Текст книги "Несломленная"

– Прекрасно, -выдохнул мсье Фурньер, – Помоги мне, Ноэль. Нужно посадить этих изрядно выпивших мужчин в карету.

– Но сударь, кто же будет управлять каретой? Думаю, сон этих господ крепкий и наверняка сейчас мы их не сможем разбудить!

– Глупец! – вспылил Гюстав.– Ты возьмешь вожжи в свои руки и отвезешь этих мужчин за городские ворота. И никому ни слова, Ноэль, иначе нам всем не поздоровиться! Ты понял меня?

Юноша, молча, кивнул. Мадам Катрин и мсье Фурньер посадили спящих путешественников в карету и, прочитав молитву, отправили своих посетителей за черту города.

5.

Забрезжил рассвет. Беатрис, уставшую, измученную голодом и уснувшую на куче свежескошенной травы, разбудил маленький теленок, который усердно лизал шершавым языком ее руку. Девушка открыла глаза. Теленок испугался, отпрыгнул назад, задел пустое ведро, которое со звонким стуком покатилось по вымощенной дорожке. Украденная герцогиня встала со своей «постели», отряхнула платье и плащ, вынула из своих волос тонкие стебельки травы и сделала несколько шагов, рассматривая чье-то подворье.

За тонкой решеткой гуляли куры и гуси; маленький теленок, разбудивший Беатрис, жевал какую-то тряпку, висевшую на прогнившем заборе. Всюду была грязь и рассыпанный овес.

– «Где я?» – не переставая, думала девушка. – «Как далеко я ушла от своих врагов?»

Ее мысли прервал какой-то шум, который нарастал с каждой секундой. Беатрис спряталась за угол сарая и, затаив дыхание, ждала, пока не появится источник, нарушивший утреннюю тишину. За стареньким, покосившимся забором показалась троица ребятишек, которые, громко смеясь, катили небольшое колесо от какой-то телеги. Девушка облегченно вздохнула: поблизости никого не было, и она могла спокойно подойти к бочке с водой, чтобы умыться, но вдруг почувствовала, как веревка обвила ее щиколотку. Беатрис хотела шагнуть и вырваться из плена, но не смогла: какой-то мужчина, которого она не успела рассмотреть, ударил ее по голове эфесом шпаги.

– Ну, наконец-то эта девчонка очнулась! – глухим, хриплым голосом сказал мужчина, который огромным ножом разделывал тушку кролика. – Вставай, воровка, тебя ждет много работы!

Девушка открыла глаза и приподнялась на локтях, голова сильно болела, на правом виске запеклась кровь. Герцогиня обвела комнату взглядом: по-видимому, это полутемное, с отвратительными запахами помещение было кухней, потому что здесь что-то варилось в большом котле, повсюду висели пучки сушеных трав и овощей, в корытце с водой было множество грязных тарелок и кружек, посредине комнаты стоял стол и пара табуретов.

– Где я? – еле слышно спросила герцогиня.– Как я попала сюда?

– Как ты попала сюда? Ты хотела украсть моих кур! – злобно прошипел мужчина, приблизившись к испуганной мадемуазель де Рувруа́.– За этот необдуманный поступок тебя ждет суровое наказание: отныне ты будешь работать на этой кухне, прислуживая мне – хозяину этого трактира!

Мужчина громко рассмеялся и со всей силы вогнал острый нож в деревянную доску.

Он был отвратителен: из-под грязной рубашки виднелся огромный живот, покрытый густым волосом, толстые руки, короткая шея, которая соединяла лохматую голову с телом, глаза, круглые и большие, как у рыбы, смотрели с ненавистью на беззащитную пленницу.

– Да ты хороша, воровка, свежа! Если от тебя не будет прока на моей кухне, то я непременно продам тебя и выручу несколько пистолей у господина Тома.

Юдон Сулье – хозяин трактира подошел к Беатрис и дернул ее за руку. Девушка вскрикнула от боли и почти вскочила на ноги. Юдон притянул ее к себе и, тяжело дыша, прижался своим толстым животом к хрупкому телу Беатрис. От него исходил тошнотворный запах пота и чеснока, девушка невольно отвернулась, к ее горлу подобралась тошнота.

– Что, не нравлюсь, дрянь? Посмотрим, как ты запоешь после трехдневной голодовки!

