Текст книги "Тень от загородного дома"

– Зажигалку подбрось! – Парень перекосил губы и сплюнул, показывая этим плевком, что сам черт ему не брат.

– Не курю, – отозвался водитель.

– Да ладно, Вася, не жмотничай. – Парень, похоже, совсем не собирался отступать, его словно бы подогрел такой ответ водителя, потянул за ручку двери, но дверь не подалась, закрытая изнутри на замок. – Ну ты упаковался, Вася! Под замком сидишь! Открой, дай прикурить!

Молча отвернувшись от парня, водитель поднял стекло и глянул на охранника:

– Нарывается. По шее просит.

В эту минуту к парню подошли остальные двое и тоже загалдели:

– Жмоты, сколько вас там? Гоните зажигалку! – И второй парень ударил ногой по колесу автомобиля.

После этого остальные стали пинать другие колеса и двери авто. Охранник резко выдернул из-за спины травмат, водитель сунулся за своим в бардачок. Но Ольга положила им на плечи ладони:

– Не обращайте внимания. Мне все это не нравится. Но пока ничего страшного не происходит.

Однако молодой, крепко сбитый водитель болезненно сморщил лицо, переживая за машину. Парни стали бить ногами еще сильнее. Делали это упорно молчком и методично. Только у одного из них изредка прорывалось монотонное тупое требование дать зажигалку. Их спутница сбоку попыталась сквозь стекла заглянуть в салон. Но стекла были затемнены, света в салоне не было, а уличный свет был не очень сильным. Его даже не хватало для того, чтобы из машины хорошенько рассмотреть лица этой троицы. Разумеется, сквозь стекла девушка также ничего не увидела и отвернулась. А ее попутчики начали каблуками долбить по кузову авто. Достав из бардачка свой травмат, водитель пробормотал:

– А все же стоило бы этим Васям вправить мозги!

Между тем Ольга, сжимаясь от недоброго предчувствия, снова запретила выходить из автомобиля, догадываясь, что все это происходит неспроста:

– Похоже, они намереваются выманить нас из машины. Не надо идти у них на поводу.

Парни на улице затихли, устроили себе передышку, но от автомобиля не отходили. Видя, что таким манером явно не могут добиться желаемого, первый парень коротко произнес второму всего одно слово, и оно прозвучало, как приказ. Этот второй одним махом выдернул из кармана шило, подошел к переднему колесу и вогнал острие в резину. Водитель как ошпаренный подскочил на месте, ударился головой о потолок, заскрипел зубами, выругался, оглядываясь на Ольгу. Потом закрутился на сиденье, крикнул охраннику, превозмогая желание распахнуть дверь и садануть виновнику кулаком по мозгам:

– Ну ты посмотри, что этот гаденыш делает! Он же может все колеса вспороть! На чем поедем? Куковать здесь до утра придется. Глеб нам головы оторвет за это. Ты чего сидишь? Делай что-нибудь! Ты же охрана!

В свою очередь, охранник резко огрызнулся на яростный выкрик водителя:

– Я не машину охраняю! Машина – это по твоей части!

– Какие тут, к черту, части? – почти заскулил водитель и снова оглянулся на Олыу. – Ну не моту я переносить этого спокойно!

