Текст книги "Зима, холода"

Настя, которая тоже упала на пол, оставалась самой спокойной и просто, молча, озиралась по сторонам, пытаясь понять – что произошло?

– Что случилось? Почему мы затормозили? – в унисон, на русском и французском заголосили Андрей и музыканты.

– Сейчас узнаю, – заявила Тоня и решительно двинулась в кабину к Косте.

Шатенка вернулась через минуту, а за ней вышел и сам Константин. Вид у мужчины был невеселый.

– Что случилось? – одновременно спросили переводчик и Клава. Настасья, молча, вернулась на своё место и покосилась на Тибо и Чарльза.

– Qu’est-il arrivé? (Что произошло?) – спросил Матис, вставая с сиденья. Бернард попытался вернуть его на место, но парень проигнорировал попытки брата. – Pourquoi nous arrêtons-nous? Que se passe-t-il? (Почему мы остановились? Что происходит?)

– Не переводи пока, хорошо? – попросил Константин Андрея. Переводчик кивнул. – В общем… – мужчина вздохнул. – Автобус сломался.

– Как? – хором спросили все русскоговорящие в салоне.

– Как сломался? – спросила Клава и подошла к Косте. – А… А что теперь?

– Буду чинить, – ответил мужчина.

– И надолго это? – уточнил Андрей.

– Я не знаю, – пожал плечами Константин.

– Что значит – не знаете?! – возмутился Андрей. – У нас же тут…

Тоня шикнула на парня, и он затих. На шум подтянулись и французы. Они ничего не понимали, но усилено прислушивались, пытаясь разобрать хоть слово на великом и могучем…

– Знаете что, – сказал Константин, когда первая волна гула и возмущения стихла. – Это может затянуться надолго…

– Ладно, подождём, – пожала плечами Клава и вернулась на своё место.

– Как подождём?! – возмутилась Тоня. – У меня же утром встреча!

– Вы меня дослушаете?! – слегка повысил голос Костя.

– Дослушаем, – кивнула Тоня. Клава хотела было вернуться ко всем, но передумала и осталась в кресле.

– Поскольку автобус не работает, система обогрева тоже отключилась, а это значит, что уже через минут сорок здесь будет такая же температура, как на улице.

– Мы же замёрзнем? – испуганно пискнула мерзлявая Настасья.

– Вот именно, – кивнул Костя. – Потому я предлагаю вам пойти в деревню, здесь должна быть неподалёку, и попросить у кого-нибудь приюта. А я, как только починю автобус, заберу вас.

Тоня в шоке открыла рот, Наста переваривала услышанное. Французы пытались понять, почему все вдруг изменились в лице. А Андрей упорно молчал и ничего не переводил.

– Que se passe-t-il? (Что происходит?) – дёрнул Андрея за рукав Бернард.

– Juste un instant … (Одну минуточку…) – попросил переводчик и обратился к девушкам и водителю: – Что мне им сказать? Они будут, мягко говоря, не рады поломке автобуса!

– А мы рады, по-твоему?! – вспылила Клава.

– Швиммер, не кричи, – сказала Тоня и обратилась к Андрею: – Соври им что-нибудь.

– Что например? – скептически поджал губы парень.

– Ну, например… – Харламова оглянулась вокруг, ища ответа в лицах подруг. – Например…

– Русский курорт? – предложила Настасья.

– Экстримальный, – фыркнула Клава.

– Экстримальный русский курорт, – подытожила Антонина и кивнула. – Точно, так и скажи им. Соври, что звонил продюсер и сказал, что им было бы неплохо приобщиться к русской культуре, и потому он решил устроить им такой мини-отпуск в сибирской деревне.

– Думаете, поверят? – неуверенно спросил Андрей.

– А у них есть выбор? – спокойно спросила Тоня.

Вздохнув, Андрей опустил голову и, приняв поражение, направился к французам. Но парень развернулся на полдороги и вернулся к девушкам и водителю.

– Извините, конечно, – прокашлялся переводчик, – но вы уверены, что здесь есть деревня?

– Должна быть, – пожал плечами Константин.

Мужчина оглянулся в сторону своей кабины и нахмурился, потёр подбородок.

– Короче, молодежь, решайте тут сами, потом мне скажите итог. А я пойду начинать, иначе мы все здесь вскоре околеем.

