Текст книги "Кара Духов"

Глава 10. Сокровищница Хамелькарта

Раннее утро в Карт Хадажде. На улицах еще пустынно. Солнце хоть и было уже достаточно высоко, но дневной зной еще не наступил. С моря дул приятный, прохладный ветерок.

Бодмелькарт собирался на службу. Его большой каменный дом с солидной кирпичной оградой и большими кованными железными воротами находился через дорогу от не менее величественного здания внешнеполитического ведомства, которое суффет Бодмелькарт возглавлял. Сам суффет по этому поводу шутил, что ему не нужна никакая охрана, так как в его доме не успевают закрыть за ним дверь, а он уже на службе. И в этой шутке весьма высока доля правды! У ворот дома суффета круглосуточно находился пост гвардейцев Священного отряда, в чьи обязанности кроме сугубо военных входили и обязанности по охране высших государственных сановников Республики. Точно такой же отряд гвардейцев через дорогу нес охрану у дверей одного из самых важных государственных учреждений. Напомним, что кроме международных дел суффет Бодмелькарт занимался и тайными делами и ему также были подчинены, как мы бы на Земле сказали, все спецслужбы.

Гвардейцы раскрыли ворота перед выходящим из дома суффетом, но не успел Бодмелькарт покинуть свой дом, как услышал резкий звук рожка. По улице мимо дома суффета на большой скорости в окружении дюжины гвардейцев Священного отряда в начищенных, блестящих доспехах и развевающихся на ветру фиолетовых плащах промчалась крытая, запряженная тройкой вороных коней коляска с развевающимся белым вымпелом со стилизованным слоном.

Бодмелькарт на мгновение остановился на улице и посмотрел вслед удаляющемуся кортежу Хамелькарта.

– Попутного ветра в вашей дороге, господин суффет, – вполголоса произнес Бодмелькарт.

Затем он не спеша перешел через дорогу и вошел в здание своего ведомства и только после этого ускорил шаг и быстрой походкой направился в свой кабинет.

Следует отметить, что суффет Бодмелькарт был очень аккуратный и педантичный человек. И его последующие действия были связаны скорее с привычкой аккуратно и точно доводить все дела до конца, нежели с тем, что у него были какие-либо подозрения или сомнения.

Войдя в свой кабинет, Бодмелькарт закрыл за собой дверь на толстый засов. Затем прошел вглубь кабинета и дернул пару раз за кожаный ремешок, который был как бы спрятан между двумя большими и массивными книжными шкафами из карфийского кедра. После этого он подошел к окну и посмотрел на улицу.

Через пару минут раздался звон колокольчика. Суффет снова подошел к тем шкафам, где был шнурок, и, просунув руку за стенку одного из шкафов, нажал на потайную кнопку. Со скрипом один из шкафов выдвинулся немного вперед и открыл узкий вход в совсем крохотную комнатку. Бодмелькарт зажег свечу и прошел в эту комнатку.

Тусклый свет свечи полностью осветил это крохотное помещение. Суффет поставил свечу в небольшую нишу в одном из углов. В этом помещении был стул, стоящий лицом к стене. Напротив стула была небольшая полка с маленькой подушкой на ней, а из стены как раз напротив стула и над этой полкой торчали три медные трубы, с правой стороны от труб висел еще один кожаный шнурок.

Бодмелькарт сел на стул, поставил подбородок на подушу на полке так, что две медные трубы оказались как раз около его ушей, а третья – перед самым ртом. Затем он дернул за шнурок. Через мгновение раздался звон колокольчика.

– Бодмелькарт на связи! – четко и громко сказал суффет в эту трубу.

– Слушаю, господин суффет! – раздался чей-то голос из труб.

– Вчера было совершено нападение на сына суффета Хамелькарта. Мне необходима полная, исчерпывающая информация по этому делу. Было это просто бытовое нападение, как сказано в отчете блюстителей? Или это была умышленно спланированная акция? В таком случае кто за ней стоит и какие цели преследует? – Бодмелькарт говорил громко и медленно, четко проговаривая каждое слово.

– Понял, господин суффет! Сию минуту займусь этим делом! – раздался четкий ответ из труб.

