Текст книги "Духовный отец преподобного Серафима Вырицкого – преподобный Варнава Гефсиманский"

С особым благоговением относились к отцу Варнаве сестры Иверско-Выксунской обители. Они называли его своим «кормильчиком», ведь он поистине был для них кормильцем и духовным, и телесным. Через своих благотворителей батюшка неустанно заботился о благоустройстве обители и шесть-семь раз в году навещал свое детище, всецело отдавая себя своим «иверским дочкам». Нелегким был путь следования старца в обитель: из Лавры Преподобного Сергия в Москву, из Москвы до Мурома на поезде, от Мурома по Оке на пароходе до пристани Дощатое, а там еще десять верст по лесной дороге до монастыря.

От Мурома до обители батюшке часто приходилось путешествовать на лошадях. В жаркий летний зной и в лютые крещенские морозы спешил он к своим подопечным, несмотря на все невзгоды и трудности утомительного пути, от которого более молодые спутники старца приходили в изнеможение. Отец Варнава всегда удивлял всех необычайными для его возраста бодростью, выносливостью и был всегда благодушен. Молитвами и неусыпным попечением старца год за годом повышалось благосостояние обители. Главным же было для него неуклонное возрастание сестер в Духе и Истине. Он был для них одновременно строгим отцом и нежно любящей матерью.

И нужно было видеть, как готовилась обитель к встрече своего кормильчика, особенно перед праздниками, и как радостно встречала его! Сами эти посещения носили характер праздников и надолго оставляли о себе светлую память. В остальное время отец Варнава вел постоянную переписку с начальствующими в обители и ее насельницами, давая глубокие духовные наставления и советы по благочинию в обители.

Успенский храм Выксунской обители.

В 1887 году Иверская община была возведена в степень третьеклассного общежительного монастыря. К этому времени в обители подвизалось уже около 500 насельниц. В ней были возведены: второй соборный каменный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы с пристроенными к нему больницей и богадельней; каменный трапезный корпус с кухней, хлебопекарней и просфорней; 16 новых корпусов для насельниц обители; две гостиницы для приезжающих в обитель богомольцев; новые здания для мастерских – живописных, рукодельных, златошвейных и других; хозяйственные постройки: склады, амбары, погреба. В монастыре было множество фруктовых деревьев, ягодных кустарников, он был украшен дивными цветами и являл собою благоухающий сад, среди которого возвышались храмы и строения. Обитель была окружена высокой каменной оградой, за которой находились поля, огороды, хутор и ферма, дававшие насельницам все необходимое.

По слову старца Варнавы, в монастыре все устраивалось просто и изящно, прочно и удобно. Однако, заботясь о внешнем благолепии, окормитель обители отдавал главное внутреннему. Здесь все было направлено к прославлению имени Божия. Это был особый, светлый мир, насельницы которого не имели другой цели, кроме достижения грядущих благ вечной жизни. Ранним утром многоголосый хор воспевал: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!» (Лк. 2, 14). Здесь никто не возносился друг перед другом, каждое дело исполнялось с молитвой и богомыслием, а иеромонах Варнава был для всех великим наставником в духовной жизни. Чтобы Иверско-Выксунская обитель как в церковно-богослужебном, так и в бытовом плане имела характер древних иноческих общежитий, отец Варнава ввел строгий устав. Старец постоянно наблюдал за исполнением устава и указывал на замеченные уклонения. Его мудрость, проникновенность и истинно отеческая любовь необычайно помогали «иверским дочкам» в соблюдении правил устава. Со временем он стал для них воистину благим игом и легким бременем, путеводящим во Царствие Небесное…

Незримый свет, исходивший от отца Варнавы, привлекал к нему все новых и новых искателей небесных благ. В многочисленной духовной семье гефсиманского батюшки было немало представителей московского и петербургского купечества, помогавших старцу созидать Иверскую обитель.

Келлия отца Варнавы в Выксунской обители.

