Текст книги "Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта в Камчатку в 1807—1809 гг. Том 1"

Вошед в пассатные ветры, мы стали держать к SW в намерении пройти на виду островов Зеленого Мыса⁶⁸, чтобы от них взять пункт отшествия для переходу к бразильскому берегу. 29-го числа ветр стал гораздо свежее прежнего, дуя от N прямо. Сего дни склонение компаса по амплитуду солнца при захождении нашли мы 13½° W, будучи в полдень в широте по обсервации 19°31′2″ (19°33′14″), долготе по хронометрам 24°52′26″ (24°47′27″). В ночь на 30-е число пассатный ветр отошел к NO и продолжал дуть умеренно и ровно.

Декабря 1-го, в 4 часа пополудни, увидели мы вершину острова Св. Антония, одного из островов Зеленого Мыса. Он показался нам по компасу на NOtОЅО, в глазомерном расстоянии, судя по высоте его и чистой погоде, не менее 60 миль. Приняв за справедливое наше место, определенное сим пеленгом, найдется, что долгота, хронометрами показуемая, на 18' западнее настоящей, а числимая западнее истинной долготы на 1°7′, но сей важный предмет требует точнейшего объяснения и строжайшего исследования, и потому здесь о нем упоминается, так сказать, мимоходом. Известно, сколь трудно глазомером определить расстояние от высоких, гористых земель, как бы кто искусен ни был в такого рода замечаниях. Даже знавши точно перпендикулярную высоту вершины видимого высокого берега, едва ли можно, не видя прибоя воды, отгадать расстояние до него, не сделав ошибки на треть или одну четверть оного. Притом надобно помнить и то, какое действие рефракция, зависящая от состояния атмосферы, производит в явлении отдаленных предметов. Следовательно, пункт, таким пеленгом определенный, не может служить нимало основанием для поверки хронометров. По сим причинам мы стали вести свое счисление от пеленгованного пункта, назначая притом и поправку разности между им и показуемым хронометрами.

Мореплавателям известно, что пассатные ветры не до самого экватора простираются и не всякий год и не во всякое время года они перестают дуть в одной и той же широте; иногда уничтожаются они ближе к экватору, иногда далее от него. Ванкувер⁶⁹ в мае месяце 1791 года потерял пассатный ветр в широте 6°20′; Лаперуза⁷⁰ в августе 1785 года оставил он в широте 14°, а Дантрекасто⁷¹ 1791 года в ноябре в широте 9°. В широтах, где перестают дуть пассатные ветры, наступают обыкновенно штили и маловетрия, сопровождаемые проливными дождями и частым громом. В сей тихой полосе воды подвержены сильным течениям, по большей части имеющим направление к W и к NW. Оные производят великое влияние на курсы кораблей по причине малого их хода. И для того, чтобы пройти экватор в известном градусе долготы, надобно заблаговременно, не выходя из свежих пассатных ветров, расположить так курсом, чтобы, приближаясь к экватору, течения не могли в полосе, где почти вечно тихие ветры царствуют, склонить слишком много к западу. Суда, идущие из Европы к мысу Доброй Надежды или в Южную Америку, по большей части проходят экватор между 18 и 26 градусами долготы. Рассматривая в журналах знаменитых мореплавателей мнение их, под каким градусом долготы выгоднее проходить экватор, я увидел, что некоторые из них совершенно различно думают между собою о сем предмете. Лаперуз говорит: чем долгота при переходе через экватор восточнее, тем лучше, и что он желал бы пройти его в долготе 10°, считая от Парижа (то есть в 7°40′ от Гринвича). Ванкувер противное тому утверждает. Вот что сей славный мореплаватель говорит: «Проходить экватор так далеко к западу (25°15′ долготы, в которой Ванкувер его проходил) многие опорачивают, потому что сие может слишком приблизить суда к опасному бразильскому берегу. Я, однако ж, не согласен с сим мнением: мне кажется, напротив того, что многие выгоды могут произойти от перехода экватора около сей долготы. Одна из них есть та, что сей путь не столь подвержен таким долговременным штилям и проливным дождям, какие встречаются в частях сей полосы, лежащих далее к востоку. По всем сведениям, которые мне удалось собрать, я не вижу причины, которая бы показывала, что, держась ближе к востоку, можно сократить расстояния перехода. Но известно, что суда, правившие таким курсом, чтобы пройти экватор под 10°15′ или 20° долготы пассатным ветром, дующим в сих долготах от румбов ближе к S, нежели к О, были снесены в долготу 25, 26 и 27° прежде, нежели они достигли полосы переменных ветров, и, сверх того, еще не могли пользоваться беспрестанным ветром и чистой погодой, которую мы имели, с малым исключением, от 21 до 24 числа».

