Текст книги "О прошлом и быль и небыль"

«В открытых окнах лунная весна…»

 
В открытых окнах лунная весна,
Твой силуэт с черёмуховой веткой.
В такую ночь Бог не дал людям сна,
На лунный свет молились наши предки.
Роса и свежесть – колдовство,
Ещё чуть-чуть – заря откроет веки.
К нам счастье в эту ночь пришло,
Не повторить его вовеки.
Я в комнате один и ты одна,
Чуть бродит майский запах шалый.
Мы выпьем эту ночь до дна,
Разбив о звезды вдребезги бокалы.
 

«Косари с плеча косой…»

 
Косари с плеча косой,
Им покой неведом.
Плачет трепетной росой,
Рассмеявшись, небо.
Звёзды редкие горят,
Счастье, Боже правый!
И дурман-аромат —
Скошенные травы.
Лунный бубен уплывает,
Утро красно синевой,
Время тихо замирает,
Помирив меня с тобой.
Неужель тебя я встретил?
Над рекой тумана шаль.
Ты теперь одна на свете,
Ты прости меня, печаль.
Юность, суеверия, надежды и стихи,
Но только лишь во времени
Состарились грехи.
Мало помним мы про них
И грешим по-новому,
Но я ревную молодых
За то, что они молоды.
 

«Осенний дождик красно-ржавый…»

 
Осенний дождик красно-ржавый,
И снова память болью бьет,
Как, замаравшись в блестках славы,
Я предал первую любовь.
Ты не мани меня, не смей,
Забыл я три твоих словечка,
Лишь жаль бумажных голубей
Да той оплывшей свечки.
Не верю я в прощенье неба,
Но ты прости, любовь моя.
Судьба – она и быль и небыль,
Напрасно ты меня ждала.
Я изменил, но ты не плачь,
Не надо жалоб и молений.
Вот потому и виден всем палач,
Что жертву ставит на колени.
Я напишу вам все равно
И о любви, и о печали,
И память бросит вам в окно
Письмо из юношеской дали.
 

«Нас пугают парадом планет…»

 
Нас пугают парадом планет
И людьми, одетыми в чёрное.
А сверхъестественного в мире нет,
Есть только ещё непознанное.
Что жизнь? Улыбка Джиоконды?
Что смерть? Улыбка сатаны?
Что, честь и совесть не пригодны
Для потерявшей стыд Земли?
Я побывал во всех иных мирах,
И это не маразм, не хулиганство,
Ведь мысль разносит в пух и прах
И время, и пространство.
В тёмном небе лунная брошка,
Что мне тот да и этот свет?
Я катаю пространство в ладошках
И хочу налепить планет.
Явишь ли, Господи, мне свой священный лик?
Я телом к матери-земле приник.
«Я не боюсь!» – несётся в вечность,
Как звериный рык.
«Я – человек! Я грешен и велик!»
 

«Закат багровой пятернёй…»

 
Закат багровой пятернёй
Сгребает листья.
Вдали над серою стернёй
Раздался выстрел.
Хвосты последних птичьих стай
Растают.
Вернутся ль снова в отчий край-
Не знают.
Пора уйти из этой жизни
Навсегда.
Бесцельно, глупо, кое-как
Бредут года.
И мне так больно, что уже
Не суждено
Забросить ветвь черёмухи
В окно.
А даль тех лет задумчиво
Светла,
Как в детстве, ветви свесила
Ветла.
Зачем ты навсегда ушла
Тропинкой той?
Всё унесла, оставив жить
С душой пустой.
 

«Желтый с клёнов снег валится…»

 
Желтый с клёнов снег валится,
Бродит вечер, смеясь надо мной.
Не веря в Бога, суждено молиться
Тебе единственной, одной.
Я тебя потерял в золотистых кронах,
А другую найти не смог.
Не станет святой иконой
Нарисованный на продажу Бог.
Ищу душе своей покой,
Но в ней лишь боль того проклятья,
И Южный Крест над головой
Висит, как вечное распятье.
Зари последний луч погас,
Не видно тень тропы заветной.
Я, может быть, обидел вас
Своей любовью безответной.
Туман прилёг, седой волчище,
Глотая звёзды наугад,
Октябрь, понурясь, в роще ищет
В ночи пропавший листопад.
 

