Текст книги "Записки сахалинского таёжника. Зимний экстрим. Книга первая"

3

На левом берегу большая излучина, река в этом месте делает крутой левый поворот, меняет направление с восточного на северное, короче кривун. От поля речку отделяет узкая полоска пойменного леса. За полем начинается массив ельника. Прямо возле воды хорошее ровное место, усыпанное речными мелкими голышами, плоскими камушками. Всё, хватит, натерпелись, нет больше сил, продолжать движение. Куда дальше идти? И здесь не плохо, решили расположиться прямо на береговой излучине, забыв о самом главном, о дровах. О втором главном, что здесь может затопить, у ребят и в мыслях не было.

Тимоха вытащил из рюкзака фирменный охотничий топор. Шурик взял топор, пошел сушняк искать. Таёжники ищут сушняк с топором, иначе не как! Как же можно ходить в лес по дрова без топора? Это всё равно, что ходить по грибы без ножа. Одним словом таёжники с прилагательным великие. Хорошее место нашли, что сразу принялись сушняк искать.

Парниша взял топор у соседа Андрюхи на время, модно было ходить в лес с такими топорами. Так что идиоты не только два великих таёжника, которые пришли за большими деньгами. Мода и тайга, это два не совместимых слова, они не когда недолжны, быть рядом. Тайга вечность, мода – процесс временный, проходящий, меняющийся. Тайга не принимает прилагательное модный, а принимает практичный, удобный.

Тимоха вооружившись плотницкой ножовкой, с сыромятины напилил рогачков. Молодой ивы, ольхи хватает, кругом молодой пойменный лес. Воткнул рогачки в метре от воды, кострище готово.

Шурик пришел с охапкой хвороста, ругается. – Ну и топор! А ещё написано охотничий, да чтоб его. Где ты взял эту железяку?

– Чего ты орёшь? Классный топор, Андрюха на время дал.

– По голове ему этим топором, он уже, кстати, заслужил такой награды. Этим топором только веточки рубить. Когда рубишь толстую сушину, руки сушит.

– Да ну, эти топоры знаешь, как у охотников котируются?

– Что да ну? Иди, попробуй. Давай огонь разведём.

С горем пополам с помощью прошлогодней травы всё-таки развели огонь. Куда ребята денутся? Не хотел разгораться огонь у двух таежников. Трава сырая, долго провозились, истратили пол коробка спичек. Берёзки растут на той стороне реки, надо в сопку подниматься. Шура занялся новой палаткой, он в этом деле специалист. Целых два раза помогал ставить палатку! Тимоха пристроил на костре чайник. Примотал к ручкам кастрюли алюминиевую проволоку, набрал воды, на огонь повесил.

Пошел на поиски сушняка. В пятнадцати метрах стоит сушина, её пытался рубить напарник. Ствол сухой ивы не многим толще десяти сантиметров, сушина хорошая, звенит, гниль отсутствует. Ударил топором раз, ударил второй раз. Ну-ка, ну-ка, давай Андрюху ругать и завод изготовитель. Точно Шурик сказал, руки сушит.

– Тимоха, топор давай, растяжки крепить нужно, – крикнул товарищ.

Парниша отдал топор, взял ножовку.

– Ну и как топор?

– Правильно ты сказал, по башке ему этим топором. А ведь упрашивал, Андрюха давать не хотел. Что за ерунда, был бы тупой, другое дело? Нет, Шурик, топор хороший, это просто дерево пересушено. Но я его всё равно доконаю.

– Кого доконаешь, топор? – Шурик стал забивать первый штырь, крепить дно палатки. Палатка новая, на растяжки, на днище штыри заводские, железные. Это значит, что тащили лишнего веса килограмма полтора. Шура снова начал ругаться, даже плеваться стал.

– Что, и на штырях руки сушит? – Тимоха смеется. – Видать конкретно сушит!

– Чего ты ржешь, пенёк? Где обух у этого топора, как забивать?

– Плашмя забивай, дерево, точно баобаб. Башкой думать совершенно не хочешь.

– Молчал бы, у вас во дворе кругом пеньки, один пенёк попросил у другого пенька супер топор, пеньки рубить!

