Текст книги "У собачьего древа"

Валерий Квилория
У собачьего древа: Невероятные похождения Шурки и Лерки. История двенадцатая

© Квилория В. Т., 2012

* * *

Всё, что окружает нас – животные, растения, камни, воды и ветры, даже земля под нашими ногами – всё имеет свою особенную душу.

Валерий Квилория – лауреат литературного конкурса «Русская премия» 2006 года (Москва), лауреат Международного конкурса детской и юношеской литературы им. А. Н. Толстого 2006 года (Москва), дипломант Второго Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А. Н. Толстого 2007 года (Москва)

Предисловие

Тот, кто читал повесть «Бунт в тарелке», помнит, что Шурку Захарьева и Леру Стопочкина похитил коробчатого вида инопланетянин по прозвищу Фу-Фью. Поместил в лабораторию и принялся испытывать на них самые новейшие инопланетные приборы, которые до этого даже на космических гусеницах не испытывали. С мальчишками стало твориться нечто невообразимое. У Шурки правое ухо выросло до размеров среднего одеяла. Из-за этого при ходьбе ухо приходилось забрасывать на плечо, как какой-нибудь старинный плащ. А у Леры левый глаз выскакивал сам по себе из глазницы. Только где-нибудь раздавался скрип или шорох, как глаз стремглав летел туда, словно космический спутник. При этом Лера видел им так же хорошо, как и правым.

Вскоре друзья обнаружили в себе недюжинную силу, я бы даже сказал, волшебную. Но это была не просто волшебная сила, а сила, основанная на строгой научной основе.

– Во всём виноваты инопланетные приборы, – говорил Шурка. – Стоит мне теперь посмотреть на предмет, как я сразу же вижу его внутреннюю структуру. Вижу молекулярную решётку, расположение атомных связей. Вижу, как эти молекулы разложить на атомы, переставить и сделать из одного вещества совершенно другое.

В общем, приятели оказались такими продвинутыми, что могли запросто становиться невидимыми, проходить сквозь стены, превращаться в самые разные предметы и даже путешествовать во времени. Осознав свои необычные способности, мальчишки угнали летающую тарелку и вернулись в родной городок. Но через некоторое время Фу-Фью их нашёл. Коробчатый инопланетянин попытался вернуть летающую тарелку, а из друзей вновь сделать подопытных кроликов. Тогда Шурка с Лерой удрали от него на 220 лет в прошлое (повесть «22 шага против времени»).

В 1876 году они познакомились с крепостной девушкой Варей Лозович и её семейством, которому грозила гибель.

Спасая Лозовичей, Шурка назвался князем Александром, а Лерка – графом Леркендорфом. После череды захватывающих приключений мальчишки отправили Варю вместе с её семьёй в наше время, где недавние крепостные стали фермерами.

Наконец Шурка и Лера вернулись из прошлого. Первым делом они, конечно же, решили проведать Варю Лозович. Вот тут-то и начинается новая повесть. Итак, вперёд по строкам очередной невероятной истории.

Валерий Квилория

Совсем большая Варя

Шурка забросил рюкзачок за спину, Лера подхватил портфель, и они бодро зашагали по улице. Не прошли друзья и десяти метров, как впереди соткалось из воздуха нечто зелёное. То ли бревно, то ли… Лера подошёл ближе и обомлел – посреди дороги лежал громадный крокодил. Неожиданно рептилия встала на задние лапы и широко раскрыла свою зубастую пасть. Окончательно напуганный Лера схватил Шурку за рукав. В ту же секунду неведомо откуда явилась большая лохматая собака. Вцепилась в крокодилий хвост и отгрызла его в два приёма. Крокодил от негодования клацнул зубами, пытаясь укусить собаку. Но не тут-то было! Собака вооружилась отгрызенным хвостом, как дубиной, и принялась лупить крокодила по его плоской голове.

– Эй! – крикнул Шурка, которого Лера по-прежнему судорожно дёргал за рукав. – Ты чего трясёшься?!