Этой связью очень гордился Бодмелькарт. С ее помощью он мог оперативно отдавать поручения своему лучшему тайному агенту, не встречаясь с ним. А главное то, что благодаря такой тайной связи никто в Республике не знал, кто именно был этим агентом. Строители, которые прокладывали эту связь, сразу после окончания работ бесследно исчезли. И об этой связи во всей Республике знали только единицы.

Хамелькарт сидел в коляске и смотрел в окно. Мимо его взора пробегали хлебные поля, оливковые рощи, затем стали чаще встречаться поля и луга с пасущимися на них различными домашними животными. Когда кортеж проносился мимо деревенек, то суффет видел удивленные лица зазевавшихся редких прохожих, которые с неподдельным интересом провожали взглядом кортеж одного из самых влиятельных и могущественных людей не только в Республики Карфа, но и во всем мире.

Через несколько часов пути кортеж Хамелькарта подъезжал к его личным владениям и остановился на их границе. В коляску суффета сел Абдмелькарт. Он занимал должность главного управляющего поместьями суффета.

Теперь Хамелькарт, глядя в окно, любовался своей личной землей, своими полями, лугами и фруктовыми рощами. Абдмелькарт не просто находился рядом с хозяином, а разложив таблицы, рассказывал, что сделано в хозяйстве, урожаи каких культур убраны, а какие, наоборот, засеяны, как обстояли дела с животноводством и подробно остановился на коневодстве. Особое внимание управляющий уделил торговле: сколько и какого товара было реализовано и по какой цене. Хамелькарт, не отрываясь, продолжал смотреть в окно, но при этом очень внимательно слушал управляющего.

В заключение своей речи Абдмелькарт сказал, что все эти таблицы уже есть в библиотеке Хамелькарта и он сам в любое время при необходимости может с ними поработать.

Проезжая мимо очередного поля, суффет заметил большое количество работающих на нем людей и приказал остановиться. Выйдя из коляски, он направился к ним. На этом поле работали вольнонаемные крестьяне из ближайших деревень и члены семей разведчиков. Хамелькарт сразу обратил внимание на то, как усердно работали крестьяне на этом поле, что, конечно, не удивительно, так как они получали не фиксированную плату за свой труд, а определенный процент от реализации и были заинтересованы в наилучшем урожае.

Широко улыбаясь, суффет подошел ближе к крестьянам и поприветствовал их. Крестьяне были немного потрясены, увидев хозяина. Хамелькарт расспрашивал их, как им работается, что нужно сделать для улучшения условий труда, нет ли у них каких домашних проблем и может ли он помочь им в решении таких проблем. Говорил суффет очень доброжелательным и заботливым тоном, чем очень удивил, а главное, расположил к себе крестьян. Разговор получился теплым и доверительным.

Далее путь суффета проходил через поля, которые возделывали рабы. И, к большому сожалению, Хамелькарт обнаружил, что дела на таких полях были значительно хуже, чем на крестьянских.

– А тут что происходит? Почему так чахло все выглядит? – суровым тоном он задал вопрос управляющему.

– Так рабы работают. Ленятся постоянно, – ответил управляющий.

– Ленятся? Так пороть надо. Чтоб не ленились! – строго сказал Хамелькарт.

– Порем! Но все равно ленятся, плохо работают, – оправдывался управляющий.

– Лучше, значит, пороть надо или, быть может, мне нужно тебя лишить жалованья и выпороть самого как следует, чтоб научился сам? – с сильным раздражением в голосе сказал суффет.

– Все исправим в самое ближайшее время, господин суффет, будьте уверены! – испуганно ответил Абдмелькарт.

И вот наконец они добрались до крепости. Внешние стены крепости Хамелькарта напоминали внешние стены Карт Хадажда, но только значительно меньше их по размеру. Перед стенами был вырыт ров, наполненный водой. Внутри стен была просторная площадь с фонтаном в центре. Сам дом, а вернее замок, был выстроен в псевдоэльфийском стиле и был весьма изящен по сравнению с архитектурой Карт Хадажда.

