Текст книги "Кара Духов"

– Матос просит о переговорах, – спокойным тоном сказал адмирал.

Луций хотел спросить, но Хамелькарт опередил его и жестом остановил, затем он отошел в сторону. Луций смотрел на адмирала, на то, каким серьезным стало выражение его лица. Было ясно, что адмирал хотел побыть в одиночестве и обдумать план переговоров. Луций стоял и смотрел, как карфийские солдаты быстро стали возводить зеленый шатер для переговоров с Матосом, и не особо обратил внимание на то, что снова появился Махарбаал и о чем-то серьезно разговаривал с Хамелькартом.

Шатер был почти готов, когда Хамелькарт неожиданно подошел к Луцию.

– Их было двадцать пять, – с улыбкой сказал адмирал.

– Не понял вас! Кого было двадцать пять? – с удивлением спросил Луций.

– Вы вчера спросили, сколько было моих шпионов на тех кораблях. Так вот, их было двадцать пять человек, – продолжая улыбаться, говорил Хамелькарт.

– А… теперь понял. Так много? И вы не боитесь, что кто-то из них может предать? – улыбнувшись в ответ, спросил Луций.

– Нет! Не боюсь! Когда я заключаю договор с ними о службе моими разведчиками, то их семьи переезжают в мою крепость, и каждый из них знает, что в случае его предательства их семья полностью – и дети, и старики – будут казнены в тот же день, – спокойно ответил Хамелькарт.

– Значит, вы их держите как заложников? – удивленно спросил Луций.

– Не совсем! Они спокойно живут, ни в чем не нуждаясь, могут работать в крепости и получать за это жалование, дети проходят обучение. Так что все довольны, и многие разведчики просят даже продлевать эти контракты, – пояснил Хамелькарт.

Шатер был готов и на его верхушке гордо взвился белый вымпел со слоном – штандарт Хамелькарта.

Адмирал жестом пригласил Луция пройти к шатру, однако у самого входа в шатер остановил его.

– Матос просил, чтобы в переговорах участвовали только карфийцы, без имперцев, но для вас я сделаю исключение. Вы будете присутствовать на них, но только очень прошу вас молчать и не проронить ни слова, – строгим тоном говорил Хамелькарт.

– Я понял! Буду молчать! – твердо ответил Луций.

– Вы меня не поняли! Вы должны будете молчать, даже если вам что-то покажется диким и подлым. После переговоров можете мне сказать, что угодно, но на самой встречи молчите, заклинаю вас! – пронзительно посмотрев на него, сурово сказал адмирал.

– Я понял, обещаю, что на встрече не пророню ни слова, – серьезным тоном ответил Луций.

– Даете слово чести аристократа Империи Мечей? – уточнил Хамелькарт.

– Даю! – твердо ответил Луций.

– Прекрасно! И помните, что дали слово чести молчать, чтобы вы ни услышали и каким бы диким вам это ни показалось! – холодным тоном сказал Хамелькарт.

Хамелькарт и Луций в сопровождении небольшого отряда личной охраны адмирала прошли в шатер. Там за столом уже находились Махарбаал и другие карфийские военачальники, с другой стороны стола были Марк Матос и еще четыре лидера мятежников.

Когда Матос увидел вооруженных людей вместе с Хамелькартом и еще вдобавок Луция, то его лицо искривила неприятная гримаса.

– Мы же договорились, что никаких имперцев не будет! И зачем еще столько вооруженных людей с вами? – ядовитым тоном произнес Матос.

– Я не веду сепаратных переговоров за спиной своих союзников, поэтому этот человек будет тут присутствовать. Вам не стоит его опасаться. Вы находитесь в моем личном шатре и тут главенствуют законы Карфийской Республики, а не Империи Мечей. А вооруженные люди – это моя охрана, так как я в курсе, чем закончились последние переговоры, которые вы, Матос, проводили. Они исключительно для моей личной безопасности и не должны вас беспокоить. Если вас что-то не устраивает, то можете убираться отсюда вон! – железным тоном сказал Хамелькарт.

