Текст книги "Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта в Камчатку в 1807—1809 гг. Том 1"

Глава четвертая
Пребывание в гавани острова Св. Екатерины в Бразилии и описание оной

Генваря 9-го в 8-м часу вечера стали мы на якорь в гавани Св. Екатерины, тогда было уже темно. Но пока мы входили в гавань, невозможно было нас не приметить с трех крепостей, при устье оной находящихся, и с одного гард-кота, стоявшего на якоре под самым берегом, однако ж невнимание гарнизона и жителей было так велико, что казалось или на всех берегах сей пространной гавани нет ни одного жителя, или они все разбежались по лесам. Как бы португальцы ленивы и беспечны ни были, я не мог себе вообразить, чтобы прибытие в их соседство военного судна (что здесь весьма редко случается) не возбудило в них любопытства, по крайней мере, выйти на берег и взглянуть на него, и более потому, что мы были под флагом, им мало известным. Пустота в такой обширной гавани, где, кроме вышеупомянутого гард-кота, ни одного судна, ни одной лодки не было, глубокая тишина по берегам оной, высокие окружающие гавань горы, покрытые непроходимым дремучим лесом, и слабый исчезающий вечерний свет представили нам сей прекрасный порт в таком диком, нелюдимом состоянии, что прежде не видевшие колоний, принадлежащих Португалии, с трудом поверили бы, чтобы места сии когда-нибудь были обитаемы европейцами. По берегам рассеяно несколько хижин, но они казались нам необитаемыми или их жители были погружены в глубоком сне; только лишь на валу одной из крепостей мы видели трех или четырех человек в епанчах: кто они были – монахи, нищие или солдаты, мы не знаем[60]60
  Не доходя до устья гавани, мы видели двух земледельцев в работе на полях, лежащих на отлогости гор.


[Закрыть].

Положа якорь, я хотел выстрелить из пушки в знак, чтобы жители в селениях, не на самом берегу лежащих, могли узнать о прибытии к ним чужестранцев и на другой день привезти нам каких-нибудь свежих съестных припасов, в коих мы имели большую нужду; но прежде нежели сей сигнал был сделан, приехал к нам от начальника одной из крепостей унтер-офицер, по обыкновению, узнать: кто мы, откуда, и куда идем, и зачем пришли. Он не знал никакого языка, кроме португальского, а у нас никто по-португальски говорить не умел, однако ж выбранные из лексикона слова удовлетворили вполне всем его вопросам. То же средство сообщания мыслей при помощи телодвижений помогло нам и его выразуметь: он нам сказал, что на другой день поутру сигналом с крепости дано будет знать в город Nosstra Senora del Desterro⁸⁹, губернаторское местопребывание, о нашем прибытии и, по получении оттуда ответа, мы сами можем ехать в город и закупать все, что нам надобно. Кроме сего разговора, который происходил между нами, так сказать, по должности или по службе, мы могли и о посторонних делах сообщать взаимно друг другу свои мысли. Мы от него узнали, что он здесь находился во время посещения сей гавани кораблями «Надеждой» и «Невою», помнит капитанов Крузенштерна и Лисянского и показал нам место, где они стояли на якоре. Расстались мы будучи совершенно довольны один другим, и более потому, что хорошо друг друга поняли; а за всю такую выгоду мы обязаны лексикону. Сей случай подает мне справедливую причину советовать всем командирам отправляющихся в отдаленные кампании судов брать с собою испанский и португальский лексиконы. Оба сии языка между нами совсем неизвестны, а притом и народы, коим они природные, очень редко или, лучше сказать, почти никогда не занимаются изучением вообще известных европейских языков, как-то: французского, немецкого и английского, имея же порядочный лексикон, можно всякое дело довольно свободно выразить с достаточной точностью.