На парадной лестнице Хамелькарта встречали его дети: две дочери и младший сын. Ханни тут не было, он остался в Карт Хадажде, так как проходил обучение в военной Академии и у него вскоре должны были состояться выпускные экзамены. Супруги у Хамелькарта не было, он был вдовцом. Она скончалась шесть лет назад от загадочной болезни, но сам Хамелькарт был уверен, что ее отравили враги.

Вся семья прошла в дом и направилась в трапезную, где уже был накрыт праздничный стол по случаю приезда суффета. Обед прошел хорошо и весело, Хамелькарт, как обычно, рассказывал веселые истории из своих многочисленных путешествий, а дети внимательно и с большим интересом его слушали и звонко смеялись.

После сытного обеда семья разошлась по комнатам. Был пик дневной жары, и у карфийцев было принято в такие жаркие дни устраивать после обеда тихий час.

Хамелькарт вошел в свой домашний кабинет. Там стояла тележка, наполненная монетами, слитками, драгоценными камнями и ювелирными изделиями. Рядом на столе лежала опись всего, что должно было быть на ней. Перед кабинетом на посту стоял гвардеец и следил за сохранностью тележки. В ней находились предметы и деньги, полученные в качестве трофеев из последнего похода, и доходы, полученные от хозяйственной деятельности в поместьях.

Хамелькарт внимательно сверил содержимое в тележке с описью, затем поблагодарил гвардейца за ее охрану и в знак благодарности вручил ему монету в десять серебряных кешелей. После закрыл дверь на засов. Прошел в дальний угол кабинета и отодвинул шкаф. За этим шкафом была железная дверь. Затем суффет снял с шеи длинную золотую цепь, на которой был ключ, и этим ключом открыл железную дверь. Эта дверь вела в личную сокровищницу суффета.

Хамелькарт зажег факел, вставил его в специальное углубление в носовой части тележки и покатил ее в темный коридор, ведущий в сокровищницу. Коридор был длинный и узкий. В середине коридора была еще одна железная дверь, которую суффет открыл другим ключом с другой цепочки. Миновав вторую дверь, в конце пути Хамелькарт уперся в каменную стену. После этого он отпустил ручку тележки, сделал семь шагов назад, затем два шага влево и нащупал на потолке специальный кирпич, на который надавил. Затем сделал четыре шага вправо и после еще пять шагов вперед, также на потолке надавил на еще один кирпич и только после таких сложных действий каменная стена медленно отодвинулась.

Хамелькарт вкатил тележку в просторный зал сокровищницы. Зажег масляные лампы, стоящие у входа, от факела и свет от них осветил большую часть зала. Его взору предстали все его несметные богатства. Суффет снова покатил тележку уже внутри зала по часовой стрелке. Все предметы в сокровищнице были разложены в определенном порядке: золотые слитки пирамидой стояли на отдельном столе, золотые кешели были в специальном сундуке, далее был сундук для серебряных кешелей, потом были специальные сундуки для драгоценных камней, но каждый сундук – для определенного вида. Тут еще были и большие ящики для слоновой кости и мешки для жемчуга и много чего еще – все и не перечислить. И суффет доставал предметы из тележки и также аккуратно, по установленному порядку раскладывал их. В конце пути он подкатил тележку к большому железному шкафу и открыл его ключом с третий цепочки. В этом шкафу хранились Золотые Дары. В него он положил новые Золотые Дары из тележки, а после сразу же запер шкаф.

И все же в тележке остался один предмет, который он не знал, к каким драгоценностям отнести и куда его положить на хранение. Это была то ли небольшая золотая корона с сапфирами и изумрудами, то ли диадема. Хамелькарт покрутил ее в руке, размышляя, куда же ее деть. Через мгновение на его лице появилась улыбка.

– Сагунтик! Ты где, мой дорогой? – громко, на всю сокровищницу смеясь, сказал Хамелькарт.

Он взял факел в свободную от короны руку и направился в самый дальний конец зала, до которого не доставал свет от масляных ламп. Пройдя через весь зал, он осветил факелом темную сторону зала.

– А, вот ты где! Привет! Как ты тут, не скучаешь? – спросил Хамелькарт.

