Текст книги "Ленинский. Неизбежность бури."

Девушка, лет около двадцати, невысокая, с прямыми темными волосами чуть ниже плеч, с пухлыми губками и курносым носиком, откровенно недовольная, как ей кажется, бесполезной процедурой, фыркнула и презрительно посмотрела сначала на Филатова, потом на Жмыренко.

– Евгений Игоревич, – фыркнула девушка недовольно, обращаясь к криминалисту, – лучше бы делом занялись, а не картинки рисовали. Сколько времени зря потратили! Не помню я его лица! Я в кино видела, такие дела быстро раскрываются!

Женя уставился на друга с немым вопросом, приподняв бровь.

– Значит, так, Димон, давай она посидит в коридорчике, подумает, потом придете, позже, когда вспомнит. Добро? – Криминалист провел ладонью по лбу и волосам, вытирая выступившие капли пота, и посмотрел на стоящий в стороне вентилятор, который, тихо жужжа, крутился на стойке из стороны в сторону, гоняя теплые струи воздуха. – Ну и духота!

Филатов поднялся, махнул ладонью.

– Ладно, Жека, ты мне пока рапорт набросай, а я отведу ее к следаку и вернусь. И чайник еще разок поставь. Пойдемте, Катерина, – иронично проговорил Дмитрий и изобразил подобие жеста, означающего «на выход».

Здание городского управления полиции находилось на перекрестке улиц Орлова и Островского, севернее центра города. Через дорогу от главного входа расположен комплекс зданий Ульяновского высшего авиационного училища гражданской авиации – УВА УГА, который включал в себя многоэтажную гостиницу, столовые, учебные корпуса и общежития.

Левее, сзади и со стороны улицы Островского, преимущественно располагались многоэтажные дома, во дворах которых имелась школа, детские сады и низенькие здания магазинчиков и аптек, утопающие в многообразии зеленых насаждений деревьев, кустарников и всевозможных клумб с цветами.

Само же здание Управления (поговаривали, что когда-то оно было не то гостиницей, не то корпусом лаборатории микроэлектроники, а может, и тем и другим в разное время) состояло из трех этажей и двух корпусов, расположенных неправильной буквой «Т», облицованное мелкой серой плиткой. При нем имелся большой двор, обнесенный «колючкой» поверх ограждения из бетонных панелей, с гаражными боксами и столовой.

Оставив девушку на скамейке возле дежурной части, Дмитрий вернулся на второй этаж, подошел к двери с табличкой «ЭКСПЕРТНО-КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ» в красно-коричневой рамке и взялся за плоскую ручку. В коридоре стоял полумрак, длинные трубки ламп дневного света, расположенные по четыре в ряду, горели через одну. Некоторые периодически моргали и тихо гудели. В остальном стояла тишина, изредка нарушаемая негромкими репликами, отрывисто доносившимися из стационарной радиостанции, расположенной в помещении дежурной части на первом этаже. Потянув ручку, приоткрыл дверь, сразу потянуло табачным дымом.

– Жека, не боись, это я, – предупредив друга, Дима вошел в кабинет и запер дверь на ключ, торчавший в замочной скважине.

Жмыренко стоял около стола, уставившись взглядом за окно, за которым уже совсем стемнело, а окна домов светились разноцветными прямоугольниками. Рубашку он почти полностью расстегнул и чуть сбросил за спину, оставив застегнутыми только две нижние пуговицы, отчего погоны, повисшие за спиной, смотрелись как обрубленные крылья. В руке Женя держал вентилятор, потоки воздуха которого направил себе на грудь, отчего рубашка надулась и колыхалась как парус. В зубах он держал сигарету, моргая слезящимся глазом, в который попал дым, но в целом с довольной физиономией.

– Ну и барышню ты мне притащил, дружище! – взглянув одним глазком и не отрываясь от своего занятия, сквозь зубы, сжимающие сигарету, проговорил Жмыренко.