Около 1887 года духовным сыном отца Варнавы становится молодой петербургский коммерсант Василий Николаевич Муравьев. Это был тот самый Василий Муравьев, который когда-то юным отроком приезжал на богомолье в обитель Преподобного Сергия вместе с родителями. Неслучайно Господь вновь привел Василия к духоносному старцу. Почти двадцать лет продолжалось их сотрудничество во славу Божию. Это был дивный духовный завет между старцем и учеником его, на скрижалях двух сердец написанный. Через него Василий унаследовал от отца Варнавы многие благодатные качества и со временем стал его преемником – продолжателем лучших традиций русского старчества…

В годы отрочества и юности Василий испытал немало скорбей и искушений – в десятилетнем возрасте потерял отца, голодал, работал за кусок хлеба «мальчиком на побегушках» в Гостином дворе Санкт-Петербурга. Обладая незаурядными способностями, дарованными от Господа, в семнадцатилетнем возрасте стал старшим приказчиком крупной купеческой конторы. Сохранив себя в чистоте духовной и целомудрии среди соблазнов большого города, Василий, как и в детские годы, мечтал посвятить себя монашеской жизни. Однако прежде ему был уготован Господом долгий путь подвижничества в миру – стяжания евангельских свойств души посредством и силою невидимого внутреннего подвига среди бурных волн житейского моря. Всеблагая воля Божия, возвещенная Василию духоносным отцом Варнавой, гласила: «Сейчас ты нужнее здесь – посмотри, сколько обездоленных и сиротствующих нуждаются в твоей помощи, сколько еще в России недостроенных обителей, храмов и богаделен… Храни ум, твори дела милосердия и угодишь Богу. Придет еще время, когда понадобится твоя чистая молитва за Россию и весь мир…». Богоносному старцу было открыто будущее его ученика.

Иверско-Выксунская женская обитель Нижегородской губернии.

Василий Николаевич стал близким духовным сыном и преданнейшим послушником отца Варнавы, а великий подвижник живым примером собственной жизни вдохновлял ученика на подвиг в миру. Ведь старец по послушанию проводил немало времени вне святых обителей, среди мира, часто совершая длительные поездки по делам устроения Иверской обители в Москву, Петербург, Нижний Новгород, Владимир и другие места, где в мирской обстановке ему приходилось общаться со многими светскими людьми разных возрастов и сословий. При этом отец Варнава был истинным монахом, искусным делателем покаяния и Иисусовой молитвы, продолжателем древнего иноческого направления. Всю жизнь свою подражал отец Варнава аскетам первых веков христианства. «Служение всякого христианина, а следовательно, и монаха, так широко и всеобъемлюще, что его нельзя заключить в какие-либо внешние рамки. Только бы горела в сердце любовь к Богу и ближним, а она сама найдет себе выход!» – назидал Василия отец Варнава.

В личных нравственных качествах старца и ученика его было очень много общего. Главным являлось истинное желание послужить Богу и ближним всеми силами души. Их духовная близость была необычайно сильна, хотя порою они подолгу не видели друг друга. Когда позволяли дела, Василий Николаевич спешил в Гефсиманский скит, если там в это время находился его наставник. Отец Варнава довольно часто посещал Петербург, куда выезжал к благотворителям и в Святейший Синод. В эти дни старец всегда встречался со своим учеником. Их любовь о Господе необыкновенно укрепляла молодого коммерсанта, он постоянно ощущал молитвенную поддержку великого старца. По благословению отца Варнавы Василий совершенствовал себя в делании непрестанной Иисусовой молитвы, всегда старался блюсти чистоту ума и противостоять малейшим греховным помыслам. Удаляясь от излишних знакомств и мирских развлечений, свободное от службы время он старался посвящать молитве, чтению Слова Божия и богомудрых творений святых отцов.

Преподобный Варнава в Иверской обители.

В 1890 году по благословению отца Варнавы Василий Николаевич обвенчался с единомысленной христианкой – Ольгой Ивановной, происходившей из благочестивой православной семьи. С первых же шагов совместной жизни в молодой семье Муравьевых всему духовному отдавалось безусловное предпочтение. Супруги вместе посещали богослужения, выполняли молитвенное правило, читали вслух Евангелие и Псалтирь.

