Текст книги "Танго «Натуральный хозяин»"

14. Сергиев Посад

Через три дня после судьбоносного решения об эвакуации Рите полегчало, температура вошла в нормальное русло, кашель стал пореже и посуше. И Иван рискнул взять её с собой в Сергиев Посад на переговоры с родителями. Да и познакомить маму-папу со своей невестой давно было пора. По проходу электрички от самого Курского вокзала, как по конвейеру, друг за другом засновали коробейники – продавцы всякой мелочёвки:

– Ручка наногелевая, сама пишет! Английские учёные доказали: с нею рука устаёт на сорок семь процентов позже, чем с обычной гелевой ручкой!

– А вот состав для холодной сварки металлов, стекла, пластмассы! Теперь вам не нужно электричество, состав на керамопластике сделает всё за вас!

– Наношерстяная пряжа, ноу-хау из Монголии, на тридцать процентов улучшает теплозащиту по сравнению с овечьей шерстью!

– Носки для зимней носки, изготовлены из сырья и по патенту фирмы «Satila» на совместном предприятии в Балашихе! За полцены к магазинной!

– Шарики надувные с набором свистулек, летающие! Прекрасный подарок малышам и их родителям!

– Клеёнки-скатерти из Италии, реализация таможенного конфиската за треть цены!

– Светодиодный фонарик с подзарядкой от фотоэлемента – днём заряжается, ночью светит! Отечественная разработка из Фрязино, вдвое дешевле китайских аналогов! Продажа без посредников, от производителя!

Последний товар рекламировал пожилой интеллигентный мужчина с маленьким рюкзачком за плечами, в коричневом берете и с седыми кустистыми бровями. В руках он держал образец товара – небольшой цилиндрик фонарика и прилагаемый к нему рулончик чёрной клеёнчатой ткани, армированной рельефной сетчатой структурой.

– Уважаемый! – Иван тронул коробейника за рукав и кивнул на рулончик. – А это и есть ваш фотоэлемент?

– Да! Он самый и есть!

Торговец гордо и бережно развернул рулон во всю длину, как будто это ценный древнеегипетский папирус. Гибкая солнечная панель напоминала расчленённый по швам чёрный полиэтиленовый пакет, от уголка которого к фонарику шёл тонкий витой двужильный кабель с коаксиальным разъёмом типа «папа».

– А какие выходные характеристики тока зарядки? – спросил Иван.

Мужчина удивлённо посмотрел на Ивана поверх очков и с уважением произнёс:

– На прямом солнечном свете панель выдаёт один вольт на четверть ампера!

– Так вы и есть разработчик изделия? – догадался Иван.

– Да, один из! – солидно качнул беретом коробейник. – Вы не сомневайтесь, качество я гарантирую. Разработка делалась для космоса, для освоения Марса, но кому этот Марс сейчас тут нужен…

Двери тамбура резко отворились, и по проходу, бесцеремонно раздвигая пассажиров и коробейников могучими плечами, укреплёнными латами пластиковой разгрузки, двинулись трое крепких мужчин с наспинными нашивками «Национальная гвардия», пистолетами и дубинками на боку. Они хмуро поглядывали по сторонам, шарили глазами по лицам, как будто кого-то искали. Вагон сразу притих и как бы сжался в размерах, словно каждый из пассажиров знал за собой какую-то вину перед государством и прикидывал шансы в этот раз ускользнуть от ответственности. Но грозная процессия как безмолвно вошла, так же беззвучно и удалилась. Вагон облегчённо выдохнул, снова ожил, словно включили звук в радиоприёмнике. Иван спросил торговца:

– Так сколько же стоит ваше чудо отечественной техники?

– Всего три тысячи рублей! – как-то смущённо ответил тот и тихо добавил: – Эксклюзивная вещь, ограниченная партия…

– Ага, то есть много вынести с производства не удалось, правильно я понимаю? – так же тихо сказал Иван, вынимая деньги, чтобы расплатиться за покупку.

– Хе-хе… Шутите, товарищ! – буркнул коробейник, но кинул по сторонам быстрый взгляд: не прислушивается ли кто-то к их разговору? Затем взял купюру в обмен на товар, кивнул с благодарностью и пошёл дальше своей нелёгкой торговой тропой.

