Текст книги "Чекистский невод"

Глава четвертая

Ноги подгибались, когда он добрел до гостиницы. Принял душ, застирал рубашку и штаны, повесил сушиться. Облачился во все чистое, спустился в бар. Душ подействовал благотворно – уже не валился с ног от усталости. Возникло желание выпить – явление не частое. В баре царствовал полумрак, приглушенно играла музыка, что-то джазово-лиричное, отнюдь не способствующее строительству коммунизма в отдельно взятой стране. Он наскоро перекусил утренними салатами, съел традиционную глазунью, переместился к бару. Заказал бутылку «Мартовского» пива, налил в бокал – и погрузился в размышления. Пищи для мозгов хватало. За спиной приглушенно разговаривали люди, кто-то ел, кто-то умеренно выпивал. Заведение было не из тех, где могла развернуться русская душа.

– Я к вам, – прозвучал сбоку голос, и на соседний табурет пристроилась знакомая личность. – Прошу простить за беспокойство, но на горизонте возникла тень Альберта, и если он увидит, что мы порознь, то может правильно понять.

– Снова докучает?

Полина в тусклом свете была очень хороша. Лукаво поблескивали глаза, пепельные волосы красиво падали на плечи. Сегодня она надела немаркое, изящное платье в серую полоску – без вызывающих вырезов, но подчеркивающее достоинства фигуры. Усталой она не казалась. Вечер субботы – по КЗОТ все же выходной.

– Пока не приближается, только смотрит. – Полина понизила тон до театрально-зловещего. – С дальним прицелом, так пронырливо… Ой, кажется, он уже здесь… – Полина и вправду испугалась, ненароком подалась к собеседнику.

В помещение грузно вошел Альберт, исподлобья обозрел присутствующих, задержался взглядом на парочке у бара. Человек уже выпил. Он смотрел тяжело, выпятив нижнюю губу. Пошатался по свободному пятачку тенью отца Гамлета и вышел прочь, не очень ловко вписавшись в проем дверей.

«Ну, и зачем мне это?» – подумал Кольцов.

– Ушел. – Полина нервно засмеялась. – Тогда и я, пожалуй, пойду.

– Можете остаться, Полина.

– Разрешаете? – В глазах соседки заплясали озорные огоньки. – Хорошо, посижу еще немного. Вы, конечно, не такой говорливый, как Альберт, но смотритесь представительно.

– Выпьете что-нибудь? Давайте я вам закажу…

– Ну уж нет, спасибо. – Полина решительно покачала головой. – Я еще не в том положении, чтобы выпивать за счет незнакомых мужчин. Даже не уговаривайте… Молодой человек, шампанское брют, если не сложно. И бокальчик.

«Молодому человеку» было основательно за сорок. Он неторопливо открыл бутылку, наполнил бокал и ненавязчиво намекнул, что, раз открыли, придется покупать все.

– Мы подумаем над этим, – улыбнулась Полина.

Чокнулись, выпили – он пиво, она – шампанское.

– Я все еще незнакомый мужчина? – спросил Кольцов.

Полина состроила сложную мину.

– Конечно. Я ничего про вас не знаю, кроме того, что вы проживаете за стенкой, а вчера помогли выпутаться из сложной жизненной ситуации. Вы загадочный, спокойный, внимательно смотрите и мало говорите. Про Альберта, например, я знаю куда больше, чем про вас. Ему сорок четыре года, он из Тулы, работает по материально-технической части, прибыл в Севастополь в командировку… как, впрочем, и все мы. О работе здесь особо не распространяются, но должны же хоть что-то сказать из вежливости? У Альберта есть дочь, проживает преимущественно с мамой… в смысле с его мамой, поскольку собственная мать дочери умерла несколько лет назад от сердечной недостаточности… во всяком случае, Альберт на этом настаивает. Может, и так, мне безразлично, хотя бедняжку, конечно, жалко…

– Может, лучше про вас? – перебил Михаил. – Почему мы все про Альберта? Он продолжает незримо присутствовать у нас за спиной? Прямо Ипполит какой-то.

Полина засмеялась – ей это удивительно шло. Многие женщины смеются вульгарно, что сразу вызывает отторжение. А Полина смеялась мягко, мелодично. А главное, не без причины.