Приняв за правило с самого начала плавания моего более руководствоваться замечаниями и мнением капитана Ванкувера[54]54
  Выключая славного Кука⁷², капитан Ванкувер, по мнению моему, есть первейший из мореплавателей. Может быть, я и ошибаюсь: только мне кажется, что и капитан Кук, открытиями своими приобретший бессмертную славу, не превосходит нимало Ванкувера ни искусством в великой науке мореплавания, ни мужеством и твердостью духа и никакими другими свойствами, потребными начальникам, посылаемым для морских открытий. Словом сказать, Ванкувер имел способности и был в состоянии сделать все то, что Кук совершил, если бы судьбе угодно было произвести его на свет прежде сего мореплавателя, который после своих трех вояжей очень мало предметов оставил для открытий и славы будущим мореплавателям.


[Закрыть], я решился принять его совет предпочтительнее мнению французского мореплавателя; и для того от островов Зеленого Мыса стал держать так, чтобы в состоянии быть перейти чрез экватор в долготе 26 или 27°. Почему курс наш от островов Зеленого Мыса по компасу был StO, по которому мы и стали править.

Свежий пассатный ветр прямо от NO, а изредка от ONO, дул до рассвета 5-го числа, а потом отошел к О и сделался тише. Около полудни перешел он в SO четверть и стал дуть еще тише, переменяясь беспрестанно с одного румба на другой. Сие нам показало, что пассаты нас оставили (в широте 7°) и наступают экваторные штили. В полдень сего числа по обсервации мы находились в широте 7°7′41″[55]55
  В рукописи: 7°7′21″.


[Закрыть]; в долготе по хронометрам 23°52′49″; поутру склонение компаса мы нашли по азимуту 8½° W.

Идучи пассатными ветрами, мы имели по большей части ясную погоду; часто, однако ж, небо было покрыто светлыми, волнистыми, кудрявыми, редкими облаками, которые неслись высоко в атмосфере по направлению против ветра. В поясе пассатов мы нашли немалозначащее течение вод по ветру. 3 декабря, в полдень, будучи по обсервациям в широте 11°38′29″[56]56
  В рукописи: 11°39′05″.


[Закрыть], в долготе 25°22′12″ (25°32′02″), наше место от счислимого пункта находилось на WSW в 42 милях. На сие расстояние снесло нас в 48 часов, следовательно, равномерное течение было около мили в час.

