Электронная библиотека » Валерий Лейбин » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 25 мая 2015, 16:55


Автор книги: Валерий Лейбин


Жанр: Секс и семейная психология, Книги по психологии


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

«Жениться мне или нет, как ты думаешь, Иосиф, – попросил совета Абрам. «Конечно, женись, рядом будет любимая женщина», – посоветовал тот. «Любимая женщина – это хорошо, но вдруг она будет неверной мне», – рассуждает Абрам. «Ну, так не женись», – говорит Иосиф. «С любимой женщиной хорошо, она и обед сварит и постирает», – размышляет Абрам. «Тогда женись», – говорит Иосиф. «Женишься, дети пойдут, а их надо кормить», – возражает Абрам. «Тогда не женись», – говорит Иосиф. «Не будет детей, тогда в старости никто стакан воды не подаст», – горестно отвечает Абрам».

Коллеги не раз слышали этот анекдот от Вайсмана, но он с таким неподражаемым еврейским акцентом рассказывал его, что они не могли не засмеяться. Поскольку анекдот адресовался молодому психоаналитику, то он тоже поддался общему веселью, хотя и довольно сдержанно, поскольку, судя по всему, ему было не так уж и смешно.

Вайсман же, довольный смехом коллег, продолжал:

– Так вот я и говорю, что понимающая жена всегда простит, назовем все своими именами, измену мужа. Простит и стерпит ради сохранения семьи.

– А что? В этом что-то есть, – подхватил высказанное соображение Разумовский. – В отличие от женщины мужчина по своей природе полигамен. Так что ему сам бог разрешает иметь кроме жены и наряду с ней других сексуальных партнеров.

– Иметь или не иметь? Вот в чем вопрос, – перефразировал Шекспира Киреев. – По мне, так лучше иметь их всех вместе взятых вместо того, чтобы иметь какую-либо одну бабенку в качестве жены. Как говорится, лучше оставаться пусть голодным, но свободным, чем быть сытым, но связанным по рукам и ногам. Или, прошу извинить меня, уважаемый профессор, за молодежный сленг, лучше трахать других, чем быть рогоносцем самому.

– Не так ли, коллега? – обратился он с вопросом к молодому психоаналитику.

Тот не сразу ответил, не решаясь высказать свое мнение по этому вопросу в присутствии профессора Лившица.

Да и что он мог сказать старшим коллегам, когда в отличие от многих своих сверстников, свободно вступающих в любые сексуальные отношения с любыми партнерами мужского и женского пола и имеющих жен и детей, у него самого не было стабильной сексуальной жизни.

Его собственный сексуальный опыт ограничивался довольно непродолжительными близкими отношениями с двумя зрелыми женщинами, и с ними, кроме элементарной сексуальной разрядки, он не чувствовал ничего такого, что могло бы захватить его с головой.

В его представлениях о высокой любви, чувственность должна органически сочетаться с нежностью к тому единственному человеку, оргазм с которым был бы величайшим наслаждением на земле. А этого-то как раз и не было в его отношениях с замужними женщинами, которым, судя по всему, он доставлял сексуальное наслаждение, но сам не испытывал того, что ему представлялось верхом блаженства. Поэтому, не говоря о том, имеет ли смысл трахаться без настоящей любви, молодой психоаналитик предпринял попытку перевести разговор на другую тему.

– Существует ли какое-либо психоаналитическое, а не расхожее объяснение тому, почему мужчина полигамен, а женщина моногамна? – задал он вопрос своим старшим коллегам, не адресуясь лично к кому-то из них.

Киреев, будучи женоненавистником, но отнюдь не аскетом, без всяких раздумий обронил:

– Какие тут нужны психоаналитические объяснения, которые по большей части являются интеллектуальной туфтой! Запад есть Запад. Восток есть Восток. То же самое и в отношении мужчин и женщин. Первые полигамны, вторые моногамны. Человеческую природу не переделаешь. Так было во все века, и страдающие комплексом кастрации феминистки явное тому подтверждение. Ведь их активная, направленная против доминирования мужчин деятельность является не чем иным как рационализацией сексуально озабоченных женщин, не желающих признаться в том, что их гложет извечная зависть к пенису.