«Придёт и мой последний день…»

 
Придёт и мой последний день.
Что я пойму и что увижу?
И смерть не оставляет тень,
Чтобы тихонько подойти поближе.
 
 
Дни небрежно судьба срезает,
Путь недолог по свету остался.
Не боюсь я тебя, косая,
Я всю жизнь тебя не боялся.
 
 
Рассвет зарю целует чуть дыша,
Ты в нём похоронила слово «милый»,
И вечно вечная душа
Поёт и плачет над могилой.
 
 
С Покрова уже солнце не сушит,
Неделями в лужах вода,
Только память изменой душит
Неразлюбившего меня.
 

«Сегодня кончится весна…»

 
Сегодня кончится весна,
И я иду прощаться с маем.
Белее снега береста,
И соловьи луну качают.
Цветами пахнет теплый ветер,
Светло-зелёная листва,
И вновь бы ту девчонку встретить,
Вновь прошептать ей те слова.
А ночь стирает пыль со звёзд,
Закат в росу лучи роняет,
Лишь время никого не ждёт
И никому не изменяет.
Своей кончине буду рад,
Мне только бы в тот миг услышать,
Как плачет лепестками сад
И бродит дождь по нашей крыше.
 

«Из Ленинграда прибыл эшелон…»

 
Из Ленинграда прибыл эшелон.
Одно лишь слово знали мы – блокада.
А из вагона под железный звон:
«Не надо, мама, умирать, не надо!»
И пусть опасно под военным летом,
Пусть ночь, перрон набит битком,
Вот, обгоняя старушонку с хлебом,
Бежит солдат с походным котелком.
Вошёл в вагон, краюху в полбуханки
На ящики спокойно положил.
Как тихо… шорох и зачем-то санки…
Здесь кто-то жив? Или, быть может, жил?
Пальто накинуто на тоненький скелет,
В руках не удержать с водою чашку.
Кто это – девочка? Но сколько же ей лет?
Кусочек хлеба прячет под рубашку.
Сидит солдат, лишь вздох, не шевельнулся,
Как будто ветер ледяной подул:
«Да ешь ты, ешь!» – сказал и отвернулся,
И крошки на пол, как слезу, смахнул.
И вдруг клубочком с рук его слетела.
«Куда, малышка? Кто их разберёт?»
Девчонка на коленках на полу сидела,
Руками крошки собирая в рот.
Сёмга, рыбка, икра на обед,
Коньячок – не сто грамм наркомовских.
Я со злостью твержу, как Христа завет:
«Богачи, помогайте детдомовским!»
 

«Садится солнце между туч…»

 
Садится солнце между туч,
Грозы раскаты.
Уходит луч, зелёный луч
Последнего заката.
Поникла, чахнет лебеда
И пахнет горько.
Ну что же, коль пришла беда
На самой зорьке?
Никто ни в чём не виноват-
Так в жизни вышло.
И я никто – ни друг, ни брат,
И птиц не слышно.
Бесшумный, с болью сердца крик
С тоскою дружен.
И я почти уже старик.
Кому я нужен?
 

«Зачем так пошло жизнь мою…»

 
Зачем так пошло жизнь мою
Ты предала в слепом волненье?
Я век прожил в уединенье,
Облитый грязною молвой,
И смерть лишь даст успокоенье
Душе, обманутой тобой.
И всё. И вот не надо торопиться,
Она придёт красивая и злая,
Попросит жизнь чуть-чуть посторониться
И улыбнётся убивая.
 