– Зачем это тебе? – спросила Рита.

– Хорошее компактное зарядное устройство, попробую его проверить и адаптировать для подзарядки мобильника и компьютера. В дальней дороге пригодится, – ответил Иван, укладывая покупку в сумку. Затем достал планшетник и решил, чтобы не терять время в пути, изучить новую статью из журнала для программистов «JavaPlus». Но через пятнадцать минут вырубил экран и пожаловался Рите:

– Мне кажется, что разработчики обновлений языка «JavaPlus» работают примерно так же, как эти коробейники: пытаются любой ценой впарить клиенту товар, хотя половина заявленных качеств, скорее всего, на поверку окажется чистым надувательством! Зато бабок на этом срубят мама не горюй! И так каждые пять лет, представляешь? Когда же у них фантазия иссякнет или совесть проснётся?

Чем дальше от Москвы, тем чаще из уст коробейников звучали темы производства и обработки продуктов питания, консервирования, хранения домашних запасов, борьбы с мелкими грызунами. Пошли предложения горячих пирожков, кофе и чая, минискороварок, семян для домашнего круглогодичного выращивания помидоров и огурцов, гранулированного чудо-удобрения из недр секретных отечественных лабораторий, удваивающего продуктивность рассад. Ощущалось, что люди здесь больше озабочены проблемой пропитания, чем вопросами культурного досуга и материального достатка. Да и большинство пассажиров держали в ногах увесистые сумки с продуктами питания, экспедируемые из относительно сытой Москвы в стремительно тощающую провинцию. Страна приспосабливалась к новой реальности, внезапно обрушенной президентом на их головы, как могла. То есть, как обычно, запасала впрок продукты и предметы первой необходимости.

На привокзальной площади Сергиевого Посада рядом с памятником меценату и благотворителю Савве Мамонтову стоял ещё один памятник эпохе – только новейшей, текущей: пятнистый бронетранспортёр Нацгвардии, рядом с которым топтались два гвардейца в бронежилетах и касках, с короткими автоматами за спиной и сигаретами в зубах. Они молча курили и не уставали сканировать через пластик полевых очков привокзальное пространство.

Семья Цыбиных-старших проживала в укромном переулке напротив знаменитой Троице-Сергиевой лавры, на первом этаже обшарпанного панельного дома позднесоветской постройки. Среди путаных иероглифов настенных граффити, которые щедро украшали стены дома, выделялась глубокомысленная надпись синим фломастером: «Внимание! До завтра остался один день!» Вход в парадную обрамляли четыре стройные липы, как сказал Иван, высаженные им и родителями почти четверть века назад на одном из апрельских субботников. Липы хорошо прижились и уже достигали верхушками балконов третьего этажа. Иван нежно похлопал каждую из них по стволу.

– Традиция! Всегда здороваюсь с ними, возвращаясь домой! – как бы оправдываясь, пояснил он Рите.

– Ты прямо как герой Шукшина в «Калине красной»! – не удержалась та от сравнения.

– А, ну да, ну да, похоже… Хороший фильм, кстати…

Квартиру Иван открыл своим ключом, без звонка и обнаружил, что за дверью уже стоят мама и папа, готовые броситься на шею сыну (и как они всегда учуивают приближение дитяти?). Правда, всех опередила импозантная серая кошка с шарообразной головой и короткими ушами. Она муркнула, прошмыгнула между ногами встречающих и первой прислонилась к голени Ивана, жизнерадостно виляя пышным хвостом.

– Фрося, чертовка нерусская, отстань, ради бога, дай нам хоть поздороваться с гостями! – шутливо притопнул на кошку мужчина из коридора.

Иван наклонился, погладил Фросю, пропустил Риту в дом. Гости вошли.

– Ну здравствуйте, мои хорошие! – сказал Иван, высвободившись из объятий родни. – Познакомьтесь, моя невеста Рита, о которой я вам столько рассказывал! Рита, а это Инна Павловна и Сергей Иванович, мои дражайшие родители, будьте знакомы!