Между тем у нее заметно возрастало непонятное предчувствие тревоги. Теперь уже определенно виделось, что все происходило намеренно и что выходить из машины ни в коем случае не стоит. Конечно, если не начнут бить стекла. Уж в таком случае она не сможет сдерживать водителя и охранника, и те неминуемо пустят в ход травматы. И тогда все непредсказуемо. Ведь неизвестно, что есть в карманах курток у нападающих. Все может быть. Стоило бы позвонить Исаю, чтобы тот примчался сюда с охранниками. Но пока он появится, пройдет не менее получаса, а за полчаса может случиться что угодно. Понятно, что самолюбие водителя и охранника было ущемлено. Их мужское «Я» сильно страдало сейчас. Они ощущали себя неловко оттого, что как бы проявляли нерешительность в присутствии женщины, боялись. И в какой-то мере словно прятались от хулиганья за Ольгину спину. При этом у каждого из них в руке было по пистолету. Казалось, проще пареной репы разогнать этих зарвавшихся идиотов, накостылять так, чтобы стали хануриками. При всем том неприятное предчувствие заставляло Ольгу требовательно стоять на своем. И пока ребята ее слушались, она была спокойна. Лучше пусть страдают их амбиции, чем нарвутся на нечто непредсказуемое. Удивляло поведение девушки. Та не пыталась останавливать своих спутников. Она вообще не проявляла никакой активности, как будто роли между ними были заранее расписаны. Просто отошла в сторонку и наблюдала за происходящим, точно ждала результата. Но методичная долбежка машины не действовала на тех, кто был внутри. И девушка начинала выказывать нетерпение. Ее спутники старались изо всех сил, однако их старания принимали затяжной характер. А время шло. Она стала нервничать. Ольга обратила внимание, как тот, который проткнул переднее колесо, глянул на девушку, осклабился и кинулся к заднему. Но девица что-то сказала, Ольга не разобрала слов, и парень, уже вскинувший руку с шилом, убрал его в карман. Переднее колесо к этому времени со свистом спустило воздух. Водитель страдальчески бухтел:

– Нет, это невыносимо! – Хватался за ручку двери. – Не могу я больше просто так сидеть!

– Успокойся! – сказала Ольга. – Успокойся! Они только этого и добиваются.

К счастью, парни уже скумекали, что все нечисто. Недавние события, когда были ранены прежние водитель и охранник, сидели у них в головах. Исай особо инструктировал по этому поводу. В эти минуты его инструкции как-то сразу всплыли и оживились. И ребята терпеливо подчинялись Ольге, поскольку главной их задачей сейчас была охрана жены Глеба, а не машины. А троица, орудовавшая снаружи, вдруг быстро сгруппировалась и резко пошла прочь по тротуару. Их спины долго маячили в полумраке, пока совершенно не исчезли из виду. После этого водитель и охранник зашевелились, осмотрелись из автомобиля вокруг, и водитель снова оглянулся на Ольгу:

– Ну что? Кажется, все тихо. Пойду посмотрю, что натворили эти недоумки, – чувствуя себя, как не в своей тарелке, добавил в оправдание с постным лицом. – Можно было выйти, вправить им мозги! Шантрапа уличная. Видать, давно по башке не получала!

На душе у Ольги несколько отлегло, хотя сердце продолжало неприятно саднить. Она ничего не ответила водителю. И это молчание он воспринял как согласие. Щелкнул замком, открыл дверь и выскочил из салона. Прошелся кругом машины. Осмотрел колеса, двери, кузов, невольно, словно украдкой думая при этом о справедливости выражения: «Послушай женщину и сделай наоборот». На улице было тихо, тротуар опустел, по дороге изредка проносились машины, били ярким светом фар. Оглядевшись, охранник тоже выпрыгнул из автомобиля. Водитель буркнул, обращаясь к нему:

– Вот, полюбуйся, теперь надо менять колесо, – произнес таким тоном, будто упрекнул охранника.

– Ладно, помогу, – пообещал тот. – Доставай запаску.

Открыв багажник и достав запасное колесо, водитель взял домкрат, полез под машину. Устанавливая его, бухтел ругательства себе под нос, как столетний дед, хоть затыкай уши. Потом домкратом стал вывешивать спущенное колесо, продолжая ворчать. Охранник терпеливо слушал и смотрел. С трудом раскрутив гайки крепления, водитель снял спущенное колесо, отставил в сторону. И в это время у них за спинами прозвучало:

– Ну что, пацаны, приехали?

От неожиданности водитель и охранник вздрогнули. Оборвав свое брюзжание, водитель мог бы поклясться, что буквально минуту назад, когда он кидал взгляд вокруг, никого за сотню метров не было видно. Охранник машинально потянулся за травматом, оглядываясь на голос. Но не успел никого разглядеть. Оглоушенный, повалился на водителя. Тот, успев выпрямиться и удержать его, увидал перед глазами ствол пистолета. В ту же секунду в лицо водителю ударила плотная струя аэрозоля из баллончика, и сознание парня поплыло. Пытаясь удержаться на ногах, он успел подумать, что Ольга была права. Но ноги перестали слушаться, и парень повалился на асфальт вместе с охранником. Все произошло так быстро, что Ольга не успела изнутри защелкнуть двери. Их распахнули снаружи, и она не поверила своим глазам. Возникло лицо парня, который пытался убить Римму, ранил прежнего водителя с охранником и в которого она потом стреляла из машины. Ольга узнала его – на всю жизнь запомнила это лицо. В руке у Александра был пистолет, а на тубах – злая полуулыбка:

– Здравствуй, кукла! Не ждала, думала, что убила? Выходи!

