Текст книги "Несломленная"

Несломленная
Валерия Саенко

© Валерия Саенко, 2023

ISBN 978-5-0053-4737-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

«Заговор»

Несломленная

Жанр: Исторический любовный роман

В. Саенко

События разворачиваются во Франции 17 века в городе Жуанвиль: беззаботная и, казалось бы, перспективная жизнь молодой, девятнадцатилетней герцогини Беатрис де Грэ де Рувруа, красавицы и единственного сокровища герцога Филиппа де Рувруа, рушится в одночасье, когда она, сама того не ведая, становится жертвой давно спланированного заговора жестокого графа де Леграна и его любовницы, у которой свои счеты с юной Беатрис. Воспользовавшись отсутствием Филиппа, приспешники графа крадут герцогиню, убивая ее гувернантку– Полин де Бон, не подозревая что невольный свидетель их преступления остался незамеченным. Рыбак Франсуа Жано– тот самый свидетель развернувшейся драмы, становится единственной надеждой вернувшегося домой герцога де Рувруа в поисках своей дочери. Филипп и его верный оруженосец Дидье прикладывают немало усилий, чтобы найти пропавшую герцогиню. Тем временем Беатрис удается сбежать от своих преследователей, однако она попадает в еще более страшную историю, в чужом городе Шалон, где знакомится с девочкой Мадлен и ее братом Августом, не подозревая, что их судьбы вскоре будут связаны крепкими узлами. Все трое бегут из Шалона, освободившись от оков плена, и встречают по пути графа Бермона де Флюри, он узнает в герцогине незнакомку, которую осмелился поцеловать на недавней Парижской ярмарке в знак проигранного пари. Он влюбляется в Беатрис, проникнувшись ее историей и, предлагая свою помощь, утаивает истинные причины, по которым хочет и сам свести счеты с графом де Леграном. Вся компания возвращается в замок герцогини, где и созревает план мести.

Тем временем граф Астор де Легран узнает, что их заговор находится на грани провала, так как девчонка сбежала. Ему на помощь приходит его правая рука-граф Жоффруа де Комменж, который уезжает в Жуанвиль с целью привезти Беатрис в Реймс. Граф де Легран хочет выдать Беатрис замуж за своего старшего сына Виктора– надменного и черствого, тем самым обречь девушку на страдания до конца жизни.

Далее Беатрис встречается лицом к лицу не только с предательством и лицемерием со стороны тех, от кого не ожидала удара в спину, но и познает всю ценность дружбы и чести, о которых так много читала в книгах. Девушке предстоит разгадать клубок семейных тайн и узнать об истинных причинах поступков окружающих ее людей. Герцогиня, измученная потерями и неизвестностью о своем будущем, все-таки, находит в себе силы не играть по чужим правилам и выходит победительницей в противостоянии со своим врагом – теперь сама судьба на ее стороне и она покарает всех тех, кто желал Беатрис зла. При трагических обстоятельствах погибает любовница графа– Анна, в мир теней уходит и сам Астор де Легран. Но самая главная победа девушки– это внезапно вспыхнувшее чувство любви в сердце некогда черствого и жестокого Виктора де Леграна, которое перевернет его внутренний мир раз и навсегда.

1.

Было обычное майское утро 1652 года; немного хмурое небо грозило жителям уже проснувшегося Парижа небольшим и весьма теплым дождем. Природа расцветала с каждым днем все больше и больше, наливалась яркими красками, благоухала ароматами цветов и нежной, свежей зелени. Улицы города наполняли громкие звуки: люди открывали тяжелые ставни в тавернах, зазывая своих посетителей, всюду слышался топот подкованных копыт и разговоры парижан, на крышах домов ворковали голуби, мешая спать уставшим гостям столицы, остановившимся в верхних комнатах местных трактиров на ночлег.

– Мадемуазель Беатрис! Мадемуазель Беатрис! – тяжелый голос немолодой женщины пытался прорвать пелену шума широкой площади, где началась утренняя ярмарка.

