Текст книги "У собачьего древа"

В ангелы не годитесь

Выслушав рассказ Иоанна о веке милосердия, друзья не удержались и рассказали ему всю правду об инопланетянах.

– Позор! – возмутился старец. – Надо немедленно что-то предпринять.

– Да что вы им сделаете? – развёл руками Лера. – Они теперь такие же продвинутые, как и мы.

– Я знаю, что надо делать, – важно задрал морду Иоанн.

– Что? – разом посмотрели на него друзья.

– Надо обратиться к Богу.

Мальчишки вспомнили о силе, которая открывает двери, накрывает столы и стелет постели, и дружно закивали: – Попробуйте, пожалуйста.

Иоанн сложил перед собой передние копыта, воздел очи к потолку и зашептал молитву. Минута, другая, третья… – ничего не произошло. Осёл недоумённо помотал головой и внимательно осмотрел копыта.

– Ничего не понимаю, – признался он.

– А что тут понимать! – вскочил с дивана Шурка. – Просто ваш Бог на нас не распространяется.

– Не богохульствуйте, молодой человек, – смиренно опустил глаза долу старец.

– А давай сами у Бога защиты попросим? – предложил Лера.

– Точно! – обрадовался Шурка и уставился на соломенный диван.

– Раз! Два! Три! – сказал он, хлопнул в ладоши и поспешил сесть обратно рядом с другом.

Соломенная мебель задрожала, как ракета на старте, и оторвалась от пола.

– Ты что сделал? – испугался Лера. – Куда мы летим?

– К Богу! – объявил торжественно Шурка.

В следующий секунду диван вылетел в открытое окно. Далее он понёсся с такой невероятной скоростью, что друзья вскоре оказались среди белоснежных облаков.

– Смотри! – вытаращил глаза Лера. – Ворота.

И действительно, среди облаков в свете восходящего солнца алели самые настоящие деревянные ворота. Диван подлетел вплотную и остановился.

– Ничего себе! – ошарашенно огляделся Лера. – Это что получается, мы у ворот рая?

– Типа того, – кивнул Шурка, спустил с дивана ногу и осторожно ощупал ею пространство подле.

Под ногой, как ни странно, была твёрдь. Шурка встал на ноги и подошёл к воротам.

– Что дальше делать? – посмотрел на него Лера.

Шурка не ответил и крепко постучал в ворота кулаком. В ответ не раздалось ни звука, как будто он не по дереву бил, а по мягкому матрасу. Тем не менее, ворота тотчас приоткрылись, и к ним вышел седовласый старик.

– Апостол Пётр[30]30
  Апостол Пётр – в Новом Завете один из двенадцати апостолов. Первоначальное имя Симон. Призванный Иисусом Христом в апостолы вместе с братом Андреем и наречённый Кифой («камень»), Пётр получает предназначение стать «основанием» церкви Христа, ему вручаются ключи небесного царства.


[Закрыть], – представился он. – По какой надобности Бога требуете?

– Здравствуйте, – закивали друзья, сразу же поняв, что апостол Пётр знает о них всё и вся.

– Хотим у Бога защиту попросить от инопланетян, – сказал Шурка.

– Сие никак невозможно.

– Почему? – поднялся с дивана Лера. – Мы же не виноваты.

– Вы не виноваты, – посмотрел на него апостол, – а вот ваш друг…

– А что я такого сделал? – удивился Шурка. – Фу-Фью сам напал, никто его не трогал. Взял и затащил в свою тарелку.

– Сего бы не случилось, – заметил Пётр, – пойди вы за Филей сразу, как только мама попросила, а не полчаса спустя.

– Так я передачу смотрел про инопланетян…

– Вот теперь сами и выпутывайтесь.

– Ну, тогда хоть Лерке помогите, – развёл руками в отчаянии Шурка.

– Захочет ли он без вас спасаться? – посмотрел апостол на Леру.

Лера отрицательно помотал головой: – Я друга не брошу.

– Что же нам теперь делать?

– Не отчаивайтесь, молодые люди. В любом случае Бог бы вам помощь не оказал. Под божьим покровительством находятся только ангельские и небесные силы.

– Получается, человечество живёт вне закона? – горько подытожил Шурка.