При этом выражение его лица обрело настолько свирепый вид, что даже у Луция пробежал холодок по спине.

Матос оглянулся на своих товарищей. А те в ответ только пожимали плечами с вопросительными выражениями на лицах.

– Хорошо. Мы согласны, – тихо, подавленным тоном сказал Матос.

После этого обе стороны заняли свои места за столом. Луций сел с левой стороны от Хамелькарта, который строгим взглядом посмотрел на Луция, как бы напоминая ему о его обещании молчать.

Матос попытался заговорить, но Хамелькарт его резко прервал.

– Как я понимаю, вы просите о мире и готовы к капитуляции, – сурово сказал адмирал.

– Да. Но так, чтобы избежать возможности попасть в плен к имперцам. Мы готовы сдаться в руки Карфийской Республике и получить от нее защиту от Империи Мечей, – снова ядовитым тоном заговорил Матос.

– Прекрасно! – ответил на это Хамелькарт.

После этих слов адмирала на лице Матоса появилась улыбка и он ехидным взглядом посмотрел на Луция.

– Условия капитуляции будут очень простые. Я выберу пять человек среди мятежников и сделаю с ними, что захочу, а остальные, при условии, что сложат оружие, получат защиту Республики Карфа от преследования Империи Мечей, – спокойным тоном сказал Хамелькарт.

После этих слов адмирала лицо Луция вытянулось в полном изумлении. Он подумал: «Вот оно, карфийское вероломство! Вот в чем был подвох и предательское, подлое и низкое предложение Гано! А хваленный Хамелькарт оказался такой же подлой свиньей, как и все карфийцы! Они более омерзительны, чем даже дермопоклонники!» Луций хотел встать и все высказать Хамелькарту в лицо, но помнил про данное обещание молчать, хотя его глаза налились кровью, а его гнев было трудно скрыть. Хамелькарт строго посмотрел на Луция, у последнего от злобы ходили желваки.

– Да! Мы согласны! – довольным тоном, улыбаясь и презрительно смотря на Луция, сказал Матос.

Хамелькарт вытянул правую руку вперед, указывая указательным пальцем на Матоса, и сказал:

– Я выбираю вас пятерых! – после этих слов вооруженная охрана Хамелькарта молниеносно скрутила ошарашенных лидеров мятежа настолько быстро, что они не успели даже пикнуть.

Луций в полной прострации после этого осел на стуле. У него в голове был полный хаос, он не понимал, что тут происходит. Хамелькарт с довольной улыбкой посмотрел на растерявшегося Луция. Мятежники в это время только хрипели и шипели в бессилии что-либо сделать, сильно скрученные охраной Хамелькарта.

Из шатра охрана их выводили с выкрученными за спиной руками так, чтобы это было хорошо видно из Цитадели. Мятежники, увидев это, пришли в ярость и, открыв ворота Цитадели, бросились на помощь своим руководителям, а именно это и нужно было Хамелькарту. Как только они выбежали из Цитадели, чтобы освободить Матоса и других пленников, то по ним с флангов решительно ударили карфийские солдаты, которые, по всей видимости, уже были готовы к такому повороту событий. Схватка была недолгой. Все было законченно быстро. Уничтожив выбежавших мятежников, карфийские отряды ворвались внутрь Цитадели через открытые ворота и устроили там настоящую резню.

– Вот и все! Конец мятежа! Закончилось даже еще быстрее, чем я рассчитывал! – громко смеясь и разведя широко руки, сказал Хамелькарт, подходя у Луцию.

Луций стоял и смотрел на Хамелькарта и не мог ничего сказать. Все было как в тумане. Он ничего не понимал, ему казалось, что все это сон. Все эти молниеносные пертурбации полностью выбили его из колеи.

Глава 7. Ураган

Гней Виспаний на белом коне в окружении отряда преторианской гвардии въехал в поверженную крепость Матоса. Его кортеж направлялся к Цитадели. Имперскому адмиралу не терпелось поговорить с Хамелькартом относительно судьбы Матоса и других мятежников.