Сулье оттолкнул герцогиню, подошел к столу, наклонился и достал корзину с непотрошеными куропатками.

– Вот, – приказным тоном начал он.– Ощипать и выпотрошить этих куропаток, даю тебе на это четверть часа. Не справишься – отведаешь плетки!

Сулье ехидно улыбнулся, обнажая свои оставшиеся после многочисленных драк осколки зубов, и вышел из кухни, закрыв за собой дверь.

Беатрис не могла поверить в происходящее: избежав одного плена, она тут же попала в другой, как теперь выбраться и из этого? За какие грехи она расплачивается? Что она сделала такого, чтобы теперь страдать и быть униженной?

Девушка тяжело вздохнула, придвинула к себе небольшой табурет и, собравшись с духом, положила перед собой убитую птицу. Там, в родном доме, приготовлением пищи занимался повар, и как подобает знатной даме, Беатрис никогда не вникала в тонкости кулинарии, ведь в высшем обществе ценились другие качества девушки: знание языков, мастерство вышивки и танца.

– Вам помочь? – осторожно спросила худенькая девочка, которая взялась из неоткуда.– Меня зовут Мадлен. А вас?

Белокурая девочка, в большом, не по ее размеру, платье, похожем больше на перешитую мужскую рубашку, закрыла еле заметную дверцу погреба, как только вылезла из него.

Беатрис удивленно смотрела на это невесомое существо, с грязными локонами и запачканным сажей лицом. Глаза бедняжки притягивали к себе, они светились каким-то теплом и нежностью, и казалось, будто в этой грязной, неубранной кухне явился ангел.

– Откуда ты взялась? – недоумевала пленница.– Здесь есть потайной выход?

Мадлен искренне рассмеялась, присела на коленки возле Беатрис и, заглянув ей в глаза, ответила:

– Нет, дорогая незнакомка, это не потайной выход, это всего лишь погреб, где мсье Юдон хранит свои запасы вина, копченое мясо и сыр. Когда я делаю что-то недостаточно хорошо, когда в чем-то провинюсь, мсье Юдон запирает меня в этом погребе на несколько дней.

– Как? Неужели у этого мсье хватает мужества так издеваться над тобой? Бедняжка! Наверняка, в этом погребе сыро и есть мыши?

– Поверьте, мадемуазель, что такое наказание лучше, чем удары плетью. Там, в своем заточении я могу тихонько петь, я не голодаю, потому что по чуть-чуть откусываю копченое мясо.

Мадлен взяла второй табурет, придвинула его к Беатрис. Сев на него, она положила перед собой куропатку и, оторвав несколько рыжих перышек, обратилась к герцогине:

– Как вас зовут? Вы такая красивая!

– Меня зовут Беатрис, Мадлен. Скажи, а ты здесь одна помогаешь, мсье Юдону или есть еще кто-то?

– Еще есть мой старший брат, мадемуазель Беатрис. Мсье Юдон – это двоюродный брат нашей мамы. Он забрал нас к себе после того, как мы остались сиротами: отца мы никогда не видели, а наша мать, работавшая много лет прачкой, скончалась от болезни легких. Сначала, когда мы были маленькими, дядя ухаживал за нами, разрешал делать то, что нам нравится: мы играли, бегали на развалины старой башни. Но потом, когда мне исполнилось восемь лет, он привязал меня к этой кухне. Сейчас мне десять. Я не жалуюсь, мадемуазель, ведь это лучше, чем закончить свою жизнь в каком-нибудь борделе.

У Беатрис по спине пробежала дрожь. Так вот какая настоящая жизнь! Всюду жестокость, малодушие и грязь. Так вот от чего защищал ее отец!

– Нам нужно торопиться, дорогая, – взволнованно сказала Мадлен.– Если придет мсье Юдон и застанет нас за разговорами, то клянусь, мне и вам не поздоровится! Надо торопиться!

Худенькая девочка резкими движениями отрывала мягкие перья куропатки и бросала их прямо на пол. За несколько минут Мадлен ощипала три тушки птицы. Неожиданно послышались тяжелые шаги.

– О, милая Беатрис, мне нужно возвращаться в погреб, – испуганно прошептала Мадлен.– А иначе…

Не успела девочка договорить, как дверь со скрипом открылась и в ней показалась тучная фигура мсье Сулье.