– Напротив, всё в рамках закона, – заверил апостол. – Но сие зависит от самого человека. Думает человек плохо – ему плохо, делает он плохо – ему ещё хуже. Внимательно читайте библию. Мы там всех честно предупредили: «ибо только помыслив зло, ты его уже сотворил».

– Что-то такое бабушка мне говорила, – наморщил лоб Лера.

– Так это же закон зла, – вспомнил Шурка. – Помнишь, – посмотрел он на Леру, – зло, выпущенное тобой, вернётся к тебе само да ещё два зла с собой приведёт.

– Истинно так, – закивал благодушно головой апостол. – Человеческая жизнь подобна шахматной партии. Только жизнь намного сложней. Сделал неправильный ход и жди потери – если не сразу, то чуть погодя.

– В общем, вы нам не поможете? – заключил Лера.

– Не имеем права, – вздохнул Пётр. – Вы ведь не серафимы, не херувимы, не архангелы и даже не святые.

– А может, вы нас временно возьмёте на какую-нибудь ангельскую работу? – нашёлся Шурка. – Мы много чего умеем.

Апостол Пётр грустно улыбнулся.

– Вы, конечно, весьма продвинутые ребята, но в ангелы всё одно не годитесь.

– Почему это? – обиделся Лера, в первую очередь за друга и его выдающиеся способности.

– Потому, – принялся ласково объяснять Пётр, – что у вас ещё недостаточно опыта.

– Как недостаточно?! – удивился Шурка. – Я вон школу сумел на Луну отправить.

– Летящая на Луну школа – это круто, – согласился апостол. – Но чтобы стать одним из нас, нужен другой опыт.

– Какой другой?

– А такой: когда вас трижды предадут близкие, и вы трижды простите им; когда вас распнут на кресте и убьют за правое дело; когда вас ударят по одной щеке, а вы подставите для удара другую; когда после всего этого вы с улыбкой на устах и добром в сердце будете говорить: «возлюби ближнего своего, как самого себя». Вот тогда мы сами придём за вами.

Шурка почесал в затылке. Лера тоже озадаченно смотрел на апостола.

– Ладно, – сдался Шурка, и Лера кивнул в знак согласия. – Наверное, нам ещё рано к вам. До свидания.

– До свидания, – повторил эхом Лера.

Ослиное гетто[31]31
  Гетто – ограниченная территория для определённых слоёв населения.


[Закрыть]

Опасаясь, что инопланетяне обнаружат их местоположение во времени, друзья решили долго не задерживаться в верхнем городе.

– Надо следы путать, – рассудил Шурка. – Как зайцы петляют[32]32
  Зайцы петляют – чтобы сбить со следа преследователя, заяц многократно пересекает свой след. Делает большие прыжки в сторону. Ложится головой к своему следу, чтобы вовремя заметить преследователя и уйти скрытно, пока он будет распутывать его следы.


[Закрыть], так и мы должны. А не то нас опять вычислят.

Услышав, что гости решили отправиться в нижний город к верблюдам, старец взялся их проводить.

– А не то вы заблудитесь, – заверил он.

И действительно, не прошли друзья и двух кварталов, как упёрлись в высоченную стену – ни ворот, ни дверей.

– За этой стеной, наверное, нижний город? – предположил Лера.

– Нет, – покачал головой Иоанн. – Нижний город намного ниже, а это гетто.

– Гетто? – не поверили мальчишки. – Для кого?

– Для ослов, разумеется, – усмехнулся старец и указал в сторону нижнего города, – а ещё для верблюдов.

Ничего не понимаю, – помотал головой Лера. – Зачем одних ослов и верблюдов держать отдельно от других?

– А что тут понимать, – воздел очи к небесам Иоанн, – это гетто для курящих ослов и для курящих верблюдов.

Мальчишки проследили за направлением его взгляда и увидели, что над гетто поднимаются клубы дыма.

– Но ведь это нарушение прав личности! – заметил Шурка.

– Полное нарушение, – охотно согласился старец. – Курение не только опасно, но ещё и очень заразно.

– Знаем-знаем, – отмахнулся Шурка, – одна капля никотина убивает лошадь…

– А полкапли – целого осла, – добавил с усмешкой Лера.

– Ничего вы не знаете, – выпятил нижнюю губу Иоанн.

– Как не знаем? – обиделся Шурка. – Одна пачка сигарет даёт дозу радиации в семь раз больше предельно допустимой. Сажа в лёгких оседает. А ещё в сигаретах содержится тридцать натуральных ядов.

