Текст книги "Киты плывут вверх"

Глава 13. Ужин в «Шантеклере»

Резидент во Франции оказался тонким знатоком местных ресторанов и средиземноморской кухни, а «Шантеклер» – шикарным гастрономическим рестораном с покрытыми деревянными панелями стенами, множеством ковров, розовыми портьерами, розовыми скатертями, креслами с розовой и зеленой обивкой. Буйство ярких красок органично гармонировало с праздничным настроением отдыхающих, зеленью пальмовых крон вдоль набережной, нежно-розовым закатом, белыми парусами яхт, скользящих по лазурным волнам и жёлтым паромом, выходящим из порта Ниццы в сторону невидимой за горизонтом Корсики.

Официант с метрдотелем настолько дотошно объясняли достоинства и тонкости заказанных кулинарных шедевров, что у Артура сложилось впечатление, что они следят за каждым кусочком поглощаемых гостями блюд в ожидании безусловного восхищения кулинарными талантами удостоенного звезды Мишлен шеф-повара заведения. Из-за постоянно стоящего за спиной гостей официанта поговорить о делах за ужином так и не удалось, и коллеги с некоторым облегчением в душе и тяжестью в желудке переместились в наполненный джазовыми аккордами бар отеля. Здесь они, удобно расположившись под старинным гобеленом в песочного цвета креслах, наконец-то смогли поговорить.

– Я в курсе ситуации, – начал резидент, – мои ребята подобрали фактуру по Франции, особо впечатляющего ничего нет, статистика по самоубийствам, в том числе среди подростков, стабильна уже долгое время и составляет порядка двенадцати из ста тысяч. Единственно, что отмечают эксперты, – это активность суицидальных групп в социальных сетях и определённую координацию, какие-то ролевые игры, что ли. Местная полиция тоже этим озабочена, сайты блокируются, но это особо не помогает.

У меня сейчас другая проблема – по данным из Москвы, возможна террористическая атака во время завтрашнего выступления посла на открытии выставки в Свято-Николаевском соборе, французов мы предупредили, они по своим каналам ситуацию отслеживают, обещали помочь, в том числе физической защитой. Так что извини, своих дел по горло…

«Технично съезжает», – подумал Артур. – Да всё нормально, сам потихоньку разберусь… завтра помочь чем? – это он произнёс вслух.

– Утром в семь ноль ноль – в «Ротонде» завтракаем, в семь тридцать встречаемся в холле отеля и поехали. Посол подъедет к девяти, я сегодня своих людей по территории уже расставил, с утра проверю и с Богом! – резидент закончил разговор.

Глава 14. Выставка

Путь от «Негреско» до собора по полупустым по случаю Дня Республики улицам города занял около десяти минут. У ворот храма стояла бело-синяя машина национальной жандармерии с дремлющим водителем внутри. Посольский «мерседес» въехал внутрь ограды, и подбежавший сотрудник службы охраны диппредставительства доложил:

– На объекте всё спокойно, ночью каждый час обходили периметр, всё тихо, пятнадцать минут назад подъехали французы… – охранник прервал доклад. На ступенях перед входом в собор разгоралась оживлённая дискуссия на французском, отголоски которой долетали до Артура.

– А я вам говорю, нельзя в храм с собакой!

– Но, месье, у меня приказ всё осмотреть и проверить на наличие взрывчатки!

– Проверяйте территорию, внутрь с собакой не пущу! Нам что, после этого храм заново освящать?! – грозно вопрошал жандарма отец Александр.

Поджарая бельгийская овчарка терпеливо переводила умный взгляд с одного спорящего на другого, возможно догадываясь, что именно она является причиной столь эмоционального диалога.

– Извините, я начальник службы охраны посла, и мои люди всё уже проверили, вас я попрошу следить за безопасностью на улице, так как мои сотрудники не вооружены… Давайте пройдём и проверим ещё раз вместе, – дипломатично увёл жандармов в сторону резидент.

– Вот и объясни басурманам, что в храм с собакой нельзя! – добродушно улыбаясь приветствовал Артура монах. Епископ готовится к прибытию гостей, а я вот здесь воюю.

К девяти часам в ворота стали въезжать представительские автомобили.

– Если полезут, то вот отсюда! – повёл Артура направо вокруг храма резидент, указывая на невысокий заборчик из проволочной сетки, отделяющий территорию собора от жилых домов. – Французы здесь посмотрят, а я пошёл встречать руководство.

