Текст книги "Ленинский. Неизбежность бури."

А тем временем убежище снова стало оживать. В его глубине замелькали лучи множества фонарей и керосиновых ламп, разгоняя темноту. Послышалось множество голосов и топанье множества ног.

– Так! А ну-ка всем разойтись по комнатам, нечего тут под ногами путаться! – послышался властный голос старшего охраны Ильи Степаныча, которого Дед знал еще до удара и который еще тогда занимал пост начальника службы безопасности предприятия, его трудно было с кем-либо перепутать.

– Володь, дуй на первый пост, посмотри, как там Дед, и останься с ним, пока освещение не восстановим. Чего ты головой машешь? Иди, говорю! Встал как пенек, понимаешь!

Послышался протяжный скрип открывающейся железной решетки, являющейся первой входной дверью в оружейную комнату, в которой хранилось совсем новое, ни разу не использованное оружие: в основном автоматы и карабины с боеприпасами к ним, была даже одна снайперская винтовка, правда, с небольшим количеством патронов, РПК с внушительным боезапасом и прочие необходимые для обслуживания оружия вещи, выменянные на воду у полицейской общины, которая периодически навещала их.

– Дядя Дед, ты как там, нормально?! – окликнули старика из противоположного конца коридора высоким дрожащим голосом. Юноша, худой, кожа да кости, в синей спецовке предприятия на несколько размеров больше нужного, с большим ртом и обритой головой на длинной шее, шаркая по бетонному полу, неспешно приближался, освещая пространство вокруг себя желтым светом керосиновой лампы.

– Нормально! – отозвался Синцов, голос его как-то неожиданно осип и предательски дрогнул, а во рту пересохло. Парень в искаженном тенями свете керосинки показался вдруг уродливым мутантом, неуклюже двигающимся в дрожащем отблеске небольшого огонька за мутным стеклом высоко поднятой над головой лампы. Сказывался возраст и нервное напряжение, при таких условиях воображение во власти страха все что хочешь нарисует.

– Ты это, оставайся тут, никуда не уходи и не боись. Дядя Илья сказал, чтоб я тут с тобой постоял, пока свет снова не появится. Вместе веселее, – парень растянул губы в дружелюбной улыбке, отчего голова его показалась разделенной тенью посередине.

Синцов поежился, холодок пробежал вдоль позвоночника.

– Володя, что случилось? – крякнув в кулак, откашливаясь, отозвался Дед.

– Не знаю, что, но ходоки оружейную вскрывать пошли, а потом пойдут к трансформаторной посмотреть. Дядя Илья разогнал всех по комнатам и сказал запереться от греха подальше, пока он не разрешит выйти. – Володя подошел и встал рядом. На его левом плече на кожаном ремешке висело охотничье ружье, тускло поблескивая темными стволами.

– Ты, стало быть, ко мне в помощь? – Синцов немного расслабился и смахнул тыльной стороной ладони холодный липкий пот со лба. Хотя этот мальчик в случае опасности станет только обузой и не сможет толком чем-нибудь помочь, но вдвоем и правда не так страшно. Наверное, душа все-таки чувствует, что не одинока, и ей так спокойнее.

– Ну, вроде того! – Володя опустил лампу прямо на пол, снял с плеча ружье, прислонился спиной к стене и сполз вниз, усаживаясь на корточки, повернув голову в сторону оживленно шаривших по стенам и потолку убежища лучей фонарей. Ружье положил на колени и замер.

Дед посмотрел на него, а потом тоже, присев прямо на пол, широко расставил ноги, так, чтобы лампа оказалась посередине, повернув голову в том же направлении, что и юноша, наблюдая за движениями пятен электрических зайчиков на стенах и потолке убежища.

Неожиданно резким ударом по ушам, многократно усиленные замкнутым пространством помещения, прозвучали хлопки одиночных выстрелов, а затем и треск автоматных очередей. И крики. Крики ужаса и отчаяния. Послышался топот ног, обутых в тяжелые сапоги. Грохнул взрыв. Пол тряхнуло, с потолка посыпалось.

