Текст книги "Битва за Клин"

Поздним вечером штаб 7‐й танковой дивизии издает приказ с задачей: 23 ноября овладеть Клином. Время начала наступления – 11.00.

Город намеревались атаковать с трех сторон.

Группе Зиры, действующей справа, надо было наступать через Ильино, вокзал и центр города. Следовало захватить три моста в излучине Сестры и тем самым открыть выход на северо-восток. При этом необходимо было обеспечить оборону на юго-запад и в сторону южной окраины населенного пункта и направить разведку в сторону Горки и Давыдково. Сильными ударными группами следовало как можно раньше овладеть мостом у Полуханово и, двигаясь вдоль железной дороги, войти в связь с главными силами дивизии.

В центре вдоль Ленинградского шоссе должна была наступать боевая группа Вальденфельса (2‐й батальон 4‐го стрелкового полка и его 11‐я рота, 4‐я батарея 78‐го артиллерийского полка, рота тяжелого оружия, зенитная батарея и саперные подразделения). Ей следовало захватить мост в северной части Клина и район казарм.

Решающий удар должен был наносить атаковавший слева 25‐й танковый полк. Он был усилен 7‐м мотоциклетным батальоном, 1‐м дивизионом 78‐го артиллерийского полка, 3‐й батареей 210‐го дивизиона штурмовых орудий, подразделениями противотанковой обороны и батарей ПВО. Наступая по восточному берегу р. Сестры вдоль восточной окраины Майданово, он должен был содействовать атакам групп Вальденфельса и Зиры.

37‐й разведывательный батальон с двумя штурмовыми орудиями и зенитной батареей должен был сначала следовать за танковым полком, а потом свернуть на восток и вести разведку вплоть до линии Клинково, Ширяево, Воронино.

3‐й дивизион 78‐го артиллерийского полка и 151‐й артиллерийский дивизион с огневых позиций восточнее Ямуги поддерживали наступление группы Вальденфельса и 25‐го танкового полка[519]519
  NARA. T-315. R. 407. L. 190.


[Закрыть].

Таким образом, в правой и центральной группе были сосредоточены, в основном, пехотные части 6‐й танковой и 14‐й моторизованной дивизий. С танками действовала мотопехота 7‐й танковой.

В течение третьей недели ноября через Клин в разных направлениях передвигалось много войск. Некоторые части и соединения ненадолго становились на оборонительные позиции у города, а потом снимались и уходили. Иногда, как это случилось с 31‐й танковой бригадой, в результате таких перебросок на другое направление, очутившись далеко от места решающих событий, войска оказывались полностью выключенными из состава ведущих бой соединений и не смогли принести какой‐нибудь пользы. В итоге оказалось, что периметр обороны города к решающему моменту на большом протяжении был занят Клинским отрядом Московской зоны обороны, который помимо местных истребительных отрядов состоял из подразделений присланных из Москвы и объединенных под руководством майора Дорогина. Этот отряд оказался тем формированием, которые оставались на одном и том же месте с того времени, как было выдвинуто на свои позиции 18 ноября, т. е. еще до прибытия оперативной группы штаба 16‐й армии (группы Захарова).

Приказ № 01 группы Захарова, отданный 20 ноября, только утвердил дислокацию и задачи этих подразделений[520]520
  ЦАМО РФ. Ф. 3553 (17 кд). Оп. Д. 4. Л. 13–14.


[Закрыть].

Устойчивость обороне на всех направлениях придавал 641‐й артиллерийский полк противотанковой обороны. Он тоже вышел на позиции по приказу оперативной группы от 20 ноября. В оставшиеся эти позиции претерпели незначительные изменения и к утру 23 ноября выглядели следующим образом: «Имея задачу обеспечить круговую оборону П. Т. О. г. Клин артполк занял боевой порядок: 1‐я бат. – ОП на сев.‐зап. окраине г. Клин по Ленинградскому шоссе в р-не Маланино; 2‐я бат. – ОП на северной и южной окраине д. Помельцево; 2‐я бат. – ОП на зап. окраине г. Клин – в р-не ж.д. станции; 4‐я бат. – ОП на юж. окраине г. Клин; 5‐я бат. заняла ОП в р-не юго-вост. окраины д. Белозерки – сев.‐зап. окр. д. Давыдково по Московскому шоссе; штаб в совхозе Демьяново»[521]521
  ЦАМО РФ. Ф. 641 ап. Оп. 215367. Д. 1. Л. 4.