– Ну, хорошо, моя фамилия Некрасова. Полина Викторовна Некрасова. Тридцать четыре года, не замужем. На последнем факте настаиваю, что есть, то есть. Живу в Свердловске, инженер, работаю в проектном бюро, выполняющем заказы… для некоторых предприятий Севастополя и Балаклавы. Много времени провожу на работе, руковожу группой, состоящей из конструкторов и технологов. Даже здесь, в командировке, решительно нет времени, постоянно в разъездах, в спорах, в решении различных рабочих вопросов…

– Но сегодня вы не работали, – подметил Кольцов.

– О, вы наблюдательны, – удивилась собеседница. – Сегодня выходной… да, собственно, и завтра. С утра пораньше решила плюнуть на все, собралась и побежала на экскурсионный автобус по Южному берегу Крыма. Побывали в музее графа Воронцова, прогулялись по Ливадии, посидели у «Ласточкиного гнезда». Дальше Ялты, к сожалению, не ездили – день не резиновый. Там я от них сбежала – предупредив, конечно, экскурсовода. В центральном парке Ялты выступал Ираклий Андроников, представляете? Говорил с эстрады часа два – оторваться не могла. Как раз успела к началу, правда, все места были заняты, на земле сидела. Какой человек, боже мой… – Глаза Полины восторженно зажглись. – Там были сотни людей, никто не ушел, слушали до конца, как увлекательный детектив. Сегодня он рассказывал про Лермонтова. Когда закончил, такую овацию ему устроили, долго не отпускали. Человеку семьдесят пять лет, а так выглядит, такие мозги, это просто гений, герой нашего времени…

Ираклий Андроников это мог. Любое искусствоведческое исследование он преподносил в увлекательной детективной форме. Человек невиданной эрудиции, интеллекта, прирожденный актер – он мог покорить любую аудиторию. И неважно, где выступал – с эстрады в парке, по радио, на телевидении. Он был писателем, литературоведом, вел передачи на ТВ. Но больше всего ему удавались небольшие художественные рассказы, героями которых выступали классики русской литературы и поэзии.

– А когда концерт закончился, села на автобус и доехала до местного КПП – при этом всю дорогу находилась под впечатлением встречи с Андрониковым. Это и называется волшебная сила искусства… Да, забыла сказать, в Ялте успела сбегать на пляж и искупаться. Вода – просто молоко. Пара местных сердцеедов пыталась со мной познакомиться, один из них – весьма настойчиво, но из этой ситуации я выпуталась самостоятельно. – Полина опять рассмеялась.

Обнаружив, что ее бокал опустел, Кольцов схватил бутылку, наполнил бокал «газированным вином».

– Вы пользуетесь успехом, Полина, и не только в этой гостинице.

– Не вижу в этом ничего хорошего. Воспринимаю эти домогательства как неизбежные издержки. Так, – она нахмурилась, – собрались меня споить, Михаил? Этот бокал я еще выпью, но больше не наливайте. О себе расскажете? Ну, хоть немного? Не вижу обручального кольца на вашем пальце. Сняли?

Он рассказал, что мог. О том, что состоит в разводе, хотя никогда к нему не стремился, что есть дочь, от которой он без ума. Есть квартира в Москве, работа в Москве – некий «почтовый ящик», где ведут скучную исследовательскую работу. Полина не расспрашивала – ей было глубоко безразлично, в каком «почтовом ящике» он трудится. Здесь все работают в подобных «ящиках», даже младенцы в колясках и бродячие кошки, устраивающие гладиаторские бои в подвалах. Подошли молодые мужчина с женщиной, покрутились и тоже расположились у барной стойки – но правее.

– Привет, – сказал мужчина, дружелюбно улыбнувшись. Ему было лет тридцать с небольшим, а спутнице еще меньше. Одевалась парочка весьма фривольно, а у женщины на шее висело жутковатое колье из каких-то «мышиных черепков». Вряд ли это было отсутствие вкуса – скорее странное чувство юмора, а также безразличие к мнению окружающих.