В эту секунду в сознании Ольги сверкнуло, что предчувствие не обманывало ее. Она не двинулась с места. Оцепенела. Но мозг продолжал работать. Александр, видя ее состояние, вновь потребовал:

– Выходи, а не то убью, повторять не буду! – сказал тонким и таким будничным голосом, что она поняла: он может сделать это не задумываясь и не откладывая в долгий ящик.

Придя в себя от шока, Ольга пошевелилась, но в голове пронеслось, что можно было бы выскочить на другую сторону автомобиля, – кажется, там никого не было. Однако она ошиблась, потому что сразу, как только оборвалась ее мысль, дверь с другой стороны широко раскрылась. На Ольгу глянуло женское лицо. А следом женский голос поприветствовал:

– Здравствуй, Ольга!

– Ты кто? – машинально спросила она, резко повернув лицо к Велинской.

– Давай познакомимся еще раз! – Дарья протянула руку, взглядом впиваясь в глаза Ольги.

Света от уличных фонарей в салоне автомобиля было мало, поэтому Велинская сильно приблизилась, почти села на сиденье, чтобы лучше видеть глаза Ольги. Та непроизвольно, не желая того, подала ей руку и назвала свое имя. Сжав ее пальцы, Дарья приказала:

– Выходи, Ольга, только быстро, у нас мало времени!

Послушно жена Глеба стала вылезать из авто. Когда выпрыгнула на асфальт, Дарья подтолкнула в спину, направляя и подгоняя. Ольга не ощущала тела, как будто летела по воздуху, ничего не видела вокруг, подчиняясь голосу Велинской. Она уже не видела Александра и не видела ту троицу, которая проткнула колесо и вдруг появилась снова около них. Ольга не понимала, что делала, была под гипнозом, слышала только голос Дарьи. После этого прошло немного времени, и из дверей больницы вышел Корозов. Уже издалека увидал: что-то произошло. Двери автомобиля раскрыты, и никого не видно рядом. Резанула мысль: где Ольга? Прибавил шагу, быстро подошел к машине. Увидал на асфальте два колеса от машины и водителя с охранником. Глянул – крови нет. Заглянул в салон. Ольги нет. Заметался по сторонам. Обратил внимание, как зашевелился охранник. Наклонился, стал трясти его:

– Где Ольга? Почему вы валяетесь на земле?

Приходя в себя, охранник плохо соображал. Глеб продолжал трясти. Наконец до парня дошло, что перед ним Корозов. Вскочил на ноги, в голове все гудело, схватился рукой за затылок и стал объяснять, как меняли колесо. Но колесо Глеба не интересовало. Схватив за грудки, Глеб крикнул ему в лицо:

– Где Ольга?

– На нас напали сзади, – пролепетал охранник растерянно.

– Ольга где? – снова взорвался Глеб, напружинивая мускулистое тело. На овальном, чуть удлиненном лице выступили багровые пятна.

Сбивчиво, путаясь и повторяясь, охранник рассказал все, что происходило после ухода Глеба в больницу. Обычно умевший себя сдерживать, Глеб теперь яростно дрожал, выплескивая из себя тугим упругим голосом поток негодования, от которого охранник пятился и заикался. Корозов, нервно жестикулируя, наступал на него:

– Идиоты! Глупцы! Олухи! Обалдуи! Почему не позвонили мне?! Почему не позвонили Исаю?! Все ушами прохлопали! Не защитили Ольгу! Зачем вы мне нужны, если вы даже себя не можете защитить?! И откуда только вы беретесь возле меня, такие немощные дураки?! Вам надо юбки на себя напялить, а не в штанах ходить! Не найдете Ольгу – я вас обоих подвешу за причинные места!