Пошел сушину пилить, спилил, приволок ближе к костру. Начал было на чурки раскидывать. Что за ерунда? То топор не рубит, то ножовка не пилит. У ножовки зуб маленький, разводка слабая, ей только фанеру пилить. Помог товарищу натянуть растяжки на палатке. Дом поставили прямо на речные голыши. Подушки с лапника или с травы пусть туристы себе делают. Таёжник может и должен спать на жестком, по спартански.

В представлении ребят, таежник, это что-то наподобие Спартака, гладиатора, короче таёжник – лесной воин! Основное занятия таёжника ходить по лесу и испытывать все возможные не удобства, при этом молчать, не роптать! До ельника далеко, метров сто, лопуха кругом полно, лопух большой. Лень подушку делать и так вымотались здорово.

– Тимоха, вода в кастрюле кипит.

– Пусть кипит, дай палатку посмотреть. Хорошая, вход на молнии.

– Эта палатка нового образца, старые палатки без днища, вход на деревяшках. Долго зашнуровать такие деревянные пуговицы. Но старые двухместки больших размеров, в этой можно спать только втроем.

– А в старой вдесятером спали, да? Вермишель у тебя?

– В старой двухместки впятером спали, – Шура покопался в рюкзаке, вытащил пачку вермишели. – Всю, наверное, сварим, больно чуфанить охота.

– Всю пачку, а не лопнем? – Тимоха подумал, посмотрел на кастрюлю. – Нет нормально, всю сварим. Нет, много. Ромашка Шурик нужна.

– Гадать что ли? Вот пенёк!

– Ты сейчас деревяшка, сам варить будишь. А сколько вам лет было, когда вы в двухместки впятером спали, лет по десять? Было бы лет по пять, вдесятером уместились бы!

– В том году спали. Повар у нас ты, так что вари, я не умею.

Четвертый год пошел, как Тимоха по лету бегает из дома. В этом году даже по весне пришлось сбежать с родного гнезда. Две недели жил в окрестном лесу, в балке. Сварить покушать пришлось учиться с двенадцати лет. Так что кашеварить может довольно сносно. Можно кушать, даже наслаждаться варевом, сготовленным его руками. Шурик в первые из дома сбежал, не на прямую, обманом. Парниша с конца апреля бегает. Протестует против обучения в СПТУ. Не хочет учиться и женится, не хочет, кулаком стать хочет!

Сварить вермишель особого ума не надо. Засыпал в кастрюлю полную пачку, а пачка килограммовая, перебор. Получилась полная кастрюля, даже воду сливать не пришлось, вермишель всю воду в себя впитала. Варево заправил банкой свиной тушенки.

***

Палатку купили, посуду купили, много чего нужного купили. Почему котелки не купили? Ответ на этот вопрос получится длинный. Приспособление, или точней посуда – котелок для приготовления пищи на костре. В чём-то сопоставим с быстрорастворимым кофе, с фломастерами, с жвачкой. Скажем короче, котелок дефицит. Растворимый кофе, так же фломастеры с жвачкой можно приобрести в три дорога, у спекулянтов. Походный котелок можно привезти только с Москвы. Там-то тайга кругом, на Сахалине кругом лесопарковая зона, котелки на острове не к чему. Нечего по лесам шарахаться, надо коммунизм строить. В развитом, мать его социализме не чего не хватает, всего мало.

Быстро растворимый кофе всем нужен, фломастеры всем детишкам нужны. Да и взрослый бы не прочь рисовать такими карандашами. Походные котелки нужны единицам и этого не хватает. У партии задачи важней, помощь развивающимся странам Африки. Потом эти страны русских с лихвой отблагодарят за безвозмездную помощь. А кого винить? Систему начнут винить. Откуда такая система взялась? Чёрт её знает. Система это мы все, государство. Зато каждый по отдельности, мягкий и пушистый.

Так что люди ходят в лес с эмалированными или алюминиевыми кастрюлями. В стране имеющей самые огромные лесные ресурсы, с туристическим снаряжением очень туго. Путное туристическое снаряжение не требующие доработки, фактически отсутствует. Пройдут года, сменится власть, появится туристическое снаряжение во всех городах России. Люди будут продолжать ходить в лес с самодельными рюкзаками, с алюминиевыми кастрюлями. Потому что цены туристического снаряжения в прямом смысле слова будут бешенными, астрономическими.