Договорив, мужчина удалился, оставляя напряжённых русских и ещё слишком спокойных французов.

– Quelle est la question? (В чём дело?) – спросил Бернард, подходя к девушкам и переводчику. – Pourquoi nous arrêtons-nous? Y at-il un problème? (Почему мы остановились? Какие-то проблемы?)

– No problem! (Никаких проблем). – с готовностью ответила Клава, подчеркнув своё высказывание яркой жестикуляцией.

– Я мог и сам ответить, – шепнул Андрей, склонившись к брюнетке.

– Вот и отвечай, – в ответ прошипела Швиммер. – И не тупи.

Парень фыркнул, но не стал препираться с Клавой.

– Si tout va bien, alors pourquoi sommes-nous encore debout? (Если всё в порядке, то почему мы стоим на месте?) – не отставал назойливый француз, смотря то на Клавдию, то на своего переводчика.

– Думайте быстрее, что делать, – стараясь сделать это незаметно для Бернарда, прошипел Андрей. – Он уже спрашивает и начинает волноваться…

– Есть идея! – заявила Антонина, поднимая палец вверх.

– Какая? – воодушевился Андрей и снова покосился на Жаккара, который был упрямым и не собирался уходить без ответа. Увидев этот взгляд, француз сложил руки на груди и теперь уже демонстративно показывал, что никуда не уйдёт.

– Peut-être que vous me répondez? (Может быть, вы мне ответите?) – напомнил о себе Бернард.

– Давай быстрее, что ты предлагаешь делать? – заторопился Андрей, ближе подходя к Тоне.

– А всё просто, – развела руками шатенка и посмотрела на подруг, после чего вернулась к переводчику. – Нам нужно узнать, есть ли поблизости деревня, значит, кто-то должен пойти и посмотреть. Есть желающие? – девушка оглядела всех присутствующих.

Настя спокойно сидела на своём месте, всем своим видом показывая, что Тоне придётся её сначала убить, чтобы вытолкнуть на такой мороз на разведку. Клава старательно отводила взгляд. Французы продолжали ничего не понимать: Бернард всё ещё стоял рядом с русскими, а остальные были заняты разговорами между собой.

– Насколько я понимаю, французы не считаются? – спросила Клава, когда молчание затянулось, а добровольцы так и не обнаружились.

– Нет, – кивнул Андрей. – Только мы.

– Мы? – возмутилась Настя. – Почему это они не могут идти, а мы можем? Мы девушки, вообще-то.

– И что вы предлагаете? – вздохнув, спросил Андрей, переводя взгляд с дамы на даму.

Пересмотревшись, девушки улыбнулись друг другу и дружно шагнули к переводчику.

– Я? – пискнул парень. – Но там же… Там же холодно! А я в лёгкой куртке!

– А не надо было лететь через Сибирь в этом, – хмыкнула Клава.

– Кто ж думал, что самолёт сломается, – пробубнил переводчик, пытаясь застегнуться так, чтобы из ворота куртки торчали одни глаза.

Поняв, что иных вариантов не предвидится и за него уже всё решили, парень подошёл к дверям и попросил Костю, чтобы тот открыл их. Салон наполнил ледяной воздух, и все присутствующие поёжились.

– Вы меня обратно хоть впустите? – спросил Андрей, смотря на девушек оленьими глазками.

– Иди уже, – ответила Тоня и волшебным пендолем помогла переводчику спуститься со ступенек.

– Всё, как только вернусь домой, уволюсь к чёртовой бабушке, – бубнил Андрей, топая по снегу прочь от жёлтого автобуса и, пытаясь не упасть, потому что сугробы вокруг были всюду и высотой они были выше колена. – Су…

– А не погорячились ли мы? – спросила Клава, припадая к стеклу и смотря на удаляющуюся фигуру переводчика.

– В смысле? – поинтересовалась Антонина.

– Мало ли… замёрзнет, потеряется…

– Надеюсь, нет, – сказала Настя и тоже подошла к подругам.

– Quelqu’un me dire ce qui se passe?! (Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?!) – напомнил о себе Бернард, который продолжал стоять рядом и про которого уже все забыли.