Отдавая много сил и времени земным трудам, никогда не забывал Василий Николаевич о том, что дела, творимые во имя спасения, – единственное по-настоящему полезное и достойное занятие в жизни человеческой. Он неустанно совершенствовал себя в христианских добродетелях и, как более опытный в духовной жизни, помогал в этом Ольге.

В 1892 году Василий Николаевич открыл собственное дело. Обладая большим опытом и имея прочные торговые связи, он организовал контору по заготовке и продаже пушнины. Со временем его контора стала хорошо известна на международном рынке, где ее продукция пользовалась неизменным успехом и спросом. Чуть только предприятие начало приносить прибыль, Николаевич стал выделять значительные пожертвования на благоустроение Иверско-Выксунской обители и в дальнейшем постоянно поддерживал этот дивный духовный цветник, насажденный отцом Варнавой. Петербургский купец принимал деятельное участие в построении и благоукрашении третьего величественного собора Иверской обители в честь Живоначальной Троицы.

Многие говорят о спасении, немногие этого желают, и лишь считанные единицы к нему искренне, всеми силами стремятся. Уйдет в землю наша тленная плоть; все вещественное, что созидал человек в миру, останется за границей видимого и невидимого; а душа бессмертная в Вечность последует… С каким багажом? Да с тем, что носило сердце во временной земной жизни.

Послушный руководству богоносного отца Варнавы и велению своего сердца, Василий Муравьев самоотверженно служил ближним. Его любвеобильная душа не могла равнодушно пройти мимо чужого горя. Его бескорыстие удивляло и поражало Ольгу в первые годы супружеской жизни – множество людей находили в их доме и хлеб, и приют. С искренней радостъю мог отдать Василий новую вещь со своего плеча незнакомому страннику. В каждом нищем был готов видеть он Самого Иисуса Христа, и Господь сторицей вознаграждал Василия за это – успешно шли торговые дела, находились необходимые на внутренний подвиг в миру силы, а в семье царили единомыслие и любовь о Господе.

В 1895 году у Муравьевых родился сын Николай, а затем появилась на свет дочь Ольга. По неисповедимым судам Божиим она отошла ко Господу еще невинным младенцем, и после ее кончины, по обоюдному согласию и благословению отца Варнавы, Василий и Ольга стали жить, как брат и сестра. Молитвы духовного отца помогали им устоять в этой решимости. Всегда и во всем выполняли они наставления батюшки Варнавы и были преданнейшими его духовными детьми. Так, рука об руку, шли Василий и Ольга узким путем среди суетного мира, шумною и бездумною толпою устремляющегося по широкому, пространному пути в погибель.

Среди близких знакомых четы Муравьевых были только единомысленные, благочестивые люди, предпочитавшие душеполезные занятия мирским развлечениям и забавам. «Не знаете ли, – говорит апостол Иаков, – что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4, 4); притом не только инокам, но и всякому христианину говорит Спаситель: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну (Мф. 5, 29), то есть Христос повелел, чтобы мы, христиане, самых друзей, которые дороги для нас, как око и необходимо нужны нам в делах житейских, отсекали от себя и отвергали, коль скоро они вредят спасению души нашей», – назидал своих духовных чад богомудрый отец Варнава.

