Текст книги "Сюжет из подвала"

Глава 3

Открыв дверь в свою квартиру, Арина обвела взглядом покрытые лепниной потолки и продекламировала:

– Я – грязный львенок, но с открытой пастью!

– «Пастью»… – ответила ей эхо, удобно пристроившееся под высокими потолками.

– Ха-ха-ха! – засмеялась Арина немного истеричным смехом, ибо после прогулки по вечерней Москве она была возбуждена. С неистовством стянув с себя сапоги и шубку, она небрежно повесила их на вешалку и рванула в комнату, чтобы вновь встретиться с тишиной.

Арина оглядела комнату. Ничего не изменилось: то же большое окно, за которым покачивались голые ветки деревьев, те же несущиеся машины и тот же желтоватый свет старого уличного фонаря, колдовскими бликами отражающийся в зеркальном шкафу. Нервно стянув с себя одежду, Арина плюхнулась в кресло и затихла.

Она и не заметила, как в гостиной снова зазвучали тихие звуки весеннего вальса Шопена. Арина встрепенулась, встала и почувствовала, что ей вдруг нестерпимо захотелось танцевать, почувствовать себя бабочкой, которая пережив лютую зиму, танцует свой девственный, весенний танец. Метнувшись к зеркальному шкафу, Арина вытащила из стоящей на полу коробки потертые балетные туфли, надела их, и… мир вдруг преобразился. Она, словно ландыш, почувствовала себя стоящей на растаявшей от снега поляне. Вокруг еще бушует метель, но земля уже согрелась и ей, бабочке, уже нечего бояться. Арина встала на пальцы, подняла руки, закрыла глаза и начала танцевать. Сначала немного неуклюже, а потом все увереннее, пока полностью не впустила музыку в себя и не полетела по комнате в танце бабочки. Тлеющая искорка, которая продолжала жить в ней, вдруг превратилось в мятежное пламя и выплеснулось наружу. Арина зажглась, закружилась по комнате и растворилась в Шопеновских созвучиях.

Трудно было Арине. Она с болью вставала на пальцы и с трудом удерживала равновесие. Но бабочка все равно летала, а мир смотрел на ее танец через большое окно, за которым неслись сквозь снежную метель игрушечные машинки.

Вальс закончился, и совершенно обессиленная Арина ничком упала на кровать и тут же уснула. Во сне она видела весну с ее теплым солнцем и нежными ландышами, которые распускались прямо у нее на глазах.

В три часа ночи ее разбудил громкий бой часов.

«Надо бы их приглушить», – подумала Арина и повернулась на другой бок в надежде уснуть, но ей это не удалось. После непривычного напряжения у нее сильно болела спина, и ей нестерпимо хотелось пить. С трудом поднявшись с кровати, она чуть не упала, ибо забыла снять балетные туфли. «Я, кажется, начинаю сходить с ума», – подумала Арина.

Развязав ленточки, она с облегчением скинула жесткие пуанты и пошевелила натруженными пальцами, которые буквально горели от боли. Потом блаженно сунув ноги в мягкие домашние тапочки, Арина поковыляла в гостиную, чтобы попить воды. По дороге она пробормотала:

– Да, танцы, видимо, уже не для меня.

– Ты ошибаешься, Алейникова, – прозвучал мягкий женский голос.

Арина обернулась на звук и увидела, что на маленьком диванчике сидела молодая женщина в черной старомодной шляпе и широком светлом платье. Больше в темноте она ничего не могла разглядеть.

Тонкая рука женщины потянулась к стоящему на журнальном столике ночнику и нажала кнопку. Раздался характерный щелчок и зажегся свет.

– Теперь ты меня видишь? – спросила незнакомка.

– Теперь вижу, – заикаясь, ответила Арина. – А вы безумно хороши в вашей черной шляпе, которая как нельзя лучше, оттеняет жемчужное ожерелье, – выдавила из себя Арина.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась незнакомка, посверкивая большими темными глазами. Ее тонкие губы были ярко накрашены, а лицо, шея и даже руки – сильно напудрены. Сложения она была среднего, однако во всей ее фигуре чувствовались легкость и изящество. Широкое белое платье до колен удачно подчеркивало ее мускулистые, накаченные икры и ноги с высоким подъемом, который буквально выскакивал из коричневых туфель на чуть скошенных каблуках.