Клава обернулась на парня, нахмурилась, несколько секунд думая, затем выдала:

– No. В смысле… After. Правильно? (Нет. Потом). – обратилась она к подругам. Подруги пожали плечами, потому что в английском все они были не сильны. Тоня свободно говорила на двух языках, но оба они были не французским и не английским, к сожалению…

– Думаю, правильно, – запоздало кивнула Настасья.

– Надеюсь, Андрей скоро вернётся… – произнесла Тоня, смотря на снежную пустыню за окном.

– After?! (Потом?!) – вновь возмутился француз, всплеснув руками. – What do you mean?! (Что вы имеете в виду?!).

– Andrei will come back and… and… (Андрей вернётся и… и…). – Клава никак не могла вспомнить, как правильно сказать «объяснит».

«Ай, ладно, поймёт, – мысленно махнула рукой брюнетка. – Им-то английский тоже не родной».

– And he tell you all, – договорила Клава. – Ok? (И он расскажет тебе всё. Окей?).

Младший Жаккар недоверчиво покосился на странно улыбающуюся девушку, но, после, кивнул, соглашаясь. Наконец-то, парень удалился к своим.

Подсев к брату, который что-то яростно обсуждал с клавишником, Бернард тяжко вздохнул и опустил свою выбеленную голову старшему на плечо. Не удостоив брата вниманием, Матис дёрнул плечом, сбрасывая его голову, делая это как бы случайно. Бернард не стал настаивать на внимании к себе и, вновь тяжело вздохнув, сел ровно, обернулся на девушек, которые тоже что-то обсуждали.

«Интересно, что же такое случилось? – думал младший Жаккар. – Понять бы, о чём они говорят…».

– Возвращается! – радостно заверещала Клава, тыча пальцев в окно.

– Тише ты! – одновременно шикнули на подругу Тоня и Настасья.

– Французов спугнёшь, – добавила Харламова и покосилась в сторону парней.

– Ты так говоришь, будто они каждой мыши боятся, – развела руками Клава.

– А кто их знает… – Тоня снова покосилась на французов.

Послышался стук в дверь. Потом грохот, словно в неё колотили уже даже не кулаками, а ногами и головой. Потом к этому присоединились крики:

– Откройте! Откройте!

Клава поспешила в кабину к Косте, чтобы он открыл дверь. Как только это случилось, в автобус ввалился Андрей, который теперь был больше похож на сугроб на ножках.

– Какие новости? – спросила Тоня.

– Я ненавижу зиму, – пробурчал переводчик, отряхиваясь от снега. – Я ненавижу холод…

– Ближе к делу, – напомнила шатенка.

– И Сибирь я теперь тоже ненавижу!

– Эй, полегче! – возмутилась Клава.

– Так, фанаты и анти-фанаты наших бескрайних северных просторов подисскутируют потом, – встряла Антонина. – А сейчас, Андрей, ответь – ты деревню нашёл?

– Нашёл, – фыркнул парень и чихнул, сгибаясь пополам. – И, по-моему, грипп я тоже нашёл…

– Грипп – это вирус, – поправила парня Тоня. – Ты не мог подцепить его в бескрайней тайге. Максимум…

– Окей, пусть будет сибирская язва, – возмутился переводчик. – Так вам больше нравится?

– Тебе же болеть, – пожала плечами Клава. Настя рассмеялась и прикрыла рукой рот.

– Значит, выдвигаемся, – скомандовала Тоня и хлопнула в ладоши. – Или у вас есть возражения? – она обвела взглядом подруг. На французов она даже не взглянула, их никто не спрашивал.

Большая часть музыкантов продолжала ни о чём не догадываться. Точнее, только мнительный и дотошный Бернард что-то подозревал, но, поскольку, ему никто и ничего не объяснял, он не мог понять – что именно его смущает и тревожит? Но, как оказалось, чуйка младшего Жаккара не подвела…

– Pourquoi êtes-vous si cherchez là-bas? (Ты чего так туда смотришь?) – наконец-то снизойдя до брата, спросил Матис.

– À mon avis, nous sommes maintenant un endroit où aller … (По-моему, мы сейчас куда-то пойдём…) – ответил Бернард, не сводя глаз с одевающихся Тони, Клавы и Насти и Андрея, который делал зарядку, махал руками и ногами, чтобы разогнать кровь.

