Текст книги "Как выйти замуж за шпиона"

– Я попросила у тебя прощения! – почти крикнула Эви. – И ты услышал это в первый же раз, паршивец.

Уилл рассмеялся.

– Да, я паршивец, и за это я тоже прошу прощения. Но я не смог сдержаться, потому что ты была так поглощена осознанием собственной вины.

– Да, я поглощена осознанием собственной вины, и настоящий джентльмен принял бы мое сердечное извинение, и на этом дело было бы кончено! – проворчала Эви, сложив руки на груди.

Взгляд Уилла опять рассеянно скользнул по ее груди, и Эви невольно покраснела. Но Уилл отвернулся и вновь стал смотреть только на дорогу.

– Извинения ни к чему, моя дорогая девочка. Я заслужил эту брань. И не только за мое поведение вчера вечером, но и за все остальное, – сказал он.

– Я не очень хорошо поняла, что ты имеешь в виду, – пробормотала Эви, сбитая с толку внезапным изменением его поведения.

Уилл замолчал на минуту, направляя коней по ухабистой дороге, которая привела их под чудесный лесной шатер. Но пятнистый солнечный свет и тени не смогли скрыть напряжения в его плечах и подергивания жилки на виске. Когда Уилл, наконец, заговорил, казалось, что он с трудом разлепил губы.

– Тем летом, когда я был дома… Прости меня за это, Эви. Я долго сожалел об этом.

Эви чуть поежилась, словно для того, чтобы защититься от воспоминаний о том далеком лете, которое оставило такую память в их сердцах. Уилл уехал на несколько месяцев, потому что поступил на военную службу в Королевский военный колледж. Эви ужасно скучала по нему, понимая, однако, что военная служба подойдет ему куда больше, чем церковная карьера либо карьера на юридическом поприще. Уилл, само собой, просто горел желанием попасть в армию и доставить удовольствие отцу. Эви лишь попросила его писать ей, когда он сумеет улучить минутку.

Эндикотт написал всего лишь несколько коротких писем, в которых сообщал, как он занят по горло и доволен новой жизнью. Но он не забыл о ласковых словах и утверждал, что ждет не дождется новой встречи с ней. Какой же она была дурочкой, поверив, что Уилл отвечает на ее чувства с таким же жаром!

Летом Уилл вернулся домой, чтобы навестить своих опекунов Эндикоттов. Ему было почти девятнадцать, а Эви шел семнадцатый год, и они с Аделин готовились к своему первому светскому сезону. Эви считала себя достаточно взрослой, а потому решила, что для них с Уиллом настала пора поклясться друг другу в любви.

Первые недели были чудесными, потому что Уилл, казалось, был безумно рад встрече с ней. Он рассказал ей о планах своего отца купить ему патент офицера в военном ведомстве, и Эви слушала его с радостью и гордостью. Она не представляла, почему военная служба может послужить помехой их совместному будущему, поскольку многие отпрыски знатных семей служили в элитных воинских частях и все же вступали в брак. Уилл скоро станет офицером и сможет содержать жену. С его доходом и ее приданым они смогут зажить скромно, но вполне счастливо. Эви никогда не переживала из-за отсутствия денег, к тому же она предпочитала жить вдалеке от лондонского шума и светской суеты. Для счастья Эви нуждалась только в Уилле и Аделин, и они оба у нее были.

Катастрофа случилась во время бала в чудесном особняке Эндикоттов. Они с Уиллом дважды танцевали вместе, и он сопровождал ее на ужин. Его глаза, слова, прикосновения – все говорило о том, как много она для него значит. Эви как никогда была уверена в том, что впереди их ждет счастье.

Когда Уилл вывел Эви на воздух после особенно плотного блюда, ее сердце затрепетало от волнения. И вовсе не из-за того, что он смог недостойно повести себя, нет, Уилл был слишком серьезен и вел себя очень пристойно. К тому же ему было трудно сделать первый шаг или требовать от нее каких-то условий, ведь он был молодым человеком без пенни за душой да еще и сомнительного происхождения. Поэтому, подумав хорошенько, Эви решила, что первый шаг за ней, поскольку она не могла ожидать его от Уилла. Она думала об этом уже несколько недель кряду, и это был ее шанс. Одним смелым поступком она покажет Уиллу, как сильно его любит.

