Текст книги "Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта в Камчатку в 1807—1809 гг. Том 1"

Теперь остается в заключение сей главы упомянуть о сделанных нами здесь метеорологических замечаниях. Во все время стояния шлюпа на Портсмутском рейде мы их записывали в шканечный журнал с большой точностью, из коего выписку я прилагаю в следующем сокращенном виде:

Примечание

1. Крепкие ветры почти всегда дули из SO или из SW четверти, а редко от NW.

2. Туманы всегда находили в самые тихие ветры или при настоящем штиле.

3. Дождь шел при ветрах из NW, SW, SO четверти, и я не заметил большой разности, по крайней мере чувствительной или приметной разности, как в продолжении, так и в количестве падающих дождей при разных ветрах из трех помянутых четвертей горизонта, но когда ветр приходил близко N, тогда по большей части было сухо и холодно.

В сентябре месяце мы не имели на шлюпе ни термометра, ни барометра и потому никаких наблюдений по ним делать не могли; а в октябре самый большой градус тепла термометр наш показывал 62°, что случилось около полудни 19-го числа при тихом ветре от SO и в ясную погоду. Самое низкое его стояние было 39°, в ночь с 31 октября на 1 ноября. Ветр тогда был свежий от N, a средний градус термометра в течение сего месяца в дневное время был 53°, в ночное 50°.

Ртуть в барометре поднималась до 30 дюймов 1,4 линий, а опускалась до 29 дюймов 4,6 линий, среднее оной стояние было на 29 дюймах 9 линиях.

Самое большое возвышение ртути случилось поутру 16 числа при тихом ветре от W и в ясную погоду, а самое большое понижение ночью с 28-го на 29-е число: тогда ветр дул от SW тихий, а поутру сделался крепкий от S.

Глава третья
На пути из Англии до Бразилии

Известно, что все императорские военные суда, отправляемые из российских портов в заграничные моря, следуют в содержании команды и продовольствии служителей провиантом одному общему правилу, предписанному в наших морских узаконениях, выключая из сего то, что, по неимению в иностранных портах хлебного вина, ржаных и солодяных сухарей, производят им французскую водку или ром, белые сухари и виноградное вино с водою вместо кваса. Но провиант, заготовленный для нас, был совсем другого рода и качества от того, которым вообще снабжается наш флот, и в произвождении оного служителям я имел предписание из Государственной Адмиралтейств-коллегии следовать примеру известных и опытных иностранных мореплавателей, мнению капитана Крузенштерна, в коллежской инструкции приложенному, или производить провиант по собственному моему рассуждению, располагая свойством и количеством оного по климату и состоянию погоды, а не по регламентному положению, имея в виду главным предметом сохранение здоровья служителей.

Выше мною сказано о причинах, которые меня заставили следовать капитану Крузенштерну в сем важном деле, и что от его правил я только отступал тогда, когда по каким-нибудь случаям мы не имели средств наблюдать их в точности или когда лекарь представлял на ясных причинах основанные советы, заставлявшие меня принимать их в противность правилам г-на капитана Крузенштерна. Но такие случаи были не часты, и так как переход из России до Англии нельзя почесть дальним плаванием, которое, по моему мнению, началось только со дня нашего отправления из Портсмута, ибо, оставляя Англию, мы оставили Европу, а с нею и весь просвещенный свет. В землях, к которым нам надлежало приставать в плавании до Камчатки, и на возвратном пути оттуда в Европу нет никаких уполномоченных или доверенных особ со стороны нашего правления: нет ни русских консулов, ни купцов. И для того все пособия мы должны были просить или от чужестранцев, или искать в собственных своих средствах и запасах. Следовательно, собственно называя дальний вояж, можно сказать, что мы отправились в него или начали оный, когда оставили Европу, и потому прежде повествования об нем, которое начинается с сей главы, здесь я думаю у места будет упомянуть о средствах, принятых мною к сохранению порядка и опрятности в команде и чистоты в шлюпе, а также и о положении, по коему провиант был производим служителям в течение сей экспедиции: средства и положения сии, будучи один раз в журнале моем помещены, избавят меня от ненужного, излишнего и скучного повторения, о коих в продолжение повествования я буду только упоминать в таких случаях, в которых по каким-нибудь причинам и обстоятельствам я принужден был сделать в них перемену или отступление. Что принадлежит до порядка в команде, опрятности служителей и чистоты в шлюпе, то средства и правила, принятые мною на сей конец, я сообщил письменным приказом следующего содержания:

1. Офицер и гардемарин, стоящие вахту с 5 до 9 часа, в те сутки наблюдают за чистотою; они стараться должны, чтобы принадлежащие к сему предписания совершенно были выполнены.