С 5-го по 18-е число декабря мы находились в самом несносном положении. Частые штили и беспрестанно переменяющиеся тихие ветры заставляли нас всякий час переменять курс и ворочать парусами. Небо почти во все сие время было покрыто черными, грозными тучами; всякую ночь кругом нас мы видели жестокую молнию и слышали гром, а очень часто прямо над нами гремел он и молния блистала страшным образом. Дождь лил ежечасно в великом количестве, так что развешенный на шканцах⁷³ тент в минуту наполнял бочку. А что несноснее и мучительнее было как для офицеров, так и для команды, то это шквалы, которые беспрестанно находили с разных сторон горизонта и всегда приносили с собой проливной дождь; но никогда крепкого порыва ветра мы не имели. Однако ж известно, что дождевые тучи приносят с собою жестокие вихри, да и в сем случае вдали они всегда имели грозный вид и все признаки жестокого шквала, а потому мы всякий час принуждены были держать всю команду у парусов, в готовности убирать оные. Тихие же ветры принуждали нас нести все паруса, какие только мы имели, даже и в ночное время; иначе целого месяца было бы мало на переход сей несносной полосы жаркого пояса; а имея много парусов, безопасность мачт, да и целость самого судна, можно сказать, требовали величайшей осторожности с нашей стороны. Сверх того, невзирая на продолжительные ливни, теплота была чрезвычайная, и хотя солнце редко и не надолго показывалось из-за облаков, но лишь оно начинало сиять, в ту же минуту и жар становился несносным. В таблице счисления пути и метеорологических наблюдений означены разные степени теплоты и высоты барометра, ежедневно нами замеченные. В ней же показано и малое число астрономических наблюдений, которые мы могли во время сего перехода сделать. Кроме того, что мы терпели от состояния атмосферы, море не менее нам вреда причиняло: во все помянутые 13 дней волнение, или, лучше сказать, зыбь была большая, неправильная, какая бывает обыкновенно после ветров, крепко дующих скоро один после другого с разных сторон. Толчея сия валила нас то с носу на корму, то с боку на бок, всегда, когда ветр совсем утихал и шлюп не имел ходу. Казалось, что птицы и рыбы убегают сего неприятного климата: первых мы видели очень мало из рода петрелей⁷⁴, а последних и того меньше. Однако ж нам удалось поймать удою одну из рода известных обжорливых рыб, называемых англичанами shark, а французами requin⁷⁵. Пойманная нами рыба весила без головы и без хвоста 2 пуда 9 фунтов и послужила очень хорошим блюдом для нас и для команды, будучи хорошо уварена и приправлена горчицею, уксусом и перцем.

Кроме сей добычи, мы воспользовались сильными дождями и набрали несколько бочек дождевой воды: она служила нам для варения пищи и для мытья белья. Надобно сказать, что как хорошо ни была сварена сия вода, она всегда удерживала в себе какой-то противный вкус и запах; чай из нее совсем терял свою приятность.

До 10-го числа мы не имели большой разности между счислимым пунктом и настоящим нашим местом[57]57
  Если может когда-нибудь случиться, чтобы счислимый и обсервациями определенные пункты были сходны, то это весьма редко; разность между ими всегда должна быть от несовершенства средств, употребляемых для счисления пути. Я разумею машины и способы, служащие к правлению корабля, к измерению хода и к определению дрейфа. Но если помянутая разность слишком велика и невероятно, чтобы она могла произойти от погрешности в счислении, в таком случае течение должно быть причиной оной, и в морских журналах таковые разности надлежит особенно и подробно замечать. Впрочем, небольшое несходство между счислимым пунктом и истинным местом, как, например, 4 или 5 миль в 100 или 200 милях суточного переплытого расстояния, должно приписывать погрешности, от средств путесчисления происходящей, если нет особенных причин, доказывающих существование течения, от действия коего таковая разность могла произойти.


[Закрыть]. Но в полдень сего числа, имея случай по обсервациям определить нашу широту 3°42′31″ (3°45′10″) и долготу 23°45′40″ (23°42′), мы нашли, что в последние двое суток течение нас снесло к W на 45 миль. После сего дни до 13-го числа мы не имели случая никаких астрономических наблюдений сделать, но в полдень 13-го числа определили наше истинное место в широте 3°24′56″ (3°26′44″), в долготе 24°24′12″ (24°14′22″), которое от счислимого пункта было на NW в расстоянии 75 миль. Следовательно, полагая течение равномерным, оно шло к NW немного более мили в час. Сия разность в счислении, подавшая нас на такое большое расстояние назад, тем более нас огорчила и была чувствительнее, что мы воображали себя на столько же от счислимого пункта к югу, на сколько в самом деле находились от него в противную сторону и когда думали, что находимся близко экватора. В ожидании с часу на час встретить SO пассатный ветр, вдруг увидели, что мы еще от него в расстоянии почти 3½ градусов по меридиану; бывшая, по-видимому, от N, в течение сих трех суток, зыбь была причиной таковой нашей ошибки. Нам казалось, что она валит нас к S, но в самом деле то же самое течение, которое так далеко снесло нас к N, причиняло обманчивое направление зыби от N.