Володя отреагировал немедленно. Схватив лампу и ружье, резко встал и пулей рванул на звуки выстрелов.

– Стой! Ты куда? – крикнул ему вслед Синцов, мальчишка остановился на миг, колеблясь, потом все же продолжил движение и вскоре исчез за углом.

Вновь оставшись в темноте, немного растерявшись и помедлив в нерешительности, Дед взял со стола фонарь и, перехватив ружье поудобней, поспешил за юношей на звуки выстрелов, ссутулившись и кряхтя, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Луч фонаря метался из стороны в сторону в такт движению. Паренек Володя с керосиновой лампой уже скрылся из виду.

Мимо Деда стали пробегать наиболее любопытные обитатели бункера, не принявшие всерьез слова старшего охраны, с горящими, ничего не видящими от паники глазами, ударяя Василия плечами, едва не сшибая с ног. Дед прижался к стене, пропуская людей, и бочком, словно краб, попятился вдоль нее, прижав ружье к животу. А в глубине бункера продолжалась стрельба, но уже не такая частая, как в первые минуты. Вскоре стали слышны только одиночные хлопки. Вбежав в просторное помещение, Синцов остановился отдышаться, уперся руками в колени и выгнул спину. Сердце в груди бешено прыгало. Он оказался в широком фойе, расположенном посредине верхнего яруса убежища, от которого расходятся коридоры в другие помещения бункера. Лестничный марш, ведущий на нижний ярус, находится сразу за решеткой, сваренной из армированных прутьев, разделенной посередине широким проходом. Со стороны фойе вдоль решетки стояли сложенные друг на друга, окрашенные зеленым деревянные ящики с разнообразной маркировкой на них. Освещая помещение ровным пламенем, на одном из ящиков стояла керосиновая лампа, отбрасывая на стены причудливые извивающиеся тени. В проеме между сетками, обняв ружье, стоял Володя, напряженно вглядываясь в лестничный проем, который начинался в полу, только раз обернувшись, в тот момент, когда вбежал Синцов. С нижнего яруса убежища тянуло дымом, оранжевыми отблесками на окрашенной зеленой краской стене мерцало занимающееся внизу пламя.

– Ты слышишь, дядь, больше не стреляют, – повернув слегка голову, прошептал Володя, бросив быстрый, полный ужаса взгляд. – Тишина какая.

Синцов разогнулся, шумно выдохнул.

– Где все? – задыхаясь, просипел Дед. – Надо спуститься и посмотреть, что там. Потушить пожар, а то все сгорим.

– Хорошо, я посмотрю.

– Сейчас, подожди! – Дед подошел к одному из ящиков и приоткрыл крышку – обувь. Не то. Приподнял лампу, открыл ящик под ней – тряпье. Ага, то что надо. – Вот, возьми, прикрой нос со ртом, иначе надышишься дыма. – Старик плеснул на тряпку из фляги небольшое количество воды, отжал и передал мальчишке.

Перехватив ружье, Володя приложил к носу тряпицу и, осторожно ступая, шагнул к проему, перегнулся через перила и, заглянув вниз, двинулся дальше. Ступая по лестнице, юноша откидывал длинную нестройную тень, которая вытанцовывала какой-то дикий танец, повинуясь открытому пламени на нижнем ярусе убежища. Дед наблюдал, как юноша спускается, и вот он уже скрылся из виду, оставив лишь еле слышные звуки шагов. Потом стихли и эти звуки. Наступила тишина. Слишком долгая, затянувшаяся тишина.

– Володь, ну что там?! – хотел крикнуть старик, но голос от страха дрогнул, и последние слова он прохрипел.

Прошло несколько долгих минут, но снизу по-прежнему не доносилось ни звука. Тишина словно охватила весь бункер, давила на уши. Слышалось только собственное сердцебиение и хриплое дыхание. Взяв фонарь в левую руку обратным хватом и направив его луч вперед, Дед положил стволы ружья на локтевой сгиб и осторожно двинулся к лестнице. Выступившая на лбу испарина, холодными каплями начала стекать на глаза.

– Вова, не пугай меня, ты как там? – дрожащим голосом попросил Синцов.