2. Всякий день, кроме чрезвычайно ненастных, койки выносить наверх в 7 часов поутру и раздавать за четверть часа до захождения солнца.

3. В ненастные очень дни коек наверх не выносить, однако ж с планок снимать и складывать посредине судна на сундуки и в грот-люк⁴⁹.

4. Наблюдающему за чистотою офицеру в свой день чаще ходить по деку⁵⁰ и посылать гардемарина смотреть, чтобы служители днем не спали, чтобы мокроты в банках⁵¹ не было, чтобы в банках отнюдь никакого мокрого платья не лежало, и на низу сушить ничего не позволять.

5. Все служительские вещи должны храниться в чемоданах, для коих отведено особливое место, а в банках никаких вещей, кроме для носки платья, не иметь.

6. Баки, ложки и все другие нужные для стола вещи хранить поартельно в нарочно для них сделанных местах, а в банках их не держать и полок никаких отнюдь не делать.

7. Время на завтрак, обед и ужин определяется по получасу: к завтраку свистать в 8 часов, к обеду в 12 часов, а к ужину за полтора часа до захождения солнца. Сие, разумеется, если работы нет, впрочем, смотря по обстоятельствам.

8. После обеда и ужина все бывшие в употреблении баки, ложки и пр. перемыть, вытереть и положить в свои места; палубу подмести и мокроту вытереть.

9. Мокрыми швабрами нижней палубы никогда не тереть. Дней для мытья оной не назначается; а когда я велю мыть нижнюю палубу (что всегда будет в хорошую погоду), то пушки выдвинуть, все мелкие вещи передвинуть или вынести наверх; и коль скоро палуба вымыта, то, пока совсем не высохнет, служителям на низ сходить не позволять.

10. Вахтенным офицерам наблюдать, чтобы во всякую хорошую погоду виндзейли⁵² были спущены в люки, сквозь трюм, от времени как служители вынесут койки наверх до раздачи оных.

11. По смене с вахты или после какой работы мокрого платья на низу держать не позволять, а у лестницы, все скинув, скласть в шлюпку на ростры⁵³ или в другое удобное место, а потом в хорошую погоду развесить для просушки.

12. Для мытья белья один день в неделю назначается, смотря по погоде. Половина команды должна мыть в один раз; для сего варить в котле пресную воду; соленою же водою рубашек, простыней и шейных платков не мыть, а прочее платье мыть в соленой воде вместе с койками.

13. Для починки платья дается один день в неделю, смотря по погоде, а если погода хороша, то суббота назначается, буде работа не помешает.

14. Вахтенные офицеры должны также строго наблюдать, чтобы в ночное время или в мокрую и сырую погоду служители отнюдь не выходили бы зачем-нибудь наверх без верхнего платья, в одних рубашках, кроме опасных и чрезвычайных случаев, где они вмиг понадобятся.

15. Вахтенным офицерам особливым образом предписывается наблюдать, чтобы служители ни под каким видом не спали и не лежали на деке, а особливо на мокром или во влажную погоду.

16. В неделю один раз, если погода позволит, просушивать служительские постели, подушки и другие к ним принадлежащие вещи, которые для сего раскладывать по рострам, развешивать по сеткам и вантам⁵⁴.

17. Служители должны белье переменять на себе два раза в неделю, в которые дни вахтенные командиры должны свои вахты осматривать, к чему назначаются воскресенье и среда.

Провиант служителям производил я вообще по следующему положению, согласно с мнением капитана Крузенштерна.