– Ах ты, чертовка! Да как ты посмела без моего разрешения выбраться из погреба? Да я сейчас из тебя всю душу вытрясу, мерзавка!

Сулье скрипел зубами от злости, жадно хватал воздух, его лицо покрылось красными пятнами. Он подошел к бедняжке Мадлен и схватил за волосы.

– Ну, я тебе покажу, сейчас ты у меня попляшешь!

– Мсье Юдон, я лишь показала Беатрис, как нужно потрошить птицу!

– Не смей оправдываться! Сейчас ты у меня отведаешь плетки!

Мадлен заплакала. Сердце Беатрис сжалось. Она кинулась на обидчика с кулаками.

– Что вы делаете, мсье! Да как у вас хватает смелости обижать Мадлен! Только слабые мужчины могут поднимать руку на беззащитную девочку! Будьте вы прокляты!

Герцогиня исцарапала и без того некрасивое лицо Сулье, который все еще не отпускал Мадлен, а колотил ее со всей силы. Одной рукой он оттолкнул Беатрис, которая как могла, защищала хрупкую племянницу Юдона. Девушка упала возле котла с кипящей водой, больно ударившись об пол. Но спустя минуту герцогиня смогла подняться на ноги, она схватила большой нож со стола, и, накинувшись на Сулье, ударила его несколько раз.

Толстяк разжал руку, пошатнулся, не понимая, что происходит, и через секунду рухнул на пол, выпучив свои рыбьи глаза. Из его короткой, еле заметной шеи хлестала кровь, стекая по грязной рубашке.

Беатрис отбросила нож, подбежала к остолбеневшей Мадлен и, схватив ее за руку, потянула к двери.

– Бежим скорее, пока сюда не пришли! Думаю, Господь простит меня за эту жертву, ибо он заслужил своей смерти!

Мадлен кивнула, прошептала несколько слов из молитвы, все еще находясь в состоянии шока, подошла к бездыханному телу и несколько раз плюнула на пол.

– Вот так, мсье, Юдон, – взволнованно прошептала она.– Теперь у меня есть ангел-хранитель, который не оставит в беде! А вы, я надеюсь, попадете в ад, и там у вас будет отличная возможность искупить все свои земные грехи!

Девушка наклонилась, забрала у убитого несколько монет, которые он держал в кулаке, и, прихватив с собой небольшой мешок с быстро собранной провизией, обе пленницы выбежали на улицу.

«Боже мой! Неужели я убила человека? – думала Беатрис, придя в себя.– Как искупить свой грех? О, Дева Мария! Клянусь своей жизнью, что этот мсье заслужил такой участи!»

Беатрис хоть и была девушкой из высшего общества, в котором взращивали тонких натур, кротких и непременно ранимых, однако она могла в любую сложную минуту собраться с духом, и очень успешно пользовалась заложенными природой и ее родителями лучшими качествами своего характера.

– Беатрис, милая, нужно найти моего брата – Августа. Он наверняка в сарае, пошлите, нам нужно торопиться, пока мсье Юдона кто-нибудь не нашел.

– Конечно, Мадлен, идем!

Беатрис и хрупкая Мадлен скрылись среди низких построек, из уже прогнивших досок, черных и покрытых цветной плесенью.

– Август! Август! Ты здесь? Выходи!

– Мадлен? Это ты? Почему ты кричишь?

Навстречу выбежал мальчишка лет двенадцати. Крепкий, с серьезными не по годам глазами, он смотрел на новую знакомую своей сестры. Август хмурил брови и пытался понять, вникнуть в происходящее.

– Август, нам нужно бежать! Слышишь? Немедленно!

Мадлен задыхалась от волнения, она все еще с трудом верила в свою только что полученную свободу.

– Что ты говоришь, сестра? У меня много работы, я не желаю видеть мсье Юдона рассерженным. Вчера мне хорошенько досталось…

Август тяжело вздохнул и аккуратно провел по глубокой ссадине на руке, которая осталось после удара плетки.

– Послушай, Август, – вмешалась в спор Беатрис.– Мсье Юдон тебя больше не тронет. А нам нужно быстро бежать, пока кто-нибудь нас не увидел.

– Кто вы?