Филатов осмотрелся и обнаружил сзади себя лежащую на несгораемом сером металлическом ящике початую сине-белую пачку Winston и металлический прямоугольник бензиновой зажигалки. Переломив прямоугольник пополам и чиркнув колесиком, получил ровное небольшое пламя. Вынув сигарету из пачки, зажал ее в губах и поднес к огоньку. Пламя от зажигалки ненадолго осветило лицо, оставив после себя красный уголек на кончике сигареты, а тугая жгучая струя густого, наполненного никотином дыма устремилась в легкие.

– Да тебе бы жаловаться! Ты не знаешь, как она мне целых два часа мозг в кабинете выносила. – Филатов снял рубашку и бросил ее на спинку дивана, после чего сел рядом, посматривая на друга, и выпустил густой белый дым из ноздрей.

Пепел от сигареты упал на брюки. Филатов выругался и принялся аккуратно, чтобы не размазать, стряхивать его и сдувать и поэтому не сразу обратил внимание на то, как друг отставил вентилятор в сторону, закинул на плечи рубашку и вплотную подошел к окну, отдернув занавеску, все еще сжимая сигарету в зубах.

– Ты чего там такого интересного увидел, дружище? – Дмитрий привстал и подошел ближе.

– Да хрен его знает, иди сам посмотри и скажи мне, на что это похоже. – Взгляд Жмыренко устремлен в небо, туда, где показались тонкие, разной длины и направления инверсионные струи бело-оранжевого цвета, которые, стремительно двигаясь, перемещались по небосклону. Такие струи можно было бы легко перепутать со следами, оставляемыми разгоряченными двигателями пассажирского авиалайнера, летящего на больших высотах, там, где температура воздуха много ниже нуля.

Два раза пропищал динамик громкой связи. Обычно после сигнала следует голосовое сообщение. И оно прозвучало:

– Внимание! Всем немедленно спуститься в подвал! Это не вводная, повторяю, это не учебная тревога! – голос начальника смены Семена Плотникова говорил быстро, потом послышался глухой удар небрежно брошенной трубки.

Тут же, разорвав тишину, на всю округу взвыла система оповещения гражданской обороны. Стуча подошвами по лестнице, во двор выскочили люди, полицейские вперемешку с гражданскими, и побежали в сторону подвала в соседний корпус. Переглянувшись, друзья, наскоро накинув рубашки, бросились во двор вслед потоку людей в попытке выяснить причину массового забега.

– Что за паника, что случилось?! – наперебой начали кричать пробегающим мимо людям. Либо вопросы оставались без ответов, либо ответ состоял из нечленораздельных коротких фраз.

Жмыренко попытался встать на пути потока и остановить кого-нибудь, но чуть не был сбит с ног. В последний момент Дмитрий перехватил его за руку и выдернул оттуда.

– Чего встали?! Быстрее в подвал! – послышалось сбоку. Дмитрий перевел взгляд и увидел начальника смены, который уже схватил его за рукав и потащил за собой.

– Да чего бежать-то, мля, что происходит?! – Филатов повысил голос и бросился вслед за остальными.

– Война, млять, началась! Твою мать, ты в небо-то посмотри! – не поворачиваясь, прокричал дежурный. – Давай за нами, в подвале, может, пересидим, времени уже нет!

Дмитрий бросил взгляд вверх, через плечо и посмотрел на множество бело-оранжевых инверсионных полос, остающихся за яркими огненными шарами. От внезапно нахлынувшего осознания происходящего в кровь брызнул адреналин. Сердце зашлось в диком ритме. Филатов бросился за толпой. Сзади бежал криминалист, подгоняя остальных.

Вход в подвал находился в оборудованной нише первого этажа под внешней лестницей второго корпуса. Низкий тамбур из красного кирпича при входе замусорен отколовшимися от стен фрагментами. Было сыро, остро воняло мочой. Хлипкая деревянная дверь, с двух сторон обитая тонким жестяным листом, была выломана и лежала на полу при входе. Несколько больших круглых ламп за плафонами из толстого стекла, забранных металлической сеткой, освещали подвальное помещение. От наружной двери внутрь подвала вел короткий коридор, сразу за которым открывалось большое пустое пространство с широкими столбами, небольшими отдельными помещениями и перегородками. Прямо на бетонном полу расположились люди, лица которых выражали сильное напряжение. Пройдя по коридору несколько метров, Жмыренко с Филатовым опустились возле стены рядом с ржавой металлической дверью какого-то смежного помещения, настороженно прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. В подвале стояла тишина, нарушаемая редкими покашливаниями и шмыганьем. На поверхности выла система оповещения.