– Ой, привет, – встрепенулась Полина. – И где вас носило весь день? Познакомьтесь, Михаил, это Кира и Дмитрий, живут на третьем этаже. Мы в сквере вчера познакомились. Очень милые люди.

– Он – да, – кивнула темноволосая особа в сторону спутника. – А я – нет. Я злая, ревнивая, мстительная и совершенно не выношу чужого мнения. – И засмеялась, когда ее спутник соорудил манерно-скорбную мину.

– Гущины мы. – Мужчина, извернувшись, протянул руку, и Михаил ее пожал. – Дмитрий и Кира Гущины. Работаю в научно-исследовательском институте, нахожусь в рабочей, так сказать, командировке. А эта мегера, как она считает… – Он погладил свою спутницу по спине, и та изогнулась, замурлыкав, точно кошка. – При мне, в общем. – У Дмитрия было приятное серьезное лицо, но улыбаться он любил, демонстрируя неплохие для советского итээровского работника зубы.

– Работаю в том же институте, что и Димка, – пояснила Кира. – Занимаюсь физикой твердых тел. Сейчас это важно, особенно после открытия квантовой механики. Димка фактически занимается тем же самым, только он по прикладной части – те же полупроводники, а у меня… – Кира сделала витиеватый жест наманикюренными пальчиками. – Ну, так, рассуждения, теоретизирование, раскладывание всего по атомам…

– Как раз то, что ты любишь, – проворчал Дмитрий и получил шутливо ладошкой по затылку.

Спутница Дмитрия была не похожа на него, но, очевидно, противоположности притягивались. Бюст у дамы был приличных размеров. Но сама скорее худая, чем полная. Забавное лицо, подкрашенные губы.

– То есть вы здесь не по работе, Кира? – уточнил Михаил.

– Боже упаси, – испугалась Кира. – Взяла отпуск, нахожусь при муже. Так, оказывается, можно… если получить разрешение. В Сибирь я бы за ним, конечно, не поехала, но в Крым… Тем более отпуск нам светит только в ноябре, а куда, скажите на милость, в нашей стране можно поехать в ноябре? Так что Диман утром на работу, а я…

– К плите, – вздохнул Дмитрий.

– Точно, – кивнула Кира. – Понежусь в кровати, потом позавтракаю в кафе – и на автобус до пляжа. Вчера – на Яшмовый, позавчера – Изумрудный, завтра… Нет, завтра воскресенье, вместе поедем. Вы, кстати, в курсе, что в Ялту приехал Ираклий Андроников и дает концерты на свежем воздухе в городском саду?

Люди были неплохие, несмотря на какую-то затаенную иронию, беседа протекала непринужденно, много смеялись. Полина пила шампанское, Гущины заказали десертное вино Коктебельского винно-коньячного завода. Время текло в легкой беседе ни о чем. Полина выпила явно лишний бокал, раскраснелась. Дмитрий рассказал о рабочей поездке в Египет в позапрошлом году – без супруги, за что Кира до сих пор с ним разводится. Михаил вспомнил анекдот, над которым от души посмеялись. «Лежат два крокодила. С одной стороны Нил, с другой – американская военная база. Один, так задумчиво: “Широка река Нил…” Другой: “Нет, товарищ майор, Волга шире”».

– Ну, все, нам пора. – Дмитрий допил свою порцию золотистого напитка, отодвинул бокал.

– Точно, – встрепенулась Кира. – Мы еще собирались кое-чем заняться.

«Физикой твердых тел», – подумал Кольцов. Видимо, подумали об одном и том же – Полина потерла нос, чтобы не рассмеяться.

– До новых встреч, приятно было посидеть… – Новые знакомые сползли с высоких табуретов. Кира подталкивала мужа в спину, чтобы не смотрел по сторонам.

– Фу, не могу уже смеяться, – выдохнула Полина. – Все, Михаил, хватит спиртного. Если выпью еще – то держите меня семеро. Пора, наверное, закругляться.

– Увы. – Он посмотрел на часы. Время было позднее, не за горами ночь. Полез в карман за деньгами. – Может, все же позволите рассчитаться за вас, Полина?

– Ой, делайте что хотите, – отмахнулась молодая женщина. – Буду вам должна.