«Ты ложью яд вливаешь в уши…»

 
Ты ложью яд вливаешь в уши.
Пойми, что каждый день последний
И, подлостью спасая душу,
Тебе не вымолить прощенья.
Поверь, уж не вернуть, что было,
Поверь, я не могу простить.
Зачем ты замуж выходила,
Чтоб так по-мерзки изменить?
 

«Парад планет, далёкие туманности…»

 
Парад планет, далёкие туманности,
А я забыл в неразберихе дней
Тебе, задумчивой до странности,
Послать привет грустящих тополей.
Соловьи мне песни не допели,
Что-то Бог написал на роду.
Запорошит белыми метелями
Май мои следы в саду.
А ночь глядит безумным демоном,
Кто-то пополам луну разбил,
И летит душа к мирам неведомым,
Может, где-то там когда-то жил.
Может, там солнца свет голубой,
Может быть, там не плачут дожди.
Пусть будет любовь моя неземной,
Но ты по-земному жди.
 

«Воздух чист и дышать легко…»

 
Воздух чист и дышать легко,
Я иду по уснувшему саду.
Луна разлила по полям молоко,
Подоив своё звёздное стадо.
Чем ты, ветер, опять недовольный?
Знаешь, как до неё далеко?
Почему же теперь так больно
Всё, что раньше было легко?
Я верил свято октябрю,
Как Иудей статьям Завета,
Но где-то душу обронил свою
В холодных сумерках рассвета.
Чего ты ждёшь, сверкая и маня,
И синими печалями изводишь?
Прости, любовь, ты не убьёшь меня,
Ты, как Христос, убить не можешь.
 

«Ягодой рябина охватилась…»

 
Ягодой рябина охватилась,
Просветлела в заводях вода,
И тихонько, трепетно молилась
Замерзая, нежная листва.
Желто-коричневый вечер,
Под ногами шуршащий дурман,
Но меня удивить уже нечем,
Диск луны, как смешной барабан.
Осень в звёздном саване укуталась,
Неба свод невиданной красы.
Золотистым жемчугом запуталась
В паутине капелька росы.
 

«Луна отмерцала в звёздной косынке…»

 
Луна отмерцала в звёздной косынке,
Стал задумчивей девичий взгляд.
Землю лаская снежинками,
О чем-то думает снегопад.
 
 
Любимая, солнце тебя растило,
Тебя убаюкивали метели.
Так хороша! Ты в себе воплотила
Невинность берёзки и женственность ели.
 
 
Ты невзначай другому улыбнулась,
Срамна и похотлива связь.
Что ж ты, любовь моя, споткнулась
И вся в цветах упала в грязь.
 

«Накрылись сумерками сосны…»

 
Накрылись сумерками сосны,
Тихо вспыхнула звёздная даль,
И луна – лепёшка постная
Превратилась в серебряную медаль.
Вновь за окном весна-красна,
Но светлых ласк душа не хочет.
Банальна в старости тоска,
Но страшно ожиданье ночи.
Не сберегли, но той любви безгрешность
Дурманом плещется в садах.
Как зло и пошло умирала нежность
В твоих неплачущих глазах.
Измены крохотная ранка,
Но соловья умолкла трель.
И на столе в стеклянной банке
Стоит увядшая сирень.
 

«Рассвет уж скоро солнце вынет…»

 
Рассвет уж скоро солнце вынет
Из-под земли.
И чем сильнее ляжет иней,
Тем звонче соловьи.
Скажи, зачем мне эта ночь
И эти звёзды?
Скажи, зачем пришла любовь,
Да слишком поздно?
И судьбы разные у нас —
Печально.
Воспоминанья в этот час
Случайны.
Вновь жизнь моя дала осечку,
Ветер стих.
И лунный луч разрезал речку
На двоих.
 

«Где начало вечерней зари?»

