Текст книги "Отечеству, друзьям и Богу (сборник стихов)"

История – пророчица

История нам будто бы пророчица

Она нам помогает выбрать путь,

Который то жжёт ноги, то промочится,

И невозможно уж с него свернуть.

Кто кипятком нечаянно облился,

На ледяную воду станет дуть,

А на кого пустой мешок свалился,

Не станет прятать голову ничуть.

Вот так с историей, которая родилась

В местах, где ныне ты живёшь.

Хотя она и сильно изменилась

Из-за того, что кто-то пишет ложь.

А ложь нужна, чтобы народ направить,

Словно овец, на послушанья путь,

А кто-то власть своим молчаньем славит,

А кто-то учит правду обогнуть.

Вот так живём – историю не зная,

И верим в то, что правильно живём.

И часто мыслью в облаках витаем,

Хотя земля нас держит под огнём.

Вдох – и жизнь на него стала меньше

Белый снег распушился, танцует

В ночном свете, играя цветами,

Изумрудом на окнах рисует,

Мелодично хрустит под ногами.

Вечер дышит в лицо мне морозом,

Как стилист, красит щёки под зорьку.

И снежок так похож на мимозы,

Хоть в глазах они вянут и только.

С каждым днём мы становимся старше,

Вдох – и жизнь на него стала меньше.

А характер такой же, как раньше,

Видно, он мне судьбою завещан.

Что прошло, уж того не изменишь,

А что будет, лишь Богу известно.

Как же быть, если Господу веришь,

А в душе порой больно и тесно?

У других, тех, кто с Богом не ходит,

Путь широк и ведёт к чудной сказке.

Взгляд на это от Бога уводит,

Верить в Бога нельзя по указке.

На погосте

Облака летят над спящим

В зелень спрятанным погостом.

Я бреду в тиши царящей

Интереса ради просто.

На надгробиях читаю

Смерти и рожденья даты,

Годы жизни вычисляю:

«До чего же, жизнь, мала ты».

В среднем люди проживали

Сорок восемь – пятьдесят.

Сколько лет из них в печали

Жить нельзя, чтоб не страдать?

Счастье? Да, конечно, было,

Хоть его легко пройти.

Вот и думаю уныло:

Горя больше на пути.

Словно золотом отлили:

«Дорогому…»

«Дорогой…»

Часто ль в жизни говорили

То, что высекли рукой?

Здесь, в земле, слезой омытой,

Ни чинов тебе, ни званий,

Все обиды позабыты,

Нет болезней и страданий.

Тихо-тихо на погосте,

Нет скандалов до крови.

Вот бы в жизни так же просто

Всё отнять, кроме любви.

Автобиография

В феврале у мамаши сердитой

Семимесячным был я рождён.

И врачи, не скрывая открыто,

Говорили: «Не выживет он».

Мне сказали, что снег серебрился,

Улыбалось мне солнце в окно.

От мамани папаня мой смылся,

Ситуация словно в кино.

Три денька моя мать переждала,

А я жил и крепился, как мог,

На четвёртые сутки сбежала…

Да остался со мною мой Бог.

И не надо мне счастья иного,

Лишь бы жить под защитой извне:

Дал Бог мать и отца мне другого,

И дарили любовь они мне.

Пусть не знаю я нации, племени,

Родовую пусть ветвь не веду,

И пускай все свои дни рождения

В високосном встречаю году.

Не скорблю я об этом ни грамма,

Ведь, как все, и любил и мечтал,

А о том, что любимая мама

Неродная, лишь взрослым узнал.

Жаль, что молодость прошла

О, как мне жаль, что молодость прошла

И пролетело быстро жизни лето

И осень уже инеем легла

На волосах каштанового цвета.

И ничего уж не вернуть назад,

И, это понимая, я смирился.

Но жаль, что я, имея ценный клад,

Ужасно плохо им распорядился.

Бывало, сам я время подгонял,

И хоть оно совсем мне неподвластно,

Уж если я какой-то даты ждал,

Быстрей прийти в душе молился страстно.

Жаль, много раз в вине её топил,

До одури напившись, лез подраться,

А утром в оправданье говорил:

«Нам жизнь дана затем, чтоб наслаждаться»

А впереди зима стоит у двери,

И перед нею страх мне душу гложет.

О, как хочу я искренне поверить,

Что вечность есть и мне она поможет.