В ответ внизу резко, словно сдули пламя свечи на торте, потух огонь, потянуло сквозняком. Провал лестничного марша охватила темнота, такая густая, словно вода, что в один миг заполнила нижний ярус и подступила к краю провала с готовностью выплеснуться и затопить все убежище. Неожиданно закружилась голова, в животе замутило, стены убежища как будто стали давить на Синцова со всех сторон, он почувствовал себя таким маленьким, единственным человеком на всей земле. И в сердце закралось такое отчаяние, слезы покатились из глаз. Страх вдруг сковал старика, тело отказывалось подчиняться ему, застыло как изваяние.

Словно в черно-белом кино, из жидкой темноты нижнего яруса длинной тенью медленно и неслышно выросли сухие корявые ветки. Хотя нет, не ветки. Что-то эластичное, но достаточно крепкое. Множество упругих жгутов и жгутиков. Шевелясь, словно копна черных волос, они, извиваясь, карабкались вверх, ощупывая ближайшее окружение, ползли по стенам, обматывались вокруг перил. В желтом свете керосиновой лампы поверхность щупалец блестела, переливаясь красно-бурыми оттенками. В спутанном клубке показались обрывки одежды, испачканные бурой массой, куски плоти.

Старик, завороженный, уставился на существо и, кажется, даже перестал дышать. Все тело разом ослабло, ноги потяжелели, пальцы потеряли хватку, и фонарь выпал из рук под ноги, металлический корпус звонко ударился о бетон, но продолжал светить. От звука удара Синцов вздрогнул и пришел в чувства, ужас, сковавший все тело, на секунду отступил. Неуклюже переставляя ноги, Григорий попятился и наступил на фонарь, который, скрипнув корпусом, провернулся. Старик инстинктивно махнул руками, стараясь удержать равновесие, крепче сжал ружье, отчего непроизвольно надавил на оба спусковых крючка. Стволы дружно плюнули облаком дроби в сторону лестницы. На пути дроби оказалась керосиновая лампа, которая звонко разбилась, расплескивая вмиг воспламенившееся топливо. Сухие деревянные ящики, на которых она только что стояла, сразу же вспыхнули, будто все время только этого и ждали.

Грохот выстрела и вспыхнувшее пламя, отвлекли прикованное к виду существа внимание и вывели из оцепенения. В ногах снова появилась сила, и страх погнал старика наружу, прочь из убежища, которое перестало быть таковым. Дед наклонился, подобрал фонарь и, не оглядываясь, рванул к выходу. Побег из убежища продолжался словно в тумане. Преодолевая поворот за поворотом, Синцов добежал до своего поста, где гермозатвор по-прежнему оставался закрытым.

«Значит, никто не смог выбраться или не успел. Во всяком случае, только не через эту герму», – подумал Синцов.

Быстро натянув противогаз, накинув плащ и рассовав патроны по карманам, Дед обеими руками вцепился за колесо запорного механизма гермодвери и с натугой закрутил. Послышался протяжный скрежет смещающихся затворов, а потом замок громко щелкнул, впустив в щели приоткрывшейся двери клубы пыли. Распахнув гермодверь, старик выбежал в наружный тамбур и, поднявшись по винтовой лестнице, вышел на поверхность. Открыл створку двери электрощитовой и, быстро оглядевшись по сторонам, метнулся к ржавеющим останкам пазика, который обрел вечный покой на противоположной стороне дороги. Низко пригибаясь, Синцов оббежал автобус с другой стороны и протиснулся в салон сквозь приоткрытую дверцу. Обивка сидений прогнившей трухой свисли со стальных скелетов кресел почти до самого пола, на котором было много битого стекла, стреляных гильз и сухой листвы. Сквозь разбитые стекла пробрался вьюн, частично обвивший ряд кресел, затянувший живой изгородью проемы окон с одной стороны и, протянувшись по поручням, пробившийся в открытый люк в крыше. Небольшой ветерок неслышно заигрывал с остатками обшивки салона, колыхая свисающие грязные лохмотья. Осторожно ступая, похрустывая осколками стекла, старик прошел к задней части автобуса, где кресла отсутствовали, а заднее ветровое стекло хоть и было треснуто, но было на месте. Высунув в крайнее боковое окно стволы своего ружья, старик принялся размышлять, как быть дальше.