После церемонных рукопожатий и объятий Инна Павловна пригласила гостей в гостиную, где к брату и Рите уже выезжал навстречу и тянул руки остроносый и длинногривый бородач в коляске:

– Братишка, привет, я по тебе соскучился за две недели как дьявол! – воскликнул он с улыбкой, тиская Ивана. Затем отстранился и приосанился, галантно поклонился и подал Рите руку. – Очень-очень рад! Никита. Просто счастлив, что у моего брата такая очаровательная избранница!

Рита была даже немного смущена столь радушным приёмом. Чувствовалось, что здесь её давно ждали и заранее любили, как Снегурочку, которая обещана детям и вот-вот должна появиться на новогоднем пороге. Это Риту обрадовало и растрогало, так как она опасалась первой встречи с родными Ивана, подспудно помня, как непросто складывались отношения со свекровью и свёкром в первом браке. Рассмотрев квартиру Цыбиных, Рита для себя отметила: «Как будто время здесь законсервировалось в той поре, что была лет двадцать – тридцать назад». Облик квартиры задавали трогательно немодные гардины, устаревшая, но по-прежнему крепкая мебель, обои с рисунком, который сейчас уже и не в каждом музее отыщешь, старофасонные пальто и куртки на вешалках в прихожей, в гостиной ещё более старомодная люстра на шесть хрустальных рожков с лампами накаливания (просто невообразимый раритет!). Тёмная икона в медном окладе в углу гостиной печально взирала на мир глазами Богородицы на сносях. У Риты сложилось впечатление, что хозяева дома всеми силами пытаются сохранить время своей молодости – хотя бы в таком хрупком, но овеществлённом виде.

После сытного обеда с солянкой и голубцами, приправленными горчичным соусом, Инна Павловна с помощью Риты, вызвавшейся помочь, быстро убрала посуду и накрыла чайный стол. В центре был торжественно установлен большой торт-медовик на вращающейся подставке.

– Рита, а это фирменное мамино блюдо, обрати внимание. Тебе, я уверен, это понравится! – проанонсировал торт Иван.

– М-м-м! Какая вкуснятина! – искренне восхитилась Рита, откусив от медовика. – У меня мама чего только не умеет, она профессиональный повар-кулинар, но такого я ещё не пробовала! Инна Павловна, вы просто кондитер-гений! Спишите слова!

– С удовольствием! – засмеялась польщённая Инна Павловна. – Я ещё много чем могу поделиться из хитростей домашнего хозяйства, если у вас, Рита, будет желание!

– Будет, Инна Павловна, обязательно будет! – заверила Рита. – Найдём и желание, и время!

– Да, – сказал Иван, улучив удобный момент для перехода к главному разговору, – со временем для общения у нас с вами, кажется, будет всё в порядке. Вот какое есть предложение.

И он перешёл к плану тотальной эвакуации. Инна Павловна во время монолога Ивана всё вздыхала да ахала, всплёскивая пухлыми руками. Никита слушал отрешённо, шевеля бровями и устремив взор в одну точку – куда-то за окно, в ветви качающихся тощих деревьев, с которых на глазах осыпались последние листья. Сергей же Иванович хмурился всё больше и больше по мере продвижения Ивана к финалу и нервно барабанил пальцами по скатерти стола.

– В общем, мои родные, – вздохнул Иван и перешёл к резолютивной части доклада, – мы с Ритой решили уезжать, как только найдём подходящий транспорт. Надо где-то пересидеть будущие катаклизмы. На севере вот-вот выпадут большие снега, необходимо успеть проскочить на базу до сугробов и серьёзных морозов, обжиться там. Мы хотим, чтобы с нами поехали вы и Ритины мама с бабушкой. Ещё с нами едет Роза Сигизмундовна, вы её знаете, моя хозяйка. Что скажете?

Над столом повисло тягостное молчание. Иван затаил дыхание. Рита поглядывала то на Ивана, то на руины торта-медовика: на Иванову родню сил у неё смотреть не было. Она понимала, как тяжело пожилым людям, приросшим к устоявшемуся быту, принимать такое внезапное и жёсткое решение. Молчание нарушил Никита, всё это время сосредоточенно гладивший Фросю у себя на коленях:

– Брат! А если мы там целый год проживём, проедим все запасы, сожжём соляру и бензин, а тут ничего не случится, то что тогда? Вернёмся?