– Так-то оно так, – задумчиво произнес Разумовский. – Только современные женщины оказываются не менее полигамными, чем мужчины. Во всяком случае в отличие от дам предшествующих столетий они не только вызывающе сексуально активны, но и не скрывают своих похождений.

Это раньше говорили, что некоторые мужчины меняют женщин как перчатки. Сегодня данное изречение подходит, скорее, к женщинам, которые нередко меняют мужчин, действительно, как перчатки.

Быть может, именно инфантильная зависть к пенису во взрослом возрасте все чаще толкает их к поиску разнообразных пенисов. Отсюда и их полигамность, которая, судя по всему, отнюдь не меньше, чем полигамность мужчин. Во всяком случае, в этом отношении женщины несомненно добились равенства с мужчинами.

На эту тираду Разумовского Вайсман с присущей ему обворожительной улыбкой, мягко заметил:

– Друзья! Я думаю, что полигамность полигамности рознь. Мужчина может позволить себе не только легкий флирт со многими женщинами, но и длительные сексуальные отношения с некоторыми из них. А вот женщине, особенно если она замужем, не пристало ходить по мужикам. Лучше пусть ублажает своего мужа, являясь для него не только матерью их детей или хозяйкой, доставляющей удовольствие от добротной и вкусно приготовленной пищи, но и настоящей любовницей, владеющей всеми приемами эротического искусства. И пусть жена испытывает зависть к пенису именно своего мужчины, а не гоняется за чужими пенисами в поисках чего-то сверхъестественного! Так что полигамность мужчины должна дополняться такой полигамностью женщины, которая включает в себя не другие пенисы, а разнообразные позы собственного тела, где один и тот же пенис сможет доставить ей многократное удовлетворение, для чего ей следует холить и лелеять божественные причиндалы мужа как непреходящую и наивысшую ценность их семейной жизни.

Профессор Лившиц внимательно, как казалось, слушал своих коллег. На самом же деле его забавлял этот психоаналитический треп, который, по его разумению, не имел никакого отношения к существу дела.

Комплекс кастрации, зависть к пенису – открытия гениального Фрейда, обратившего внимание на новый, ранее неведомый человечеству пласт бессознательного психического. Но тот же Фрейд был вынужден признать, что после сорока лет изучения человеческой психики он так и не смог понять до конца, чего же хочет женщина, этот «темный континент» человечества.

Когда-то в молодости, получая психоаналитическое образование, Лившиц сам принимал эти фрейдовские новации за универсальные составляющие, равным образом действенные для всех мужчин и женщин.

Но со временем, основываясь как на клинической практике, так и на собственном опыте сорокапятилетней совместной жизни со своей женой, умеющей не только вкусно готовить, но и без каких-либо комплексов наслаждаться интимными отношениями с ним, он понял, что кастрационный комплекс и зависть к пенису – не более чем интеллектуальные конструкции, далеко не всегда и тем более исчерпывающим образом объясняющие мышление и поведение обоих полов.

Какая-то дерзкая мысль пронзила его сознание, но в этот момент непредсказуемый Киреев постучал вилкой по бокалу с коньяком и в своей откровенно иронической манере, не лишенной в то же время нарочито показного почтения, обратился к сидящим за столом коллегам со словами:

– А что скажет по этому поводу наш уважаемый профессор, который, надо полагать, несомненно внесет ясность в наши дилетантские рассуждения по столь деликатному вопросу, как полигамность и моногамность различных представителей человеческого рода? Давайте послушаем многоуважаемого коллегу, ставшего известным психоаналитиком еще до того времени, когда кое-кто из нас ходил под стол пешком.