– Вы – танцовщица? – неловко спросила Арина.

– Я не думала, что ты так догадлива, Алейникова.

– Просто такой высокий подъем может быть только у служительниц Терпсихоры. Кто же вы? – со страхом спросила Арина.

– Я думаю, ты уже догадалась.

– Это вы танцевали вчера ночью весенний вальс?

– Да, я. К сожалению, мой танец был прерван, и я не успокоюсь, пока не передам его другой танцовщице.

– Так вы пришли ко мне из мира мертвых?

– Да, – беззаботно ответила женщина. – А ты что, не знала, что мертвые живут среди живых? И грань между этими мирами слишком тонкая, чтобы ее мог различить человек.

Как тебе не стыдно! – перешла в наступление женщина. – Балерина, а лишена тщеславия! Какая-то серая мышь, которая при первой неудачи загнала свое горе внутрь себя и решила изменить свою суть!

– Карсавина тоже не стремилась к славе.

– Но она ее получила и вошла в историю.

– Я не Карсавина.

– Не отнекивайся! – взвизгнула женщина. – В тебе еще теплится искра божья, иначе бы я к тебе не пришла. Я видела твой весенний танец. В нем была история, сюжет, который ты сумела выразить, несмотря на свою лень. Хочешь убежать от себя?

– Я не знаю, кто вы.

– Я – Амалия Яхонтова, балерина небольшого театра, который стоял здесь еще до революции. Прекрасный был театр: белый, с розовыми колоннами. В 18-ом году прямо во время спектакля его подожгли ребята в тельняшках.

– Большевики?

– Кажется, – равнодушно ответила женщина. – А может, просто бандиты. Я не успела завершить пируэт, потому что пламя охватило меня.

– Вы сгорели заживо? – ужаснулась Арина.

– Да, не успев завершить свой весенний вальс. Знаешь, как ужасно слышать из подвала этот безумный, ревущий и такой живой мир! – сверкнула глазами Амалия.

– Какой еще подвал? – не поняла Арина.

– Попроси ключи у вашего дворника, мадам Алейникова.

У Арины перехватило дыхание, в горле пересохло, она подошла к раковине, резко повернула кран и припала к ледяной струе.

– Амалия! – хрипло позвала незнакомку Арина, но ответа не последовало. Повернув голову, Арина увидела, что призрак исчез, не оставив после себя ничего, кроме жалящих душу слов.

– Амалия… – повторила Арина, хватаясь за виски, из которых вырывался наружу пульс. Голова нестерпимо болела. Перед глазами, словно дым, ходили черные круги, мир начал тускнеть вокруг Арины. «Только бы не упасть в обморок», – подумала она, направляясь в комнату.

Доковыляв до кровати, Арина неуклюже плюхнулась прямо на покрывало, натянула и снова заплакала над своей неправильной жизнью. «А ведь она права. Не боец я, и в этом причина моих неудач. Нельзя было уходить из театра. Зря я не согласилась на предложение Андрея Сергеевича. Танцевала бы себе и танцевала. А сейчас время упущено навсегда. Осталось только дожить эту жизнь, а потом отправиться в дальнейшее путешествие».

И Арина представила себе, как она, одетая в простое голубое платье, подходит к ручью, где журчит вода, которая чище и свежее земного воздуха. Аккуратно зачерпнув ладонью горсть прозрачных капель, она омывает себе лицо. Потом смотрит вокруг и видит картину ожившей тишины. Зеленую, покрытую пышной травой поляну, окружают деревья с буйной листвой, которая на глазах переливается всеми оттенками зеленого цвета: от салатового до темно-изумрудного. Солнца нет, луны тоже нет, но откуда-то льется розоватый успокаивающий свет. У ручья лежит покрытый мхом камень. Арина ложится, кладет голову на мох и чувствует, что он мягче лебяжьего пуха. Сладкий сон закрывает ее веки, и Арина знает, что сейчас она будет спать спокойно, и ничто не нарушит эту сладостную безмятежность.

Резкий звонок в дверь разбудил Арину. Она проснулась и села на кровати. Головная боль прошла, и она чувствовала необычайную легкость. Часы показывали восемь утра.

