Текст книги "Несломленная"

– Милые мои дамы! Вынужден буду покинуть вас на некоторое время! Сегодня мне нужно выехать в Париж, чтобы уладить кое-какие дела с бумагами. В поездке я пробуду несколько дней, возможно, что неделю.

– Ах, отец! Как бы мне хотелось сопровождать вас в этой поездке, а не скучать здесь, тратя все свое время на вышивание или чтение книг! И мне было бы гораздо спокойней находиться рядом с вами!

Беатрис, наигранно закатив глаза, тяжело вздохнула, услышав отрицательный ответ.

Хозяин замка улыбнулся, посмотрел на свою дочь и продолжил:

– Ангел мой, твое спокойствие будет под защитой.…К нам пожаловал человек, любезно согласившийся послужить мне.

Беатрис вопросительно посмотрела на сидящего напротив отца. Она не понимала, к чему такая необходимость нанимать каких-то незнакомых людей? Что задумал отец?

– Надеюсь, это не какой-нибудь пожилой сударь, который будет ходить за мной хвостиком, и донимать своими нравоучениями о добродетели? – Беатрис попыталась развеселить присутствующих, увидев немой ужас на лице своей гувернантки.

– Этот очень надежный человек! – серьезно ответил герцог, даже не заметив шутку дочери. Барон Венсан Морэ любезно согласился послужить мне!

Беатрис застыла на месте. Ее горло разрывал беззвучный крик, по телу пробежала ледяная дрожь. Она собрала свои силы и, испепеляя взглядом своего отца, медленно спросила:

– Позвольте узнать, отец, зачем вы прибегаете к столь сомнительному способу оградить меня от несуществующих опасностей? Зачем в замке будет находиться человек, которого вы едва знаете?

– Я доверяю своему другу. Именно от него я получил предупреждение о том, что поблизости орудует вор, который не щадит своих жертв! Я не хочу потерять свою дочь! Это мое решение и я не потерплю, юная мадемуазель, чтобы вы смели его оспаривать!

Филипп гневно посмотрел на Беатрис, которая поняла, что теперь оказалась в ловушке, как и ее покойная матушка.

Завтрак прошел в спешке, герцогиня почти не притронулась к еде. Она выпила чашечку ароматного кофе и съела несколько виноградинок.

– Анри! Анри! – закричал герцог, вставая из-за стола.– Оседлай мне двух лошадей и быстрее! Я не намерен ждать! Жанполь, собери мне еду и питье в дорогу! Дидье, ты поедешь со мной! Слышишь?

В залу вошел молодой человек лет двадцати девяти, высокий, крепкий, с аккуратно подстриженной бородкой, с большими руками и очень приятным лицом. У него был открытый взгляд, прямой нос и чуть пухлые губы. Фиолетовый цвет костюма невероятно шел к его лицу, подчеркивая всю глубину его зеленых глаз и каштановую роскошь волос. Он бросил незаметный взгляд на Беатрис, и, очень смутился, когда их взгляды встретились.

– Как скажете, мсье! Я буду готов сию же минуту!

Филипп ушел вместе со своим верным слугой, а через минуту показался в дверях с каким-то незнакомым человеком.

– Позвольте представить вас моей дочери! Это Беатрис де Грэ́ де Рувруа́, моя дочь и наследница фамилии, а также земель и небольшого состояния. А это мадам Полин де Бон, ее гувернантка!

Дамы приселив реверансе, приветствуя (хотя этого им и не хотелось) незнакомого гостя.

Молодой человек шагнул вперед, поклонился и дотронулся губами до руки Беатрис, которую она подала в знак только что состоявшегося знакомства. Ее руки дрожали от волнения и тревоги, но она так тщательно это скрывала, что никто и не заметил ее беспокойства.

Барон Венсан Морэ был некрасив. Бледная кожа, почти бесцветный взгляд, острые скулы, светлая бородка и такие же светлые волосы, небрежно собранные в хвост, придавали своему обладателю образ статуи, абсолютно лишенной живости лица. Потрескавшиеся губы и воспаленная кожа на висках указывали на то, что барон был из категории тех мужчин, которым претили различные косметические процедуры и умывания. Он был невысоким, худым и вообще каким-то болезненным. На вид ему было не больше двадцати трех лет, хотя на самом деле прибывший гость прожил на свете уже тридцать четыре года.