В этом самом дальнем углу находился человеческий череп, насаженный на пику. Хамелькарт стоял напротив черепа, смотрел на него и улыбался.

– Соскучился? Давно мы с тобой не общались, – говорил Хамелькарт обращаясь к черепу. – Все злишься на меня за то, что я тебя тогда немного подрезал? Помню, Сагунтик, у тебя была мечта: ты хотел стать царем! Так вот, твоя мечта осуществилась! – с этими словами Хамелькарт надел на череп корону. – Вот! Теперь ты царь! Доволен? Вижу, что доволен! Ты теперь царь в окружении такого богатства! Так что не злись на меня, я вот как о тебе уже сколько лет забочусь! Ладно, пойду, дел много и тебя от царствования отвлекать не буду! – внимательно смотря на череп и ехидно улыбаясь, сказал Хамелькарт.

Суффет резко повернулся назад, чтобы покинуть сокровищницу, как вдруг боковым зрением увидел, что череп повернулся в его сторону. Хамелькарт остолбенел, холодный пот выступил на его лбу! С опаской он повернулся обратно к черепу и осветил его факелом. Череп, как и прежде, был на своем месте и своими пустыми глазницами смотрел прямо вперед. Суффет понял, что такое пугающие видение получилось от игры света и тени, когда он быстро отворачивался с факелом от черепа.

– Сагунтик! Ты так больше не шути! Напугал! – немного дрожащим голосом произнес Хамелькарт и быстро покинул сокровищницу.

Заперев все двери в сокровищницу и задвинув обратно шкаф, Хамелькарт зажег благовония в специальных курильницах на столе и сел на стул. Он еще не совсем отошел от такого жуткого фокуса света и тени. Но вскоре кабинет наполнился сладким приятным ароматом от тлеющих благовоний и суффет успокоился.

Он достал бумагу и письменные принадлежности, собрался с мыслями и написал письмо, затем свернул его в свиток и поставил на него печать суффета по морским и военным делам.

Недолго еще посидев на стуле Хамелькарт, вышел из кабинета и направился на улицу. Проходя мимо поста гвардейцев, он отдал им письмо и приказал немедленно его доставить и вручить лично в руки суффету Бодмелькарту.

Выйдя на улицу, суффет направился по выложенной красным кирпичом дорожке. Вдоль нее был аккуратный зеленый газон, на котором были разбиты клумбы с различными цветами. За клумбами возвышались посаженные строго по линии пирамидальные кипарисы.

Не спеша прогуливаясь по аллее, Хамелькарт обошел дом и очутился у другого входа. Остановился и, недолго подумав, зашел снова в дом. Поднявшись на второй этаж по большой, выложенной гранитными плитами и накрытой ковровой дорожкой лестнице суффет подошел к покоям старшей дочери.

Постучал в дверь и тихонечко ее открыл. Фониба сидела на стуле перед зеркалом за туалетным столиком. Весь столик был заставлен множеством шкатулок с драгоценностями и многочисленными пузырьками с благовониями и духами. Одета она была в короткую, ярко расшитую пурпурную тунику, из-под которой виднелись короткие шаровары чуть ниже колен. На ногах ниже шаровар, но выше сандалий, были золотые браслеты с жемчужными подвесками.

Рядом с ней стояла служанка и большим гребнем из слоновой кости расчесывала ее длинные пышные черные волосы.

Заметив Хамелькарта, они обе повернулись к нему, а служанка еще и низко поклонилась.

Хамелькарт жестом приказал служанке покинуть комнату. Сам же подошел ближе к дочери и сел на ближайшей к ней стул. Он посмотрел на дочь и его взгляд наполнился нежностью и любовью. Суффет завороженно смотрел на дочь: она напоминала ему его супругу в молодости, когда они только-только познакомились.

Фониба смотрела на отца, она ждала, что он пришел что-то сказать, а он продолжал сидеть и смотреть на нее.

– Отец? – наконец она нарушила тишину.

– Что? – тихо и с нежностью в голосе переспросил Хамелькарт.