[Закрыть].

Как уже было сказано, 22 ноября 641‐й полк вступил в бой. Вели огонь 1‐я, 2‐я и 5‐я батареи. 1‐я уничтожила два миномета и до взвода пехоты. Число немцев убитых, огнем 2‐й и 5‐й батарей не установлено. Ответным огнем противника было разбито одно 85‐мм орудие и автомашина ЗИС-6. Было ранено 6 красноармейцев. «Шоссе Клин – Солнечногорск заминировано противником. Автомашина ГАЗ-ААА паркового взвода наскочила на мину и сгорела. 2‐е ранено»[522]522
  ЦАМО РФ. Ф. 641 ап. Оп. 215367. Д. 1. Л. 5.


[Закрыть]. Скорее всего, немцы были здесь ни при чем, и машина подорвалась на своем минном поле, о котором в спешке просто не успели известить.

70‐й кавалерийский полк 24‐й кавалерийской дивизии к 10.00 22 ноября выдвинул свой 2‐й эскадрон с одним 45‐мм орудием в сторону Ямуги, 1‐й эскадрон располагался севернее Майданово, 4‐й седлал Ленинградское шоссе севернее Маланино, а 3‐й находился левее в лесу между шоссе и железной дорогой. Несомненно, что только 2‐й эскадрон, а не полк целиком, как это сказано в отчете Московской зоны обороны, принял участие в бою у Ямуги.

Кавалерийский полк, как и Клинский истребительный батальон, находился на западном берегу Сестры. Следовательно, их противником стала боевая группа Вальденфельса. Возможно, в живой силе она не намного превосходила наши войска. Однако они располагались двумя эшелонами, между которыми не было налажено взаимодействие. Немцы, поддержанные сильной артиллерией и огнем танков с восточного берега реки, атаковали их последовательно, и на каждом этапе боя имели явное преимущество.

Как уже говорилось, боевым распоряжением № 58 штаба 30‐й армии в 18.50 22 ноября для удобства управления войсками в сложившейся обстановке был организован левый боевой участок в составе 58‐й танковой дивизии, 17‐й и 24‐й кавалерийских дивизий и остатков 107‐й мотострелковой дивизии. Командир последней, полковник Чанчибадзе, был назначен командующим участка. Для управления новым формированием ему было предложено использовать штаб своей дивизии.

«Основная задача войск левого боевого участка – оборонять г. КЛИН с северо-востока не допуская выхода противника за линию БОРЩЕВО – КЛИН и с северо-запада не допуская прорыва противника через рубеж ЯМУГА – КЛИН»[523]523
  ЦАМО РФ. Ф. 1158 (107 мсд – 49 гв. сд). Оп. 1. Д. 5. Л. 1.


[Закрыть].

Следовательно, ставилась задача предотвратить обход города по дуге большого радиуса. Однако находившаяся на том направлении 14‐я моторизованная дивизия вела себя довольно пассивно и все время оглядывалась на фланги. Она ожидала успеха 7‐й танковой и только тогда рассчитывала на успех своих операций. Поэтому обхода, от которого в 30‐й армии страховались, создавая левый боевой участок, не последовало. Обход состоялся, но проходил по восточной окраине города, практически в городской застройке. И здесь на пути врага достаточных сил не было.

Казалось бы, функции двух командиров групп соседних армий были четко распределены: Захаров отвечал за южное, направление, а Чанчибадзе за северное. Но в боевых порядках войск, готовящихся к отражению наступления немцев вдоль Ленинградского шоссе, находились части, подчинявшиеся разным армиям. Кроме того, подчиненность некоторых соединений оспаривалась, и они получали приказы от двух разных инстанций. Как сказано в докладе о причинах оставления Клина, «тройственное управление некоторыми частями группы (Командарм 16, Командарм 30 и генерал ЗАХАРОВ), естественно, вносило путаницу в управление ими, что в свою очередь, повлекло за собой нецелесообразные перемещения частей в ответственные периоды боя»[524]524
  ЦАМО РФ. Ф. 208 (ЗапФ). Оп. 2511. Д. 230. Л. 27.