Профессор Лившиц не собирался вступать в стихийно развернувшуюся дискуссию. Но Киреев с его подковырками не оставлял ему другого выбора, в результате чего он был вынужден высказать свои соображения по данному вопросу:

– Я не думаю, – начал он, медленно подбирая слова, – что мужчины исключительно полигамны, а женщины – моногамны. Исторически так сложилось, что начиная с патриархата мужчинам позволялось такое проявление сексуальности, которое осуждалось по отношению к женщинам. Допускалась и процветала так называемая двойная сексуальная мораль, о чем писал в свое время Фрейд. Эта мораль подпитывалась фаллоцентрической культурой, возвышающей статус мужчины и принижающей положение женщины в обществе. Однако уже в начале ХХ века некоторые женщины-психоаналитики, включая Карен Хорни, выступили с критическим переосмыслением ценностей фаллоцентрической культуры. Не думаю, что мне стоит останавливаться на данном историческом срезе, поскольку вы все не только обладаете достаточными знаниями, связанными с развитием психоаналитического движения, но, полагаю, где-то в глубине души ощущаете изъяны фаллоцентрического образа мышления. Но мне хотелось бы сказать несколько слов о другом. К сожалению, до сих пор нет каких-либо основательных эмпирических исследований, посвященных изучению мужской и женской полигамии. Но мой скромный клинический опыт привел меня к предположению, согласно которому наши привычные представления не соответствуют существу человеческой природы. Когда я говорю о собственном скромном клиническом опыте, то, поверьте мне, я вовсе не лукавлю и не напрашиваюсь на комплименты. Действительно, ну сколько пациентов может взять на излечение каждый из нас за всю, в общем-то, не столь длительную по времени профессиональную деятельность? 50, 100, 300, пусть даже 500? Но это капля в море, если учесть, что не все объясняется патологией и что насчитывается несколько миллиардов жителей на нашей планете. Поэтому клинический опыт каждого психоаналитика, будучи по своей специфике уникальным, не может покрыть все разнообразие проявлений человеческой природы.

Профессор Лившиц прервал свое говорение, налил в пустой бокал из стоящей рядом с ним бутылки минеральную воду, неспешно сделал несколько глотков и продолжил свою речь:

– Так вот, на основе своего скромного клинического опыта и собственной семейной жизни я склонен полагать, что по своей природе более полигамны именно женщины, а не мужчины, как это принято считать. И дело не только в том, что, по выражению Юнга, мужчина, как правило, имеет образ одной Анимы, а женщина – несколько образов Анимуса. Более существенно то, что при всем своем поиске сексуального разнообразия большинство мужчин ищут ту единственную женщину, которая сможет заменить им всех остальных, в то время как большинство женщин, желая иметь в качестве супруга одного мужчину, в тайне мечтают о многих. Другое дело, что в сексуальном отношении мужчины чаще имеют связи с разными партнерами в реальной жизни, в то время как женщины – в своем воображении.

– Неужели это правда? – спросил молодой психоаналитик, воспользовавшийся наступившим молчанием за рождественским столом.

– Честно сказать, – степенно ответил профессор, – я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью. Могу констатировать лишь то, что мне неоднократно приходилось сталкиваться с красочными фантазиями и сновидениями самых порядочных во всех отношениях женщин, в которых они имели, по их собственному признанию, многочисленные сексуальные акты с разнообразными партнерами, причем подчас одновременно. Фантазии и сновидения мужчин в этом отношении слишком бедные и блеклые, я бы сказал, элементарно примитивные по сравнению с сексуально окрашенными фантазиями и сновидениями женщин. Правда, мужчины, чаще, чем женщины, реализуют свои находящие отражение в их фантазиях и сновидениях сексуальные проявления в обыденной реальной жизни. Я уже не говорю о том хвастовстве своими сексуальными подвигами перед другими, которое свойственно некоторым мужчинам, стремящимся тем самым компенсировать свои собственные страхи, тревоги, сексуальные сбои и неудачи.