Расклад выходил такой. Ближайшая община, месторасположение которой ему было известно, была полицейской. Группы их сталкеров на своем транспорте в сопровождении охраны частенько приезжали за водой. От ходоков Григорий знал, что их община находится в бывшем здании Ленинского отдела полиции. Значит, остается только добраться до него. Проще подумать, чем сделать. Но надо дойти и рассказать, что тут произошло. Община полицейских находится на улице Орлова, к которой ведут несколько основных дорог, не принимая во внимания частный сектор. Туда уж лучше и вовсе не соваться. Узкие заросшие улочки, заваленные трупами ржавеющих автомобилей, тесно расположенные друг к другу сгоревшие и полуразвалившиеся дома давно стали прибежищем многих мутантов. Не зря ходоки прозвали частный сектор зоопарком. Строить маршрут через него – чистое самоубийство.

«Маршрут будет такой: преодолев Поливенское шоссе, выйти на улицу Юности. Оттуда можно будет повернуть в двух направлениях. Вправо на проспект Нариманова либо налево к улице Розы Люксембург. По ним обеим можно добраться до общины, поэтому обе подойдут. Дальше загадывать не имеет смысла. Как получится. Разберусь по ходу», – Дед в растерянности сидел и соображал, мысли об оставлении убежища терзали его. А вдруг все закончилось, и в бункере много выживших, а он сейчас сорвется в неизвестность? Хотя кто там мог выжить, если вся охрана с лучшим оружием осталась на первом ярусе? Что могут противопоставить оставшиеся и закрывшиеся в своих комнатах бункера люди? Он должен привести помощь, должен спасти остальных.

Створка двери трансформаторной слегка покачнулась. Старик напрягся и затаил дыхание, направив стволы на дверь. Прошли минуты, линзы противогаза запотели от частого дыхания, на висках запульсировали вены.

«Все, ждать больше нельзя. Если начнется стрельба, то неизвестно, какие еще твари захотят посетить вечеринку. Вряд ли кто-то выжил. А если и так, то я приведу помощь. Все, надо уходить».

Дед быстро поднялся, все еще держа стволы ружья направленными на двери трансформаторной, быстро прошел к выходу, отчего стеклянное крошево под ногами снова захрустело. Оказавшись у двери, старик неуклюже выпрыгнул из автобуса, закинув ружье за спину, короткими перебежками покинул территорию предприятия и двинулся в направлении города по дороге, той, что еще осталась от Поливенского шоссе.

Перспектива узкой дороги, покрытой мерзлой коркой грязи, бесследно исчезала в темно-сером тумане. По ее сторонам множеством размытых теней торчали кривые облезлые деревья, наполовину заросшие жутким серо-коричневым бурьяном. С левой стороны дороги такими же ржавыми и размытыми исполинами с обвисшими щупальцами проводов возвышались опоры ЛЭП. Старик двигался быстрым шагом, похрустывая раздавленной ледяной коркой и заиндевелыми сморщенными листьями. Видимость – на двадцать-тридцать метров вокруг. Казалось, будто он движется в таком маленьком кошмарном мирке, созданном специально для него. Словно в прозрачном стеклянном шаре, таком любимом сувенире с запечатленными новогодними сюжетами. Одно хорошо: если он никого не видит, то и его никто не увидит. Хотя это не точно. Дед на это очень надеялся. Потому что если ему выпадет случай встретиться сейчас с мутантом, то он просто не сможет отбиться. Но в убежище верная смерть, а тут еще неизвестно. Значит, надо двигаться дальше.