– Посол Российской Федерации… Епископ Корсунский… вице-мэр Москвы… вице-мэр Ниццы… – доносились до Артура доклады охранников по рации.

После окончания официальной части гости вышли на улицу и расположившийся на ступенях собора хор Сретенского монастыря исполнил церковные гимны и русские народные песни.

– Вроде пронесло! – подошёл к Артуру резидент. – Мы возвращаемся в Париж, а ты, если что, звони.

– Договорились! До встречи, – агент пожал руку отбывающему коллеге и повернулся к идущему в его сторону священнику.

– Гости разъехались, а вас мы приглашаем в трапезную, – широко улыбаясь, произнёс подошедший к Артуру отец Александр.

– Андрей – наш звонарь, вы с ним уже знакомы, Ганс – наш охранник, – и монах указал на колоритного мужчину, в котором агент узнал открывшего им ворота байкера.

– Исполним благодарственную молитву! – провозгласил епископ, и хор грянул гимн.

«Насколько всё красиво! – подумал Артур. – И как отличается от обыденного, житейского „а теперь слово предоставляется“…»

– Все ваши уехали, – обратился к агенту после молитвы отец Александр. – Если есть время и желание, можем вечером встретиться на набережной, посмотреть салют.

– Отлично! – с радостью согласился агент. Он остался один в незнакомом городе и не понимал, каким образом начать поиски таинственной Роксаны или того, кто прячется за её именем.

– Тогда в девять вечера встречаемся у «Негреско».

Глава 15. Салют

Вечерняя прохлада, принесённая дующим с моря ветром, сменила дневной июльский зной, и десятки тысяч людей собрались на Английской набережной, чтобы увидеть салют в честь Дня взятия Бастилии.

Мохамед тоже стоял на набережной. В паре километрах от него в сторону старого города, казалось, прямо из воды вылетали огненные сполохи и, взмывая в небо, рассыпались на тысячи ослепительно сияющих шаров, затмевающих луну и звёзды, чтобы через несколько мгновений упасть и догореть в море.

– Пора! – шепнуло ему ОНО. – Салют – это и есть Шихаб33
  Шихаб – в исламе: низвергнутый, одно из имён-эпитетов Иблиса.


[Закрыть], падающая звезда, низвергнутый Аллахом Иблис44
  Ибли́с – в исламе: имя джинна, который благодаря своему усердию достиг того, что был приближен Богом и пребывал среди ангелов, но из-за своей гордыни был низвергнут с небес. После своего низвержения Иблис стал врагом людей, сбивая верующих с верного пути.


[Закрыть]. Скоро всё закончится, нам надо успеть…

Последние дни ОНО не оставляло его ни на минуту. ОНО проникло в его душу, в его тело, в его мозг. ОНО поддерживало Мохамеда в минуты душевной слабости, когда его посещали мысли отказаться от плана и бежать с полученными деньгами. ОНО знало всё о его родителях, братьях, сёстрах, детях. ОНО было везде, где был мир и разум Мохамеда.

– Иди и никому не смотри в глаза! Это слуги Ар-Раджима!55
  «Побиваемый камнями» грешник или отступник, постоянный эпитет Иблиса.


[Закрыть] Они захотят остановить тебя. Не дай им это сделать!

Мохамед быстрыми шагами пересёк набережную, обходя и расталкивая пытающихся схватить его шайтанов, спешащих к месту низвержения своего предводителя. Наконец он увидел белый фургон «Рено», припаркованный им накануне недалеко от детского госпиталя, куда они вместе с женой водили своих малышей, пока аль-Адувв66
  аль-Адувв – враг, одно из имён Иблиса.


[Закрыть] не разлучил их.

– Поезжай на набережную, – прошептало ОНО. – Если остановит полиция, скажешь, что везёшь мороженое на праздник. Дальше выезжаешь на тротуар – и как в боулинге. Играл в боулинг?

– Да!

– Перед тобой будут не люди, а кегли шайтана. Твоя задача – сбить их как можно больше. Потом проезжаешь сад Альберта Первого, сворачиваешь налево, дальше на бульваре Жан-Жорес бросаешь машину и уходишь в старый город. Там тебя никто не найдёт. Садишься на скутер и едешь к жене и детям, всё устроено, жена снова будет любить тебя.

– Но меня будут искать, полиция узнает, кто брал машину в прокатной конторе!

– Бери жену и детей, до утра вы покинете Францию и будете в безопасности.

– Но на набережной полно полиции, они начнут стрелять!