– Vous faites quoi? (Ты совсем того?) – рассмеялся Матис. – Où allons-nous? (Куда мы пойдём?) – он показал пальцем в окно, за которым кроме снега ничего не было видно. – Nous ne sommes pas venus à ce… quel est son nom? (Мы же ещё не приехали в этот… как его там?) – он посмотрел на товарищей, ища помощи.

– Novokuznetsk, (Новокузнецк), – помог другу Чарльз.

– Exactement! (Именно!) – старший Жаккар щёлкнул пальцами. – Novokuznetsk… quel nom étrange … (Новокузнецк… какое странное название…) – он поморщился.

– Il est la Russie, (Это же Россия), – пожал плечами Тибо. – Beaucoup de choses peuvent être inhabituel pour nous. (Здесь многое может быть непривычно для нас).

– De plus, (Как хорошо), – расплывшись в широкой улыбке и сладко потянувшись, ответил Матис, – nous ne resterons pas ici … (что мы здесь не задержимся…)

– Может быть, объяснишь своим, что мы уходим? – спросила у переводчика Клава, косясь на ничего не подозревающих французов.

Андрей кивнул и направился к «своим», что-то долго и, по возможности, осторожно им объясняя, безбожно привирая и спихивая всё на бедного месье Фаша – продюсера группы, который спал у себя дома и не подозревал, в какую ж… попали его подопечные.

– Объяснил, – сказал Андрей, вернувшись к девушкам, которые уже полностью собрались и теперь наблюдали за тем, как Константин, периодически дыша на мёрзнущие руки, выгружал их багаж.

Французы неспешно одевались. Особенно медлил Бернард, который никак не мог определиться, на какой бок ему повязывать шарфик. За то время, пока младший Жаккар красовался перед зеркалом, старший успел «устать» и снова завалился в кресло, доставая телефон и включая одну из игрушек-гонок, которые очень любил.

Словив очередной недобрый взгляд дам, Андрей кивнул им и направился к французам, осторожно торопя их. Очередное враньё про «интереснейший русский отдых» заинтересовало Тибо, Чарльза и Матиса, а Бернарда, который так и не определился со своим шарфиком, просто вытолкнули за дверь.

– Ce n’est pas moi! (Так нельзя со мной!) – завопил младший Жаккар. – Je suis malade! Et je ne peux pas chanter! J’ai une voix … (Я же заболею! И петь не смогу! У меня же голос…)

– Et vous la bouche ouverte et moins malade, (А ты рот меньше открывай и не заболеешь), – ответил Матис и мерзко так улыбнулся, уцепляясь за молнию на куртке брата и застёгивая её до носа.

– Moron! (Придурок!) – возмутился младший, снова открывая лицо.

Правда, через несколько секунд парень передумал и уже добровольно застегнулся по самые глаза. А ещё через несколько секунд пожалел о своём поведении и Матис, потому что он, идя слишком самонадеянно и не смотря под ноги, упал лицом и всей тушкой в снег, чем вызвал бурную реакцию смеха со стороны друзей.

Француза подняли, отряхнули и пошли дальше. Музыканты всё время переговаривались о чём-то, идея «русского отдыха» им пока что нравилась. Только Бернард молчал – и голос берёг, и идея эта, в отличие от остальных, ему не нравилась. Он всегда славился хорошей интуицией… вот только кроме него этого никто не признавал. Переводчик Андрей тоже весело болтал с подопечными, про себя радуясь тому, что они так легко поверили в тот бред, что он им наплёл. А попутно парень уже планировал, как с криком: «Я ухожу!» швырнёт заявление об увольнении в лицо нанимателя.

«Тоже мне – «хорошие деньги… приятные люди…", – думал Андрей, выслушивая очередную болтовню Матиса. – Нет уж, увольте, точнее, сам уволюсь, даже не утруждайтесь. А эти «приятные люди» пусть ищут другого дурачка, который будет терпеть их. Лучше пусть будет меньше денег, зато этих избалованных выскочек больше видеть не буду. Надоели. А тут ещё и этот внеплановый «отдых»…».

– Ну, вот и деревня, – устало произнёс Андрей (он не слишком запомнил дорогу, и они сделали немалый крюк).

Он указал в сторону засыпанных снегом домиков, которых было не больше десятка. Дым из трубы шёл только в трёх из них, а света, и вовсе, не было ни в одном окне. Со стороны, с холмика, на котором стояли молодые люди, вся эта картина покосившихся полужилых сооружений выглядела жутковато и неприветливо. А им ещё и нужно было постучаться в одну из этих «избушек на курьих ножках» и попросить приюта.