В дверь снова позвонили.

«Какая бестактность будить в такую рань!», – подумала Арина и, накинув халат, направилась в прихожую.

Даже не спросив «кто там», Арина без всякого страха распахнула входную дверь. На пороге стоял рыжий риелтор Алексей и широко улыбался. В руках он держал торт и букет роз.

– Чем обязана? – шутливо спросила Арина, хотя ей было не до смеха.

– Да вот решил проведать, как вам живется на новом месте.

– Заходите, – бросила Арина, жестом приглашая гостя пройти в гостиную. – Сегодня у меня приемный день.

– А это вам с новосельем, – сказал Алексей, – протягивая ей цветы и торт.

– Спасибо, – равнодушно сказала Арина, принимая подарки. – Присаживайтесь. Хотите чаю?

– Нет, я ненадолго, – осторожно сказал Алексей. Было видно, что он немного волнуется.

Окончательно проснувшись, Арина наконец разглядела Алексея. Что-то странное проскальзывало в его внешности. Он совершенно не был похож на того веселого рыжеволосого парня с веснушками. Волосы были зачесаны назад и смазаны бриолином, а на бледных щеках красовались пышные бакенбарды. Он уже не казался Арине дерзким и молодым. Так, немного усталый мужчина лет сорока, который по давней привычке носит бачки, да еще под джинсы надевает белую сорочку с черным бархатным жилетом, из кармана которого спускается старинная золотая цепочка от часов.

«Кажется, он принял меня за одну из муз и решил потрясти своим умопомрачительным вкусом», – подумала Арина, но вежливо промолчала. Однако гость был явно настроен серьезно. Внимательно посмотрев на Арину, он спросил:

– Вас никто не беспокоит на новом месте?

Сначала она хотела скрыть явление Амалии с мистическими танцами, но потом в ее груди поднялась какая-то волна безысходности и желание рассказать обо всем этому малознакомому человеку. Что-то в нем вызывало доверие у Арины.

– Если бы, – промолвила Арина, ставя букет в синюю вазу. – Так вот, Алексей, говорю, как на духу. Меня тревожат, да еще как.

– Кто же? – спросил Алексей, и его светлые глаза загорелись странным блеском.

– Сначала из прихожей доносились слабые звуки весеннего вальса Шопена, и я явно слышала гулкий стук балетной обуви. Решив поймать гостя, я выбежала в холл, но там никого не было. На полу остались лишь слабые отпечатки женских ног, которые при свете тут же исчезли.

– И все? – с недоумением спросил Алексей.

– Если бы… – Вчера вечером, сидя в кресле, я не заметила, как отключилась. Нет, я не заснула, просто мысли унеслись далеко-далеко, в какие-то тревожные дали, откуда незаметно снова полились звуки вальса. Они доносились из холла. Мне вдруг нестерпимо захотелось танцевать. Я вскочила с кресла, подбежала к шкафу, вытащила старые пуанты, надела их и встала на пальцы. Забытые чувства охватили меня, и я танцевала, танцевала и танцевала. Потом в бессилии повалилась на кровать и уснула. – Арина замолчала, а потом с грустью добавила. – Наверное, со мной происходит то же самое, что с Нижинским.

– Во-первых, вы не Нижинский, – несколько цинично заявил Алексей и вполне адекватны.

– Вы говорите о Нижинском, как будто бы видели его живьем.

– Если я отвечу «да», то вы мне не поверите.

– Конечно, поверю. Ведь вы – риелтор со стажем!

– Знаете, по образованию я военный историк и десять лет занимался этнографией.

– Что же заставило вас изменить профессию? – спросила Арина, разрезая атласные розочки из крема.

– Деньги, – как-то вяло ответил Алексей. – Поэтому я и ушел в бизнес. Но это не мешает мне заниматься любимым делом.

Видя, что Алексей волнуется, Арина достала с полки бутылку коньяка и налила гостю бокал.

– Благодарствуйте, – ответил Алексей. – А вы не составите мне компанию?

– Разве только совсем чуть-чуть, – жеманно ответила Арина.

Поднявшись во весь свой громадный рост, «военный риэлтор» изящным движением налил Арине полбокала коньяка.