Удар!

Сильный грохот! Бетонный пол под ногами подпрыгнул, свалив всех тех, кто остался стоять, вздрогнул и как будто перекатился волами, с потолка посыпалось. Кто-то ойкнул, завизжали женщины, мужики выругались отборным матом. Свет сразу погас, и подвал окутала тьма, озаряемая лишь вспышками, проникающими сквозь проем выбитой двери.

***

14 октября,

садовые товарищества,

правый берег реки Волги,

восточнее Ульяновского

государственного

технического университета

Дмитрий вздрогнул. Открыл глаза, затаил дыхание, прислушался. За дверью послышался какой-то шорох. Скорее даже не шорох, а скрежет, словно кто-то осторожно оценивает прочность двери его убежища. Еще раз, еще и еще. Ритмично. Филатов расслабился, выдохнул. Скорее всего, ветка дерева скребет по двери в такт порывам ветра. Задремал, сквозь сон просто почудилось. Сталкер потряс головой, прогоняя остатки сна.

Это место на поверхности Дмитрий обнаружил в прошлую неудачную вылазку, когда охотники чуть не стали добычей и на след их группы вышел выводок собак. Тогда его другу и напарнику Евгению Жмыренко не повезло, и одна из этих громадных тварей дотянулась до его ноги, разодрав ее в районе бедра. Вместе с «Рыжим» – Васькой Томилиным, самым младшим членом группы, совсем еще юнцом, приставленным к опытным сталкерам для обучения, – пришлось оставить его на лестничной площадке учебного корпуса УлГТУ, расположенного в когда-то живописном месте на краю склона с видом на некогда широкую реку Волгу. А самому, отвлекая на себя внимание, увести стаю на склон, где раньше находились садовые товарищества. Эти товарищества садоводов до удара-то были большей частью заброшены, а после и вовсе превратились в непроходимые заросли. Кстати, о стае собак. Собаками их можно было назвать лишь условно. Мутировавшие из друзей человека твари превосходили своих предшественников в размерах. Шерсть росла клочками на белой, местами даже прозрачной коже, покрытой многочисленными кровавыми язвами. Голову украшала массивная зубастая пасть, иногда две, а также различное количество коротких ушей и глаз. С боков отростками свисали недоразвитые, атрофированные лапы и короткие хвосты. Собираясь в стаи, они почти не оставляли шансов повстречавшимся у них на пути живым существам. Все уже зависело от сноровки и везения последних.

После непродолжительного кросса сталкер выскочил к глубокому оврагу, на краю которого корнями кверху лежало множество деревьев. Раздирающей горло огонь, норовящее выпрыгнуть из груди сердце, шум в ушах и отяжелевшие ноги помогли принять решение, чтобы попытаться спрятаться под ними. Там-то Филатов и обнаружил повалившейся, наполовину перевернутый, небольшой садовый домик. Заперевшись в нем, Дмитрий дождался, когда мутанты, собравшись в кучу, навалятся на дверь, и дал длинную очередь в упор сквозь нее, полностью опустошив рожок своего АКСУ. После чего огляделся.

Оказалось, что оползень опрокинул небольшой садовый домик на бок, заворачивая при этом стены в толстый слой земли и поваленных деревьев. Со стороны это выглядело как небольшой земляной вал под краем оврага, слежавшийся и заросший кустарником, надежно укрытый от взгляда свисающими корнями опрокинутых деревьев. Одна из стен домика надломилась и впустила грунт внутрь. Единственное окно теперь упиралось в склон и лежало в ногах. Внутри домика обнаружилась сваленная в угол кровать с металлическими дужками и пружинным сетчатым матрасом. В лохмотьях, расположенных в том же углу, можно было угадать остатки одеяла и еще какой-то одежды. В том месте, где земля вошла в дом, проросли корни, и теперь с их концов капала вода, образуя на полу небольшой ручеек, стекающий вдоль стены в щель под крышей. Дышать можно было без средств индивидуальной защиты, не опасаясь последствий. Ощущение такое, как будто катастрофа не коснулась внутреннего микроклимата и оставила подобие оазиса.