Настоящий SO пассат встретил нас около полудни 18-го числа по обсервации в широте 2°3′14″ (2°3′44″) N, в долготе по хронометрии 25°55½'. Сначала стал он дуть от SSO очень тихо, потом, постепенно усиливаясь и отходя понемногу к О, сделался свежий ровный ветр. С пассатным ветром наступила также и ясная погода; иногда облака покрывали небо, но они были редки, светлы, неслись высоко, не причиняя ни дождя, ни крепких порывов. Прохладительный умеренный ветр и сухая благоприятная погода доставили нам большое удовольствие после всех претерпенных нами неприятностей. Мы вымыли, вычистили и окурили деки. Офицеры и матросы просушили и проветрили свое платье, вымыли белье и вычистили все вещи, которые от тепла начали плеснеть и ржаветь; почти можно сказать, что мы получили новую жизнь со дня встречи пассатных ветров. Войдя в полосу оных, мы стали держать самый полный бейдевинд так, чтобы брам-лисели могли хорошо стоять, не заполаскивая брамселей.

19 декабря видели мы два судна и с мореплавателями одного из них, принадлежащего Американским штатам, говорили: оно плыло из Восточной Индии в Северную Америку; а другое, очень большое судно, шло с нами почти одним курсом; по всем приметам оно должно быть португальское, идущее в Бразилию.

Двадцатого числа декабря, во втором часу после полудни, прошли мы экватор в долготе 27°11′. Ветр тогда был умеренный и погода прекрасная.

У иностранных мореплавателей есть обыкновение совершать при переходе чрез экватор некоторый смешной, или, лучше сказать, глупый, обряд, издавна введенный и по сие время наблюдаемый на английских, французских и голландских судах; оный состоит в том, что все те, которые в первый раз проходят экватор, должны богу морей (коего обыкновенное местопребывание полагать должно на самой границе Северного и Южного полушария) приносить некоторую дань, обмывшись прежде в морской воде. На английских военных кораблях обряд сей иногда отправляется с большой церемонией и парадом, к которому за несколько дней начинают приготовляться. Один матрос представляет Нептуна, другой супругу его Амфитриту, третий сына их Тритона; некоторые из них играют ролю морских существ, составляющих свиту или двор бога морей. Не нужно сказывать, я думаю, что мифология не призывается в совет к составлению приличных нарядов для сей водяной труппы. Им позволяется при таких случаях обыкновенно руководствоваться собственным своим вкусом, который отгадать не мудрено: чем безобразнее, тем лучше.