Мальчишка пристально разглядывал Беатрис. Здесь, в этом небольшом городке ему не встречались такие красивые девушки, и он быстро смекнул, что эта мадемуазель – приезжая.

– Я герцогиня Беатрис де Грэ́ де Рувруа́, Август. Я случайно оказалась в вашем городе и имела возможность познакомиться с вашей милой сестрой. Так вот, мальчик мой, мсье Юдона больше нет на этом свете, поэтому нам надо как можно быстрее бежать отсюда, потому что это я явилась причиной его смерти.

– Как? Неужели мы свободны?

Лицо мальчика осветила благодарная улыбка, он преклонил перед мадемуазель колено в знак признательности и опустил голову.

– Не время для церемоний, юноша! Нам нужно торопиться!

– Бежим! Бежим!

Трое заговорщиков, которые и не знали о существовании друг друга еще какое-то время назад, оставили грязный двор позади, надеясь, что Господь не оставит их в трудную минуту. Они не догадывались, что совсем скоро их судьбы переплетутся в один крепкий узел.

6.

Де Солей с трудом открыл глаза. Веки были тяжелыми, голова страшно болела, а по телу, казалось, прошла целая армия солдат. Граф аккуратно поднял голову и, оглядевшись, понял, что он и его компаньон находятся в карете.

– Барон, просыпайтесь немедленно! Кажется, нас провели как пятилетних мальчишек!

Жан-Пьер толкнул в бок все еще спящего барона и грязно выругался. Он открыл дверцу кареты и, потратив немного усилий, сумел выбраться на свежий воздух.

Погода была дивной. Голубое небо простилалось до самого горизонта, вокруг все зеленело, казалось, что природа безмятежно наслаждается своими трудами.

Граф огляделся и понял, что они находятся за чертой города, чуть дальше городских ворот. Он печально улыбнулся и присел на мягкую траву, от которой исходил приятный, свежий запах, и на мгновение закрыл глаза.

Граф Жан-Пьер де Солей был родом из Бургундии, он появился на свет в городе Дижон, в семье графа Оливье де Бонне де Солей. С ранних лет маленький Жан-Пьер отличался дерзостью, непокорностью и вспыльчивым характером. Мать будущего авантюриста и любителя роскошной жизни недолюбливала, поскольку все свое время сын проводил рядом с отцом. Его увлекали охота на кабана, езда верхом, игры на свежем воздухе. Когда Жан-Пьеру исполнилось девятнадцать лет, отец его – старый граф, скончался от неизвестной болезни, оставив своему единственному наследнику несколько небольших замков и кусок земли.

И именно с этого момента в наследнике проснулась ненасытная жажда к роскоши и достатку. Он не единожды жертвовал дружбой многих людей ради исполнения корыстных желаний. Вот и на этот раз граф де Солей был готов на все, лишь бы получить от графа де Легра́на обещанный замок в провинции Шампань, в который он мечтал привезти свою будущую жену, остепениться и воспитывать рожденных ею детей. Но так хитро разработанный план разрушился в одночасье, девчонка сбежала, они без еды и питья, оказались за чертой города.

Граф как будто очнулся от дремоты, вскочил на ноги, и, открыв дверцу кареты, громко закричал:

– Дьявольщина! Барон, вставайте немедленно! Мы теряем драгоценное время! Нам нужно что-то делать, иначе граф де Легра́н с нас шкуру спустит! Венсан! Вы меня слышите?

Граф наклонился к спящему барону. На его бледное лицо легла тень безмятежности, какого-то спокойствия, казалось, что его слепили из воска. Жан-Пьер коснулся руки Морэ и резко одернул: она была ледяной.

– Барон, вставайте! Вставайте! Не смейте так шутить!

Граф со всей силы тряс уже бездыханное тело Венсана Морэ, который скончался от аллергии на успокаивающий настой из трав, который Катрин так ловко и незаметно подмешала в вино заговорщикам.

– Дева Мария, вы оставили меня, барон! Черт возьми! Ну и история! О, небо! Твоя кара протянула руки к нам!

Покинутый всеми граф перекрестился, прочитав отрывок из молитвы; забрал плащ из кареты, выбрал лучшую лошадь из тех, что были запряжены и, вскочив на нее, помчался обратно в город, чтобы найти сбежавшую из их ловушки девушку.