Стало темнеть, и видимость заметно ухудшилась. Заросли разошлись, уступая место перекрестку дорог. В левой стороне проступили неясные очертания здания автомойки и кафе, огороженные забором из ржавой арматуры. Внутри кто-то хозяйничал. Шум, издаваемый в глубине здания, из разбитых окон, казался похож на утробное рычание и треск костей, или, может быть, мебели? Что бы это ни было, но проходить по открытой местности тут будет ошибкой. Засевшее здесь существо должно быть очень сильным, настолько сильным, чтобы не страшиться издавать такие громкие звуки. В то время когда остальные стараются скрыть свое присутствие и охотиться в стае или из засады. Значит, надо возвратиться. Сзади Дед видел прореху в зарослях, не слишком большую, но достаточную для прохода. Раньше там была дорожка, ведущая к АЗС. По ней можно было бы срезать путь к улице Розы Люксембург и обойти эту злополучную автомойку. Хотя ветра не было, но все же не надо было рисковать и долго оставаться на месте, постараться не выдать своего присутствия запахом давно немытого тела и пропитанной потом одежды.

Синцов развернулся и пошел обратно, не забывая оглядываться. Через несколько десятков метров справа показалась та самая прореха, в которой можно было разглядеть остатки дороги. В последний раз бросив за спину взгляд, старик шагнул на тропу. Стволы высоких деревьев сплошной стеной росли вдоль дороги и плотно прижимались друг к другу. Уродливый молодой подлесок тонких берез, тополей и осин, с кривыми ветвями торчали между ними, сплетаясь между собой, образуя непроходимые участки. Высокая трава, путаясь и цепляя за ноги, пыталась зацепиться за человека. С трудом продираясь, старик двигался прямо по тропе, стараясь не шуметь и не забывая озираться по сторонам. Вскоре заросли расступились, и перед Григорием предстала неширокая площадка с навесом и несколькими рядами заправочных автоматов. Дальше к навесу примыкало здание заправочной станции.

Дед встал на окраине зарослей, прислушиваясь, готовый в любой момент нырнуть обратно. Однако никаких признаков жизни в здании станции не было. Аккуратно приблизившись к раскрытым стеклянным автоматическим дверям, старик снова прислушался и, убедившись в своих выводах, шагнул внутрь.

Пустые ряды стеллажей, когда-то заполненных товарами, были кем-то безжалостно разгромлены и теперь обломками лежали на полу. Стойку администратора постигла та же участь. А на что он, собственно, надеялся? Найти еду? При мыслях о еде в животе заурчало. Пошарив немного по полкам и ничего ценного не обнаружив, старик приблизился к широкому оконному проему. Обзор как раз выходил на начало улицы, по которой он двинется в скором времени. Впереди, словно окаменевшим исполином спрута, серыми щупальцами расстилалась автомобильная дорожная развязка. Одно из щупалец, огороженное по обеим сторонам металлическими отбойниками, заканчивалось началом улицы Розы Люксембург. Эта улица, огороженная высокими противоударными и противопыльными щитами, отделяющими частный сектор, была прямой и почти свободной от останков автомобилей.

– Значит, тут мне предстоит пройти? Что ж, пока это было не сложно, – сказал Дед, вглядываясь в пространство перед собой.

Быстро темнело, туман становился все плотнее, постепенно скрывая из виду некогда многонаселенный город. Старик одернул плащ, перевесил патронташ удобнее, распределив боезапас, проверил заряженность оружия и, тяжело выдохнув в резиновую маску, шагнул в проем окна.

***

Пробежав несколько сотен шагов вдоль ближайших домов, Филатов замер, до ушей сталкера донесся протяжный вой – призыв стаи к охоте. Дмитрий резко обернулся: «Неужто учуяли?» – промелькнуло в голове. Перевесив автомат на плечо, быстро достал бинокль и прильнул к окулярам. В полумраке из здания университета, наполовину скрытого туманом, сквозь разбитые окна первого этажа появились фигуры, неспешно трусившие вдоль стен на четырех лапах. Однако нет, не по его душу. Стая набрала уже с десяток особей. Черными тенями совершенно не слышно псы двигались в сторону улицы Розы Люксембург. «Что могло их заинтересовать? Никак добычу учуяли». Филатов перевел взгляд в ту сторону, куда шли псы.