Когда они прислонились к балюстраде, глядя на ночное небо, Эви набралась смелости, встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Она вложила все свои чувства к Уиллу в этот робкий девичий поцелуй. Сначала Уилл опешил, но потом его руки сомкнулись вокруг стана Эви, и он крепко обнял ее. Она растворилась в нем, дрожа от страсти, вспыхнувшей от его удивительно умелого поцелуя. К несчастью, поцелуй длился всего несколько секунд, а потом он чуть коснулся ее губ своим дыханием и разжал объятия. В лунном свете Эви видела изумленное – в плохом смысле – выражение его лица. Впервые в жизни она испытала неловкость и стыд в присутствии мужчины. Когда же она спросила его, что не так, он просто пробормотал какое-то невнятное извинение и отвел ее назад в дом. В холле они наткнулись на Аделин, которая шла их искать, и Уилл бесцеремонно передал ей Эви. До конца вечера, точнее, до конца недели он избегал ее, стараясь, чтобы они не остались наедине. Эви не раз пыталась потолковать с ним об инциденте на террасе, но Уилл уклонялся от этого разговора, пока она с горечью не поняла, что он находит ее общество обременительным. Так что, когда он уехал в Лондон за своим патентом – уехал раньше запланированного времени, – Эви была почти благодарна ему. Находиться рядом с Уиллом, зная, что он избегает ее, было невыносимо, и ее сердце от горя разрывалось на части. Долгие годы переживая это унижение, Эви пыталась убедить себя, что нежелание Уилла быть с ней – неизбежный результат ее детской ложной любви.

Глядя невидящим взором на дорогу, Эви с трудом вздохнула – эти воспоминания неподвижным комком застыли в ее груди.

– Мы тогда были так молоды, а я к тому же была еще и глупа. – Эви пыталась говорить как разумная женщина, а не как девчонка с разбитым сердцем. – Я не имела права ждать… чего-то от тебя.

Уилл крепче сжал поводья. Лошади перешли на легкий галоп, и несколько мгновений его внимание было полностью поглощено их движением. Потом, пустив коней медленным шагом, он, прищурившись, раздраженно посмотрел на Эви.

– Почему ты на меня сердишься? – разволновалась она. – Я просто хотела сказать, что в том не было твоей вины.

– Конечно, я был виноват. И у тебя были причины ждать от меня определенных действий, – возразил он.

Эви прижала руку к груди, она едва дышала от волнения.

– Учтивость и уважение для начала, – проговорил он сквозь стиснутые зубы. – И любовь. Я был настоящим грубияном, когда так бесцеремонно обращался с тобой.

В голосе Уилла слышалось такое презрение к самому себе, что Эви улыбнулась.

– Да, был, – сказала она. – И это было ужасно.

– Если это тебя хоть немного утешит, я тоже чувствовал себя отвратительно. Причем очень долго. – Он закусил губу. – Но несколько лет назад я пытался извиниться перед тобой, если ты помнишь. Только ты и слушать ничего не захотела.

Эви прижала ладони к пылающим щекам. Но, как ни странно, она испытала облегчение, когда смогла поговорить о том, что между ними произошло. Быть откровенной с ним, как когда-то.

– Тогда я не была готова выслушивать твои извинения, – призналась она. – Я была подавлена, да и Аделин просто пугала меня. Я боялась того, что она обрушит вазу на твою голову, поэтому мне хотелось только увести ее подальше от тебя.

Мимолетная улыбка скользнула по его губам.

– У меня сохранилось живое воспоминание о той встрече, – сказал он. – Есть вещи более страшные, чем гнев твоей сестры.

– Знаю. – Эви кивнула.

Бровь Уилла скептически приподнялась, но спорить с ней он не стал.

– Так что же изменилось? – спросил он. – Почему ты смогла сейчас выслушать мое извинение?

Эви опустила глаза на сложенные руки. Перчатки она сняла и держала в руках. Ей был известен ответ на его вопрос. Она встретилась с Майклом. Его дружба, его восхищение помогли ей восстановить уверенность в себе, а совместная работа в Сент-Маргарет помогла понять, что она слишком много времени потратила на скорбь о своей первой глупой любви.