Варево готово. Ну что господа присяжные заседатели, лёд тронулся. Бивуак разбит, костёр горит, чайник фырчит. Пусть они там идут к коммунизму, двое ребят пойдут обратно в кулаки, лишь бы не раскулачили! Два подростка решили играть в таёжников по серьёзному, взаправду. Лёд тронулся, именно на этой речки, в это время Тимоха заболеет лесом не излечимо. Почувствует вкус лесной жизни на речке Долинка. Хотеть построить ферму и прочие на реке Хохловке, не вредно. Хотеть это мечтать, а мечтать даже полезно.

Мечта мечтой, но вот она реальность. Сидят ребята вдвоем, не на Первой речке, даже не на Браконьерке, а черт знает где. Море рядом, дорога, по которой шли вся в медвежьих следах. А уж что медведи на мальчишек нападают, продукты с палаток таскают. Тимоха с Шуриком об этом хорошо знают, наслышались всяких страшилок. Так что ночью надо спать чутко, строго с костром.

Пока ещё не вышел на экраны художественный фильм по одноименному роману Григория Федосеева «Злой дух Ямбуя». Иначе бы ребята так далеко не забрались. Андрюха говорил, на Долинки коров много. Значить медведи не будут трогать двух таёжников, им есть пока, что съесть! Скоро рыба пойдёт. В свои шестнадцать лет Тимохе пришлось пасти большие стада коров. Даже на медвежьей речки Малый Такой. В народе река зовётся по старинки Мураяма. Где находится река Малый Такой, жители посёлка Сокол, понятия не имеют!

За последние пять лет ни разу не слышал, что бы медведь порвал корову. Это редкие случаи, исключения из правил. В девяностых годах медведи озвереют, начнут коров валить почём зря. Коров будут валить скотники, то есть пастухи, списывать на косолапых, люди будут, верить. Много не обоснованных баек про медведя, два молодых таёжника с кулацкими мечтами этим байкам пока что слепо верят, не доли сомнения.

Сидят ребята у костра, вермишель кушают. Сегодня у них три в одном, сразу завтрак, обед и ужин. Аппетит, волчий, день не евши, плюс сильные физические нагрузки. К тому же они молодые, дети, им ещё расти, да расти.

– Тимоха, а как медведь загрызает?

Парниша чуть вермишелью не подавился от этого жуткого вопроса. Откашлялся, посмотрел по сторонам. – У тебя к ночи вопросы не хорошие, давай лучше Шурик про домового!

– До ночи еще как до Лесного пешком. Сколько там натикало? – товарищ заглянул в палатку, время посмотрел. – Седьмой час, так что пока про медведей можно. А про домового не место. Где ты слышал, чтоб в палатке, да ещё в новой домовые водились?

– Тогда давай про крокодилов, река в трёх метрах от палатки. Аллигатору по барабану новая палатка или старая! Ночью вылезет, два раза ам и все, нет некого.

– В холодной воде аллигатор околеет, если только нерпа приплывёт. Интересно, нерпа кусается?

– Клыки у нерпы большие, но нерпа не дура, так далеко по речки заплывать. Что ей здесь делать?

– Вермишель с тушенкой пробовать. А где ты клыки у нерпы видел, тебя что, нерпа грызла?

– В музеи, там нерпы на каждом шагу, понатыкано, где не попадя. Зубки у нерпы, что у тигра.

– В этой речки сима есть? И вообще хоть какая рыба здесь есть? Надо попробовать порыбачить.

– Смотри от костра далеко не отходи. А то мишку встретишь, он тебе наглядно покажет, как медведь загрызает. Но ты не сможешь не кому рассказать, поделится впечатлениями!

– Не пугай и не каркай, я и так боюсь. Мы сегодня на море идём?

– А что на него идти? Мы и так на море. Давай Шурик завтра, сегодня дровишками надо позаниматься. Уже вечер, а у нас дров нету. Без костра опасно, сам видел, сколько по дороге следов.

– Так это на той стороне и ближе к речки дорога была чистая, без следов.

– Да, река огромная, медведь не нерпа, плавать не умеет. Он перепрыгнет эту речку.