Дмитрий сидел на вещмешке, подложенном на прогнившие доски бывшей стены садового домика, спиной прислонившись к таким же доскам бывшего пола. Было сыро, воздух был спертый, пахло прелостью. Сквозь пулевые отверстия и незначительные щели в двери можно было определить, что наступают сумерки. Немного погодя можно будет попробовать выйти наружу и вернуться на базу.

В щелях засвистел ветер. Сталкер приподнялся, выпрямился и поправил натянутую на коротко стриженную голову черную вязаную шапочку с отворотом. Плавными движениями по окружности то в левую, то в правую сторону размял по очереди ноги, обутые в ботинки с высоким берцем. Поднял свой вещевой мешок, на котором только что сидел, расправил лямки-ремешки, после чего закинул за спину. Подсумок для противогаза был аккуратно свернут и уложен в отдельный кармашек в разгрузочном жилете, в то время когда сам противогаз был аккуратно пристроен на левом плече таким образом, чтобы в случае необходимости можно было с легкостью, не теряя времени, его натянуть. Через правое плечо на левую сторону висела еще одна сумка-чехол со свернутым ОЗК. Справа на широком тактическом поясном ремне в закрытой кобуре находился пистолет системы Макарова. Плотный комбинезон «Горка-3», в котором Дмитрий провел много времени, местами покрыт заплатками, а местами и вовсе с небольшими дырками, но хорошо подогнан и не стеснял движений. В разгрузке находился боезапас, состоящий из двух полных и одного пустого магазина для АКСУ. На левом предплечье в ножнах коричневого цвета рукояткой вниз закреплен штык-нож. На локтях и коленях пластиковые накладки. Филатов зажал в правой руке цевье прислоненного к стене АКСУ, приподнял его и уложил на локтевом сгибе левой руки. Попрыгал на месте. Ничего не шумит. Можно выдвигаться.

Наступающие сумерки еще более сгустили и без того темные заросли разросшихся деревьев на склоне правого берега реки. А спустившийся густой туман наглухо поглотил все звуки. Давно опавшие листья промерзшим желто-коричневым ковром устилали землю. Похолодало. Деревья корявыми измученными ветвями тянулись к свету, к солнцу, которого в городе не было уже долгие годы.

Под густыми корнями, окутавшими сползший слой земли и укрывшими под собой деревянный садовый дом, тихо, почти неслышно скрипнула дверь. В щелях, образованных от автоматных пуль, выплыв из темноты, показалась пара серых глаз, внимательно рассматривающих обстановку снаружи. Неслышно движущиеся в тумане тени деревьев заставляли трижды подумать, прежде чем принять решение покинуть укрытие.

Немного помедлив, сталкер приоткрыл дверь, готовый в любой момент закрыть ее снова. Прислушался. Тишина. Трупы мутантов, гниющих ниже по склону, куда после расстрела Филатов оттащил их, лежали на своих местах. Теперь предстояло подняться по узкой расщелине на вершину обрыва, а дальше в город и на базу. Туман – это плохо! Дима снял шапку, убрал ее в карман, натянул противогаз, накинул капюшон и вышел за дверь. Прикрыл ее, предварительно вставив в щель веточку, которая предупредила бы о незваных гостях в следующий раз. Такой своеобразный индикатор и нехитрый прием.