– Позвольте, уважаемый профессор, – встрепенулся Киреев. – Не слишком ли вы сгущаете краски в отношении полигамии женщин? Ведь при всем моем почтении к вам ваш профессиональный и личный опыт тоже весьма ограничен, что вы не отрицаете сами. А вот у меня, например, бывают такие красочные сновидения полигамного характера, что подчас никак не хочется выходить из состояния сна.

Он не успел выразить до конца свою мысль, как Разумовский перебил его и, смеясь, заметил:

– Разумеется, Валера, после бутылки водки во сне могут привидеться такие очаровательные, сногсшибательные чертовки, которые способны измотать не только душу, но и тело настоящего мужчины, тем более закоренелого холостяка.

После реплики Разумовского добродушный Вайсман прыснул от смеха, молодой психоаналитик не удержался от улыбки, а профессор Лившиц лишь шевельнул уголками губ.

– Постой, дружище, не зубоскаль! Можно сколько угодно смеяться над бедным холостяком, но кто, как говорится, в натуре доказал, что женщины более полигамны, чем мужчины? Лично я не верю в такую перспективу, хотя признаю, что все бабы, прошу меня извинить за прямоту, сучки.

– Я не прошу вас, Валерий Юрьевич, верить в мое, еще раз повторю, предположение, основанное на личном профессиональном и семейном опыте. Ведь вы и сидящие здесь коллеги – квалифицированные психоаналитики. Вот и проверьте на клиническом материале высказанную мной гипотезу. И не только на клиническом материале. Хорошо бы провести соответствующие исследования на тех, кого мы считаем здоровыми. Причем следовало бы провести сравнительные исследования на материале различных обществ и культур.

– Да, все это заманчиво, но кто же будет финансировать подобные исследования. Богатеньких Буратино, насколько я понимаю, – промолвил Разумовский, – сейчас днем с огнем не сыщешь. Да и кто же из клиницистов станет заниматься сомнительными, тем более не приносящими материальный доход исследованиями!

Бессеребрников, увы, нет в эпоху развития дикого отечественного капитализма. Проще получать гонорары со своих пациентов и тратить их на все необходимое для жизни, включая прекрасных женщин.

– Кстати, – вмешался Киреев. – Если женщины, как вы, уважаемый профессор, утверждаете, более полигамны, чем мужчины, то, да прошу меня извинить за такую вольность, чисто гипотетически это может относиться и к вашей жене, при всем моем глубочайшем уважении к ней. Но разве такое положение не может вызывать у вас тревогу или по меньшей мере внутреннее беспокойство? Как можно оставаться спокойным, если знаешь, что все женщины полигамны?

В гостиной повисло молчание.

Молодой психоаналитик перестал жевать и осторожно положил на свою тарелку вилку с нанизанным на нее кусочком буженины, который он намеревался съесть. Он взглянул на профессора, затем, отведя поспешно свой взор от него, зачем-то начал мять до этого ровно сложенную салфетку, которая ранее лежала нетронутой возле его тарелки.

Разумовский, напротив, потянулся к бокалу с коньяком, отпил из него и, держа его в руке, стал ждать, как отреагирует профессор на столь дерзкий выпад со стороны Киреева. Ему было чертовски интересно послушать, как выкрутится из создавшегося положения этот, как называл его про себя Разумовский, «доисторический динозавр эпохи классического психоанализа».

Вайсман, только что съевший нежный кусочек осетрины, перестал ощущать ее божественный вкус. Почувствовав напряженность за столом, он лихорадочно соображал, как без ущемления достоинства профессора выйти из данной пикантной ситуации.

Только Киреев как ни в чем не бывало шмыгнул носом, потянулся к тарелке, на которой лежали маринованные огурцы, выбрал из них наиболее приглянувшийся ему, взял рукой, поднес ко рту и с хрустом откусил. Всем своим видом он давал понять, что ничего особенного не произошло и его адресованный вопрос профессору обычный, а главное, нормальный в ходе дружеского застолья.