Около 1901 года с Василием Николаевичем произошел удивительный случай, о котором он впоследствии поведал своей супруге. Это было во время одной из его встреч со старцем Варнавой в Гефсиманском скиту. Преклонив колени, долго молились они вдвоем у аналоя перед образами в келлии великого старца. Затем отец Варнава встал, трижды благословил духовного сына, возложил ему на главу руки и вновь помолился. То, что произошло после этого благословения, трудно поддается описанию – в душе и на сердце Василия Николаевича разлилось какое-то необыкновенное спокойствие, которое не оставляло его уже на протяжении всей последующей жизни. Вместе с тем, у него необычайно обострилось духовное зрение, окрепла и без того удивительная память…

Когда старец приезжал в Петербург и останавливался там на несколько дней, Василий старался чаще находиться при нем, а порою по его благословению даже прекращал свои торговые дела и занимался единственно служением старцу – сопровождая в поездках по Петербургу и исполняя различные поручения его. Вдохновляя своего духовного сына, отец Варнава, тем не менее, предупреждал его: «Много придется тебе претерпеть за труды твои, но не унывай никогда. Это гонение нанавистника нашего спасения. Придет время, и скорби сменятся духовной радостью».

Особенно приближают человека к Богу дела любви и милосердия, с чистым сердцем совершаемые. Об этом благовествует Сам Господь, говоря: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал и вы напоили Меня… так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 34–35, 40). В семье Муравьевых уже тогда сложился обычай – после литургии в дни дванадесятых праздников, праздников в честь чудотворных икон Божией Матери и чтимых святых в доме накрывали многие столы с самыми разнообразными кушаниями и зазывали с улицы на трапезу всех неимущих. После чтения «Отче наш» Василий Николаевич обычно произносил небольшую речь, рассказывая историю и смысл наступившего праздника, а затем поздравлял всех, кто пришел под кров его дома. После трапезы и благодарственных молитв ко Господу хозяин всегда благодарил присутствующих за то, что они посетили его дом. На дорогу супруги обычно щедро наделяли гостей деньгами, вещами, продуктами и приглашали к следующему празднику. Будучи верным учеником отца Варнавы, Василий Муравьев убежденно говорил: «Все немощи ближних надо покрывать только любовью. Чем ты ниже саном, беднее, тем ты мне дороже…» Один Бог ведает, сколько нищих и убогих от всего сердца поминали в своих простых молитвах, обращенных ко Господу, имена Ольги и Василия, и испрашивали здравия и спасения своим благодетелям.

Семья Муравьевых в вагоне поезда Берлин – Вена. Около 1900 года.

Ольга Ивановна Муравьева с сыном Николаем Павловск, лето 1902 года.

Всякий труд, всякое дело и все свои способности направляли Василий и Ольга к единственной цели – спасению. Любовь к Богу и ближнему служила началом всякому их делу. Чудно просвещаемые Словом Божиим и отеческим руководством старца Варнавы, благочестивые супруги жили в миру, среди множества людей, словно в пустыне. Среди мирских забот и соблазнов они хранили в себе мир сердечный. Старательно ограждали они свои души от всякого пристрастия к чему-либо мирскому и неугодному Богу. Между тем, при строгом внимании к себе, сохраняли они ко всем ближним, в среде коих приходилось им пребывать, любовь истинно христианскую – чистую и непорочную, никого никогда не осуждая.

Известно, что Василий Николаевич был очень спокоен и снисходителен по отношению к подчиненным, даже в случае их явных оплошностей. Из их ошибок он извлекал нравственную пользу, смиряя себя словами Спасителя: «Врач! Исцели Самого себя!» (Лк. 4, 23). Искренне желая всем добра, он ничем не оскорблял в людях достоинства, но всегда был исполнен милости и долготерпения. Его никогда не видели в состоянии раздражительности или в смущении, и оттого подчиненные всегда питали к нему нелицемерное уважение.

Помогая ряду храмов и обителей по долгу христианского милосердия, Василий Николаевич, как милосердный самарянин (Лк. 10, 35), постоянно вносил пожертвования на содержание нескольких богаделен, самая крупная из которых находилась на Международном (ныне Московском) проспекте при Воскресенском Новодевичьем монастыре. «Равную награду получает больной и кто служит ему», – говорит святой Пимен Многоболезненный. Раздаятель венцов – Сам Господь. При малейшей возможности дружные супруги, искренне сострадавшие чужому горю, посещали эти дома призрения, утешая одиноких и беспомощных теплым участием, раздавая гостинцы и духовные книжки. Всегда благодарили они Господа за то, что удостаивались послужить болящим и страждущим.