Иван задумался: этот вариант развития сюжета он даже не рассматривал, поскольку это было наименее критично. Ответил, успокоительно улыбаясь брату, но обводя взглядом всех:

– Что ж, вернуться мы всегда сможем. Было бы куда… Но в том-то и дело, что скоро может случиться так, что некуда будет возвращаться. Я же вам пересказал прогноз генерала Пыжова. И я его оцениваю как крайне вероятный.

– Ваня, ты мужик, конечно, грамотный, современный, не чета нам, старикам. Я твоё мнение всегда уважал, сынок, ты это знаешь, – Сергей Иванович кашлянул в кулак и продолжил, как бы перешагнув через препятствие: – Но я верю нашему президенту! Вчера в программе «Итоги дня» показывали с ним интервью, и он был очень-очень убедителен, демонстрировал графики, диаграммы. Сказал, что доходы бюджета стабильно растут, а Китай стал нашим стратегическим партнёром и инвестором. И что Россия даже в условиях тотальной изоляции со стороны стран Запада сможет легко справляться со своими социальными обязательствами как минимум в течение ещё десяти – двенадцати лет. И что нет ни малейших поводов для паники, запасы продовольствия постоянно поддерживаются правительством на нормативном уровне, всё хорошо и стабильно. Он призвал народ к спокойствию, выявлению паникёров и преданию их суду. И я верю президенту! Маме твоей вон сегодня я даже запретил дополнительно накупать продуктов – нечего поддерживать панику!

Он повысил голос, выпрямил спину на последней фразе и с болью посмотрел на Ивана, затем на Риту. Рита не смогла выдержать его горящего гневного взора, отвела глаза.

– Папа… а я очень надеялся… я… надеюсь на тебя. Одному здоровому мужику, мне там с хозяйством и лесом будет тяжело справиться.

Иван сделал акцент на слове «здоровому». Никита вздохнул и опустил голову. Он понимал, что на него, инвалида, Иван действительно рассчитывать не может, он не на многое способен в своём кресле-каталке. Способен, скорее, быть там лишь обузой…

– Мама, ну скажи и ты своё слово! – почти с отчаянием обратился Иван к Инне Павловне. Но та лишь сдвинула плечи и тихо ответила, утирая слезу тыльной стороной кисти:

– Я – как Серёжа… Он у нас глава семьи, пусть принимает решение…

– Никита, если родители не поедут, так ты хоть меня не бросай! – воскликнул Иван, глядя на брата. – Давай будем считать, что я тебя приглашаю в длительную творческую командировку на этюды, в глубинку! А что? Возьмёшь свой этюдник, кисти, краски. Представляешь, какой материал идёт тебе в руки? Никаким Врубелю с Левитаном и не снилось!

Никита удивлённо посмотрел на Ивана, лицо его просветлело, он перевёл взор на родителей:

– А это идея! Мам, пап, отпустите меня с Ваней, а? Я согласен!

Сергей Иванович в сердцах отодвинул стул, резко встал, хотел что-то ещё сказать, но лишь махнул рукой и вышел из комнаты, буркнув напоследок:

– Пойду курну!

Инна Павловна, воспользовавшись паузой, пошла на кухню обновить кипяток в чайнике, Рита последовала ей помочь.

– Вань, а с транспортом ты как решаешь, есть варианты? – спросил тихо Никита, он уже настроился на отъезд.

– Понимаешь, Никит, машину надо брать, точно зная, на сколько пассажиров и багажа рассчитывать. Если будет полный состав – это восемь человек, тогда нужен микрик. А если наши откажутся, да ещё с Ритиной стороны двое не поедут, то тогда нас всего четверо, и мы обойдёмся малолитражкой, универсалом каким-нибудь. Это проще и дешевле. Поэтому мне надо знать состав команды, чтобы начать поиск машины.

– Понимаю, – кивнул головой брат. – А с Ритиными, значит, ещё разговора не было?