Тем временем Беатрис и двое ее новых знакомых аккуратно, стараясь не попадаться многим людям на глаза, узкими улочками пробирались к городским воротам.

– Мадемуазель Беатрис, – тихо проговорила Мадлен, – Я устала идти и хочу есть. Молю вас, остановимся на минутку!

– Потерпи, милая. Нам нужно добраться до городских ворот как можно быстрее, пока нас не начали разыскивать!

– Мадемуазель, мы же не пойдем пешком до вашего замка? – вступил в разговор Август. – Наверняка до него далеко, моя сестра не слишком здорова и не сможет долго идти сама.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем! – подбодрила мальчика Беатрис.– Сейчас главное то, что мы свободны!

Герцогиня улыбнулась и сильнее сжала руку Мадлен. Пройдя еще несколько кривых улочек, беглецы вышли к открытым городским воротам и облегченно вздохнули: впереди свобода!

Беатрис пригляделась и увидела знакомую карету. Она вскрикнула.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Мадлен.– Что вас так испугало?

– Эта карета, на которой меня привезли в этот город. Странно, что она еще здесь. Нужно подойти поближе и посмотреть, вдруг мы сможем ею воспользоваться!

Решение было принято и заговорщики, почти как затравленные зверьки, оглядываясь, подкрались к карете.

– Дева Мария! – прошептала герцогиня, открыв дверцу кареты.– Барон мертв!

А где граф де Солей?

Беатрис задумалась. Если в карете только барон Морэ, наверняка граф здоров и полон сил, он ищет ее.

Лошади, запряженные в карету, нервно били копытом и фыркали, они были голодны со вчерашнего дня.

– Беатрис, давайте возьмем лошадей! – предложил Август, теребя вороного за густую гриву.– Они помогут нам добраться до вашего города. Только наверняка они голодны! Нужно их напоить и накормить!

Герцогиня кивнула в знак согласия.

Август ловко освободил трех лошадей и стреножил их. Троица, получившая свободу, могла перекусить и отдохнуть перед дальней дорогой, спрятавшись в тени кареты. Беатрис беспокоило только одно: как безошибочно найти дорогу к родному замку.

Спустя час Беатрис, Мадлен и Август все больше и больше отдалялись от города, где граф де Солей еще пытался разыскать пленницу, за которую ему было обещано щедрое вознаграждение.

Солнце медленно садилось, озаряя широкое поле золотыми лучами. Трава мягкими волнами колыхалась вокруг от ветра и издавала шум, похожий на небольшой дождь.

– Мадемуазель Беатрис, смотрите, там впереди много всадников! Может, они смогут нам указать верную дорогу до вашего города?

Август указал на небольшую группу людей, которая показалась на мгновенье и тут же скрылась за холмом, усыпанном полевыми цветами.

– Не стоит, Август, кто эти люди? А вдруг они вооружены?

– Но так нам не найти правильного направления! Я никогда не покидал нашего маленького городка, да и вы, герцогиня, не вспомните дорогу.

Беатрис замолчала. На ее плечи легла забота о брате и сестре, она не могла рисковать их жизнями, но так же не могла упустить возможность попасть в родную провинцию.

– Хорошо, Август, мы догоним этих людей и спросим дорогу. Только не будем рассказывать подробно нашу историю.

Август кивнул, и все трое пришпорили своих коней, чтобы догнать ускользающих из вида всадников.

– Мсье! Любезный! – Август со всех сил старался докричаться до самого последнего незнакомца, который чуть отстал от своих компаньонов.

Крик Августа заставил его остановиться. Мужчина развернул свою лошадь и направился в сторону мальчика.

Через несколько мгновений Августа догнали Беатрис и Мадлен.

– Сударь! Будьте любезны! Не сумеете ли вы указать нам дорогу в город Жуанвиль? – Август снял шляпу и нагнул голову в знак уважения к остановившемуся путнику.– Мы очень спешим туда.

– О, какое совпадение! – охотно отозвался молодой человек.– Я со своими друзьями как раз держу туда путь! Думаю, вы можете присоединиться к нам!

Беатрис с нескрываемым любопытством разглядывала нового знакомого.