На другой день (10 генваря), поутру, мы переменили место, подошли ближе к берегу и стали фертоинг на глубине 5 сажен; грунт густой ил. Место наше было от крепости С. Крус на StW в расстоянии 1¼ мили. Приехавший из сей крепости адъютант уведомил меня, что повеление губернаторское последовало позволить нам приступить к исправлению наших надобностей на берегу, также ехать в город и закупать нужные нам провизии и вещи. В 10-м часу я ездил с адъютантом к коменданту здешних крепостей; не понимая друг друга в разговорах, визит мой был очень короток. По приказанию коменданта адъютант его показал место, где мы можем поставить палатки для обсерватории, и недалеко от оного ручей пресной воды. После полудни мы успели свезти на берег пустые водяные бочки, поставить палатки для караула и для астрономических инструментов, которые со шлюпа перевезли на берег. Делать астрономические наблюдения для исследования хода хронометров возложено было на штурмана Хлебникова и на помощников его Новицкого и Среднего. За работами, производимыми на берегу, приказано было смотреть гардемаринам, из коих один там беспрестанно находился с вооруженным караулом, а о исправлениях и работах на шлюпе попечение имели вахтенные офицеры. Сего дни, кроме привезенных на лодке к борту арбузов, мы ничего свежего для команды на берегу купить не могли, невзирая на все наши старания сыскать что-нибудь.

Ночью на 11-е число по горам и прямо над нами был сильный гром и молния с проливным дождем, в продолжение коего нашел от SW жестокий шквал и продолжался около четверти часа; потом опять стало тихо, а к рассвету и гроза прошла. В 9-м часу поутру поехал я на своей шлюпке в город. Комендант послал со мной унтер-офицера показать мне дорогу и пристань. Ветра почти совсем не было, и мы принуждены были идти на гребле, так что не прежде 12-го часа туда приехали. Расстояние от места, где шлюп стоял, до города было от 9 до 10 миль.

По прибытии к губернатору он меня тотчас принял. Как он сам, так и адъютанты его или не знали, или не хотели говорить ни по-французски, ни по-английски (первое, однако ж, вероятнее), и потому призвали одного молодого португальца, изрядно знающего английский язык, быть переводчиком между нами. После ответов на обыкновенные вопросы, относящиеся к нашей экспедиции и к европейским политическим новостям, я стал просить позволения купить в городе нужных для нас провизий и вещей и просил дать мне средства как можно скорее все это кончить. Губернатор на просьбу мою охотно согласился и тотчас, призвав одного из богатейших здешних купцов, приказал ему при мне пособить нам сыскать все те вещи, в которых мы имели нужду.

Рекомендательное письмо, данное мне португальским министром в Лондоне к графу Дез-Аркос, рио-жанейрскому вицерою⁹⁰, для доставления к нему, я вручил г-ну губернатору. По просьбе моей он также обещался верно препроводить в Рио-Жанейро мои депеши для отправления в Лиссабон, откуда посредством нашего министра или консула они могут быть отосланы в Петербург.

В обхождении, в разговорах и в поступках со мною губернатор показывал отменную учтивость и приветливость, кои были верными знаками хорошего его воспитания. Он приглашал меня к обеденному своему столу, но беспокойство, чтобы не упустить ни одного благоприятного случая и не потерять ни одной минуты в приготовлении шлюпа к походу, заставило меня извиниться, что обстоятельства препятствуют мне воспользоваться предлагаемой честью. Губернатор – человек молодой, между 25 и 30 лет, мал ростом и не статен собою, но в лице имеет много приятного. Имя его Don Suir Mauricio da Silveira, из знатной португальской фамилии; военный его ранг – армии капитан, а гражданским своим достоинством равняется он с генерал-поручиком и имеет титул превосходительства (Excellenza).

Оставив губернатора, любопытство заставило меня пройти по всем главным улицам. Полчаса совершенно довольно, чтобы видеть весь город; по-видимому, кажется в нем от 400 до 500 домов – все каменные, выбелены, двух– и одноэтажные, с большими окнами без стекол. Примечательного, заслуживающего внимания путешественника, в нем нет ничего.