– Всё верно, – похлопал себя ушами по голове осёл. – Но несчастья не из-за этого происходят, а из-за того, что Бог перестаёт помогать тем, кто сам себя убивает.

– Как это?

– А так. Если частичка Бога курит и умерщвляет себя, то Бог вычёркивает её из списка тех, кого он поддерживает и кому помогает. Курящий осёл сам не хочет благоденствовать. Тогда зачем ему благо?

– А ведь точно! – посмотрел Шурка на Леру. – Вон у меня батя – пока курил, у нас всё время денег не хватало. А как бросил, так сразу перестал болеть и зарабатывать стал много.

– Но самое страшное не это, – грустно покивал головой старец. – Когда количество глупых частичек достигает критического[33]33
  Критический – очень трудный, тяжёлый, опасный.


[Закрыть], с тем народом, где это произошло, начинаются всякие неприятности. Народ начинает чахнуть. И если не снизить число частичек-самоубийц, народ может полностью исчезнуть. Поэтому мы и оградили курящих ослов от некурящих. В противном случае зараза распространится на всё наше племя, и оно пропадёт ни за понюшку табака.

Шурка, впечатлённый изречениями старца Иоанна, присел на корточки и нарисовал пальцем на песке квадрат. Внутри квадрата он начертал большущий крест.

– Зачем это? – не понял Лера.

Ни слова не говоря, Шурка щёлкнул пальцами, как какой-нибудь заправский фокусник, и перед ним был уже не рисунок, а бархатная попона с вышитым золочёным крестом.

– Не превратится обратно в песок? – пощупал попону Лера.

– Никогда в жизни, – заверил Шурка.

Поднял попону, встряхнул и накинул ослу на спину.

– Это вам для торжественных проповедей.

– Благослови вас Господь, – благодарно вздохнул Иоанн. – Пусть путь ваш будет долгим и счастливым.

Шурка неожиданно обнял старца за шею, что-то шепнул ему на ухо, и у того от изумления глаза полезли на лоб.

– Не может быть, – сказал он шёпотом.

– А вы попробуйте, – подбодрил его Шурка.

Лера ничего не мог понять, но тут Иоанн задрал голову и запел священный псалом. Вместо ослиного рёва из его глотки вырвалось нежнейшее сопрано[34]34
  Сопрано – в пении наиболее высокий женский голос.


[Закрыть].

– Ёлки-палки! – опешил Лера. – Ты ему голос преобразовал.

Из-за стены гетто раздались крики.

– Кто это так красиво поёт?! – спрашивали курящие ослы.

– А нельзя ли повторить?! – интересовались курящие верблюды.

Иоанн не заставил себя ждать и запел молитву о вреде курения. Не успел он пропеть и половины, как из-за стены донеслись дикий рёв, дружный топот копыт, фырканье и смачные звуки плевков. Кроме того, слышны были восторженные крики и обещания не курить больше никогда в жизни.

– Хотим быть здоровыми и красивыми!! – кричали хором ослы с верблюдами. – Мы перестанем себя убивать, только пойте нам такие прекрасные молитвы каждый день!

Под песнь Иоанна и восторженные крики курительного гетто мальчишки обошли стену и спустились в нижний город.

Нижний город

Первым, кого встретили друзья на улице нижнего города, был одногорбый верблюд.

– Дромадер Оскар, – представился верблюд, вежливо склонив голову набок.

– Захарьев Саша, – кивнул ему в ответ Шурка.

– Стопочкин Валера, – отозвался Лера.

– Какие-то странные у вас породы, – удивился верблюд. – Стопочкин, Захарьев. Не слышал о таких никогда.

– Вовсе это и не породы, а наши фамилии, – обиделся Лера. – Вы нам свою назвали, мы вам – свои.

– Фамилии? – ещё более удивился верблюд. – Да у меня фамилии сроду не было. Имя есть – Оскар, вот и всё.

– А Дромадер? – напомнил Шурка. – Вы же сами сказали: «Дромадер Оскар».

– Ха-ха-ха! – рассмеялся верблюд. – Так дромадер и есть моя порода. Это значит – одногорбый домашний верблюд.

Услышав это, друзья и сами от смущения захихикали.