– Ты хотел со мной о чем-то поговорить? – задала она вопрос. После этих слов суффет пришел в себя. Он встал со стула и, медленно ступая, стал прохаживаться по комнате.

– Да! Хотел узнать, как живешь? Какими делами занимаешься? Может, приглянулся кто? – стал закидывать вопросами дочь отец.

– Все хорошо, спасибо! А кто тут приглянуться может? Одни идиоты вокруг! – с иронией в голосе ответила она.

– Прямо так уж и одни? Неужели нет ни одного приличного жениха? – с удивлением переспросил Хамелькарт.

– В окрестностях точно нет! Два месяца назад была в Карт Хадажде. Там ухаживали многие, но, знаешь, все ухаживания с их стороны заканчивались одним и тем же вопросом, от которого меня просто в бешенство кидало! – с негодование и чуть повысив голос, сказала Фониба.

– И что за вопрос? – с интересом спросил суффет.

– Была ли я у тебя в сокровищнице, сколько там чего есть, а один осел даже спросил: «Это правда, что у тебя в сокровищнице черепа твоих врагов?» Ну не идиот разве? – с сильным возмущением говорила девушка.

Хамелькарт рассмеялся. Он долго и громко смеялся!

– Ну, Фоня, ну насмешила ты меня! До слез насмешила! – заливаясь смехом, с трудом проговорил суффет.

Фониба смотрела на смеющегося отца, затем повернулась к столику и зажгла в курильнице благовония.

– Раз тут так плохо с женихами, то, может, лучше будет тебе съездить за границу? Может, там кто путный попадется? – успокоившись от смеха, предложил Хамелькарт.

Девушка повернулась к отцу. У нее изменилась осанка, стала более гордой, она подняла подбородок вверх и, немного прищурившись, внимательно посмотрела на него. В ее взгляде появилось что-то от отца, да и вообще в этом образе она стала на него похожа.

– И куда можно поехать в такое неспокойное время? – удивленно, но с интересом спросила Фониба.

– Куда угодно! Да хоть в Ворс! Там скоро будет большой праздник. Вот и себя покажешь и на других посмотришь! А быть может, и встретишь порядочного молодого человека, – с надеждой в голосе сказал суффет.

– В Ворс? – с большим удивлением переспросила девушка.

– Именно! – коротко и ясно ответил Хамелькарт.

– Когда в дорогу? Сколько времени у меня на сборы? – по-деловому задала вопрос Фониба.

– Времени полно! До утра! – ровным тоном ответил суффет.

– Сколько-сколько? Я же не успею собраться за такой короткий срок! – с обидой в голосе она произнесла.

– У тебя целая ночь на сборы, выспишься на корабле, – строго закончил разговор Хамелькарт.

– Хорошо, как прикажешь, я поняла. А что ответить на вопрос?! – вслед выходящему из комнаты отцу крикнула Фониба.

– Кому и на какой вопрос? – остановившись в дверях и снова повернувшись к дочери, спросил Хамелькарт.

– Тому идиоту про черепа в сокровищнице, – с ехидной интонацией Фониба спросила отца.

– Скажи ему, что место еще для одного черепа найдется! – холодным тоном ответил суффет и покинул комнату дочери.

Глава 11. Почтовые голуби

К полудню следующего дня кортеж Хамелькарта прибыл в порт Карт Хадажда.

– Фоня, просыпайся! Приехали! – нежно толкнув дочь, с заботой в голосе сказал Хамелькарт.

– А что, я уснула? – открыв глаза, немного сонным голосом спросила Фониба.

– Сразу же, как отъехали от крепости, – тихим, спокойным голосом сказал суффет, при этом нежно улыбаясь.

Они вышли из коляски на пристань, к которой было пришвартовано большое, роскошное судно. Это был пятидесятивесельный пентеконтер, личный дипломатический корабль суффета Бодмелькарта. Это был очень быстроходный корабль. Выкрашен он был в фиолетовый цвет с такими же парусами. Размеры его тоже были весьма внушительные, хотя и уступали Морской Пантере.

– Я получил ваше письмо, господин суффет, и с превеликой радостью ожидал ваш приезд, – стоя на палубе корабля, громко обратился Бодмелькарт к Хамелькарту с дочерью.