[Закрыть].

В качестве иллюстрации к вышесказанному приведем два примера.

24‐я кавалерийская дивизия, как сказано выше, была включена 22 ноября в левый боевой участок 30‐й армии, 23 ноября получила приказ от генерала Захарова, который, впрочем, не менял кардинально ее задачи. В конечном счете, дивизия продолжила ведение оборонительных боев в 30‐й армии.

Переброшенная в Клин 31‐я танковая бригада получила указание связаться с командармом-30, но это еще не означало передачи ее ни в состав 30‐й армии, ни в состав 16‐й. Когда 22 ноября бригада получила приказ № 01 оперативной группы 16‐й армии, она его не выполнила, «так как имела личное распоряжение Генерала армии тов. Жукова находится в его резерве и организовать ПТО в районе МАЛАНИНО. В течение 20–23.11.41 бригада занимала оборону в районе МАЛАНИНО и дважды переходила в подчинение 16 и 30 армий»[525]525
  ЦАМО РФ. Ф. 3114 (31 тбр). Оп. 1. Д. 2. Л. 5.


[Закрыть].

При рассмотрении документальных свидетельств деятельности штаба оперативной группы, которых сохранилось очень мало, видно, что генерал Захаров уделял основное внимание тому, что происходило южнее Клина и пытался переломить обстановку в свою пользу, ведя активные действия прежде всего против войск противника, наступавшего на этом направлении. В число этих мероприятий входил также и контрудар, который намечалось провести на следующий день.

Соотношение сил, сложившееся перед штурмом города, было явно не в пользу наших войск. Силы группировки немцев, атаковавшей с севера, можно оценить в восемь батальонов (четыре в группе Зиры, примерно два в группе Вальденфельса и еще два действовавших с 25‐м танковым полком). Клинский отряд МЗО имел даже до первого боя численность двух батальонов. Силы ослабленного 70‐го кавалерийского полка едва ли превышали один батальон. Остальные части группы Захарова оказались не у дел, в стороне от направлений атак 7‐й танковой дивизии. Та, помимо перевеса в живой силе, имела преимущество в танках и артиллерии.

23 ноября. Последний день обороны

Обстановка, сложившаяся под Клином, серьезно беспокоила штаб Западного фронта. Г. К. Жуков счел, что одного заместителя командующего 16‐й армией недостаточно, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Поэтому в Клин пришлось отправиться самому К. К. Рокоссовскому. По-видимому, прибыл он 22 ноября, поскольку утром 23 ноября командующий армией уже находился, по его словам, в городе. Это предположение подтверждает член Военного совета армии А. А. Лобачев, который в своих мемуарах пишет, что он приехал в город раньше командарма. Затем, по его словам, утром прибыл К. К. Рокоссовский, а в 15.30 немецкие танки ворвались в Мисирево и Фроловское[526]526
  Лобачев А. А. Указ. соч. С. 252.


[Закрыть]. Эта подробность указывает на 22 ноября как дату приезда в Клин командующего 16‐й армией. По свидетельству Г. И. Хетагурова он случайно встретил командарма-16, с которым был знаком по службе на Дальнем Востоке, когда тот прилетел в Клин на По-2. Командиры обменялись сведениями об обстановке, но до налаживания взаимодействия дело не дошло. А с генералом Захаровым начальник штаба 30‐й армии так и не встретился[527]527
  Хетагуров Г. И. Исполнение долга. М.: Воениздат. 1977. С. 72.
  Автор мемуаров полагался в основном на свою память. Поэтому многие детали событий в его описании не находят подтверждения в документах вышедших из его же штаба.


[Закрыть].

Ознакомившись с делами, К. К. Рокоссовский, смог по его словам, сделать лишь следующее заключение: «Прибыв на место, мы могли только констатировать, что удержать город нельзя»[528]528
  Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 83.