«Мило…", – не сговариваясь, синхронно подумали Тоня, Клава и Настя. Французы продолжали верить…

Глава 2 «Дом с плохой репутацией или не спящие красавцы»

– Узец, – прочитала Клава название деревни на покосившейся, запорошенной снегом вывеске. – Мило…

– Почти пи…

– Настя! – шикнула Тоня на младшую подругу. Харламова не любила крепкие выражения, по крайней мере, на русском и, тем более, когда они были не очень к месту.

– Ну, что, по домам пошли? – вздохнул Андрей, который своим цветом уже не сильно отличался от снега. Никто не планировал этого «отпуска»… Вот и переводчик не планировал, потому «сибирских» вещей с собой не прихватил.

Все дружно вздохнули и пошли дальше, щурясь и вглядываясь в жутковато-слепые глазницы чёрных окон. Наконец, старания их были вознаграждены и молодые люди узрели слабый, дрожащий свет в одной из таких «глазниц».

К тому моменту, когда молодые люди остановились у калитки дома, настроение у всех заметно сникло, упало. Бернард слегка покачивался на месте, всем своим видом изображая не то демонстративную, не то вполне себе истинную готовность упасть в обморок. Его и без того большие карие глаза, казалось, становились больше с каждым прожитым мгновением и лезли на лоб. Остальные французы выглядели чуть лучше. Но не намного…

Матис за время их «трипа» помрачнел, почернел и теперь всем своим видом выражал негодование и желание поскорее оказаться в тепле. Тибо на лицо был получше, но лицо это было уже неприятного синего оттенка. Лучше всех выглядел Чарльз, у которого и куртка была теплее, и жира в теле побольше. Но, всё-таки, последний француз тоже был не рад этому природному морозильнику.

– Кто пойдёт? – спросила Клава, оглядывая всех присутствующих.

– Кто-кто, – пробубнила Антонина в ответ. – Все вместе! – с этими словами шатенка шагнула вперёд и решительно отворила калитку.

Калитка протяжно, жутко проскрипела, вызывая мурашки у всех присутствующих. Бернарду ещё больше захотелось упасть в обморок, Матис пробубнил себе под нос нечто, вроде: «Как в фильме ужасов… аутентичный, однако, у них курорт…". Тибо и Чарльз воздержались от комментариев.

Русские двинулись вперёд, решительно приближаясь к крыльцу. Взяв под руки своего наименее психически устойчивого товарища, французы двинулись следом.

Вздохнув и сжав на удачу кулаки, Клава постучала в дверь и снова сошла со ступеней вниз, возвращаясь к остальным. Вперёд шагнула Антонина – как-никак, специалист по связям с общественностью. Из-за воя вьюги молодые люди не услышали, как к двери с внутренней стороны подошли, но до их слуха отчётливо донёсся протяжный скрип двери. А когда дверь открылась полностью…

Клава побледнела и инстинктивно взяла Тоню за руку, ища защиты. Антонина вопросительно вскинула бровь и забыла, что нужно моргать. Настасья отошла на пару шагов назад, из-за чего наступила на ногу многострадальному Бернарду. Зло шикнув в ответ на обиду, француз вытянул шею, заглядывая за спины русским, о чём тут же пожалел.

Последовав примеру товарища, Тибо тоже полез вперёд, обходя русских. Интерес взыграл и в Матисе и Чарльзе, и они тоже встали вперёд, таким образом, все молодые люди выстроились в шеренгу и теперь все могли рассмотреть хозяйку дома, которая стояла на пороге, щурясь и переводя полуслепой взор с одного на другого.

Женщине на вид было шестьдесят-семьдесят лет. Одета она была во всё чёрное, какое-то лохматое. У неё были длинные тёмные волосы, тронутые у висков сединой и откинутые на спину. У неё был удивительно большой рот и пухлые губы, чего обычно не бывает у пожилых людей. Один глаз женщины был затянут беловато-голубой плёнкой, а в руке она держала выпотрошенную тушку зайца. Кровь из вспоротого живота животного мелко капала прямо на крыльцо.

– Матерь Божья… – невольно вырвалось у Андрея при виде всей этой «красоты».

