э. Гидденса. По его мнению, рефлексивные социальные действия создают рефлексивные структуры, только через них осуществляется воспроизводство социальных практик, которые «упорядочены в пространстве и во времени» (Гидденс, 2003, с. 40). Э. Гидденс особо отмечает, что речь идет о рефлексивной структуре как динамическом факторе, позволяющем осуществлять постоянное воспроизводство определенных социальных практик во времени и пространстве, что придает им «систематическую» форму. В его трактовке, структуры не только воспроизводятся акторами, но всё более рельефно начинают проявлять свою рефлексивность, способность к самотворению.

По Э. Гидденсу, представление о дуальности структуры – главная теорема теории структурации, позволяющая обосновать подход, который предлагает иной взгляд на производство социальной реальности, предполагающий единство материальных и субъективных факторов, преднамеренных действий и непреднамеренных последствий: «Структура, – отмечает социолог, – не является чем-то „внешним” по отношению к индивидам: будучи своего рода „отпечатками” в их памяти и проявляясь в социальной практике, она представляется скорее „внутренней”, нежели внешней (как считал Дюркгейм) по отношению к их деятельности. Структуру нельзя отождествлять с принуждением, она всегда как ограничивает, так и создает возможности для действия» (там же, с. 70). При этом результат получается несколько иным, чем это представляется людям, – он включает в себя и преднамеренное, и непреднамеренное: «Дуальность структуры,– отмечает Э. Гидденс, – всегда является главным основанием преемственности социального воспроизводства во времени и пространстве. Это, в свою очередь, предполагает рефлексивный мониторинг деятелей в ходе повседневной социальной деятельности. Однако сознательность всегда ограничена. Поток действий непрерывно производит последствия, которые являются непреднамеренными, и эти непреднамеренные последствия могут также формировать новые условия действия посредством обратной связи. История творится преднамеренной деятельностью, но не является преднамеренным проектом. Она постоянно ускользает от попыток повести ее по какому-то задуманному направлению» (там же, с. 72).

Вместе с тем, Э. Гидденс предложил стратификационную модель действующей личности, которая подразумевает рассмотрение рефлексивного мониторинга, рационализации и мотивации действия как устойчивой системы процессов, включенных, по мнению социолога, в повседневные действия индивида. По Гидденсу, концепция агента позволяет преодолеть жесткий детерминизм парсоновской теории действия, которая является «мнимо волюнтаристской». В ней мотивация индивида всецело обусловлена его субъективностью, при этом игнорируется фактор рефлексивного отслеживания в поведении индивида.

Говоря о современных разработках системного подхода, нельзя не упомянуть Ю. А. Леваду, который отрабатывал основной методологический принцип социологического исследования: анализируя социальную реальность или описывая морфологическую структуру той или иной социальной системы (различного уровня – институционального, группового, социетального), исследователь должен выявлять не только функциональное значение отдельных ее компонентов (их роль в обеспечении целого), но и связывать их с различными наборами культурных смыслов, фиксируемых и воспроизводимых разными элементами институциональной системы (Левада, 2006, с. 246).

Вместе с тем, современные исследователи системного подхода в социологии характеризуют его состояние как неудовлетворительное. Так, Ю. Е. Волков отмечает, что сама суть понятия социальной системы в социологической литературе не раскрыта, что остается немало не имеющих убедительной трактовки положений, касающихся этого явления (Волков, 2009), что в работах, претендующих на комплексное освещение проблем социологической теории, о социальных системах зачастую упоминается мимоходом. В большой монографии, посвященной теории и практике системного подхода, И. В. Прангашвили писал, что «пока отсутствует строго однозначное и корректное определение системы какого-либо рода… в качестве существенных выделяются различные признаки систем» (Прангашвили, 2000, с. 38). Л. Витгенштейн в отношении таких очень широких понятий говорил о «семейном сходстве» объектов, охватываемых понятием, а не сходстве самих объектов.