«Больше один на вылазку не отправлюсь. Хотя бы пару диггеров с собой прихвачу. Пускай поверхность потопчут, крысы туннельные», – думал сталкер, шагая наверх…

До края оврага нужно было подняться сотню метров, и, немного подумав, Филатов принял решение не двигаться через заросли, а обойти их по дорожке, некогда широкой, определявшей главный проезд между садовыми участками от ворот до самой набережной реки. Осторожно двигаясь вверх, сталкер больше прислушивался, чем поглядывал по сторонам. Все равно в сумерках, да еще и в тумане ничего особо не разглядишь. Дорожка была почти прямая, по краям иногда встречались остатки деревянных и асбестовых столбов, поросших толстым слоем серо-коричневого мха. То там, то здесь попадались целые секции из трухлявых штакетин, вывалившихся на край дорожки. В глубине угадывались очертания бывших кирпичных или деревянных строений, а также бочек, кабинок уличных туалетов и прочих надворных построек и садовой утвари. Эти строения когда-то были дачными домиками, еще при Союзе. Странное чувство возникает при взгляде на эти останки. Подумать только, люди с горящими от счастья сердцами возлагали большие надежды на свои дачные участки, полученные с таким трудом, выстраивали домики из всего того, что смогли найти. Мечтали о светлом будущем, о беззаботных днях. В одночасье все рухнуло, развалилось и гниет теперь, покинутое и никому ненужное, не оправдавшее надежд далекого прошлого. Тоска! Вверху корявые ветки ковыряли потолок из густого тумана, их окончания исчезали в его пористых глубинах. Создавалось такое впечатление, как будто Дмитрий смотрит на очень старую фотографию, эмульсионный слой которой из-за времени покрылся мелкими, но многочисленными трещинами. Вокруг было спокойно и даже как-то умиротворенно. Но Филатов знал, что это не так. В изменившемся мире, где человек перестал быть вершиной эволюции, все вокруг представляло опасность. Сама природа, кажется, старается усыпить бдительность человека, для того чтобы скорее покончить с ним. Поэтому сталкер был начеку. Цевье автомата на локтевом сгибе левой руки, кисть правой на рукояти, на спусковой скобе указательный палец, при любой опасности готовый соскользнуть на крючок. Ствол АКСУ покачивается в такт спокойным и плавным движениям. Сосредоточенность и полное понимание таящейся вокруг опасности вырвали последний шанс человека у природы на выживание. Вот уже вверху видно край дорожки с покосившимися ржавыми железными воротами, вросшими в землю и окутанными каким-то вьюном, а над ними, словно свод арки, нависают лысые кроны разросшихся деревьев.

Сталкер протиснулся между воротами, прошел немного дальше и затаился в высокой траве возле бетонных блоков. Блоки были выложены в ряд, отделяя проезжую часть от края оврага. На открытом пространстве стало заметно светлее. Просматривались очертания домов. Прямо – улица Докучаева, с левой стороны дороги расположено три одинаковых многоэтажных дома, нижние этажи которых скрывались в густой заросли деревьев. Справа от блоков начиналась территория УлГТУ, которая была огорожена забором из асбестовых столбов и секциями металлических вертикальных прутьев. Ворота на территорию были открыты. Прямо за блоками стоял ржавый кузов пассажирского микроавтобуса «Газель» с остатками желтой краски. За разбитым лобовым стеклом на боку лежала табличка с номером маршрута «67», выведенным красной краской. Боковая дверь была забрана в салон, открывая напоказ внутренности. Сгнившая тканевая обивка сидений лохмотьями свисала с кресел. Резина колес растрескалась и вместе с дисками вросла в асфальт. Там, где раньше была дорога, теперь лежал мягкий ковер из коричневых листьев, пожухлой травы и различного мелкого мусора. Нужно было забраться повыше и оглядеться. Кузов «Газели» как раз для этого подходил. Задача состояла в том, чтобы изучить территорию бывшего университета, так как здесь предположительно облюбовала себе логово стая мутировавших четвероногих друзей человека, не раз замеченных группами сталкеров и диггеров.