– Нет. Это ж только-только случилось, когда Рита приехала ко мне. После вас мы с нею буквально завтра собирались рвануть на Питер и в Гатчину договариваться с Ритиными мамой и бабушкой.

– Понимаю! – снова кивнул Никита и глубоко вздохнул, задумавшись о чём-то своём.

Через десять минут все вернулись к столу. Сергей Иванович уже вполне взял себя в руки, приосанился, и чувствовалось, что готов сказать что-то важное. После того как чай снова разлили по чашкам, глава семьи наконец произнёс весомо и медленно:

– В общем, молодёжь, я думаю себе так: если ты, Ваня, завтра представишь доказательства того, что прогноз вашего замечательного генерала начинает сбываться, я с вами соглашусь, мы поедем. Если нет – на нас с мамой не рассчитывай, мы останемся тут. Как-нибудь перетопчемся. Перекантуемся со всем народом. Бог не выдаст, свинья не съест, как говорится. Никита же взрослый человек, волен сам распоряжаться своей жизнью. Как решит, так и решит, держать не буду.

– Спасибо, папа. Я постараюсь тебя убедить! – сказал Иван.

Но убеждать никого не пришлось. На следующий день во время завтрака, когда все сидели за круглым столом и подъедали кто творожок, кто молочную манную кашу, из телевизора, бубнившего в углу комнаты, как нудный осенний дождь, донеслись слова диктора, заставившие Сергея Ивановича тут же взять пульт и прибавить звук:

– Передаём срочное сообщение пресс-службы администрации президента Российской Федерации: «Сегодня президент Российской Федерации подписал указ номер три тысячи двадцать, в котором сказано следующее:

Криминальные и подрывные элементы в стране в последние дни усилили попытки дестабилизировать ситуацию, раскачать страну изнутри, играя на руку нашим зарубежным и внутренним врагам. Так, за последние трое суток полицией и Национальной гвардией были отражены массовые вооружённые нападения на патрульные экипажи в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Ставрополе, Калининграде, Томске и Иркутске, а также в десятках районных центров страны. В результате пострадали или выведены из строя четыре полицейских бронетранспортёра, пятнадцать машин дорожно-патрульной службы, погибло восемь и ранено двадцать сотрудников правоохранительных органов. На стороне нападавших ответным огнём полиции уничтожено тридцать восемь экстремистов, сто пятьдесят четыре получили огнестрельные ранения, задержано полицией двести шесть человек, участвовавших в беспорядках. Кроме того, в Оренбурге, Ростове-на-Дону и Черкесске отмечены массовые драки на национальной почве между казаками и представителями кавказских народов. В результате инцидентов пять человек погибло, восемнадцать госпитализировано с ранениями разной тяжести. Полиции удалось взять под контроль ситуацию в названных городах. Зачинщики беспорядков устанавливаются. Со стороны сил правопорядка жертв нет. Кроме того, во многих городах страны отмечены случаи грабежа продовольственных магазинов и мародёрство со стороны населения. Учитывая системный характер произошедших инцидентов, президент страны принял несколько решений. Первое. Во всех областных и краевых центрах с сегодняшнего дня и вплоть до особого распоряжения с двадцати двух часов до шести часов утра вводится комендантский час. В период комендантского часа гражданам запрещается находиться вне мест своего проживания без разрешительных документов. Второе. С целью остудить горячие головы и предупредить новые акты агрессии, подрывающие общественную безопасность, полиции и Национальной гвардии даётся право открывать огонь на поражение по зачинщикам и участникам беспорядков без предупреждения…»

Далее диктор воодушевлённо вещал ещё что-то о процедурных деталях режима комендантского часа, но услышанного, в принципе, было достаточно, чтобы понять, что страна сделала ещё один крупный шаг вперёд по траектории, описанной в прогнозе генерала Пыжова. В довершение мизансцены за окном вдали что-то глухо ухнуло, застучала отдалённая автоматная очередь, и сразу же донёсся звук нескольких сирен то ли полицейских, то ли санитарных машин. Все тревожно посмотрели в окно, а Инна Павловна перекрестилась и тихо охнула:

– Господи Иисусе!