– Я сяду рядом с тобой, стрелять будут в меня. Ты останешься жив, обещаю…

– А ты?

ОНО с любовью посмотрело на Мохамеда и тихо произнесло:

– Меня невозможно убить! Пока ты со мной, тебя тоже.

Андрей, оставив дома жену и засыпающую полугодовалую дочку, шёл по набережной со стороны аэропорта, любуясь последними залпами праздничного салюта, когда в пятидесяти метрах от него огромный белый фургон снёс хлипкие металлические барьеры и, накренившись на повороте, визжа шинами, вылетел на набережную.

«Что он делает?! Неужели у водителя отказали тормоза или случился сердечный приступ?!» – легионер прибавил шаг и, через пару секунд перейдя на бег, с ужасом увидел, как фургон, не сбавляя скорости, врезался в толпу и поехал прямо по людям.

– Господи! – легионер рванул что было сил за удаляющимся сеющим смерть грузовиком.

За время двадцатилетней службы в Иностранном легионе ему не раз приходилось видеть атаки смертников на начинённых взрывчаткой автомобилях, но чтобы такое случилось в его родном мирном, беззаботном, праздном, легкомысленном городе?!

Фургон петлял, перескакивая с проезжей части на тротуар, сбивая столбы, давя и раскидывая не успевших спрятаться. Легионер нёсся, перескакивая через трупы, уворачиваясь от обезумевших от ужаса людей, спешащих укрыться в боковых улочках. В Легионе много времени уделялось общефизической подготовке, в том числе бегу, солдаты показывали приличные результаты на международных соревнованиях, один боец, родом из Эфиопии, даже стал шестым на Олимпийских играх. Андрей изо всех сил бежал в надежде догнать грузовик и попытаться что-нибудь сделать, чтобы остановить обезумевшего водителя. Он видел, как какой-то отчаянный мотоциклист поравнялся с фургоном, видимо пытаясь блокировать его, и попал под колёса грузовика, боковым зрением фиксировал, как опомнившиеся полицейские безуспешно пытались догнать фургон, стреляя вдогонку в тщетной надежде остановить несущуюся смерть.

Артур с отцом Александром в окружении плотной толпы стояли на набережной рядом с «Негреско», когда закончился салют.

– Ну что, по домам? – обратился к агенту монах. – Завтра придёте в храм?

«Надо бы прийти», – подумал Артур, но не успел ответить. В это мгновение он ощутил ужас, надвигающийся на него. Долю секунды спустя он понял причину ужаса: орудийные залпы салюта сменил дикий, нечеловеческий крик, исходящий из тысяч глоток, многоголосый стон, переходящий на сверхнизкие частоты, вызывающий безотчётную панику и заставляющий разрываться сердце. Люди, сплошной стеной стоящие перед ним, мешали разглядеть причину происходящего, и агент, интуитивно понимая, что через секунды произойдёт нечто ужасное, протиснулся навстречу опасности и, высоко подпрыгнув, подтянулся на руках, ухватившись за балку павильона, установленного на набережной.

Белый, огромный белый прямоугольник грузовика мчался прямо на них давя людей! Ужас неизвестности сменился действием – агент спрыгнул вниз и, широко расставив руки, сгрёб в охапку отца Александра и стоявших рядом с ним людей и столкнул их через парапет набережной на пляж.

Время замедлило свой ход, мозг очистился от страха и суеты, и Артур, ощущая всем телом жар от раскалённого двигателя фургона и понимая, что сам он спастись скорей всего не успевает, не торопясь, как ему казалось, повернулся лицом к смерти.

Глава 16. Девочка

Девочка сидела у высоких, от пола до потолка окон ротонды и смотрела на сияющие тысячами звёзд разноцветные залпы. Она была немного расстроена: накануне на прогулке в парке они договорились с подружкой встретиться на набережной, чтобы вместе смотреть салют, но сначала долго болтали о своих детских делах по телефону, потом сели ужинать на террасе, и, когда с моря подул холодный ветер, бабушка сказала:

– Никуда не пойдём! Не хватало ещё простыть перед приездом родителей! Будем смотреть отсюда.

Девочка была ещё слишком мала, чтобы спорить со старшими и, вздохнув, согласилась.

– А теперь быстренько умываемся и идём спать! – строго сказала бабушка, когда отгремели последние залпы.

Девочка прочитала короткую молитву на сон грядущий, легла в постель, закрыла глаза и попыталась уснуть, но куклы, лежащие рядом на подушке, решили устроить вечеринку и принялись живо обсуждать наряды и бегать по кровати.