«Боже мой!», – подумала Арина. «Да у него изысканные манеры! Какая прелесть!»

– За ваше здоровье. Арина Павловна! – сказал Алексей и одним махом осушил содержимое бокала. Наступила неловкая пауза. – Ну вот, опять я сбился, – застеснялся он.

– А вы закусите, – с натянутой улыбкой посоветовала Арина и поставила перед Алексеем тарелку с куском торта.

– Спасибо, – поблагодарил Алексей и осторожно положил в рот кусочек.

Потом он внимательно посмотрел на Арину и сказал:

– Мне кажется, вы что-то недоговариваете. К вам никто не приходил?

Арина опустила голову и пробормотала:

– Приходили.

– Кто же?

– Женщина, балерина. Оказывается, это она танцевала весенний вальс у меня в холле.

Когда-то еще до революции здесь находился дачный театр.

– Знаю, – ответил Алексей. – С розовыми колоннами.

– Совершенно верно. В нем блистала некая балерина, которая погибла, будучи еще очень молодой.

– Ей было 28, – уточнил Алексей.

– Ее смерть была ужасна, впрочем, как и гибель всего театра. В 1918 году во время спектакля волосатики (здесь Арина брезгливо поморщилась) совершили варварский набег на театр и сожгли его дотла вместе с актерами. Это был балет…

– «Шопениана», – ответил Алексей, и голос его дрогнул.

– Откуда вы все знаете?

– Я же этнограф и по привычке изучил историю места, где работаю.

– Ее звали красиво и романтично – Амалия Яхонтова. Она исполняла свой сольный номер под названием «Навстречу весне» под музыку Шопена. А пришла она ко мне черт знает из-за чего. Какая-то глупость. Тьфу! Якобы, чтобы передать мне свой прерванный танец, – цинично заметила Арина и, забыв об этикете, налила Алексею еще один бокал. – Выпейте еще, – с грустью сказала она, но Алексей жестом отказался. – Что-то вы побледнели, милый риелтор, – заметила Арина, глядя на него чуть затуманенными от слез глазами. – Вы даже стали каким-то прозрачным.

– Просто эта история очень дорога мне, – прошептал Алексей. – И я могу ее продолжить за вас. – Большевики не стали разгребать обломки, а уж тем более извлекать оттуда останки людей, несмотря на просьбы родных. Прямо на пепелище они построили деревянные дома, которые после войны были снесены и на их месте пленные немцы построили дом, в котором вы, Арина, изволите принимать гостей из потустороннего мира.

– Значит, это правда? – спросила Арина.

– Что, правда?

– Амалия сказала, что слышит из подвала наш неистовый, бушующий мир.

– Возможно, – бросил Алексей.

– Я не понимаю вас, – удивилась Арина. – Вы что, разыскиваете ее?

– Меня интересует все, что связано с историей места, где я работаю.

– Тогда как там вообще могли оказаться останки Амалии?

– Их могли бросить туда пленные немцы.

– В это сложно поверить, – покачала головой Арина, ведь прошло столько лет. Хотя, эта Амалия Яхонтова кое о чем мне намекнула.

– О чем?

– Попросить у какого-то дворника взять ключи от подвала.

– У Луки? Исключено, – веско заметил Алексей.

– Почему?

– Потому что вредный и пьющий.

– И его невозможно уломать? – с недоверием спросила Арина.

– Я думаю, что вам он не откажет, но этот подвал глубокий и заброшенный. Туда ходят только сантехники.

– Знаете что, – сказала Арина, – дайте мне координаты этого вашего дворника. Надеюсь, он не Золушка и не живет в каморке под лестницей?

– Да нет. Проживает с женой во втором подъезде на первом этаже и пользуется всеми благами цивилизации.

– И призраки его не беспокоят, – вставила Арина.

– Они его боятся, – ответил Алексей.

– Почему?

– Он играет на аккордеоне.

– Ха-ха-ха! – засмеялась Арина. – Это дико смешно. И все-таки дайте мне его координаты.

– Второй подъезд, первый этаж, квартира 5. Как я уже сказал, зовут Лука. Запишите его номер телефона.