Благородные черты лица, ухоженная бородка и нарядная одежда выдавали его происхождение. Было заметно, что предложивший свою помощь всадник, являлся дворянином. Девушка на секунду задумалась. Ясные голубые глаза были для нее знакомы, этот яркий огонек и задор на мгновение перенесли ее на недавнюю ярмарку.

«Боже мой! Это же тот вор! Неужели мы и на этот раз попали в ловушку!» – Беатрис забеспокоилась. Нервозность наездницы передалась лошади, которая внезапно для всех, встала на дыбы и чуть не сбросила с себя перепуганную герцогиню.

– А ну, стой! – ласково прикрикнул «вор». – Не подобает лошади пугать такую милейшую мадемуазель!

Незнакомец улыбнулся и приветливо обратился к троице:

– Разрешите представиться: я граф Бермо́н де Флюри́, а остальные всадники -мой слуга Гоше и несколько преданных мне дворян. Мы держим путь в город Жуанвиль для очень важного дела, к сожалению, в суть которого не имею возможности вас посвятить.

– Я Август, а это мои сестры Мадлен и Беатрис. Мы тоже направляемся в город Жуанвиль. Мы гостили у нашей тетушки в городе Шалон и теперь возвращаемся домой.

Бермо́н кивнул и улыбнулся: он не хотел обидеть новых знакомых и сделал вид, что поверил в их только что придуманную историю. Герцогиню Беатрис де Рувруа́, ту самую, которую он поцеловал на ярмарке, граф узнал сразу, да и белокурые волосы настоящих брата и сестры, их простая одежда заметно отличались от черных кудрей молодой дамы и шикарного платья, которое стало грязным от недавних приключений.

– Давайте поторопимся! – забеспокоился граф. – Через час стемнеет, а нам нужно выбрать удобное место для ночлега.

Молодой человек опять улыбнулся, и четверо всадников умчались вслед за друзьями графа.

Беатрис не могла успокоиться, ее одолевали тревожные мысли. В один миг ее жизнь превратилась в ужас, уже ничего нельзя было предугадать, события разворачивались так скоро, что девушку покидали силы. Она, не переставая, думала о покойной тетушке, об отце, который уже наверняка вернулся домой и сходит с ума от потери своей дочери.

В костре, разведенном для ночлега, приятно трещали тонкие ветки и сухая трава. Языки пламени игриво тянулись вверх, поджаривая небольшую тушку кролика, щедро посыпанную специями, от которой исходил аппетитный аромат. Гоше, слуга графа, то и дело крутил вертел, желая добиться равномерной прожарки. Он любил готовить и при удобном случае демонстрировал свои способности в кулинарии.

Август принес мешок с едой, которую Мадлен прихватила с кухни мсье Юдона. Мальчик выложил на импровизированный стол приличный кусок копченого мяса, немного сыра, луки подсохший хлеб.

– Отлично! – обрадовались путники.– Сегодня будет трапеза, что надо!

Гоше большим ножом нарезал дымящееся мясо и копчености, откупорил бутылку вина.

– Беатрис, вам нужно поесть! – прошептала Мадлен, садясь рядом с герцогиней. – Нам предстоит долгий путь, поэтому нужно набраться сил. Давайте я вам помогу!

Мадлен взяла кусочек хлеба, положила на него жареное мясо и подала девушке.

– Это очень вкусно! – с жаром сказал Август, обращаясь к Беатрис.– Я никогда не ел так искусно приготовленного кролика! Вам стоит это попробовать!

Герцогиня улыбнулась: забота брата и сестры, которые сами лишились ласки в раннем возрасте, трогала ее сердце. Она послушно кивнула и откусила кусочек мяса. Мясо таяло во рту, оставляя за собой приятную нотку трав. Беатрис с большим удовольствием отведала предложенное угощение и почувствовала, что ей стало лучше.

Граф де Флюри́ остался доволен своим слугой, так сытно и вкусно накормившим новых знакомых. Он подал знак Гоше и обрадованный щедростью графа слуга отправился отдыхать.

Настала ночь. Мадлен и Август спали рядом, укрывшись одним плащом. За их недолгую жизнь ночевка в поле была не самым худшим вариантом ночлега. Однажды разгневанный мсье Сулье выгнал детей с дома, которые были вынуждены спасаться от холода в свинарнике, полном зловонной жижи и полуголодных свиней.