Оценивая в целом состояние системного подхода в настоящее время, мы бы согласились с Г. П. Щедровицким, который ввел понятие «системного движения» (Щедровицкий, 1995, с. 57—58). Все существующие подходы – «анализ систем», «системный подход», «общую теорию систем» и т. п.– он рассматривает как элементы, функциональные компоненты и организованности одного целостного образования – системного движения. Понятие «системное движение» охватывает всё, что так или иначе относится к «системам», «системному исследованию», «системному проектированию», «общей теории систем» и т. д. Особенность системного движения, которая и делает его «движением», состоит в том, что оно объединяет представителей самых разных профессий, носителей разных систем средств, разных ценностных установок и точек зрения. Во всем том, что называется «системными разработками» и «системными исследованиями», Г. П. Щедровицкий видит не столько общие содержательные основания (скажем, общее представление о системах, общие средства и методы исследования, общие категории мышления и т. п.), сколько общую установку на социокультурное (и даже в первую очередь социально организованное) объединение. Популярность системного движения обеспечивается в первую очередь требованиями социокультурной ситуации (процессом всё более углубляющейся дифференциации наук и профессий; существованием узкоспециализированных каналов трансляции разделенной на части предметной культуры; увеличением значения во всей нашей общественной жизни организационно-управленческой деятельности; становлением и оформлением наук нового типа, которые грубо можно было бы назвать «комплексными науками») (там же, с. 92). Кратко основные этапы становления и развития системного подхода представлены в таблице 1.3.1.

Таблица 1.3.1

Основные исторические этапы разработки системного подхода в социологии

Одним из основных принципов системного подхода в социологии является перестроение исходных представлений об объекте, воссоздание структуры объекта анализа – медиапространства – для решения специфической задачи синтеза имеющихся знаний об этом объекте. Воспроизвести структуру объекта – значит ввести в систему знаний его структурную модель. Для построения структуры используются специально разрабатываемые понятия – базовые элементы системного анализа, или, как их иногда называют, конфигураторы. Понятие конфигуратора было введено В. А. Лефевром в рамках работы Московского методологического кружка (Лефевр, 1993, с. 109).

Под «конфигуратором» мы будем понимать такой элемент системы, при помощи которого можно получить различные изображения объекта анализа и который создан специально для того, чтобы интегрировать и объяснить уже существующие знания об объекте. По сути, задача конфигуратора – «сплющить» различные представления об объекте, расположенные на разных уровнях и не сводимые одно к другому в единую теорию объекта.

Далее необходимо провести функциональный анализ объекта исследования – медиапространства, описать его «поведение», выявить целостную картину функционирования.

Вернемся пока к вопросу о том, почему, на наш взгляд, для анализа современного управления медиапространством необходимо применение системно-деятельностного подхода. Управление любой сложной системой в общем виде представляет собой информационный процесс, направленный на достижение определенной цели, безусловно предполагающий знание о рефлексии структуры объекта управления. С этой точки зрения представляется естественным применение системного анализа именно для исследования социального управления информационными системами, являющимися частью медиапространства.

Хотя надо признать, что развитие методов системного анализа в области управления относится большей частью к постановке проблем, тогда как решение поставленных проблем чаще опирается на вполне традиционные, хотя и современные средства. Поэтому, как справедливо отмечали И. В. Блауберг и Э. Г. Юдин, «даже в исследованиях, которые могут быть безоговорочно названы системными, системная постановка проблемы обычно находит дальнейшее развитие в опоре на неспецифические, то есть, проще говоря, несистемные средства исследования» (Блауберг, Юдин, с. 72). В этом нет ничего предосудительного, поскольку любое методологическое направление всегда дополняется другими методологическими идеями и средствами, но при этом полная методологическая квалификация того или иного исследования – помимо указания на системный характер – должна включать указания на другие концептуальные подходы и методы.

Выделяемый для системно-действующего анализа медиапространства базовый элемент должен быть рефлексивным. О. Ланге отмечает, что элементу должна быть присуща внутренняя активность (Ланге, 1969), поэтому при системном анализе медиапространства мы должны будем говорить о действующем элементе. Хотя с формальной точки зрения в рамках рассматриваемой системы такой элемент должен быть неразложим, но если он активен, то его в свою очередь необходимо рассматривать как сложную структуру. О. Ланге просто постулирует действование как атрибут элемента. Но поскольку в специальной научной литературе нет более совершенного определения базового элемента, мы не будем специально углубляться в логикофилософский анализ этой проблемы. Кроме того, любая структура выступает в отношении системы более высокого порядка в качестве элемента (Сетров, 1969) Таким образом, системно-деятельностный подход не является чем-то внешним по отношению к объектам исследования социологии управления, а является методологией, направленной на совершенствование самой системы управления сложным объектом. Данный подход к анализу медиапространства должен базироваться на двух ключевых пунктах:

1) выделении базового элемента, или системного конфигуратора;

2) выделении и анализе функциональных внутрисистемных связей рефлексивного рода.