На Сергея Ивановича было больно смотреть: из человека как будто выпустили воздух, он мгновенно уменьшился в размерах, голова ушла в плечи, нос заострился, а уши, наоборот, оттопырились. Это бы выглядело даже комично, если бы не гнетущее настроение за столом и мерное бубнение ненавистного дикторского голоса в телевизоре. Наконец глава семейства поднял на Ивана и Риту потухшие глаза и глухо, через силу произнёс:

– Вы, кажется, правы… Пора валить. Мы. Едем. С вами.

Часть вторая
«Едем мы, друзья, в дальние края…»

15. Зейнаб

Сразу после завтрака Рита позвонила своим в Гатчину – слава богу, междугородная связь пока работала без перебоев.

– Мама? Привет, это я. Как вы там?.. Да нет, я-то уже в порядке, температуру сбили, кашель проходит, жить буду, короче. Вы как там с Бабуленой? Что-о?!.. Когда это случилось?.. И что она, как себя чувствует?.. Мостик сломали? Ну сволочи, убила бы!.. Когда отремонтируют? Послезавтра? Понятно… Передай ей моё сочувствие, и пусть быстрее выздоравливает и больше не выходит одна в магазины! Мамуль, а я вот ещё о чём хотела с тобой поговорить. В общем, это даже не телефонный разговор, надо бы приехать и потолковать с глазу на глаз, но события развиваются очень быстро, и времени просто нет на поездки. Короче, скажу тебе так: мы с Ваней и его родными, мамой, папой, братом, соседкой-квартиросдатчицей, в ближайшие дни собираемся забрать вас и все вместе уехать на север, в Архангельскую область. Там добрые люди дали адрес в загородном доме, где можно пересидеть полгода-год, пока пройдут вся эта катавасия и беспредел… Нет, но чем-то и когда-то оно должно же закончиться, мам!.. Да, и есть из серьёзных источников информация, что скоро тут, в больших городах, всё будет очень и очень плохо, жить станет просто невозможно… Вот видишь, ты сама всё отлично понимаешь… Короче, мамуль, приготовь морально Бабулену, соберите самое необходимое, документы там, тёплые вещи, зимнюю обувь и одежду, и ждите на товсь от меня информации. Как только найдём машину, мы звоним, выезжаем, берём вас на борт и двигаемся на северо-восток, поняла?.. Ну всё, молодец, молодец! Да, держись, не хворайте, сейчас здоровья нам понадобится очень много! Да, передам. И я вас обнимаю, целую! Пока, мамуль!

– Что там с бабушкой? – Иван слышал разговор, подошёл поближе.

– Представляешь, вчера Бабулена пошла за хлебом, молоком, маслом, ну, как обычно, в ближайший угловой магазинчик, причём средь бела дня, в обед. Она отстояла два часа в очереди, всё купила. Так на обратном пути на улице какой-то подросток ударил её кулаком в лицо, сбил с ног, вырвал сумку с продуктами и удрал на велике. В результате у бабушки сломался мостик протеза, ссадина, синяк на пол-лица. Хорошо хоть, удачно упала в кусты, ничего себе больше не сломала. Теперь протез надо чинить, бабушку отпаивать успокоительными… Господи, какие же они мерзавцы! – Рита сжала кулаки и потрясла ими в бессильной злобе, грозя непонятно кому.

Иван обнял любимую за плечи, погладил по волосам. Та немного всплакнула, шмыгнула носом, но быстро взяла себя в руки:

– Так, Вань, всё у нас вроде сложилось, команда готова на подвиги. Нас восемь душ. Давай думать, где брать микроавтобус и когда отчаливать.

– Ритуль, я вчера предварительно уже закинул крючок Хайдару, водителю маршрутки, который часто меня подвозит от дома до метро. Он сказал, что сдать микрик в аренду на год – не проблема. У них в автопарке есть кое-что в резерве. Но надо говорить с их хозяином.

– «У них» – это у кого?

– Да в том автопредприятии, где вся их таджикская братия состоит. Там их человек сто и несколько десятков микроавтобусов.