В портах: мясо свежее по фунту на человека ежедневно, варя оное в супе с зеленью разного рода, какую можно было получить; прочую провизию по уставу, кроме гороху, крупы на кашу и масла, которые, заменяясь мясом и зеленью, оставались натурально в казне. В жарких климатах выдавал я служителям иногда вместо сухарей мягкий хлеб.

В море: в умеренных климатах производилась обыкновенная порция по уставу, когда не было признаков цинготной болезни; в сем случае я особенно следовал капитану Крузенштерну. В поданном от него мнении в коллегию говорит он, что всегда старался производить служителям провиант как можно сходнее с регламентным положением; а в жарком климате, смотря по погоде, давал я мясо соленое четыре дни в неделе, а горох и кашу три дни, и мясо не всегда по уставу, а иногда по полуфунту и часто по четверти фунта, варя оное во щах с крупою и кислой капустой или в супе с крупой и бульоном попеременно, соображаясь с погодой и следуя советам лекаря.

Водку и ром в холодные дни, пасмурные и туманные погоды давал я по целой чарке, не разводя с водою, и нередко по две чарки в сутки, когда обстоятельства заставляли команду в мокрое, ненастное время долго работать наверху, а в умеренные погоды и теплые дни производились оные на ²/₃ чарки водки или рома ⅓, воды, в жары же на полчарки водки или рому – полчарки воды; если же погода к вечеру делалась чувствительно холоднее, то давал и остальную ⅓ или Ѕ чарки, мешая также с водою, чтобы сделать целую чарку в день. А в самые большие жары водка и ром совсем производимы не были.

Для питья вместо квасу в портах, где можно было получить пиво, я выдавал по полукружки на человека в день и брал оного с собою в море столько, сколько можно было удобно поместить; а там, где не было пива, и в море производил я в холодные дни водку, а в теплые виноградное вино, мешая с водою: водки ¾ чарки на 4 чарки воды, а вина по одной чарке на 5 чарок воды; а там они прибавляли сами воды, если хотели. Иногда в море приготовлял я пиво из спрюсовой эссенции⁵⁵ и раздавал по полукружке на человека в день. Капитан Крузенштерн рекомендует обыкновенное пиво и сей напиток как уничтожающие цинготную болезнь. Свойство сие также приписывают оным многие другие знаменитые мореплаватели.

В портах, изобилующих фруктами, давал я служителям ежедневно достаточное количество зрелых плодов, которых, так же как и разного рода зелени, брал большим количеством в море.

Соль производима была по уставу, а уксус смотря по тому, какую пищу служители имели: в портах со свежим мясом оный совсем производим не был, а в море обыкновенно по уставу; когда же горчицу выдавали или когда рыбу случалось поймать, то порцию уксусу несколько я увеличивал.

В продолжительные холодные и мокрые погоды, а особливо у мыса Горна, по вечерам, а иногда и два раза в сутки, поутру и ввечеру, давал я команде чай или пунш.

1 ноября, поутру, ветр из NW четверти перешел в NO, утвердясь на румбе NNO, дул свежо и ровно; погода была ясная и отменно холодная, так что лужи и канавки замерзли; изредка показывались облака, которые быстро неслись по ветру, – все сии знаки предвещали продолжение благополучного нам ветра. Лоцмана, утверждаясь на своих признаках, уверяли, что NO ветр продует долго. Портсмутский рейд наполнен был судами, давно ожидавшими попутного ветра для выхода из Канала⁵⁶, и все они начали готовиться к отправлению; мы также, со своей стороны, не потеряли времени и не упустили воспользоваться сим благоприятным случаем. В полдень приехал к нам лоцман, а в час пополудни, окончив все мои дела на берегу, я возвратился на шлюп и привез с собою из Академии наши хронометры, которых ход, определенный вернейшими наблюдениями, был следующий:

Место для хронометров сделано было в моей каюте, у самой переборки посредине судна, и подле их один из термометров был повешен.