– Прогуляемся? – предложил Кольцов, когда они вышли в холл. – Есть подозрение, что на улице сейчас очень хорошо. А в номере одиноко и душно.

– Давайте проверим, – согласилась Полина.

На улице действительно было хорошо. Спала дневная жара, в иссиня-черном небе переливались звезды. В сквере, примыкающем к гостинице, стрекотали кузнечики, которых на юге называли пафосно – цикады. Сквер освещали фонари. Погода была идеальной для прогулки. Людей в округе почти не осталось – постояльцы «Аквамарина» разбрелись по номерам, остальные – по городским квартирам. Круглая галька поскрипывала под ногами. Они неторопливо бродили по дорожкам, наслаждались свежим воздухом. Полина взяла Кольцова под руку – так было удобнее.

– Отдыхаете завтра? – спросила она. – Боюсь напоминать, но завтра воскресенье.

– Работаю, – сокрушенно ответил Кольцов. – Начальство разрешило прийти на час позже, но все равно надо идти.

– Ужасно, что за работа такая? – Полина искренне расстроилась. – Но раз надо, значит, надо, работа есть работа. Я тоже повернута на этой работе, коллеги предлагают раскладушку в отдел принести. И не догадываются, что просто не хочу идти домой, где из всех развлечений только телевизор и книги…

Новый знакомый, очевидно, вызывал доверие – Полина разоткровенничалась. Восемь лет назад, еще девчонкой, вышла замуж по великой любви. Подруги отговаривали, родители были в ужасе – дескать, огребешь ты с ним, это же прохиндей! Никого не слушала – все враги, злопыхатели, была одержима своей любовью. Расписались, жили так себе, но чувство не угасало – по крайней мере, у нее. Забеременела – а он ни в какую: рано заводить детей, успеем еще, на ноги надо встать. И не догадывалась, что ее избранник уже «на выход» намылился. Погоревала, но что делать, пошла на аборт, причем врача нашел супруг – сказал, что самый лучший. В итоге чуть не умерла, были осложнения, нагноения, сильные боли. Но любила, ничего не могла поделать. Муж ушел через месяц – сделал ручкой и растаял в тумане. Унижалась, искала его, умоляла вернуться. Опять не верила дружному хору, что это полное ничтожество. Через год выяснилось, что она неспособна забеременеть – повредили что-то при аборте. Так что собственных детей ей не видать как своих ушей. Следующий жених, получив неприятные известия, разорвал помолвку и тоже испарился. Очень хотел ребенка. С тех пор Полина даже не пыталась выйти замуж – смирилась, отдала себя работе. Жить одной – тоже вариант, есть свои плюсы, возможности для роста…

– И сейчас у вас никого нет? – уточнил Кольцов.

– Да ходит один, – отмахнулась Полина. – Врать не буду. Дважды в неделю прибегает после работы, божится, что уйдет от жены, но пока не может, время не наступило. Помните, как Табаков к Алентовой бегал в «Москва слезам не верит»? Я и не жду ничего, пора эту ерунду заканчивать… Пойдемте, Михаил, как-то прохладно стало. – Полина зябко повела плечами. – Доберусь до номера – и сразу спать, а то, знаете ли, переизбыток шампанского в организме. А завтра с работы вернетесь – может быть, еще погуляем… если захотите, конечно.

Внезапно погасли фонари в парке. Разом отключились, и стало темно.

– О господи, – пробормотала Полина, машинально прижалась плечом к спутнику. – Это что, экономика должна быть экономной?

– Да будет свет, – вздохнул Михаил, – сказал монтер, обрезав провода. Ничего не бойтесь, Полина, я выведу вас к свету. Глаза сейчас привыкнут, и мы увидим спасительную дорожку.

Глаза привыкли. Уходить все равно не хотелось. Бледно проявлялась аллея, убегала в темноту за деревья. Через несколько минут они вышли к зданию гостиницы. Округа опустела, над крыльцом горела лампа, закованная в мутный плафон. В большинстве окон свет уже погас – постояльцы предпочитали рано ложиться и рано вставать.

– Постою здесь, покурю, – сказал Кольцов. – А вы идите в номер, ложитесь спать. Спокойной ночи.