Не зная, куда кинуться, охранник стал метаться возле машины. Запнулся о тело водителя, упал, пополз на коленях, подхватился, зачем-то побежал за угол здания больницы. Забыл про шум в голове и вообще обо всем, что знал. Бегал как ошалелый по парковке, по тротуару, по траве, по территории больницы, заглядывал в темные окна. После чего вернулся к автомобилю, опустив голову. В это время Глеб убедился, что водитель жив, попытался привести его в чувство, но не удалось. Заставил охранника приводить того в сознание. Надеялся что-нибудь вразумительное услышать об Ольге от водителя. Охранник долго бился над ним, трепал по щекам, окатывал водой, пока наконец тот не начал приходить в себя. Оклемавшись чуть-чуть, водитель сел на запасное колесо и стал тереть руками виски. Виля, что никакого толку от водителя нет, и понимая, что искать Ольгу сейчас неизвестно где все равно, что искать иголку в стоге сена, Глеб, напрягая мозг, сжал челюсти и кулаки. Сдаваться он не умел, опускать руки было не в его характере. Сердито глянув на водителя, окриком поднял с колеса и заставил немедля заменить его. Медленно зашевелившись, тот на пару с охранником начал работать. Нетерпеливо двигаясь из стороны в сторону, Глеб думал: что ему предпринять? Поднимать на ноги Исая с охраной не было смысла. Нет никаких следов, никаких зацепок. В таком положении надежда только на Акламина. С колесом возиться закончили. Водитель, тупо мотая головой, сел за руль. Охранник открыл дверь для Глеба, но тот посмотрел на время, отошел в сторонку, достал телефон, набрал номер Аристарха:

– Прости, что разбудил. Но у меня снова ЧП. Ольгу похитили из машины. На парковке возле больницы. Охрана все прошляпила. Проворонила. Слепой, глухой и безмозглой оказалась! Никого не видела, никого не запомнила. Допустила, что к ней вплотную подобрались и оглоушили! Ума не приложу, что делать! Поблизости всё осмотрели – никого нигде нет. Вероятно, увезли на машине.

Сделав продолжительную паузу – видимо, осмысливая информацию, – Акламин спросил:

– Почему твоя машина у больницы?

Раздраженно оглянувшись на здание больницы, Корозов коротко поведал Аристарху, как, почему и к кому он приезжал в больницу в такое позднее время.

– Ты вот что, – сказал в ответ Аристарх. – Никуда не двигайся. Я сейчас приеду.

– Хорошо, буду ждать, – пообещал Глеб и отключил телефон.

Заложив руки за спину, прошелся вдоль тротуара. Дорога уже не шумела гулом машин, как днем. Свет фар только изредка пробивал серое ночное освещение улицы. Пытаясь представить, как могло произойти похищение, Глеб скрипел зубами. Первое: наверняка за его машиной следили, видели, как он с женой садился в авто. Второе: само собой преследовали, чтобы понять, куда он направляется. Третье: пустая парковка оказалась вполне подходящим местом для похищения. Четвертое: похищение не могло произойти спонтанно, его определенно намечали, и не факт, что именно в этом месте. Могли действовать по обстоятельствам. Пятое: скорее всего, те же люди, что ограбили Ольгу раньше. И шестое: что они хотят теперь? Шестой пункт занозой засел у Глеба в голове. Ответа у него не было. Он даже ничего вообразить не мог. Какой-то вакуум, и только. Снова потянулся к телефону, позвонил Исаю. В двух словах все объяснил, распорядился:

– Подъезжай. Сейчас приедет Аристарх – может, какой-то план действий наметится.

Подкатив на парковку через полчаса, Исай с двумя парнями высадился из авто и взял в оборот охранника и водителя. Раскручивал так, что тех прошибал пот. Его колкий пронизывающий взгляд тянул из них жилы. Они вытянулись перед ним и опускали глаза, но он повышал голос:

– Куда смотрите? Смотреть на меня! – Узкое лицо в сером свете ночи было как неменяющаяся застывшая маска. Глянул на охранника. – Где была Ольга?

– В машине, – пробубнил тот.