В 4 часа после полудни мы снялись с якоря и пошли в путь; в 6 часов вечера мы миновали все опасности и были на чистом месте в Канале; тогда я отпустил лоцмана. Сначала я имел намерение взять лоцмана до самого мыса Лизарда⁵⁷, так, как все наши военные суда прежде делали: зимнее бурное время, краткость дней, туманные погоды и господствующие в Канале западные ветры в сие время года требовали сей нужной осторожности; идучи Английским каналом, надобно всегда быть готову и держать себя в состоянии войти удобно в безопасный порт в случае крепких противных ветров; но чрезвычайная цена (30 фунтов стерлингов), которую лоцман требовал, заставила меня несколько подумать, взять ли его или нет; наконец я расчел, что состояние атмосферы и другие признаки, с коими начался попутный ветр, предвещали продолжение оного и что в случае перемены ветра я могу зайти в три главные английские порты Канала (Портсмут, Плимут и Фальмут⁵⁸). Входы в них мне довольно хорошо известны, так что если бы и лоцманы не выехали, то войти в оные можно было бы безопасно, а потому я решился сам вести судно Каналом, не платя лоцману 300 рублей[51]51
  По нынешнему курсу более 700 рублей.


[Закрыть]. Сверх того, я имел другой особливый предмет в виду: по положению морей, коими нам плыть надлежало, мы должны были по необходимости нередко плавать у опасных берегов и входить иногда в нехорошо описанные или и совсем неизвестные гавани без лоцманов, следовательно, нужно было заблаговременно показать команде и приучить их видеть, что не всегда мы должны прибегать к помощи лоцманов, а должны часто сами на себя полагаться. Впрочем, я должен признаться, что сей мой поступок не совсем был без риску, а особливо в такое время года, когда ночь в здешней широте продолжается почти 16 часов и когда ветры западные лишь начнут дуть, то в тот же час крепчают до невероятной степени жестокости. Следовательно, очень легко могло случиться, что мы, встретив противный крепкий ветр, принуждены бы были идти в порт, правя по маякам и по другим огням, для ночных примет зажигаемым; чего без местного лоцмана невозможно было сделать, не подвергнув шлюпа весьма опасному или бедственному случаю. И для того я никому не советую в подобном положении брать на себя такой риск.

Второе число ветр продолжал дуть нам попутный из NO четверти умеренно; погода была облачна, иногда шел дождь. В полдень сего числа мыс, называемый Портланд-биль, по пеленгам от нас находился на NW 18°, в расстоянии 17 миль. А на следующий день (3-го числа), по рассвете в 7 часов утра, открылся мыс Лизард, будучи от нас по компасу на NtO, в 20 или 25 милях глазомерного расстояния. Ветр тогда был очень свежий от NO, облачно, и временно принимался идти дождь; по горизонту находила мрачность, которая начинала скрывать от нас видимый берег, а потому мы сие место, определенное вышеупомянутым пеленгом, приняв пунктом нашего отшествия из Европы, с Божиею помощью стали править на W по компасу и повели от него свое счисление.

Лизард, южный мыс Англии, был последняя европейская земля, нами виденная, мы оставляли оную с такими же чувствами, как бы покидали собственное наше отечество: нельзя было не приметить изображения печали, или некоторого рода уныния и задумчивости, на лицах тех, которые пристально смотрели на отдаляющийся от нас и скрывающийся в горизонте берег. Что принадлежит собственно до меня, то из четырех случаев моего отправления из Европы в дальние моря я никогда не оставлял ее берегов с такими чувствами горести и душевного прискорбия, как в сей раз. Даже когда я отправлялся в Западную Индию⁵⁹, в известный пагубный, смертоносный климат, и тогда никакие мысли, никакая опасность и никакой страх меня нимало не беспокоили: может быть, внутренние, нам непостижимые, тайные предчувствия были причиной таковой унылости в духе. А может статься, продолжительное время, потребное на приведение к концу нашей экспедиции, в течение коего мы должны были находиться вне Европы и в отсутствии от родственников и друзей, и в исполнении которой необходимо должны неоднократно встречать опасности и быть близко гибели, рождали отдаленным, неприметным образом такие мысли, кои наводили огорчение при взоре на оставляемый берег, воображая, что он последний из европейских земель, который мы видим и покидаем!