– Ну ладно, ладно, уговорили! Только чтобы никто не слышал! Вы пока готовьтесь, а я сейчас вернусь! – Девочка встала босыми ногами на холодный мраморный пол, отыскала в темноте мягкие тапочки со смешными пушистыми белыми зайчиками и, бесшумно выйдя из своей комнаты, вернулась в ротонду.

За окнами по всему побережью между домами и морем сияла волнами, утекая в сторону старого города, праздничная река, но её шума за тройным остеклением почти не было слышно.

Девочка поискала глазами в толпе людей свою подружку и, не найдя её, подумала: «Как жаль, что мы с Дашей не встретились! Они с дедушкой, наверное, меня сейчас ищут!»

Куклы в её комнате совсем расшалились, и девочка, беспокоясь, чтобы эти проказницы не разбудили бабушку, отвернулась от окон ротонды и пошла в свою спальню. В этот момент огромный белый грузовик пронёсся мимо их дома по живым людям. Девочка этого не видела. Она вернулась в свою комнату, плотно закрыла дверь и забралась вместе с куклами под одеяло. Через пару минут она заснула, и сказочная вечеринка началась!

Ангел-хранитель коснулся своим крылом лба спящего ребёнка и притихших кукол – девочка по очереди брала их с собой в церковь, где мудрый старый батюшка давал целовать крест этим легкомысленным болтушкам – и произнёс, обращаясь к Богу Отцу:

– Отче Святый, Предвечный Боже! Тебе молюся о чаде сием!

Глава 17. Обман

Мохамед резко вывернул руль влево, чтобы не врезаться в построенный на пешеходной зоне набережной, преграждающий ему путь металлический павильон с мощными колоннами и, снеся светофор, объехал препятствие по проезжей части. Руль сильно тянуло в сторону из-за пробитого колеса, кабина наполнилась сладковатыми парами антифриза, вытекающего из разбитого радиатора. Машина, неся смерть, проехала по людям ещё несколько сот метров и остановилась. Террорист безуспешно попытался завести заглохший двигатель.

«А ведь поворот совсем рядом!» – подумал Мохамед и посмотрел прямо перед собой. Лобовое стекло грузовика взрывалось фонтанчиками осколков от попадающих в него пуль и секло лицо водителя как лезвием бритвы. Кровь заливала глаза, стеклянные иглы вонзались в зрачки, и он стал слепнуть.

– Проклятие! Было сказано, что я сверну в старый город и смогу исчезнуть!

– Я тебя обманул, – спокойно ответило ОНО.

– Забери назад свои чёртовы деньги, договор расторгнут! – прокричал Мохамед, вываливаясь из машины на асфальт в тщетной надежде укрыться от летящих в него пуль.

– Зачем мне деньги? Я заберу твою душу, души твоих родителей, твоих детей и так до четвёртого колена!

– Кто ты? – из последних сил немеющими губами прошептал Мохамед.

ОНО склонило к умирающему похожее на белое облако лицо и нежно прошептало:

– Меня называют по-разному, у меня много имён, скоро узнаешь!

– Их в кабине было двое! Держите второго! – прокричала женщина-полицейский, наставив оружие на бездыханное тело Мохамеда.

– Успокойся, Тара, он мёртв, с ним никого не было, опусти пистолет, нам надо осмотреть труп на наличие взрывчатки, – попытался успокоить женщину её напарник.

– Я точно его видела! Второй склонился над ним, и они о чём-то беседовали!

– Беседовали?! Тара, опусти пистолет, нас здесь десять человек, и мы бы увидели второго! Как он выглядел?

– Я… я не знаю… Я не могу его описать… Стойте! Этот тоже исчезает! Его уносят!!! Стреляйте!!! – женщина разрядила остаток обоймы в невидимых противников.

– Хороший выстрел! Почти попала! – ОНО повернулось к Таре. – Ты умрёшь через полгода от рака в полном одиночестве, родные откажутся от тебя, ты похудеешь до двадцати семи килограммов и останешься наедине с нестерпимой болью, которая будет медленно убивать тебя! Но ты можешь спастись…

– Как?! – прошептала почти поверившая ему, поражённая увиденным и услышанным женщина.

– Убей всех вокруг себя! – палец ОНО очертил круг, указывая на полицейских.

Левая рука Тары стала помимо её воли нащупывать закреплённую на поясном ремне запасную обойму.