– А ты? – снова спросил.

– Вылез помочь водиле.

– Он тебя просил?

– Колесо же пробили, – тупо оправдывался охранник.

– Колеса менять – это твоя работа?

– Нет, – пробормотал тот.

– Зачем вылез? Твоей обязанностью было охранять Ольгу, а не колесо менять! Зачем вылез? – Костистый железный кулак Исая прошелся перед лицом охранника.

– Так я же рядом с нею был, – вякнул тот, втягивая голову в плечи.

– Тогда почему похитили Ольгу? Я тебя как инструктировал? Ни на шаг от нее! Ни на шаг!

– Никого же не было. Вообще никого. Спроси у водилы. – Кислая мина охранника задергалась.

– С него я тоже спрошу! Он это колесо на всю жизнь запомнит! – Исай прошиб жестким взглядом водителя.

У того мурашки побежали по спине. Между лопатками и под мышками заструился пот.

Не встревая в разборки Исая, Глеб ждал Акламина. Два охранника, приехавшие с Исаем, стояли на тротуаре с двух сторон от Корозова. Он сосредоточенно прохаживался взад-вперед, поглядывая на время. Такси припарковалось рядом с автомобилем Глеба. Из него легко выпрыгнул поджарый прямой Аристарх в легком летнем костюме. За ним выбрались два оперативника. С места в карьер Акламин ошарашил Глеба:

– Идем в больницу!

– Что там делать? – уставился на него Корозов, медленно отходя от своей сосредоточенности. – Дригорович уже спит.

Но, видимо, у Акламина уже созрел свой план – он, не слушая Глеба, решительно направился в сторону больницы. Оперативники торкнулись за ним следом. Глеб рукой придержал Аристарха:

– Ты подозреваешь, что с нею тоже что-то случилось? – В своих шести пунктах такого варианта он не рассматривал, в них рефреном билась мысль о неизвестных ему людях, похитивших Ольгу. Он даже не склонялся к тому, что подобное может коснуться и Риммы. И вдруг решимость Аристарха. Это сразу озадачило Глеба и поставило в тупик. Он тягуче протянул: – Думаешь, надо проверить? – Не двигаясь с места, внезапно зацепился за новое предположение. – А может, черт побери, пока я тут ждал тебя, может, заодно с Риммой расправились? Но тогда что получается? Получается, что я привел бандитов к Дригорович? Они же определенно следили за мной. Но в таком случае непонятно, зачем надо было похищать Ольгу! Нет. Это какая-то ерунда. Тут ничего не вяжется. Но проверить надо, ты прав.

– Пока у меня нет никаких версий, – ответил Акламин. – Но проверить я должен. – Отвел руку Глеба и опять двинулся вперед, произнеся вдогонку своим словам: – Не люблю гадать, это занятие для людей с расстроенной психикой. Ты идешь со мной?

– Странный вопрос. А как же? Конечно иду, – качнулся в том же направлении Корозов и зашагал за ним.

Оперативники заспешили следом. Все подошли к входной двери в приемный покой. Она оказалась запертой изнутри. Постучали. Никто не ответил. Подождали и постучали громче. Кулаками. Глеб нахмурился:

– Что за чертовщина, даже света нет в приемном покое! – показал на окно. – В этом окне горел свет, а внутри сидела медсестра.

Оперативники подошли к окну. Один из них привстал на цыпочки, присмотрелся и толкнул створки. Они раскрылись.

– А шкатулка открывалась просто, – пошутил опер.

– Посвети фонариком, – посоветовал Аристарх.

Тот достал из кармана фонарик и провел лучом света по стене и по подоконнику:

– Да тут, похоже, кто-то до нас уже попользовался окном. Вылезал или залезал в него, – доложил Акламину, который, подойдя, также заметил следы. – Можно было бы и нам через окно забраться внутрь, да черт его знает, что там внутри творится! Все может быть. Боюсь затоптать следы.

Вместе со вторым оперативником Аристарх приподнял опера с фонариком выше, и тот посветил внутрь приемного покоя, сообщив:

– Вижу, на кушетке, у боковой стены лежит медсестра, на спине, в белом халате. И что-то мне не нравится, как она лежит. Совсем не нравится, Аристарх! – Он громко постучал по стеклу. – Эй, подруга! Подъем! Хватит спать! – Глянул на Акламина. – Даже не шелохнется. Может, пьяная? А может… – Он не договорил.