Выше нами было проведено предварительное обоснование необходимости выделения конфигуратора для «сплющивания» различных представлений о медиапространстве, расположенных на разных уровнях, в единую теорию медиапространства и построения целостной картины функционирования медиапространства; а также указано, что этот элемент должен быть внутренне активным (действие должно быть имманентно ему присуще) и описывать взаимодействие как специфическую характеристику медиапространства. Таким элементом для медиапространства будет являться контакт в различных специфических для медиапространства видах: субъект-субъ-ектный, субъект-объектный, объект-объектный.

Операциональность понятия контакта в рамках субъект-объект-ных взаимодействий – характерных, собственно, для средств массовой коммуникации – с количественной точки зрения определяется социологическими медиаизмерениями, а с качественной – специальными социолого-психологическими исследованиями проведенного контакта.

Анализ субъектно-субъектных параметров контактов в процессе взаимодействия отдельных субъектов является задачей более психологической, чем социологической, и не относится в большинстве случаев к системам массовой коммуникации. Но и в этом случае мы можем анализировать взаимодействие субъектов, опираясь на понятие контакта и перечисленные выше его свойства, поскольку передача информации от субъекта к субъекту происходит именно в момент физического – в широком понимании – контакта (личное общение, общение по телефону и т. д.).

Анализ объектно-объектных параметров контакта в процессе передачи информации является технической задачей. Но и в этом случае мы можем анализировать взаимодействие объектов, опираясь на понятие контакта с перечисленными выше его свойствами.

Контакт как базовое понятие анализа медиапространства представляет собой пространственно организованный процесс приема и передачи информации в момент физического контакта индивида со средством массовой коммуникации, индивида с индивидом или одного технического средства передачи массовой информации с другим таким средством. Контакт есть сжатый во времени динамический процесс, характеризующейся, с одной стороны, активностью субъекта, которая может быть развернута при психологическом анализе психических процессов восприятия и переработки информации, и, с другой стороны, предполагающий активное состояние объекта, являющегося источником информации. В медиапространстве объектной стороной контакта является средство массовой коммуникации, а субъектной стороной – аудитория средств массовой коммуникации. В процессах массовой коммуникации контакт характеризуется однонаправленностью при дуальности структуры.

Для обеспечения этого процесса взаимодействия как субъект, так и объект должны быть активны. Для того чтобы передаваемая по ТВ новость достигла своего субъекта, ТВ-приемник (телевизор, тюнер и т.д.) должен быть включен, а технические системы, передающие сигнал от студии к спутнику, от спутника – к наземной станции, а оттуда – на принимающие антенны, исправно передавать сигнал, содержащий данную новость, то есть обеспечивать передачу содержащего информацию сигнала от одного технического объекта к другому. Собственно, когда мы выше говорили об объект-объектном контакте, имелась ввиду именно эта техническая сторона. Для передачи печатного сообщения, например, это объект-объектное взаимодействие будет иметь несколько иной вид, но суть его останется прежней. И это относится ко всем средствам массовой коммуникации.

Итак, медиапространство как поле социального взаимодействия структурно состоит из четырех выявленных нами в процессе анализа элементов: медианосителей, аудитории, контента и общественного мнения. Формирование медиапространства происходит в процессе взаимодействия этих структурных элементов, и основной единицей этого взаимодействия является контакт. Контакт обеспечивает взаимосвязь выделенных четырех основных составляющих медиапространства. Эта взаимосвязь возникает и реализуется в процессе деятельности по созданию, сохранению, передаче, норматизации и восприятию контента. Выделенная структура позволяет вывести процесс управления медиапространством на новый качественный уровень – осознанного воздействия на все структуры, принимающие участие в формировании российского медиапространства.