До темна, занимались заготовкой дров. Которых здесь фактически нет, сушняка ноль. Клочки пойменного леса молодые. Выше по течению нашли хороший, удобный брод. Правобережная сопка чистая, лес выше, на склоне есть старые пни от бывших лесозаготовок. На правом берегу рощицы пойменного леса, старше. Как не крути, сушняка мало.

– Да Тимоха, долго мы на этом месте не протянем, дров нету.

– Ты прав, поспешили, не посмотрели, в следующий раз умней будим.

Горит костёр, ночь наступила. Река под боком потихоньку журчит. Море гудит, временами отчётливо слышен шум прибойной волны. Хотя от моря удалились метров на триста.

– Поспешили. Сил уже не было. Поживём, посмотрим, может, лучше место найдём.

– Само собой обживёмся на этой речке и место сменим. Смотри небо, какое звёздное, значит, погода восстановилась. Завтра жара будет. Ну что, ещё по кружечки чайковского и баиньки?

Попили чаю, в который раз и в платку забрались.

– Надо было что ни будь подложить, жестковато на камнях.

– А я Шурик на одеяле.

– Смотри, задыбеешь. Костёр потухнет, нет?

– Спроси у костра, надо чтоб не потух, да, кажется, много дров наложили. Ну и денёк сегодня выдался, больно тяжелый.

– Если бы сразу пошли по правильному пути.

– Да, когда курили на кладбище, по времени должны были курить на Долинке, вымотались бы в два раза меньше.

– Короче, Андрюха полный пенёк.

***

Не смотря на то, что спали в куртках, надели по двое брюк, да всё, что было из вещей, на себя напялили. Ночью пришлось заворачиваться, закутываться в одеяло. Хорошо, что ребятишки худые, умудрились закрутиться в одеяло, на два оборота! Всё равно мёрзли, скорей бы рассвет. Костёр потух, вылизать с палатки страшно. Детская психология, хоть брезентовые, но стены.

Через месяц, два товарища, будут смеяться, над своим страхом вылизать ночью из палатки. Они будут по ночам ходить, по два километра туда и обратно. Ночной страх в лесу уйдёт безвозвратно. Через месяц эти двое, станут совершенно другими людьми. Пока страшно, да и чем костёр разжигать?

Утром зуб на зуб не попадает, трава сырая гореть не хочет. Куда таёжники денутся? Опыта фактически нет, зато горе есть. С горем пополам, да с прошлогодней травой завели огонь, при этом истратив коробок спичек. Повесили чайник, кастрюлю с вермишелью у огня пристроили, сами чуть в костёр не залезли. Сидят курят уже по третей сигарете за утро, отогреваются, коптятся в плотную к костру.

– Ну и дыборно!

– И не говори, лето на дворе, июль скоро.

– Наверное, так холодно, потому что море рядом.

– Плохо, что Охотское, было бы Чёрное, было бы тепло.

– Чёрное море пустое.

– А разве на Чёрном море блох нету?!

– Причём здесь блохи? Сколько веков, тысячелетий черпают с Чёрного моря? Наше Охотское богатое, рыбы масса, китов много, зверя морского хватает.

– Скоро и наше море вычерпают, всё, когда-то кончается.

– Ты прав Шурик на все сто. Все, когда-то кончается, дрова у нас кончаются. А казалось бы, вчера много дров заготовили. Надо будет попробовать на ночь, положить в костёр сырые чурки.

– А мы как будто сухие клали?

– Я говорю про свежею древесину. Ножовка сырец нормально пилит, искать не нужно, кругом дрова.

– Вермишель кажется, горит.

– Ну, возьми, помешай если, кажется.

– Кто мешает, того бьют!

Отогрелись, позавтракали подгоревшей вермишелью. Залили это дело чаем. Сразу жить хорошо, жизнь хороша и всё прекрасно. Мышцы бы ещё не ныли, было бы вообще здорово. Много ли человеку надо для счастья? Да совсем чуть-чуть, немного помёрзнуть, потом согреться. День не покушать, вечером плотно забить желудок простенькой пищей, вот и счастье. Разве не так?

Когда постоянно сытый, в тепле, всё у тебя есть. Как ты сможешь ощутить, испытать счастье? Счастье измеряется мгновениями, их количеством. Когда все есть, человек начинает испытывать душевный дискомфорт. Потому что редко приходят короткие мгновения счастья. В народе говорят, с жиру бесится. Это важный аспект в человеческой психологии. Человеку тяжело без мгновений счастья, душа черствеет.