Семейный портрет Муравьевых. Около 1905 года.

Вот что рассказывала спустя многие годы монахиня Иоанна Шихобалова (1944), на себе испытавшая любовь и заботу супругов Муравьевых: «Родилась я в 1869 году в Петербурге и с 13 лет пребывала в Воскресенском Новодевичьем монастыре. В 1905 году я тяжело заболела и около года была в больнице, действовавшей при монастыре. Поправлялась я с большим трудом, было много неожиданных осложнений. Из больницы меня взяли к себе крупные в то время мехоторговцы Василий и Ольга Муравьевы. На их иждивении я находилась до 1917 года».

Муравьевы не раз принимали к себе болящих из казенных больниц. Этим страждущим было неизмеримо легче поправляться в теплых домашних условиях. Сердечное участие и искренняя любовь творили чудеса – безнадежно упавшие духом и истощенные тяжкими недугами люди буквально воскресали, вставали на ноги и возвращались к деятельной жизни…

Василий и Ольга никогда не изменяли Правде Божией, однако, своих убеждений и строгостей духовных ближним не навязывали. «В молчании ошибки нет» – эти слова батюшки Варнавы были правилом для единомысленных во всем супругов. Сама их подлинно христианская жизнь и неподдельное поведение служили к назиданию окружающих. Верные в послушании отцу Варнаве, они всегда помнили его слова: «Не столько делами своими и подвигами оправдываемся, сколько за веру и смирение туне спасаемся благодатию и милостию Божией, хотя все дела благочестия и любви христианской: чтение, благие мысли, разговоры душеполезные, послушание святое, благодарение в искушениях, скорбях и болезнях, прощение обид – носят печать молитвы и благоухают перед Богом». По молитвам старца Варнавы Сам Господь вел их средним путем – никогда не возносились они своею праведностью, но и не отчаивались в немощах и ошибках, неизбежных для всякого человека.

Воскресенский Новодевичий женский монастырь в Санкт-Петербурге с больницей и богадельней.

Монахиня Феофания (Рентель) – казначея Воскресенского Новодевичьего монастыря (с 1916 года его последняя игумения) и благодетельница обители – Ольга Ивановна Муравьева (с 1920 года – монахиня Христина, в схиме – Серафима). Около 1906 года.

Устоять же в добродетели также возможно только с помощью благодати Божией, но при этом и самому подвижнику необходимо пребывать в постоянном труде угождения Богу. Для тех, кто воистину возлюбил Господа и возжаждал горнего уже на земле, преподобный старец Варнава Гефсиманский составил правила, которые помогают подвижникам устоять в добродетели и, по возможности, избежать греха. В этих правилах он обобщил способы и средства, рекомендуемые опытными в христианской жизни и достигшими величайшей степени христианского совершенства мужами:

«1. Надобно избегать всех случаев ко греху, всяких мест, лиц, вещей, которые могут быть для вас соблазнительными и внушают нам греховные желания.

2. Надобно непрестанно памятовать последняя своя: смерть, Суд, Воскресение, будущую жизнь.

3. Как можно чаще представлять себе везде присутствие Божие, размышлять о благодеяниях Божиих, особенно о жизни Господа нашего Иисуса Христа на земле, Его страданиях и смерти и вообще – о главных истинах православной христианской веры.

4. Сердечная и усердная молитва и частое призывание имени Господа Иисуса Христа весьма способствует удерживаться от греха.

5. Надобно внимать себе, то есть бодрствовать, наблюдать за собою, за своими чувствами, желаниями и поступками.

6. Как можно чаще должно прибегать к Таинству Покаяния, исповедоваться пред отцом духовным, просить у него и слушаться его советов и достойно причащаться Святых Таин.

7. Не упускать случая и возможности присутствовать при церковном богослужении и дома читать духовные книги.

8. Чаще беседовать с людьми благочестивыми и избегать разговоров праздных.