Профессор Лившиц взял лежащую рядом с ним розовую бумажную салфетку, неспешно вытер губы и, собираясь с мыслями, хотел было что-то ответить на заданный ему вопрос. Но его опередил Вайсман, который, не переставая улыбаться, сказал Кирееву:

– Ты, Валера, видимо, не расслышал. Иннокентий Самуилович говорил о том, что полигамность женщин проявляется главным образом в их фантазиях и сновидениях. Возьмем, например, мою жену. Я нисколько не сомневаюсь, что моя милая женушка может видеть в своих сновидениях такое, о чем не говорит мне. Не исключаю, что после небольших размолвок, а от них никто не застрахован в семейной жизни, она встречается с каким-нибудь знойным мужчиной. Ну и что?

Вайсман громко засмеялся и, пригубив коньяк, продолжил:

– Пусть женушка встречается хоть с двумя знойными мужчинами и многократно получает оргазм. Но только, разумеется, во сне. Это ей на благо, меньше будут одолевать головные боли, да и я не внакладе, поскольку смогу спокойно передохнуть до утра. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнился анекдот, опять же старый, однако как нельзя лучше отражающий психологию женщин.

Сделав небольшую паузу и, как бы настраивая присутствующих за столом на веселое ожидание, Вайсман начал рассказывать анекдот:

– Одной почтенной замужней даме снится ужасный сон. Огромный негр с длинным острым ножом гонится за ней по пятам. Бедная женщина бежит от него со всех ног. Ей почти удалось ускользнуть от него, но неожиданно она попадает в тупик. Огромный негр настигает ее и заносит над ее головой свой длинный нож. Она в ужасном страхе закрывает руками свою голову и исступленно кричит: «Что вы хотите сделать со мной?». На что негр спокойно отвечает: «Мадам, это же ваш сон».

Сидящие за столом психоаналитики не удержались от смеха, хотя, разумеется, они прекрасно знали этот хрестоматийный анекдот. Ведь он действительно как нельзя лучше иллюстрирует идею Фрейда о том, что в сновидениях отражаются нереализованные желания человека.

Замужняя женщина имеет вполне определенное сексуальное желание. Она одновременно мечтает о чем-то большом, сильном и в то же время испытывает страх, возможно, в связи с тем, что, несмотря на наличие мужа, ей хочется чего-то большого, темного и опасного. Замужняя женщина хочет того, чего ей недостает, однако боится своих собственных желаний, что и находит свое отражение в сновидении.

– Да, – дожевывая маринованный огурец, произнес Киреев. – Старик Фрейд был по-своему прав, говоря о символике сновидений и отражающихся в них желаниях человека.

– Правда, с одним дополнением, – заметил Разумовский.

Молчавший до сих пор молодой психоаналитик, не удержавшись, спросил:

– Дополнением к теории Фрейда?

– Не совсем так, – ответил Разумовский. – Речь идет об уточнении, которое было сделано самим Фрейдом в более поздний период его профессиональной деятельности. Так, в своем первом фундаментальном психоаналитическом труде «Толкование сновидений» он писал о том, что сновидение – это исполнение желания человека. А вот впоследствии Фрейд внес исправление, согласно которому сновидение – это попытка исполнения желания человека.

– К сожалению, – заметил профессор Лившиц, – не многие обратили внимание на это уточнение Фрейда. Во всяком случае, мне приходилось сталкиваться с тем, что даже некоторые психоаналитики, не говоря уже о расхожих суждениях тех, кто вообще не читал его работы, при рассмотрении сновидений не делают различий между попыткой исполнения желаний и исполнением их.

– Вы правы, – подхватил Вайсман, – как это ни странно на первый взгляд, но современные психоаналитики далеко не всегда знают тонкости и нюансы, связанные с эволюцией тех идей, которые выдвигал Фрейд на протяжении своей жизни. Это касается не только природы сновидений, но и целого ряда других психоаналитических идей, будь то его представления о нарциссизме, страхе, женской сексуальности.