Но все это было слишком личным, чтобы сказать об этом Уиллу.

– Думаю, я выросла и повзрослела, – неопределенно ответила она. – Ведь глупо же горевать о поцелуе, особенно о таком, который явно… тебе не понравился.

Да, теперь это действительно казалось глупым, но тогда она была абсолютно раздавлена. Наверное, она, должно быть, совершенно не умела целоваться, хотя ей, конечно, его поцелуй понравился. Но Уилл сбежал от нее, как будто черти за ним гнались, и было от чего Эви сойти с ума.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

– Поверь, это был чудесный поцелуй. И именно это стало одной из причин, заставивших меня его прервать.

Эви удивленно посмотрела на него и отвернулась. Они проезжали деревушку Баррингтон. И хотя ее глаза видели увитые зеленью, причудливые дома в елизаветинском стиле[11]11
  Архитектурный стиль, соединяющий в себе черты готики и Ренессанса.


[Закрыть], разум Эви пытался осмыслить эти непонятные слова Уилла.

– Это бессмысленно, – наконец выдавила она из себя.

– Нет, это очень даже осмысленно, – возразил Уилл. – Боже, тебе еще не исполнилось семнадцати, и ты была абсолютно невинна. Я не имел права воспользоваться нашей дружбой!

– Если память мне не изменяет, это я воспользовалась нашей дружбой, – заметила Эви.

Уилл усмехнулся.

– Думаю, это правда. И все же я не должен был так поступать.

– Не знаю, – задумчиво протянула Эви. – Это было замечательно.

Уилл встретил ее замечание долгим молчанием, сосредоточившись на управлении лошадьми, которые стали подниматься на невысокий холм к руинам аббатства.

– В любом случае, – наконец заговорил он, когда кони преодолели поворот, – я был, честное слово, обескуражен собственным низким поведением. И счел невозможным обсуждать это с тобой. В конце концов, ты была моим самым лучшим другом. Для меня было просто ужасно думать о тебе… как о… так…

Вот она и получила – подтверждение того, что Уилл никогда не любил ее так, как любила его она.

– Но я должен тебе сказать, что много раз за все эти годы вспоминал наш поцелуй, – произнес Уилл и улыбнулся. – И я очень дорожу этим воспоминанием, Эви.

Она подняла на него недоверчивый взгляд.

– Но почему тогда ты ничего не объяснил мне? Или хотя бы написал? Скажи ради бога!

Блеск в его глазах померк.

– Какими словами я мог написать тебе об этом? Да я боялся обидеть тебя!

Эви ткнула его локтем под ребро.

– Слишком поздно, – сказала она.

Уилл понимающе качнул головой, и он оглянулся назад.

– Я был полным идиотом, и я должен ползать перед тобой на коленях. Однако боюсь, нам надо сменить тему разговора, потому что у нас вот-вот появится компания.

Эви была так поглощена воспоминаниями, что даже не заметила Майкла и Джилбрайда, приближающихся к их экипажу.

– О! – обескуражено воскликнула она. – Впрочем, думаю, это уже неважно.

Но она обманывала сама себя…

Покачав головой, Уилл что-то тихо пробормотал про упрямство некоторых женщин. Пока Эви лихорадочно придумывала подходящую тему для беседы, он сделал это за нее.

– Давай, Эви, на время оставим этот разговор. – И тут его лицо осветилось беспечной, заученной улыбкой. – А теперь, дорогая, расскажи мне об этой вашей благотворительности. Должен признаться, она меня очень заинтересовала…

Глава 8

Уилл был любителем подпирать плечом колонны в бальном зале, особенно если в танце кружилось много девушек, за которыми можно было наблюдать. Но этим вечером на балу у графини Кэмпфорт оказалась только одна девушка, завладевшая его вниманием, и это была Эви, которая проходила очередной круг танца со своим раздражающе-назойливым кавалером, Майклом Боумонтом.