– А какие ещё верблюжьи породы бывают? – поинтересовался Лера, когда Оскар хорошенько отсмеялся, отплевался и обтёр морду длинным языком.

– Всего-то три, – фыркнул Оскар, услышав опять о породах, – если не считать нары.

– Нары? – переглянулись друзья. – Тюремные[35]35
  Нары – настил из досок, укрепляемый на некотором возвышении над полом и расположенный не вдоль стены, а перпендикулярно к ней. Применяются до настоящего времени у ряда народностей наряду с кроватью, а также в местах заключения. В русском языке являются синонимом тюрьмы: «отправиться на нары».


[Закрыть], что ли?

– Не знаю, о чём вы там говорите, – поджал губы Оскар, – а наши нары – это очень выносливые и сильные животные. Родом они происходят от нас – дромадеров и от другой породы – бактрианов.

– Тогда это и не порода вовсе, а гибрид, – понял Лера.

– Ну да, – согласился Оскар, – каждый нар наполовину дромадер, наполовину бактриан.

– Бактриане тоже домашние верблюды? – уточнил Шурка.

– Конечно. Только у бактриан два горба, как у хаптагов.

– А это кто?

– Тоже двугорбые верблюды, но дикие – бродят себе по пустыне без всякого дела. У домашних бактриан и горбы побольше, и ступня пошире, и мозоли на коленях будь здоров. Настоящие работяги.

Рассказывая о верблюдах, Оскар вёл друзей по улицам в сторону пустыни. Нижний город располагался уступами на громадных горных ступенях. С высоты казалось, будто дети расставили на лестнице игрушечные домики.

– Мы здесь по национальному признаку живём, – сказал дромадер Оскар, когда они миновали пару кварталов.

– По национальному? – не поверил Лера. – Вы, наверное, опять про породы говорите?

– Нет, теперь про национальности.

– Какие же у верблюдов могут быть национальности?

– Ну, не скажите, – скривил свои громадные губы Оскар и кивнул в сторону ближайшего квартала. – Вот здесь живут калмыцкие бактриане, а в соседнем квартале, – повернул он морду, – казахские. А далее монгольские…

На самой обширной горной ступени располагалась городская площадь. Всё её пространство занимали рыночные ряды, в которых продавали самые разнообразные товары для верб-людов. В продуктовых лавках лежали молодые побеги саксаула[36]36
  Саксаул – кустарниковые или древесные растения высотой до 12 м, распространены в полупустынях и пустынях Азии. Древесина идёт на топливо, а зелёные веточки – на корм овцам и верблюдам.


[Закрыть], высились горки лука и ежовника[37]37
  Ежовник или анабазис – многолетние травы или полукустарнички, произрастают в Центральной Азии, на юге Европы, в Северной Африке, но главным образом в Средней Азии. Некоторые виды – пастбищный корм для овец и верблюдов.


[Закрыть], навалом лежали ветви парнолистника[38]38
  Парнолистник – травянистое густоветвистое растение с раскидистыми ветвями высотой от 30 до 60 см.


[Закрыть] с крупными сочными листьями, а ещё эфедра[39]39
  Эфедра или хвойник – вечнозелёное ветвистое растение с чешуевидными листьями. Распространено, главным образом, в Средиземноморье, Азии и Америке, а также в горных районах России. Как правило, кустарник, иногда лиановидный, редко – деревья, доходящие высотой до 8 м.


[Закрыть] и тростник в увесистых связках. Отдельно в корзинах блистали обрызганные водой листья тополя.

Ещё в лавках висели серебряные колокольчики, упряжь, панамки с дырками для ушей и даже зонтики, которые благодаря специальной конструкции держались над головами верблюдов.

Странные разговоры

В рядах толпились и торговались между собой двугорбые и одногорбые горожане, продавая и покупая товары. В одном месте были развешаны верблюжьи одеяла и накидки всех цветов и оттенков. Залюбовавшись ими, Лера вдруг услышал весьма странный разговор.

– Невероятная новость, – сказал шёпотом чей-то голос.

– Что произошло? – отозвался таким же осторожным шёпотом другой.

Лера не видел обладателей голосов – неизвестные существа были закрыты от его взора десятками одеял, висящими на перекладинах, – но зато отчётливо слышал каждое слово.

– Стая собак напала на стаю крокодилов, – продолжал между тем первый голос.