Между остовами машин прямо посредине дороги мелькнул силуэт. Человек двигался, не скрываясь, быстрым шагом, заметно переваливаясь с ноги на ногу. Безумец какой-то. Разве он не слышал вой? Еще немного – и псы, подкравшись к ни о чем не подозревающей жертве, резко перейдут в атаку, преодолев последние метры за несколько секунд. Он и понять ничего не успеет, как будет свален с ног и разорван на кусочки. «Да кто он вообще такой? Может, мутант какой? Да нет, вроде не похоже. Вон, в плаще и противогазе, ружьем вооружен, кажется. Надо выручать безумца, кем бы он ни был». Дмитрий снова перевел взгляд на мутантов. Псы приближались.

Еще не придумав, как именно он будет действовать, сталкер кинулся к крайнему на улице зданию, расположенному на перекресте. На ходу он спрятал бинокль и извлек фонарь. И поспешил дальше к перекрестку, где, перегораживая выезд с улицы, поперек дороги, словно гигантские останки древнего чудовища, на заросших густым бурьяном рельсах замер трамвай. Его ржавый кузов кое-где еще сохранил желто-красный окрас и большинство стекол.

Прижавшись спиной к ржавеющему металлу, Филатов осмотрелся. «Тут ему не отбиться, окружат, и… Что стоит здоровенному псу разбить стекло и ворваться внутрь, где его ждет свежее мясцо?» Осмотревшись, Дмитрий отметил, что времени осталось немного, надо что-то предпринять уже сейчас. Безумец находился уже совсем рядом, но до сих пор, кажется, не подозревал о засаде.

Включив и подняв над головой фонарь, сталкер дважды обозначил им круг, после чего погасил свет. Человек резко остановился, замер. Хорошо, значит, заметил. Но что ж он медлит, недотепа? Фигура по-прежнему не двигалась, теперь оглядываясь по сторонам. Сталкер повторил знак фонарем еще раз.

И тут…

***

Старик быстрым шагом двигался между брошенными в спешке автомобилями, сбившимися в кучу в результате аварий, сгоревшими и разобранными на запчасти. Стараясь держаться подальше от скрытых в сгустившейся темноте домов частного сектора справа и зарослей по ту сторону трамвайных путей слева, Дед двигался по хорошо сохранившемуся асфальту. Путь от автозаправочной станции до сих пор был спокойным, и старик, уже изрядно вымотавшийся, позволил себе немного расслабиться и перешел с бега на быстрый шаг. То и дело из тумана выплывали серые, сильно обветшалые здания когда-то жилых многоэтажек. Вон там был детский сад, а там мечеть. М-да, теперь этот город наполнен призраками или, еще хуже, живыми монстрами. Но город казался полностью мертвым. В нем стояла такая нереальная тишина, как будто старик сам стал призраком и теперь неслышно, словно по воздуху, движется в вакууме. Или, как в старые добрые времена, удобно усевшись на стареньком диване, погрузившись в атмосферу полностью, смотрел по телевизору какую-нибудь страшную картину какого-нибудь третьесортного режиссера, с избитым и предсказуемым сюжетом, а также совершенно понятной концовкой. Где главные герои никогда не испытывали чувство голода, не были обременены какими-то простыми человеческими нуждами. И самое главное, у них никогда не заканчивались патроны. Вот смеху-то! И все же почему, интересно, люди любили смотреть подобные фильмы, читать об этом книги? Нашествие зомби, жуткий вирус, вторжение инопланетян, да и много чего еще. М-да, фантазия была развита. И всегда в них человечество почти полностью вымирало. Так почему же? Может, на подсознательном уровне использовали фильмы как учебное пособие? Фух, бред какой! Конечно, было очень комфортно следить за стараниями выжить других людей, самому сидя на своем любимом кресле и посмеиваясь над неудачниками, саркастически комментируя их поступки, каждый раз удивляясь, как они нелогичны и непоследовательны. Что ж, теперь всем выдался шанс проявить себя и продемонстрировать, какие они крутые и как могут побороться за свою жизнь. Или, может, человечество на грани какого-то шестого чувства все-таки предвидело свой конец, чувствовало неизбежность заката цивилизации? А может, все это мы заслужили? Мысли перескакивали одна к другой. Изредка налетающий порыв ветра напоминал старику, что он все еще жив и действительно находится здесь. Теперь это действительность, теперь это реальность.