 
Где начало вечерней зари?
Ранних звёзд тишина полна.
В гамаке из Млечного Пути
Засыпает девчонка-луна.
Любви по земле путь неведом,
Придёт и уйдёт не спросясь.
Она, как и снег белый-белый,
Тоже падала в чёрную грязь.
Но вновь меня к Христу уносит
Под клавишей натянутая сталь.
И в музыке такая осень,
И жёлто-красный полированный рояль.
 

«За что в меня каменьями бросают?»

 
За что в меня каменьями бросают?
А я в ответ зубами – щёлк.
Да, волка выгнали из стаи,
Но не дразните – это волк.
Да, много вас на одного,
Но в стремя вставляю ногу
И задержусь лишь для того,
Чтоб прорубить друзьям дорогу.
Соберутся они на весёлую тризну:
Я не потеря для нашего племени,
Просто нанизаны кольцами жизни
На стрелу летящего времени.
Льёт луна молоко из подойника
И звёздный хрупает жмых.
На кладбищах хвалят покойников,
Но помнят только живых.
 

«Ветер тучи до звёзд протёр…»

 
Ветер тучи до звёзд протёр
И, всплакнув, убежал со слезами.
Что ж глядишь на погасший костёр
Неплачущими глазами?
Судьба или я в ответе?
Или просто жизнь вкривь и вкось?
И почему так коротка на свете
Святая, непорочная любовь?
Жалок я перед страшным обетом,
За него ты меня не суди.
Слышу я перед каждым рассветом:
«Я не верю тебе. Уйди!»
 

«Противен Господу обман…»

 
Противен Господу обман,
Душа боится и от страха замирает,
Осенний вечер и скучающий диван,
И о любви моей она не знает.
Разгулялся в опавшей листве
Ветер с метлой – опричник,
Помолюсь твоей красоте.
Что же делать мне? Я – язычник.
Нежность неба давно не летняя,
Нудных дождей вуаль.
Неужели уже последняя
Сероглазая осень-печаль?
 

«Коварна судьба и светла…»

 
Коварна судьба и светла,
Ни на секунду не отпросишься у Бога.
Серёжки жёлтые развесила ветла,
Как в детстве, осветив дорогу.
Слоями пыль на лбу Христовом плоском,
Бурьяном цепким заросла тропа.
А в старой церкви пахнет ладаном и воском,
И не остановить нам времени пока.
Свет Медведица льёт из половника,
Гуляет ветер, звёздами шурша,
И ловит кот в кустах крыжовника
В пыльце отяжелевшего шмеля.
 

«Что получилось – то останется…»

 
Что получилось – то останется,
Что не сложилось – в мир иной.
Речка-девчонка спросонок тянется,
Туманную нежность собрав надо мной.
Сегодня я – воин, а завтра – ничтожество,
Старый и пьяный брюзга.
Где братья мои, моё воинство?
Время, время – без снега пурга.
Но мы всегда инако мыслили,
Над миром реяли и над судьбой,
И радуги вставали коромыслами,
И каждый бой – последний бой.
Как мысль, меня смерть догонит,
Так стыдно, у всех на виду.
Вечер. Опять колокольня утонет
В старом невинном пруду.
 

«Весну-девчонку соловьи отпели…»

 
Весну-девчонку соловьи отпели,
Зеленым снегом занесло поля.
Вновь в небесах хрустальные качели,
Вновь юность тихо шепчет: «Я твоя!»
На белый лист тоска упала,
Застыло в пальчиках перо,
Что ж ничего не написала?
Все было, было да ушло.
Светят замёрзшие лужи,
В парке аллея листвы полна,
И живет при хорошем муже
Всю жизнь в слезах любовь-вдова.
 

«Что ж ты, Господь, меня отринул?»

 
Что ж ты, Господь, меня отринул?
Испачкали любовь мою.
Я сердце обжигающее вынул,
На это место положив змею.
В песок ушедшая волна,
Невозвратима юность – поздно.
Со смертью лишь закончится война
Между душой и мозгом.
Веселится мой пёс лохматый,
Чуть пожелтевшие тополя.
Вновь будет август примерно
Две тыщи двадцатый.
Будет… но без меня.
 