Я нищий духом

Я обращаю взор свой к небу,

Хочу у Господа спросить:

Ты мне даёшь для жизни хлеба,

Даёшь и чем его запить.

Ты дал мне руки, ноги, зрение,

Вполне как будто бы здоров,

Надежду, веру для спасения,

Ты дал семью мне и любовь.

И всё же сердцу часто больно

В объятьях дивной красоты.

Я нищий духом, я невольник,

Хранитель томной пустоты.

От нищеты уйти стараюсь,

Пустому сердцу трудно жить.

К Творцу с мольбою обращаюсь

Духовным хлебом накормить.

Хочу познать души богатство,

Покой и радость красоты,

Ума и сердца с духом братства,

Избавь, Господь, от нищеты.

Избавь

Хочу всегда добро творить,

И, как родных, врагов любить,

А испытание пришло:

Вновь отвечаю злом на зло.

Не знаю просто, как мне жить:

Когда хочу культурным быть,

Вдруг кто-то снова груб со мной,

И я ругаюсь, как шальной.

Потом душа горит огнём,

И я сильнее с каждым днём,

Осознаю, что очень слаб,

В плену пороков я лишь раб.

Всесильный, Всемогущий Бог,

Не будь ко мне ты слишком строг,

Избавь от зла, прошу Тебя,

Чтоб адского не знать огня.

Победа придет

Смотрю в небеса: цвет их сине-атласный,

Зари восходящей чарующий лик.

Вот так же Люцифер был видом прекрасный,

Печать совершенства, могуч и велик.

Как грех привлекателен, это я знаю,

Не раз, ошибившись, в его плен попал,

И вот потому я сержусь и страдаю,

Что «падшему ангелу» юность отдал.

Он сердце моё без борьбы тогда занял,

Поставил на руку клеймо «Счастья нет».

Терзал мою душу, не раз её ранив,

И злостью на зло был всегда мой ответ.

О сердце моё – бесконечное поле,

Где снова война между злом и добром,

Дай сил подчиниться, Творец, Твоей воле,

Прошу, преклонившись в молитве челом.

Береза

Кончились морозы,

На дворе весна,

Не рыдай, берёза,

Жизнь всего одна.

Дай-ка я губами

Слёзы осушу,

Мелкими глотками

Радость воскрешу.

Понял, что от счастья

Слёзы свои льёшь,

Красотой на части

Мою душу рвёшь.

Ишь, принарядилась,

Мне и невдомёк,

Что давно влюбилась

В солнечный денёк.

Знаешь, я ведь тоже

Радуюсь с тобой,

Но одно лишь гложет:

Как там дом родной?

Тороплю день каждый,

Чтоб в своих краях

Загрустить однажды

О твоих слезах.

Держись

Упал!

Подняться трудно,

Хоть он и знал о сыне блудном,

Но знаниями пренебрёг,

И вот в конце концов итог:

Людьми презренный раб пороков,

Незащищенный от наскоков,

Галдящих грифов, воронья,

Из грязи выползших в князья.

Лежал и думал, песня спета,

Давно прошли зима и лето,

А на молитву нет ответа

И осень холодно глядит.

Надежда разлетелась в прах,

Его судьба в его руках,

Но его руки так слабы,

Что он был сам в руках судьбы.

Молитва – звук в духовной сфере,

Когда недостаёт ей веры,

А без молитвы веры нет.

Молитва есть – Творца ответ.

Круг заколдованный, и только,

Поверь в себя и подымись.

Бог любит сильных и изволь-ка

Хоть за соломинку держись.

Сеятель

Тучи в небе весною рассеялись,

Солнце землю окутало золотом.

Вышел в поле душистое сеятель,

Подгоняемый внутренним голосом.

Сеял зёрна отборные, чистые

Равномерно, от сердца, с любовью

При дороге, места каменистые,

В землю, тернии щедрой рукою.

Не везде семенам колоситься,

При дороге склевали их птицы,

И на камнях оно не взошло,

Без корней его солнце сожгло.

Да и в тернии зёрна не жили,

Те росли и пшеницу душили.

Только в доброй земле и пробились,

Цветом солнца в полях отразились

Колоски, от плода жизнь берущие,

Жизнь и радость народу несущие.

Где от зёрнышка тридцать родились,

Шестьдесят, где все сто появились,

И всё поле энергией дышит,

Пусть имеющий уши услышит.

Рождение Комрата

Им словно места мало на земле:

Вздымаясь кони, словно в небо рвутся.