– Глупые собачки, – вздохнул его собеседник. – Наверняка, крокодилы от них мокрого места не оставили.

– А вот и нет. Искусанных крокодилов отправили в госпиталь. А собаки убежали в неизвестном направлении.

– Ни за что не поверю. Скорее всего, крокодилы сожрали их с потрохами и теперь боятся в этом сознаться. Надо проверить крокодильи желудки. Там непременно найдутся собачьи лапки и хвосты.

– Проверяли – пусто. А спасатели полдня шли по следам собачьей стаи до самого подножия полесской гряды…

На этом разговор прервался, и Лера поспешил вслед за другом. Ему не терпелось поделиться загадочной новостью. Но когда он нагнал Шурку, то увидел, что тот вместе с Оскаром сидит в тени одинокого дерева перед двумя престарелыми двугорбыми верблюдами. Верблюды полулежали на земле, важно задрав морды. Рядом стоял медный казан[40]40
  Казан – большой котёл для приготовления пищи.


[Закрыть], на дне которого виднелись остатки воды.

– Пищу надо непременно хорошенько прожарить, – заявил один из стариков бактриан. – Тогда в ней не останется ни одного паразита.

– Вы про микробы что ли? – оглянулся Шурка на подошедшего Леру.

– И про микробы тоже. А ещё про личинки и яйца разных червей. Стоит им добраться до вашего желудка, и некоторые из них вырастут до пятнадцати метров.

– Ничего себе!! – воскликнули одновременно друзья.

– Ну, уж нет, – возразил второй верблюд, задумчиво жуя жвачку[41]41
  Жвачка – вторичное пережёвывание возвращающегося из желудка в полость рта корма у некоторых животных.


[Закрыть]. – Сырая пища намного полезней. В ней и витамины сохраняются, и все полезные для организма микроэлементы. А в жареной – полно канцерогенных веществ, которые раковые опухоли вызывают. Ясно?

– Ничего не ясно, – потряс головой Лера. – Выходит, и жареная, и сырая пища вредные?

– Только сырая, – уточнил первый престарелый верблюд.

– Только жареная, – возразил второй аксакал[42]42
  Аксакал – глава рода, старейшина, почтенный и мудрый человек у тюркских народов в Средней Азии и на Кавказе.


[Закрыть].

Друзья переглянулись и в растерянности пожали плечами – кому верить? Тут в разговор вступил дромадер Оскар.

– Надо уточнить, – сказал он примирительно, – что хорошенько прожаривать и варить нужно мясную пищу. А вот овощи и фрукты лучше есть в сыром виде.

– Верно, – закивал первый верблюд.

– И я о том же, – закивал второй.

Попрощавшись со стариками бактрианами, друзья в сопровождении дромадера вышли на окраину города. Далее начиналась настоящая пустыня. Там стоял такой нестерпимый зной, что казалось, они попали в громадную духовку.

Осторожные хаптагаи

Приставив к бровям ладошки, мальчишки осмотрели ближайшие горизонты. Везде, куда хватало глаза, высились песчаные барханы, между которых кое-где росла чахлая растительность. Неожиданно из-за одного бархана вышел двугорбый верблюд. За ним – другой, третий, четвёртый…

– Восемь, – насчитал Лера, когда верблюжья группа выбралась на вершину песчаного холма.

– Похоже на бактриан, – заметил Шурка. – Только шкура у них какая-то коричневая, почти красная.

– Потому что это не бактриане, а самые настоящие хаптагаи, – хлопнул ушами дромадер. – Я же вам говорил: дикие двугорбые верблюды – вечные странники пустынь.

– Почему странники, да ещё вечные? – удивился Лера.

– Да они только и делают, что по пустыням бродят. За день могут до ста километров пройти. Сумасшедшие!

– А с ними можно попутешествовать? – поинтересовался Шурка, который, как и Лера, готов был пойти куда угодно, лишь бы быть подальше от инопланетян.

– Вряд ли, – склонил голову Оскар. – Стоит им чужаков увидеть, и они уходят без оглядки. Не отыщешь. Идут на десятки километров. Совсем дикие.

Словно в подтверждение его слов, хаптагаи вдруг остановились, повернули головы в их сторону и застыли, напряжённо всматриваясь.

– Неужели заметили? – прижался Лера плечом к боку Оскара.