Его опустили на землю. Выключив фонарик, опер озабоченно покрутил головой:

– Там что-то не то. Крови я не видел, но что-то не то. Ну что, полезем в окно? – обратил вопрос к Аристарху.

– Оставим окно для криминалистов. Займитесь дверью, – застопорил его порыв Акламин.

Дверь была со стеклянными вставками. Опер разбил стекло и дотянулся рукой до замка, но ключа в замке не оказалось, тогда он ударил по ней плечом с намерением выбить замок. На помощь бросился второй опер. Дверь охнула. Ударили сильнее. Язык замка изогнулся, дверное полотно треснуло, и полетели щепки. Дверь распахнулась. Оперативники ввалились внутрь. Включили свет. Кинулись к медсестре. И, ошеломленные, переглянулись. Медсестра мирно посапывала.

– Жива-здорова, – сказал опер, обернувшись и подслеповато прищуриваясь. – Как будто спит.

– Спит? – переспросил Глеб. – Будите!

Ее стали усердно трясти, пытаясь разбудить. Но она не реагировала. Тело безвольно колыхалось от тряски, глаза не открывались, на голос опера не отвечала.

– Запаха алкоголя нет. Похоже, под наркотой или наркозом, – сказал все тот же опер, оторвавшись от нее.

– Или под гипнозом! – сорвалось с языка Корозова, стоявшего рядом с Аристархом.

Это прибавление заставило оперов почесать затылки, а Акла-мина вскинуться, серьезное неулыбчивое лицо на мгновение оцепенело, и он тут же резко скомандовал:

– Оставьте ее! Все наверх! В хирургию!

Опередив Аристарха, Корозов толкнул дверь из приемного покоя в коридор больницы и переступил порог. Когда поднялись в хирургическое отделение, коридор встретил их полной темнотой. И это удивило Глеба.

– Черт! Что тут у них творится? Почему темно? – пробормотал он негромко.

Оперативник достал свой фонарик, высветил на стене выключатель и щелкнул им. Тускло загорелась одна лампочка над входом в отделение, освещая небольшое пространство коридора.

– Что за ерунда! Выключатель для одной лампочки! – буркнул себе под нос.

– Свети фонарем! – сказал Глеб оперативнику и показал направление, куда надо светить.

Все двинулись влево по коридору к палате, где лежала Римма. Луч фонарика, раздвигая темноту, метался по белому потолку со светильниками, чистой плитке пола и по белым с темными плинтусами и разными медицинскими плакатами стенам. Медленно и бесшумно ступая по длинному коридору, Корозов предупредил опера:

– Справа у стены карман, там стоит стол медсестры. Возможно, там общий выключатель света.

Двери в палаты были плотно закрыты, на их белом фоне лучом высвечивались черные номера. В палатах тихо, как и в коридоре. Опер с фонарем шел сбоку от Корозова, крадучись, ступая на пальцы, делая усилие над собой, чтобы не создавать шума, как будто боялся своим топаньем нарушить покой в палатах. Сзади них без суеты и шарканья шли Аристарх и второй опер.

Оперативник посветил вдоль правой стены, и все увидели стол и медсестру за ним. Та спала, навалившись грудью на столешницу, положив лицо на руки, скрещенные на открытом журнале. Настольная лампа на столешнице выключена. Оперативник лучом фонаря провел по стене, наткнулся на целый ряд выключателей, щелкнул крайним. Над столом вспыхнул свет. Опер коснулся плеча медсестры. Та неожиданно быстро встрепенулась, подняла голову и удивленно уставилась на всех. Руки моментально поправили колпак на голове, подсовывая под него вылезшие по бокам волосы. Глаза на бесцветном лице часто заморгали:

– А вы кто? Как вы здесь очутились? Что вам здесь надо?

– Почему у вас нигде света нет? Это вы отключили? – Акламин достал удостоверение и показал ей.

– Я не выключала, – торопливо вскочила с места и отрицательно закрутила головой медсестра.