Забравшись на бетонный блок, Филатов закинул автомат за спину, наступил на капот автомобиля, зацепился за край оконного проема кузова и подтянулся, прижимаясь животом к остаткам лобового стекла. Теперь голова и грудь его возвышались над крышей автомобиля. Сталкер протер линзы противогаза. Город в тумане напоминал эскизы художника, набросавшего простым карандашом будущую картину, много раз исправленную, затертую ластиком, оттого получившую размытые серые нечеткие очертания. Впереди, на значительном удалении, в тумане, словно корабль-призрак в старом кино, плыл восьмиэтажный учебный корпус, зияя черными провалами оконных проемов с неровными кривыми зубами оставшихся стекол. Отдельным строением на высоте пятого-шестого этажей как будто висела летающая тарелка, на самом деле являющаяся концертным залом необычного завораживающего вида. К входу в корпус ведет дорога, пролегающая между когда-то красивыми и ухоженными зелеными газонами, а сейчас зарослями опасного бурьяна.

Поднялся ветер, зашумели верхушки деревьев и синхронно с прочей растительностью склонились в сторону наблюдателя. От «летающей тарелки» концертного зала донесся приглушенный собачий лай, и в ее оконном проеме показалось движение. Значит, мутанты собираются здесь, в «тарелке».

Сталкер осмотрелся по сторонам, снова перехватил автомат в руки и мягко спрыгнул на дорогу. Вместе с его приземлением с автомата крупными каплями в листву сорвалась накопившаяся влага. Задача выполнена, теперь осталось дойти до базы.

Глава 2

14 октября,

Ленинское районно-

эксплуатационное управление

предприятия «Ульяновскводоканал»

С правой стороны Поливенского шоссе, ведущего от города к бывшей когда-то военной части 31-й гвардейской отдельной десантно-штурмовой бригады ВДВ, в предвечерних сумерках, за покосившимися бетонными панелями ограждения, покрытые густым серым туманом, в разросшихся кустарниках и деревьях располагались развалины предприятия «Ульяновскводоканал». На территории предприятия расположен комплекс нескольких больших административных зданий и прочих многочисленных маленьких строений различного назначения. Асфальт, покрывавший большую часть территории предприятия, теперь разломан широкими шрамами трещин, сквозь которые пробилась трава. Трава теперь окутывала все, до чего только могла дотянуться, словно стремилась поскорее поглотить все останки бывших хозяев поверхности. На асфальте, в местах, отведенных для парковки автомобилей, возле стен некоторых зданий и вдоль дорог на спущенных гнилых колесах, облезая краской и приобретая теперь для города единый цвет, ржавели остовы редких автомобилей, прицепов и кунгов. Кузова автомобилей стояли словно извлеченные из земли древние останки огромных ящеров – бывших хозяев планеты, зияя нутром, обвитые какими-то вьющимися растениями, и с тоской смотрели на остывающий и стремительно меняющийся мир, сквозь мутные глаза уцелевших фар. В стороне от основных построек располагается небольшое, квадратное, ничем не примечательное строение из красного кирпича. С одной стороны расположена широкая двухстворчатая металлическая дверь с нарисованными на ней красной краской молниями. Справа от двери на стене расположена выцветшая табличка с надписью «Не влезай, убьет!» и с изображением черепа в перекрестии двух молний. Очередная трансформаторная будка, каких на территории немало. За тяжелыми металлическими дверьми прячется винтовая лестница, ведущая на нижний подземный ярус бомбоубежища этого самого предприятия. На самом деле входов три, второй располагается в подвале главного административного здания организации, однако он был завален обломками обрушившихся стен и перекрытий. Третий вход расположен в низком сером одноэтажном кирпичном здании в дальней части территории, рядом с рухнувшими бетонными панелями, открывавшими широкий проход в подступивший и теперь принявший в объятия территорию предприятия лес. Окна здания предусмотрительно заколотили подвернувшимися под руку материалами, а у двери входа в бункер оставили пост охраны. Данное здание приспособили для проведения обмена с другими общинами. Тут был оборудован пандус для принятия и отгрузки товара.

Основную часть обитателей бомбоубежища составляли работники предприятия, жившие неподалеку и сумевшие в короткое время сориентироваться в ситуации и, собрав кое-какой скарб, укрыться в нем. Изначально население убежища насчитывало чуть больше сотни человек разного возраста. Но позже от болезней, голода и неудачных вылазок на поверхность население сократилось вдвое. Детей рождалось мало, это была непозволительная роскошь в такое тяжелое время.