Напарник, видя, что творится что-то неладное, осторожно вынул оружие из сведённых судорогой пальцев Тары, достал из её пистолета пустую обойму и обнял девушку, крепко прижав к себе.

– Успокойся, ты его застрелила! Никуда он уже не денется, это наши люди осматривают его труп.

– Те, кто его унесли, были не люди… – тихо прошептала потрясённая Тара, уткнувшись мгновенно поседевшей головой в плечо напарника. – Лучше бы тебе никогда не увидеть и не узнать, кто это были…

– Дайте руку! – в сонме воплей обезумевших от ужаса и боли людей Артур услышал голос монаха. Отец Александр, вцепившись в белую трубу парапета, карабкался с пляжа на набережную.

– Что здесь произошло? – монах в смятении оглядывал лежащие повсюду мёртвые тела и стонущих раненых.

– Грузовик… ехал по набережной и давил людей!

– Где он сейчас?

– Поехал в ту сторону! – Артур махнул рукой в направлении порта.

– Бежим! – монах схватил агента за руку, и в этот момент в них чуть не врезался подоспевший легионер.

– Батюшка, вы живы?! – воскликнул задыхаясь Андрей.

– Жив, слава Богу! – и монах бегом кинулся за грузовиком. Артур и Андрей последовали за ним.

Когда они подбежали к стоящему фургону, всё было кончено. Изрешечённое пулями тело водителя лежало на асфальте, а полицейские выставляли оцепление вокруг фургона.

– Говорят, грузовик может быть заминирован, а в городе стрельба, орудуют сообщники террориста, – поделился с товарищами Андрей, встретивший среди полицейских своего знакомого.

– Надо бежать в храм, может быть нападение! – воскликнул отец Александр, и все трое бросились в церковь, смешавшись с толпой в ужасе бегущих подальше от набережной людей.

Глава 18. Китайский калашников

В Свято-Николаевском соборе было всё спокойно. Сторож, открывший ворота, потрясённо молчал, слушая рассказ монаха о произошедшей пятнадцать минут назад трагедии. Постепенно вечерняя тишина стала наполняться пронзительными сиренами машин скорой, пожарных и полиции. Каждый из четырёх человек, оказавшихся в этот вечер в соборе, был занят своим делом: монах молился, сторож вслушивался в противоречивые новости из радиоприемника, агент с легионером, отойдя в сторону, обсуждали тактику на случай нападения.

Внезапно их размышления прервал раскатистый рокот «харлея», и мощный луч света фары Daymaker осветил аллею, ведущую в собор.

«Неужели началось?» – мелькнуло в голове Артура.

– Нет, вряд ли террористы во Франции ездят на «харлеях»! – угадал его мысли легионер.

– Открывай! – раздался громкий крик по-русски.

Сторож бросился к воротам, впуская байкера. Ганс, а это был он, слез с мотоцикла и подошёл к защитникам, неся в руках нечто завёрнутое в плед.

– Ну как, все живы? – спросил он Андрея. – Я, как услышал в новостях, сразу сюда!

Ганс развернул плед и достал оттуда два автомата Калашникова с перевязанными скотчем сдвоенными магазинами.

«Китайские…» – почему-то подумал Артур. – А у вас здесь что, можно?..

– Если придут убивать – какая разница? – философски заметил байкер, переглянувшись с легионером.

– Да, весёленькая ситуация: три часа назад сидел в баре и пил шампанское, час назад чуть не переехали грузовиком, сейчас нахожусь в православной церкви, которую прилетел охранять Ангел Ада с китайскими калашами – очень насыщенная жизнь получается! – усмехнулся агент и пошёл внутрь храма.

Глава 19. Молитва

– Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечнаго преставлышихся раб Твоих, братьев и сестер наших, от рук супостатов скончавшихся, яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная их согрешения и невольная, избави их вечныя муки и огня геенскаго и даруй им причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованным любящим Тя: аще бо согреши, но не отступи от Тебе. И несумненно во Отца и Сына, и Святаго Духа, Бога Тя В Троице славимаго, верова, и Единицу в Троицу и Троицу в Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда. Тем же милостив тем буди, и веру в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот и человеколюбия, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и вовеки веков. Аминь.

Монах, закончив молитву о невинно убиенных, поднялся с колен и увидел входящего в храм Артура. У обоих перед глазами стояли жуткие картины усыпанной мёртвыми телами набережной.