9. Постоянно в свободное от богослужений время иметь какое-либо полезное занятие, нести должность, заниматься какой-либо работой, чтобы не быть в праздности.

Итак, вот, смотрите, что подобает делать христианину, чтобы по-возможности избегать греха, – это, кратко сказать, молиться, трудиться непрестанно и непрестанно же быть внимательным к себе. Господи, помоги нам!».

Для Василия и Ольги эти правила были благим игом и легким бременем. Послушные наставлениям батюшки Варнавы, смотрели они на мятущийся мир как бы со стороны – не заглядываясь на его обманчивую красоту, не прилагая свои сердца ни к чему земному. Более всего они думали о том мире, в который всем нам придется переселиться, о мире Вечности. К ней и готовили себя с молодых лет супруги Муравьевы. С радостью творили они дела любви и милосердия, всецело уповая на Господа и молитвенное предстательство Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих.

Имя Василия Николаевича Муравьева как благочестивого мирянина и большого благотворителя было хорошо известно в столичных церковных кругах. В течение многих лет он состоял действительным членом ряда благотворительных и просветительных обществ, известных во всей России. В частности, это были Общества по распространению коммерческих знаний с благотворительными фондами и Ярославское благотворительное общество, куда входили известнейшие пастыри и общественные деятели своего времени – святой праведный Иоанн Кронштадтский, архиепископ Тихон Беллавин, впоследствии Святейший Патриарх Московский и всея России, председатель Учебного комитета при Святейшем Синоде протоиерей П. А. Смирнов, премьер-министр Б. В. Штюрмер, князь Дмитрий Шаховской, потомственные почетные граждане Елисеевы и многие другие благочестивые люди.

Многочисленные пожертвования на храмы, монастыри, богадельни и больницы для обездоленных и неимущих творил Василий Николаевич пред лицем Господа втайне от окружающих, исполняя на деле заповедь Святого Евангелия: «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая…» (Мф. 6, 3). Ольга Ивановна Муравьева впоследствии признавалась, что, несмотря на свою отзывчивость к людям и близость по духу к супругу, она порой не могла понять Василия Николаевича. Случалось, что он, не раздумывая, отдавал из дома последнее и при этом радовался несказанно.

Троицкий собор Иверско-Выксунской обители.

Была скрыта от посторонних взоров и сокровенная внутренняя жизнь петербургского купца. Не в тиши монастырского уединения, не в отдаленной пустыни, а в самой гуще мирской жизни с ее искушениями и соблазнами совершал он свое восхождение к высотам христианского совершенства. Святитель Игнатий Брянчанинов так пишет об этом пути: «Не подумай, что для научения безмолвию необходим затвор или глубокая пустыня. Нет! Гораздо лучше научиться ему между людьми при посредстве душевного подвига. Самые падения, невидимые ближними, видимые и ведомые Богу и совести, падения ума и сердца, служат к пользе, соделывая тебя искусным в борьбе со грехом, открывая тебе всю немощь человека. Подвижник, воспитанный между людьми силою невидимого внутреннего подвига, бывает прочен, богат знанием и опытностию духовною, исполнен смиренномудрия, для ближних – пристанище и сокровище».

При весьма напряженных земных трудах, творимых исключительно во славу Божию, Василий Муравьев вел жизнь истинного молитвенника. Его духовные труды были гораздо более обильными, нежели мирские. Труд, соединенный с молитвой и Словом Божиим, уже на земле дает плоды духовные и ведет в Царствие Небесное. По совету и благословению старца Варнавы покаянная деятельность души Василия Николаевича зиждилась на двух молитвах – молитве святого преподобного Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего…» и непрестанной Иисусовой молитве. Через них обретал подвижник смирение и святой мир о Христе Иисусе Господе нашем, соединяющий воедино ум, душу и тело.