В сооруженных клетках гоготали гуси, пахло свежим хлебом и пряностями, здесь были прилавки с рыбой, дичью и овощами, палатки с эфирными маслами, веерами и прочими мелочами, которые использовались французскими модницами в косметических целях, халаты из Марселя, кружева, песочные часы, удивительно ароматные чаи, апельсины и лимоны, сыры и вина, сахар и диковинные вещи со всего мира, поражающие воображение здешних жителей. Деревенские дети галдели, играя с тем, что можно было стащить у торговцев-родителей: кто-то хвастался яркими лентами и сукном из Руана, кто-то с особым аппетитом уплетал хрустящую вафлю, а кто-то с нескрываемым удовольствием тыкал пальчиками в розовые пятачки любопытных поросят, жующих края плетеной корзины.

Разряженные и громкоголосые цыганки высматривали в толпе свою жертву, и любители всего чудесного и таинственного попадались к ним на крючок. Пока ошеломленные новостью о своем долгом пребывании на этой грешной земле богатые парижане, открыв рот, следили за манипуляциями по линиям на своей руке, сообщники гадалок лихо и незаметно срезали набитые кошельки, висящие на поясе.

Французы, жаждущие зрелищ, наслаждались нелепым видом сиамских близнецов, бритых медведей, наряженных собак, карликов и великанов, участвующих в театральных постановках. Марионеточные представления, яркие и красочные, а также акробаты вызывали у искушенной публики неописуемый восторг. На площади было такое огромное количество людей, повозок, лошадей, что все происходящее напоминало улей обеспокоенных пчел или, скорее всего, огромный муравейник, откуда участники ярмарки, нажившиеся воры и просто обычные зеваки, тащили в сундуках, мешках, на головах и в карманах приобретенное добро.

– Наконец-то, я вас догнала, мадемуазель Беатрис! – выдохнула немолодая дама. Ей было около пятидесяти семи лет, но для своих годов она выглядела вполне свежо. Тело ее было грузным, руки и шея казались большими, а черты лица – приятными и спокойными. Бархатное платье цвета коралла с кружевным воротником было лишено декоративных элементов, популярных в то время, однако ж, удивительным образом молодило женщину и придавало ей шарма. Голубые глаза дамы, излучающие свет, еще сохраняли свой блеск, чуть выступившую седину скрывала небольшая шляпка с мягкого бархата, в тон платья, покосившаяся на бок от ветра. Яркий румянец от волнения ровно лег на ее пухлые щеки.

Мадам де Бон (именно так звали эту женщину) всюду следовала за молодой особой, лет девятнадцати, высокой и хорошо сложенной. Атласное платье золотистого цвета, невероятно роскошное, с бисерной вышивкой в центре лифа и пышными рукавами оттеняло смуглую кожу на оголенных плечах, черные блестящие кудри девушки, ниспадающие на грудь, переливались на солнце. Массивные серьги дополняли ее безукоризненный образ, источающий шик и великолепие; за версту было понятно, что эта гостья ярмарки из высшего общества. Карие глаза с длинными ресницами весело и с нежностью смотрели на пышногрудую даму, которая скривила гримасу от обиды.

– Мадам Полин, милая, не обижайтесь! Я не нарочно, мне бы меньше всего хотелось, чтобы вы беспокоились! – рассмеялась Беатрис, обнимая свою няньку. – Я просто увидела эти поразительно красивые веера, и мне не терпелось рассмотреть их поближе!

Беатрис еще раз крепко обняла мадам де Бон и залилась звонким смехом. От прежней обиды не осталось и следа: сердце дамы растаяло от теплого взгляда таких родных глаз девушки.

– Вот, тетушка, держите это чудесный веер! Спешу заметить, что он очень подходит к вашему платью и непременно станет предметом женских разговоров!

Молодая особа протянула тоненькую ручку и продемонстрировала великолепие выбранного ею черепахового веера. С одной стороны на темном фоне была изображена театральная постановка с множеством людей, а обратная сторона была расписана диковинными птицами и изящными завитками.

– Спасибо, девочка моя! Вы так добры ко мне!

Мадам де Бон, словно ребенок, получивший конфету, запрыгала от радости и тут же спохватилась, аккуратно оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что никто не видел ее мимолетной слабости.