Хамелькарт встречал Виспания на площади у Цитадели. Карфиец на вороном коне в окружении своей охраны двигался навстречу имперцам.

Солдаты союзников радостными выкриками приветствовали своих военачальников, а те в свою очередь приветствовали солдат победными жестами.

Кортежи полководцев встретились в центре площади, на которой еще находились неубранные труппы погибших воинов. Поприветствовав друг друга, они, радостно улыбаясь, обменялись обоюдными поздравлениями с победой.

– Недаром вас называют Ураганом, так лихо вы сломали их оборону и взяли Цитадель! Впечатляет, адмирал! – продолжая улыбаться, сказал Виспаний.

– То же самое могу сказать и про то, как вы быстро взяли крепостные стены, адмирал! – ответил карфиец.

– Что ж, мятеж подавлен! Войне конец! Благодарю вас за помощь! – уже спокойным тоном говорил Виспаний.

– Не за что, адмирал. Великие государства должны помогать друг другу, чтобы у других наций не возникло желание менять мироустройство, – сухим тоном ответил на благодарность Хамелькарт.

– Соглашусь с вами! А теперь, после того, как все закончилось, полагаю, вы передадите Матоса и всех плененных вами мятежников в кандалах в наши руки для наказания за их злодеяния, – холодным тоном сказал Виспаний.

– Не совсем так! Матоса и четверых руководителей мятежа вы получите безусловно, но что касается оставшихся пленных, то половину из них я оставлю себе. Мы также сражались и это мои трофеи по праву. Считаю, что именно так будет наиболее справедливым, – уверенно ответил Хамелькарт.

После этих слов лицо Виспания скривилось недовольной гримасой, он задумался, наступила небольшая пауза.

– Хорошо, вы правы! Так будет наиболее справедливо! Когда вы сможете передать мне Матоса и половину пленных мятежников? – после раздумий спросил Виспаний.

– Прекрасно! Матоса и других вы получите в течение часа, адмирал. Они будут под охраной доставлены в ваш лагерь, – ответил Хамелькарт.

Через час колонна пленных мятежников, закованных в кандалы и под охраной карфийских воинов, входила в лагерь Виспания. Первым вели Матоса. Встречал эту колонну, сидя на своем коне, Виспаний, вид у него был довольный. Передача пленных проходила по установленным правилам, так что все было быстро и без заминок. Матоса сразу вывели из общей колонны и под самодовольную ухмылку Виспания посадили в клетку, как зверя. Вокруг этой клетки встали на страже преторианцы. Это был личный приказ Виспания, он очень хотел в точности выполнить приказ императора и доставить Матоса в Ворс живым.

Луций, уже немного пришедший в себя после калейдоскопа стремительных событий, произошедших во время штурма и переговоров Хамелькарта, стоял недалеко от клетки с Матосом и наблюдал за пленником. Он видел, как Матос, словно загнанный зверь, в своем бессилии озирается по сторонам, воет на небо от безысходности.

Их взгляды встретились. В глазах Матоса читался животный страх, он прекрасно понимал, что по приезде в Ворс его ожидает жестокая, мучительная и унизительная публичная казнь на потеху и под улюлюканье пьяной толпы. Луций же, смотря на Матоса, вспоминал его ехидный и насмешливый взгляд на переговорах, как он наслаждался тем, в каком унизительном положении оказался Луций, а ведь с тех пор не прошло и двух часов.

В Луции стали бороться два разных чувства по отношению к Матосу: с одной стороны ему стало его жалко из-за того, как цинично и жестоко с ним поступил Хамелькарт на переговорах, так обманув его, а с другой стороны он был омерзителен Луцию, наблюдавшего такие резкие изменения в поведении Матоса, который хотел подло обмануть имперцев и избежать возмездия, но сам пал от другого обмана.

Насмотревшись на Матоса, Луций удалился в свою палатку, чтобы переодеться, снять боевые доспехи и облачиться в парадные, так как вечером должен был состояться праздничный пир по случаю победы и окончания войны.