Условясь о приготовлении нужных для нас вещей и сделав по сему делу все распоряжения, чтобы оные как можно скорее были отсюда отправлены, я оставил город и возвратился на шлюп в 9-м часу вечера. Я с великим удовольствием увидел, что работы наши как на берегу, так и на шлюпе, отправлялись очень поспешно. Одна лишь неудобность, какую мы встретили в доставлении команде свежей пищи, была для меня чрезвычайно неприятна: рогатого скота по берегам довольно и он недорог, за большого тучного быка просили 15 пиастров, но жители не били скотины и не продавали мяса по частям, надобно было купить живого быка, которого довольно было бы на суточную порцию для всей команды трехдечного корабля. Но для нас одной ноги его было много, а жар среди лета, под 28° широты, натурально делал невозможным сохранить мясо, даже в продолжение только 24 часов, и потому нужно было нарочно им заказывать пригонять телят и свиней, которые хотя, сравнивая цены по весу, и дороже приходились говяжьего мяса, но для нас было выгоднее несравненно покупать их, нежели быков, которых самую большую часть мы принуждены бы были бросить. Сего дни мы могли только выдать команде по ¼ фунта свиного мяса и по стольку же свежей рыбы, купленной у жителей. В покупке свежей провизии много нам помогали два поселившихся здесь иностранца: один из них немец Адольф, а другой – ирландец Кампель. Мы их по одному виду избрали предпочтительнее другим двум или трем европейцам, предлагавшим нам свои услуги. Каждый из них рассказал нам историю своей жизни и о нынешнем своем состоянии, но рассказы таких людей обыкновенно бывают не что иное, как вымышленные басни, наполненные странными приключениями; предмет их склонить пришельцев в свою пользу. Все такие бродяги, оставившие свое отечество, чтобы сыскать пропитание обманом, хитростью или нанявшись в службу чужой земли, обыкновенно рассказывают чудные, так сказать, их похождения, которые могли бы обратить внимание и привлечь сожаление слушателей к их состоянию. Что Адольф и Кампель ни говорили, я, с моей стороны, ни одному слову не верил. По знанию их португальского языка они нам были полезны. За услуги их я им исправно платил и притом старался не допустить их обмануть себя, не показывая, впрочем, ни малейшего сомнения или недоверенности к их честности.

Заказанные в городе вещи должны быть готовы к отправлению 14-го числа, и потому в тот день я ездил туда с намерением все пересмотреть и при себе исправить, притом и депеши мои в Россию отдать губернатору. Провизии и все заказанные нами вещи были привезены на шлюп в свое время, и в делах наших мы не встретили никакой остановки или препятствия. Несмотря на чрезвычайные жары, мы работали от рассвета до сумерек; я не думаю, чтобы когда-нибудь команда могла работать с таким усердием, расторопностью и охотой, как наши люди в сем случае. Офицеры и гардемарины, определенные надсматривать над разными частями производимых работ, были весьма довольны прилежанием нижних чинов; они не имели неприятной надобности принуждать их наказанием к исполнению своей должности. Самое трудное дело из всех, какие только нам повстречались, было вытащить из лесу дерево, срубленное нами на стеньгу, и притащить его к берегу. 15-го числа наш плотничий десятник выбрал, срубил и очистил дерево. Годных деревьев для нашей стеньги близ берега не было. А то, которое мы нашли, находилось на горах в густом лесу, от берега в расстоянии не менее 3 верст; чрез все сие расстояние его надлежало тащить сквозь лес и кустарники, по негладкой, гористой земле; часто нужно было срубать деревья или высокие пни, чтобы очистить место для поворота дерева, иногда спускать и поднимать его в крутых оврагах и перетаскивать через каменья в лощинах. Ночью сего сделать невозможно, и потому мы принуждены были днем его тащить. 16-го числа целый день был употреблен для сей работы, которую чрезвычайный жар и зной делали несносною.

Люди, употребленные к оной, должны были находиться в густом лесу, где царствовала совершенная тишина, ни малейшего дохновения ветра нельзя было чувствовать, а солнце, будучи почти над самою головою, проницало своими лучами по всему лесу; не было места, где бы можно было укрыться от действия оных. Жар был более несносен, нежели в банях, но наши люди работали с начала и до конца сего трудного дела, можно сказать, не отдыхая и во все время с веселым духом, без всякой приметной усталости. Морского кадетского корпуса унтер-офицеру Картавцеву препоручено было исполнение сего дела, и, к чести его надобно сказать, оно было кончено скорее, нежели я ожидал.

18 генваря мы перевезли с берегу астрономические инструменты, палатку и все свои вещи и были в настоящей готовности идти в море.