Стоп! Что это?

Размышления старика прервало внезапно возникшее впереди, как раз на его пути, пятно света. Луч фонаря был направлен прямо на него. Совершив два полных оборота, пятно пропало.

«Это еще что такое? Может, мутанты научились имитировать свет фонаря, привлекая внимание потенциальных жертв, вводя их в заблуждение?» – старик замер в нерешительности. Такого он никак не ожидал и теперь просто не представлял, что ему предпринять. Бежать обратно, затаиться или пойти на свет? Эх, зря он не общался с ходоками, когда была такая возможность. Сейчас бы эти знания ему очень пригодились.

Луч появился снова, и движения повторились.

«Может, засада? Отвлекающий маневр? Пока я тут размышляю, меня уже обошли? Ведь я так и стою на месте как вкопанный. Вот черт!» – старик глухо зарычал в резину противогаза от наступившего чувства досады от собственной глупости и завертел головой, выискивая опасность. Но вокруг стояла тишина, скрытые темнотой и дымкой тумана здания и гниющие останки ушедшей цивилизации.

И тут…

Слева из-за забора, из высоких прутьев арматуры послышался протяжный вой, сначала один, но его тут же подхватило множество глоток, которые взорвали тишину.

Дед вздрогнул от неожиданности, мороз пробрался под одежду и теперь гулял вдоль спины старика. От страха, казалось, тело ослабело, а ноги налились тяжестью. Синцову вдруг стало трудно дышать, паническая атака в очередной раз захлестнула его, он задыхался. Стянув противогаз, он сделал несколько глубоких вздохов, каждый раз выдыхая облачка пара. В горле запершило. Без запотевших, искажающих пространство окуляров маски видимость улучшилась – стала ясной.

Теперь он увидел. За забором вдоль прутьев в поисках выхода металась стая псов огромных размеров. Перед глазами старика сразу всплыли воспоминания о его единственном и последнем рейде на поверхность.

«Точно, засада. Вот же дурак старый, попался в западню. Думал, мутанты глупее людей. Охотничьи инстинкты у них были развиты много лучше нас еще до катастрофы». Дед попятился, не в силах оторвать взгляда от мечущихся за оградой уродливых тел мутантов.

В десятке метров правее потерявший управление в момент удара автомобиль пробил капотом забор и застрял в нем. Края прутьев арматурин оказались выгнуты в стороны, открывая неширокий проход между ними. Заметив это и осознав неизбежный теперь конец, силы окончательно покинули старика. Один из псов уже ткнулся мордой в лаз, пытаясь протиснуть голову, взрывая лапами промерзшую землю, остальные мутанты нетерпеливо метались позади, поторапливая сородича громким лаем.

Громко резанув по ушам, да так, что старик непроизвольно вжал голову в плечи, справа, с того места, где только что светил и описывал круги луч фонаря, раздалась частая трескотня автоматной очереди. Стрелок, выдавая свое присутствие и местоположение язычками пламени и редкими яркими линиями трассирующих пуль, поливал свинцом тушу пса, наполовину протиснувшегося между прутьями, а теперь пытающегося протиснуть вторую часть тела из лаза в заборе.

Пули с пронзительным визгом рикошетили от кузова автомобиля, высекая снопы ярких искр и сбивая ржавчину, взрывая, вспучивали землю вокруг пса небольшими фонтанчиками. Несколько пуль с чавкающим звуком впились в спину мутанта возле шеи, другая пришлась в основание черепа. Туша мутанта дернулась и обмякла. Так и не выбравшись из проема, пес своим телом заблокировал единственный лаз. Стая мутантов зарычала и с громким лаем заметалась за ограждением. Несколько сородичей мутанта впились челюстями в мертвечину и начали рвать ее на месте, вырывая огромные куски.

Это был шанс!