Однако Хамелькарт, сославшись на то, что им необходимо рано утром срочно отбыть в Карт Хадажд, предложил Виспанию праздничный пир заменить на небольшой фуршет. Имперский адмирал с радостью принял такое предложение карфийского адмирала и пир в итоге был заменен фуршетом.

Столы для фуршета были накрыты в имперском лагере под открытым небом. На столах были расставлены угощения и кувшины с вином. Около главного стола, за которым должны были находиться Виспаний и Хамелькарт, на ветру развевались государственные флаги Империи Мечей с изображенным на нем Двуглавым Грифоном и Республики Карфа с их Золотым Быком.

На фуршете присутствовали только офицеры. Имперские офицеры заняли столы по правой стороне от главного стола, карфийцы расположились с левой стороны. Несмотря на то, что этот фуршет официально был посвящен их совместной победе над Матосом, смотрели они друг на друга с заметным недоверием.

Вскоре появились и полководцы. Виспаний был в сопровождении Луция, а Хамелькарт был с Махарбаалом. Они вчетвером расположились за главным столом.

Все присутствующие были в торжественных, парадных доспехах. Старшие офицеры были в серебряных панцирях, а Виспаний и Хамелькарт со своими спутниками – в золотых. Имперцы были в красных плащах, а карфийцы – в фиолетовых.

Торжественно зазвучали трубы. Собравшиеся стали громко и радостно приветствовать и восхвалять своих полководцев. Каждая из сторон пыталась громче и красочнее хвалить именно своего полководца, что очень развеселило последних, и они стали жестами рук еще больше ободрять своих сторонников.

Когда трубы стихли, то и собравшиеся так же замолчали. Первым взял слово Виспаний. В своей короткой речи он вспоминал все сражения этой войны и подвиги своих солдат. Поблагодарил их за верную службу. Так же он сказал и благодарственные слова в адрес Хамелькарта, который своим решительным ударом по порту помог избежать долгой и изнурительной осады крепости Матоса. В конце речи имперский адмирал воздал хвалу императору Фурину Требию и предложил всем выпить за это.

Вторым говорил речь Хамелькарт. Он также был лаконичен. Сперва он поблагодарил своих солдат за храбрость и мужество. Далее он всем собравшимся напомнил о древнем мифе про Белого Единорога и Черного Минотавра. Он выразил надежду, что сегодняшняя совместная победа карфийцев и имперцев станет первым шагом к крепкой и верной дружбе между их народами так же, как и в мифе Единорог и Минотавр, объединившись против общего врага, одержали победу и стали неразлучными друзьями. За что он и предложил поднять бокалы.

После речей командующих слова брали, кто хотел, но так, чтобы чередовались выступления имперцев и карфийцев. Спустя какое-то время выпитое вино и радостные речи по случаю окончания войны стали сглаживать напряжение между сторонами, в глазах присутствующих стало пропадать недоверие друг к другу. И под конец фуршета уже все общались как добрые друзья.

Луцию хотелось поговорить с Хамелькартом по поводу переговоров. Ему очень хотелось понять, почему карфиец пошел на бесчестный поступок по отношению к Матосу, несмотря на то, что благодаря такому обману удалось избежать штурма Цитадели и больших человеческих жертв. Но как только фуршет подошел к концу, вся карфийская делегация незамедлительно покинула имперский лагерь, и у Луция не было ни малейшей возможности объясниться с Хамелькартом.

После того, как карфийцы покинули имперский лагерь, Луций, сославшись на сильную усталость после штурма крепости Матоса, покинул застолье и отправился отдыхать в свой шатер, он хотел выспаться перед обратной дорогой в Ворс, хотя другие офицеры и сам Виспаний остались еще за столами для празднования победы.

Вернувшись в свою палатку, Луций сделал глоток вина, лег на походную кровать и мгновенно провалился в сон.