Беатрис осталась довольной тем, что угодила своей тетушке, она достала несколько монет и протянула их торговцу, который как завороженный смотрел на свою покупательницу.

А теперь давайте, и мы познакомимся с молодой девушкой поближе.

Беатрис де Грэ́ де Рувруа́– кроткое, нежное создание, рожденное в любви, верящее в доброту людей, любящее природу и, как бы не было это удивительным, жаркие дискуссии. Бархатная кожа, черные локоны, нежные розовые губы, прикрывающие белые, как жемчуг, зубы, чуть выступавшие скулы, тонкая шея и удивительно красивые плечи придавали Беатрис такую красоту и изящество, что не было ни одного человека, который не ахнул и не восхитился бы этой француженкой, сравнимой с самой Афродитой. Статная, грациозная Беатрис великолепно вписывалась в круги французской знати и достойно несла титул юной герцогини. Она знала несколько языков благодаря лучшим учителям провинции, прекрасно музицировала и отлично держалась в седле. Девушка была единственной дочерью герцога Филиппа де Рувруа́, влиятельного человека и обладателя обширных земель и нескольких замков в Нормандии и Шампани11
  Исторические области во Франции (прим. автора)


[Закрыть]. Он слыл человеком надежным, сильным духом и полным отваги. Высокий Филипп, с необыкновенно мужественными чертами лица и ясным взглядом, считался одним из красивых мужчин округи. С самого детства он боготворил свою дочь, так сильно напоминавшую его покойную жену и мать Беатрис – герцогиню Мари де Руж, женщину с мягким овалом лица и печальными глазами, славившуюся своей толерантностью и доброй душою; ибо, носившая под сердцем ребенка, она приютила у себя в доме тридцати восьмилетнюю Полин де Бон с ее дочерью Анной, узнав трагичную историю жизни бывшей парижанки, которая, в свою очередь, отплатила добром за добро: она заменила маленькой Беатрис и мать, скончавшуюся при родах, и подругу, и хорошую гувернантку.

– Держи вора!

– Держи вора!

– Он украл жемчужное ожерелье! Держи его!

Беатрис, вздрогнув от неожиданного шума, поспешно обернулась. В десяти шагах от нее трое мужчин пытались остановить человека в черном плаще и широкополой шляпе с большим пером. Вор, прорываясь сквозь толпу, бежал к привязанным недалеко от лавки с пряностями лошадям. Незнакомец с разбега опустился на круп стоявшего ближе всех вороного, и, дернув поводья, рванул с места. Он улыбнулся, поравнявшись с мадемуазель де Грэ́ де Рувруа́, обнажая свои красивые зубы, весело подмигнул и, ловко наклонившись, успел коснуться губами нежной кожи Беатрис, прежде чем девушка успела понять происходящее. Молодой человек пришпорил коня и умчался, поднимая за собой небольшие клубы пыли.

– Мадемуазель Беатрис, пойдемте! – торопила ее пожилая француженка, испуганная и сбитая с толку. – Насмотритесь тут всякого! Безобразие! И куда только подевались мушкетеры короля? Где гвардейцы кардинала? Наверняка сидят в какой-нибудь таверне и распивают вино! А тут того и гляди, чтобы голову с плеч не снесли или не украли чего-нибудь! – Мадам де Бон, воспитанная по всем правилам своего времени, была явно недовольна происходившим. Сегодняшняя ярмарка добавила седых волос гувернантке, которая с каждым годом становилась все больше впечатлительней и беспокойнее.

– Да-да, – отозвалась Беатрис, глядя в след умчавшегося всадника. – Пора ехать домой!

Она улыбнулась своей няньке и, взявшись под руки, две особы направились к запряженной двумя лошадьми карете с гербом фамилии де Рувруа.

– Домой, Андре! Едем домой! – Крикнула мадам де Бон, садясь в карету.

Молодой кучер, бледный и худой, с кудрявыми волосами, немного напоминающими цвет пшеницы, одетый в красный бархатный камзол, кивнул и, погрузив все купленное на специально отведенную полку сзади кареты, уселся удобнее: дорога домой занимала немало времени.