Довольный тем, что рассказанным анекдотом ему удалось снять напряженность, возникшую после того как Киреев задал каверзный вопрос профессору Лившицу, Вайсман по-прежнему источал радушие.

– Друзья! Предлагаю выпить за наше понимание того, что не понимают другие.

– Или, – иронически заметил Киреев, – лучше выпьем за то непонимание, становящееся вполне понятным после того, как пропустишь через себя такую дозу спиртного, после принятия которой становится непонятно, почему до этого ты чего-то не понимал.

Киреевский каламбур настолько понравился сидящим за столом психоаналитикам, что они взяли в руки бокалы и, дружно чокнувшись ими, весело продолжили свое застолье.

Киреев залпом выпил содержимое своего бокала, ничуть не смущаясь, потянулся к новой бутылке и, даже не заметив, что на этот раз под рукой оказалось виски, плеснул себе изрядную дозу спиртного. Правда, он не стал сразу пить, а, поставив бокал на стол, потянулся снова к тарелке с маринованными огурцами и, ловко схватив миниатюрный огурчик, не менее ловко отправил его в свой рот.

Разумовский бросил свой взгляд на блюдо с жареной уткой, где еще оставались кусочки былой роскоши, и хотел было положить один из них на свою тарелку, но в последний момент почему-то передумал и после некоторого сомнения взял половинку вареного яйца, покрытого крупнозернистой красной икрой.

Молодой психоаналитик принялся за оставшийся на его тарелке крабовый салат и, доев его, взял из стоящей неподалеку вазочки приглянувшуюся ему пару черных оливок.

Вайсман, заметивший, что тарелка профессора Лившица пуста, предложил ему еще кусочек жареной утки, но тот вежливо отказался.

– Может быть, лучше фрукты, – не настаивая, но в то же время стремясь оставаться радушным хозяином, спросил он.

– Пожалуй, – ответил профессор Лившиц и положил себе на тарелку небольшую гроздь винограда.

Вайсман перевел взгляд на Киреева и отметил про себя, что тот слишком часто прикладывается к своему бокалу. Как бы не сморозил еще чего-нибудь, – подумал он.

Еще раз окинув взглядом гостей и стол, Вайсман убедился в том, что все сыты, довольны и, следовательно, можно переходить к другой части задуманного им вечера. Накануне встречи ему пришла идея, которую после обильного застолья вполне можно было реализовывать.

Его идея состояла в том, чтобы в неформальной, дружеской обстановке, тем более после вкусной еды и горячительных напитков, создать атмосферу непринужденности и раскованности, располагающую к откровенному разговору. Чтобы этот разговор был не просто мужским трепом, сопровождаемым излишним умствованием или рассказыванием привычных анекдотов, а изложением тех историй своих пациентов, о которых в силу тех или иных соображений психоаналитики обычно умалчивают и не делают их достоянием своих коллег.

Опасаясь, что Киреев может напиться и выкинуть какой-нибудь фортель, за который хозяину дома придется краснеть перед профессором Лившицем, Вайсман решил, что, пока не поздно, необходимо вытаскивать всех из-за стола и приступать к реализации задуманной идеи.

– Друзья мои! – все так же искрясь от радушия, обратился он к гостям. – Предлагаю сделать небольшой перерыв. Давайте покинем на время сей стол, пересядем в мягкие кресла поближе к камину и при свете мерцающих свечей предадимся воспоминаниям.

– Каким воспоминаниям? – не дав договорить Вайсману, спросил Разумовский.

– Как каким! – встрял Киреев. – Неужели ты, Вадим, не догадываешься?

Аркаша хочет поделиться своими воспоминаниями, связанными с его бурной молодостью, когда он, вместо того чтобы постигать азы психоанализа и изучать фундаментальные труды, бегал по дискотекам, ловил наивных простушек на крючок постоянно рассказываемых непристойных анекдотов и пытался преумножить свои знания в сексуальном просвещении самого себя.