В час прохождения экватора, если это случится днем, а когда ночью, то поутру на другой день, Нептун и вся его свита в полном уборе сбираются на бак. Он спускается по веревке с носу корабля почти до самой воды и кричит в рупор страшным голосом: На корабле, алло! Тогда непременно капитан сам должен ему отвечать со шканец. По ответе: алло, Нептун начинает делать вопросы: какой корабль, кто командир, откуда и куда идет и есть ли на нем такие, которые в первый раз проходят экватор? Получа ответы на каждый вопрос порознь, он кричит: Ложись в дрейф! На сие капитан приказывает класть грот-марсель на стеньгу⁷⁶, не в самом деле, а только примерно, а корабль продолжает плыть без остановки. Тогда Нептун поднимается на бак и садится в сделанную для него нарочно колесницу, будучи окружен всею свитою своею, едет по шкафуту⁷⁷ на шканцы. Колесницу его везут шесть или восемь совершенных чудовищ, с длинными распущенными волосами и с распещренным разными красками нагим телом, от головы до поясницы; музыка ему предшествует. По прибытии на шканцы строй солдат отдает честь; капитан принимает его и подает список всем тем, которые прежде не проходили экватора. После нескольких вопросов и ответов с той и другой стороны, в коих Нептун всегда старается ввернуть сколько можно более остроумных и замысловатых шуток, он с такой же церемонией при громе музыки отправляется со шканец на палубу. Там царедворцы его ставят пребольшую кадку, наполненную водой, и Нептун посылает, выкликая по списку за теми, кто не проходил экватора прежде, чтобы представились к нему для изъявления своего почтения и для принесения должной дани. В ответ на его призыв обыкновенно офицеры и пассажиры посылают к нему бутылку или две водки, извиняясь, что дурное состояние здоровья, домашние хлопоты и пр. лишают их удовольствия иметь высокую честь представиться к владыке морей. Все такие извинения всегда принимаются отменно благосклонно. Но кто не в состоянии или не хочет сделать помянутого приношения, тот должен сам явиться непременно и выдержать следующую церемонию: завязывают ему глаза и сажают на доску, положенную поперек кадки, наполненной водою; один из свиты, представляющий нептунова брадобрея, намазывает ему бороду, а часто и все лицо, вместо мыла смолою и бреет куском дерева с аршин в длину, обрубленным наподобие бритвы. После сего по данному знаку доску с кадки из-под сидящего на ней вмиг выдергивают, и он погружается в воду и лишь едва успеет выкарабкаться, как вдруг ведрами со всех сторон его обливают. Все представляющиеся Нептуну непременно должны следовать сему порядку; этикет его двора требует того. Последствием всех таких церемониальных дней обыкновенно бывает то, что на другой день Нептун, Амфитрита, Тритон, все царедворцы и их друзья чувствуют необыкновенную головную боль от действия многих приношений. Желая сделать для наших матросов сколько возможно памятнее сей день, в который российское императорское судно проходило экватор, я позволил им следовать подобному обряду, с одним только исключением, а именно – запретил давать им водку, но по окончании церемонии велел сварить для них пунш.

С экватора при определении курса вообще держался я того же правила, как и вступя в SO пассатный ветр: идти самый полный бейдевинд⁷⁸, а когда ветр отходил к О, то шли мы и полнее, наблюдая с точностью, чтобы направление генерального нашего пути, показуемого астрономическими наблюдениями, было в параллель бразильскому берегу, простирающемуся от мыса Св. Августина до каменьев, называемых Аброголас⁷⁹ (Аbroholas), которых параллель прошли мы в ночь с 30 на 31 декабря. На сем переходе ничего особенно занимательного с нами не случилось: ветры по большей части были умеренные и дули от OSO, OtS, a иногда прямо от О, по ночам случалось, однако ж нечасто, что ветр совсем утихал и после переходил в другую четверть горизонта, но по восхождении солнца опять начинал дуть от вышеозначенных румбов SO четверти. Волнения совсем не было, и море всегда было покойно. Почти беспрестанно светлая погода позволяла нам всякий день делать разные астрономические наблюдения как для определения широты и долготы, так и для сыскания склонения компаса. Имея случай ежедневно определять наше место астрономическими способами, мы нашли, что в 11 дней течение, которое здесь есть натуральное следствие беспрестанно дующего с восточной стороны пассатного ветра, снесло нас к W на 120 миль. 20 декабря, будучи на экваторе, истинное наше место от счислимого пункта отстояло к W в 261 миле, а 31-го числа, в полдень, находясь в широте 18°59½' S, разность между помянутыми двумя пунктами была 381 миля; долгота, показуемая хронометрами, немного разнствовала с найденной лунными обсервациями, как то видно в таблице счисления пути.

С самого вступления в SO пассатный ветр мы беспрестанно всякий день и ночь были окружены великими стадами албикоров, бонит и других больших рыб, которые за нами следовали во все время подле самого борта, но поймать мы ни одной не могли. У нас были все рыболовные инструменты: разного рода уды, гарпуны, остроги и пр., и мы пробовали все известные нам средства, однако ж всегда без успеху. Я считаю, что для сего надобно особливое искусство, или, лучше сказать, ловкость: должно знать сноровку, когда ударить и каким образом, потому что на английских кораблях мне случалось видеть матросов, по нескольку рыб в день убивавших острогами при весьма большом ходе.