По дороге Беатрис с бешено бьющимся сердцем снова и снова вспоминала сегодняшнее происшествие. Таинственный незнакомец манил ее своим теплым взглядом голубых глаз и черных ресниц.

«Мне не доводилось встречать воров, так нарядно и богато одетых, я знаю, и не раз слышала в тетушкиных рассказах, что воры плохо пахнут и у них всенепременно скверный вид, – думала девушка. – Допускаю мысль, что это дворянин, жаждущий приключений! О, Дева Мария! Это так интересно и захватывающе, что я была бы не против хоть на минутку побыть в компании авантюристов и подробно расспросить про их увлекательную жизнь!»

Темноволосая герцогиня улыбнулась и тут же отмахнулась от таких легкомысленных и ветряных дум, которые рождались в ее красивой головке после сегодняшнего переполоха.

Монотонная дорога убаюкала двух близких, хоть и не родных по крови дам и, спустя долгое время, их карета прикатила к большим кованным и красивым воротам.

Небольшой замок герцога Филиппа де Рувруа́ с двухцветной кирпичной кладкой, башнями с четырех сторон, возвышался на покрытом яркой травой и весенними цветами чуть заметном холме. Он представлял собой маленькую крепость, но был вполне пригоден для удобного проживания: здесь было огромное количество комнат, винтовых лестниц, кладовых и погребов, а так же немало потайных ходов, о которых знали лишь единицы. Мощенная камнем дорога от ворот к дому была окружена невысокими деревцами, аккуратно подстриженными и ухоженными. По левую сторону замка был неглубокий пруд, в котором плавали жирные утки, а по правую раскинулся большой виноградник, всегда радовавший своего хозяина богатым урожаем. Дом и подворье де Рувруа́ пустовали: после смерти своей супруги герцог оставил лишь несколько слуг, которые были действительно преданы своему хозяину.

– Мадам Полин, милая, постойте! – Беатрис остановила свою гувернантку, направлявшуюся к дубовой двери замка.

– Да, моя дорогая? – испуганно обернулась мадам де Бон.– Что-то случилось?

– Пожалуйста, не рассказывайте моему отцу о том, что произошло на ярмарке! – шепнула молодая девушка. – Он просто так это не оставит! Будет всевозможными способами искать того, кто осмелился на столь дерзкий поступок!

Беатрис знала, как может отреагировать на случившееся ее отец. Воспитавший свою дочь без любимой, Филипп ревностно относился ко всем молодым людям, которые проявляли неподдельный интерес к его единственному сокровищу.

– Не бойтесь, душечка! – полная женщина улыбнулась и прикоснулась к лицу девушки.– Наша с вами тайна уйдет вместе со мной в могилу!

Если бы мадам Полин знала, что ее мысли станут горькой правдой, она, возможно, не искушала бы судьбу такими громкими и страшными словами.

2.

Молодая герцогиня де Грэ́ де Рувруа́ глубоко вздохнула и прошла в большую залу. Это был салон, в котором гости замка обычно отдыхали после обеда. В камине, украшенном изящными колоннами и лепниной на карнизе, горели поленья, издавая приятный аромат древесины. Убранство этой комнаты было сдержанным, но уютным: недалеко от камина стояли два немаленьких кресла с кожаной обивкой, возле них расположился дубовый стол, чуть дальше стоял небольшой диванчик, окруженный красивыми вазами. Одинокая арфа, струн которой уже давно никто не касался, теперь была лишь напоминанием о прошлом, большие окна, из которых утром проникали солнечные лучи, были занавешены богатыми ламбрекенами. Потолок украшал массивный канделябр из посеребренной бронзы, а на стенах, приятного серо-голубого цвета, красовались изысканные гобелены и трофеи, добытые с охоты. Огромные портреты в позолоченных рамах, занявшие места в небольших нишах, привлекали к себе внимание: на них застыл непревзойденный талант художника, запечатлевшего хозяина замка и его семью.

– Девочка моя! – Филипп увидел стоящую возле окна дочь.– Наконец-то у меня есть возможность любоваться своей красавицей!