«Ну, этого дохляка мы быстренько скрутим!» – подумала про себя мадам Полин и повеселела от собственных мыслей. Эту нотку почувствовала Беатрис. Она глубоко вздохнула и сказала:

– Ну что ж, отец! Теперь я вижу своего хранителя покоя! Не буду более докучать вас своим присутствием, я намерена взять несколько уроков пения у господина де Нуайе. И, к тому же, сегодня просто замечательная погода, которая манит к себе любителей дышать свежим воздухом!

Филипп кивнул в знак одобрения. Обе воспитанные дамы присели в реверансе и удалились.

Герцог, рассказавший барону про свой замок, и про все тонкости своего существования, уже через несколько минут после разговора, мчался со своим незаменимым спутником – Дидье – по пыльной дороге в Париж.

День, принесший Беатрис столько переживаний, угасал. Небо озарилось прекрасным закатом, полным золотых нитей и нежно-розовых лепестков. Дочь Филиппа де Рувруа, чуть успокоившись, медленно брела вдоль полутемного коридора, погрузившись в свои мысли.

Вдруг кто-то схватил ее за руку и резко одернул. Беатрис обернулась и увидела Франсуа, который дрожал как осенний листок на ветру.

– Франсуа? Что ты здесь делаешь? – удивилась девушка.

– Мадемуазель Беатрис, молю, не ходите туда! Они схватили тетушку Полин! Они хотят украсть вас!

– Что? Что ты такое говоришь? – испугалась Беатрис, ее сердце бешено застучало, она почувствовала, как кровь прилила к лицу.

– Это те два сударя, мадемуазель… которых я видел в таверне! Бежим скорее, пока нас не увидели!

Франсуа изо всех сил пытался уговорить молодую герцогиню спастись бегством, но Беатрис не могла оставить свою любимую гувернантку на растерзание незваных гостей.

Она осторожно подошла к массивной двери большой залы и прислушалась. Из-за двери доносились всхлипы и стоны пожилой мадам де Бон, лязганье шпаг, грязные ругательства.

Беатрис не знала, что делать. Как помочь любимой Полин? Мысли мадемуазель де Рувруа́ прервал выстрел. Молодая девушка вскрикнула и вбежала в гостиную.

Мадам де Бон лежала на полу и тяжело дышала. Ее рука прикрывала бордовое пятно на груди, которое разрасталось все больше и больше на изумрудном шелке ее платья.

– Нет! Нет! – прокричала Беатрис, рухнув на пол возле умирающей женщины.– Мадам Полин! Тетушка!

– Девочка моя, – еле слышно сказала де Бон, собравшись с последними силами.– Беги! Спасайся! Да хранит тебя Господь!

Она прикоснулась окровавленной рукой к лицу Беатрис и через мгновение ее душа покинула тело.

4.

Свидетелями и главными героями этой трагедии стали два господина – барон Венсан Морэ, которому доверился граф де Рувруа́, и еще один человек-полная противоположность барону. Рослый, широкоплечий, с резкими чертами лица, черноволосый незнакомец смотрел ясными глазами на плачущую молодую герцогиню, которая отказывалась верить в происходящее. Ухоженные лицо и руки, богатая одежда указывала на то, что этот мужчина-дворянин. Ему было жаль девушку, но щедрое вознаграждение за украденную богатую француженку затмило всю его, хотя еще не до конца потерянную человечность. Граф де Солей – так называл себя статный француз, будучи слугой графа де Легра́на.

– Мадемуазель Беатрис, вы будете вынуждены поехать с нами, – сказал статный граф, делая шаг вперед.– Если вы будете сопротивляться, мы применим силу.

Беатрис, убитая горем, совсем опустошенная, не контролировала свое тело. Она не могла подняться, ее била дрожь, слезы застилали глаза.

«Как можно оставить в этом большом замке родного человека, которому я не смогла помочь в нужный момент? Зачем уехал отец? Куда они увезут меня?» – Беатрис лихорадочно перебирала все варианты, теребя складки своего платья, испачканного кровью.

– Вставайте! Немедленно! – крикнул барон.– Мы более не намерены наблюдать эту картину!

Он подошел к мадемуазель де Рувруа и, взяв ее за хрупкое запястье, потянул к себе.