Лера помотал головой – видение исчезло.

– Ёлки-палки! – посмотрел он на Захарьева. – Ты видел?

– Ничего я не видел, – пожал плечами Шурка.

– Мне только что такое показалось, прямо жуть!

Шурка внимательно осмотрел место видения.

– Наверное, прорыв во времени, – предположил он. – События из параллельного мира.

– Странный какой-то мир, – поёжился Лера.

Оглядываясь и прислушиваясь, друзья пошли дальше. Идти было недалеко. Фермерское хозяйство Лозовичей располагалось в десяти минутах ходьбы от городка.

За новыми тесовыми[1]1
  Тёс – вытесанные или выпиленные тонкие доски.


[Закрыть] воротами возвышалась просторная и светлая изба. На хозяйственной половине двора стояло несколько обширных амбаров и сараев. Да и сам двор был широк и весь от начала до конца обнесён высоким прочным плетнём[2]2
  Плетень – изгородь из сплетённых прутьев и ветвей.


[Закрыть].

– Ничего себе Никифор Ворсанафьевич хоромы отгрохал! – покрутил головой Лера.

– Настоящий хозяин, – улыбнулся Шурка и показал на железный молоток, висящий на калитке вниз головой.

– Зачем он тут? – не сразу понял Лера.

– А чтобы постучать можно было громко.

Шурка взялся за молоток. В ответ на стук во дворе раздалось собачье тявканье. Следом на крыльцо вышла крепкого сложения девица. Такая дородная, что прямо кровь с молоком.

– Кто это? – удивился Лера.

– Может Варина старшая сестра? – наморщил лоб Шурка.

Увидев их, девица радостно всплеснула руками.

– Князь Александр! – закричала она. – Граф Леркендорф!

Выбежала со двора, схватила друзей в охапку и так стиснула, что у них кости затрещали.

– Вы чего?! – вырвался первым Лера. – Что мы вам такого сделали?!

– Так можно и рёбра переломать, – сердито одёрнул пиджак Шурка.

Незнакомка, глядя на них, откровенно смеялась.

– Чай не признали? – спросила она и сокрушённо покачала головой. – Эх, барчуки. Коротка ваша память.

– А где Никифор Ворсанафьевич? Где Варя? – покосился на неё Шурка, силясь вспомнить, кто же такая эта богатырского сложения девица.

– Да ведь я Варя и есть! – вновь всплеснула руками незнакомка.

– Как Варя? – оторопел Шурка.

– Вы для Вари какая-то совсем большая, – заметил Лера.

– А вот не ведаю, где ваши благородия столь времени пропадали, – развела руками девица. – Мы, почитай, четыре года туточки хозяйствуем да всё вас поджидаем. Полагали уж, что де пропали барчуки, как есть пропали. А вы, здрасте! – живы-невредимы. Рады вас видеть, – поклонилась она.

– А на фотографии ты старая, – Шурка достал из кармана

вчетверо сложенную газету и поправился, – в смысле, как раньше, маленькая.

Увидев газетный снимок, большая Варя опять рассмеялась.

– Да ей в обед сто лет!

– Как сто? – растерялся Шурка. – Газета свежая.

– Я про фото сказываю. Батя наш как узнал, что сие такое, так запретил нам обличье запечатлевать напрочь.

– Почему?

– Грех это. Да и сглазить могут, ежели образ сей к худым людям попадёт.

– Выходит, – посмотрел Лера на друга, – они на четыре года раньше точки отсчёта[3]3
  Точка отсчёта – место и время, из которого друзья ушли в прошлое (смотрите повесть «22 шага против времени»).


[Закрыть] попали?

– Выходит, – сокрушённо вздохнул Шурка. – Надо было их из сада отправлять. А так большой разброс по времени…

– Заходите, гости дорогие, – отступила в сторону бывшая крепостная. – Ныне, правда, посевная – все в поле. Одна я по хозяйству управляюсь.