Беатрис обернулась и шагнула в крепкие объятия своего отца. Герцог развел в стороны свои руки и нежно прижал к себе уже совсем взрослую дочь. Филипп был воплощением мужества и доброты, той опорой и каменной стеной, в которой так нуждалась Беатрис, потеряв мать. Стоит заметить, что большинство дворян, имевших хорошую родословную и титулы, не совсем радовались появлению на свет девочек, которые не смогут быть наследницами фамилии и нажитого добра, однако, герцог в это число не входил и был уверен, что Беатрис станет достойной обладательницей всего того, что он успел приобрести.

– Ну как ярмарка? – весело спросил де Рувруа́.– Полагаю, моя дочь нашла для себя что-нибудь подходящее?

– О, да, отец! – охотно отозвалась молодая особа.– Сегодня там было очень интересно! Эти ароматы духов, этим божественные веера! Этот марионеточный театр! Все было просто волшебно, как в сказке! Позвольте поблагодарить вас, отец, за вашу щедрость!

Герцог горячо поцеловал свою уже взрослую дочь и велел подавать ужин только что вошедшему слуге.

Ужин подали ровно в семь часов вечера. На этот раз на столе красовались зажаренные куропатки, нарезанная баранина с чесноком, рыба, фаршированная артишоками, вареные овощи, свежий хлеб, сыр и фрукты, так же было принесено вино, приготовленное из даров собственного виноградника.

Беатрис изящными пальчиками аккуратно положила себе в тарелку несколько спелых помидоров, жареную куропатку и небольшой кусочек ржаного хлеба. За весь прошедший в такой суматохе день у нее появился хороший аппетит, поэтому девушка с удовольствием принялась за еду.

– М-м-м, прекрасная рыба! – восхитился Филипп, пробуя кушанье. -Жанполь! Жанполь! Иди сюда немедленно!

На крик герцога прибежал разволновавшийся повар. В последнее время хозяин замка был чем-то озабочен и пребывал не в лучшем расположении духа, поэтому, все живущие здесь старались выполнять свои обязанности безукоризненно.

– Что-то не так, милостивый государь? – смутившись, протараторил Жанполь, вытирая руки о накрахмаленный передник.

Огромный, как медведь, бессменный повар семьи де Рувруа́ говорил таким басом, что казалось, будто стены замка содрогаются от каждого его слова, однако он был совсем безобидным, даже слегка трусоватым, и не знал более интересного призвания, чем превращать обычные продукты в произведение искусств.

– Милейший, сегодня у тебя получилась великолепная рыба! – охотно похвалил своего слугу Филипп, причмокивая и вытирая рот накрахмаленной ажурной салфеткой.– Думаю, ты заслужил надбавку к своему жалованью!

– О, сударь! – повеселел Жанполь.– Я безмерно счастлив с этой минуты! Рад служить вам до конца своих дней!

Он улыбнулся, поклонился и поспешил удалиться в свою мастерскую – светлую и просторную кухню, где что-то кипело и бурлило, издавая приятные ароматы.

– Милая моя, – неожиданно заговорил герцог, обращаясь к Беатрис.– Помнишь ли ты моего давнего и верного друга, моего компаньона и просто замечательного человека – графа де Легра́на?

Девушка вздрогнула, ее сердце бешено заколотилось, она отвела ото рта руку, которой держала кусочек сыра, натянуто улыбнулась и ответила:

– Разумеется, отец! Но почему вы так неожиданно для нас всех вспомнили о нем?

– Он, полагаю, скоро почтит нас своим вниманием! Думаю, граф и его сын – Викто́р будут рады видеть нашу семью!

Девушка опять выдавила из себя улыбку и бросила взгляд на мадам Полин, сидевшую напротив. Пожилая дама опустила глаза: слишком больно ей было вспоминать историю, связанную с вышеназванным господином.