– А цену назвал?

– Пока нет. В общем, сказал, что, когда настанет время решать вопрос конкретно, будет и конкретный разговор.

– Значит, надо ехать в Москву, искать Хайдара.

– Надо. Поехали прямо сейчас, успеем до комендантского часа.

Наскоро обсудив с родными необходимые предотъездные приготовления, Иван всех чмокнул в щёку, и они с Ритой быстрым шагом устремились к вокзалу. Над городом висели плотные сизосерые облака, словно старинную школьную промокашку напитали водой и она вот-вот прорвётся под собственной тяжестью. Стаи ворон клубились над золотыми куполами соборов в лавре, но как-то неправдоподобно беззвучно. Складывалось впечатление, что это происходит за толстым стеклом в иной реальности, не имеющей ни малейшего отношения к нашей. Но оно имело, и ещё как! По пути к вокзалу Ивана и Риту дважды останавливали полицейские патрули, проверяли документы. Третий патруль остановил на привокзальной площади. На вопрос Ивана, с чего такие строгости вне комендантского часа, усатый капитан полиции угрюмо и устало ответил:

– Режим «А», повышенная боеготовность. Очень много криминальных и диверсионных проявлений. Задерживаем для проверки всех, кто прибыл из дальних регионов и соседних республик и кто объявлен в розыск.

Затем отдал персональные карты, козырнул, отвернулся и забубнил что-то в рацию на плече, потеряв к ним интерес.

Нужная маршрутка остановилась примерно через полчаса после того, как Иван и Рита выбрались из станции метро «Славянка». За рулём оказался мужчина славянской внешности. На его беджике, закреплённом в салоне над местом водителя, значилось: «Вас обслуживает Василий Степанов, автопредприятие ИП Ю. Мухусиев».

– Василий, мне нужен Хайдар, который работает на этом маршруте. Не подскажете, как его найти?

Водитель лишь мельком взглянул в зеркало заднего вида на источник звуков и некоторое время ехал молча. Иван даже подумал, что тот не расслышал его слов. Спустя пару минут Василий Степанов всё же соизволил негромко произнести:

– Всех таджиков шуганули позавчера с работы. Говорят, задержали для какой-то проверки. На линии работает только четверть машин. Некомплект водителей.

– А… хозяин автопарка остался, можно с ним связаться или встретиться?

– Юрбобо, что ли? На ме-есте! – водитель хмыкнул. – Говорят, откупился уже.

– Так можно с ним встретиться? У меня дело к нему срочное.

– Вот доедем до кольца, там и встретишься. Он в диспетчерской сегодня, сам за пульт сел. Говорю же, людей не хватает…

Юрбобо оказался полным небритым таджиком лет пятидесяти с равномерно седеющей шевелюрой густых чёрных волос. Одет был в белую рубашку и тёмно-серый пиджак без галстука, вид имел довольно официальный, начальствующий. Когда Иван и Рита вошли в вагончик диспетчерской, Юрбобо кричал в селектор на пульте, почти вплотную к нему склонившись и вытирая пот со лба и шеи куском пёстрой ткани:

– Пидисят фтарой, ты силишишь миня? Алё? Давай слушай, брат, на Рузский улица, дом адыннадцать, шистой падъезт, женшин в Домодедов нада. Да, аерапорт, правыльна! Давай, брат, нада через двадцыть минут её забрат, успеиш?

Улучив паузу в эфире, Иван осторожно завёл разговор:

– Юрбобо, здравствуйте! Нам надо срочно поговорить с вами насчёт доставки нашей группы на север или аренды микрика, у Хайдара я недавно спрашивал…

– А, да, Хайдар что-то говориль. Слушай, падажди, брат, видишь, рвут на части, сичаз никак не магу! Давай в пят часов, меня Зина сменит, прихади суда, пагаварым. Алё, да, эта дизпетчыр, да! – переключился он тут же на скрипучий голос, раздавшийся в селекторе. – Сорок пиат? Гиде свабоден, у речной вакзал? Атлычна, будь там, я тибя скоро пазаву!