Друзья прошли мимо повзрослевшей девицы, и Шурка совсем загрустил. Недавняя хрупкая Варенька была теперь не только намного его старше, но ещё и выше на целую голову. Рядом с ней Шурке казалось, что он мальчик-с-пальчик. Грустные его мысли неожиданно прервал золотистый пудель, который выскочил из-за куста сирени.

– Тяв! Тяв! – зловеще посмотрел он на друзей и вроде даже подмигнул.

Мальчишки отшатнулись.

– Не бойтесь, пёсик у нас смирный, – заверила хозяйка. – Третий день как прибился, вот и живёт. Не выгонять же на улицу. Да и прокормить есть чем.

Затем показала на один из амбаров.

– Здесь, дорогой граф, – глянула лукаво на Леру, – мы знатную птицу выращиваем.

– Канареек?

– А вот и нет. Ныне в почёте перепела. Яйца их вельми пользительны для здоровья. Бают[4]4
  Бают (старорусское) – говорят.


[Закрыть], от них детки умнеют[5]5
  Японские учёные выяснили, что дети, употребляющие перепелиные яйца в сыром виде (2-3 яйца утром за 20-30 мин. до еды), на 15 процентов обгоняют своих сверстников в умственном развитии.


[Закрыть].

Сопровождаемые Варей, друзья осмотрели перепелиную ферму. Там в клетках суетились пёстро изукрашенные коричневыми чёрточками и крапинками серенькие птички размером со скворца.

Налюбовавшись перепелами, они спустились в глубокий подвал, где в полной темноте росли шампиньоны. Затем Варя отвела их на чердак дома. И вот здесь Лера расплылся в улыбке. На чердаке щебетало десятка два канареек. В обширном вольере всё было устроено так, как он когда-то учил Лозовичей: и гнёзда, и кормушки, и поилки…

– Айда в мастерскую! – позвала Варя. – Батя из лозы знатные кресла для качания изготовил. Уж какой год вас ждут.

Засада

Шурка вслед за Варей сбежал по ступенькам, а Лера задержался на минуту, заслушавшись пением кенаров. В это время к чердачному окошку подлетели два голубя. Волнуясь, они стали тыкать клювами в стекло, пытаясь рассмотреть, что происходит на чердаке. Ничего необычного в этом не было. Голуби любят заглядывать в окна, выпрашивая хлебные крошки. Но Лера, и сам не зная почему, спрятался от них за квадратной печной трубой. Голуби внимательно осмотрели чердак и успокоились.

– У нас пусто. Встречайте объекты внизу! – вдруг свистнул один из них по-тутьюковски[6]6
  Ту-Тью – название инопланетного народа и их планеты (смотрите книгу «Бунт в тарелке»).


[Закрыть].

Услышав это, Лера даже присел от неожиданности.

«Ничего себе! – стал соображать он. – Да инопланетяне обложили нас со всех сторон».

– Интересно, – спросил один голубь, словно мысли его прочёл. – Объекты не догадываются, что взяты под наблюдение?

– Думаю, нет, – отозвался другой. – Наше спецподразделение прошло такой же курс облучения, как и эти землянские мальчишки. Мы им почти ни в чём не уступаем. Главное незаметно подобраться и быстро их нейтрализовать, чтобы они не успели предпринять никаких контрмер[7]7
  Контрмеры – буквально противомеры, «контра» (от латинского «против») является составной частью многих сложных слов, указывает на противоположность или противодействие чему-либо.


[Закрыть].

– Понятно, – кивнул другой голубь. – Маскировка у нас отменная. Одно только неясно – зачем этого недоучку Фью назначили командиром нашего отряда? Ведь он, говорят, сейчас под следствием?

– Так и есть. Если дело дойдёт до суда, его отправят на перевоспитание. А папашу Всюси уже разжаловали, и он теперь никакой не министр, а простой пенсионер. Но только папаша и его сынок владеют всей информацией об объектах…

Дальше Лера не слушал. Боком-боком добрался до лестницы и на цыпочках спустился вниз. Там во дворе Шурка вместе с Варей любовался пуховыми ангорскими козлятами.