[Закрыть]. Однако на деле пребывание командующего не носило столь пассивного характера, как можно подумать при ознакомлении с его мемуарами. В течение суток, которые К. К. Рокоссовский провел в городе, при его непосредственном участии принимались все решения по организации обороны. Так, приказ № 02 оперативной группы 16‐й армии подписан не Захаровым, а Рокоссовским и Лобачевым. Это был приказ от 23 ноября на проведение контрудара. Рокоссовский задержался в городе до времени начала этой операции и должен был знать, что она была практически сорвана. Однако в своих воспоминаниях он об этом не пишет.

Уже под артиллерийским обстрелом Рокоссовскому К. К. удалось связаться с начальником штаба Западного фронта В. Д. Соколовским и запросить поддержки.

«В. Д. Соколовский ответил, что на помощь надеяться сейчас нельзя. Рокоссовский диктовал родистке: «Бои идут непосредственно в Клину, на его окраинах. Остался выход только на восток, к Рогачеву, а на юг, к Солнечногорску, дорога перерезана». Во время этого разговора раздался сильный взрыв. Здание почтово-телеграфного отделения заходило ходуном, посыпалась штукатурка. В помещение ворвались клубы морозного воздуха: вражеский снаряд срезал угол дома. Каким‐то чудом в развалинах продолжал стучать аппарат, и бледная женщина протянула Рокоссовскому телеграфную ленту: «Организуйте защиту города до конца, сосредоточьте все внимание на организации отпора врагу на флангах. И только в крайнем случае отойдите».

Рокоссовский передал: «По зданию, откуда говорим, ударил снаряд, идем принимать меры. До свидания»[529]529
  Лобачев А. А. Указ. соч. С. 252–253.


[Закрыть].

Дав генералу Захарову полную самостоятельность и подчеркнув, что главной задачей становится прикрытие направления на Дмитров, Рокоссовский вместе с Лобачевым покинул город.

«У нас оставалась одна дорога – на Новощапово. Да и здесь на протяжении нескольких километров наши машины несколько раз попадали под обстрел немецких танков, вышедших северо-восточнее Клина. На переезде через реку Сестра – она уже замерзла – мы лишились сопровождающей нас машины со счетверенной зенитной установки: немцы разбили ее»[530]530
  Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 84.


[Закрыть].

Вряд ли эта командировка была целесообразной. Тяжелое положение сложилось на всем фронте 16‐й армии и командарму следовало находиться там, откуда можно было осуществлять устойчивое управление. А так армия лишилась командующего на довольно продолжительное время. Однако поездка Рокоссовского имела некоторое положительное последствие для войск 16‐й армии. Судя по записи в справке о боевом пути 31‐й танковой бригады, именно он привез приказ об окончательном переподчинении соединения полковника Кравченко группе Захарова. Правда, в результате была ослаблена 30‐я армия, а усиление 16‐й не принесло немедленных плодов.

Как уже было сказано, 23 ноября штаб оперативной группы 16‐й армии отдал приказ № 02. Время выхода документа не проставлено. Скорее всего, он был подготовлен ночью, чтобы в утренние часы части успели выполнить подготовительные мероприятия. Ведь речь шла о контрударе, который должен был начаться в 12.00.

При этом 24‐й кавалерийской дивизии, истребительным батальонам и батальону МВО была поставлена задача – удерживать ранее занимаемые рубежи. Курсантский полк и 25‐я танковая бригада должны были оборонять западную окраину Клина и составить одновременно резерв командира группы.

Активные задачи были поставлены 126‐й стрелковой дивизии и 31‐й танковой бригаде.

Бригаде следовало наступать в направлении Бородино, Решеткино, Гончаково с исходных позиций на западной опушке рощи, расположенной юго-восточнее Клина.

126‐я стрелковая дивизия с 129‐м отдельным танковым батальоном и частями усиления должна была действовать в направлении Фроловское, Кононово, Введенское, Сидорково, Языково, и во взаимодействии с 31‐й танковой бригадой окружить и уничтожить противостоящего противника. 550‐й стрелковый полк должен был поддерживаться 426‐м гаубичным артиллерийским полком, 366‐му придавался 39‐й пушечный, а 539‐му дивизион 528‐го пушечного артполка. Задачей дня всех участников наступления был выход на рубеж р. Липка[531]531
  ЦАМО РФ. Ф. 1341 (126 сд). Оп. 1. Д. 2. Л. 106-106об.