– Хорошо, как скажете. – Она неохотно оторвала руку от его локтя, посмотрела в глаза. – И вам доброй ночи, приятных снов. Завтра же увидимся?..

Молодая женщина ушла. Михаил задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь. Нащупал сигареты, вышел на едва освещенную дорожку. Вредная привычка давала о себе знать. Долго не покуришь – начинаешь нервничать. А бросать с размаху – только не с этой работой. Он закурил, жадно втянул в себя дым, позабыв, что курит кубинские сигареты. Закашлялся, стал чертыхаться. Но продолжал дымить всем смертям назло. Это было настолько отвратительно, что даже чем-то привлекало. Он смотрел в непроницаемый мрак на другой стороне дорожки и пытался понять, что его беспокоило весь вечер. Или не весь – но точно беспокоило. Мысли не оформлялись, были спутанными. В округе стояла подозрительная тишина. Зачесались плечи, спина. В плотном мраке за дорожкой проявлялись отдельные деревья, мохнатые шапки цветочного кустарника. Забирались в нос душистые ароматы. Возникло глупое ощущение, что за деревьями кто-то стоит и смотрит. Вряд ли там кто-то был, но ощущение усилилось. Он всматривался в темноту, но ничего не видел. Следовало убедиться, что начинается паранойя. Он сделал несколько шагов, свернул на примыкающую дорожку. Вошел в темный сквер. Сигарета погасла, но продолжала торчать между пальцами. Сделал несколько шагов, обогнул акацию. За спиной послышался шум – по дорожке к гостинице кто-то шел. Доносились глухие голоса. Припозднившиеся постояльцы поднялись на крыльцо, хлопнула дверь. Михаил расслабился.

Но нет, не почудилось! За спиной раздался шорох, напали внезапно! Хоть бы закурить для приличия попросили! От удара в правый бок (очевидно, ребром ладони) перехватило дыхание. В следующий миг шелковая удавка обвилась вокруг горла, концы стянули – потемнело в глазах. Рассчитывали, как видно, на внезапность. Он ударил одновременно – затылком, локтем и пяткой! Уже терял сознание, а ударить сумел. Локоть пропорол пустоту, с пяткой тоже не вышло, зато затылок нашел свою мишень. Убийца был силен, но на такое не рассчитывал. Это был мужчина, он отшатнулся, захрипел. Удавка ослабла, но пока еще была на горле. Майор схватился за шнурок, чтобы снова не сдавили, рывком провернулся вокруг оси, привел в движение левый локоть – ударил снизу в подбородок. Второе попадание! Противник отпрянул, клацнули зубы. Темнота царила густая, не видно ни зги. Дышать стало легче. Михаил отклонился, словно чувствовал, что летит кулак. Удар пришелся в левую бровь – несильно, кулак скользнул по виску. Он ударил в ответ, целился в корпус – впрочем, слово «целился» звучало смешно, попасть бы хоть куда-нибудь! Кажется, попал, провел серию ударов в то же место. У противника не было лица – то есть не было вообще! Даже в темноте бывает что-то видно. Здесь же – сплошная чернота! Маску надел, Зорро хренов? Но боль соперник чувствовал, сипло дышал, с каждым ударом откатывался назад. Они давно сошли с дорожки, под ногами была трава. Что-то не рассчитал убийца, а ведь имел прекрасную возможность всадить нож в печенку! Он уже сообразил, что затея провалилась, бросился прочь, обогнул кустарник. Михаил метнулся за ним, выбрав короткую дистанцию – и, как в глупом комедийном фильме, протаранил дерево головой! Ударился тем же местом, куда прилетел кулак. Отшатнулся, опустился на колено. Преступник убегал в темноту сквера – очевидно, неплохо ориентировался на местности. Кольцов поднялся, стал прислушиваться. Затихли звуки. Злоумышленник огреб и вряд ли вернется. Выражаясь под нос, Михаил отряхнулся, отыскал дорожку и побрел к гостинице.

Заскрипела входная дверь, на крыльцо выскользнула знакомая фигурка. Полина! А это с какой стати? Она обнимала себя за плечи, всматривалась в темноту. Кольцов возник в освещенном пространстве, поднялся на крыльцо.