Ветр от О, постепенно усиливаясь, произвел чрезвычайное волнение и к ночи дул жестоким образом, при пасмурной облачной погоде с дождем. Мы принуждены были закрепить все паруса, а оставить только один совсем зарифленный грот-марсель и фок. Волнение было столь велико, что на другом судне, не так легком, спокойном и безопасном на валах, я непременно лег бы в дрейф, потому что для тяжело нагруженного судна такой величины, как «Диана», невозможно было идти на фордевинд без самой большой опасности. На фрегаты нередко валы с кормы входят в жестокие ветры и волнение, и часто целые конвои лежат в дрейфе при попутных им штормах, для того что редкие суда могут, не подвергаясь явной опасности, идти на фордевинд в такое волнение, какое разводят крепкие очень ветры в океане. «Диана» была в самом большом своем грузу, имея под водою 14 фут на ахтерштевне и 13½ на форштевне, и потому сперва я опасался править по румбу во время столь жестокого ветра и ужасного волнения. Но, примечая более и более, я нашел, что она поднималась на валах весьма свободно и отвечала действию руля очень скоро, я решился не приводить в дрейф, а воспользоваться попутным ветром и удалиться как можно скорее из такого климата, где редко северные и восточные ветры дуют в зимние месяцы, но по большей части им противные, следовательно, для нас самые неблагоприятные. Я с великим удовольствием видел, что под зарифленным грот-марселем и фоком мы свободно уходили от валов, и шлюп, несмотря на большие валы, выходившие у него из-под носу, не много терял своего хода. А когда ветр несколько смягчался, то я тотчас отдавал один риф у марселя или ставил зарифленный фор-марсель, чтобы увеличить ход и быть в состоянии уходить от валов. В ночь ветр отошел к NO и дул шквалами с такой же силой, как и прежде, отчего волнение сделалось гораздо опаснее, и около полуночи шлюп, войдя слишком много к ветру, попался между волнами. Тогда качало его с боку на бок несколько минут ужасным образом; все снасти и ядра из кранцев⁶⁰ покатились по деку.

В сие время валом оторвало с левой стороны висевшую на боканцах⁶¹ пятивесельную шлюпку, самую лучшую из всех наших гребных судов. Мне чрезвычайно было ее жаль, и сия потеря чувствительнее для меня была более потому, что я сам отчасти виной оной: при подъеме шлюпки не досмотрели, что гак носовых талей, будучи заложен в коуш стропа, так и оставлен и ничем не был завязан вверху, чтобы коуш с него не соскочил. В сию ночь при лунном свете штурман Хлебников это приметил и мне сказал. Я хотел тотчас приказать оный завязать, но внимание мое вдруг, во время тогда нашедшего шквала, будучи обращено на руль и на паруса, я не заботился о шлюпке, а вскоре после сего и случилось, что ее валом сбросило с переднего гака. Через полчаса после шестивесельную шлюпку, висевшую за кормою, также оторвало было, только не таким образом: тут не было ни с чьей стороны упущения или недосмотрения; мы скоро ее опять приподняли и укрепили, однако ж волнением много повредило оную. Кроме того, что чрез сии два случая мы потеряли совсем одно из наших гребных судов и повредили другое, они лишили команду большого количества свежей капусты и другой зелени, заготовленной мною для них в Англии, и которые, за неимением места в шлюпе, были раскладены в шлюпках. Ветр стал смягчаться с полудни 4-го числа; около захождения солнца совсем затихло, а в 8 часов вечера ветр начал дуть из SW четверти; волнение от прежнего ветра, однако ж, было не малое.