– Доброго дня, господин суффет! Вот мы и прибыли, – радостным тоном поприветствовал суффета Хамелькарт.

– Госпожа Фониба! Проходите на корабль! Мы скоро будем отплывать! А вы, господин суффет, ни о чем не беспокойтесь! Ваша дочь будет в полной безопасности! – довольным и даже радостным тоном громко говорил Бодмелькарт.

Фониба попрощалась с отцом и направилась к трапу, чтобы подняться на борт корабля. Сразу за ней выстроилась цепочка из многочисленных слуг, несущих за дочерью суффета весь ее багаж.

Хамелькарт наблюдал за этой длинной вереницей и удивлялся, как можно с собой взять столько вещей.

– Фоня! Ты точно все взяла, ничего не забыла? – серьезном тоном он спросил дочь.

Фониба остановилась на трапе, посмотрела на слуг, задумалась на некоторое время и после перевела взгляд на отца.

– Вроде нет! Все взяла. А что? – серьезным тоном ответила она отцу.

– Просто смотрю на твой багаж. Ты еще пару слонов не взяла с собой, просто на всякий случай, – с сильной иронией произнес Хамелькарт.

Фониба поняла всю иронию отца, улыбнулась и взошла на борт корабля. Хамелькарт проводил взглядом дочь и после перевел взгляд на Бодмелькарта, который смеялся над этой иронично-комедийной сценой.

Вдруг раздался резкий звук рожка. Все сразу же обернулись в ту сторону, откуда доносился этот звук.

На пристань въехал отряд гвардейцев и направлялся к кораблю Бодмелькарта.

– Суффет Бодмелькарт! – громко выкрикнул один из гвардейцев, когда отряд подскакал к кораблю.

Заметим, что у этого офицера на плече была большая кожаная сумка.

Бодмелькарт поднял правую руку вверх, обращая тем самым внимание гвардейца на себя.

– Господин суффет! Вам срочное письмо! – Тут же, заметив суффета, отрапортовал посыльный.

– Передайте его с кем-то, кто поднимается на корабль, я прочту тут, – ответил Бодмелькарт.

– Никак нет, господин суффет! У меня приказ передать его вам лично в руки! – строгим военным тоном ответил гвардеец.

– Эй, вы, на трапе! Пропустите офицера! – громким повелительным тоном крикнул Бодмелькарт слугам, несущим багаж. – А вы, господин офицер, поднимайтесь на корабль! Я встречу вас у трапа, – распорядился суффет.

После этого суффет спустился на палубу ниже и подошел к трапу, по которому, продираясь между слугами и багажом, двигался офицер. Наконец они встретились, и офицер по всей форме вручил письмо суффету. Бодмелькарт сразу обратил внимание на печать на этом письме. Это была печать ведомства, которое возглавлял Бодмелькарт, но не совсем обычная. В ее центре вместо быка было стилизованное изображение могилы. Лицо суффета стало очень серьезным и, сжав письмо, он уже хотел подняться снова на верхнюю палубу.

– Господин суффет! А подпись о вручении письма, – напомнил об этом правиле офицер.

Следует отметить, что в Республике Карфа уровень делопроизводства был на очень высоком уровне. Это было важное правило при передаче особо важной корреспонденции и доказательство того, что посыльный в точности исполнил инструкцию и вручил почту лично в руки адресата.

– Ах, да! Конечно! – с досадой в голосе ответил Бодмелькарт. Офицер достал из кожаной сумки большой журнал и письменные принадлежности. Раскрыл его в нужном месте и протянул суффету. Бодмелькарт макнул перо в чернильницу и сделал необходимую запись в этом журнале, затем поставил дату вручения и расписался. После отдал журнал офицеру и с задумчивым взглядом поднялся на верхнюю палубу.

Корабль отдал швартовые и стал отходить от пристани. Бодмелькарт и Фониба стояли на палубе и прощались с Хамелькартом.

– Отец! Не переживай! Все будет хорошо! – прокричала с палубы Фониба и помахала на прощание рукой.