Но, как мы уже отмечали в предыдущем разделе, необходимо выходить на более высокий уровень задач управления такой сложной открытой системой, как медиапространство. Рассмотрим работу нашей схемы МАСК с учетом решения задачи необходимости минимизации травм, турбулентности и т. д., вызываемых ситуацией неопределенности, путем нахождения оптимального соотношения между организацией и рефлексией, самоорганизацией.

Формирование гуманистического социума возможно через постоянно осуществляемую рефлексию деятельности по потреблению контента СМИ, в том числе и на основе научной картины мира, при «непрерывном мониторинге деятельности, осуществляемом самими индивидами и окружающими их людьми» (Гидденс, 2018, с. 41). Внутри описанной нами структуры процесс рефлексии может быть описан следующим образом.

Постоянный процесс рефлексии (мониторинга) осуществляется аудиторией (А) при контакте с контентом (К) и медиа (М) путем соотнесения включенной в них морально-ценностной структуры с существующими в данное время «образцами» (К). При этом необходимо помнить о двунаправленности процессов, на что указывал Э. Гидденс. Аудитория в процессе рефлексии меняется сама и меняет «образцы» – которые в свою очередь меняют аудиторию. Но здесь мы сталкиваемся с еще более сложной проблемой – новыми скоростями социальных изменений. С. А. Кравченко отмечает следующие три фактора скорости, которые представляются наиболее значимыми по влиянию на качество социума (Кравченко, 2013). Во-первых, люди подошли к порогу собственно человеческих возможностей рефлексии быстротечных событий, чтобы принимать в их отношении адекватные решения с гуманными целями и средствами. Во-вторых, постоянно увеличивается доля короткоживущего социума и уменьшается доля долгоживущего. Это касается времени функционирования институциональных структур, жизни референтов, включая идеалы, ценности, авторитеты, научное знание. В-третьих, сегодня мы сталкиваемся с эффектом временного дисхроноза: в одном обществе сосуществуют люди, фактически живущие в разных темпомирах. Если определенная часть общества не справляется с увеличивающейся скоростью перемен, не успевает рефлексировать относительно ненамеренных последствий изменений, то могут возникать принципиально новые социальные катаклизмы. Это требует новых подходов к процессам управления медиапространством и осознания необходимости его гуманизации – в первую очередь на государственном уровне – и разработки необходимой нормативной базы предупреждения возможности дегуманизации медиапространства, что в настоящее время затруднено ввиду превалирования корпоративных интересов медиаиндустрии над социально-гуманистическими.

Таким образом, по результатам анализа теоретико-методологических основ социального управления медиапространством можно сделать следующие выводы.

Социальное пространство может разъединяться на части, которые очерчены границами; наполнение социального пространства является результатом социального взаимодействия, а изучение взаимодействия требует анализа способов организации физической среды, в которой оно происходит. Одной из таких частей социального пространства является медиапространство, которое, как и всякое социальное пространство, существует как физическая реальность и как форма репрезентации этой реальности.

Категория социального пространства имеет деятельностную природу. Именно обоснование деятельностной природы категории социального пространства позволяет нам связать актора и физический мир, связать объективное и субъективное измерения медиапространства. А обоснование взаимодействия как одной из важнейших черт социального пространства позволяет нам поставить во главу нашего теоретического исследования медиапространства его коммуникативно-деятельностную основу.

Медиапространство можно определить как сложную открытую социальную систему, которая создается в процессе целостного коммуникационного взаимодействия, включающего рефлексию, следующих социальных институтов: аудитории средств массовой коммуникации, производителей/авторов контента для средств массовой коммуникации, самого контента, технических средств, служащих для его передачи, и собственно средств массовой коммуникации.

В медиапространстве информация и информационные технологии являются важным фактором социального управления, но в усложняющемся мире процесс управления сталкивается с новыми вызовами – противоположными тенденциями – глобализацией и демассификацией (фрагментацией социума).