До пяти ещё оставалось три с половиной часа, надо было как-то занять свободное время. На улице гулял промозглый ветер, и, учитывая Ритино ещё некрепкое здоровье, Иван предложил:

– Ритуль, а давай найдём кафешку приличную и перекусим, посидим там, а то я что-то проголодался уже…

– Отличная мысль, сэр! Давайте по-молодёжному, как в былые времена!

Иван сообразил, что они действительно сто лет уже не были с Ритой в хорошем заведении общепита и культурного досуга.

– Сей секунд, графиня! – ответил он в тон и заоглядывался по сторонам, пытаясь сориентироваться на местности. Микрорайон был незнакомый, типовой, заставленный разномастными панельными домами и полуобнажёнными зелёными насаждениями между ними. Из диспетчерской вышел Василий Степанов и направился к своей маршрутке, уже набитой пассажирами.

– Василий! – окликнул его Иван как старого знакомого. – А где здесь можно посидеть в хорошем кафе, не подскажете?

– Здесь? «В хорошем»?! Хе-хе. Шутишь… – Василий уже забирался в кабину. – Садитесь, я вас довезу до Академического, там есть неплохой ресторанчик «Зейнаб», рекомендую. Я там дочь замуж выдавал. Это недалеко.

«Недалеко» оказалось хотя и близко, но в получасе езды. На двух перекрёстках возникли пробки, но не из-за ДТП, а из-за суженного пространства между бронетранспортёрами, в которое втискивались машины, замедляя ход. Бойцы Нацгвардии стояли по краям прохода и зорко всматривались в лица пассажиров и водителей легковых машин. Большие автобусы они останавливали, проходили по салону, время от времени спрашивая паспорта у тех, кто казался подозрительным. На втором блокпосту нацгвардейцы вывели из микрика Василия двух горячо протестующих мужчин кавказской внешности, хотя те показали паспорта граждан России. Наконец Василий притормозил у ступеней какого-то здания:

– Вам здесь. Счастливо погулять! – Он усмехнулся Ивану и Рите, сдал с пятисотки две сотенные бумажки сдачи и был таков.

Ступени поднимались к широким дверям, подпирающим замысловатую восточную вязь вывески: «Зейнаб». И сбоку меленько: «Ресторан. Бар. Бильярд. Кальян. Танцпол».

– Ого! – Рита указала рукой на последнее слово. – Ты понял, Ваня, что особо ценится на Востоке? Танцпол!

– Почему «особо»? – удивился Иван. – Оно же последним обозначено…

– На Востоке, Ваня, главный смысл имеет последнее из сказанного. Запомни, в жизни пригодится!

– А, это ещё наш восточный агент Штирлиц говорил в Берлине! Я понял! – засмеялся тот.

– Не агент, а наш прославленный разведчик, не путай! У нас – разведчики, у них – шпионы и агенты.

– Ну да, ну да… «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе», как сказал ещё товарищ Маршак.

– Вот именно! Молодец, у тебя с эрудицией всё в порядке!

– Стараюсь соответствовать моей второй половине… будущей.

Они поднялись по ступеням и вошли в ресторан. В полутёмном холле к ним немедленно подошла симпатичная девушка восточной наружности в брючном костюме тонкого чёрно-сиреневого шёлка, сквозь который интригующе просвечивали стройные длинные ноги. У девушки были чёрные как воронье крыло короткие волосы с аккуратной стрижкой, умеренный макияж на ярком лице и великолепный маникюр на тонких длинных пальцах. Она поприветствовала гостей очаровательной улыбкой и лёгким книксеном:

– Здравствуйте! Добро пожаловать! Вам столик или возьмёте обед с собой?

– А что, и с собой уже дают в ресторанах? – удивился Иван.

– У нас гибкая система обслуживания, мы можем всё! – улыбнулась официантка.

– Ну так уж и всё, – хмыкнула Рита.

Они разместились в углу зала, около пустующей днём эстрады, рядом с окном на Академический проспект. Встречавшая их девушка тут же принесла папки с трёхъязычным меню – на русском, английском и, естественно, китайском. Иван обратил внимание, что на нагрудном беджике официантки значилось то же имя, что и на вывеске ресторана.