Герцогиня пошатнулась, перед глазами поплыла комната, и через минуту девушка упала без чувств.

– Ну что за мерзкие создания эти женщины! Не могут держать себя в руках! – барон Морэ был зол. Он скрипел зубами, расхаживая по комнате и срезая острой шпагой свечи.

– Надо отнести ее в карету! – предложил граф де Солей.– Нам нужно торопиться, де Рувруа́ прибудет сюда через несколько дней!

– Ты прав, мой друг. Надо убедиться, что в замке не осталось ни одной живой души, которая могла бы помешать нашим планам! Я осмотрю замок и надворные постройки, а вы, граф, возьмете на себя обязанность собрать нашу герцогиню в дорогу. Возьмите несколько ее платьев, принадлежности ее туалета и что-нибудь съестное.

Де Солей кивнул. Он бережно взял на руки изящную, легкую герцогиню и вышел из большой залы.

Быстрые шаги Венсана Морэ отзывались эхом в пустом замке. Он обошел все комнаты, заглядывая почти в каждый темный уголок. Наконец, он добрался до комнаты Беатрис, в которой прятался испуганный до смерти Франсуа. Торговец помнил про тайный коридор и за минуту до того, как сюда вошел барон, успел прошмыгнуть в почти незаметную дверь.

Морэ встал посредине комнаты, обвел ее взглядом, заглянул за расшитые золотом гобелены, и, убедившись, что здесь никого нет, вышел.

А тем временем, карета, запряженная четырьмя резвыми лошадьми, была готова.

Беатрис, у которой были связаны руки, пришла в себя. Она тяжело вздохнула, посмотрела на сидящего напротив графа де Солей и тихо спросила:

– Мсье, за что вы ненавидите меня? Прошу вас, сжальтесь над моим отцом, он не сможет жить, если потеряет меня!

– Милейшая, – спокойно отвечал молодой мужчина.– За вас мне обещано щедрое вознаграждение, с помощью которого я смогу осуществить свои планы! Граф де Легра́н преследует свои цели, в суть которых я не хотел бы вникать. Моя роль в этом спектакле, так чудно спланированном, скоро закончится, и я со спокойной душой буду заниматься своими делами. Он холодно улыбнулся Беатрис и поспешил помочь барону погрузить все собранное в дорогу, затем, через некоторое время, сел в карету снова, не желая скакать верхом.

«Вы еще получите по заслугам! Господь не оставит меня одну!» -растерянно думала пленница. Ее мысли прервала небольшая тряска. Карета чуть покачнулась и тронулась с места. Беатрис закрыла глаза и стала молиться. Она была уверена, что совсем скоро попадет в руки безжалостного графа де Легра́на.

Путники мчались по пыльной дороге почти два часа. Позади остался город Жуанвиль. Барон Морэ, небрежно управляющий каретой, даже не собирался останавливаться, чтобы дать лошадям и украденной герцогине передохнуть.

Граф де Солей выглянул в небольшое окошко кареты и увидел блики воды: недалеко бежал широкий ручей, который освещался лунным светом.

– Друг мой! – крикнул граф барону.– Давайте мы остановимся возле небольшого ручья. Нужно передохнуть, а иначе мы затравим своих лошадей!

Морэ нашел эту просьбу уместной, он натянул вожжи и с криком: «А ну, прр!» -остановил тяжело дышащих, уставших лошадей.

Беатрис не чувствовала своих ног, все это время она боялась пошевелиться. Девушка попыталась выбраться из кареты самостоятельно, но, зацепившись за узкую ступень, упала на землю. Граф де Солей поспешил на помощь. Он аккуратно взял ее за связанные руки и поднял на ноги. Бледная, с несобранными волосами, такая хрупкая герцогиня привлекала его своей естественной красотой. Он тайно ее желал, не выдавая своих чувств, ему хотелось прикасаться к ее бархатистой коже, целовать губы и руки. Но, будучи сообщником графа де Легра́на, он знал, что это нежное создание достанется его сыну – Викто́ру, который находится под покровительством своего безжалостного отца.

Молодой граф подвел Беатрис к ручью.

– Пообещайте мне, мадемуазель, что вы не станете предпринимать попытки бежать, если я вам развяжу руки.