Главным богатством убежища было наличие глубоких скважин с заблаговременно подведенными к ним коммуникациями по очистке воды. Она была вкусная и чистая и потому стала единственным годным для обмена товаром убежища, на который охотно менялись представители других общин. Благодаря наличию ценного ресурса община обзавелась оружием, боеприпасами, средствами индивидуальной защиты, прочими полезными для вылазок на поверхность вещами, также продуктами питания и другими предметами, необходимыми для выживания.

У толстой входной металлической двери в бункер под зданием трансформаторной будки, расположившись за столом, дежурил Григорий Синцов, но все звали его просто Дед. Им и правда был немолодой уже человек неопределенного возраста, тяжелая жизнь после удара не располагала к уходу за собой, оставив силы лишь для сохранения рассудка и простых действий для выживания. Ростом человек был выше среднего, но из-за сутулости казался много ниже, худощавый, с густыми грязными кудрями на голове под старой шапкой-ушанкой и с густой спутавшейся и взлохмаченной бородой. Бледное лицо его в паутине глубоких морщин, выцветшие глаза слегка слезились. Григорий, сгорбившись над столом, листал старые газеты, уложенные на нем неровными стопками. Время от времени он поднимался из-за него и прохаживался вдоль небольшого узкого коридорчика. В тусклом свете одной, но не единственной лампы, расположенной под потолком, можно было видеть серые стены, наполовину выкрашенные зеленоватой краской, частично осыпавшейся, оголяющей истинный цвет бетона. К стене стволами кверху приставлена старенькая двуствольная «горизонталка», с треснутым и оттого обмотанным синей изолентой прикладом. Оружием Синцов не пользовался очень давно и брал его с собой только на дежурство и только из-за того, что так было положено. Однажды, казалось, целую вечность назад, Дед напросился с ходоками в рейд на поверхность в надежде поживиться ценными находками. Но в ходе вылазки по ближайшим домам группа сцепилась с выводком тогда еще без признаков мутации, но оголодавших псов, повстречавшихся между улиц. Те, кому повезло, насилу отбились и кое-как унесли ноги. Того приключения Синцову хватило на всю оставшуюся жизнь, и теперь он предпочитает коротать время тут, в бункере. Однако в последнее время и в убежище стало неспокойно. Обитатели живут в постоянном напряжении и во все нарастающем чувстве тревоги.

Уже некоторое время по другую сторону внешних стен убежища доносятся непонятные звуки и шорохи, словно кто-то карябает и скребется. Сначала звуки были едва различимы, но потом стали все громче и отчетливей. Группа ходоков, отправленных на обследование поверхности и выяснение возможных причин происходящего, ничего подозрительного не обнаружила. Да и пост охраны, расположенный в помещении третьего запасного выхода и разгрузочной, докладывал об отсутствии подозрительной активности на подконтрольной территории.

Дед бродил по коридору с задумчивым и отстраненным взглядом, размышляя над тем, чем это явление могло быть и чем оно могло грозить убежищу. Синцов долгое время проработал бригадиром на предприятии и припоминал одну историю, без подробностей, конечно, возраст все же берет свое, и многое уже помнится смутно. Да и слушал он вполуха, сморенный усталостью, хмелем и духотой «слесарки» в подвале одного из корпусов. Там, в этой подсобке вместе с остальными слесарями своей бригады, как часто бывало, после окончания рабочей смены, в ходе распития самогонки, принесенной одним из напарников, он слышал ту историю, в которую, если честно, до конца не поверил. А история была о том, что под городом, в том числе и под территорией предприятия, расположены старые подземные дренажные сооружения в виде нешироких, но достаточных для передвижения тоннелей, а также для русла подземных вод реки Симбирки, протекающей в северной части города, до Волги, для отвода талых, подземных вод и ручьев. Окончания этих тоннелей можно было видеть на набережной в периоды сброса воды на Куйбышевском водохранилище – широкие бетонные кольца, вмурованные в бетон. Тогда эта история казалась ему обычным трепом. Ульяновск не столь велик, чтобы иметь такую развитую сеть подземных сооружений. Однако теперь все обстояло иначе, рассказ не казался такой уж пустой болтовней, и разгадка крылась где-то там, в той давней истории, которая неожиданно всплыла в памяти. Что если пустыми, осушенными туннелями воспользовались мутанты и теперь стараются добраться до свежего мяса? Все бы ничего, если бы это были псы, тогда им ни за что не пробиться сквозь толстые стены убежища. Ну а если это кто-то другой? Мало ли мутировавших тварей развелось на поверхности. Тем более ходоки после снятия стресса алкогольным опьянением иногда проговариваются, рассказывая об опасных тварях, населивших теперь городские улицы и леса.