Дед что было сил бросился в направлении стрелка. Неуклюже маневрируя в темноте, то и дело натыкался на препятствия и больно о них ударялся. Впереди поперек дороги застыл трамвай, у которого стоял человек с поднятым кверху коротким стволом автомата, призывно махая свободной рукой. Пробежав мимо спасителя, старик остановился за ним, прижавшись к трамваю спиной. В глазах потемнело. В ушах гудело, воздуха в легких катастрофически не хватало, сердце бешено стучало. В эту стометровку Синцов вложил оставшиеся силы. Их не осталось даже взглянуть на человека, только что спасшего его жизнь. «Ходок», – отметил лишь старик мимоходом.

Жадно вдыхая воздух, игнорируя сухость и першение в горле, дед, закрыв глаза, сполз прямо на асфальт подле трамвая, запрокинув голову. Но перевести дыхание ему не позволили. Словно откуда-то из глубины или сквозь толстый слой ваты до слуха стали доноситься непонятные, скомканные крики ходока. Потом его резко схватили и потрепали за плечо. Синцов открыл глаза.

– Мужик, вставай! Это еще не все! Надо уходить отсюда! – Над стариком нависла серая резиновая морда с зеленой коробочкой фильтра. – Они сейчас найдут выход, и тогда нам обоим хана! – последнее слово старик услышал уже отчетливо. Ясность вернулась в голову. – Надень противогаз, смерти хочешь?

Ходок резко схватил старика за руки и, крякнув от натуги, одним движением поставил на ноги. Закинув его ружье себе за спину, человек вырвал из руки все еще не пришедшего в себя старика противогаз и натянул его на голову, больно дернув спутанные волосы, после чего схватил за капюшон и потянул за собой.

Пробежав вниз по улице к ближайшему на перекрестке дому с облупившейся краской на табличке и оттого плохо различимой надписью «Докучаева, 14», сталкер со стариком вошли в первый подъезд, металлическая дверь которого, перекошенная в петлях, была распахнута настежь. Тут же за спиной послышался вой и тявканье. Псы нашли выход и бросились в погоню. Большими прыжками через две-три ступеньки беглецы поскакали вверх по лестнице, ловко перепрыгивая через поваленные двери и различный мусор выпотрошенных квартир. Сталкер гнал старика на последний этаж. Тот, стараясь изо всех сил, хрипел, но держал темп. Звуки погони послышались уже на нижних этажах, сопровождаемые топотом множества лап со скрежетом когтей о бетонные ступени. Уже совершенно выбившись из сил, Синцов остановился на последнем этаже, где оставшихся на своих местах дверей тоже не было, и в растерянности уставился на сталкера.

– Ну и куда теперь?! – задыхаясь, крикнул старик.

– На крышу! – Дмитрий встал под квадратным проемом люка в потолке, наклонившись, сложил руки замком в районе колен и кивком указал наверх.

Теперь Синцов подняв голову, увидел в потолке темный квадрат открытого люка. Ступив одной ногой в ладони сталкеру, Григорий подпрыгнул, наполовину влетев в проем, перевалившись, подобрал ноги и перекатился дальше, оказавшись в небольшом помещении на крыше, разогнав своим неожиданным появлением каких-то птиц, которые с суетливым хлопаньем крыльев вылетели прочь в приоткрытую дверь. Следом за Дедом в проем влетел автомат. Филатов, встав на перила под отверстием, с силой оттолкнулся, зацепившись руками за край люка, наполовину подтянувшись, был обхвачен за подмышки и вытянут наверх.

В этот момент снизу на лестничной площадке появились псы. Подняв уродливые морды кверху, зарычали от досады за упущенную добычу, пытаясь допрыгнуть. Да куда уж там!

Сдернув ружье за ремень, сталкер протянул его старику. Дед переломил стволы, проверил наличие патронов и приподнялся. Подойдя к проему, опустил ружье и спустил оба курка. В замкнутом пространстве звук дуплета оглушил обоих, резко вдарив по барабанным перепонкам. На площадке взвизгнули, заскулили, а потом послышались звуки борьбы. Мутанты рвали своих подстреленных сородичей.