– Посмотрите на меня, сударь, – тихо ответила девушка.– Я не могу пошевелить и губами, чтобы разговаривать с вами, будьте уверенны, у меня нет сил бежать…

– Хорошо, вам нужно умыться, чтобы привести себя в чувство. Давайте я вам помогу.

– Не стоит. Я строго воспитана, и не могу допустить, чтобы меня касался незнакомый мужчина. Уходите, я справлюсь сама.

Де Солей улыбнулся и отошел от девушки на несколько метров.

Беатрис, убедившись, что никого рядом нет, сняла плащ и расслабила корсет. Она намочила небольшой кусочек своего платья в прозрачной воде и вытерла им лицо, плечи и руки. Легкий прохладный бриз ручья и ночной ветерок подарили ей немного сил.

– Нужно подкрепиться! – предложил граф своему как всегда недовольному чем-то барону.– Мы почти ничего не ели со вчерашнего вечера!

– Пожалуй, ты прав, Жан-Пьер. Чем нас будет потчевать глупец де Рувруа́?

Морэ расхохотался и полез в приличный по величине мешок.

– О, сыр, хлеб и овощи! Отлично! Еще есть мясо птицы и паштет! Сударь, зовите сюда нашу пленницу, думаю, от еды она не откажется. Тем более, нам велено ее доставить здравствующую, а не на волоске от голодной смерти!

Де Солей кивнул и направился в сторону отдыхающей девушки.

Беатрис не заметила, как уснула. Она легла прямо на землю, укрывшись плащом. Аромат весенних цветов напомнил ей о родном доме, о детстве. Под хоровод приятных воспоминаний она задремала. Граф неслышно подошел к герцогине. Безмятежность на ее лице и даже что-то детское и невинное манило его к ней. Жан-Пьер наклонился и дотронулся своими губами до ее пересохших губ.

– Что вы делаете? – вскрикнула Беатрис, проснувшись.– Не смейте ко мне приближаться! Хоть у меня и нет оружия, но своими ногтями я непременно выколю вам глаз!

Де Солей рассмеялся. Ему доставляло удовольствие наблюдать за этой беззащитной дамой, которая как маленькая кошка, была готова к прыжку.

– Вам нужно поесть. Пойдемте, мадемуазель, у нас мало времени.

Пленнице ничего не оставалось, кроме того, как последовать за своим врагом.

Хлеб на свежем воздухе казался вкуснее, чем в стенах родного замка. Беатрис ломала его на маленькие кусочки и аккуратно ела. Граф не спускал с нее глаз. Одна потаенная мысль закрадывалась в ее голову все чаще и чаще: «Как украсть это чудо? Могу ли я позволить Виктору де Легра́ну владеть этой милой, рожденной для любви и ласки, особой?» Думы графа прервал писклявый голос попутчика.

– Все, нам пора! – громко сказал барон Морэ, вытирая рот кружевным платком. – До Шалона22
  Город в провинции Шампань (прим. автора)


[Закрыть] день-два дороги, нам нужно торопиться! Тем более, граф де Легра́н ждет нас в Реймсе.33
  Город этой же провинции, расположенный на севере, (прим. автора)


[Закрыть]Я представляю тот прекрасный час, когда мы избавимся от этой девчонки!

Венсан Морэ с ненавистью посмотрел на молодую девушку и прошипел:

– Надеюсь, граф и его сын найдут способ сбить с тебя твое высокомерие и спесь!

Барон залился самым отвратительным смехом, который когда-либо слышала Беатрис. Она отвернулась и прикусила губу, чтобы не вылить на этого ничтожного человека поток проклятий, которые не раз слышала от тетушки Полин, вполголоса ругающей торговцев на городской площади.

Трое путешественников собрались быстро. Барон опять связал герцогине руки, будучи неуверенным, что после прохладной воды и сытного ужина, у нее не появились силы для побега.

После нескольких дней тряски карета оказалась возле небольшого моста, ведущего к городским воротам. Троих спутников ждал город Шалон.

– Прекрасно! – обрадовался граф.– Сейчас мы расположимся в какой-нибудь таверне, где нам найдут пару комнат для ночлега. Давайте, мадемуазель, я развяжу вам руки. Нам не нужны подозрения присутствующих о наших нечистых делах, поэтому прошу вас не пугать никого своими необдуманными поступками.