– Нет, это лишнее. Я явлюсь к нему во всей своей красе, и он мне не откажет, – улыбнулась Арина и поймала на себе пристальный взгляд светлых глаз Алексея. Ей стало немного неловко. «Неужели я ему понравилась»? – подумала Арина. «Тощая, бледная, немолодая…»

– Что-то вы тоже засмущались, – заметил Алексей. Словно барин, он вытащил из кармана жилета круглые золотые часы, открыл их, посмотрел на циферблат и вдруг заторопился.

– Знаете, у меня завтра ответственная сделка, а сегодня еще нужно успеть кое-что доделать. Так что, разрешите откланяться, – сказал Алексей, подходя к Арине и целуя ее тонкую ручку. Арина почувствовала, что губы Алексея холодные, словно льдинки. – Я рад, что вы в добром здравии и не боитесь таинственных гостей.

– Возможно, мне все это показалось, – просто сказала Арина.

– Возможно, – безразлично ответил Алексей. – Но как только вы добудете ключи, обязательно дайте мне знать, и, ни в коем случае не ходите в подвал одна.

– Хорошо, – пообещала Арина, закрывая за Алексеем входную дверь.

Глава 4

Ничто не беспокоило Арину и все последующие несколько дней: ни ночные танцы, ни гулкий стук балетной обуви, ни звонки риелтора по имени Алексей, который теперь казался Арине странным с его рыжими бачками и старинными золотыми часами. Все кануло в Лету, кроме написанного на скомканном листке телефона Алексея, вороха прозрачной бумаги от его букета, да белой спальни, где к Арине неожиданно для самой себя вернулось желание танцевать. Накатилось и снова ушло.

Инстинктивно Арина чувствовала, что уже стала неотъемлемым звеном в цепочке мистических загадок. Как всякий человек, она испытывала страх перед неизвестным и постоянно придумывала себе предлоги, чтобы отложить свидание с таинственным Лукой. Еще ей очень не хотелось, чтобы кто-то грубо вторгся в ее закрытый мирок, к которому она начала привыкать, как к единственной альтернативе реальности.

«Идти или не идти?» – спрашивала себя Арина, сидя в кафе и борясь с искушением выпить вместо кофе рюмочку ликера или двойную порцию виски.

Несколько раз она звонила Алексею, чтобы сказать ему о своем отказе идти к Луке и просить у него ключ от странного подвала, но приятный женский голос автоответчика отвечал, что «абонент временно недоступен. Позвоните позже».

От двойственности своего положения, невыполненного обещания и возникшей неизвестно откуда жалости к погибшей Амалии, у Арины пропал сон, и теперь вместо того, чтобы спокойно спать на своей широкой кровати, она все ночи напролет читала книги. Только к утру усталость брала свое, и она засыпала тревожным сном.

Как-то ночью, созерцая поблескивающую в темноте люстру, Арина думала: «Что же ты с нами делаешь, Терпсихора? Зачем ломаешь нас? Нижинский сошел с ума, Павлова так и умерла в танце, Ольга Спесивцева до того вжилась в образ Жизели, что потеряла чувство грани между жизнью и творчеством и поэтому долго и серьезно болела. И я тоже стала какая-то невнятная. Сама не знаю, чего хочу».

Арина встала с постели, накинула халат и подошла к зеркалу, из которого на нее вперились две незабудки какого-то тревожного оттенка голубого цвета, да падающие на один бок темные прядки волос. Вид был взъерошенный, но вполне боевой.

«Наверное, я неправильно поступила, что ушла в прошлое. Если меня уже начали посещать призраки, значит, мне осталось только перешагнуть тонкую грань и вступить в страшный мир безумия, тем более что звуки вальса и явление Амалии Яхонтовой любой доктор примет за слуховые галлюцинации. Мне и самой уже кажется, что это был сон».

При слове «сон» из холла опять послышались звуки вальса: тихие, нежные обволакивающие. Словно кошка, Арина бросилась к двери, ведущую в гостиную, открыла ее, но никого там не обнаружила, кроме хлопающего туда-сюда окна, сквозь которое врывались потоки завывающего февральского ветра, и лился желтоватый свет ночной Москвы. Арина подбежала к окну и, навалившись своим хрупким телом на раму, закрыла этот колодец, из которого в комнату шумно выплескивался город.