Рано утром Луция разбудил дежурный офицер. Он сказал ему, что у входа в лагерь его ждет какой-то знатный карфиец и срочно хочет с ним о чем-то поговорить. Луций быстро встал, умылся и направился к входу в лагерь.

Он быстро шел по пустынному и тихому лагерю. Было заметно, что празднование победы закончилось не так уж и давно. Столы с остатками праздничного застолья еще находились неубранными, и утренние птицы слетелись на них и склевывали недоеденные остатки пищи с них.

Подойдя ближе к входу в лагерь, Луций увидел знакомый силуэт. Хамелькарт стоял в одиночестве у самого входа в лагерь, чуть далее была заметна его охрана на конях.

– Доброе утро! Я думал, что вы уже покинули Киит, – спокойным тоном сказал Луций.

– Доброе! Да, скоро уже отплывем, – таким же тоном ответил карфийский адмирал.

– Что же вас заставило задержаться и о чем вы хотели поговорить? – с небольшим удивлением спросил молодой человек.

– Мне показалась, что осталась некоторая недосказанность, которая может привести к недоверию, – ровным тоном говорил Хамелькарт.

– Да, осталась, вы правы! Мне кажется, что вы не совсем честно поступили на переговорах, – серьезным голосом отреагировал Луций.

– Я так и думал! И в чем, вы считаете, я поступил не совсем честно? – спросил карфиец.

– Во-первых, вы арестовали парламентеров, что, на мой взгляд, является недопустимым на переговорах, а во-вторых, вы отдали приказ перебить оставшихся мятежников, хотя Матосу пообещали сохранить им жизнь, – холодным тоном стал говорить Луций.

Хамелькарт выслушав это, рассмеялся. Такая реакция собеседника удивила Луция.

– Вот тут-то и скрывается куда более серьезная проблема! А именно в том, что наши народы понимают одни и те же слова по-разному! Именно тут и скрывается основная причина недопонимания между нашими странами, которое приводило в прошлом к войнам, – внимательно смотря на Луция, сказал Хамелькарт.

– Не совсем вас понял, поясните, – уточнил Луций.

– Вот смотрите, в Империи Мечей сильно развито понятие чести и, следовательно, имперцы, когда договариваются, не очень большое внимание уделяют точным формулировкам в словах, многое вы считаете как бы само собой разумеющимся. У нас все по-другому. Так как мы государство торговцев, то и большое внимание уделяем именно формулировкам. Это у нас в крови. Когда заключается сделка, то каждый торговец пытается так заключить договор, чтобы не попасть на штрафы и неустойки, чтобы не потерять лишних денег в сделке. Понимаете, о чем я говорю? – спросил Хамелькарт.

– Кажется, да. Прошу вас, продолжайте, – внимательно слушая, ответил Луций.

– Хорошо! Возвращаясь к вчерашним переговорам. Матос до мятежа был имперским офицером, следовательно, и менталитет у него имперский. Когда он вел переговоры, то и отнесся к ним с этой позиции. Но я же карфиец и вел переговоры со своей точки зрения, – продолжил пояснять свою позицию карфийский адмирал.

– Согласен, продолжайте, пожалуйста, – с интересом сказал Луций.

– Когда я сказал, что выберу пятерых мятежников, то Матос по вашей логике себя к мятежникам не отнес, так как считал, что переговорщики стоят особняком, однако в нашем договоре это не было уточнено, значит, переговорщики были наравне с другими мятежниками, так что по моей логике, когда он согласился с моими условиями, то и мои последующие действия были строго в рамках договора и я нисколько его не нарушил. Теперь что касается остальных мятежников. Мы договорились, что те мятежники, которые сложат оружие, получат защиту Республики Карфа. Но они не сложили оружие, а наоборот, выбежали из Цитадели с оружием и были готовы напасть на моих солдат! Вы можете сказать, что они не знали про наш договор и оттого не сложили оружие, а напали. Но важно то, что договор был уже заключен! А как вы прекрасно знаете: незнание законов не освобождает от ответственности! Так что и в этом случае я не нарушил свой договор с Матосом, – закончил Хамелькарт.