– Пойдём домой, – толкнул его в бок Лера.

– А кресла? – удивился Шурка.

– Инопланетяне на хвосте, – прошипел Лера.

– Как инопланетяне?! Откуда?! – подскочил, как ужаленный, Шурка.

– Тише ты!

Лера покосился на Варю – не услышала ли. Девица, действительно, вдруг побледнела и обвела двор испуганным взглядом.

– Ай! – воскликнула в страхе. – У меня же в печи пирог оставлен. Совсем запамятовала!

И бросилась опрометью в дом.

– Я мигом! – крикнула с порога. – А вы покудова идите до мастерской! – и показала на один из сараев в глубине двора.

«Какая мастерская?! Какие подарки?! – переглянулись друзья. – Не до них теперь».

Ни секунды не мешкая, они поспешили к тесовым воротам. Увы, пути назад уже не было. На дорожке перед калиткой сидел золотистый пудель и не сводил с них пристального взгляда. Мальчишки присмотрелись и вздрогнули – глаза у пуделя были поросячьими с рыжими ресницами.

– Всё, вляпались! – едва слышно шепнул Лера.

Как ни странно, пёсик услышал и совсем не по-пёсьи самодовольно ухмыльнулся в ответ.

Сомнений не оставалось – перед ними сидел не кто иной, как преобразованный в собаку инопланетный лжеучённый Фью. Лера схватил друга за рукав и потянул обратно к крыльцу.

– Срочно драпаем!

– Куда? – тоскливо огляделся Шурка.

Отовсюду из-за углов, кустов и плетёного забора выглядывали собачьи морды с совершенно не собачьими внимательными глазами.

– Давай опять в прошлое? – предложил Лера. – Или в будущее.

– В будущее? – посмотрел на него Шурка. – А давай.

Глянул на местоположение солнца. Определил, где находится север, и задумался.

– Теперь год огненной собаки, так? – посмотрел на Леру.

– Так.

– Значит, оттолкнёмся от года собаки и уйдём в такое будущее, где нас ни одна инопланетная собака не найдёт.

И Захарьев поднял лежавший у крыльца камень. Увидев это, золотистый пудель призывно тявкнул, и замаскированные под собак инопланетяне стали медленно сужать кольцо окружения. Шурка принялся торопливо рисовать на дорожке какие-то загадочные знаки. Собаки, между тем, были совсем рядом.

– Быстрее! – торопил Лера. – Не хочу больше подопытным кроликом быть!

– Сюда стань, – показал Шурка, – в это деление рядом со мной.

– Ну, стал.

– Повторяй: из года собаки в тень свиньи…

Увидев это, инопланетяне, которые до того шли неспешными крадущимися шажками, залаяли-завизжали и бросились к крыльцу со всех ног. Но поздно. Двое подростков растаяли в воздухе, словно снежинки в стакане горячего чая.

Доберман Пинчер

На ветке развесистого клёна полулежала чёрная лохматая собака.

– Опять инопланетяне, – попятился Лера.

Шурка внимательно вгляделся и покачал головой.

– Нет, – заявил он компетентно[8]8
  Компетентно от «компетентный» – осведомленный, являющийся признанным знатоком в каком-либо вопросе.


[Закрыть], – она настоящая.

– Тогда её надо спасать, – справедливо рассудил Лера, – собаки по деревьям лазить не умеют. Эта, наверное, за кошкой погналась, а теперь слезть не может.

Недолго думая, друзья вскарабкались на дерево. Но собака даже не глянула на них. Лежала себе безмятежно на ветке и неотрывно смотрела на далёкий горизонт.

– Помощь ей, похоже, не нужна? – заключил Лера.

– А вы кто такие? – вдруг спросила собака.

Лера от такого неожиданного поворота событий едва с дерева не свалился.