Пошли на море, в разведку. Если аналогичную, резкую физическую нагрузку дать организму, допустим в двадцати пятилетнем возрасте, то до обеда сидели бы у костра, очухивались. Пока дети, молочная кислота слабенько сковывает мышцы, потому что мышцы ещё растут. Повозились, помучились с разведением огня, заодно размялись.

В разведку пошли, надо посмотреть путь по левому берегу, узнать удобные подходы к морю. По полю, держась колеи, дошли до торчащих из воды свай. Воды уменьшилось намного. Вода упала на полметра, по сваям хорошо заметно. Тимоха раскатал сапоги, пошел к правому берегу, курс прямо на дорогу.

– Чтоб ты утонул! – товарищ пожелал счастливого конца.

Течение слабенькое, едва заметное глазу, на глубине хорошо чувствуется, да, тянет река к морю. Дно твёрдое, ровное, глубина стабильная, ну ещё пять сантиметров, и водичка в сапоги побежит. Три метра не дотянул до правого берега. Самое глубокое место, кажется глубже всего на какие-то сантиметры. Пришлось разворачиваться, идти обратно.

– И что тебя потянуло, на ту строну? Мы же там вчера были, нечего интересного там нет.

– А что ты хочешь интересное на берегу найти?

– А вдруг море, что ни будь выбросит.

– Шура, ты видел какую петлю, река делает. А здесь, раз, два и на море, каких-то сорок метров. Были бы голенища у сапог повыше, прошли бы, дно ровное и твёрдое, камень. Кстати, ты пройдёшь.

– Сапоги выше это как, по грудь?

– Нет, по горло и маска с трубкой в комплекте.

– Тогда лучше акваланг. Мост здесь для чего был? Значит глубоко.

– А что, мосты строят только там где глубоко? В большую воду, весной да, глубоко. Здесь можно проехать только на тракторе Кировце. Шура, а ты подумай, зачем сюда делали такую хорошую дорогу, мосты везде стояли? Может, где не будь, люди жили?

– Может, и жили, но мосты Тимоха делают там, где глубоко и на больших оврагах, где трудно поехать. Зачем мосты на лесной дороге, где мелкие речки и ручьи?

Ребятам и в голову придти не могло, что мосты должны стоять везде, даже на мелких ручьях. Они думают, что мосты существуют для того чтоб технику не топить, не гробить. Не только два таёжника так думают, все так думают, партия заставляет так думать. Экология? А что это за зверь такой, может рыба, какая? Существует административный закон о запрете проезда по нерестовым речкам во время хода горбуши. Почему только горбуши? Ведь с мая месяца в реки Сахалина заходит на нерест много другой рыбы, голец, сима, корюшка, краснопёрка. Пока что на острове все реки нерестовые.

На многих речках стоят тырловки – летние дойки коров. Каждый день по бродам шныряют грузовые машины, бензовозы, молоковозы, доярок возят. Горбушу давят сотнями хвостов, рыбинспекция этого не видит. Но если частник на своих Жигулях или на Запорожце сунется через реку, держись дядька, штраф обеспечен. Потому что он частник, государство презирает частника из народа, делает всё возможное, чтоб отравить частнику жизнь.

Можно в августе месяце устраивать ралли по речкам на гусеничных тракторах, передавив десятки тонн горбуши. Рыбинспекция не заметит этой мелочи, а вот протектор колес Запорожца, москвичёнка заметит, поедет по следу. Нарушитель будет наказан по всей строгости закона.

***

Пошли по отсыпанной старой дороге на север. В данное время месиво под ногами трудно назвать дрогой, но ездят по этой насыпи.

– Шурик, а знаешь, почему здесь была такая хорошая дорога?

– Не знаю, Ну-ка скажи?

– По этой дороге возили лес, другого, не дано.

Тимохина версия окажется правильной. Здесь стоял довольно большой посёлок лесорубов, Долинка. Об этом узнает только через десять лет, листая лоцию Охотского моря за пятьдесят восьмой год. В лоции отмечено, посёлок Долинка, не жилой. Быстро, однако, выкосили лес с восточной стороны Сусунайского хребта. Если к пятьдесят восьмому году посёлок уже ликвидировали!