Важность социального гуманистического управления, осознанная, как мы видели выше, ведущими социологами, вплотную подводит нас к проблеме гуманистического управления процессами в медиапространстве. Тем более, что такой объект управления, как медиапространство, – как было показано выше – является сложной открытой системой со свойственной ей большой степенью неопределенности. Эти факторы неопределенности нужно принять, используя их для общественно значимого функционального развития, управлять ими посредством институциональных структур в целях гуманизации человеческих отношений, особенно в период снижения социально-культурной функции и, как следствие, возникновения социально-культурной турбулентности.

Для анализа сложной открытой системы, каковой является медиапространство, методологически применим системный подход, одним из основных принципов которого является перестроение исходных представлений об объекте, воссоздание структуры объекта анализа – медиапространства – и введение в систему социологического знания полученной структурной модели. Для построения структуры объекта необходимо ввести специально разрабатываемые понятия – базовые элементы – системного анализа, или, как их иногда называют, конфигураторы. Таким элементом для медиапространства является контакт в различных специфических для медиапространства видах: субъект-субъектный, субъект-объектный, объект-объектный. Полученная в результате структура медиапространства в контексте деятельностного подхода состоит – в рамках теории социального действия – из четырех крупных структурных элементов (МАСК).

Проблема формирования гуманистического социума требует краткого определения понимания гуманизма на современном этапе – из-за существующего многообразия взглядов на гуманизм. Это многообразие – неотъемлемая часть нашей эпохи, когда в динамике развития европейской цивилизации важное значение занимают ориентация на интересы конкретного человека, формирование культуры социального партнерства, преодоление социальной дезинтеграции, социального неравенства, маргинализации определенной части населения, утверждение общечеловеческих ценностей, синтез многообразных гуманистических концепций. В соответствии с этим изменяется и гуманистический потенциал социальных акторов. Поэтому, по мнению С. А. Кравченко, необходимо начать движение к нелинейно-гуманистическому мышлению, учитывающему не только парадоксальные синтезы и разрывы в общественном развитии, их синергию, но и ставящему во главу жизнедеятельности человека поиск новых форм гуманизма, ориентированных на экзистенциальные потребности (Кравченко, 2009). Происходящая космополитизация человеческого капитала связана с формированием факторов нового гуманизма в его «планетарном» состоянии. Согласно «Гуманистическому манифесту 2000», в области человеческих ценностей самой насущной задачей является выработка мировоззрения, отвечающего современным потребностям и возможностям мирового сообщества, и таким может стать планетарный гуманизм, который стоял бы на страже прав человека, отстаивал его свободу и достоинство, указывал на наш долг перед единым человечеством. Это означает, что стремительная глобализация жизни человечества требует признать основополагающим принципом планетарного гуманизма необходимость уважать достоинство всех людей мирового сообщества, а к числу обязанностей человека по отношению к традиционным социумам (семья, круг родственников и друзей, община, нация, общество) следует прибавить еще одну – нашу ответственность за судьбу человечества, за людей, живущих за пределами нашего государства. В том же манифесте отмечены важнейшие черты современного гуманизма: «Одно из направлений позитивной реализации личной и социальной энергии человека на основе реалистической системы ценностей предлагает современный светский гуманизм. Характерно, что в нем нет ничего такого, что могло бы вызывать резкое неприятие. И это легко объяснимо, поскольку гуманистическое мировоззрение основывается на научной картине мира, здравом смысле и элементарных нравственных нормах. Как оптимисты, мы верим в то, что в новом столетии Россия во все большей степени будет «обустраиваться» на началах демократии, разума, доброй воли и справедливых законов, а ее граждане, заждавшиеся нормальной и достойной жизни, наконец-то обретут возможность строить ее на основе самостоятельности и ответственности за свою судьбу»[11]11
  Гуманистический манифест. URL: http://www.humanism.ru/documents/79 (дата обращения: 25.06.2019).


[Закрыть].

Формирование гуманистического социума возможно через постоянно осуществляемую рефлексию деятельности по потреблению контента СМИ, при которой аудитория в процессе рефлексии меняется сама и меняет «образцы» – которые в свою очередь меняют аудиторию. Но процессы рефлексии сталкиваются с новыми скоростями социальных изменений, при которых часть аудитории за ними не успевает, это приводит к новым турбулентностям и разрывам в социуме.