Многие в провинции знали, что граф де Легра́н, совсем не красавец от природы, низкого роста, с грубыми чертами лица, маленькими глазами, очень глубоко посаженными, был очарован женой Филиппа. Астор имел репутацию опытного любовника, посему никогда не был обделен женским вниманием. Мысль о том, что эта молодая женщина, нежная, как лепестки розы и невероятно красивая, принадлежит не ему, а герцогу де Рувруа́, не давала ему покоя. Мари де Руж не воспринимала знаки внимания от графа всерьез, всячески избегала возможности остаться с ним один на один и, очевидно, испытывала к нему чувство отвращения. Вести о том, что герцогиня носит под сердцем ребенка, привела Астора де Легра́на в бешенство. Он подкупил здешнего лекаря, который и стал сообщником страшного преступления: в ту самую ночь, когда родилась Беатрис, последний подсыпал яд в питье из трав, и молодая женщина, не успев подержать свою новорожденную дочь на руках, отдала Богу душу.

Эту грустную историю рассказала мадам Полин Беатрис совсем недавно: гувернантка старалась быть откровенной со своей воспитанницей и на вопросы молодой герцогини всегда отвечала правдиво, дабы не попасть в ад после смерти, в который она верила всей душой.

Все оставшееся время ужина прошло в молчании. Беатрис и мадам де Бон то и дело переглядывались между собой, пытаясь понять причину появления графа, а герцога окутали воспоминания, которые разливались по венам вместе с нотками терпкого вина.

Филипп берег в памяти образ Мари, боль утраты даже спустя девятнадцать лет не отпускала его сердце, терзала душу и заставляла вновь и вновь переживать тот страшный день, когда судьба так зло отомстила ему за совершенные грехи. Герцог аккуратно, почти не поднимая глаз, смотрел на Беатрис и очень жалел, что не смог найти виновного в этой трагедии. С той самой поры он чувствовал себя невероятно одиноким, мимолетные интрижки не приносили облегчения: в его сердце так и не поселилось светлое чувство, которое будоражит кровь и заставляет совершать безумные поступки.

Спустилась ночь. На улице лаяли собаки, в конюшне не спали лошади, обеспокоенные шумом листвы и ночными шорохами.

Мадам де Бон готовила Беатрис ко сну: после умывания ароматной водой она расчесала блестящие волосы девушки большим деревянным гребешком, помогла снять платье и надеть ночную рубашку. После гувернантка взбила мягкую перину и множество подушек на большой кровати Беатрис. Обе дамы молчали, каждая была занята собственными мыслями и ни одна из них не решалась начать разговор.

Неожиданно мертвую тишину комнаты прервал непонятный шум, доносившийся с улицы. Казалось, что источник разрушителя спокойствия сонного замка был совсем рядом. Сердца дам бешено заколотились.

– Что это? – испуганно шепотом спросила Беатрис у мадам Полин. Пожилая француженка, дрожа от страха всем своим грузным телом, только пожала плечами.

Беатрис собралась с силами. Она взяла со стола свечу, подошла к полуоткрытому окну и попыталась вглядеться в темноту, медленно двигая свечу вперед. Вдруг чья-то холодная рука обвилась вокруг ее тонкого запястья.

Девушка хотела закричать, но не смогла выдавить из себя ни звука. Она лихорадочно опустила свечу вниз и увидела окровавленное лицо какого-то незнакомца, который, цепляясь за камни, поднялся к окнам ее комнаты.

– Мадемуазель, – простонал незваный гость, – молю вас, помогите! Меня хотят убить! Они гонятся за мной! Прошу вас, впустите меня!

– Кто вы, сударь? И почему я должна вам верить? – Беатрис пришла в себя и могла трезво оценить сложившуюся ситуацию.

– Я все вам объясню, мадемуазель, клянусь! Только спасите меня! – вновь взмолился о помощи странник из темноты.

– Мадам Полин, помогите же мне! – прикрикнула на остолбеневшую тетушку Беатрис, – немедленно!

Нянька взяла вторую свечу и подошла к окну. Через несколько мгновений дамы с могли разглядеть раненного мужчину, которого затащили в комнату.

3.