– Для вас, мальчики и девочки, я скорее бабушка, – низким, хрипловатым голосом курильщицы с пятидесятилетним стажем, ответила женщина. – Бабушка Нафта.

– А как вас по батюшке? – находчиво поинтересовалась Антонина, завязывая диалог.

– Романовна, – кивнула женщина.

– Нафта Романовна, – произнесла Тоня. – У нас сломался автобус, а у них, – она указала на французов, – самолёт. Скажите, не могли бы вы приютить нас? Всего на одну ночь?

– На одну ночь? – задумчиво повторила Нафта за девушкой и потёрла подбородок. – Что ж, не думаю, что это будет проблемой…

– Спасибо! – воскликнула Клава.

– Погодите радоваться, – произнесла женщина. Все стихли. – В свой дом я вас не пущу.

Антонина открыла рот, чтобы возразить, но Нафта продолжила:

– Но я могу пустить вас в другой дом. Он свободен уже полгода. Можете пожить там, заодно, приберётесь.

– Это будет удобно? – уточнила Тоня.

– Сейчас схожу за ключами… – сказала женщина, игнорируя вопрос Харламовой.

Нафта открыла дверь, выпуская на крыльцо чёрную кошку с огромными изумрудными глазами. Суеверный Тибо поморщился и отступил назад, прячась за спины товарищей. Когда женщина вернулась (уже без зайца) на крыльцо выскочили ещё три кошки – всё угольно-чёрные, лоснящиеся. Тибо поплохело.

– Мальчик, тебе плохо? – спросила женщина, обращаясь к Планелю. Понятное дело, француз ничего не понял.

– Они французы, – пояснила Тоня, кивая в сторону парней.

– Французы? – переспросила Нафта. – Тогда, мне нужно будет вам кое-что рассказать…

– Что? – насторожились Тоня и Клава. Настя тихо мёрзла, топчась на месте.

– Ты, светленькая, – вновь проигнорировав вопрос девушек, обратилась женщина к Настасье, – со мной пойдёшь.

– Я? – удивилась блондинка, выходя из ступора и хлопая ресницами. – А… Зачем?

– Игорь, у которого ключи от дома, мне их не даст. А ты ему всё объяснишь, – объяснила Нафта.

– Может быть, лучше я? – осторожно предложила Антонина.

– Нет, – женщина покачала головой. – У Игоря жена покойная блондинкой была. И внучка блондинка. Верит он им.

Вздохнув, Настасья поплелась следом за жутковатой женщиной, теряясь за поворотом.

– Je figeais… (Я замёрз…) – клацая зубами, прошептал Бернард. – Un peu plus et j’avais une pneumonie … (Ещё немного и у меня случится пневмония…)

– Moi aussi, (Я тоже), – кивнул Матис, прыгая на месте. Он обратился к Андрею: – Cette partie du spectacle? (Это часть шоу?)

– Oui, (Да-да), – с готовностью поддакнул переводчик.

Тибо тоже хотел задать вопрос переводчику, но его отвлекли чёрные кошки, которые, словно сговорившись, начали кружить вокруг него и ластиться к ногам. В попытке спастись от «животных беды» парень запрыгал вокруг товарищей, нервно оглядываясь на насмехающихся над ним хвостатых.

– Thibault, quel est-il? (Тибо, в чём дело?) – вздохнув, спросил Чарльз, когда ему надоели бега друга.

– Ils me persécutent! (Они меня преследуют!) – выпалил клавишник. – Prenez-les, s’il vous plaît! (Убери их, пожалуйста!)

Ударник вздохнул и с видом «Смотри, как надо» шикнул на кошек, притопнул ногой. Но хвостатые вместо того, чтобы в ужасе разбежаться, дружно зашипели на парня, а, затем, вновь устремились к бедному Планелю.

– Ceci est un problème! Le problème! (Это беда! Беда!) – заголосил клавишник, уносясь прочь. Но побег его был недолгим…

– Эй, странный, ты куда? – окликнула парня Нафта. Никто не заметил их с Настасьей возвращения.

– Prenez-les! (Уберите их!) – заголосил клавишник, тыча пальцем на кошек.

– Он боится чёрных кошек, – перевёл Андрей.

– Пыль, Холодная, Чока, Крыха, – громко позвала Нафта. Кошки дружно подбежали к ней и приластились к ногам. – В дом, лохудры, в дом!