– А почему вы спите за своим столом во время дежурства? – строго спросил Аристарх.

– Я не спала! Я никогда не сплю! – опять закрутила головой и даже возмутилась медсестра.

Усмехнувшись недоверчиво, Аристарх не стал больше акцентировать на этом внимание и задал новый вопрос:

– Кто-нибудь посторонний был здесь до нас?

– Был! – охотно подтвердила медсестра. – Вот он. – Показала на Корозова. – Он приходил к Дригорович, которая лежит в нашем отделении.

– А после него кто еще приходил?

– Нет. Никого не было. Кто же по ночам ходит?

– Разбудите Дригорович, нам надо с нею побеседовать, – сказал Акламин и положил удостоверение во внутренний карман пиджака.

Удивленно качнув головой, медсестра вздохнула:

– И вам она тоже звонила? Ну что за душа неугомонная! Заведующий сказал, что завтра ее выпишут.

Оперативники пошли за медсестрой, которая, включив в коридоре свет, направилась в девятую палату за Дригорович. Подойдя к двери палаты, тихо приоткрыла ее и вошла внутрь. А через полминуты вылетела оттуда пулей, оторопело стала бегать глазами с одного опера на другого, произнося дрожащими губами:

– Ее нет. Кровать пустая. Можете проверить. – Открыла дверь так, чтобы была видна постель Дригорович.

Оперативники заглянули внутрь, один из них подошел к кровати и руками потрогал матрац, словно не верил своим глазам, что на нем нет никого.

– Куда она делась? – спросил второй, подслеповато щурясь.

– Не знаю, – похолодев, обронила девушка. – Ума не приложу! Может, в туалет пошла? – Предположила и метнулась к туалету.

Подошли Акламин и Корозов. Проследив за медсестрой, опера уставились на Аристарха. Тот, в свою очередь, кинул взор на Глеба – ждал, что скажет он. Быстро вынырнув из туалета, медсестра развела руки:

– Пусто! Можете сами глянуть, там никого нет. Ни в женском, ни в мужском! – И, сорвавшись с места, бросилась проверять по другим женским палатам. Забегала в них, выскакивала, мотала головой, показывая операм, что там тоже Риммы нет.

Пробежав по всем палатам и еще по каким-то кабинетам, медсестра кинулась к кабинету заведующего отделением. Громко постучав в дверь костяшками пальцев, прислушалась, но ответа не последовало. Нажала на дверное полотно ладонями и осторожно вошла, не включая в кабинете свет. Очевидно, девушка думала, что заведующий спал, и намеревалась тихонько разбудить его. Но прошло немного времени, и из кабинета разнесся ее испуганный крик. Оперативники кинулись на него. Глеб поспешил следом. Выскочив в коридор, медсестра тянула вперед руки, на которых была кровь. Девушка показывала их, перекосив лицо от страха. У нее душа ушла в пятки. Пыталась что-то вымолвить, но язык словно прирос к нёбу. Отодвинув ее, оперативники ринулись в кабинет. Через окно пробивался слабый свет от уличного освещения. Впопыхах зашарили руками по стене, ища выключатель. Наконец нащупали, включили. Перед ними были стол и стул. Упав грудью на крышку стола, тело Ганилевского безвольно висело, полусидя на стуле. Из-под головы, лежавшей на куче бумаг, растеклось по столешнице кровавое пятно. Подслеповатый оперативник приподнял ее, и все увидели, что пуля вошла врачу точно в висок. В дверном проеме показалась дрожащая медсестра, прижалась к дверному косяку. Аристарх оглянулся на нее:

– Вы говорили, что здесь никого не было!

– Никого. Я никого не видела. – Губы у девушки побелели, она помертвела, голос захлебывался, казалось, что только сейчас до нее стало доходить, что здесь произошло убийство.

– Может, вы кого-то скрываете? Кого? – Неулыбчивое лицо Аристарха еще больше испугало девушку, казалось, от его взгляда не могло укрыться ничто.

Задохнувшись от его вопроса, медсестра часто заморгала, а потом чуть ли не взмолилась:

– Никого. Ей-богу, я ничего не знаю! Честное слово.