– Но, простите, мне кажется, что это словоблудие и попытка отбелить обман! – с негодованием сказал Луций.

– Вы ошибаетесь, молодой человек! Это не словоблудие или еще что иное. Это именно и есть разный менталитет и принцип мышления между нашими странами! И до тех пор, пока мы не научимся понимать друг друга и заключать договора без разночтений, будет присутствовать взаимное недоверие у наших народов! – ответил карфиец.

– Что вы хотите этим сказать? – переспросил Луций.

– Я хочу сказать то, что вы еще очень молодой человек, но придет время, когда вы повзрослеете и будете иметь большое влияние на политику Империи Мечей. И мне хотелось бы, чтобы вы со своей стороны научились сами и научили других в вашей стране понимать нас. Тогда нашим странам удастся избежать многих конфликтов. Поймите очень простую вещь: если разразится большая война между нашими государствами и в ее итоге победит одна из двух держав, то после этого все остальные страны объединятся против победителя, ослабленного кровопролитной войной между Великими государствами. Сами понимаете, что даже огнегривый лев в одиночку не сможет устоять перед стаей гиеновых волков, они его разорвут. Именно так и получится с нашими странами! В итоге погибнут обе наши державы! А я такого исхода не хотел бы! – строгим тоном сказал Хамелькарт, внимательно смотря при этом на имперца.

– Вы хотите мне помочь в этом? – спросил с небольшим недоверием в голосе Луций.

– Не только вам! – ответил карфиец.

– Кому еще? – уже с удивлением спросил молодой человек.

– Своему сыну. Он ваш ровесник. И настанет время, когда мы уйдем, тогда именно вы будете определять политику наших стран. И я не хотел бы такого печального сценария для наших народов, о котором я уже сказал, – сухо ответил Хамелькарт.

Луций задумчиво смотрел на карфийского адмирала и обдумывал его слова.

– Ладно, надеюсь, у нас будет еще возможность поговорить об этом, как друзья. Нам пора отплывать в Карт Хадажд. Подумайте над моими словами, – с улыбкой на лице сказал Хамелькарт.

– Хорошо, подумаю. Попутного ветра в вашей дороге, – так же с улыбкой ответил Луций.

– Спасибо, Луций Корнелий. Мне было приятно с вами познакомиться, и в знак этого хочу преподнести вам не большой подарок, – с этими словами Хамелькарт поднял правую руку.

Сразу после этого один из охранников адмирала подвел к нему двух вороных коней. Хамелькарт сел на одного из них и, улыбаясь, посмотрел на Луция.

– Теперь это ваш конь! У него нет имени, так что назовите его сами, как душа пожелает! – сказал Хамелькарт, указывая Луцию на второго коня.

– Спасибо, но это очень дорогой подарок, – сконфуженно сказал Луций.

– Не беспокойтесь о моем материальном положении. По приезде в Карт Хадажд я продам в рабство всех пленных мятежников и выручу хорошую сумму золотом за них. Прощайте, Луций Корнелий, надеюсь, в историю вы войдете именно под этим именем, без приставки Младший! – улыбаясь, сказал Хамелькарт, затем пришпорил коня и покинул имперский лагерь.

Проводив взглядом удалявшегося Хамелькарта и его свиту, Луций посмотрел на своего нового коня. Этот конь был чернее ночи, на нем была золотая сбруя, а его спину закрывало красного цвета, расшитое золотом покрывало, на котором находилось резное седло, украшенное слоновой костью с изумрудами.

Луций подошел к коню, погладил его рукой по шее.

– Как же тебя назвать, мой новый друг? – обратился с вопросом к коню молодой человек.

Конь безмолвно смотрел на своего нового хозяина.

– Раз тебя подарил мне Хамелькарт Ураган, то и звать тебя буду Ураган! – с этими словами Луций сел на коня. – Вперед, Ураган, нам надо поспешить собираться в путь домой, в Ворс! – с этими словами молодой человек, слегка пришпорив коня, направился верхом к своему шатру.