Насыпь высотой за два метра, пересекает заболоченную пойму, море в сотни метрах. На насыпи были два моста, ручьи отсутствуют. Мосты сгнили, здесь сыро, болото, древесина бывших мостов черная. Набиты объезды по болоту. Пошли по колее, спустились с насыпи, прошли низом, снова поднялись наверх. Здесь может проехать только колун, автомобиль ЗИЛ – 157.

– Теперь, лес по такой дроге не вывезешь.

– Да и не возят, давно не возят. Наверное, спилили весь лес.

– Ну, кто-то же ездит, может рыбаки, охотники. Что там у нас Тимоха на севере?

– Как что? Кажется Стародубск, от Лесного до Стародубска по карте чисто, нечего нет.

– По карте и Лесного нету, сразу Охотское.

– Шура, это смотря какую карту глядеть. По физической школьной карте да, Лесного нет. Я подробную карту видел, на ней даже Очеха показана, только без названия. Следующая большая река за Стародубском, но тоже названия не было. Сусуя обозначена.

– Так что и Хохловка не обозначена?

– Вообще речек здесь нету.

– А это что, ручей, – Шурик махнул в сторону Долинки.

– Я говорю по карте нету речек, Хохловка тоже на севере. Надо достать японские подробные карты.

– Надо достать. Где ты их достанешь? Они под грифом секретно.

У ребят даже не возник вопрос. Почему японские карты под грифом секретно, от кого секретно? Товарищи воспринимали это, как должное. При освобождение острова захватили японские карты, чтоб они снова к японцам не попали их засекретили! Вот так пудрят мозги будущему пролетариату. И вообще, опасно поднимать тему доступности топографических карт острова, Сахалин – погранзона.

Насыпь закончилась, сухая песчаная, твёрдая дорога, пятьдесят метров прошла на север. Затем развилка, дорога на восток, на море и дорога на запад.

– А эта, куда дорога пошла? – Шурик рукой показал на западную сухую, отличную, совершенно не езженую дорогу, проложенную впритык к сопке. Если бы по этой дороге ездили, она бы не была отличной!

– Узнаем, но видишь, по ней вообще никто не ездит.

Пошли на восток. Уцелевший мост через крупный ручей, бегущий с севера. В пяти метрах выше моста через ручей набита колея. Мост старенький, не рискуют по нему проезжать. Еще развилка, дорога полезла круто в сопку, на север. Туман рассеялся, выглянуло солнышко, сразу так хорошо стало. Ура!

Таёжники прошли пятнадцать метров по дороге на восток, с северного поворота ушли на песок, вышли на море, накат такой же большой, как и вчера. Что такое, что за чертовщина? Прибойная полоса серебряная и живая, шевелится. Волна ударит, накрывает полосу, вода уходит снова в море, а серебряная полоса остаётся.

Солнышко падает на это живое серебро, лучи преломляются, серебряная полоса на сером песке красиво смотрится. Да ведь это мелкая рыба. Сколько рыбы! Полоса серебра шириной метра полтора. Подошли ближе, в нос ударил знакомый домашний запах. Какой домашний? Запах свежих огурцов. Тимоха схватил рыбку, рассмотрел, уёк, разновидность корюшки. Единственна рыба, у которой приятный запах, это корюшка, зубатка, маларотка, песчанка, уёк, мойва, последней на Сахалине нет.

– Вот это да! – радостно закричал парниша. – Рыбы то сколько! Ухи наварим, свежий уёк это здорово, он жирный.

– Западло такую рыбу кушать. Ты что Тимоха, это сорная рыба.

– Дурак ты и пенёк, сорной рыбы не бывает. Уёк лучше маларотки, он жирней и вкусней, посолим, повялим, сам оценишь какая рыба вкусная.

– Одно название говорит за эту рыбу. В чём ты солить собрался, в ведре? А блох тогда в чём варить?

– Зачем в ведре? Выкопаем ямку, обложим лопухами, как чукчи делают.

– Ага, и потом с червями, с опарышами будим как чукчи, жрать эту рыбу, да? Нет, я уж лучше как не будь пешком постою. Сделаю удочку, буду мелочёвку в речки ловить.

– Лови, кто тебе не даёт? Зачем время гробить, по речки лазить, мелочёвку ловить? Здесь вон рыбы масса, да какой рыбы.