Василий Николаевич был одним из тех редких людей, которые любят Господа и ближних истинным делом и подвигом всей своей жизни. Он всегда был благодушен и спокоен. Просвещаемый умной Иисусовой молитвой, подробно познал он действия человеческих страстей и лукавых духов. Молитва берегла и хранила ум подвижника от впечатлений видимого мира и богопротивных помыслов. Находясь в водовороте столичной жизни, пребывал петербургский коммерсант как бы в затворе и отшельничестве. И среди множества людей можно жить, словно в монастырской келлии, если не давать уму скитаться на распутьях мира.

«Если желаете идти истинным путем Божиим и увидеть духовный плод в душе вашей, то довольствуйтесь смиренным и простым образом духовного подвига. Не ищите наслаждения в восторгах мечтательности. Отрекитесь от них. Скоро вы убедитесь в прочности пути вашего.

Если при жизни по заповедям Христовым благодать Святого Духа прольется в сердце ваше и будет ознаменовывать свое присутствие в нем различными духовными плодами, как-то: необыкновенным миром, благостью, терпением – тогда будете сосудом благоприятным Богу, сосудом спасения.

Если же захотите быть совершеннее, то после полного самоотвержения, погрузитесь в глубину смирения. Тогда благодать может податься вам обильнее, тогда сможете ощутить вселение Христово, соделаться храмом Божиим – опытно узнаете, что такое христианское совершенство на земле, называемое апостолом: «совершенство отчасти», – назидает нас святитель Игнатий Брянчанинов.

Путем многолетнего внутреннего подвига под руководством духоносного наставника, познав себя, суетный мир и козни врага спасения, Василий Николаевич, с Божией помощью, достиг тишины духа. Сердце его стало тем неведомым миру храмом, где шло непрерывное служение Господу, где Сам Дух Святой беседует с человеком, просвещает и освящает его, дарует дивные прозрения в сущность вещей, открывает тайны мироздания и соделывает человека уже при земной жизни частицей Божества по благодати. Тогда, устремляясь к неизреченному свету, душа состязуется в славословии с ангелами: «Господи, Господи, кто подобен Тебе?! Господи, Господи, только Ты моя радость! Только ты – все, все для меня!»

Безусловно, что сохранять такие состояния, находясь в круговерти земных дел, неимоверно трудно. Это возможно только через благодатную помощь Свыше. Неизбежные для всякого человека преткновения подвижник Христов врачевал по слову преподобного отца нашего Серафима Саровского: «Если мы в Духе Божием, то благословен Бог! – Не о чем горевать: хоть сейчас на страшный суд Христов! Ибо “в чем застану, в том и сужду”. Если же нет, то надобно разбирать, отчего и по какой причине Господь Бог Дух Святой изволил оставить нас? И снова надобно искать и доискиваться Его и не отставать до тех пор, пока искомый Господь Дух Святой не сыщется и не будет снова с нами Своею благодатию».

Так, устремляясь всем сердцем ко Господу, верный ученик благословенного старца Варнавы возрастал в христианских добродетелях. Озарения внутреннего человека, которые совершал в нем Сам Бог, вели Василия Муравьева к Истине неизреченной силой Духа Святого Божия. О таком подвижнике святитель Игнатий Брянчанинов говорит: «Божие – положительно, вечно. Вначале оно подобно малейшему зерну, появляется в сердце в виде малейшего благого влечения, желания; потом начинает возрастать мало-помалу, обымет все мысли, все чувствования, обымет и душу и тело; соделывается подобным древу, великому и ветвистому. Птицы небесные, то есть ангельские помышления и созерцания, придут витать на ветвях его. Это должно совершиться над христианином во время земной жизни. Над кем оно совершается, тот при вступлении в Вечность увидит себя изобилующим духовными сокровищами, – залогами нескончающегося блаженства. Такое состояние уже здесь, на земле, – вечное блаженство, прежде явного вступления в Вечность смертию тела. Такая жизнь – уже отселе вечная жизнь».