Стараясь тело удержать в седле,

Наездники лицом о гриву трутся.

Один наездник будто бы богат,

Но уважение к нему не из-за денег,

Коль дружен с кем-то – дружбе он гарант,

Как лодке перед бурей родной берег.

И тают, словно воск, сердца девиц,

Когда встречают его пылкий взгляд:

Готов взлететь, не ведая границ,

Его рысак арабский Комур-ат.

Удар, ещё удар по меди,

Отпущены поводья, кони вскачь,

Как будто не бегут, летят к победе,

К решенью седоками их задач.

Но Комур-ат сегодня всех быстрее,

Хозяину его сам чёрт, как брат,

Вот лента финиша коснулась его шеи,

Так пусть же будет город здесь Комрат.

В честь этого коня, что быстр, как ветер,

Красив собой, – Господь шедевр создал:

Во лбу луна, и будто майский вечер

Златые звёзды возле шеи разбросал.

Построим храм, чтоб город жил здесь вечно,

Чтоб прихожанин мир мог обрести.

Над входом будет голова Предтечи

Всё ж Иоанн был у Христа в чести.

Что голова отделена от тела,

Пусть символ гагаузов носит храм:

Всё ж гагаузов отделила вера

От мира тюркского, несущего ислам.

Славься, Гагаузия

Пусть в мирное небо, как птица, всё выше

Взметнётся родной Гагаузии флаг.

Он соткан из воли, труда, и в нём дышит

Свобода, как ветер в Буджакских степях.

Свободнее стал ты, народ гагаузский,

Оденься во славу, как утро в зарю,

И коль ты живёшь здесь, трудом и искусством

Двигай к прогрессу Отчизну свою.

Да будет священна земля наших предков,

Когда-то свободу нашедших на ней,

Семьёю единой, надёжной и крепкой,

Поможем мы стать ей добрей и сильней.

Пусть нивы зерном наливным колосятся,

Сквозь трудности флаг свой народ пронесёт,

Родимых глаза пусть от счастья искрятся

И край гагаузский, как сад, расцветёт!

Первый звонок

Вот и первый звонок прозвенел,

Своим смехом мне душу задел,

Всколыхнулась она, словно лес,

И слилась сладко-горькая смесь.

Сладость в том, что на первый звонок

Свою дочь, как с букета цветок,

К храму знаний привёл в первый раз,

И здесь радостно встретили нас.

Где в начале сентябрьского дня

«Моя классная», встретив меня,

Слезу, быстро смахнувши рукой,

Увела мою дочь за собой.

Издаёт сердце трепетный звук,

Одноклассницу встретил я вдруг,

И в компании скромной своей

Вспоминали мы школьных друзей.

И летит за вопросом вопрос,

Горечь горько сжимает до слёз,

Когда слышу о ком – то в ответ:

«Ты не знаешь? Его уже нет».

Первоклашки построились в ряд,

Вижу дочери радостный взгляд.

Рядом сын одноклассницы с ней,

Держит руку дочурки моей.

Талант

Рядом с ним и бриллиант ничто,

Не измерить нам его в каратах.

Он уносит к звёздам нас мечтой,

Меркнет перед ним и россыпь злата.

У таланта путь один – земной,

Редко с ним при жизни понимают.

Чаще обладающий изгой,

И лишь после смерти прославляют.

Зависть, надевая маску блага,

Где подставит ножку, где толкнёт.

Порой с лёгкостью артиста-мага

Незаметно грязью обольёт.

Как змея, от злости яд пуская,

(Как взялась? Откуда? – не поймёшь,)

В каждый уголок души влезая,

Поражает прямо в сердце ложь.

У таланта недругов немало,

Только слабое у них всех жало.

У него не существует смерти:

Разве солнце кто-то закуёт?

Так талант, рождённый Божьим светом,

Красоту и правду пронесёт!

Журналистам

Ваша правда – подобие грома:

Журналисты, рискуя собой,

Уходя на работу из дома,

Возвращайтесь живыми домой.

Ваш огонь из правдивых известий —

Прометеи, несущие свет.

Не орлы, каждый ворон без чести

Вас клюет, несмотря на запрет.

В память тех журналистов правдивых,

Кто за истину жизнь положил,

Охраняйте вы правду ревниво,

Чтобы дух журналистов тех жил!

Новый год

В эту ночь огни сияют всюду,

Даже дети не ложатся спать.