Пошли на базу, уйка с собой не взяли, не во что. Если только в карманы. Два таёжника пошли на прогулку по парку. С одной стороны Шурик прав на счёт данной рыбы. Уёк считается сорной рыбой, кстати, не промысловой. В пролетарских кругах уёк сорной рыбой не считается. Минтай тоже в определённых пластах социального строя, где все равны, считается сорной рыбой! Зимой минтай морожеными блоками, десятками тонн возят в совхозы на скотные дворы. Бурёнок подкармливают, всё население совхозов питается дармовым, жареным минтаем.

Навага у Сахалинских рыбаков, любителей подлёдного лова идёт за сорную рыбу. После подлёдной рыбалки на льду остаются горы наваги, рыбаки берут только корюшку.

Уёк иногда, очень редко добывают рыболоветские колхозы. Пускают в продажу, также как корюшку песчанку. За песчанкой стоят огромные очереди, устанавливают норму отпуска в одни руки. За уйком не кого, бери, сколько хочешь. Размерами, песчанка немногим больше уйка, который вкусней, нежней и жирней. С вяленого уйка жир капает, мало в морях рыбы с таким содержанием жира. Цена уйка, копейки.

Покупают эту рыбу, в основном малообеспеченный пролетариат. Многие бы кушали уёк, хотелось бы покушать. Но что скажут соседи, если узнают, что я жарил уёк?! А на работе, если узнают, позор, стыдно. Шурик не когда в жизни не кушал уёк. Он хоть растёт без папы, но у мамы он один, его мама инженер. Не положено уёк кушать, а хотелось бы. У Тимохи ещё три сестры, итого четверо ртов, родители чистейший пролетариат. Жареный уёк уплетают за обе щеки, за ушами хрустит, и не жалеют, отличная, вкусная рыба.

Настанет время уйка, за ним тоже будут очереди. Не один рыбак подлёдник не станет выкидывать навагу. На взгляд, парниши, навага королева сковородки, лучше жареной рыбы нет, она не приедается, как допустим горбуша. Про корюшку зубатку говорить не стоит, в жареном виде быстро приедается.

Пока на острове существуют не гласные определения. Тот, кто кушает уёк, минтай, черный хлеб, картошку с селёдкой тихоокеанской, бедно живут. Пройдут года, тихоокеанская селёдочка слабого посола будит здорово кусаться своей ценой. Пролетарий станет кушать отварную картошку с консервированной, ржавой сайрой. Тихоокеанская селедочка будет присутствовать на столе только по праздникам.

***

На бивуаке Шурик не стал отлаживать дело в дальний ящик. Срезал ивовый прут, приладил снасть, червей с собой принесли. Андрюха говорил, что на Долинке рыбы больше чем блох на берегу. Правда он не одной не поймал, вода была огромная. Рыбак Шура начал удить, как говорится, не отходя от кассы, в данном случае не отходя от костра. Вытащил подкаменку сантиметров на десять, через три минуты вторую подкаменку в два раза меньше.

Закипел чайник, Парниша заварил чай. – Шурик, завязывай это грязное дело, давай чая попьём.

– Андрюха и здесь нас обманул, Вот гад!

– Пошли с вёдрами на море, принесём уйка на засолку и на уху.

– Давай просто рыбы сварим. А то картошку испортим, у нас, её мало.

– Картошку мы не испортим. В который раз тебе говорю, рыба уёк в десять тысяч раз лучше этой подкаменки. А картошка твоя скоро сама испортится, вот-вот новая пойдёт.

– Копать, здесь будим, на полях, да?

– А что, вдруг выше поля картофельные?

– И коровы на них пасутся, ботву жрут!

– Где ты коров видишь, глюки пошли?

– А у тебя с картофельными полями глюки. Андрюха про коров говорил, про картофельные поля не чего не говорил.

– Андрюха много лишнего наговорил. И что он именно на Долинки был, наукой не доказано. Коров нету, не видно и не слышно. Ладно, рыбак, попьём чая и пойдём ловить рыбу по Сахалински. А то взял в руки, какую-то игрушку. Не ловят на Сахалине рыбу с помощью лески, поплавка, грузила и крючка, так на материке думают и уверенны в этом.