Непонятно как, но кошки всё поняли и убежали к дому. Первая из них поддела лапкой незапертую дверь и все шмыгнули внутрь.

– Какие умные у вас кошки… – подметила Клава.

– Да, немного… – странным тоном ответила Нафта.

– В общем, дом свободен, живите, сколько хотите, – сказала Нафта, открывая дверь в сени. – Только убирайтесь обязательно.

– Сомневаюсь, что мы задержимся здесь надолго, – ответила Клава.

– Но мы уберёмся, хорошо, – добавила Антонина и приняла ключи из рук женщины.

– И, девочки, – чуть понизив тон, сказала Нафта, – осторожнее вы с этими французами…

– Почему? – синхронно спросили Клава и Настя.

«Да я бы их, вообще, в тайге потеряла», – подумала Тоня.

– Потому что у хозяина бывшего, который скончался три года назад, прапрадед с французами воевал. Контузило его. Сильно контузило. Ему потом эти лягушатники всюду мерещились…

– ПТСР, – заключила Клава, понимающе кивнув, но кроме неё никто ничего не понял. Увидев это, девушка пояснила: – Посттравматическое стрессовое расстройство.

– В общем, – продолжила Нафта. – Дом этот ему от властей достался, за службу прилежную. А потом по роду передаваться начал…

– Можно вопрос? – осторожно подала голос Настасья. – А прапрадедушка этот здесь умер?

– А как же, – кивнула Нафта. – Все они здесь померли. Только правнуки у последнего хозяина, Пафнутий его звали, остались. Но они съехали полгода назад.

– Понятно… – произнесла Настя, хотя, на самом деле, ничего им было не понятно.

– Я к себе пошла, – сказала женщина. – Будут проблемы или вопросы, стучитесь, отвечу, помогу.

– Спасибо, Нафта Романовна, – кивнула Тоня. – Не думаю, что за одну ночь у нас возникнут проблемы.

Девушка закрыла за женщиной дверь.

– Это вы так думаете… – прошептала себе под нос Нафта и посмотрела на затянутое вьюжными тучами небо. Через плотные облака просачивался жёлтый лунный свет.

Оказавшись в доме, все дружно начали оглядываться по сторонам, рассматривая обстановку. Комната, в которой они стояли, была большой, но мебели в ней было мало: диван, два кресла, три стула. Ах, ещё была печь… Слева от гостиной была кухня, которая была ничем не огорожена от большой комнаты, только цвет пола отличался, создавая линию перехода. На кухне присутствовала вся мебель и утварь, которая могла пригодиться жильцам. Только стульев было шесть, а не восемь, как нужно было героям, но с учётом трёх стульев из гостиной они могли вполне себе комфортно разместиться и поесть. Оставался один вопрос – что?

Первым отмер Бернард. Француз хотел было спросить что-то у переводчика, но передумал. Нахмурившись, он глянул на товарищей по группе, после чего решительно расстегнул куртку и направился к дивану, заваливаясь на него и вытягивая длинные ноги.

– Il a commencé des vacances? (Отпуск начался?) – спросил младший Жаккар.

– Oui… (Да…) – не слишком уверенно ответил Андрей, смотря на обнаглевшего подопечного.

– А француз прав, – неожиданно вступилась за парня Клава и тоже расстегнула куртку. – Чего мы стоим? Лучше разместиться, поесть и спать лечь.

– Согласна, – кивнула Тоня и тоже направилась к дивану, плюхнула на него свой чемодан.

Проигнорировав недобрый взгляд младшего Жаккара, шатенка обратилась к Андрею:

– Скажи своим, чтобы раздевались.

– Я еду поищу, – вставила своё слово Настя и пошла на кухню.

Клава разрывалась между необходимостью занять спальное место и желанием помочь подруге. В итоге, Швиммер быстро и незаметно шмыгнула в дверь, за которой оказалась спальня с четырьмя кроватями, бросила на одну сумку. Потом вынула из сумки несколько вещей и заняла ещё две кровати.

«Мало ли, – думала брюнетка, „метя“ спальные места, – наглые окажутся. А мы им сразу: „Извиняйте, зарезервировано!“».

– Ну, как дела с едой? – спросила Клава, вернувшись ко всем. Французы уже успели раздеться и одеться снова, потому что печь была не растоплена, и в доме было холодно.