– Вот вы где… – Полина облегченно выдохнула. – Долго вы что-то курите, Михаил, заждалась уже…

– Полина? – Мысли не клеились. – Мы вроде расстались, нет? Вы пошли спать, я остался покурить.

– Вы будете смеяться… – Она неуверенно улыбнулась, блики света от плафона блуждали по смущенному лицу. – Снова замок барахлит, будь он трижды неладен… Вставляю ключ правильно, но что-то заедает, не могу его повернуть… Думала, вы поможете. Ждала в коридоре, затем в холл спустилась, там нет никого, даже Альберта… Так стыдно снова беспокоить вас по пустякам, но не ночевать же под дверью… Подождите. – Она подошла ближе, всмотрелась. – Что с вами, Михаил? У вас кровь над глазом… Господи, вас даже на минуту оставить нельзя… Что случилось?

– Все в порядке, не обращайте внимания. Хулиганы пытались обчистить, я дал им отпор. Правда, Полина, все хорошо…

– Кровь идет – это, по-вашему, хорошо? – Она занервничала, стала озираться. – Какие хулиганы, Михаил? Разве здесь есть хулиганы?

– Думаю, они есть везде, даже на Марсе, стоит только отдалиться в неосвещенный уголок… – Он вздрогнул – соседка приложила к его надбровью чистый платок, засмеялся – стало щекотно.

– Не вижу ничего смешного, – строго сказала молодая женщина. – Держите платок и больше не пугайте. Пойдемте, у меня в номере есть перекись водорода и еще кое-что, обработаем вашу героическую рану. И даже не спорьте, Михаил, такие повреждения лица вас не красят.

Будучи джентльменом, он пропустил даму вперед, обозрел молчаливый сквер. Под светом солнца он выглядел дружелюбно, а сейчас буквально источал неприязнь. Злоумышленник ушел, но далеко ли? Что ему мешает вернуться? Теперь помимо «работы» враг обзавелся личным счетом, значит, станет злее и настойчивее. Но те ли люди, чтобы дать чувствам возобладать над разумом? Он плавно закрыл за собой дверь, вошел в гостиницу. В холле не было ни одной живой души. Бар закрыли изнутри, администратор куда-то испарился. Прижимая к глазу платок, он поднялся вслед за Полиной. В коридоре было пусто. Тонкая ковровая дорожка скрадывала звук шагов. Полина не слукавила, с замком действительно возникли проблемы. Здание было старым, все проржавело, покорежилось. Замок не поддавался, поворот ключа встречал отчаянное сопротивление.

– Вот видите, – как-то заговорщицки зашептала Полина, – я вас не обманывала. А то напридумывали, поди, себе…

Сдерживая смех, он потянул на себя дверь, одновременно совершил поворот ключа – и ларчик открылся.

– Да вы просто мастер, – восхитилась Полина. – Хорошо, я запомнила последовательность действий… Проходите, Михаил, не смущайтесь, будем врачевать ваши раны. Не помню, говорила ли вам, но, прежде чем поступить в технический вуз, я несколько месяцев промучилась в медицинском училище. Знаний не набралась, но оказать первую помощь могу. Не бойтесь ничего, вы же не боялись давать отпор хулиганам?

Он сидел на стуле – тихий и смиренный. Полина извлекла из тумбочки хрустящий пакет, стала рыться в лекарствах. Затем удалила кровь влажным бинтом, обработала бровь перекисью водорода, еще чем-то, заклеила пострадавшее место пластырем. Прошлась мягкими пальцами по лобной кости – болело, но терпимо. Он чувствовал ее запах с нотками парфюма, непослушный локон, отвалившийся от прически, щекотал переносицу. Кольцов украдкой наблюдал за женщиной. Полина делала вид, что ее не волнует это внимание, закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Все. – Закончив работу, она отстранилась и полюбовалась на содеянное. – Теперь вы как новый, Михаил.

– То есть жить буду?

– Да, поживете еще. – Полина убрала пузырьки в хрустящий пакет. – Ну, вот, не зря все это с собой везла, хоть кому-то пригодилось… И что, много хулиганов на вас напало?

– Не считал, – улыбался Кольцов. – Человека три-четыре.