– Ну, уёк будим дубинами глушить, как два пенька.

– Как один пенек, и точно ты Шура пенёк.

– Сам ты дерево, берёза каменная.

– Зачем глушить? Тихо спокойно пойдём с вёдрами к морю, наберём свежей рыбы, чисто по Сахалински. Как на материке думают, а так оно и будет, мы так и сделаем. Пошли быстрей, а то вдруг уёк исчезнет.

– Слушай, Тимоха, а эта рыба случаем не больная? Я читал, что больной кит на берег выбрасывается. Зачем здоровой рыбе на берег выбрасываться, да в таком количестве?

Парниша внимательно посмотрел на товарища. – Шура, ты про улицу Лермонтова слышал?

– Слышал, слышал, но согласись что с этой рыбой, что-то не того.

– Я, было, подумал, что ты маленькую рыбку с китом спутал. Лично я читал, что не больной, а раненный кит на берег выбрасывается. Попробуй, порань столько рыбы, там тысячи, десятки тысяч. Пёс её знает, зачем рыба на берег выбрасывается. Так ведь не одной дохлой нет, вся живая. Может она играется?

– Ага, в жмурки! Уху есть буду после тебя, после двух часов как ты пожрёшь.

– Сам свинья, да хоть после двух лет. Я тебя не заставляю, вон подкаменку лови.

Ребята снова на берегу Охотского моря, рыбалка по Сахалински. Ходят по берегу, выбирают уёк, покрупней. Периодически отскакивают от набегающих волн. Накат приличный, волна ударит, рыбу перемешает, новая появляется. Сколько потом раз и лет в это же время года ездил на Долинку с целью набрать рюкзак уйка. Больше ни разу не попал на нерест этой рыбы. Уёк таким способом икру мечет, размножается. Набегающая волна сплошная рыба. Корюшка песчанка так же икру мечет, за это и название свое получила. Эмалированное ведро набрали с горкой, рыба выпрыгивает из ведра.

– Шурик, я слышал, что на морской воде уха отличная и полезная, – сказал парниша.

Тут же подставил оцинкованное ведро под набегающею волну, при этом отскакивая назад. От кого слышал про уху на морской воде, не помнит. Память у него отличная. Вывод прост, значит, не от кого не слышал, таёжная блаж на него накатила, как волна на этот берег. Черпанул полное ведро, аккуратно слил лишнюю воду. Больше полведра живой рыбы плескается. Уёк понять не может, куда попал.

Шурик потащил эмалированное полное ведро, он весит больше Тимохи, вот пусть и тащит. Им идти от силы полкилометра, дым от костра хорошо видно.

***

Пришли на базу, первым делом подживили огонь, Оцинкованное ведро с живой рыбой повесили на костёр, пусть варится. Тимоха во время вспомнил, что при нагревание воды живая рыба вылетает из ведра. Прикрыл крышкой от эмалированного ведра. Были в жизненной практике такие случаи. Однажды сачком для бабочек на окрестном ручье, наловил десятка полтора мальмы. Часто по шпане рыбачили на ближних городских ручьях, бегущих с Горного воздуха и с горы Большевик.

Решил ухи сварить, забросил живую мальму в горячею воду. Дальше, пришлось по всей кухни собирать рыбу, снова отправлять в кастрюлю. Мальма из аквариумов пытается выпрыгивать, только не сразу, минут через десять, пятнадцать. Почему только пытается выпрыгивать? В аквариуме, наверное, лучше, чем в кастрюли?

Неправильно, с аквариумов мальма также вылетает. У хорошего, опытного аквариумиста, аквариум с верху прикрыт стеклом. Парниша опытный аквариумист с садистскими наклонностями. В аквариумных застенках замучил не один десяток мальмы, усатиков, колюшек, гольянов, головастиков, мелких лягушек.

Было, собрался копать яму, для засолки уйка, в метре от торца палатки. Углубился на штык лопаты, вода. Пришлось выкопать ямку в пойме. Стенки, дно ямы обложили лопухами не жалея этой травы, лопух здесь большой. Пачку соли, высыпал на приготовленные лопухи, пару горстей соли в яму. Обвалял каждую рыбку в соли, как в муке. Остатки соли высыпал поверх уложенной в яме рыбы. Прикрыл лопухами, слегка присыпал землёй.