«Ух!» – сказала она, вытирая пот со лба. «Мало того, что окно чуть не разбилось, еще и пол старинный испортили», – и взгляд ее упал на темную лужицу, в которую превратились растаявшие снежинки. Падающий из окна свет слабо освещал ее, превращая в маленькое колдовское озеро.

Ай! – вскрикнула Арина и в ужасе закрыла лицо руками. На ее глазах лужа стала деформироваться, пока не обрела знакомые контуры Амалии в шляпке и платье до колен.

Арина бросилась к выключателю, зажгла свет и посмотрела на лужу. На полу была бесформенная жижа из грязи и снега.

– Я точно схожу с ума! – решила Арина. – Так, как говорят в сериалах, прежде всего надо успокоиться. – И Арина сделал три глубоких вдоха и выдоха. Потом она мысленно сосчитала до десяти и отправилась в ванную за шваброй. Через пять минут лужица исчезла, и пол снова сиял.

Арина вернулась на кухню, сделала себе успокоительный отвар, молча, выпила его и сказала вслух, чтобы все кто видим и невидим, слышали ее:

– Завтра я иду за ключами к этому Луке, обязательно добуду их и схожу в подвал!

Тяжесть как рукой сняло. Кто-то послал ей облегчение.

Глава 5

Скудные лучи ленивого весеннего солнца приветливо встретили выходящую из подъезда Арину, которая, наконец, решилась выполнить свое обещание. Оделась она так, как обещала, то есть как раз для свидания с человеком «из народа»: короткие сапожки на шпильках, любимые джинсы в дырках, да меховой жакет.

«Да сегодня же первое марта, начало весны», – вдруг вспомнила Арина и посмотрела на серое небо, сквозь которое, скромно сияя лучами, пробивалось солнце. «Скоро, очень скоро зазеленеют деревья, запоют птицы, и я снова нырну в свой уютный мир», – размечталась Арина и не заметила, как свернула в другую сторону и забрела на охваченный утренней суетой и наполненный грохотом рынок.

– Дорогу!!! – зарычал кто-то сбоку.

Арина подняла голову и увидела, что на нее надвигается тележка, нагруженная доверху коробками с расплывчатыми синими надписями. Ее толкал насупившийся бородатый мужик в синем комбинезоне. Не обращая ни на кого внимания, он вез свою ношу по назначению. Слава Богу, что Арина успела отскочить в сторону, потому что еще секунда, и она бы лежала раздавленной под грудой тяжелых коробок, а мужик так бы и прошел мимо, не заметив своей жертвы.

– Надо же! Спаслась! – раздался чей-то прокуренный женский голос.

Арина повернула голову и увидела, что на нее, не мигая, сморят два черных глаза. Неприятных. Бездонных. И каких-то не московских. Взгляд елозил по Арине, словно пытался вычитать ее суть. Арине стало не по себе. Вдруг кто-то догадался о ее благих намерениях и уже выстлал ей дорогу в ад? Мысль промелькнула и исчезла, так и не оформившись, Арина подняла глаза и увидела, что перед ней стоит обыкновенная торговка в ватнике и пуховом платке. Только взгляд у нее был какой-то тяжелый и неприятный.

– А вы думали, что я не увернусь? – спросила Арина.

– Как знать? – загадочно ответила баба. – Ведь ландыши уже расцвели.

– Что?

Бах! Арина вернулась на землю и увидела, что, задумавшись, ушла в сторону от дома, забрела на рынок, чуть не попала под железную телегу с товаром, но во время отскочила, а разговаривает с обыкновенной цыганкой в цветастом платке и теплом ватнике.

– Не понимаю, причем тут ландыши? – вскинула глазки Арина.

– Да тебя все здесь знают, – невпопад ответила баба. – Ты недавно поселилась в этом доме, а сейчас идешь к дворнику, потому что с тобой что-то не так.

– Откуда вы это знаете? – поежившись, спросила Арина.

– Я двадцать лет торгую на этом рынке, и все про всех знаю, – уверенным голосом ответила торговка и, сверкнув глазами, вновь посмотрела на Арину.

«Похоже, они все повязаны друг с другом и хотят затащить меня в ловушку, чтобы обчистить квартиру. Поэтому мне лучше промолчать», – решила Арина, а вслух надменно сказала:

– Вы правы, мадам, я ищу дворника Луку.