– Батюшки. – Полина передернула плечами. – Вот что значит не повезло. Вы сущий Спартак, Михаил. Слушайте, а вы не сочиняете? Сами, поди, в темноте на сучок напоролись, а теперь басни выдумываете. Слабо верится, что по тихому городку толпами бродят хулиганы и задирают командированных. И непонятно, зачем вас понесло в темноту?

– Хочу все знать, – улыбнулся Кольцов. – Большое спасибо, Полина, что не бросили умирать в тоскливом одиночестве. Вы мастерски владеете предметом. И руки у вас такие… приятные, теплые. Я могу идти?

– Да, конечно. – Женщина кивнула, и в глазах мелькнуло что-то особенное. – Мы ведь с вами уже простились. Так что заново можем не прощаться. Поднимайтесь, я провожу вас до дверей…

Он поцеловал Полину, когда она открыла дверь, ждала, пока он выйдет. Не сделать это было невозможно. Женские губы находились так близко, притягивали, а он не железный! В ее манящих глазах метался вечный вопрос бытия: уйдет или не уйдет? Никуда майор не ушел. Он взял ее за плечи, целовал в приоткрытый рот. Полина судорожно вздохнула, прижалась к нему, обвив руками шею. Как же давно у них обоих ничего такого не было! Все вышло спонтанно и продолжалось довольно долго. Они стояли у порога, не в состоянии оторваться друг от друга. Дверь пришлось закрывать ногой, не прерывая процесс поцелуя. Полина отстранилась от него, окинула затуманенным взором – и сама стала жадно целовать, закрыв глаза от удовольствия, тихо смеясь.

– Я останусь? – выдавил Кольцов.

Она кивала, тяжело дыша, женское дыхание обволакивало, глаза затягивали, как болотистая трясина.

– Если не останешься, с твоей стороны это будет особо тяжким преступлением…

Он тоже так считал. Уйти в такую минуту – это… просто обхохочешься. Полина схватила его за руку, куда-то повела. Номер, мягко говоря, не простирался вширь и вглубь, и горизонтальных плоскостей было немного. Заблудиться – невозможно. Одежды посыпались на пол, как листья по осени. Потом была кровать и все сопутствующие удовольствия…

«Ты, майор, перекати-поле, – подумал он первым делом, очнувшись на рассвете. – Старость тебя дома не застанет, ты в дороге, ты в пути…» Часы показывали начало восьмого, солнце поднялось, золотило сомнительной свежести тюлевые занавески. Кровать, в которой он спал, выглядела так, словно в нее попал артиллерийский снаряд. Вокруг кровати валялись предметы одежды. Рядом мирно посапывала, разметавшись, женщина. Волосы, избавленные от ига заколок, рассыпались по подушке. Память возвращалась неспешно, поступательно. «Вот интересно, – подумал Кольцов, – у всех нормальных людей это называется курортным романом. А у тебя это как называется?» Он приподнялся, спустил ноги на пол. Полина во сне заволновалась, стала ощупывать сбившуюся простыню. Коснулась его пальцами – и успокоилась, снова уснула. Первую половину ночи они не спали – и не было пугающего ощущения, что эту женщину он совсем не знает. С Полиной было хорошо, и все постороннее просто не задерживалось в голове. Потом они стыдливо смеялись, бегали по очереди в ванную комнату, лежали, обнявшись, уснули, кажется, одновременно. Он, впрочем, вскоре проснулся, неспокойно стало. Полина крепко спала – пушкой не добудишься. Он выбрался из кровати, проверил, закрыта ли дверь, прислушивался к звукам в коридоре. Потом на цыпочках перебрался к окну и, спрятавшись за тюлем, высматривал в темноте каких-то демонов. Не подставлял ли он Полину? Мысль заставила понервничать. Приоткрыв окно, он покурил, выпуская дым наружу, подвергая анализу все случившееся за четыре дня. Еще раз убедившись, что дверь снаружи не открыть, отправился в кровать, повоевал со спящей Полиной, стремящейся захватить его территорию…

Он тихо одевался, поглядывая на спящую соседку. Она проснулась, потерла глаза.

– Ой, ты куда? – Вскочила, машинально натянула на себя край одеяла.