Друзья графа мирно дремали, убаюканные звуками ночной природы. Беатрис не могла уснуть. Она смотрела на усыпанное звездами небо и думала о скорой встрече с отцом. Ее мысли прервал Бермо́н, который осторожно коснулся руки девушки.

– Вы не спите, мадемуазель? – шепотом спросил он.

– Нет, сударь! – отозвалась Беатрис.– Цикады нарушили мой чуткий сон.

– Позволите мне присесть рядом с вами? – спросил граф.– Думаю, наша беседа поможет вам успокоиться и наконец-то уснуть. Завтра нас ждет долгий путь, поэтому нужно непременно выспаться.

Беатрис одобрительно кивнула, и молодой мужчина расположился рядом.

– Сударь, не примите мой вопрос за дерзость, но что заставило вас украсть ожерелье у бедняги на ярмарке?

Бермо́н улыбнулся: герцогиня все-таки узнала его.

– Я проспорил одному моему хорошему другу. А он, будучи человеком азартным и любящим всякого рода авантюры, придумал для меня такой возврат проигранного в споре долга.

– Мсье Бермо́н, а зачем вы поцеловали меня?

– Рядом была дюжина прехорошеньких девиц, осмелюсь заметить, однако вы, мадемуазель, лишь одна произвели на меня впечатление. Все также по желанию своего друга я должен был украсть поцелуй у таинственной незнакомки! Прошу меня простить, мадемуазель, за столь компрометирующую вас ситуацию.

Беатрис улыбнулась и тепло посмотрела на графа.

– Моя тетушка чуть не лишилась чувств! Хотя признаюсь, сударь, и мне в тот момент тоже было страшно!

Беатрис тихонько рассмеялась, но, вспомнив о покойной мадам де Бон, замолчала.

– Что-то случилось, мадемуазель Беатрис? – насторожился граф. – Неужели я посмел вас обидеть?

– Милейший граф, могу ли я вам довериться и открыть тайну, которая гложет меня изнутри?

Бермо́н кивнул. Ему всем сердцем хотелось помочь молодой герцогине.

Беатрис рассказала графу о своем похищении, об убийстве любимой гувернантки, она поведала ему о знакомстве с Мадлен и Августом, но при этом не раскрыла тайну о том, что сама невольно стала палачом для хозяина таверны, из плена которой вырвались брат и сестра.

Выслушав девушку, граф вдруг заговорил:

– Думаю, граф де Легра́н не только ваш враг, мадемуазель. Это опасный человек, который рискует честью, лишь бы умножить свои владения и свое состояние, и мой враг. Несколько лет назад в Париже я имел возможность познакомиться с графом, которого мне представили в салоне мадам де Фрэ. Тогда этот человек показался мне очень проницательным и умным, он легко держался в обществе, поддерживая практически любую тему разговоров. Спустя некоторое время я вернулся в Париж, чтобы оформить кое-какие бумаги на покупку приглянувшегося мне небольшого замка в Нормандии.

Граф замолчал, усмехнулся, вспоминая прожитые события, и продолжил:

– Де Легра́н, этот хитрый человек, опередил меня, щедро заплатив моему компаньону, который в свою очередь оформил фальшивые бумаги на землю. Де Легра́н в одночасье стал обладателем замка, о котором я давно мечтал.

Де Флюри́ отвел взгляд, чтобы герцогиня не смогла увидеть на его лице небольшое смущение от того, что он солгал, ведь причина его ненависти графа была совсем иной.

Беатрис глубоко вздохнула: только отец был слеп, он не видел опасности совсем рядом, когда тем временем граф де Легра́н не упускал возможности испортить жизнь герцога каким-нибудь гадким поступком.

– Клянусь честью, мадемуазель, мы сможем отомстить этому человеку и вернуть то, что по праву принадлежит нам!

Бермо́н де Флюри́ с жаром и с готовностью помочь молодой девушке, поцеловал ее руку.

Беатрис, открыв свою тайну, почувствовала невероятную легкость. Она была рада, что тяжелый груз наконец-то упал с ее души.

– Мсье Бермо́н, заранее благодарю вас! – прошептала герцогиня.– А теперь давайте немного отдохнем!

Граф кивнул и, пожелав Беатрис приятных снов, тихо удалился.

Забрезжил рассвет. Прохладный утренний ветер разбудил путешественников.