Беатрис кивнула и опустила грустные глаза.

Проехав несколько узких улочек, барон остановил лошадей возле таверны «Lepoissond’or»44
  «Золотая рыбка» – перев. с французского языка


[Закрыть], из которой доносились голоса пьяных посетителей.

К карете подошел парнишка лет девятнадцати от роду, высокий и стройный, в грязной, потрепанной одежде. Он приветливо улыбнулся барону и спросил:

– Угодно ли сударю, чтобы лошадей распрягли и накормили?

– Конечно, дурень! – крикнул на него Морэ.– И скажи хозяину, что нам нужны две комнаты, да быстрее!

Маркиз спрыгнул с кареты, открыл дверцу и шепотом обратился к девушке:

– Надеюсь, вы будете вести себя достойно, герцогиня, не привлекая к себе внимания! Я представлю вас как двоюродную сестру герцога де Солей, а сам назовусь его другом и компаньоном. Эту ночь мы проведем здесь, отдохнем с дороги, и пополним наши съестные запасы. Жан-Пьер, будьте любезны, возьмите эти сундуки: нашей даме не мешало бы переодеться и привести себя в порядок.

Граф кивнул, он помог выбраться из кареты девушке, а потом стащил с полочки два небольших сундука, в которых лежали изысканные платья Беатрис.

В таверне было тепло и пахло едой, немногочисленные постояльцы громко разговаривали и пели песни. Беатрис огляделась. В трактире было достаточно уютно и чисто, было заметно, что к этому приложила руку женщина. В камине горел огонь, на стенах были развешаны красивые тарелки и связки подсушенных овощей и трав.

– Добро пожаловать в нашу таверну! – весело приветствовал путников хозяин гостиницы.– Надеюсь, милейшие гости останутся довольными и оценят наше гостеприимство и хорошую кухню!

Гюстав Фурньер (так звали хозяина заведения) был человеком полным, с большими сильными руками и добрыми зелеными глазами. На небольшой голове располагался маленький нос и рот, светлые пряди волос были аккуратно уложены под небольшим колпаком.

Гюстав еще раз улыбнулся и обратился к своим гостям:

– Моя жена Катрин приготовила для вас две комнаты, но я вижу, что вас трое… Не желаете ли вы взять в аренду еще одну комнату? И не могли бы вы представиться мне, мсье?

Маркиза раздражало любопытство, с каким мсье Фурньер разглядывал только что прибывших путников, он сверкнул своими глазами, полными гнева и небрежно ответил:

– Это мадемуазель Беатрис Дюбуа – двоюродная сестра моего верного друга и компаньона – графа де Бланше, а я, в свою очередь, маркиз Тома. Мы держим свой путь на родину, в город Лаон, поэтому проведем в вашем чудном трактире только ночь. Мадемуазель Дюбуа и граф переночуют в одной комнате, а я поселюсь по соседству. Сударь, мы устали и умираем от голода, надеюсь, нам подадут что-нибудь съедобное!

– Разумеется, мсье маркиз, у нас здесь только лучшее! Вы пока располагайтесь в комнатах, ужин будет готов через пятнадцать минут. Куропатки на вертеле почти дожарились!

– Отлично! И приготовьте бутылочку хорошего вина!

– Непременно, сударь! Все будет сделано!

Беатрис в сопровождении графа де Солей поднялась наверх. Скрипучая дверь комнаты открылась и уставшие, измученные дорогой новые знакомые вошли внутрь. Посредине комнаты стоял деревянный стол грубой обработки, пара стульев, небольшая софа, в камине горели поленья, кровать уже была приготовлена ко сну.

– Мадемуазель, вы можете умыться и привести себя в порядок, я распоряжусь, чтобы вам принесли теплой воды.

– Спасибо, сударь! – тихо прошептала девушка, садясь на стул.

– Не стоит благодарности, смею предположить, что вы сейчас ненавидите меня всей душой, но думаю, совсем скоро вы измените свое мнение.

– О чем вы говорите? Вам кажется, что доставив меня к графу де Легра́н, вы облегчите мои страдания? Как бы не так! Он чудовище, которое не боится запятнать свою честь грязными поступками, а вы, граф, будете гореть в аду вместе с ним!