– На работу, ты же знаешь… Спи, сегодня воскресенье…

– А ты точно трудишься по инженерно-технической части? – Полина зевала, ероша волосы. – График работы у тебя мудреный, опять же расшвырял хулиганов, посмевших на тебя напасть…

– Точно, не сомневайся. – Он наклонился и поцеловал соседку в припухшие губы. – Просто в глубоком детстве занимался боксом, борьбой, а еще на всякий случай бегом на короткие дистанции. Такая работа, я ее не выбирал… Шучу. – Он засмеялся. – Выбирал, конечно, но не догадывался, что так обернется. Спи, в общем. Потом поешь и съезди на пляж – а лучше на все сразу, чтобы было что вспомнить.

– Вечером придешь? – забеспокоилась Полина, подставляя сонную мордашку для поцелуев.

– Куда же я денусь? Я живу за этой стенкой, забыла?

– Нет, ты понимаешь, что я хочу сказать…

Он все прекрасно понимал, поцеловал свою новую знакомую за ухом и покинул гостеприимный номер.

В коридоре было людно, народ спешил в столовую. Большинство постояльцев сегодня отдыхали – и встали рано, чтобы подольше ничего не делать. У одних по плану были экскурсии на южный берег, у других – ленивое море. Женщина критических лет с любопытством глянула на его пластырь, потом на самого. В глубине коридора возник угрюмый лик Альберта – этот отвергнутый горе-кавалер явно знал, в каком номере проживает Полина. И если из него по утрам выходят мужчины, то… видимо, не лучшая примета. Михаил открыл ключом свой номер, заперся. Быстро осмотрел помещение. Посторонние не заходили. А горничная и подавно не зайдет – разве что после долгих упрашиваний. Зачем его убивать? Что за глупое нападение в сквере? Расследование буксует, толком не за что зацепиться. А удавка – это явно не запугивание. Кого-то беспокоит его активная деятельность? Стремятся выиграть время?

Он принял душ, переоделся. В гостинице стало тише, но отстоять очередь в столовую все же пришлось. Никого из знакомых не встретил, да и слава богу. Неясное беспокойство продолжало пощипывать. Он покурил на крыльце, прошел по дорожкам до места вечерней стычки, осмотрелся. Трава за кустами была примята, Михаил присел на корточки. Искать отпечатки обуви было бесполезно – слишком густо росла трава. С этой задачкой не справятся и криминалисты. И какая польза с этих отпечатков? Странно посмотрела пробегающая мимо пара – чего этот мужик там возится? Михаил распрямил спину, двинулся прочь из сквера.

Товарищи по несчастью уже сидели на рабочем месте и старательно скрывали недовольство воскресным выходом на работу. Оба перелистывали откопированные списки гостей города. Последних стало больше – время на месте не стояло. Им тоже стоило уделить внимание, неисповедимы пути шпионов.

– Бандитская пуля, Михаил Андреевич? – поднял голову Матвей. В глазах молодого сотрудника читалось злорадство. Мелочь, а приятно.

– На арматуру напоролся? – предположил Косых. – Соперник вызвал на дуэль? Ладно, не наше это дело…

– Ваше, – огрызнулся Кольцов, занимая рабочее место. Рассказ много времени не отнял. События, предшествующие нападению, а также последовавшие за ним, майор опустил.

– Дырковато как-то, – подметил Николай, – зачем бы ты на ночь глядя отправился курить в темноту? Мы чего-то не знаем о твоей тайной жизни?

– Она на то и тайная, чтобы о ней не знать, – отрезал Кольцов. – Неважно, почему я там оказался. Важно другое. Удавка – это любопытно… – Рука непроизвольно потянулась к шее. Глубокого следа шнурок не оставил, успел перехватить, даже Полина ничего не заметила. – Предвосхищая ваш вопрос: да, лица не заметил, темно было. Вообще ничего не заметил. Рост средний, пропорции средние, пожалуй, все. Точно мужик, но куревом от него не пахло.

– Значит, некурящий, – пожал плечами Николай. – Встречаются такие чудаки, лично знаю парочку. Считают, что дольше будут жить… Выходит, он там стоял и ждал у моря погоды? Знал, что ты выйдешь?