Быстро-быстро Акламин начал задавать вопросы, требуя, чтобы она отвечала ему так же без промедления:

– Почему в коридоре был выключен свет?

– Я не знаю.

– Кто выключил его?

– Не знаю.

– Кто стрелял во врача?

– Я не видела.

– Когда его убили?

– Не представляю даже.

– Что вы видели?

– Ничего.

– Вы же говорили, что вы не спали!

– Не спала.

– Тогда почему ничего не видели и ничего не знаете?

– Но я правда не спала.

– Отвечайте на вопрос!

– Я не знаю. Я ничего не знаю.

Ответы были быстрыми, без раздумий, хотя раздумывать над такими ответами было бы глупо. Лицо ее горело. Между тем у Аристарха было двоякое чувство от ее поведения. Но ему мало было чувствовать, ему нужны были факты и доказательства:

– Вы куда-нибудь отлучались?

И тут она самую малость промешкала, но затем сказала:

– Никуда.

– И вы точно не спали? – вновь спросил Аристарх.

– Я вам говорила, что я никогда не сплю! – заверила она.

Этот ответ никак не вязался с тем, что он видел, когда они в темноте подошли к ее столу. Похоже, сейчас она говорила неправду. Но почему? Он продолжил спрашивать, возвращая ее к прежним вопросам, надеясь ухватить какую-нибудь зацепку:

– Итак, вы никуда не отлучались и вы не спали, а значит, должны были все видеть. И знать ответы на мои вопросы. Почему не отвечаете на них? Я вам не верю.

На глазах у медсестры выступили слезы. Она пыталась украдкой смахивать их, но у нее не получалось сделать это тайком. Потому опускала глаза вниз и часто моргала, чтобы убрать пелену с глаз. У нее в голове все переворачивалось, ведь оперативник был прав: если она никуда не отлучалась и не спала, то должна была все видеть. Разумеется, он не верил ей. И она бы на его месте тоже не верила. Совершенно растерявшись и перепугавшись, она мучительно едва выдавила из себя то, что у нее вертелось на языке и в чем она стеснялась признаться:

– Я только в туалет отлучалась, – прошептала, краснея. – Но это было ненадолго. Честное слово, ненадолго. У меня сегодня живот болит.

– И часто вы отлучались?

– Два… нет, три раза, – шепнула она.

Посмотрев на окно кабинета, Аристарх обратил внимание, что створки были полностью открытыми. Опер понял его взгляд и внимательно присмотрелся к подоконнику, выглянул на улицу, осмотрел снаружи, но никаких следов не обнаружил, однако вслух произнес:

– Надо посмотреть днем, сейчас в темноте за окном плохо видно. Правда, это не первый этаж, там ничего не должно быть. Хотя на земле под окном могут быть какие-нибудь следы.

– Почему окно открыто? – спросил Акламин у девушки, лицо у которой было серым от страха.

Вздрогнув от вопроса, будто оперативник хотел узнать у нее нечто невероятное, она ответила:

– Он всегда раскрывал его, когда приходил на работу. – Посмотрела на тело Ганилевского и судорожно вздохнула.

Можно бы задать еще ряд подобных вопросов, но было очевидно, что ответы будут идентичными. И все же Аристарха подмывало сильнее зацепить девушку, чтобы из нее прорвалось еще какое-нибудь откровение, если оно в ней осталось. Сомнения в причастности медсестры ко всей этой истории перемешивались с подозрением. С самого начала у него внутри тлел вопрос, которым он собирался ошарашить девушку, чтобы окончательно выбить из-под нее почву. И он внезапно обрушил его на нее:

– Это вы убили врача?

В глазах у девушки вспыхнул ужас. Она окостенела от этого вопроса, ноги стали подкашиваться, а в голове плавиться мозг. Акламин надавил еще сильнее, разрывая ее мозг:

– Где пистолет, из которого вы стреляли?

Ужас в глазах медсестры утроился, если не удесятерился. Ее губы не просто задрожали, но весь ее голос начал выбивать дробь:

– Я, я, я, я… – ее заело на этой букве, она повторяла ее бесконечно, вкладывая в эту букву весь смысл того, что она хотела ответить.