5-го числа во все сутки ветр продолжал дуть из SW четверти умеренный, мы лежали бейдевинд левым галсом; погода была облачна, однако ж в полдень мы могли по наблюдению определить широту свою 47°18½’[52]52
  В сем повествовании я не счел за нужное упоминать беспрестанно о широтах и долготах, в которых мы находились всякий день, о ежесуточном переплытом расстоянии и румбе, по которому оно перейдено; также ни о градусах термометра, ни о дюймах барометра, для того чтобы избежать излишнего повторения одних и тех же слов, которые по необходимости должны были бы встречаться глазам читателя почти во всякой строке; но, чтобы не лишить любопытных мореплавателей нужных для них сведений о предметах, которые нередко могут быть им полезны, если не для примера, то, по крайней мере, для справок, я прилагаю в конце моего журнала таблицу (таблица не публикуется) счисления пути и метеорологических наблюдений, которая может им, при одном взгляде на карту, вдруг показать счислимый и настоящий путь наш и разность между ими, а также в каких широтах, в каком состоянии была атмосфера и какие погоды мы имели. Но в порядке повествования о сих предметах только тогда упоминается, когда они по каким-нибудь случаям нужны. Например: когда мы делали какие-либо наблюдения, видели небесные или другие необыкновенные явления, встречали чужие суда и пр., тогда широтой и долготой означены места, где то случилось, также необыкновенный холод или жар показан градусами термометра, а во время жестоких бурь о стоянии барометра упоминается.


[Закрыть], по которой исправили счислимый пункт, не имея случая сделать обсервации для долготы; от оного остров Порто-Санто⁶² находился на SW 17°, в расстоянии 894 миль. Сего числа, после полудни, встретили мы американское купеческое судно, у которого корма была обтянута парусиной; надобно полагать, что валом ее повредило в прошедший шторм.

В ночь на 6-го число ветр перешел в SO четверть, а с полудни сделался О, потом N и дул умеренно и тихо попеременно, отходя румба на два и на три в обе стороны, до полуночи 10 ноября. Почти во все сие время погода была немного облачна, однако ж солнце сияло по большей части так, что мы каждый день в полдень могли брать обсервации и делать некоторые другие наблюдения. Иногда было пасмурно и шел дождь, однако ж не часто. Сего числа мы нашли склонение компаса по азимуту 27° W; широта наша в полдень по обсервации была 45°51′36″, долгота по хронометрам 11°9′54½". Во весь почти день у нас было в виду одно купеческое судно, однако ж мы не знаем, какое оно.

Девятого числа, поутру, склонение компаса по азимуту найдено 26° W, a в полдень широта наша по обсервации была 39°6′ (39°6′20″). Остров Порто-Санто находился от счислимого пункта, исправленного сею широтою на SW 9°, в расстоянии 360 миль.

С полуночи 10-го числа ветр сделался WNW умеренный: тогда мы принуждены были лечь бейдевинд правым галсом. Ветр прямо от сего румба дул беспрепятственно 36 часов, потом 24 часа от NW и NNW и во все время умеренно или тихо, с небольшими шквалами. Погода стояла иногда облачная, изредка с дождем, а большею частью было столько ясно и чисто, что нам всегда удавалось делать нужные астрономические наблюдения.

Около полудни 12-го числа ветр стих и наступил штиль; поутру мы нашли по азимуту склонение компаса 22° W, а в полдень широта наша по обсервации была 34°47′ (34°49′2″), долгота по хронометрам 15°20′, по расстоянию луны от солнца 14°39′. Сего числа мы поймали две черепахи; одна из них была очень велика, но у нас никто не умел их приготовить. У меня была английская поваренная книга, в которой есть нужные для сего наставления, но, к несчастью, на сей случай я сыскать ее не мог. И потому в совете между нами, что с черепахами делать, я предложил мясо и жир все вместе сварить просто в супе, отчего вышла такая странная, наполненная жиром похлебка, что многие из наших молодых господ скоро почувствовали следствие сего блюда, беспокоившее их целые сутки. Впрочем, это надлежало приписать нашему неискусству в поваренной науке, а не действию черепашьего мяса, которое составляет одну из самых приятных и здоровых свежих морских провизий. До сего дни производилось служителям всякой день по фунту свежего мяса на человека, кроме последних двух дней, в кои по полуфунту было произведено пополам с солониной. Свежего мяса, взятого из Англии, стало нам на 12 дней; оно нимало не испортилось, хотя в последние дни степень теплоты иногда доходила до 60 и до 62 градусов.