Пройдя параллель каменьев Аброголас, мы стали держать западнее, вдоль берега, идущего от сих каменьев к мысу Фрио⁸⁰.

Первого генваря 1808 года, в полдень, счислимый наш пункт находился подле самых островов Мартин-Вазы, лежащих к востоку от острова Тринидад, а настоящее место было в широте 20°45½' (20°48½') S, в долготе 35°13½' (35°6′12″) W, почти на том месте, где должен быть мнимый остров Восшествия Св. Духа (Assensio)[58]58
  Некоторые географы по сие время верят существованию сего острова и полагают его в широте 20°38′ S, в долготе 35°40′ W. Другие, напротив, утверждают, что он не существует. Лаперуз искал его и не нашел; он думает, что португальцы, остров Тринидад видевшие, по ошибке в долготе заключили, что сделали новое открытие, дали ему другое место на карте и назвали Assensio. В 1785 году бразильский вицерой посылал нарочно судно искать сей остров, которое возвратилось без успеху. На английских картах Стилева издания он положен в широте 20°45′ S, в долготе 35°7′ W, a на картах Арросмита его совсем нет. Многие думают, что назначать на картах все острова, каменья и мели, открытые прежними мореплавателями, которые, за недостатком астрономических способов, не могли определить настоящего их места и кои новейшими мореплавателями, несмотря на все меры, употребленные ими к отысканию прежних открытий, не сысканы, есть дело бесполезное и не только бесполезное, но даже и вредное, потому что все такие мнимые, в самом деле не существующие опасности оставляют мореплавателя во многих случаях в недоумении, заставляют его без нужды отдаляться от прямого своего пути, в ночное и туманное время уменьшать ход и чрез то терять напрасно время и пр. Противные сему мнению утверждают, что изгладить с морских карт опасности, примеченные прежними мореходцами, которые за недостатком средств не могли быть верно определены, однако ж в самом деле хотя и не в том месте, но существуют, значит подвергать суда всем ужасам кораблекрушения на неизвестном берегу или на неизвестных мелях; камень, каменный риф или небольшой остров может избежать внимания тысячи плывущих близ его, а случайно примечен или найден одним. Если мне позволено объявить мое мнение о сем предмете, я бы советовал все такие открытия, мнимые ли они или сомнительные, непременно означать на морских картах, но при них издавать лоции, с описанием положенных на оных опасностей, кто их нашел, где, когда, в каком случае, широту и долготу; тогда всякий мореплаватель будет о них судить по собственному своему благоразумию, истинные ли они или мнимые, существуют ли они или нет, до какой степени вероятности существование их простирается и есть ли основательная причина остерегаться и избегать их или нет? Получив в Камчатке путешествие капитана Крузенштерна, увидел я, что и он искал вышеупомянутый остров, но не нашел.


[Закрыть]. Новый год мы праздновали так, как уединенное наше положение и беспрестанное двумесячное пребывание в море нам позволило.

Команде велел я сварить пунш, а которые не пили пунша, тем давали чай. Сей день примечателен был также для нас и потому, что солнце было прямо в нашем зените и мы брали его полуденную высоту вдруг против N, S, О и W.

В полдень 3-го числа широта наша по обсервациям была 23°36′52″ (23°29′58″), следовательно, мы прошли тогда южной тропик. На другой день (4-го числа) и поутру 5-го числа видели много носящегося лесу, хворосту, всякой травы и два апельсина. Некоторые из деревьев были очень велики; на одно из них, длиною сажени в 4, а толщиною не менее 1½ или 2 фут в диаметре, мы едва было не нашли. Ход судно имело большой, и если бы не успели вовремя увидеть и отворотить, то, ударившись в конец дерева, могли бы повредить обшивку, и для того я велел после беспрестанно одному человеку сидеть на утлегаре⁸¹ и смотреть вперед. Сим способом мы миновали несколько деревьев еще, не тронув ни одного.