Синцов расхаживал по коридору взад-вперед, заложив руки за спину, сцепив пальцы в замок и прокручивая в голове, стараясь вспомнить в подробностях, тогдашний разговор. Кажется, говорили и о какой-то группе детей, которой в семидесятые годы при перестройке центра города к юбилею Ленина каким-то образом удалось попасть в подземный ход, где стены были выложены красным кирпичом. Тот ход заканчивался комнатой с небольшим окном, забранным решеткой, сквозь которую можно было видеть Волгу. А также то, что многие церкви соединялись между собой подземными туннелями, шла речь и о так называемом бункере Сталина, и вообще много еще о чем говорили в то время. Нет, после окончания дежурства он должен обязательно с кем-нибудь это обсудить, поговорить, высказать свои соображения.

Внезапно лампа, расположенная на стене, моргнула и погасла, совсем. Как и остальной свет в убежище. Такого прежде не случалось. Дед остановился и поднял голову, затаив дыхание, прислушался. В груди медленно начал разгораться огонь тревоги. Темнота всегда захватывала человека, что называется, с головой, быстро вызывая приступ панического страха. В глубине убежища на некоторое время наступила полнейшая тишина. После чего стали слышны искаженные страхом и напряжением голоса. Кто-то кого-то звал, кто-то, крича в темноту, пытался выяснить причину.

Огонь тревоги запылал уже во всем теле Синцова, а чувство паники навалилось тяжелым грузом. Хрипло и отрывисто дыша, сразу же покрывшись холодным липким потом, Дед, выставив вперед руки и растопырив пальцы, шаркая по бетонному полу убежища кирзовыми сапогами, пошел по направлению к столу, где в выдвижном ящике лежал электрический фонарь в металлическом корпусе с большим круглым рассеивателем. Врезавшись пахом в угол стола, Григорий ойкнул и скривился. Потом, цепляясь за столешницу, обогнул его и нащупал ручку ящика. Потянул. В ящике, кроме фонаря, лежали патроны, аккуратно уложенные в коробочку, игральные карты, огрызки карандашей, стержни от шариковых ручек и тому подобные мелочи. Дрожащими руками Дед достал и надавил на маленькую черную кнопку, расположенную сбоку металлического цилиндра корпуса фонаря. Тусклый рассеянный желтый луч осветил коридор. Поводя фонарем, старик добрался до шкафа, расположенного у стены позади стола. В шкафу на самодельных крючках из скрученной проволоки висели противогаз, блеснувший в ответ окулярами стеклянных глаз и круглой коробкой фильтра, старый брезентовый плащ с глубоким капюшоном, а также потрепанный и много раз заштопанный и подшитый кожаный патронташ, заполненный латунными цилиндрами самодельных патронов. Дед положил фонарь на стол, направив луч в сторону черного провала коридора. Корпус фонаря по инерции покачался вправо-влево, отчего тени проводов, развешанных вдоль стен, ожили, извиваясь, словно змеи, и замер. Затянув патронташ, Дед поднял с пола ружье. Привычным плавным движением треснувшего сухой кожей пальцем, с обгрызенным коричневатым ногтем, с тихим щелчком отодвинул в сторону рычаг запирания, откинул стволы. Казенник принял два латунных цилиндра и захлопнулся.