«На замок и гвоздями дверь…»

 
На замок и гвоздями дверь,
На засов, на здоровый дрын.
Я хочу умереть как зверь,
Я хочу умереть один.
 

«На Масленицу пляшет весь народ…»

 
На Масленицу пляшет весь народ
В предчувствии весенней нови,
Но с удовольствием снегирь рябину бьёт,
Разбрызгивая капли крови.
Мы все на праздник пьём до дна,
Не убежать от повседневности, поверьте.
Судьба – она у всех одна:
Последний танец с вечной смертью.
Одинаковость ночью и днём.
Эх, судьба, ты стреляешь без промаха.
А знаешь, в юности под моим окном
Тоже цвела черёмуха.
 

«Дай, Господь, мне волшебные крылья…»

 
Дай, Господь, мне волшебные крылья,
Я хочу слетать на тот свет.
Может, там, за звёздною пылью,
У судьбы я найду ответ.
Полюбовники да утехи,
Обид и похвал круговерть.
Не жизнь нам дана навеки,
А лишь бессердечная смерть.
Месяц с луной до сих пор не повенчаны,
Закажу по Витьке панихидную службу.
Как же мог он на падшую женщину
Разменять святую мужскую дружбу?
 

«Зацвела полынь, отцветает лето…»

 
Зацвела полынь, отцветает лето,
Скоро сентябрьский цветопад,
Луна – старинная монета
Отводит равнодушный взгляд.
Рожденье, первое причастье,
Очарованье простоты.
В шестнадцать лет лишь Бог и счастье,
И никакой судьбы.
Но ты придёшь, последняя весна,
Слезами бессердечными заплачешь,
И всё равно, что принесла —
Позор или удачу.
 

«Наважденье… Я мысль отгоняю прочь…»

 
Наважденье… Я мысль отгоняю прочь,
Душа в слезах от обиды молится.
И в окно моё каждую ночь
По стеклу скрежещет бессонница.
Млечный Путь, как серебряный ров,
И турецкий нож полумесяцем,
Жизнь такая, что я готов
На любой звезде повеситься.
Приоткрылись последние двери,
И рассвет заплутал в полутьме.
И не знаешь, чему поверить:
Жил иль не жил на этой земле.
 

«Эх, какая нынче луна…»

 
Эх, какая нынче луна
Застряла в макушке липы!
Я же знаю, что ты одна,
А звезда к звезде прилипла.
Только вот нам не быть вдвоём,
То ль Господь, то ли чёрт неверный.
Знаю, в разное время придём,
Придём к последней вечерне.
 

«Нет, не брошен институт…»

 
Нет, не брошен институт,
Выходы нашли,
И один случайный шут
Мне сказал: «Пошли!»
В жизнь – жестокий тайный путь
Без наград и славы.
Не дадут передохнуть
До Бога, до расправы.
Средне чистое бельё
Даже не заменят.
Отсочавшее гнильё,
Как дешёвку, ценят.
Был безжалостен удав
На путях живых,
Был бесстрашен волкодав
С врагами и без них.
И всегда один удар
Без стонов и мольбы.
Редок этот редкий дар,
Не поняв – пойми.
На мгновенье образ милый,
Юности полёт.
Даже дьявол с такой силой
Сердце не сожмёт.
У маслёнка кто-нибудь
Заточит наконечник,
Вспыхнет новая звезда,
Но погасит свечку.
 

«Оттепель в январе, накрапывал дождь…»

 
Оттепель в январе, накрапывал дождь.
Вишня невестой проснулась под утро.
Тише, ветер, дыханьем не трожь иней —
Колючую дрожь перламутра.
 