– Ты далеко отошла от своего дома. Он живет в противоположном крыле.

– Спасибо, но только, причем тут ландыши? – не выдержала Арина.

– Ландыши еще никому не мешали, – равнодушно, не глядя на Арину, ответила торговка и тут же начала расхваливать свой товар какому-то подошедшему покупателю.

Арина поняла, что разговор окончен и направилась обратно к своему дому, который стоял неровной буквой «П».

«Все-таки у нас не умеют строить», – раздраженно подумала она, входя во внутренний дворик и разглядывая покрашенные разной краской двери, нелепые вывески и лестницы, ведущими куда-то вниз. «Они что, все ведут в подвал?» – подумала Арина и вдруг заметила, что стоит прямо перед подъездом, над которым крупными буквами светилась цифра «2». «А по нумерации это должен быть первый подъезд» – вслух сказала Арина и толкнула тяжелую деревянную дверь.

Войдя в холл, она зажмурилась от непонятного сияния, исходящего от желто-красных напольных плиток советского разлива и заключенных в двойные рамы, оконных стекол. Холл сиял чистотой и блеском. Кто-то сознательный не пожалел даже темно-коричневой краски для лестничных перил, которые, словно шоколадные змеи, плавно ползли наверх.

– Да здесь, оказывается, моют! – присвистнула Арина.

На нее вдруг снизошло странно шутовское настроение, и она со смехом спросила:

– Эй, квартира номер 5, где ты?

И снова дрожь пробежала по тельцу Арины, ибо заветная дверь словно сама подскочила к ней и зазывно пригласила золотистой цифрой «5». Арина прислушалась. Из глубины этого простецкого жилища неслись страстные звуки аккордеона. Чьи-то пальцы неумело жали на клавиши и рвали оттуда латиноамериканское танго. Играли фальшиво, но душу выворачивали.

Упс! Дремавший черт снова проснулся в Арине и, не выдержав напора звуков и прилива чувств, она резко открыла дверь и, словно ураган, ворвалась в чужую квартиру. Проскакав через узкую прихожую, она очутилась в довольно просторной, обвешанной вырезками из газет и старыми театральными афишами комнате, где на красном диване за шатким деревянным столом сидел мужчина неопределенного возраста, с жидкими прямыми волосами, бледным лицом и узкими губами. Закрыв глаза, он вдохновенно нажимал длинными пальцами правой руки на клавиатуру аккордеона, а левой – отчаянно давил на басы. При этом его тщедушное тело подрагивало в такт грубого танго. То был дворник по имени Лука.

Вот тут-то Арина совсем не выдержала! Содрав себя сапоги и шубку, она пустилась в резкий и вызывающий танец. Джин выпрыгнул из бутылки. Мир задрожал и закружился. А мужчина продолжал играть, и чем больше он фальшивил, тем больше возбуждал самозабвенно танцующую Арину.

Нажав последний аккорд, Лука сложил малиновые меха аккордеона, которые издали страдальческо-какофонический звук.

Переведя дух, Арина сказала:

– Иногда надо сдерживать чувства. Это я вам, как актриса, говорю.

Лука открыл свои подслеповатые глазки, скользнул по фигурке Арины, потом положил на пол аккордеон и без всякого удивления спросил:

– С чем пожаловали, мадам?

«„Боже мой!“, – что я наделала!» – подумала Арина и пошла красными пятнами.

– Да вы не тушуйтесь, – успокоил дворник. – Я ко всему привык. Надевайте ваши сапожки, а шубку бросьте куда-нибудь.

– Куда? – спросила Арина.

– Да хоть сюда, – сказал Лука, указывая бледным пальцем на трехногую табуретку.

Неуклюже надев сапоги, Арина деревянными пальцами подобрала с пола полушубок, свернула его и положила на табуретку.

– Да не стесняйся ты! Тоже мне актриса! – пренебрежительно заметил дворник. – Садись на диванчик и расслабься. Сейчас чайку организуем, да поговорим ладком.

Сжавшись как школьница, Арина осторожно присела на краешек дивана.

– Эй, Дуся! – петушиным голосом позвал Лука. – Сообрази-ка нам чайку!