Беатрис гневно посмотрела на молодого человека. Де Солей рассмеялся: его забавляла смелость герцогини, с которой она выражала свои мысли.

– Ну что ж, сударыня, приведите себя в порядок, грязное платье совсем вас не красит!

Де Солей вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Беатрис подошла к высокой кровати и легла. В ее тело как будто влили свинец, девушке совсем не хотелось двигаться, слезы душили ее, но плакать не было сил. Вдруг дверь осторожно открылась и в нее вошла женщина, худощавая, высокая, черноволосая, с крючковатым носом. Она улыбнулась Беатрис и поставила на стол чашу с водой.

Катрин Фурньер была отдана замуж за Гюстава очень юной; ее родители, обанкротившиеся держатели лавки, не могли более содержать дочерей, и были рады, что наследник небольшой таверны обратил на Катрин внимание.

Пока дела лавочников шли в гору, Катрин обучалась в малой школе, где с легкостью получила знания в области грамматики, математики и риторики.

Однако спрос на сукно семьи Катрин постепенно угас, и родители были вынуждены искать выгодные партии для своих дочерей. Удачно вышла замуж только Катрин, остальных же сестер ждала печальная участь: среднюю, Мартин, отдали в монастырь, а самую младшую– Софи, ждал брак с тридцатилетним одноруким торговцем, который был известен своей жестокостью и нетерпимостью к женщинам.

Гюстав по-настоящему любил свою жену. Покладистая и хозяйственная, она с охотой взялась за дела таверны, сама вела расходы и успевала готовить на кухне, следила за чистотой и была очень внимательна ко всем посетителям. Слухи об их таверне, в которой вкусно и щедро кормят, разлетались за пределы города и те странники, чья дорога лежала мимо города Шалон, с удовольствием пользовались возможностью убедиться в правдивости услышанного.

– Здравствуйте, мадемуазель. Меня зовут Катрин, я жена Гюстава. Я пришла помочь вам переодеться и умыться.

– О, Катрин! Я – Беатрис, герцогиня де Грэ́ де Рувруа́!

Представившись, герцогиня прикусила свой язык. Ее сердце бешено заколотилось, но совладав с собой, она ответила:

– То есть, я Беатрис Дюбуа! Просто говорят, мадам, что я похожа на эту герцогиню…

– А, понятно, девочка моя! Ну что ж, давай я помогу тебе одеться в чистое платье, вставай!

Беатрис послушно встала с кровати и подошла к молодой женщине. Катрин взяла ее за руку и посадила на стул. Руки Катрин были мягкими и теплыми. Она намочила кусочек ткани в воде и бережно обтерла девушке плечи, руки и лицо.

– Ну вот, другое дело! Теперь вы, мадемуазель, точно похожи на вашу герцогиню! Ну-ка, давайте выберем вам платье!

Беатрис кивнула и указала на небольшой сундук, в котором была часть ее гардероба.

Катрин подошла к сундуку и открыла его. Множество красок заиграло в полутемной комнате, освещенной лишь несколькими свечами.

– О, какие великолепные ткани! Какие кружева! Да ты модница, девочка моя!

Жена хозяина таверны схватила платье, лежащее сверху, приложила к себе и начала кружиться по комнате, негромко напевая простой мотивчик.

Герцогиня, наблюдая эту картину, встала со стула, подошла к сундуку, и, взяв оттуда плащ, присоединилась к танцующей Катрин.

– О, мадам! Вы очаровательны! Могу ли я надеяться на скорую встречу с вами? – смеясь, спросила Беатрис, изображая мужчину.

– Ах, мсье! – подыграла ей женщина, – Я так устала от бесконечных свиданий и взглядов в мою сторону, что хочу уехать, уехать на край света!

– Тогда, прекрасная незнакомка, сделайте меня счастливым человеком и подарите мне танец!

– С удовольствием!

Обе дамы с серьезными лицами стали изображать танец, кружа по комнате с одеждой в руках. Наконец, не выдержав своего дурачества, Беатрис и Катрин присели на кровать и громко рассмеялись. Тяжело дыша, Катрин внезапно сказала:

– Полагаю, моя дорогая, ты и есть герцогиня де Грэ́ де Рувруа́. И в этом у меня нет никаких сомнений!