Продолжать повествование о нашем плавании по выходе из Бразилии я отношу к следующей главе, а здесь помещу сделанные нами замечания о гавани острова Св. Екатерины, в разных отношениях могущие быть полезными мореплавателям[61]61
  Почти в самое то время, когда мы оставили гавань острова Св. Екатерины, португальский двор оставил Европу и прибыл в Америку. Он назначил Рио-Жанейро резиденцией королевской фамилии⁹¹ и верховного правительства. От сего великого политического происшествия вся Бразилия приняла совсем другой вид: кроме внутренних учреждений и перемен, по сему случаю последовавших, торг Бразилии, прежде будучи запрещен для всех народов, кроме португальцев, стал вдруг открыт англичанам, и гавань Св. Екатерины при самом начале назначена главным сборным местом коммерческих судов сего народа. Англичане, будучи изгнаны и исключены из европейской торговли, бросились всюду, где имели только самомалейшую надежду получить прибыль, а от того Бразилия тотчас наполнилась английскими купцами и произведениями их мануфактур. Перемена в ценах всякого рода вещей из природных произведений сей земли была натуральным следствием сего случая, и потому порт Св. Екатерины почти во всех отношениях принял не тот вид, в каком мы его нашли и оставили. И описание мое об оном относится к тем временам, когда Бразилия была не королевством независимым, а колонией Португалии и управлялась другим порядком.


[Закрыть].

Надобно предуведомить морских читателей сего журнала, что девять дней нашего пребывания в сем порту (и из тех самая большая часть были употреблены для разных занятий на шлюпе по должности) были недостаточны, чтобы сделать все такие замечания, которые могут быть интересны для мореплавателей, и потому, я надеюсь, они извинят недостатки сего описания. Что же принадлежит до ученых читателей, то они и ожидать не могут от морского офицера, чтобы он мог в такое короткое время заметить и сообщить им какие-нибудь достойные их любопытства сведения о статистике, натуральной истории и о других ученых предметах.

Описание сие я разделяю на три части:

В первой – находятся замечания, касающиеся до местного положения, гидрографии и укрепления гавани.

Во второй – описаны выгоды и невыгоды, какие она представляет заходящим в оную судам.

А в третьей – следуют некоторые примечания о доставлении и о покупке съестных припасов, о мерах, деньгах и пр.

МЕСТНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, ГИДРОГРАФИЯ И УКРЕПЛЕНИЕ ГАВАНИ

Остров Св. Екатерины лежит между 27°19′ и 27°50′ южной широты; меридиан долготы западной 47°55′, проходит чрез средину оного; самая же большая ширина его около 6 миль. Два мыса, выдавшиеся от сего острова и от материка Бразилии прямо по направлению О и W, в широте 27°32′, сближаются на расстоянии один к другому около четверти мили. Сей канал составляет южный вход в гавань, годный только для малых судов. Его защищают две небольшие батареи, по-видимому в расстроенном состоянии и без орудий; та, которая находится на мысе, выдавшемся от материка, называется крепость Св. Анны, а островская именуется крепость Сан-Жуана. Самая северная оконечность острова Св. Екатерины называется мыс Ропа. Он находится от матерого берега в расстоянии 6¼ миль по параллели. От сей черты, можно сказать, начинается вход в гавань; собственно же говоря о гавани, северный ее предел заключается между крепостью Св. Антония, находящеюся на мысе Понта-Крос острова Св. Екатерины, и другою крепостью, называемою Санта-Крус, построенной на небольшом островке, отделенном от матерого берега каналом в ширину не более 150 сажен. Расстояние между сими двумя крепостями 3¾ мили по румбу WtN и OtS. Оные составляют всю оборону северного входа в гавань, главного и обыкновенного для всех судов. Кроме вышеупомянутых укреплений, есть еще крепостца на небольшом островке, лежащем от крепости Санта-Крус прямо на S в 4 милях, а от берега Св. Екатерины в полуторах; но все они в таком дурном состоянии, что гавань совершенно беззащитна. Длина гавани от северного входа до южного простирается по румбу N и S на 9¾ мили, а самая большая ее ширина около 6½ миль; но не все пространство оной способно для принятия больших судов. Сей порт есть один из самых безопаснейших в целом свете; он способен вместить величайший военный или торговый флот; по всему пространству оного дно состоит из илу; нет никаких подводных каменьев или скрытых мелей, и глубина к берегам уменьшается постепенно. Гавань закрыта от всех ветров, кроме NО, но из сей четверти горизонта здесь никогда крепких ветров не бывает. В зимние же месяцы Южного полушария, по словам достойных вероятия жителей, с которыми я говорил о сем предмете, южные ветры нередко дуют с большею жестокостью, но продолжаются недолго и опасны быть не могут, потому что гавань от S совершенно закрыта и глубина в ней мала, следовательно, и большего волнения ветр в ней развести не в состоянии.