– Школьники мы, – ляпнул он первое, что на ум пришло, и, запнувшись на миг, добавил: – Из Беларуси. Я – Лера, а его Шуркой зовут.

– Доберман, – представилась собака вежливо. – Пинчер.

И вновь уставилась на горизонт.

– Какой же ты доберман-пинчер, – нервно рассмеялся Шурка. – Если ты здоровый, чёрный и мохнатый. Ты, скорее всего, водолаз[9]9
  Водолаз или Ньюфаундленд – порода служебных собак. Крупные (рост до 80 см.), сильные, добродушные, бесстрашные; прекрасно плавают и даже ныряют (в прошлом использовались для спасения утопающих). Родина -остров Ньюфаундленд, отсюда и название. На основе Ньюфаундленда была создана отечественная порода собак – водолаз.


[Закрыть]. А доберман-пинчер худой, с длинной мордой, без хвоста, и шерсть у него короткая – чёрная и ещё немного коричневая.

– Во-первых, я девушка, – заявила собака. – Во-вторых, Доберман – это моё имя, а Пинчер – фамилия. В-третьих, я вам не тыкала. Так что будьте любезны говорить мне вы.

– И с каких это пор, – прищурилась она на Шурку, – собак стали делить на породы?

– Осторожней, – шепнул Лера, – кто его знает, куда мы попали.

Захарьев стал серьёзным.

– Извините, мэм, – сказал он с кислым видом.

Помолчали. Собака пристально следила за горизонтом.

– А кто вас сюда посадил?

– Сама, – перевела на друзей удивлённый взгляд Доберман. – Смотрите, – показала лапой вдаль, – сейчас восход солнца начнётся.

– Ох, как красиво, – вздохнула она мечтательно.

– Так вы сами забрались? – всё ещё не верили друзья. – Разве собаки умеют по деревьям лазить?

– Ну, это кто как, – не отрываясь от восходящего солнца, Доберман протянула им свою мохнатую лапу. – Видите?

И вдруг выпустила длинные и мощные, как у медведя, когти. Мало того, когти покрывал лак для ногтей: на лазурном фоне был нарисован багровый восход.

– Это мне в салоне красоты вживили, – пояснила собака. – Дорогое удовольствие. В целых пять бифштексов обошлось. Половина месячного оклада.

– Это такие огромные отбивные из мяса? – проявил эрудицию Шурка.

Собака ещё раз внимательно осмотрела друзей.

– Вы, наверное, издалека?

– Точно, – кивнул Шурка, – приезжие. Специально прибыли на ваш восход посмотреть.

– Хе-хе, – хихикнула собака и смущённо прикрыла лапой пасть. – Врёте вы всё.

– Ага, – увидев такую добродушную простоту, тотчас сознался Шурка. – А что такое ваш бифштекс?

– Самая крупная денежная единица. Равна десяти шницелям. Шницель – соответствует десяти котлетам. Одна котлета делится на столько же тефтель. Тефтеля – на фрикадельки.

– Значит, – стал подсчитывать Лера, – ваше месячное жалованье состоит из десяти бифштексов, сотни шницелей, тысячи котлет, десяти тысяч тефтелей или, – тут он задумался, – одного миллиона фрикаделек.

Собака поднесла к морде левую лапу, и друзья увидели на ней золотую цепь с массивными часами, на крышке которых красовались три единицы[10]10
  В нумерологии цифра 1 символизирует солнце.


[Закрыть]. Выпустила из правой лапы коготь и щёлкнула по цифрам. Крышка с мелодичным звуком открылась, обнажив циферблат часов. Щёлкнула ещё раз, и на месте циферблата возник калькулятор. Стремительно поклацав коготком по кнопкам, Доберман удивлённо взглянула на Леру.

– А ведь верно, – кивнула она.

– Значит, всё это деньги, а не еда? – решил на всякий случай уточнить Шурка.