Беатрис испуганно посмотрела на молодую женщину и, упав на колени перед ней, разрыдалась.

– Молю вас, мадам, никто не должен об этом знать! Меня похитили эти два господина, которые выдают себя за моих друзей! Я далеко от дома, мой отец в Париже, тетушка убита. Мне некуда бежать от них и совсем скоро меня ждет страшная жизнь!

– Ну, девочка моя, перестань плакать! Мир не без добрых людей! Мы обязательно что-нибудь придумаем!

Катрин улыбнулась, подняла с пола молодую гостью, и, посадив ее возле себя, крепко обняла.

Беседу двух женщин, только что познакомившихся и уже таких близких, прервал стук в дверь.

– Беатрис, сестра моя, мы очень голодны и ждем только вас, чтобы начать нашу ночную трапезу! – граф де Солей не мог скрыть своего раздражения.– Думаю, вы будете так любезны и поторопитесь!

На его громкий голос вышла Катрин. Она приложила палец к губам и прошептала:

– Тише, мсье, ваша сестра уснула. Она неважно себя чувствует, и отказалась от еды. Я натерла ей виски успокаивающим маслом, и она проспит до утра.

Де Солей недоверчиво посмотрел на женщину, открыл дверь шире и, увидев спящую на кровати Беатрис, успокоился.

– Ну, хорошо, мадам, возможно, так будет лучше! – согласился граф.– Могу я попросить вас об одном одолжении?

– Конечно, сударь! Просите все, что угодно!

– Закройте дверь на ключ и отдайте его мне!

– Сударь, в нашей таверне нет воров и разбойников, вы можете быть спокойны, вашей сестре ничего не угрожает!

– Извольте сделать то, о чем я вас прошу!

У Катрин бешено застучало сердце. Она подняла испуганные глаза на мужчину и, кивнув, ответила:

– Как вам будет угодно, сударь!

Де Солей с наглой ухмылкой почти вырвал ключ из рук молодой женщины, которая только что закрыла дверь на один оборот.

– Теперь я спокоен, мадам, – ехидно улыбнулся граф.– У малышки не осталось кровных родственников, я один смогу защитить ее от столь жестокого мира!

– Конечно, сударь, я в этом нисколько не сомневаюсь! А теперь позвольте мне идти на кухню, думаю, Гюстав нуждается в моей помощи!

– Ступайте, мадам!

Мужчина указал на лестницу, и Катрин послушно шагнула вперед. Она почти пулей спустилась вниз, и прошмыгнула в кухню.

– Мишель! Мишель, где ты?

На голос матери вышла девочка лет десяти, белокурая, с голубыми, как небеса, глазами и с соломенной куклой в руках.

– Да, мама? Я вас слушаю!

– Милая моя, помоги мне сделать хорошее дело. Вспомни, где связка ключей от верхних комнат?

– Ключики у меня, мамочка, я ими играю, когда ложусь спать!

Катрин обняла свою дочь и прошептала:

– Если кто-то спросит у тебя про эти ключики, не говори про них никому, девочка моя! Даже своему отцу! Поняла?

Мишель кивнула, опустила в карман передника тоненькую ручку и достала небольшую связку ключей.

– Катрин! Катрин! Иди сюда немедленно! – хозяин таверны был недоволен долгим отсутствием своей жены.– Где тебя черти носят?

– Я здесь, – отозвалась молодая женщина.– Мне понадобился розмарин для яичницы, поэтому я на кухне!

Катрин быстрым движением руки убрала ключи в карман простого, грубо сшитого платья и, взяв несколько веточек розмарина, вышла в трапезную.

Тем временем двое путников и заговорщиков набивали свои животы только что поданной едой. Барон налегал на яичницу с салом, молодую баранину и овощи. Граф, привыкший к отменному аппетиту, обгладывал косточки уже пятой куропатки. Оба приятеля были поклонниками хорошего вина, и поэтому на столе уже красовалось несколько пустых бутылок.

– А что, любезный граф, делает там наша пленница? – спросил Морэ, вытирая свой испачканный жиром рот.

– Спит, барон. Думаю, силы покинули ее. Она в отчаянье, но это не помешает сбыться нашим планам!