В полдень 6-го числа место наше было в широте по обсервации 26°13′9″ (26°15′), в долготе по хронометрам 43°04½' (42°46′19″), а по расстоянию луны от солнца 42°52′. От сего пункта мы стали держать прямо к острову Св. Екатерины. Ветры и погоды нам продолжали благоприятствовать, хотя первые со дня переходу нашего через тропик перестали быть столь постоянны, как прежде, отходя иногда к N и к NW, но со всем тем всегда были нам благополучны. В ночь с 6-го на 7-е число ветр дул крепкий, порывами от NNO и N, а особливо поутру. Тонкие светлые облака неслись с невероятной скоростью по ветру и были гораздо ниже обыкновенного их стояния в атмосфере здешнего климата.

Ночью мы несли только одни марсели⁸²; к полудню ветр сделался тише, и мы опять поставили все паруса. Сего дни поутру видели мы под ветром у нас португальское двухмачтовое судно, шедшее к О нам навстречу, а после полудни прошел мимо нас необыкновенно большой кит: я никогда не видывал кита такой чрезвычайной величины.

В полночь с 7-го на 8-е число достали мы дно на глубине 75 сажен, грунт черный, жидкий ил. Тогда мы находились от северной оконечности острова Св. Екатерины⁸³ на NО в 60 милях; в 4 часа утра глубина была 70 сажен, грунт такой же, какой и прежде. По восхождении солнца ветр утих совсем, и сделалось облачно и пасмурно. Кругом нас летало и на воде сидело множество разного рода птиц, которые никогда далеко от берегов не летают. С полудни ветр стал дуть умеренный от S, и в 2 часа открылся нам бразильский берег к SW. В 7-м часу мы были к нему довольно близко и могли рассмотреть положение оного и различить остров Св. Екатерины и лежащие при входе в гавань оного два небольшие острова, Арворедо и Галеру. Определя место свое по пеленгам, мы были в 7½ часов от первого из помянутых островков на NtO в 15 милях. Сие место от счислимого пункта отстояло на W в расстоянии 258 миль, что составляет разность между истинной и счислимой долготой 4°48′; надобно знать, что здесь я разумею ту счислимую долготу, которую мы ежедневно в полдень находили, исправляя ее обсервованною широтою, приняв за истинное румб, или отшествие, или половину двух отшествий, смотря каким курсом шли, а не ту, какую англичане употребляют под названием счислимой долготы, относя место свое, определенное обсервованною широтою, во всех случаях прямо по меридиану. Я на своей карте и сей пункт также означал; оный находился от пункта, показанного настоящей счислимой долготой, к О в 108 милях, то есть 2 градусами 1½ минутами более разнился с истинным местом, нежели пункт, при счислении коего исправы употреблялись. Сие может послужить некоторым доказательством, что исправы не есть лишняя и бесполезная вещь, как то многие мореплаватели думают, а особливо английское: они их никогда не употребляют. Противный и притом весьма тихий ветр препятствовал нам сего дни войти в гавань, а на другой день (9-го числа) все утро был штиль. Мы тогда видели около себя со всех сторон множество китов, плавающих на поверхности тихой воды. Большое число виденных нами сих животных показывает, что китовый промысел у здешних берегов должен быть отменно прибылен. Скоро после полудни сделался тихий ветр от ONO, с которым мы вошли в гавань, и в половине 8-го часа вечера стали на якорь на глубине 6½ сажен – грунт ил, – в полуторах милях от крепости Санта-Крус⁸⁴ к SO.

Идучи на рейд, мы сделали обыкновенный сигнал для призыву лоцмана и подняли свой флаг и вымпел, однако ж к нам никто не приехал. Португальское военное судно (гард-кот)⁸⁵ тогда шло из гавани нам навстречу; на нем был поднят флаг, а на крепостях нет. Причиной сего, я думаю, было то, что португальцы боялись нашего салюта, который мы обязаны были сделать по трактату, и им надобно было отвечать на него, а у них, весьма вероятно, или совсем не было пороху, или если и было, то так мало, что они не хотели расстаться даром с такой для них драгоценностью.