– Это правда, Аркадий Григорьевич? – чуть улыбаясь, спросил профессор Лившиц, обращаясь к Вайсману. – Вы действительно были в молодости ловеласом?

– Что вы, Иннокентий Самуилович! Как всегда, господин Киреев возводит напраслину на честных, добропорядочных, я бы даже сказал, наивных и неискушенных молодых людей, посвятивших лучшие годы своей жизни служению науке и терапии.

– Простите, господин Вайсман, вы это о ком говорите? – не сдержался Разумовский.

– Ай-ай-ай! Нехорошо, Вадим, не узнавать своих преданных студенческих друзей, в поте лица трудившихся над изучением симптомов заболевания паранойей, шизофренией, истерией и прочими интеллектуальными достижениями человечества.

– Ой, Аркаша, я прекрасно помню, как ты исчез с одной, скажу прямо, довольно подозрительной особой на несколько дней, а потом возвратился в родные пенаты такой невыспавшийся, помятый, бледный, что я подумал, а не подхватил ли мой верный товарищ и друг грешным делом какое-либо классическое венерическое заболевание.

– Что же ты, Вадим, позоришь меня перед Иннокентием Самуиловичем и молодым поколением психоаналитиков! Я же рассказывал тебе о том случае, когда мне пришлось помогать бедной, несчастной девушке в решении одной проблемы, с которой она сама не могла справиться.

– Вадим, ты не прав! – вступился за Вайсмана Киреев. – Аркаша тогда действительно помог бедной девушке, так помог, – засмеялся он, – что она потом родила двойню. Прими мои поздравления, папаша!

– Что ты, Валера! Не гневи Бога! Ведь ты прекрасно знаешь, что я никакого отношения не имел к беременности этой девушки. Ее обрюхатил и бросил один подонок, которому я позднее набил морду. Мне же удалось спасти ту девушку, которая после всего происшедшего с нею хотела свести счеты с жизнью.

Смутившийся Вайсман обернулся к Разумовскому и продолжал:

– Вадим! Ну, подтверди, что все было именно так, как я говорю. А то Иннокентий Самуилович подумает обо мне Бог знает что.

Он выжидающе посмотрел на Разумовского, который наслаждался замешательством хозяина дома и не спешил с ответом. Потом, рассмеявшись и выдержав паузу, Разумовский снизошел до краткого пояснения:

– Иннокентий Самуилович! Мы с Киреевым пошутили. Аркадий всегда был с девушками настоящим джентльменом. Эта давняя история действительно не имеет никакого отношения к нашему гостеприимному хозяину. Но ведь ты, Аркаша, не будешь отрицать того, что прекрасный пол запросто мог вскружить твою буйную головушку и ты довольно часто влюблялся то в одну, то в другую девушку.

– Да разве можно устоять перед прекрасными, обворожительными амазонками! – воздев руки вверх, с шутливым пафосом произнес Вайсман. – На то они и женщины, чтобы своими восхитительными прелестями покорять нас, сильных и в то же время таких слабых мужчин.

– Их сила в нашей слабости, – пробурчал Киреев. – А наша сила – в преодолении той слабости, которую являют собой эти непредсказуемые существа, превращающие свою слабость в силу, делающую бессильными даже самых сильных мужчин.

– Не знаю, как молодежь, – сказал Разумовский, чуть наклонив голову в сторону молодого психоаналитика, но понять твои, пользуясь выражением Ельцина, пусть земля будет ему пухом, загогулины трудновато после выпитого коньяка.