– Плохо, – вздохнула Настя. – Еды нет. Но есть погреб. Но я в него не полезу.

– Я тоже, – замахала руками Антонина, видя вопрос в глазах подруг.

– Андрей? – спросила Клава у парня.

– Почему сразу я? – возмутился парень. – Мне жизнь тоже дорога, вообще-то.

– А что ты там думаешь найти такого, что может тебя убить? – поинтересовалась Клава. Тоня игнорировала парня, потому что он был от «врагов».

– Мало ли, – пожал плечами переводчик, затем глянул на девушек и повторил: – Я не пойду.

– Я пойду, – решительно заявила Клава. Остальные девушки (и не только) вопросительно и удивлённо уставились на неё. – Только фонарь мне дайте.

– У меня нет, – развела руками Настасья.

– У меня… – Тоня глянула на свой телефон, который вновь готовился испустить дух. – У меня тоже.

– У меня в телефоне его никогда не было, – пожал плечами Андрей. – А настоящего и подавно.

– У своих спроси, – кивнула Клава в сторону французов, которые уже все вчетвером залезли на небольшой диван.

– Они не мои, – фыркнул переводчик. – Ладно…

Французы долго не могли понять, зачем Андрею нужен фонарь, но, в результате, переводчик одержал победу и Тибо дал ему свой мобильный, предварительно включив мощный фонарь.

– Не урони только, – шепнул переводчик Клаве, передавая аппарат. – Этот телефон целое состояние стоит.

Брюнетка закатила глаза и направилась к люку в погреб.

– Qu’est-ce qu’elle fait? (Что она делает?) – шёпотом спросил Матис у остальных французов. Парни пожали плечами. Гитарист обратился к переводчику: – Andrew, qu’est-ce que tu vas faire? Pourquoi avez-vous besoin d’une lanterne? (Андрей, что вы собираетесь делать? Зачем вам фонарь?)

– Mathis, dans les villages russes, la nourriture est stockée dans des caves, (Матис, в русских деревнях еда хранится в погребах), – объяснил переводчик. – Claudia, (Клава), – он кивнул на брюнетку, – va aller là-bas et nous apporter le dîner. (собирается спуститься туда и принести нам ужин).

Матис вопросительно изогнул бровь и… удивил всех. Парень встал и решительно направился к Клаве, которая безуспешно пыталась открыть люк в погреб. Девушка не заметила появления гитариста TCAS, но парень сам обратил на себя внимание, тронув брюнетку за плечо. Старший Жаккар широко и обворожительно улыбнулся, когда Клава обернулась.

– Ты решил пойти вместо меня? – спросила Клава, но вспомнила, что парень не понимает её. – Ох, чёрт… Андрей, переведи ему!

– Что перевести?

– Спроси: «Ты хочешь спуститься в погреб?».

Андрей всё выполнил и, получив неожиданно положительный ответ от продолжающего улыбаться француза, забрал телефон у Клавы и отдал его Матису.

Открыв тяжёлый люк, старший Жаккар заглянул в чёрные недра немаленького погреба. Снизу пахло пылью и сыростью. Парню стало не по себе, но он решил не пасовать и, сжав в руке телефон-фонарь, ступил на лестницу, ведущую вниз.

Минуты две ничего не происходило. К люку подтянулись и остальные французы. Чарльз и Тибо оставались чуть в стороне, Бернард любопытно заглядывал внутрь, смотря вслед брату.

Когда прошло ещё несколько минут, а француз-герой так и не подал голос и не объявился, Клава вздохнула и полезла вниз.

– Ты куда? – встревоженно спросил Андрей.

– Помогать этому… как его?

– Матису.

– Ага, – кивнула Клава и продолжила путь.

Француза девушка нашла достаточно быстро и просто. Но ей никак не удавалось понять, почему парень стоит в ступоре и смотрит в стену.

– Matis? – обратилась брюнетка к парню. – What’s happened? (Матис? Что случилось?).

– Где еда? – спросил парень на французском, но потом повторил на английском: – Where is food?

Клава вздохнула и, отняв у парня телефон-фонарь, направилась к полкам, на которых располагались разнообразные соленья.

– Hold it, – сказала парню девушка, передавая ему две банки солений, – and go back in home. (Держи это и возвращайся в дом).