Над проливом и отливом мы не имели ни времени, ни случая сделать верных наблюдений, на которые бы можно было положиться. Лаперуз говорит, что течения здесь неправильны и что море приливает и отливает двумя входами канала, протекающего между островом Св. Екатерины и материком. Мне показалось сие замечание весьма вероятным.

В девять дней нашего здесь стояния мы не могли приметить ничего правильного или постоянного в течении: когда мы ложились фертоинг, прилив тогда шел, но так тихо, что мы принуждены были парусами вытягивать канат, на котором отдавались, и положили якоря по направлению N и S. Мне тогда казалось, что это было направление течения, но через несколько времени оно сделалось гораздо сильнее, и мы нашли, что направление его было около NO и SO, a скорость оного была два узла в час после случившегося тогда новолуния, отчего у нас часто делались крыжи на канатах. Лаперуз пишет также, что прилив никогда не поднимается выше 3 футов. Но мы имели случай видеть, что вода поднималась в четыре случившиеся при нас прилива более нежели на 4 фута, и в первый раз, когда мы сего не ожидали, море едва было не унесло с берега нашу шлюпку и стеньгу.

Рек в гавань никаких не впадает, а с гор текут многие ручьи как на материке, так и на острове; в некоторых из них вода отменно прозрачна и приятна для вкуса, а в других слишком мутна. Вода в роднике, где мы оную брали, очень хороша, наливать ее в бочки удобно и возить недалеко. Мы нашли в расстоянии одной трети мили от берега глубину 4 сажени.

Город de Nosstra Senora del Desterro лежит на самом берегу южной стороны выдавшегося мыса от острова Св. Екатерины, на оконечности коего стоит крепость Сан-Жуан; расстояние между городом и крепостью около полумили. Небольшой залив, перед городом находящийся, слишком мелководен для больших судов, но на рейде против его при нас стояли на якоре два или три португальские судна, производящие прибережный торг; впрочем, это только летом бывает, а зимой опасно судам тут стоять, потому что рейд совсем открыт южным ветрам. Кроме города, на берегах гавани есть два другие селения: одно, называемое Св. Михаила, лежит на матером берегу, а другое – Св. Антония, – на берегу острова. В прочем по всем берегам рассеяны маленькие домики в некотором расстоянии один от другого; а внутри земли, по словам жителей, вблизи никаких селений нет: горы и обширные непроходимые леса, наполненные ядовитыми змеями и хищными животными, препятствуют иметь сообщение со внутренними местами, и для того жители строятся при берегах морских заливов или при устьях и на берегах судоходных рек, и всякое сообщение между селениями, близко или далеко, производится водой. Даже соседи, на берегах сей гавани живущие, может быть, не далее полуверсты, ездят друг к другу в своих кану (так называются маленькие лодки, из одного дерева выдолбленные). Такого рода езду они почитают не столь затруднительною, как идти сквозь лес или кустарник, где едва ли тропинка есть. Сия провинция принадлежит вицеройству Рио-Жанейрскому, но между ними берегом никакого сообщения нет, даже почты отправляются морем. Оно лишь имеет сухопутное сообщение с Рио-Гранде⁹²; река сия лежит южнее Св. Екатерины, в расстоянии около 240 миль. Долины в соседстве оной усеяны рогатым скотом, который сюда пригоняют дорогой, идущей подле самого морского берега. В городе я видел, однако ж, много лошадей; мне сказывали, что их держат жители более для верховой езды, нежели для путешествий и работы. Из селения Св. Антония дорога хороша, и есть повозки для езды.

Говоря выше сего об укреплениях гавани, я упомянул, что крепостные строения, будучи оставлены в небрежении, находятся очень в дурном состоянии. К сему надобно присовокупить, что они не снабжены и достаточным числом орудий, даже и те пушки, которые стоят на некоторых батареях, я не думаю, чтобы были годны к службе. Все они литы, по крайней мере, в XVII веке, если не прежде, и, будучи оставлены без всякого присмотра, от времени, погоды и ржавчины они должны потерять свою твердость, сверх того, и лафеты все сгнили.