Ни слова не говоря, Доберман Пинчер запустила лапу в густую шерсть на горле и вжик! – расстегнула, как в какой-нибудь обычной куртке, молнию на груди. Чёрная шкура разъехалась, и потрясённые мальчишки увидели совершенно голое розовое тело. Собака порылась за пазухой и, нимало не смущаясь, подала им пачку купюр.

– Вот эта красная, – показала, – и есть бифштекс. Шницель – розовый. В жёлтом цвете выполнена котлета. Тефтеля – синяя. Ну, а фрикаделька, само собой разумеется, зелёная.

Но друзей, удивлённых расстегивающейся шкурой, собачьи деньги уже мало интересовали.

– Так это не ваше? – осторожно тронул шубу Лера.

– Как не моё? – обиделась Доберман. – Моё. Наши косметологические[11]11
  Косметология – наука о лечебной косметике. Включает в себя не только косметические, но и физиотерапевтические, хирургические и другие методы. Косметикой, в свою очередь, называется комплекс гигиенических, лечебных и декоративных мероприятий, направленных на поддержание красоты человеческого тела или устранение косметических дефектов.


[Закрыть] центры достигли такого уровня, что любая шавка может безболезненно снять с себя шкуру. Правда, процедура весьма дорогостоящая. Никаких денег не хватит. Я вот себе грудь и немного с боков оголила. Вполне достаточно. Четыре внутренних кармана и титановая молния. Жарко – могу расстегнуться. Холодно – снова на замок.

Гуманное измерение

Шурка с опаской глянул на её огромную пасть.

– А кого, – спросил он и поправился, – а что вы едите?

– Мясо, конечно, – облизнулась девушка-собака. – Но бывают и переходные блюда.

– Какое мясо? – не удержался Лера.

– Ну, там, конина, телятина, свинина, баранина, курятина, даже кошачья или собачья отбивная, – взялась перечислять собака. – Но последнее скорее для гурманов.

– Как же вы можете себе подобных кушать? – отодвинулись от неё друзья, готовые в любой момент спрыгнуть с дерева.

– А при чём здесь себе подобные? – удивилась Пинчер. – Сделал заказ и жди.

– Но ведь тот, кто ваш заказ выполняет, – убивает.

– Кого убивает? – испугалась собака и перешла на шёпот. – Даже слова такого не говорите. На земле никого не убивают последние два столетия. Все продукты изготавливают специальные приборы на атомарном уровне. Хочешь свинины – тебе дадут хоть окорок, хоть рёбра, хоть ножки на холодец. Всё это было скопировано двести лет назад. Специальные аппараты просто воспроизводят исходный образец, подбирая и выстраивая соответствующим образом наночастицы[12]12
  Наночастицы – искусственные объекты нанометровых размеров. Один нанометр (нм) равен одной миллиардной доле метра или одной миллионной доле миллиметра.


[Закрыть], молекулы и атомы.

– Извините, – смутились друзья. – Ну, а если у какого-нибудь хищника охотничий инстинкт проснётся и он другое животное загрызёт?

– Никогда, – снисходительно посмотрела на них девушка и снова перешла на шёпот. – За убийство у нас, страшно сказать, отправляют на планету в созвездии Пса. А там, знаете, какие условия – жуть! Да и вообще мы живём порознь.

– Как это?

– Я, например, из Шарикова. В нашем городе проживают одни собаки. В других городах обитают только люди. В третьих – жирафы. В четвёртых – слоны. Но есть и смешанные города. Вот неподалёку от нас находится город Иотьфунь. Там живут ослы с верблюдами.

– Давно у вас так?

– Очень. Ещё когда животные освоили методику обучения человеческой речи. С тех пор и пошло. Многие виды начинали буквально с двух-трёх слов. А потом в процессе общения развилось отвлечённое мышление и заговорили на всех языках. Даже люди – исконные носители этого средства передачи информации – удивляются нашим достижениям. И немудрено. Некоторые индивиды, как, например, белый носорог Долбик из Нос-Рога-на-Замбези[13]13
  Замбези – река в Южной Африке.