Уилл не имел претензий к Бомонту, потому что этим вечером Эви была ослепительно хороша, несмотря на то что покрой ее платья был весьма скромным по сравнению с платьями большинства женщин, присутствующих на балу. Бледно-зеленые складки мягкой ткани мягко подчеркивали ее великолепную грудь и тонкую талию. Ее волосы, частично затянутые в простой узел на макушке и частично спадающие золотистым каскадом на шею, сияли, как отполированная гинея. Чувственные губы Эви нежно улыбались, заставляя Уилла представлять такие вещи, о которых он и думать не имел права. Даже очки не отвлекали внимания от ее красоты, которую большинство мужчин не замечали по собственной глупости. В том, что многие оказались слепы к ее красоте, была частично виновата Аделин. Бессмысленно было отрицать, что жизнерадостность и озорство Аделин отвлекали внимание от скромной Эви. И то, что Аделин без раздумий демонстрировала свои прелести, меняя одно шикарное платье за другим, делало эту разницу между сестрами еще более ошеломляющей. Пока Эви по обыкновению прятала глаза за очками и скромным, подобающим почтенной женщине одеянием, ее сестра-близняшка распространяла вокруг себя волшебные чары и наслаждалась мужским вниманием. Большинство кавалеров считали, что Аделин гораздо красивее Эви, хотя, по правде говоря, близняшки были как две горошины из одного стручка.

Однако Уилл никогда не разделял этого мнения, даже когда Эви была робкой, неуклюжей девочкой. Да, ее сестренка умела сиять и обольщать, но от Эви исходил ровный, спокойный внутренний свет, тихое пламя ее щедрой, любящей натуры. И если окружающие мужчины за сдержанным поведением не могли разглядеть ее истинную душевную ценность, то их можно было только пожалеть.

Но Боумонт, без сомнения, оказался не столь слеп. Он был сражен Эви, что было видно даже по тому, с каким собственническим видом он водил ее в танце. Наблюдая за этой парой уже около часа, Уилл начал злиться на то, как открыто Боумонт демонстрирует свою любовь. Всякий раз, когда руки этого типа нахально опускались к талии Эви или когда его рука задевала ее грудь, Уилл едва сдерживался, чтобы не выскочить в круг танцующих пар и сильным ударом в челюсть не опрокинуть на пол.

Уилл вздохнул, подавляя в себе желание удариться головой о мраморную колонну. Видеть Эви в объятиях другого было для него нестерпимой мукой. После поездки к развалинам древнего аббатства он вспоминал теплоту влекущего тела Эви, когда та прижималась к нему. Уилл и тогда и сейчас понимал, почему покинул ее много лет назад. Она невольно представляла угрозу его будущему, если бы он поддался влечению своего тела, то это стало бы катастрофой для них обоих.

Уиллу было приятно, что Эви до сих пор питает к нему нежные чувства. Да, она может думать о том, что хочет выйти замуж за Боумонта, но он был уверен, что Эви ошибается. Все чувства Эви отражались в ее мягком, мерцающем взгляде, когда она смотрела на него, и в легкой дрожи ее голоса, появляющейся всякий раз, когда они говорили друг с другом о прошедших днях. Уилл знал, что Эви готова вот-вот выйти замуж за человека, которого не любит, и что его появление на сцене вызвало неожиданные сложности. И то, что Эви избегала его последние несколько дней, лишь подтверждало предположения Уилла.

Если бы только она знала, насколько в действительности сложна ситуация! Формально он следил только за Боумонтом, но близкие отношения Эви с этим человеком и участие в делах Сент-Маргарет тоже ставили ее под подозрение. Уилл понимал, что если Эви когда-нибудь узнает правду, то никогда не простит его. Но иного выхода у него не было, потому что именно из-за служебного долга они с Алеком находятся здесь: им нужно выявить друзей Боумонта и его потенциальных союзников. Некоторые богатые и влиятельные господа всегда ищут выгоду в хаосе, и, возможно, кое-кто из них захочет дать Боумонту денег, чтобы поддержать его дело. То, что Боумонт связан с заговорщиками, у Уилла больше не вызывало сомнений: они без труда нашли подтверждение этому, следя за ним всю прошлую неделю. Молодой человек писал и публиковал подстрекательские письма о католической эмансипации, а также посещал интеллектуальные салоны, разговоры в которых были близки к измене. И хотя страстные речи Боумонта могли быть попросту отражением искреннего и довольно наивного мировоззрения, он вполне мог быть замешан в тяжких делах.