Все желают прикоснуться к чуду:

В Новый год желанье загадать.

Не беда, что стал на год я старше

И что жизнь тяжёлая была,

Мыслю я теперь мудрей, чем раньше,

Чтобы в сердце вера ожила.

Люди говорят: «Не в деньгах счастье»

Думаю, что это неспроста.

Если их развеет ветром власти,

Хорошо, когда душа чиста.

Я желаю удалить сомненье,

Сохранив в правдивости уста.

Верю, Господи, но помоги неверью,

Чтобы не распять опять Христа.

Утренник

Мне слово «утренник» не ново,

Но почему-то сердце снова

Меня затронет грустью неясной,

И возвращусь я к жизни прежней

В прекрасный детства мир – Год Новый.

Витает в зале дружбы дух,

Здесь заяц волку – лучший друг.

То там, то здесь хлопушка ахнет,

Красотка-ель весною пахнет,

И мы её сжимаем в круг.

Под яркою звездой горящей,

Под крик Снегурочки звенящий,

Мы просим Дед Мороза в зал.

И я со всеми так кричал,

Как будто заблудился в чаще.

С бородкой белою, как снег,

Подарки он принёс под смех,

А в них, как будто не зима,

И апельсины, и хурма,

Печенье, шоколад, орех.

Окончен утренник. Домой

Бежим весёлою гурьбой.

И, не пройдя наш школьный двор,

Начнём решать хоккейный спор,

Пока не сменится день тьмой.

О, детства мир! Прекрасный, чудный

Жаль, не смогу, как сын тот блудный,

К тебе вернуться никогда:

Ушёл ты в лета навсегда.

Вот потому-то мне и грустно.

Поможем детям нашим

Рисуют наши дети:

Счастливую планету,

Весёлые деревья, кристальные пруды,

Ввысь мчащие ракеты,

Своих друзей портреты.

Ложатся на бумагу их чистых душ следы.

Талант всё ж дар от Бога,

Детей с ним в мире много,

Чтоб искре возгореться, условия нужны.

Вновь кто-то заикнётся:

«Мир красотой спасётся»,

Но красота с бездушьем не могут быть дружны.

Когда слова и дело

Идут по жизни смело,

Тогда благоухают и дети, как цветы.

Поможем детям нашим,

Чтоб жизнь их стала краше,

И чтоб осуществились, прекрасные мечты.

Родная речь

Словно сняли с уст оковы

И гора свалилась с плеч,

Как всегда вначале слово,

А за ним – родная речь.

Папа с мамой так старались,

Чтобы слово я сказал.

Долго счастьем упивались,

Когда я залепетал.

Речь впитал в себя родную

С материнским молоком,

Пела мама песнь живую

Мне о крае дорогом.

Как она ласкала красками,

Уносила меня ввысь,

А заслушиваясь сказками,

Я народа видел жизнь.

Видел то листвы падение,

То весенний цвет садов

И вдыхал я, без сомнения,

Аромат из русских слов.

Не родись красивой

Не родись красивой, а родись счастливой.

Красота порою, как кромешный ад:

К ней стремятся лаской, подавляют силой

Те, кто очень хочет ею обладать.

Что простят счастливой, не простят красивой,

Будь ты первой скромницей, гордой назовут,

Ревность в жизни станет бить невыносимо,

Да ещё завистницы грязью обольют.

Красота погибнет, как цветок в ненастье,

С ней без счастья места так и не найдёшь.

Попроси у Бога к красоте ты счастья,

И тогда свободу сердцу обретёшь.

Двуликому завистнику

Повстречавши соседа,

Цветёшь, словно роза.

За пять метров кричишь:

«Как дела твои, брат?»

В горе душу откроет он,

Пустишь ты слёзы,

А вот в сердце своём

Бесконечно ты рад.

В кабинете начальника

Ты – сама честность.

Недоволен рабочим,

Что тянет назад.

А потом же при нём,

Проявляя небрежность,

Ты со злостью твердишь

Что начальник наш – гад.

Встретишь милую женщину,

Ты – сама прелесть,

Славишь очи её

И твердишь про любовь.

А на следующий день,

Позабыв её неясность,

Ты в рассказе о ней

Не найдёшь добрых слов.

Два лица у тебя,

Объясни ты, откуда?

И под мёдом полынь

Сохраняют уста,

Предавая, целуешь

Ты, словно Иуда,

Так бесстыдно предавший

ИИСУСА ХРИСТА.