[Закрыть].

При наложении решения генерала Захарова (утвержденного Рокоссовским) на карту видно, что собственно окружать противника должны были 31‐я танковая бригада и 366‐й стрелковый полк, которые в случае благоприятного развития событий могли встретиться где‐то в районе Гончаково. А вот 550‐й стрелковому полку с исходных позиций в районе Борозда, Белозерка следовало атаковать прямо в лоб боевую группу «1» 2‐й танковой дивизии.

Командующий 16-й А К. К. Рокоссовский.

На что рассчитывало командование 16‐й армии, отдавая такой приказ? С одной стороны оно, конечно, не было в достаточной мере осведомлено о составе и состоянии немецкой группировки, которая перед ним действовала. По-видимому, предполагалось окружить и разгромить передовые части. Но в том месте, куда должна была выйти атакующая группа, эти передовые, и притом немалые танковые силы уже подпирала пехота 106‐й немецкой дивизии. Наверняка наши командиры рассчитывали на то, что наличие в боевых порядках сильной артиллерии и значительного количества танков поможет скомпенсировать недостаток сил стрелковых частей. Здесь мы должны сослаться на приданный 129‐й танковый батальон. Эта часть существенно усиливала группу.

Согласно докладу об обстоятельствах оставления Клина в группе Захарова было 40 танков[532]532
  ЦАМО РФ. Ф. 208 (ЗапФ). Оп. 2511. Д. 230. Л. 28.


[Закрыть], но не говорится, откуда они взялись в таком количестве. Ведь в 25‐й танковой бригаде 23 ноября оставалось всего 5 машин (один – Т-34, три – Т-60 и один – Т-40)[533]533
  ЦАМО РФ. Ф. 3106 (25 тбр). Оп. 1. Д. 3. Л. 13.


[Закрыть]. Зато 129‐й отдельный танковый батальон на 22 ноября имел полный комплект боевой техники: пять – КВ, 11 – Т-34 и 19 – Т-60[534]534
  http://tankfront.ru/ussr/otb/otb129.html


[Закрыть]. По 31‐й танковой бригаде таких точных цифр нет, но и так понятно, что цифра 40 в докладе является заниженной.

Для сравнения скажем, что во 2‐й танковой дивизии немцев к 28 ноября было в боевой готовности 56 машин[535]535
  NARA. T-315. R.90. L. 1096.


[Закрыть]. Пятью днями раньше их было, конечно, больше, но они были поделены между боевыми группами. Поэтому в полосе, где проводился контрудар, превосходство немцев в танках, если оно и было, никак не было подавляющим. В итоге подвела нас, как это часто бывало, организация.

Прежде всего, атакующая группировка практически лишилась поддержки пехоты (не считая мотострелков танковой бригады). В боевом донесении № 9, подготовленным в 8.30 23 ноября командир 126‐й дивизии сообщил, что один из батальонов 550‐го стрелкового полка к месту сосредоточения не прибыл и его местонахождение пока не установлено. Также и 539‐го стрелкового полка и 2‐го батальона 366‐го на месте не оказалось, и куда они ушли выяснить пока не удалось. Не было известно и местонахождение нескольких вспомогательных подразделений. Итог был неутешителен: «Ваш боевой приказ № 02/оп выполнить пока не представляется возможным»[536]536
  ЦАМО РФ. Ф. 1341 (126 сд). Оп. 1. Д. 5. Л. 172.


[Закрыть].

В результате получилось, что никаких препятствий для выступления не имела только бригада Кравченко. Она перешла в наступление, но практически никаких сведений о ее действиях мы не имеем. Вот что можно узнать из справки о боевых действиях 31‐й танковой бригады:

«Бригада задачу выполнила, выбив пр‐ка из ДЕМЬЯНОВО, ЛАВРОВО и овладела ГОНЧАКОВО. Соседи, действовавшие справа и слева, под натиском пр‐ка начали отход, в результате чего бригада оказалась в окружении.