Насмешливый голос друга прервал неприятные размышления Уилла Эндикотта.

– Боже, да у тебя такой вид, будто ты готов глотку перерезать этому щенку, и, сдается мне, вовсе не из-за его политических взглядов.

Отступив от колонны, Уилл сердито посмотрел на ухмыляющегося Алека.

– Ты вовремя появился, – сказал он. – Я уже почти час наблюдаю за Боумонтом и его друзьями, стараясь не походить на безумца. Когда я в последний раз прятался за пальмами в кадках, у нашей хозяйки был такой вид, будто она готова отправить меня в сумасшедший дом. – Разумеется, Уилл шутил, потому что его умение вести скрытое наблюдение было таким же замечательным, как и стрельба, несмотря на присутствие Эви, которая отвлекала его внимание.

Алек, великолепно выглядевший в парадном обмундировании, окинул вокруг быстрым взглядом.

– Никто нас не слушает, – сухо сказал Уилл. – Ты же знаешь, что я не потерял сноровку.

Его кузен пожал плечами.

– Излишняя осторожность не помешает, особенно учитывая, с каким пушечным ядром мы играем, выполняя это задание. – Тут его взгляд перенесся на Боумонта и Эви, которые в это мгновение, закончив танец, отошли в другой конец огромного бального зала. – На прошлой неделе я провел некоторое время в компании Боумонта. Пока ты заигрывал с мисс Эвелин, я практически ухаживал за этим парнем. Одному Богу известно, что он должен обо мне думать.

– Наверняка он считает тебя филантропом[12]12
  Филантроп – человек, занимающийся благотворительностью.


[Закрыть]. Кстати, вовсе я не заигрывал с Эви. Если не считать разговора по пути на проклятые руины, она относится ко мне как к прокаженному – знаешь, колокольчики[13]13
  В Средневековой Европе больные проказой носили колокольчики, которые своим звоном приглашали людей делать пожертвования, потому что помощь больным считалась делом богоугодным.


[Закрыть] и все такое прочее.

Сложив на груди руки, Алек улыбнулся, принимая вид человека, увлеченного случайным разговором. Ему нравилось производить впечатление добродушного и не слишком умного увальня, но Уилл знал, что его кузен тем временем не сводит глаз с Боумонта, Эви и, пожалуй, еще двух десятков человек, находящихся в зале.

– Я это заметил, – сказал Алек. – И что ты сделал, чтобы вывести из себя бедняжку?

– Даже не знаю. – Уилл небрежно пожал плечами. Это было неправдой, но Алеку ни к чему знать личные подробности. – Полагаю, она до сих пор не простила меня за то, что я ее бросил, как она считает.

– Но мне показалось, что в экипаже вы беседовали весьма дружелюбно.

– Я знаю, что это трудно, но постарайся не быть идиотом, – ответил Уилл.

В смеющихся глазах Алека зажглись огоньки, когда он взглянул на кузена.

– Кто-то точно сегодня в плохом настроении, – заметил он. – Знаешь, что тебе нужно?

– Нет, но я уверен, что ты мне скажешь.

– Посетить какой-нибудь маленький уютный бордельчик, – объяснил Алек. – У тебя уже давно не было женщины.

– Это верно, но ты вполне можешь сходить туда и без меня.

Алек усмехнулся.

– Так я и думал, – сказал он. – Так ты все еще увлечен этой девчонкой, да?

Уилл предостерегающе поднял указательный палец.

– Предлагаю заняться делом, – произнес он. – В последние несколько дней у нас толком не было возможности поговорить, потому что ты был занят другими вещами.

Прежде чем ответить, Алек отвесил низкий поклон двум проходящим мимо хорошеньким девушкам. Обе захихикали, прикрываясь веерами, и пошли дальше, оглядываясь.

– Извини, старина, – вернулся к разговору Алек. – Так о чем мы толковали?

– Да ладно тебе. – Уиллу было известно, что Алек занимался делами, связанными с шотландским поместьем его дедушки, о чем тот предпочитал не распространяться. – Вернемся к Боумонту. Что ты о нем думаешь?

Алек покачал головой.