– Как же так, отец Александр? Ну понятно, когда война, гибнут люди, воины… а здесь… Как Господь допускает гибель невиновных, детей, стариков в день праздника, когда все радовались, были счастливы?

В огромном храме было темно, лишь пляшущие огни свечей выхватывали из тьмы скорбные образы святых.

Монах задумался и после недолгой паузы произнёс:

– Ты задаёшь очень сложный вопрос, ни один даже самый правильный ответ не способен уменьшить скорбь потерявших близких людей… Обычно священники говорят, что нам не дано понять замысел Божий, об общей ответственности человечества за первородный грех нашего праотца Адама, после которого в мир вошло зло, что человечество – это единый организм и грех одного его члена заставляет страдать остальных…

Это всё истинно, но я скажу по-другому: две тысячи лет назад царь Ирод, узнав о рождении Христа, истребил четырнадцать тысяч младенцев, то есть практически всех детей мужского пола Вифлеема и Иудеи в возрасте до двух лет. Представь масштаб трагедии, перенеся её в наше время. Представь, что в какой-то стране истребят всех детей, представь горе родителей и всего народа! Убиенные младенцы стали первыми святыми мучениками, ибо они первые пострадали за Христа. Их души пребывают в раю, а что было бы, останься они живы? Многие из них через тридцать с небольшим лет стояли бы на площади и кричали Пилату: «Распни его, распни!» и попали бы в ад. Так что это – жестокость Господа или его милосердие? Так и с этими людьми: возможно, что милосердие Всевышнего именно в том и состоит, что он забрал их в наилучший для спасения их душ момент, и они будут пребывать в раю, а не окажутся в преисподней, наделав в дальнейшей земной жизни грехов…

– Тяжело понять и принять… – вздохнул Артур.

– Да, не просто! Тяжело, как и всё, что выходит за рамки обычного житейского мировосприятия. Приходится потрудиться!

– Ладно, батюшка, вы тут молитесь, а я пойду посмотрю, что делается снаружи, – произнёс Артур и направился к выходу.

– Ангела-хранителя! – благословил его отец Александр.

Спустившись по ступеням на центральную аллею, Артур увидел байкера с легионером, стоящих у рокочущего мотоцикла.

– Я буду ездить вокруг храма, создавать, так сказать, видимость массовости. Нас, Ангелов, даже эти отморозки побаиваются… – крикнул, усаживаясь в седло, Ганс. – А вы тут посматривайте!

Легионер, вооружённый автоматом, поймав взгляд Артура улыбнулся:

– Двадцать с лишним лет не держал в руках – молодость вспомнил!

– А если полиция приедет? – поинтересовался агент.

– Не приедет, им сейчас не до нас…

Агент достал мобильный телефон и посмотрел на светящийся экран. «Час тридцать ночи, в Москве уже все спят, входящих звонков нет, стоп, да и сети тоже нет, видимо, французские спецслужбы отключили, – подумал агент. – Начнут убивать – и SOS послать некому…»

Артур запрокинул голову. Луна и звёзды на чёрном небе казались какой-то нереальной величины. Из храма вышел отец Александр и подошёл к агенту. Двое мужчин стояли и молча смотрели на небесные светила, на мелькающие золотые росчерки падающих звёзд.

– Прямо как в библейские времена! И звёзды падают, как в конце времён… – тихо произнёс священник.

– А что было в те времена и будет в конце? – Артур повернулся к монаху. В томительном ожидании смертельной опасности разум и душа человека стремятся узнать то, что, возможно, упустили в мирской суете повседневной жизни.

– И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для освещения земли и отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю.

И стало так.

И создал Бог два светила великие: светило большее для управления днём, и светило меньшее для управления ночью, и звёзды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю и управлять днём и ночью, и отделять свет от тьмы.

И увидел Бог, что это хорошо.

Об этом говорится нам в Книге Бытия, – монах, улыбаясь смотрел на Артура.

– А дальше? Что дальше? Что будет в конце времён?

– В Евангелии от Матфея сказано: «Когда сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? И какой признак Твоего пришествия и кончины века?

Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы никто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: я Христос, и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть. Но это ещё не конец. Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры, и землетрясения по местам. Всё же это начало болезней».

И ученикам, которые спросили, говорит об их судьбе: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих. И по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь. Претерпевший же до конца спасётся. И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец».

– Похоже, недолго ждать осталось… – усмехнулся агент.

– Пока луна даёт свет свой и звёзды спадают с неба не массово, так что надежда остаётся, будем молиться! – улыбнулся в ответ монах.