– А как же, – подтвердил тот. – У верблюдов очень острое зрение. Хаптагаи могут вашего брата за километр разглядеть.

И вновь он оказался прав. Постояв с минуту, хаптагаи резко развернулись и пошли обратно в бескрайнюю даль пустыни.

– Что же они, – пожал плечами Лера, – шли сюда, шли, а потом взяли и передумали?

– Они на водопой приходили, – кивнул Оскар в сторону ближайшей скалы. – А вас увидели и решили, что лучше без воды остаться, чем жизнью рисковать.

Друзья присмотрелись к скале и только теперь увидели едва заметный ручеёк. Петляя меж камней, он сбегал со скалы и скрывался среди густой растительности, обрамляющей её подножие.

– Иоанн сказал, что на земле равноправие и никто ни на кого не нападает, – вспомнил Шурка.

Оскар иронично выпятил нижнюю губу.

– Хаптагаи в это не верят. Вот и опасаются.

Оазис [43]43
  Оазис – место в пустыне или полупустыне, где есть вода и растительность.


[Закрыть]

Приблизившись к скале, друзья обнаружили озерцо, на берегах которого росли туранговые тополя[44]44
  Туранговые тополя – азиатские тополя.


[Закрыть], джида[45]45
  Джида – колючее дерево с ажурной серебристой кроной.


[Закрыть], ива и карагач[46]46
  Карагач – вяз мелколистный.


[Закрыть].

– Это наш оазис, – с нежностью оглядел Оскар заросли деревьев и кустов.

– А это наши водные запасы, – кивнул он печально на озерце. – К сожалению, тут за один раз могут напиться не более десяти горожан.

Лера обошёл водоём. Даже глубину измерил – воды в нём было выше колена. Правда, она оказалась чрезвычайно тёплой, почти горячей.

– Разве мало? – усомнился он. – Ещё и ручеёк подливает.

– Мало, – вздохнул Оскар. – Больше испаряется от жары, чем прибывает. А верблюды пьют очень много.

– А я думал, вы вообще не пьёте, – удивился Шурка.

От такого предположения дромадер даже фыркнул.

– Пьём, ещё как пьём, – заверил он. – За один раз верблюд может до двенадцати вёдер воды выпить.

– Быть такого не может!! – воскликнули разом мальчишки.

– Гмы, – скривил губы дромадер и подошёл к берегу, – смотрите.

Припал губами к воде и принялся поглощать её громадными глотками, да так быстро, что озерце стало мелеть на глазах.

– Ничего себе! – почесал в затылке озадаченный Лера, когда верблюд оторвался от воды и облизнул мокрые губы.

Шурка между тем покинул оазис и, прищурившись, осматривал прилегающую местность.

– Ты куда? – вышел вслед за ним Лера.

– Хочу башню построить, – заявил Шурка. – Чтобы на краю пустыни всегда было много воды и чтобы она всегда была холодной.

– А из чего строить будешь?

– Из глины.

Лера посмотрел на скалу, которая представляла собой гранитный монолит, а потом на пустыню, которая сплошь состояла из песка.

– Гд е же ты тут глина?

– Под землёй, – показал Шурка под ноги.

Собрался было отыскать внутренним взором залежи глины, как вдруг пустыня задрожала, а затем и вовсе заходила ходуном.

Из оасиза вышел Оскар

– Похоже на землетрясение, – заметил он.

В следующий миг пески перед ними вспучились, разверзлись, и из недр земли поднялся необъятных размеров пласт влажной глины.

– Пользуйтесь, друзья мои! – донёсся из поднебесья божественной красоты голос.

Друзья как по команде задрали головы, ожидая в лучшем случае увидеть ангела с белоснежными крылами, а увидели старца Иоанна, который стоял на самой верхушке соседней скалы.

– Так это вы сделали? – показал на глину Шурка.

– И я, и не я, – склонил голову Иоанн.

– Вас случайно инопланетяне своими приборами не облучали? – поинтересовался Лера.

– Никогда в жизни.

– Странно, – дотронулся Лера до глыбы. – Откуда вы тогда знаете, как преобразовывать?

– Друзья мои, сие есть вспомоществование Божье, который внял моей молитве, – пояснил старец.

Взмахнул хвостом и смиренно потупил очи.

– Аминь.