Мне случилось на английском фрегате быть в Фаяле, одном из Азорских островов⁸⁶, принадлежащих Португалии. Капитан наш послал на берег офицера снестись с комендантом, – будет ли крепость отвечать равным числом выстрелов на наш салют. Добренький комендант был очень откровенен и прямо признался посланному офицеру, что в крепости почти совсем нет пороха, и потому просил капитана, нельзя ли обойтись без салюта. Этот случай заставил меня такой же причине приписать невнимание португальцев, когда мы шли на рейд, что впоследствии оказалось совершенно справедливым. Хотя лоцман к нам не приехал, однако ж мы пришли в самую средину гавани без малейшего затруднения с помощью плана сей гавани, сделанного капитаном Крузенштерном, который я от него получил в числе некоторых других карт, выгравированных для его вояжа. План сей так верно сделан и все на берегах высокости и приметные места с такою точностью означены на оном, что мы тотчас, почти при первом взгляде, различили все предметы, по коим надлежало править.

Мы шли между островом Арворедом и мысом Ропою, хотя по положению, в коем мы находились поутру, для нас было гораздо ближе идти между помянутым островом и другим маленьким островком, Галерою; но Лаперуз в своем вояже упоминает, что сим последним входом опасно идти без знающего проводника. На карте капитана Крузенштерна никакой опасности в сем проходе не назначено, и никаких признаков оным мы не приметили. Однако ж, полагая, что тут могут быть подводные камни, избежавшие внимания капитана Крузенштерна и которые не попали на его промер, я предпочел безопаснейший кратчайшему пути, через то часом или двумя пришел позднее.

К сей части бразильского берега весьма удобно и безопасно идущие с океана суда могут приходить на вид, как бы велика разность в долготе у них ни была: в 60 или 75[59]59
  В рукописи: в 20 или 25.


[Закрыть] милях от берега можно достать дно на глубине менее 100 сажен, потом глубина сия уменьшается постепенно, так что нет никакой опасности править прямо к берегу и идти под всеми парусами ночью или в туман, надобно только время от времени приводить в дрейф и бросать лот, а глубина всегда покажет расстояние от берега, к которому самые большие корабли могут безопасно подходить на расстояние полумили.

Здесь кстати будет, я думаю, сказать, что на некоторых английских картах долготы сего берега очень неверно положены. Настоящая долгота гавани острова Св. Екатерины, определенная Лаперузом, есть 48°; на карте Арросмита меридиан сей долготы идет по самому западному берегу гавани, а на плане капитана Крузенштерна посредине; самая же большая ширина оной только 6½ миль, следовательно, 48° есть истинная ее долгота без всякого сомнения. Но на английской карте, изданной Стилем, гавань сия положена на долготе 49°20′, а на другой, издания Лори и Виттеля, – в 49°. При выборе морских карт надобно быть отменно осторожну, а особливо в Англии, не должно верить надписям: вернейшая, точнейшая, новейшая карта и пр. и пр. Самые несправедливые, наполненные величайшими непростительными погрешностями карты с такими надписями продаются в Лондоне, которых все достоинство состоит только в одной гравировке.

В переходе из Англии до острова Св. Екатерины у нас никогда не было больных более двух человек, да и те имели самые обыкновенные легкие припадки, не зависящие нимало ни от морских вояжей, ни от перемены климата, и которые более трех дней не продолжались. Шлюп не потерпел никаких повреждений в корпусе, а в вооружении только одна форстеньга⁸⁷ дала трещину в несносные жары, когда солнце было близко зенита; действие его лучей могло бы большой вред причинить нашей палубе, наружной обшивке и баргоуту⁸⁸, которые все сосновые, если бы мы не покрывали их парусами и брезентами всегда, когда солнце сияло. Сия предосторожность сделала нам большую пользу.