– Этот человек – ангел во плоти, насколько я могу судить, и он полностью упоен этой своей дурацкой благотворительностью. Он несколько часов кряду распространялся о ней и точно не выражал желания поделиться нужной информацией. Я уже был готов застрелиться, лишь бы не выслушивать бесчисленные подробности его занятий.

– Всякому здравомыслящему человеку понятно, что помощь ирландским беднякам – это богоугодное дело. Но что мешает ему в это же время готовить мятеж? Благотворительность может быть неплохим прикрытием.

Алек кивнул, слегка хмурясь.

– Это верно, но больше всего Боумонт поразил меня искренним энтузиазмом, – сказал он.

– Не упоминал ли он об Ирландии или о католической эмансипации?

– Лишь вскользь. Его больше заботила возможность вытянуть из меня деньги для Хибернианской благотворительной ассоциации – организации, связанной с приходом Сент-Маргарет. По его словам, им нужны новые учредители.

Снова привалившись плечом к колонне, Уилл улыбнулся Алеку.

– Так его усилия были вознаграждены?

Алек недоуменно посмотрел на Уилла, тот рассмеялся.

– До чего же ты доверчив!

Кузен был человеком слишком щедрым и вечно опустошал свои карманы ради нищих, оборвышей, обиженных проституток, да и вообще ради всех, кто протягивал руку за милостыней.

– Я подумал что будет неплохо войти в организацию через переднюю дверь, – начал защищаться Алек. – Если я буду учредителем, то у меня появится чертовски важная причина бывать там совершенно легально.

– Хорошая мысль. – кивнул Уилл. – Я тоже просил Эви показать мне Сент-Маргарет. Я намерен подготовиться к этому визиту, как только переговорю с ней.

В ответ Алек лишь невнятно пробормотал что-то. Уилл проследил за его взглядом. У окна с синими бархатными портьерами стояла группка – Эви, Боумонт, Аделин и троица ее вечных поклонников. Все весело болтали.

Уилл с интересом посмотрел на Алека.

– А что ты скажешь о сестре Эви? Ты ведь тоже провел с ней немало времени за последнюю неделю.

– Только для того, чтобы удерживать ее подальше от тебя и мисс Уитни, – недовольно ответил Алек.

– Спасибо тебе за помощь. Похоже, Аделин не слишком-то жаловала твою компанию, – заметил Уилл.

Алек скупо усмехнулся.

– Она считает меня полным занудой, который до смерти надоел своей болтливостью о благотворительности и прочей ерунде.

– Не говоря уже о том, что ты – верный сын шотландского порядка. Думаю, это тоже ее отпугивает.

– Жаль. Она – девчонка отличная, это факт. Но, думаю, сейчас Аделин, скорее, даст себя обрить, чем еще раз вступит со мной в беседу. Мое небольшое притворство, без сомнения, оказалось слишком удачным. – Алек театрально вздохнул. – Это жертва, которую я приношу ради короны и страны.

– Бедняга! – бросил Уилл. – Но, думаю, тебе лучше какое-то время провести с леди и мистером Боумонтом. Кстати, это даст тебе возможность выяснить, до какой степени ты не нравишься Аделин.

– Вот уж позабавимся, – насмешливо произнес Алек.

Почувствовав, что кто-то неожиданно прикоснулся к его плечу, Уилл резко повернулся, инстинктивно вставая в оборонительную стойку. Но, увидев стоящего рядом человека, он вздрогнул.

– Спокойно, Волк, ты не на полуострове, – проговорил Аден Сент-Джордж, пытаясь сдержать смех. – Единственная опасность, которая может подкараулить тебя на балу, – это подцепить богатую вдовушку или налететь на разъяренную мамашу, если ты начнешь охоту за молодой невестой.

Бросив взгляд на Алека, Уилл с облегчением увидел, что его кузен тоже слегка смущен появлением старого знакомого. Алек не заметил, как Аден к ним подкрался, а это было уже профессиональным упущением.

Аден Сент-Джордж был одним из самых талантливых и перспективных английских разведчиков в долгой войне против французов, он должен был заменить сэра Доминика Хантера на посту начальника отдела. Он тоже был кузеном Алека и Уилла, так как являлся незаконнорожденным сыном принца-регента.