Август, привыкший к тяжелой работе, напоил лошадей, Гоше организовал завтрак из оставшейся после вечерней трапезы еды.

Беатрис проснулась позже всех. Мадлен помогла ей умыться. Руки этой хрупкой и невесомой девочки (несмотря на холодную ночь) были теплыми и приятными, она одним ловким движением аккуратно уложила волосы герцогини, украсив их небольшим цветком.

Мадемуазель де Рувруа задумалась: теперь к ней пришло осознание того, до чего «хороши» были ее подруги в провинции. Каждая пыталась выделиться лучшим платьем, они смеялись над шутками молодых графов, хотя совсем в них ничего не понимали. Эти девицы не могли сделать и шага без своих придворных дам. Беатрис теперь не сомневалась, что попади она в какую-нибудь историю, ни одна из девушек, с которыми проводила так много времени, не смогла бы помочь ей, выручить из трудной ситуации или, наконец, просто побыть рядом.

С самого детства покойная ныне тетушка де Бон воспитывала в Беатрис лучшие человеческие качества, которые, по ее мнению, были дороже всего на свете. Любовь к людям передалась мадемуазель де Грэ́ де Рувруа́ и от ее матери, которая щедро раздавала милостыню нуждающимся и охотно помогала тем, кто просил о помощи.

Герцогиня обняла Мадлен и нежно поцеловала в лоб, как младшую сестру.

– Нам нужно торопиться, мадемуазель, – сказал Бермо́н, беспокойно глядя на небеса.– Осмелюсь предположить, что дождь застанет нас врасплох.

– Что плохого в дожде, мсье? – Беатрис искренне не понимала излишнюю озабоченность графа. – Думаю, мы сможем спрятаться от него под большими камнями или деревом.

– Мадемуазель, не смею вас пугать, но дожди в этих краях очень холодные, не хотелось бы, чтобы кто-то из нас потерял силы из-за простуды.

Беатрис пожала плечами.

Спустя некоторое время наши друзья отправились в путь, в город Жуанвиль, надеясь на лучшие перемены в жизни каждого, кто был рядом.

7.

Вернувшись из Парижа, Филипп де Рувруа́ обнаружил опустевший двор, и две, небрежно, наспех сооруженные совсем свежие могилы. Он не поверил своим глазам, им овладел панический ужас, когда он увидел нацарапанное на одном из надгробном камне имя Полин де Бон. Герцог почти ворвался в дом, и, не услышав голос своей дочери, которую только что позвал к себе, отчаянно закричал. Дидье, сопровождающий герцога в поездке, прибежал на крик своего хозяина.

– Дидье! Дидье! Ее здесь нет! Здесь нет моей Беатрис!

Филипп метался по комнатам, надеясь на то, что его сокровище просто тихонько спит и не слышит крики своего отца. Но девушки нигде не было.

– Где она? Где она? Дидье, отвечай немедленно!

– Мсье, я не могу знать, – тихо проговорил оруженосец, опустив глаза в пол.– Не смею вас огорчать, сударь, но в доме никого нет, он пуст.

Филипп в бешенстве схватил изящную вазу, стоящую возле софы, и с силой швырнул в стену. Ваза с грохотом разбилась, мелкие осколки разлетелись по всей комнате.

Обманутый герцог, взяв себя в руки, стал перебирать все имена в своей памяти, обладатели которых могли решиться на столь дерзкий поступок. Но спустя минуту он так и не смог ответить на главный вопрос: кто же так сильно хочет уничтожить род герцогов де Рувруа́?

Почти целый день Филипп просидел в комнате своей украденной дочери, не зная, что ему делать дальше. Он то и дело выбегал на небольшой балкончик и кричал своему оруженосцу, чтобы тот готовил лошадей в дорогу, затем, придя в себя, возвращался в опустевшую комнату и снова тревожные мысли не давали ему покоя.

Несчастный отец винил себя за то, что не смог уберечь свою единственную дочь от беды, ему было мучительно больно, оттого что мадам Полин уже никогда не увидит счастливую Беатрис, не сможет украдкой вытереть слезинку, растроганная нежным моментом. Хоровод воспоминаний закружил мужчину и он, уставший от дальней дороги и убитый горем, погрузился в кроткий сон, который вскоре был нарушен каким-то шумом.