[Закрыть], знают более тридцати языков, в том числе и давно вышедшие из употребления.

– Ну, а как все собаки в одном городе собрались?

– Вообще-то собачьих городов много. Разбросаны они по всем континентам. Каждый город настоящая страна, только маленькая. У каждого свой правитель, свои законы. А как иначе? Собаки весьма отличаются от других животных, и потребности у нас разные. Собачьи города возникли тоже не сразу. Поначалу многие из наших предков жили в человеческих семьях. А когда первые собаки освоили язык и стали независимыми, начался настоящий бум. Каждая даже самая крохотная комнатная болонка желала стать самостоятельной, ни от кого не зависеть и иметь отдельную квартиру. Начался массовый исход собак из деревень, где у людей преобладали консервативные взгляды, вроде: «собака друг человека» или «собака помнит, кто её кормит». Или уж совсем для нас обидное: «хорошая собака без хозяина не останется». При этом никаких равных прав у собак в деревнях не было. Нас даже били. Из-за этого некоторые города вскоре оказались переполненными собаками, а люди и другая живность оттуда мало-помалу уходили. Особенно

быстро процесс псонизации шёл там, где на очередных выборах мэром города был избрана собака.

– Здорово! – улыбнулся Лера.

Солнце к тому времени поднялось над горизонтом, и Доберман Пинчер вместе с мальчишками спустилась на землю.

– Не желаете ли посетить наш Шариков? – поинтересовалась она. – Я вам городские достопримечательности покажу.

– Сходим? – посмотрел на друга Лера.

Шурка хотел было согласиться и вдруг заметил, что над собачьим городом зависло необычное облако. Подсвеченное солнцем, оно напоминало золотистого пуделя. Мало того, облако-пудель совершенно не двигалось по небу и странным образом подмигивало. Шурка затряс головой.

– Уходить надо, нам нельзя тут долго…

Сказал и запнулся – не говорить же первой встречной собаке о том, что их преследуют инопланетяне. Выручил Лера, который тоже заметил облачного пуделя.

– Нам надо срочно в город ослов, – заявил он.

– И верблюдов, – добавил для большей убедительности Шурка.

Доберман посмотрела на часы.

– Жаль, – вздохнула она. – Ладно, пойдёмте, покажу вам короткий путь на Иотьфунь.

Собака опустилась на четыре лапы и побежала на юг – вправо от восходящего солнца.

– Скажите, – нагнал её Шурка, – а инопланетяне в гостях у вас бывают?

– Прилетают время от времени. У них тут база за Сатурном.

– Драться не лезут?

– Нет, они смирные. А что? – Пинчер остановилась и внимательно посмотрела на Шурку.

– Мы это, – признался неожиданно он. – Мы ничего плохого не делали, а они за нами гоняются.

– Ясно, – махнула хвостом собака. – Теперь вы следы заметаете?

– Ага, – вздохнул Шурка.

– И хотите, чтобы я их запутала, когда они к моему дереву выйдут?

– Если можно.

– Можно, – опять добродушно махнула хвостом Доберман. – Вы всё-таки наши, земные, а они не пойми чего. Я их не на Иотьфунь, а в какую-нибудь другую сторону отправлю.

– Спасибо, – улыбнулся Шурка.

– Спасибо, – улыбнулся Лера. – Здоровская вы собака.

– Да ладно, – отвернула морду Доберман.

Выйдя далеко за город Шариков, она показала лапой на ю г.

– Вон там, за полесскими болотами, возвышается Иоть-фунь. Правда, я в те края ни разу не ходила. Но наши говорят, что через трясину перекинут бамбуковый мостик.

– А в каком месте?

– Не знаю. Пойдёте вдоль болот и обязательно найдёте. Мостик установили специально для таких, как вы, путешественников.

На прощание друзья поочередно обняли девушку Пинчер, потрепали её по холке, почесали за ухом и только после этого пошли к городу Иотьфуню. Собака ласково смотрела им вслед и прощально махала пушистым хвостом.