Уилл стряхнул с плеча руку Адена.

– Предлагаю тебе больше ко мне не подкрадываться, иначе можешь получить удар по самому неприятному месту.

Аден рассмеялся.

– Моя жена была бы недовольна, – промолвил он. – Не советую тебе по этому поводу иметь с ней дело, можешь мне поверить.

Алек хлопнул кузена по спине с такой силой, что тот чуть наклонился вперед.

– Мы слышали, что ты позволил себя окольцевать, – сказал он и добавил: – Сестре графа Блейка, не так ли?

На лице Адена появилась такая глупая и счастливая улыбка, что Уилл удивился. Без сомнения, причиной такой улыбки стала новоявленная миссис Сент-Джордж.

– Да, недавно мы с леди Вивьен Шоу поженились. Приглашаю вас в наш городской особняк на Кадоген-сквер познакомиться с ней.

Алек насмешливо приподнял черные брови.

– Ты хочешь сказать, что она позволяет тебе выходить из дома без сопровождения? Черт, почему же это она доверяет такому хитрому пройдохе, как ты, и разрешает тебе в одиночку бродить по городу?

– Правильнее было бы спросить, почему я позволяю ей в одиночку бродить где-то, – поправил его Аден. – Скорее, это она, а не я, может нарваться на неприятности. Но сейчас Вивьен в интересном положении, поэтому ей нечего делать в душном бальном зале.

После соответствующих поздравлений Алек еще пару раз от души хлопнул Адена по спине. Уилл же поинтересовался:

– Мы рады тебя видеть, но что ты делаешь тут сегодня? Слоняться в бальном зале без дела – это совсем не в твоем духе.

– Лишь долг может вынудить меня заняться таким унылым делом, – объяснил Аден. – Видите ли, герцог Йоркский счел, что для нас это прекрасная возможность встретиться, не привлекая ненужного внимания. Он ждет нас в кабинете герцогини, так что мы можем потолковать там наедине, прежде чем он поднимется в бальный зал.

– О боже! – поморщившись, пробормотал Алек.

Уилл тоже был не в восторге от предстоящей встречи с герцогом, потому что у него еще не было интересующей того информации. Они встречались с сэром Домиником только вчера, чтобы доложить, как у них идут дела, и сообщить о своих дальнейших планах: посетить приход Сент-Маргарет. Однако отец Уилла явно хотел лично услышать об их успехах или об их отсутствии.

Аден молча пожал плечами, без слов выражая кузенам свою симпатию. Ни один не чувствовал себя комфортно, общаясь со своим родителем, а уж необходимость в чем-то отчитываться перед ним делала это общение еще более тягостным.

– Подождите несколько минут, – сказал Аден, – а потом присоединяйтесь к нам в кабинете. – С этими словами он нырнул в толпу, двигаясь на удивление проворно для человека его комплекции.

– Кажется, хорошеньким девчонкам придется подождать, – мрачно проговорил Алек.

– Остается лишь надеяться, что в наше отсутствие они не спланируют еще какой-нибудь заговор, – мрачно пошутил Уилл и посмотрел на близняшек, которые весело смеялись. Невозможно было поверить, что Эви входит в преступную организацию.

Кузены пересекли зал, направляясь к широкой двери, ведущей на мраморную лестницу. Несколько гостей здоровались с ними и пытались вовлечь в разговор – к Алеку в основном обращались дамы, – но оба вежливо уклонялись от беседы.

Лакей в ливрее ждал их у лестницы.

– Прошу вас, господа, – с поклоном промолвил он.

Лакей провел их на первый этаж к кабинету герцога. Он с поклоном открыл дверь и пропустил кузенов в кабинет. Они вошли и огляделись.

Кабинет поражал роскошью. Он был отделан дубовыми панелями, арочные окна выходили в знаменитый розовый сад герцогини. В черных ночных окнах отражался мерцающий свет свечей, стоящих в канделябрах, и лампы на письменном столе. Герцог сидел в кожаном глубоком кресле перед камином и попивал бренди. Рядом с ним стоял Аден.

– Добрый вечер, сэр, – поздоровался Уилл с отцом.

Вошедшие поклонились герцогу.

– Садитесь, господа, – сказал Йорк, предлагая посетителям сесть на стулья. – Я бы посоветовал и вам, парни, налить себе бренди, да только нам ни к чему задерживаться здесь. Чем меньше людей знает о нашей встрече, тем лучше.

– Да, сэр. – Уилл занял место напротив отца. Алек, игнорируя предложение герцога, обойдя стул, встал позади Уилла, таким образом оказавшись спиной к стене, это было профессиональной привычкой.

Отец Уилла начал строго:

– Со слов сэра Доминика я понял, что вы далеко не продвинулись. – Герцог свел кустистые брови, лицо его было суровым. – Полагаю, вам не нужно напоминать, что дело крайне срочное.

Если бы Уилл стоял, то ему пришлось бы переступать с ноги на ногу. Легкий шорох у него за спиной предполагал, что Алек именно так и поступил. Что касается Адена, то этот прохвост лишь насмешливо приподнял брови, но промолчал.

– Нет, ваше высочество, напоминать об этом нам не нужно, – сказал Уилл. – И хотя мы с Алистром только в начале расследования, кое-каких успехов мы уже достигли.

Герцог надменно посмотрел на него.

– Хочешь ли ты сказать, что сэр Доминик не точно оценил ваш отчет?

Уилл незаметно вздохнул.

– Не совсем так, сэр, – ответил он.

– Выходит, я чего-то не понял? – Брови отца подскочили так высоко, что исчезли бы в волосах, если бы они у него еще остались.

– Нет, разумеется, мне бы такое даже в голову не пришло, ваше высочество, – промолвил Уилл, еле сдерживая раздражение.

Без сомнения, его отец был изобретательным и опытным командующим, но, как и многие люди, облеченные властью, он нередко бывал нетерпелив и слишком скор в суждениях.

– Что ж, тогда, возможно, тебе стоит коротко пересказать свой вчерашний отчет сэру Доминику, – ненавязчиво вмешался в разговор Аден. – И для меня тоже будет полезно послушать, потому что я не смог прийти на эту встречу.

Уилл вопросительно посмотрел на отца, и тот утвердительно кивнул.

Уилл быстро пересказал о том, что он узнал, находясь в Мейвуд-Мэнор, а Алек приобщил к его отчету информацию, которую он собрал по крупинкам из разговоров с Боумонтом. Анализируя свой рассказ в очередной раз, Уилл вынужден был признать, что сообщить им особо не о чем.

– Все-таки выходит, что мы недалеко продвинулись в этом деле, не так ли? – рявкнул герцог.

– В общем, да, потому что роль Боумонта в заговоре еще не ясна, – как можно уклончивее ответил Уилл.

– Боумонт – крепкий орешек. Если спросите меня, я тоже скажу, этот человек просто святой, черт побери! – добавил Алек с излишней резкостью.

Герцог Йоркский зловеще прищурился.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.

– Лишь то, что Боумонт, похоже, искренне увлечен своей благотворительностью, – торопливо вставил Уилл. – Но это, конечно, вовсе не исключает возможности его участия в заговоре. Это означает, что он со всей страстью отдается тому, во что верит.

– Мужчины, со всей страстью занимающиеся определенным делом, часто революционеры или тираны, – заметил герцог. – Вспомните французские события.

– Именно так, – кивнув, согласился Аден. – Мы должны согласиться, что нет достаточных доказательств, чтобы назвать Боумонта подозреваемым, но нет прямых улик, чтобы исключить такую возможность. Я думаю, будет лучше, если мы сейчас решим, что делать дальше.

– Говоря «мы», ты имеешь в виду нас, – пробормотал Алек.

Уиллу захотелось ухватить Алека за галстук и приказать, чтобы он держал рот на замке. Вместо этого он кивнул Адену.

– У нас есть план, как подобраться ближе к Боумонту. Алеку удалось убедить Боумонта, что он готов не только вложить деньги в благотворительность, но и возглавить какой-нибудь благотворительный проект. Боумонт от этого в восторге, и, кажется, он симпатизирует Алеку. Мой кузен будет заниматься внедрением в организацию, а я тем временем разведаю, что творится в Сент-Маргарет.