– Смею заметить, милейший, что вы к ней далеко неравнодушны. Я соглашусь с вашим выбором: она стройная, нежная, как лепесток розы, но капризная и разбалованная девчонка, к которой перейдет огромное состояние! Единственная мысль, которая терзает меня, это то, что для успеха своего предприятия мы должны тратить столько сил!

– Конечно, барон, в наше нелегкое время нельзя щадить твоего врага, а иначе он ударит ножом в спину сам! Герцог де Рувруа́ много раз ошибался, выбирая друзей, но на этот раз его ошибка стала роковой!

Де Солей поднял свой стакан вина и, улыбнувшись, осушил его одним глотком.

Барон тоже поднял свой стакан, допил вино и, испуганно взглянув на своего собеседника, не проронил ни слова, медленно рухнув на стол.

– Черт побери! – выругался граф.– Сударь, зачем же так напиваться! Эй, хозяин, помоги мне подняться!

Жан-Пьер облокотился на стол и попытался встать, но его тело не слушалось: ноги дрожали, в глазах все плыло.

«Нас опоили каким-то зельем!» – успел подумать граф и, зацепившись за спинку стула, упал на пол.

А наверху Катрин дрожащими руками пыталась попасть в замочную скважину небольшим ключом. Наконец-то ключ послушно повернулся в замке и дверь открылась.

Катрин подбежала к кровати и одернула одеяло, но спящей герцогини под ним не было.

– Беатрис! – негромко, почти шепотом позвала девушку жена Гюстава.– Не бойся, выходи! Я пришла одна!

На просьбу Катрин никто не отозвался: комната была пуста. Молодая женщина подошла к окну и открыла тяжелые ставни. Внимательно вглядываясь в темноту, она увидела на дереве оборванный кусок платья Беатрис.

– Пресвятая Дева Мария, спаси несчастную девочку! – взмолилась Катрин и, взглянув на ночное небо, усыпанное звездами, тяжело вздохнула.

Мадам Фурньер закрыла окно и подошла к сундуку с платьями. На красном шелковом плаще она увидела какие-то буквы. Беатрис оставила послание молодой женщине, написав несколько строчек кусочком угля: «Дорогая моя Катрин, я благодарю вас за возможность спастись! Никогда не забуду вашей доброты! Герцогиня де Грэ́ де Рувруа́.»

Катрин, прочитав написанное, обрадовалась как ребенок. Она захлопала в ладоши и от души рассмеялась.

Вдруг на лестнице послышался какой-то шорох. Молодая женщина обернулась и увидела своего супруга, который трясся от страха.

– Что случилось, Гюстав? – испуганно спросила Катрин, подходя к двери.

– Наши гости, мадам! Они упали без чувств после выпитого ими вина. Неужели кто-то отравил их?

– Это не яд, мой господин. Это всего лишь настой из трав, который я добавила в вино. Нам нужно торопиться, надо посадить их в карету и вывести из города.

– Я не понимаю, Катрин! Какое тебе дело до этих господ? Давай уложим их спать, чтобы завтра они проснулись бодрыми и веселыми, и щедро заплатили нам!

– Гюстав, это очень опасные люди! Бедная девочка, которую они посмели представить своей сестрой, на самом деле – украденная герцогиня де Грэ́ де Рувруа́!

– Не болтай чушь! Видно ты совсем потеряла голову от своих снадобий! Делай то, что я говорю и немедленно!

– Это ваше право не верить мне, но у меня есть доказательство того, что я не лгу!

Мадам Фурньер развернула плащ и показала послание герцогини своему супругу.

– О, небеса! Вот что она нас впутала! Эти два господина не простят нам то, что мы вмешались в их дела!

– Надо торопиться, Гюстав. Действие трав скоро закончится. Когда наши заговорщики проснуться, они забудут половину того, что здесь произошло.

Хозяин таверны кивнул, и супружеская пара спустилась вниз.

В трапезной уже не было посетителей, лишь ветер громко шумел в черном дымоходе.

Гюстав вышел на подворье и подозвал конюшего.

– Да, сударь, – послушно отвечал юноша.– Я к вашим услугам.

– Заложи экипаж, на котором сегодня приехали трое господ, да быстрее. Как будет готово, дай мне знать.

– Да, мсье, – кивнул Ноэль.– Все будет готово в ближайшее время.

Через четверть часа в трапезную вошел юноша и предупредил хозяина, что карета готова.