Слушавший молча инициированные Разумовским и подхваченные Киреевым подначивания Вайсмана, молодой психоаналитик не мог не отреагировать на косвенно обращенное к нему приглашение подключиться к своеобразной игре ума, затеянной старшими коллегами. Однако он не нашел ничего лучшего как ответить, что понял смысл высказывания Киреева. Правда, при этом он спросил, обратившись к Вайсману:

– Если мужчина действительно не может устоять перед прекрасным женским полом, то не означает ли это, что мужчина-психоаналитик испытывает неимоверные трудности, когда к нему в терапию приходит женщина, стремящаяся истерическими проявлениями своей слабости обрести власть над своим, казалось бы, сильным, но, как оказывается, слабым спасителем?

И не по этой ли причине, несмотря на все профессиональные защиты, особенно против эротического переноса, некоторые психоаналитики нарушают терапевтические границы, оказываясь на самом деле слабыми и попадая в ловушки соблазнения, расставленные истерическими пациентками?

– Хорошие вопросы, – оживился профессор Лифшиц, до этого времени спокойно и даже как-то равнодушно наблюдавший за словесной пикировкой знавших друг друга психоаналитиков.

В самом деле, несмотря на введенный Фрейдом принцип абстиненции, который психоаналитики обязаны соблюдать в процессе своей терапевтической работы, в истории развития психоаналитического движения известны случаи, когда некоторые аналитики или уступали любовным требованиям, предъявляемым им пациентами, или сами предавались сладострастию, будучи не в силах справиться со своими сексуальными влечениями.

Профессор выдержал небольшую паузу, затем, протянув руки к источавшему камином теплу, обратился к расположившимся в мягких, обитых кожей креслах психоаналитикам:

– Быть может, кто-то из вас соизволит ответить на вопросы нашего молодого коллеги и поделится своим богатым терапевтическим опытом?

Перекинувший ногу на ногу Разумовский вопрошающе посмотрел на профессора Лившица, точно собирался сказать: мол, что же вы, уважаемый Иннокентий Самуилович, не воспользуетесь случаем и не дадите нам наставления, как должен вести себя профессионал во время работы с пациентами, что он должен и чего ни в коем случае не должен делать в своей профессиональной деятельности.

Однако он ничего не сказал, а только пожал плечами, как будто хотел дать понять профессору, что сейчас не время, да и не место прибегать к серьезным дискуссиям, связанным с техникой психоанализа и профессионализмом психоаналитиков.

Свободно развалившийся в кресле Киреев вообще никак не отреагировал на обращение профессора, давая всем своим видом понять, что ему до лампочки подобные эксцессы, связанные с нарушением некоторыми психоаналитиками терапевтических границ.

Наклонившись вперед, он потянулся к столику на колесиках, на котором стояла наполовину опустошенная гостями бутылка коньяка, и демонстративно плеснул золотистую жидкость в свой бокал.

Вайсман был на седьмом небе от счастья, хотя и не показывал этого гостям.

Как удачно все сложилось!

Он предложил предаться приятным воспоминаниям. Это предложение обернулось тем, что ему самому пришлось защищаться от колких нападок со стороны Разумовского и Киреева. Но благодаря вопросам молодого психоаналитика и последующему пассажу профессора Лифшица можно ловко подбить своих коллег на то, чтобы они поделились своими терапевтическими историями.

«Спасибо тебе, пенёк!» – мысленно поблагодарил молодого психоаналитика Вайсман.

«Господи! Как его зовут? Кажется, Виктор. Или Борис! Черт возьми! Стареешь, брат, стареешь. Не можешь даже запомнить элементарное имя. Э, да ладно! Как-нибудь выкручусь. Главное, что теперь можно брать быка за рога».

Вайсман обвел своих гостей восторженным взглядом и, прервав затянувшуюся паузу, несколько извиняющимся, но в то же время провокационным голосом произнес:

– Коллеги! Я как раз хотел сказать, что если мы поделимся друг с другом своими воспоминаниями о терапевтических историях, в том числе связанных с личными переживаниями по поводу переноса и контрпереноса, то тем самым в опосредованной форме ответим на вопросы нашего молодого и, как отметил господин Киреев, подающего большие надежды коллеги.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации