Текст книги "Антироссийские исторические мифы"

Вслед за десоветизацией начинается вытекающий из нее процесс дерусификации (рис. 1).

Рис. 1. Историческая война против России

Чем могла бы на это ответить Россия? Чтобы дать такой ответ, надо сформулировать собственную ценностную позицию и вытекающее из нее собственное объяснение исторического процесса. Но такая позиция не сформулирована, а оппонировать Западу, исходя из тех же западных ценностей, невозможно. Нельзя бороться с врагом, разделяя ценности врага.

Победить противников в современной политике не в последнюю очередь означает осудить связываемое с ними направление в истории. Это достигается и через осуждение их исторических предшественников (предтеч). Вот почему высокую популярность имеют публичные мероприятия, проводимые в формате судов истории. Такого рода телевизионные шоу идут в разных странах мира. Имеются прецеденты проведения на основе материалов истории и реальных судебных процессов. Прием обвинений через осуждение исторических предтеч был использован, в частности, в борьбе против КПРФ.

Согласно международному праву преступления, совершенные против человечества, не имеют срока исторической давности. Ключевым понятием в раскрытии сущности таких преступлений является понятие «геноцид». Оно было введено в широкий оборот благодаря многолетним усилиям польского юриста Рафаэля Лемкина. В качестве эталонного примера геноцида он рассматривал массовое истребление армян в Османской империи в 1915 г. В юридическом отношении наиболее разработанной в тематике геноцида стала сюжетная линия холокоста. В ряде стран мира (преимущественно западных) публичное отрицание холокоста определяется как противоправное действие.

Учитывая однозначность неприятия геноцида на уровне мирового сообщества, некоторые политические силы сегодня активно спекулируют на этом понятии. Под геноцид пытаются подвести различные исторические прецеденты насилия. А поскольку насилие исторически было всегда, то простор для соответствующих инсинуаций открывается весьма широкий. Резонансный характер имели вынесенные на судебный уровень обвинения в геноциде президента Югославии Слободана Милошевича и генерального секретаря ЦК КПК Цзян Цзэминя (он был обвинен судами нескольких государств в геноциде против религиозного течения фалуньгун).

Обвинения в геноциде постоянно направляются и в адрес России. Предпринимаются попытки обосновать геноцид едва ли не каждого народа бывшего СССР. Репрессии, действительно, обрушивались на представителей различных этнических групп Российской империи и СССР. Но было ли это геноцидом? Принятая в 1948 г. ООН конвенция определяет геноцид как действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Такие задачи ни в Российской империи, ни в СССР никогда не ставились. Под репрессии подпадали люди всех национальностей, включая русских.

Наибольший политический резонанс вызвала кампания по представлению голода 1932–1933 гг. на Украине (голодомора) в качестве геноцида, направленного против украинцев. Еще в 1985 г. администрацией Р. Рейгана была сформирована Комиссии США по голоду на Украине. Через три года работы комиссия доложила Конгрессу о полученных результатах. Одно из предъявленных положений состояло в том, что «Иосиф Сталин и его окружение совершили геноцид в отношении этнических украинцев». Фальсификация была столь очевидна, что это признали даже сами американские историки. Руководитель комиссии Джеймс Мейс подвергся в научных кругах США негласному бойкоту.

Но политическая кампания набирала обороты. Голодомор был официально определен как акт геноцида целой группой государств мира (в хронологическом порядке): США, Эстонией, Австралией, Украиной, Канадой, Венгрией, Италией, Ватиканом, Литвой, Грузией, Польшей, Перу, Бразилией, Парагваем, Эквадором, Колумбией, Мексикой, Латвией, Европейским Союзом. Кроме того, в ряде стран Запада соответствующие определения давались на региональном уровне. Фигурантами проходившего в 2009–2010 гг. на Украине судебного процесса выступали Сталин (Джугашвили), Молотов (Скрябин), Каганович, Постышев, Косиор, Чубарь и Хатаевич. Суд признал, что предпринятые ими действия имели характер геноцида. Показательно, что судебный процесс состоялся уже после того, как определение геноцида было официально сформулировано и на Украине, и в других государствах.

Конечно, со стороны российских властей возникает желание дать эмоциональный ответ на происходящее очернение советского прошлого. Но эмоции не подкреплены системной позицией. Отсутствует собственная (россиецентричная) концепция исторического процесса. По сути дела России нужна новая историософия. Ее нет, и задачи ее разработки российской академической наукой не ставятся. Историософские темы отсутствуют в НИР, утвержденных Институтом российской истории РАН и Институтом всеобщей истории РАН. Историософии нет и среди номинированных ВАК в рамках исторических специальностей областей исследования. Она вообще выведена за скобки науки.

Состояние исторического сознания как показатель кризиса ценностей

Знаменитую фразу о том, что победу в войне одержали школьные учителя истории, можно сформулировать иначе. Поражение в войнах тоже терпят учителя истории. Многие проблемы развития России сегодня связаны с кризисным состоянием преподавания истории[23]23
  См.: Якунин В. И., Багдасарян В. Э., Сулакшин С. С. Новые технологии борьбы с российской государственностью. – М., 2009. С. 9–22; Дугин А. Г. Геополитика постмодерна. Времена новых империй. Очерки геополитики XXI века. – СПб., 2007. С. 32–347.


[Закрыть]. В чем заключается кризис? Речь идет, во-первых, о кризисе ценностей, а во-вторых, о познавательном кризисе.

Воспитательная функция истории не может быть реализована по элементарной причине отсутствия перечня закрепленных на государственном уровне общенациональных ценностей России. А формулировка ценностей упирается, в свою очередь, в вопрос об идеологии. Принятый в начале 1990-х гг. концепт деидеологизации не мог не привести к выхолащиванию ценностей из программ преподавания истории и в учебной исторической литературе. Сравнительный анализ мирового опыта в сфере школьного образования позволяет утверждать, что абсолютно неидеологичных учебников для школы существовать не может. Идеология в данном случае не означает непременно политической ангажированности (примеров учебников такого рода в мировой образовательной практике тоже предостаточно), она подразумевает наличие ценностной матрицы, на которой выстраивается в процессе преподавания исторический материал.

В качестве примера можно привести концепцию развития системы национального образования Японии. Задачи исторического образования определяются в ней установкой «ковать патриотизм, объединять в одно целое народ и императора с его политикой, чтобы учащиеся знали, какие этапы развития прошла страна, чтобы они понимали, какое это преимущество быть японцем»[24]24
  Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. – М., 1992. С. 242.


[Закрыть].

Идеология в учебной литературе может иметь как явно сформулированное, так и скрытое проявление. Анализ многих внедренных сегодня в учебный процесс учебников истории России обнаруживает если не откровенно либеральную идеологическую концепцию, то по крайней мере наличие ее компонентов. Зачастую воспроизводится идейная канва западной исторической литературы, тяготеющей к освещению истории России в плане стереотипов геополитического противостояния. Соотношение негативных (вызывающих отрицательную эмоциональную реакцию) и позитивных компонент в школьном историческом материале разных лет обучения, как показывают результаты количественных подсчетов, составляет 3:1. Для XX в. это соотношение и вовсе достигает показателя 5:1.

Посмотрим теперь, какие ценности несет учебная историческая литература за рубежом. Достаточно обратиться к учебникам истории в США. Реализуемая в них модель – это героическая версия развития американской нации. Факты, которые могли бы бросить тень на историю США, в ней просто отсутствуют. В американских учебниках нельзя прочитать, что:

• отцы-основатели США почти все были рабовладельцами;

• Авраам Линкольн, несмотря на позиционирование в качестве борца с рабовладельческим строем, заявлял о расовом превосходстве белого человека над черным;

• Франклин Рузвельт в значительной степени спровоцировал Перл-Харбор;

• американские банкиры финансировали национал-социалистов;

• проживающие на тихоокеанском побережье Америки японцы подверглись во время Второй мировой войны массовой депортации.

Бывают, конечно, экспериментальные учебники. Но это отдельные случаи, не влияющие на общую картину изложения американской истории.

В чем принципиальное отличие идеологических ориентиров современных российских учебников истории от американских или от японских? Как правило, учебная историческая литература направлена на сакрализацию прошлого, на его героизацию, делает акцент на светлых страницах, великих свершениях. То, что предлагается во многих российских учебниках, – это, напротив, демонизация истории, по существу – уничтожение собственного национального прошлого.

Как мы уже говорили, любой социум, претендующий на самовоспроизводство во времени, должен иметь не только представление о едином прошлом, но и сакральную историческую матрицу – священную историю. Священная история отличается от истории как набора фактов. Принципиально важно избежать их смешения. На уровне школьного образования существует потребность именно в священной истории, посредством которой транслируются базовые ценности соответствующего сообщества, проводится мысль об их устойчивом воспроизводстве в историческом времени.

История как позитивистская дисциплина со всей неоднозначностью интерпретации исторических фактов, историографическими дискуссиями нужна при подготовке профессиональных историков. Преподавание в школе такой версии истории может иметь самые негативные последствия. На стадии социализации, когда ценностные позиции школьника только формируются, говорить ему о том, что все исторические факты можно интерпретировать по-разному, что все великие свершения можно оспорить, а все герои представляют собой миф, означает целенаправленно подрывать воспитательные функции образования.

Мне могут возразить, что сакрализация истории сама может привести к насаждению исторических мифов, искажению правды о прошлом. Такая угроза действительно существует. Яркую иллюстрацию тому представляют школьные учебники ряда республик ближнего зарубежья, содержание которых прямо подгоняется под обоснование древних истоков «национального суверенитета» соответствующих государств[25]25
  См.: Багдасарян В. Э., Абдулаев Э. Н., Клычников В. М., Ларионов А. Э., Морозов А. Ю., Орлов И. Б., Строганова С. М. Школьный учебник истории и государственная политика. – М., 2009. С. 227–309.


[Закрыть]. Но миф мифу рознь. Сама категория мифа имеет сегодня двойственную смысловую нагрузку. С одной стороны, под мифом понимается вымысел, заведомая неправда. Применительно к истории это тождественно фальсификации. Но существует и другое значение мифа как особого способа трансляции опыта. На мифах такого рода выстраивается коллективная историческая память любого социума. Эйзенштейновский фильм «Александр Невский» – яркий пример мифологической обработки исторического материала. Судить его с точки зрения недостоверности фактов не имеет смысла, поскольку это был именно миф. Но вот воспитательная функция им реализовывалась в полной мере. В памяти зрителя фиксировалось главное – великая победа русского оружия над немецкими захватчиками. А в этом главном противоречия историческим фактам не было[26]26
  См.: Закиров О. А. Исторические фильмы СССР 1936–1946 гг. Дисс. … канд. истор. наук. – М., 2011; Багдасарян В. Э. Образ врага в исторических фильмах 1930–1940-х годов // Отечественная история. 2003. № 6.С. 31–46.


[Закрыть].

Одно из главных проявлений современной ценностной эрозии – дефицит (точнее – фактическое отсутствие) положительных примеров: образов для подражания, которые так необходимы молодежи. Каждая культура формирует свой собственный героический пантеон. Эти герои берутся прежде всего из национального исторического прошлого, а также создаются в рамках различных направлений художественного творчества. Особые задачи в этой связи возлагаются, соответственно, на преподавание истории и литературы в школах. Если государство не пропагандирует героев целевым образом, то в сознании молодежи вырабатываются собственные образцы для подражания. Но в этом случае среди героев часто оказываются асоциальные персонажи.

Советское образование и пропаганда успешно тиражировали героические образы. А кто сегодня является героем в восприятии российской молодежи? Социологические опросы показывают, что перечень групп для подражания представлен в следующей последовательности: поп– и рок-звезды, представители золотой молодежи (52 %), успешные бизнесмены, олигархи (42 %), спортсмены (37 %), герои кино, телесериалов (28 %). Герои прошлого не составляют сколько-нибудь значимой группы, будучи растворены под обозначениями «революционеры» и «кто-то другой», не превышающими совокупно уровня 2 % популярности[27]27
  См.: Кумиры молодежи – звезды шоу-бизнеса, телегерои и олигархи // http://www.polemics.ru/articles/?articleID=2911&hideText=0&itemPage=1


[Закрыть].

Из исторических фигур XX в. самым популярным у россиян (с большим отрывом) является Юрий Гагарин. Это могло бы восприниматься как обнадеживающая информация («не все потеряно»). Если бы не одно обстоятельство – колоссальный отрыв первого советского космонавта от всех других исторических персоналий (по принципу – Гагарин и все остальные). Такой разрыв, нехарактерный для иных возрастных групп, говорит скорее о незнании истории, чем о сознательном ценностном выборе и популярности темы космоса[28]28
  См.: Юрий Гагарин – самый популярный персонаж 20 века // http://www.nashgorod.ru/news/news29014.html; Гагарин обошел Высоцкого в историческом рейтинге популярности // https://lenta.ru/news/2010/01/20/favourite/; Главными кумирами россиян остаются Юрий Гагарин и Владимир Высоцкий // http://ria.ru/society/20100120/205507150.html


[Закрыть].

Познавательный кризис истории

Вторая сторона кризиса преподавания истории имеет познавательный характер. История, как известно, позволяет развивать такие компоненты мышления, которые не так выражены в других дисциплинах. Прежде всего это мышление в рамках целостного процесса. Через историю (что понимали еще в античные времена) прошлое связывается с настоящим и проецируется на будущее. Соответственно, важно сформировать умение выявлять причинно-следственные связи, мыслить в логике причин и следствий исторического процесса.

Но сегодня этот потенциал истории предельно минимизирован. История в современных учебниках перестала преподаваться как логически связный процесс, а предстает как информация. Но чтобы история преподавалась как процесс, нужна как минимум концепция этого процесса. В советский период такая концепция существовала в виде формационного подхода. Советский опыт формационного осмысления истории справедливо критиковался с позиций науки. Но, отказавшись от него как от проявления идеологии, другой концепции не выработали. У историков возникла боязнь любых концептуальных обобщений. А без концептуального обобщения ничего иного, кроме бессвязного потока информации, история не может собой представлять. Как говорил Сенека, «не знаю нужное, потому что изучал много ненужного».

Отсутствие концепции исторического процесса непосредственно связано и с состоянием государственного управления. Ведь оно выстраивается в значительной степени через «уроки истории». Если уроки не извлекаются или делаются ошибочные выводы, то государство развивается по сценарию неуспешности. Именно таким игнорированием собственного исторического опыта стали реформы второй половины 1980-х – 1990-х гг.

Без знания прошлого невозможно увидеть будущее. Чтобы видеть будущее, надо иметь представление обо всем пути движения. Недаром У. Черчилль говорил: «Чтобы подальше заглянуть в будущее, мы должны глубже заглянуть в прошлое».

В современной России история оказывается бессвязным потоком фрагментов прошлого. Более того, из-за интерпретируемости любого исторического факта сознание россиянина объективно ввергается в состояние хаоса. И тут пробивает час исторического мифотворчества. Появляется возможность трактовать любое событие прошлого как заблагорассудится творцу исторического текста.

Часть 2. 70 антироссийских мифов

1. Миф о норманнском завоевании

С XVII в. утверждением о «неполноценности», культурно-политической отсталости восточных славян доказывают неспособность последних создать свое национальное государство. Якобы только благодаря скандинавам-варягам славяне смогли построить государство и воспринять достижения передовой западной культуры. На этом основании уже не первое столетие ставится вопрос о том, чтобы лишить Россию права самой решать свою судьбу, целиком подчинив ее западному влиянию.

Интерес к теме норманнского завоевания в историографии подогревается идеологическими соображениями. За ширмой научных споров скрывается вопрос о способности или неспособности славянства к государственной самоорганизации.

Впервые мысль о скандинавском происхождении варягов выдвинул в 1613 г. новгородский архимандрит Киприан во время переговоров со шведами о передаче им «Новгородской области». Согласно сохранившимся документам Киприан утверждал, что Рюрик был шведом, «новгородцы благоденствовали под его правлением» и теперь им «весьма важно иметь у себя своего великого князя, а не московского»[29]29
  Цит. по: Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. – М., 2005. С. 19.


[Закрыть].

Вскоре шведский дипломат Петр Петрей, участвовавший в этих переговорах, написал «Историю о великом княжестве Московском», приняв на веру все сказанное Киприаном. Книга получила широкое распространение на Западе и утвердила в Европе мнение о скандинавских корнях варягов. Сто лет спустя она же легла в основу норманнской теории Г. Байера.

Между тем в европейских исследованиях начала XVI в. отмечается западнославянское происхождение варягов, связанное с племенем вагров (варингов), живших на севере современной Германии. Восточные славяне называли их варягами[30]30
  См.: Герберштейн С. Записки о Московитских делах. – СПб., 1908.


[Закрыть]. Кроме того, нигде в летописях не говорится о шведской родине варягов. Хотя некоторые из них, указывая на их происхождение «от немец», помещают варягов на юг Балтики, то есть туда, где жили поморские славяне, пока их в середине XII в. не завоевали немцы. Этот факт косвенно подтверждает отсутствие языкового барьера между варягами и восточными славянами. О том же свидетельствуют их стремительная ассимиляция и характерное для потомков новгородцев использование звука «ц» вместо «ч», также свойственное польскому прибалтийскому наречию. В этой связи ряд ученых справедливо обращают внимание на то, что имена Гостомысла и его отца Буривоя, главных действующих лиц призвания Рюрика, имели хождение только у западных славян[31]31
  См.: Кузьмин А. Г. Славяне и Русь: Проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении. – М., 1998. С. 216.


[Закрыть].

Вопрос «о варяжском призвании» теряет свой пафос, если раздвинуть временные границы возникновения русской государственности. Наличие государств на территории Восточно-Европейской равнины фиксируется задолго до Рюрика. Варяги лишь вписались в существующую государственную систему. «Таким образом, – писал историк русского зарубежья Н. И. Ульянов, – не Олегом – Святославом – Владимиром создана впервые основная территория России от Черного моря до Белого и от Балтики до Поволжья. Над нею трудились задолго до них хазарские каганы, антские князья, Аттила, Германарих и неизвестные скифо-сарматские цари. Много было случаев ее распада и раздробления, но каждый раз отторгнутые куски, как лоскутья гоголевской заколдованной свитки, сползались и срастались друг с другом, образуя прежнее целое»[32]32
  Ульянов Н. И. История и утопия // Ульянов Н. И. Спуск флага. – Нью-Хейвен, 1979. С. 64.


[Закрыть]. Неслучайно в различных средневековых хрониках русское государство именовалось то Тавро-Скифией, то Сарматией, то Татарией – оно в действительности когда-то существовало под всеми этими названиями.

К приходу варягов существовала древняя государственная традиция – и те отнюдь не учредили государственную власть на Руси, а лишь совершили государственный переворот, приведя на престол новую династию. Кто такие Рюрик, Олег и другие, определить невозможно, поскольку новых источников на этот счет давно не поступало, а старые оставляют место для широких интерпретаций. Но если эти первые князья и в самом деле были варягами, то вовсе не обязательно, что они пришли с запада. Вряд ли им надо было переплывать Балтийское море, когда, согласно данным Г. Вернадского, с древнейших времен поселения и политические структуры варягов обнаруживаются от Приладожья до Волги и Приазовья. Длительное время они варились с восточнославянскими племенами в едином этническом котле.

Да и вообще определение варягов в качестве этноса не вполне корректно. Варяжские группировки представляли собой особые средневековые военные организации, разноплеменные по своему составу. В них могли входить и славяне, и германцы.

Важно другое (на это обратил внимание еще В. О. Ключевский): под Русью в летописные времена современники понимали не какое-то отдельно взятое племя, для чего существовали свои обозначения, а государственную верхушку, куда входили князья, княжьи мужи, дружинники и связанный с княжеской властью культурно-просвещенный слой. Он формировался из совершенно разных этнических групп вне зависимости от принципа этничности.

В отличие от Запада, где государство складывалось из факта первоначального покорения одного народа другим, русское государство сразу же возникло как надэтническая сила, исключая внутри себя господство или угнетение по признаку этничности.