«Муж, мальчишка, отец или брат —…»

 
Муж, мальчишка, отец или брат —
Им при жизни могилы роют.
Испокон на Руси  не солдат,
Кто не слышал команду: «К бою!»
Им не видеть нескромных безгрешных снов,
Им не видеть закатные всполохи,
Никому не услышать из тех пацанов,
Как сегодня на май разгулялась черёмуха.
Лицемеры! Не совесть – разводины.
А с экранов на армию жидкий навоз.
Где ж понять вам: павший за Родину
Каждый солдат – Христос!
 

«Ты прибежала вся в слезах…»

 
Ты прибежала вся в слезах
Глупышкой серенькой,
И боль стояла в тех глазах
Звездой неверия.
Я так бездушно пошутил,
Поверив искренно,
Что так мгновенно разлюбил
И написал так выспренно.
Сестре записку передал
И скрылся в ночь.
Шутя, солгал тебе, соврал —
Нельзя помочь.
Я клял себя и целовал
Девичью дрожь.
Но кто-то грозно мне шептал: «Не трожь!»
А ты, прижавшись, замерла
В моих руках.
Во взгляде том, что отвела,
Стояла грусть, не страх.
 

«Я один на этом свете…»

 
Я один на этом свете,
Юных лет не жаль.
Расскажи ей сказку, ветер,
Про мою печаль.
У берёзки жёлты косы
Да зелёно платье.
Не пугай, колдунья-осень,
Не боюсь заклятья.
Не садись, луна, на крышу,
Красотой играя.
«Я люблю!» – сквозь годы слышит
Сердце замирая.
 

«Захлёстывает дождик через край…»

 
Захлёстывает дождик через край,
Под ореолом фонарей столбы.
Свеча, вино и вспомнишь невзначай,
Что перед смертью, перед Богом все равны.
И удаль, что рвалась с плеча,
Ушла и больше не вернулась.
Лишь иногда, лишь сгоряча
Нам кажется, что сердце встрепенулось.
Но нет, не подставляй ладони,
Не превратится в жемчуга слеза.
И не в ночном – в ночи пропали кони.
И только звёзд привычные глаза,
Да тот мотив приходит, как запой.
Она ушла в такой же мокрый вечер.
И почему с тех пор
Любовь обходит стороной
Того, кто ищет с нею встречи?
 

«На твоём берегу музыка…»

 
На твоём берегу музыка,
На моём – грусть-тоска.
А речка такая узкая,
Да нет мостка.
А я лежу под ивою
И, словно сон,
Гляжу на тебя, красивую,
И вновь влюблён.
Улыбнись мне ещё разок,
Прошепчи мне: «Здравствуй!»
От воды слегка холодок,
Жду напрасно.
Я тебе, как смерти своей, верю,
И всегда для хорошей такой
Настежь двери.
 

«Навечно в тереме судьбы…»

 
Навечно в тереме судьбы
Душа то пляшет, то страдает.
Зачем живём, и кто есть мы-
Никто, конечно, не узнает.
Проходит час, и год, и век,
Как птица, бьётся человек
В открытой и прекрасной клетке.
А рядом звёзды, как соседки,
Всё зная раньше, наперёд,
Дурачат славно весь народ.
Гранильщик где с его талантом,
Чтоб камень брызнул бриллиантом?
Где тот один, который смог
Весь мир создать?
Но есть ли Бог?
 

«Жажда ты неутолённая…»

 
Жажда ты неутолённая,
Неужели так случается?
Посмотри, луна влюблённая,
Засыпая, улыбается.
Листьев шорохи на ветках,
Ранней осени печаль,
Низких звёзд повисла сетка,
Ятаганом речки сталь.
Память над землёй кружится,
Вечна ты, любовь моя.
Второй раз нельзя родиться,
Второй раз любить нельзя.
 

«Тропа знакома, путь несложен…»

 
Тропа знакома, путь несложен,
Куда-то шёл я вспоминая,
Ромашки прутиком сшибая.
На сколько лет я был моложе,
И вечер был стройней и строже.
Луна висела в половину каравая.
«Да, ты всё тот же, —
Вдруг ответила вздыхая. —
Да, ты всё тот же,
Только я другая».
И я ушёл, не обратив
Внимания на это.
Ещё вчера была весна, весна,
А нынче – лето.
А не было б тех слов,
И не было б поэта.
 