Что принадлежит до гарнизона, то он во всем совершенно соответствует укреплениям: в крепостце Санта-Крус, где живет комендант, мы видели, я думаю, всю его силу. Мне показалось, что солдаты вышли нарочно, чтобы нас видеть, когда мы вошли в ворота. Они смотрели на нас с некоторым любопытством; если половина их была только так любопытна, то нельзя всему числу гарнизона превосходить 50 человек. Мундир, или одежда их, нищенские, почти босые; ружья у часовых покрыты ржавчиной, и бледные, голодные лица явно показывали, что это были португальские войска. Нельзя бы язвительнее и сильнее сатиры написать на воинское звание, как только изобразить на картине такую фигуру с надписью: солдат. Но в городе у губернатора караул меня удивил: рост людей, вид их, платье и оружие были в таком состоянии, что не только в португальских колониях на островах, где мне случалось быть, но даже в самом Лиссабоне я не видывал гвардейских солдат в такой исправности. Правда, что их было очень мало, и легко случиться могло, что губернатор своих телохранителей в лучшем порядке содержит на счет прочих подчиненных ему воинских команд.

ВЫГОДЫ И НЕВЫГОДЫ, КАКИЕ ГАВАНЬ СВ. ЕКАТЕРИНЫ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ЗАХОДЯЩИМ В НЕЕ СУДАМ

Суда, идущие из Европы в Тихое море, переходя Атлантический океан, непременно должны, по крайней мере один раз, зайти в какой-нибудь порт для получения пресной воды, свежих провизий и роздыха служителям. Те, кои не запаслись в Европе вином, заходят в Азорские острова, в Мадеру или в острова Канарские, а которые в нем нужды не имеют проходят сии острова, но все вообще, прежде вступления в Тихий океан, неминуемо принуждены зайти в порт для вышеупомянутых надобностей. Обыкновенные в таких случаях пристани четыре: острова Зеленого Мыса, мыс Доброй Надежды, Рио-Жанейро и остров Св. Екатерины. Плывущие восточным путем, то есть около мыса Доброй Надежды, по большей части избирают первые две, а те, кои намерены войти в Тихий океан западным путем или около мыса Горна⁹³, заходят в одну из последних двух. Не сравнивая преимуществ и недостатков их, я буду только здесь говорить о гавани Св. Екатерины и единственно о том, что я сам действительно видел и опытом узнал.

Географическое положение сей гавани есть одно из главных ее преимуществ: восточным ли путем суда идут в Тихий океан или западным, в обоих сих случаях она лежит на дороге[62]62
  В рассуждении восточного пути сие выражение покажется несправедливо, принимая оное в литеральном значении, но есть физическая причина, которая оправдывает его: суда, идущие прямо к мысу Доброй Надежды, пройдя экватор, должны держать бейдевинд, пока не выйдут за пределы пассатных ветров, а желающие зайти в Бразилию идут с полным ветром. Если бы из Европы в одно время прошли два судна равных качеств к какому-нибудь месту Южного океана восточным путем, одно бы зашло к мысу Доброй Надежды, а другое в Св. Екатерину, то к порту их, назначая все другие обстоятельства те же, они пришли бы почти в одно время, а может быть, заходившие в Бразилию и скорее.


[Закрыть]. Соседственные ей берега чисты; нет при них ни мелей, ни подводных каменьев; подходить к ним легко и безопасно при всяком ветре и во всякое время; лот всегда верно покажет расстояние от них. Вход в гавань совершенно свободен, в нем нет никаких опасностей, и приметить его с моря очень нетрудно. Мыс Ропа, острова Арворедо и Галера суть такие предметы, которые при первом своем появлении тотчас означат вход и будут служить знаками, как править в него.

Другое преимущество сей гавани состоит в безопасности от бурь, которой пользуются стоящие в ней суда. О достоинстве ее в сем отношении я выше упоминал; к сему надобно присовокупить и ту еще выгоду, что выход из нее никогда не может быть нисколько затруднителен. В летние месяцы сего полушара здесь поутру бывает обыкновенно штиль, около 10 часов умеренный ветр начинает дуть от N или NO и утихает с захождением солнца, тогда опять штилеет, а в ночь ветр дует с берегу от S, SW или от W. В бытность нашу в здешней гавани это всегда случалось, да и должно быть во все лето, так как ветры берегов знойных стран подвержены сему закону, происходящему от известной всем мореплавателям физической причины. И как выход просторен и не опасен, то всегда можно воспользоваться ночным благополучным ветром, да и днем нет труда вылавировать, а особливо при новолунии с отливом, когда течение бывает от 1½ и до 2 миль в час.