– Мадемуазель Беатрис, – еле слышно произнес поздний гость, убедившись, что он находится в безопасности и может говорить.– За вами следят, следят постоянно, где бы вы ни были…

Девушка удивленно смотрела на раненного молодого человека. На вид ему было около двадцати восьми – тридцати лет, лицо, с запекшейся кровью на виске, было бледным и худым, как и все его тело. По простой одежде и запаху рыбы можно было понять, что этот человек– либо рыбак, либо слуга какого-нибудь держателя таверны. Незнакомец тяжело дышал, рана на его правом плече была неглубокой, но доставляла ему немало боли.

– Кто вы? – озабоченно спросила молодая герцогиня.– И что вы здесь делаете в столь поздний час?

– Меня зовут Франсуа Жано, сударыня. Я здешний торговец рыбой. Сегодня, когда я привез свой улов в таверну к господину Дюбуа, то увидел двоих незнакомцев, которых никогда не встречал раньше. Они были богато одеты, им были поданы лучшие кушанья мсье Дюбуа…

Франсуа замолчал, сделал глоток воды, которую спешно подала мадам де Бон, перевел дух и продолжил:

– Я стоял от их стола в шагах пяти, ждал, пока хозяин таверны заплатит мне за мою великолепную, свежайшую рыбу. Я нечаянно услышал их разговор, хотя, они говорили, постоянно оглядываясь и очень осторожно.

Торговец перестал говорить, он запрокинул голову и на мгновение закрыл свои окровавленные веки.

Беатрис и взволнованной мадам де Бон не терпелось выслушать всю историю до конца.

– Ну, продолжайте же! – взмолилась мадам Полин.– Что же вы услышали?

Молодой мужчина как будто проснулся, испуганно огляделся и, успокоившись, продолжал:

– Они говорили о вас, сударыня. О каком-то коварном плане, с помощью которого у них появится возможность завладеть вашими землями и состоянием. Я слышал еще одно имя: кажется, упоминали графа де Легра́на. Когда назвали ваше имя, сударыня, то я испугался и уронил корзину. Ваш отец много хорошего сделал для людей провинции, мне хотелось отплатить ему той же монетой: незамедлительно предупредить вас об опасности! Однако, незнакомцы догадались, что я стал свидетелем их тайного разговора. Я старался сохранить спокойствие, но у меня выходило очень скверно. Мсье Дюбуа появился вовремя, я взял у него несколько монет и почти выбежал на улицу. Я сделал несколько шагов и оглянулся. Из таверны за мной следом вышли те двое. Я ускорился, почти бежал, но как бы быстр я не был, подкованные лошади куда быстрее меня. Дальше все было как в тумане. Сильная боль пронзила мое плечо, я упал и, не видя ничего, пополз. В темноте они потеряли меня, потому что я спрятался за большой кучей мусора. Больше я ничего не помню, мадемуазель. Мне хотелось быстрее рассказать вам об услышанном…

– О, Дева Мария! – воскликнула перепуганная тетушка.– Спаси нас! Девочка моя, у меня плохое предчувствие! Что на этот раз задумал граф де Легра́н?!

Мадам де Бон упала на колени и начала судорожно молиться.

Беатрис задумалась. Она скрестила руки на груди и несколько раз прошлась по комнате. Все услышанное герцогиня не могла собрать в единую, понятную для нее картину. Пока она боялась одного: отец, ослепленный фальшивой дружбой графа де Легра́на, никогда не увидит в нем своего врага.

– Мадам Полин, давайте решим, куда мы можем спрятать нашего спасителя до завтрашнего утра, – обратилась Беатрис к мадам де Бон.– Если его увидит отец, то нам всем не поздоровится. Он и слушать не будет этого беднягу, приняв его за сумасшедшего!

Пожилая дама, молча, кивнула и указала на стену с гобеленами. Молодая герцогиня улыбнулась находчивости своей тетушки и подошла к стене. Несколько движений – и перед девушкой открылась тщательно спрятанная дверь: небольшим коридором, соединявшим эту комнату и кухню, раньше охотно пользовалась маленькая мадемуазель де Рувруа́, когда хотела незаметно от отца прошмыгнуть на улицу.