Многих благодатных даров сподобил Господь Василия Николаевича Муравьева еще в бытность его мирянином. Однако же до поры все это было сокрыто от мира, лежащего во зле. Благочестивый петербургский коммерсант заслужил особые дары Божии – он любил и жалел всех человеков, за всех молился и желал всем спасения, соболезнуя чужим скорбям, словно собственным. Это был дар духовного утешения, унаследованный им от батюшки Варнавы. Несомненно, что этому способствовали пребывание в послушании у великого старца, а также горячие молитвы отца Варнавы о своем духовном сыне.

Как никто другой, мог утешить отец Варнава всякого, кто обращался к нему за духовным советом и помощью. Несмотря на преклонный возраст, старец по-прежнему принимал многочисленных посетителей, обращавшихся к нему по многоразличным вопросам духовной и практической жизни. Всех, приходящих к нему, он ласково называл «сынками» и «дочками»; и к каждому обращался на «ты». Среди «сынков» батюшки Варнавы были многие митрополиты и епископы, настоятели обителей, обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер, и сам Государь Император Николай Александрович.

В начале 1905 года Самодержец Всероссийский прибыл с покаянием к старцу Варнаве в Гефсиманский скит. Их беседа была очень продолжительной. Известно, что говорили они о Крестном пути Царя-мученика, и отец Варнава необыкновенно укрепил Государя в готовности к предстоящим скорбям.

Батюшка Варнава был великим патриотом своего Отечества. Он необыкновенно скорбел и болезновал душою о русском народе и благочестивых царях русских. В октябре 1905 г., когда в стране начались забастовки, старец с печалью возвещал: «Вся темная сила поднялась на Россию! Но силен Господь, и Он спасет Царя! Нужно молиться Архистратигу Михаилу. Но еще не все кончено… Еще прольется кровь!» Так подвижник предсказал декабрьское вооруженное восстание, действительно спровоцированное темными силами из-за рубежа. Лукавый человекоубийца, облекая ложь и зло в личину справедливости и добра, соблазнил малодушных обещаниями антихристовой «свободы».

Святой Царь-мученик Николай II Александрович.

Святой преподобный Варнава в своей келлии.

Старец очень сокрушался по поводу угасания духа подвижничества в современном ему христианстве. С великой болью взирал он на происходившее в России. Отступление от веры и нравственная разнузданность с одной стороны, а с другой – внешнее благочестие, прикрывавшее духовную теплохладность, были грозными знамениями того времени. На истинное Православие шло неприкрытое гонение. Полуязыческие, полуживотные идеалы «общечеловеческих ценностей» уже тогда господствовали в широких кругах российского общества. Дух мира сего растлил умы и сердца множества людей, в том числе и из числа священства. Еще в середине XIX века святитель Игнатий Брянчанинов писал: «Времена чем далее, тем тяжелее. Христианство, как Дух, неприметным образом для суетящейся и служащей миру толпы, но очень приметным образом для внимающих себе, удаляется из среды человечества, предоставляя его падению его. “Находящиеся в Иудее да бегут в горы” (Мф. 24, 16)… В России, – потому что христианской верой занимаются очень поверхностно и грубо, идут к познанию Христа семинарией и академией, которых Христос не установил, а оставили очищение себя святыми подвигами, которое Христос установил и заповедал, – пребывают вне истинных, живых понятий о вере Христовой… Где ж вера чистая, святая? Ее нет ни в слепых односторонних приверженцах формы, ни в превозносящемся разуме и премудрости человеческой, разуме и премудрости падших, отверженных Богом. Вера, святая вера! Вера – око, которым одним ум человеческий может усмотреть и зреть Святую Истину!.. Шествие ее по пути узкому и прискорбному, ведущему в жизнь, по пути, почти безлюдному, шествуемому весьма немногими. Ведет человека по этому пути Евангелие». К началу XX века подлинная духовная жизнь почти повсюду была заменена внешним обрядом. Мало кто помышлял о борьбе со страстями, о той самой невидимой брани, через которую только и возможно стяжание благодати Духа Святого Божия. Холодное безразличие к истинным духовным ценностям овладело многими. «Причина всему – общенародное расслабление, – говорил отец Варнава, – необходимо каяться, каяться и каяться…»