Удобность получать пресную воду есть также немаловажная выгода, представляющаяся мореплавателям, посещающим сей порт; большое число ручьев, коими вода стекает с гор в гавань на обоих берегах ее, дают способ наливать оную в бочки и возить на суда при всех ветрах, избирая для сего тот берег, откуда ветр дует, когда только сила его причиняет большой прибой у подветренных берегов или когда нагруженные шлюпки не могут грести против него.

Самая же главная выгода, какую мореплаватели здесь иметь могут и которую они не должны терять из виду, есть великое изобилие разного рода свежих провизий и умеренная цена оных.

Законы Португалии не только что запрещают бразильским своим подданным торговать с иностранцами на основании общих коммерческих уложений во всех колониях, принадлежащих разным европейским морским державам, но даже и с португальцами не иначе позволяют производить торг, как только в двух главных портах: в Сан-Сальвадоре и в Рио-Жанейро.

Все продукты отвозятся в помянутые два порта на мелких прибрежных судах, а оттуда отправляются большими конвоями в Европу, отчего другие пристани Бразилии не имеют собственного своего торга. В них нет богатых купцов и никаких коммерческих заведений, и они очень малолюдны, а потому все природные их произведения чрезвычайно дешевы, главные из них в сей провинции суть: сарачинское пшено⁹⁴, кофе и китовая ловля[63]63
  Здесь есть обширный китовый завод. Ловля сия отдана правительством в откуп компании лиссабонских купцов. Жители сказывают, что она весьма прибыльна. Едучи сюда, мы сами видели большое число китов почти при самом входе в гавань.


[Закрыть]. Здешний кофе, сказывают, есть самый лучший во всей Бразилии. Впрочем, земля производит много сахару; зелень и фрукты родятся в большом изобилии. При нас были совсем созревшие арбузы, ананасы и бананы; лимоны же и апельсины еще были зелены и малы. Из земляных овощей европейский картофель здесь не родится; сладкого картофеля было мало, а репы и моркови мы совсем не видели; луку и чесноку чрезвычайно много. Из огородной зелени здесь родится капуста, салат и огурцы, но при нас их было очень мало; жители сказывали, что для них время прошло; тыквы чрезвычайно много, она очень велика и вкусна. Рогатого скота и свиней довольно – баранов я не видел. Скот пригоняют с берегов Рио-Гранде; там он в таком множестве водится, что его бьют только для одних кож[64]64
  Я слышал от жителей, что недавно поселился там один ирландец, знающий секрет хорошо солить мясо. Несмотря на чрезвычайные жары, большое количество солонины его приготовления отправлено в Лиссабон, но еще не известно, удалось ли его открытие или нет.


[Закрыть]. Из дворовых птиц индеек, кур и уток очень много, а гусей мне ни одного не удалось увидеть. Дичины, по словам жителей, иногда бывает чрезвычайно много на озерах низменных мест. Мы раза два ездили стрелять, но, кроме множества куликов и небольшого числа уток, других птиц не видели, исключая обыкновенных чаек. Жители сказывают, что по временам года рыба заходит в гавань великими стаями и ловится в удивительном изобилии. Лаперуз был здесь в ноябре месяце и пишет, что при нем стоило только закинуть невод, чтобы вытащить его полон рыбы, но мы не были так счастливы: удами нам почти ничего не удалось поймать, а неводом подле берега часа в три мы не более сорока рыб поймали. Они были величиною с плотву, лишь немного толще, и очень вкусны; да и жители, ловившие рыбу удами на своих лодках подле нас, не лучший успех имели. Они обыкновенно начинали ловить поутру, а в полдень привозили пойманную рыбу к нам продавать, и мы никогда много рыбы у них не видели. Устриц, раков и других годных в пищу черепокожных совсем я не видел. Сообщая сии замечания, я имею единственно в предмете показать мореплавателям, читающим журнал мой, пособия, кои они могут надеяться получить в здешнем порте, а потому и не упоминаю ни о разного рода других произведениях, ни о животных, которые не могут быть для них полезны.