Забыта мудрость

Скажите мне, зачем нам войны?

Забыта мудрость: «Не убей!»

Война уносит жизнь пригодных

Отчизне наших сыновей.

Ласкает мамочка ребёнка,

Дрожит над ним, чтоб не болел.

Отец легонько за ручонки

Потянет, чтоб быстрей взрослел.

Для них он помощь и опора,

Хранитель старости, любовь.

Ещё не ведают, что скоро

Застынет в жизни его кровь.

Что восемнадцати от роду,

Не расспросив отца и мать,

Как те тряслись над ним все годы

Пошлют за «счастье» умирать.

Кому, скажите, это нужно,

Забыть, что есть он Божий Храм.

Неужто жить на свете дружно

Уж очень трудно, люди, нам?

Жизнь прожить – не поле перейти

Жизнь прожить – не поле перейти,

Кто сгорел, тому не утонуть,

Мимо счастья так легко пройти,

Дней, ушедших в лета, не вернуть.

Чтоб в проблемах жизненных дорог

Счастья не скрывал полнейший мрак,

Терпеливый к нам оставил Бог

Заповедь седьмую, как маяк.

Богу и семье не изменяй,

Верность сохрани умом и телом,

Чтобы расцветал любимый край,

От любви в семье зависит в целом.

Зачем нам, люди, клевета?

Я слышу снова клевету,

Она порой сильней, чем нож,

Мешает с грязью красоту,

А яд на золото похож.

Она приносит людям страх,

Вредит душе и даже телу.

Вселенский у неё размах:

Испортить людям славу смело.

Она тогда ещё в начале

Шептала Еве: «Не умрёшь!»

Как стать ей богом, поучала,

И покорила Еву ложь.

Зачем нам, люди, клевета?

Что в сердце сеешь – то пожнёшь,

Чтоб жизнь прекраснее была,

Не говори на ближних ложь.

В чужом глазу всегда сучок виднее

Слюну метая, как змеиный яд, от злости,

Переходя от шёпота на крик,

Есть те, кто моет ближним кости.

И горе, кто попал на их язык.

Споткнулся кто-то, они очень рады,

Смакуя, о нём будут говорить.

И рады за падение в награду

Процентов девяносто сочинить.

Витает суд людской среди народа

Раздутый, словно водно-мыльный шар.

Кружится он, красуясь на свободе,

В нём море синее бушует и пожар.

Ложь скроет свет, и станет он темнее,

Забьётся правда, словно птица у окна.

В чужом глазу всегда сучок виднее,

А вот в своём не видим и бревна.

Неудача

Нет, не ропщу, Господь, нет, не ропщу,

Несу я крест, который предназначен.

И всё же часто в гневе трепещу

За то, что изменила мне удача.

Конечно, слава Богу, что хожу,

Болезнью не прикованный к постели,

Не покладая рук порой тружусь,

А неудача вновь испортит дело.

Год пробежал, как лошадь ипподром,

И кто-то выиграл, лишь цифру обозначив,

А у меня болезненный синдром:

Весь труд перечеркнула неудача.

Сначала начинаю, зубы сжав,

Но жизнь опять диктует всё иначе.

И кто-то скажет, снова поддержав,

Что жив – уже великая удача.

Не жду знаменательных дат

Не жду знаменательных дат,

Они не всегда словно мёд.

Порою, как красочный яд,

Влечёт, а вот к смерти ведёт.

Жизнь мчится, как поезд, вперёд,

За датами ждут перестройки.

То грязь за окном, то цветёт,

В движении нет нам страховки.

Надежда последней умрёт,

И всё ж ощутишь пустоту.

Коль нищий, то друг обойдёт

Тебя, словно враг, за версту.

Не жду знаменательных дат.

Не стоят они этой страсти.

И жизнь не вернётся назад,

И нет в ожидании счастья.

Свеча

Меня, отбивая от ночи,

Воинственность тьмы отражая,

Свеча без конца кровоточит,

В огне своей жизни сгорая.

Вдруг солнца частицу увидел,

Как нить золотую, я в пламени,

Исчезли из сердца обиды,

В горении ярком расплавлены.

Свеча, что желаешь сказать,

Мигая в тиши этой ночи?

О, как бы хотелось узнать,

О чём ты безмолвно пророчишь.

Вот пламя свечи затрещало,

Почудилось то ли, не знаю,

Услышал: «Забудь, что мешало,

Неси свет народу, сгорая».