– Осторожнее! – обеспокоенно шепнула мадам де Бон новому знакомому.– Вот так, аккуратно! Дева Мария, пресвятые мученики, что же ждет нас?

Она взяла мужчину под руку и повела по коридору, в котором пахло сыростью и горящими свечами. Ей было жаль торговца, так благородно поступившего. Он стал случайным свидетелем разговора о заговоре и даже мог лишиться собственной жизни.

В эту ночь Беатрис не сомкнула глаз. Сотни мыслей не давали ей заснуть. Кто эти люди? Что они хотят? Как уберечь свою семью от неминуемой опасности? И почему граф де Легра́н так их ненавидит?

Ей доводилось видеться с ним всего несколько раз, эти встречи были еще в самом детстве, и почти не отложились в памяти. Рассказанную мадам де Бон страшную историю про смерть мамы Беатрис запомнила почти дословно. Возможно, и в этот раз визит графа не принесет с собой ничего хорошего.

Запели первые петухи. Разгорающийся закат разделил небо на две половины, солнце, желто-оранжевым пятном, медленно выкатывалось из-за горизонта. Молодая герцогиня, измученная думами, ненадолго уснула.

В девять часов утра мадам де Бон тихонько вошла в комнату девушки. Она принесла воды и немного ароматических масел, чтобы привести в чувство Беатрис, у которой открылась мигрень после такой напряженной ночи.

– Тетушка, что там Франсуа? Как он? – еле слышно спросила мадемуазель де Рувруа.– Вы принесли ему питье и еду?

– Надеюсь, его здоровье пойдет на поправку, мадемуазель! – улыбнулась мадам Полин.– Я перевязала ему рану, дала чистую одежду. Он покинул нас сегодня утром, девочка моя.

Беатрис подняла глаза на свою няньку. Нервозность и резкие движения пожилой дамы выдавали ее волнение и тревогу. Она несколько раз чуть не опрокинула серебряную чашу с водой, рассеяно перебирала шнуровку корсета, пытаясь его затянуть и правильно завязать.

– Что-то случилось, мадам Полин? – встревожилась девушка. – Вы сегодня выглядите очень озабоченной! Излейте мне свою, душу, милая тетушка, и вам всенепременно станет легче!

– Мадемуазель Беатрис, я случайно услышала разговор вашего отца и какого-то незнакомого господина, – взволнованно прошептала нянька.– Я не поняла всего… Но, кажется, граф де Легра́н опять что-то задумал.

Мадам Полин залилась горючими слезами прежде, чем девушка смогла что-то понять.

– Голубушка ты моя, – причитала убитая горем пожилая дама, – Сведет тебя в могилу этот проходимец! Навлекли мы на свои головы беду!

– Достаточно! – резко оборвала Беатрис свою плачущую навзрыд тетушку.– Моя мать уже стала жертвой семьи де Легра́н, нужно не допустить, чтобы эта история повторилась со мной!

Беатрис окончила утренний туалет, припудрив свое личико сильнее, чем когда-либо, взглянула на свое отражение в зеркале и, поправив оборки на рукавах, вышла из покоев в большую залу, где уже был подан завтрак.

– А вот и моя доченька! – обрадовался Филипп, приветствуя Беатрис.– Как спалось тебе, моя пташка?

– Отлично, отец! – солгала девушка.– Ночь была чудесной! После вчерашней ярмарки усталость сковала меня, и я быстро уснула!

Беатрис опустила свои чуть покрасневшие глаза: самочувствие оставляло желать лучшего, и девушка не хотела, чтобы отец о чем-либо догадался.

– Мадам Полин, – вдруг обратился герцог к пожилой гувернантке.– Не слышали ли вы какого-нибудь подозрительного шума сегодня ночью?

– Нет, сударь! – пожала плечами мадам де Бон.– На ночь я приняла успокаивающий настой из трав, посему спала очень крепко и ничего не могла слышать!

Филипп кивнул. Ответ мадам Полин успокоил герцога и рассеял его беспокойные мысли.

Тетушка улыбнулась и незаметно от отца подмигнула Беатрис, которая стала уверенной в том, что отец ничего не заподозрил.