В ночь на 24.11.41 под руководством командира бригады полковника тов. КРАВЧЕНКО бригада с боем вышла из окружения почти не имея потерь как в личном составе, так и в материальной части»[537]537
  ЦАМО РФ. Ф. 3114 (31 тбр). Оп. 1. Д. 2. Л. 5.


[Закрыть].

Совхоз Демьяново был исходным пунктом наступления бригады, да и в Лаврово противника не было. Только Гончаково занимали части 106‐й пехотной дивизии немцев. По ее данным никаких боев 23 ноября за эту деревню не велось. По-видимому, наши танкисты только подошли к Гончаково но, обнаружив, что остались в одиночестве, атаковать не стали. При этом они вышли на рубеж р. Липка, и формально достигли цели операции. Надо сказать, что в ЖБД бригады написано, что она свою задачу выполнила[538]538
  ЦАМО РФ. Ф. 3114 (31 тбр). Оп. 1. Д. 1. Л. 6.


[Закрыть]. Т. е. даже этот документ не дает конкретного подтверждения захвата каких‐то населенных пунктов.

Не совсем понятно положение курсантского полка. Накануне он оборонялся в д. Некрасино, неподалеку от места, куда должна была выйти и вышла 31‐я танковая бригада. В то же время по приказу № 02 полк должен был оборонять западную окраину Клина. И в списке потерь полка можно найти не менее 37 человек, пропавших без вести в Клину 23 ноября. Но и в Некрасино кто‐то находился в этот день. 106‐я пехотная дивизия немцев не решились атаковать этот пункт, поскольку в нем было много каменных домов, а с падением Клина он и так был бы оставлен советскими войсками[539]539
  NARA. T-315. R. 1246. L. 0752.


[Закрыть], что и случилось.

Еще меньше мы знаем о действиях 129‐го танкового батальона. Он упомянут только в приказе оперативной группы и поэтому кажется, что эта часть не сыграла никакой роли в событиях 23 ноября. Однако по немецким данным в районе Давыдково с утра развернулось настоящее танковое сражение. Передовые немецкие подразделения проникли в населенный пункт уже в 8.50. А в 10.00 от боевой группы «1» поступило донесение о том, что она атакуется стрелками и танками. Эта атака, в которой по утверждению противника участвовали 25 тяжелых танков, была отбита только в 12.55. Лишь после этого немцы смогли продолжить наступление и взять в 14.50 Белозерку. При этом им удалось предотвратить взрыв моста через Сестру[540]540
  NARA. T-315. R. 90. L. 1083.


[Закрыть].

Поскольку наш контрудар должен был начаться в 12.00, понятно, что немцы его упредили, и действия наших танков носили характер контратаки. Их количество вполне соответствует численности нашего танкового батальона. Но в нем не все танки были марки КВ и Т-34. К сожалению, этот бой дорого обошелся нашим войскам. Немцы первоначально заявили о том, что подбили 17 танков[541]541
  NARA. T-315. R. 90. L. 1084.


[Закрыть], большинство из которых были тяжелыми. Затем эта цифра возросла до 26, а потом и до 34[542]542
  NARA. T-315. R. 90. L. 1085.


[Закрыть]. Это означало, что 129‐й танковый батальон был «израсходован» полностью. Однако неясно относятся ли последние цифры ко всему фронту 2‐й танковой дивизии, или только к району Давыдково. Тем не менее понятно, что потери 129‐го танкового батальона были исключительно велики, и это, возможно, стало причиной, по которой об этом эпизоде наши источники предпочли не упоминать.

Контрудар группы Захарова и оставление Клина.

Подводя итог можно утверждать, что контрудар, задуманный генералами Рокоссовским и Захаровым, не состоялся, и те боевые действия, которые происходили южнее Клина, не оказали никакого влияния на бои за сам город. К счастью для защитников Клина войска немецкого V-го армейского корпуса действовали строго в рамках установленных разграничительных линий. Это не привело к полному окружению наших войск и дало возможность, пусть и с большими потерями, отвести на восток хотя бы часть гарнизона после оставления города.