«Не верь в набор цветов в букете…»

 
Не верь в набор цветов в букете,
Верь только в зов своей души.
Чтобы не плакать на рассвете,
Со словом нежным не спеши.
Пусть злые языки осудят:
«Сама-то что, а с гонорком!».
В слезах узнаешь, что за люди
Желали счастья в доме том.
А если уж тому случиться,
Что суждено, то суждено.
Самой тебе не отмолиться
Из грязи грязной всё равно.
Любовь, как первая зарница.
Поверь, начнутся чудеса.
Любовь, лишь стоит ей явиться —
И белым-белым вспыхнут небеса.
 

«Первый взгляд девчонки-зари…»

 
Первый взгляд девчонки-зари
Сыпет листья с озябшей ивы.
Бриллианты чистейшей воды
Заплутали в сетях паутины.
Звёзды жеманно гаснут,
Ещё долго луне блестеть.
Всё жёлто-зелёное, красное,
Всё нежное – не разглядеть.
Последние астры склонились,
Едва не касаясь воды.
В зеркальных прудах отразились
Наголо стриженые стволы.
Забыла меня, не узнаешь,
А я всё пишу между строк.
Ну что ж ты не понимаешь,
Что так уготовил рок.
Повисла бесшумность в редкой листве,
Света лунного через край.
Ад – это просто жить на земле,
Всё остальное – рай.
 

«Ты пришла, как приходит апрель…»

 
Ты пришла, как приходит апрель,
Терпкий запах надтреснувших почек,
Средь берёз бродит пьяный Лель,
Перезвон журавлиных строчек.
Ветер, волосы в синем огне,
И запутались звёзды глаз,
Чёрт иль Бог, помогите мне,
Я от счастья умру сейчас.
И с размаха руками жаркими
Обняла и, в слезах замирая,
Поцелуя хмельную чарку
Подарила любовь святая.
 

«Я знаю, я уйду с рассветом…»

 
Я знаю, я уйду с рассветом,
В зачатье дня.
Но ты не вспоминай об этом,
Мы не родня.
И то святое, что забыла,
Ушло, как сон.
Я знаю, знаю, ты любила,
Но я – не он.
А время жизнь, как кот, ворует,
Не скажешь: «Брысь!»
Кто знал, что в первом поцелуе
Вся жизнь.
И две судьбы, как две дороги,
Им не сойтись.
И смерть – судья совсем не строгий.
А вечна ль жизнь?
 

«Гаснут звёзды, проснулась заря…»

 
Гаснут звёзды, проснулась заря,
По-над речкой прохладой веет.
Утонул я в листве октября,
Дождик вечный все сеет и сеет.
Неужели замкнулся круг?
Память юности встретилась с вечностью,
И объятья невинных рук,
И той звёздной любви бесконечность.
Тот же запах, и тот же дурман,
Те же тени того же рассвета.
Я поверить хочу в обман
Среди лип, догола раздетых.
Солнца лучик блеснул дрожа,
И растаяли с дымкой виденья.
Я из парка иду не спеша,
А вокруг увяданье и тленье.
 

«Зачем гадаешь на ромашке…»

 
Зачем гадаешь на ромашке
И обрываешь лепестки?
Под утро в лёгонькой рубашке
Кого же вспоминаешь ты?
Или октябрь сырой и мглистый
Затрепетал в душе твоей?
Иль сладость губ святых и чистых
В подъезде в тишине ночей?
Ах, далеко ли, близко это —
Любовь слезинками из глаз.
Прощание в тени рассвета…
Но бросил нас Господь, не спас.
И неповинен плач ромашки,
Чужие дети подросли.
Судьбу, как звон разбитой чашки,
Седые ветры разнесли.