– Сию секунду! – откуда-то из недр квартиры ответил зычный женский голос.

Между тем дворник Лука (а это был именно он) не теряя время, пригладил свои жидкие сальные волосенки, воровски оглянулся, нагнулся, пошарил под диваном рукой и извлек оттуда початую бутылку водки.

– Хочешь? – спросил он Арину.

– Я не пью, – поежилась Арина.

– Врешь, – сверкнул глазами Лука и, жадно отхлебнув глоток из горлышка, аккуратно водворил бутылку назад в свой тайник. Вкусно облизнувшись, он объяснил Арине. – Это чтобы Дуська не ругалась. А то совсем замучила своим ором. Она у меня, знаешь, где сидит? Во! – И Лука показал Арине тощий кулак.

А тем временем в комнату незаметно вплыла матрешка в цветастом халате на пухлом теле и в драных шлепанцах на ногах. Волосы ее были русее самого русого цвета, пышнее взбитых сливок, раскидистее куста олеандра. Сальные пятна на халате лоснились на свету, а красные бусы можно было принять за ягоды рябины. Окольцованные крупными перстнями руки держали поднос с дымящимся чайником, расписными чашками и яблочным пирогом с поджаристой коркой.

– Опять пьешь? – спокойно спросила Дуся.

– Нет, Дусенька, тебе показалось, – словно провинившийся школьник запищал Лука, виновато глядя на жену.

– Здравствуйте, – перебила супружеский диалог Арина. – Простите, что пришла без предупреждения, но у вас была открыта дверь.

– А у нас тут Городская Дума. Постоянно гости, – ответила Дуся и, не глядя на Арину, начала расставлять чашки и смачно резать пирог.

– Мне только чай, – приказал Лука.

– Чтоб все съел! – рявкнула Дуся и грохнула перед ним трясущейся желтой мякотью кусок, густо посыпанный сахарной пудрой.

Томно выпрямившись, она медленно развернулась и, словно императрица, прошествовала к двери, степенно открыла ее и расплылась в лабиринте московской квартиры.

Дверь закрылась. Влюбленный взгляд Луки скользнул по тому месту, где только что была Дуся. Скользнул и сгинул. А Арина взяла и перехватила этот взгляд, и сердце ее застучало часто-часто, а игла досады кольнула сердце и своя любовь всплыла перед глазами забытыми всполохами чувств. «Неужели я упустила ее?» – спросила себя Арина. «Хотя… Ночной колпак есть ночной колпак, и использовать его можно только по назначению».

А Лука, шумно прихлебывая, пил чай, смачно закусывая его пирогом. Он был в настроении. Выпивши чаю, дворник крякнул, снова сделал попытку достать любимую заначку, но почему-то передумал и вместо этого стал пристально рассматривать Арину своими внезапно расширившимися глазенками. Потом щелкнув костяшками пальцев по столу, он сказал:

– Итак, я вас слушаю, Арина Алейникова.

– Откуда вы знаете мое имя? – удивленно спросила сбитая с толку Арина.

– Мне ли не знать своих жильцов? – усмехнулся дворник.

– Я совсем недавно купила эту квартиру…

– И вероятно, пожалели об этом? Что? Духи замучили? – подсказал Лука и громко захохотал, показывая утонченной Арине свой беззубый рот.

– Откуда вы знаете? – с опаской спросила Арина и стала нервно теребить в руках золотую цепочку.

– Я здесь живу уже тридцать лет. Поверьте, всякого навидался.

– Что же может быть хуже? – прошептала Арина да так дернула золотую цепочку, что та порвалась.

– У! Да вы совсем напуганы! Давайте сюда вашу цепочку. Я ее починю.

– Не надо, – прошептала Арина и спрятала украшение в сумочку.

– Не надо, так не надо, – буркнул Лука. Потом снова внимательно взглянув на Арину, он веско заметил. – Половине жильцов вечно что-то кажется: какие-то звуки, шаги, музыка. Не стоит на это обращать внимание.

– Я не за этим сюда пришла, – твердо ответила Арина и откинулась на спинку дивана. Она вдруг расслабилась и теперь могла говорить. – Вы знаете Северо-восточное агентство недвижимости?