Гавань Св. Екатерины имеет еще одно преимущество, заслуживающее некоторое уважение от мореплавателей, а именно: добросердечный и смирный нрав жителей, обитающих по берегам ее. Они суеверны, ленивы и бедны, но честны, ласковы и услужливы. Они ничего у нас не украли и не покушались украсть, хотя и имели разные к тому случаи на берегу. Если за некоторые ими продаваемые нам вещи они иногда и просили более настоящей цены, то есть: дороже того, за что бы они уступили их своим соотечественникам, то разность была очень невелика. Впрочем, это весьма натурально: где же и в какой земле жители при продаже не употребляют в свою пользу неведения и неопытности чужеземцев? Притом, к чести их надобно сказать, что, получая от нас плату за доставленные ими на шлюп свежую провизию, зелень и фрукты в первые дни нашего прибытия, почти без всякого торга с нашей стороны, они нимало цены вещам не увеличили, что им легко можно было бы сделать под разными предлогами. Надобно знать, что я не приписываю такой простоты поселившимся здесь немцам и англичанам.

Теперь остается сказать о невыгодах, какие могут встретиться судам в сей гавани. Их, по мнению моему, только две: одна постоянная, а другая временная. Здесь нет ни казенного морского арсенала, ни партикулярных верфей, словом сказать, никакое судостроение не производится, а потому и нельзя сыскать ни морских снарядов, ни мастеровых. Следовательно, судно, потерпевшее какие-нибудь важные повреждения, не может от порта получить никакого пособия, а всю починку и все исправления должно производить своими материалами и своими людьми, что не всегда можно и делать, ибо повреждения часто могут быть таковы, что без помощи устроенной верфи исправить их невозможно, притом и лес доставать здесь очень трудно. Я выше говорил, каких трудов нам стоило достать дерево для форстеньги длиною только в 34 фута. Впрочем, на горах растет много прекрасного лесу, годного на всякое строение. Я не знаю, какое название дают сего рода дереву ботаники, а у мореплавателей оно известно под именем бразильского дерева⁹⁵. Оно несколько красновато, чрезвычайно твердо, а когда сырое, то так тяжело, что на воде тонет. Временной же невыгоде бывают суда подвержены только в исходе февраля, в марте и в апреле, после чрезвычайных летних жаров. Тогда начинаются здесь эпидемические болезни, часто сопровождаемые пагубными следствиями, а особливо для людей, не привыкших к климату. Надобно, однако ж, знать, что это не так, как в некоторых других жарких местах Америки или в Западной Индии, где заразительная, смертоносная горячка всякий год периодически опустошает целые селения; здесь же, по словам жителей, не всякий год такие болезни бывают опасны.

ПРИМЕЧАНИЯ О ПОКУПКЕ СЪЕСТНЫХ ПРИПАСОВ, О ДЕНЬГАХ, МЕРАХ И ПР.

Во всех торговых приморских местах и в портах, куда часто заходят корабли, есть род купцов, известных под названием судовых агентов, или стряпчих. Они держат у себя разные снаряды и вещи, кои могут быть нужны мореплавателям, заготовляют морской провиант, скупают у жителей свежие провизии, зелень, фрукты и снабжают ими суда тотчас по требованию. Маклеров такого рода на острове Св. Екатерины нет, а по назначению губернатора один португалец, торгующий европейскими товарами, доставил нам многие вещи; прочее же мы покупали сами у жителей. Я уверен, что он с нас за все взял гораздо дороже настоящих цен, а сверх того, не позабыл потребовать и пяти процентов за труды, или, как в торговых делах говорится, за комиссию, ссылаясь, что в Рио-Жанейро так водится. Одно лишь желание скорее изготовиться и отправиться в море заставило меня употребить такого поверенного; впрочем, я советую всякому самому покупать все, что нужно, прямо у жителей. Если бы мне в другой раз случилось зайти сюда, то, получа от губернатора позволение закупать провизии, я поехал бы на своих шлюпках в селение Св. Михайла, Св. Антония и другие места, на берегу лежащие, и купил бы все вещи за весьма сходную цену. Для сего нужно только знать счет и названия денег, которые здесь ходят, какой вес и мера в употреблении и имена вещей, кои нужно купить.