Тишина продолжалась до самого рассвета 13-го числа, а тогда ветр сделался из SW четверти, который дул умеренно до 9 часов следующего утра (14-го числа). Нашедший в сие время от NO сильный шквал с дождем переменил вдруг направление ветра, который, по прошествии шквала, стал дуть от N умеренно; изредка находили порывы с дождем. Впрочем, облака иногда прочищались и позволяли нам взять потребные для нашего путесчисления обсервации, по которым полуденную широту свою нашли 35°01′, долготу по хронометрам 16°30′.

Пятнадцатого числа, на рассвете в 6 часов, открылся нам остров Порто-Санто на StO по компасу, в глазомерном расстоянии 36 миль. Если пункт, по сему пеленгу утвержденный, взять за истинное наше место и сравнить с тем, которое определено счислением, сделанным от последней долготы, найденной посредством хронометров, то выйдет, что они показывали долготу только на 12' западнее истинной, а счислимая долгота была на 1°57′ западнее показуемой хронометрами и на 2°9′ западнее истинной долготы.

Увидев Порто-Санто, я стал держать прямо на восточную оконечность острова Мадеры⁶³. Ветр от N продолжал дуть умеренно и с одинаковой силой во все сии сутки. Пользуясь оным, мы шли под всеми парусами, какие только можно было нести с успехом, смотря по направлению ветра, идучи в полный бакштаг. Волнения почти совсем не было, но, к крайнему нашему неудовольствию, мы видели, что «Диана» более 8 узлов не могла идти, несмотря ни на какую перемену в дифференте и ни на какие наши испытания ставить реи в различных положениях с килем. Следовательно, можно сказать, что 8 узлов был для нашего шлюпа самый большой ход, какой только образ его строения позволял ему иметь. Между Порто-Санто и Мадерой мы видели большого кита. Пред захождением солнца мы прошли восточную оконечность острова Мадеры, идучи между оной и островами Дезертерс⁶⁴, а в 6 часов вечера, до наступления темноты, средний из них от нас находился по компасу на SОtSЅО в глазомерном расстоянии 2 или 3 лиг. От сего пункта мы стали держать на SWtS к Канарским островам. Ветр постоянный от NNW дул умеренно и ровно. Не желая потерять столь благоприятного случая выбраться из широт переменных ветров и поскорее войти в пассатные ветры⁶⁵, я взял намерение не заходить в Мадеру, и если погода будет продолжаться нам попутная и благоприятная, то и Канарские острова⁶⁶ миновать, а запастись вином в Бразилии, где оно, будучи привозное⁶⁷, хотя немного и дороже, но затем ветр и время не будут потеряны, а сверх того, малое количество вина, которое нам нужно было купить, не стоило того, чтобы для сохранения самой малости в денежном интересе потерять хороший случай в короткое время совершить переход, на который после надобно бы было употребить вдвое или втрое более времени. Что принадлежит до свежей пищи для служителей, то они в ней большой нужды еще не имели: свежее мясо и зелень недавно вышли, а пива еще оставалось на 10 дней; оно нимало не попортилось от тепла и было в самом лучшем состоянии.

Здесь, я думаю, не помешает сделать следующее примечание, что мореплаватели должны всегда предпочитать остров Тенериф перед Мадерой для получения вина, свежей провизии и зелени, если особенной причины и нужды нет заходить в сей последний. Правда, что вино в Мадере приятнее для вкуса, нежели в Канарских островах, но затем тенерифское вино, будучи столько же здорово, как и мадера, и так же никогда не портясь ни от тепла, ни от стужи, дешевле в два или три раза. Кроме того, всякого рода свежие съестные припасы, фрукты и зелень втрое дешевле на острове Тенериф, нежели в Мадере. Поселившиеся на сем последнем острове англичане отправляют всю торговлю вином оного; даже если нужно купить большое количество свежих провизий или получить пресную воду (которую на своих гребных судах возить опасно, а часто невозможно по случаю большого прибоя у берегов), то непременно надобно к ним же прибегнуть. Природные здешние жители португальцы ничего не делают. Все упражнение и все занятия сего суеверного и ленивого народа состоят в удовлетворении естественных надобностей и в церковных ходах. У них нет дня в году без праздника и нет недели, в которой бы не было, по крайней мере, одного крестного хода. Итак, во всех покупках дело надобно иметь с английскими купцами, а сих господ просвещенный свет знает очень хорошо. В некоторых европейских землях выражение английский счет то же знаменует, что у нас аптекарским счетом называется. Не распространяясь без нужды о сем предмете, довольно будет показать счет, по коему должен был заплатить английский фрегат, на котором мне случилось в Мадере быть в 1805 году, одному знаменитому там купцу. Вот он:

Какого же счета иностранное судно должно ожидать после сего? Я думаю, сей пример многих заставит со мною согласиться, что Тенериф мореплаватели должны предпочитать Мадере. Из наших господ некоторые жалели, что были лишены случая побывать на сем любопытном острове. Мне и самому было неприятно, что обстоятельства не допустили иметь это удовольствие, но что делать? Успех нашей экспедиции того требовал.

Ветр NNW и N продолжал дуть до 3 часов после полудни, 18-го числа, и был или умеренный, или тихий; только часто шквалы находили, из которых некоторые приносили с собою дождь. Волнение было велико, а погода вообще стояла облачная; солнце, однако ж, иногда показывалось на такое время, какого довольно было для наших астрономических наблюдений.

Остров Пальму, самый западный из Канарских островов, кроме Ферро, мы проходили поутру 17-го числа, в расстоянии от него на 30 или 40 миль. Мы его видели, только вершина оного была скрыта в облаках. Сего же числа, до полудни, случилось солнечное затмение. Небо тогда было довольно чисто для наблюдения оного, но сильная качка препятствовала беспрестанно держать телескоп в одном направлении, чтобы сохранить предмет в поле его на несколько минут. Впрочем, и наблюдение сие в теперешнем случае не было для нас слишком нужно.

Восемнадцатого ноября, поутру, нашли мы по азимуту склонение компаса 19°36′ W, будучи в полдень по обсервации в широте 26°58′ (26°59′); в долготе по хронометрам 19°46′39″. После полудни ветр отошел к W и заставил нас идти бейдевинд. Сего же дни мы видели вдали судно.

Западный ветр, отходя к WNW, а иногда и к NW, в ночь на 19-е число дул крепко с шквалами, в прочем вообще умеренно. Продолжался он до рассвета 20-го числа, стихая в сию ночь постепенно, а в 5-м часу утра настал от NO и дул только до полудни, потом утих, и было маловетрие переменное с разных сторон горизонта и нередко совершенный штиль. 20-го числа по амплитуде заходящего солнца мы нашли склонение компаса 16° W, имея в полдень обсервованную широту 24°22′ (24°21′), долготу по хронометрам 20°41′ (20°53′14″).

Беспрестанно переменные тихие ветры, маловетрия и частые штили мучили нас до 28-го числа ноября. Во все сие время мы принуждены были поворачивать то на тот, то на другой галс, располагая оными с выгодою по направлению ветров, которые почти ежечасно переменялись, чтобы как можно более и более приближаться к экватору и скорее встретить пассатные ветры. Тропик Рака мы прошли поутру 23-го числа, но настоящий пассатный ветр от N, хотя и весьма тихий, встретили мы в 6 часов вечера 28-го числа, будучи тогда в широте 20°[53]53
  Можно сказать, во всех учебных навигационных книгах упоминается, что между тропиками беспрестанно господствуют пассатные ветры. Но я имел случай в зимние месяцы нашего полушария испытать несправедливость сего утверждения по северную сторону экватора три раза, в 1804, 1805 и в сем году.


[Закрыть]. С 20-го по 28-го число ничего особенно примечательного не случилось; погода была сухая; небо хотя почти всегда было покрыто облаками, но недождливыми и негустыми; солнце часто сквозь их было видно, и нередко сияние его не слишком было для нас приятно в жарком климате. Градусы термометра, высота барометра, также астрономические наблюдения, сделанные нами в помянутом промежутке времени, означены в таблице счисления пути и метеорологических наблюдений. На пространстве сего скучного перехода мы часто видели летучую рыбу (flying-fish англичанами – и Poisson volant французами называемую) и разные роды других рыб, но поймать удами ни одной не могли; неискусству ли нашему или недостатку в приманке сие приписать должно, я не знаю.