– Попутного ветра в дороге! – крикнул Хамелькарт им вслед и помахал рукой в ответ.

Еще постояв на причале некоторое время, смотря на отдаляющийся дипломатический корабль, Хамелькарт затем развернулся и направился в Морской замок, чтобы закончить последние приготовления к походу и самому выйти во главе эскадры в военный поход против Кагибра.

Корабль вышел в открытое море. Карт Хадажд почти скрылся за горизонтом. На девушку внезапно напала сильная усталость. Бессонная ночь и непривычно долгая для нее дорога стали сказываться. Бодмелькарт, съедаемый жгучим интересом узнать, что было в письме, в силу жестких норм этикета вынужден был создавать ей компанию. И был крайне рад, когда Фониба, сославшись на сильную усталость, попросила его проводить ее в каюту.

Они спустились на две палубы ниже, прошли по длинному коридору до ее каюты. Бодмелькарт проводил ее до самой двери и, убедившись, что у Фонибы все в порядке и она будет отдыхать, направился в свою каюту. Все это время письмо, словно раскаленный железный брусок, обжигало его руку и теперь, войдя в свою каюту и закрыв дверь на задвижку, суффет мог прочитать донесение.

Он сел за стол. На внешней стороне около печати была надпись:

«Совершенно секретно. Лично в руки суффету Бодмелькарту». Сорвав печать и раскрыв свиток, он стал читать.

«Господин суффет!

В соответствии с вашим поручением сообщаю вам, что мною было начато расследование по факту нападения на Золотом Базаре позавчера днем на сына суффета по морским и военным делам Ханнибаала.

Мною были установлены личности напавших. Ими оказались приезжие, неработающие граждане с острова Киит. Они промышляли тем, что за денежное вознаграждение выполняли грязную работу, в том числе и заказные убийства. Из вышеперечисленного могу сделать вывод, что нападение носило заказной характер. Имя и цели заказчика еще не установлены.

Буду вас держать в курсе расследования. При появлении новой, проливающей свет на детали этого дела информации сообщу незамедлительно.

Могила».

Бодмелькарт откинулся на спинку стула. Задумался и на его лице появилось выражение сильного беспокойства. Он еще раз перечитал письмо, затем положил его в большое блюдо и от свечи поджог его с двух сторон.

Пламя быстро стало пожирать бумагу, а суффет смотрел на огонь и продолжал размышлять о прочитанном.

Спустя несколько минут он достал из небольшого кожаного мешочка на поясе узкий, небольшой клочок бумаги и написал на нем:

«Как установите имя и цели заказчика, проинформируйте меня незамедлительно! В любое время и при любой обстановке!»

Затем вышел из каюты и по коридору направился в специальное помещение, где в клетках находились почтовые голуби. Так как это был дипломатический корабль, то почтовые голуби для срочной связи были на нем необходимостью, а не роскошью или капризом хозяина корабля.

Ключ от этого помещения был только у Бодмелькарта. Войдя в эту комнату, он из определенной клетки достал голубя, ласкового погладил его и вышел с ним на верхнюю палубу.

На палубе он аккуратно прикрепил записку к ноге птицы и выпустил ее на волю. Голубь сделал пару кругов над кораблем и полетел в сторону Карт Хадажда.

Плавание проходило своим чередом. Была спокойная погода, светило теплое солнце. Море было тихим. Иногда около носа корабля появлялись дельфины и сопровождали корабль. Наверно, это было единственное развлечение на корабле для Фонибы и Бодмелькарта. Необходимо пояснить, что дочь Хамелькарта была гостьей на корабле суффета и по карфийским правилам он был в полной ответственности за нее. И в связи с этим был обязан сопровождать ее все время плавания. Однако ему не давала покоя информация из того письма. Он шутил и смеялся вместе с Фонибой, но при этом его мозг неустанно просчитывал все варианты того, кто бы мог быть заказчиком этого преступления и какие цели мог преследовать.

На вторые сутки плавания после позднего ужина и вечерней, почти ночной, затянувшейся прогулки Бодмелькарт проводил Фонибу до каюты, пожелал спокойной ночи и направился к себе. Прогулка затянулась по совершенно случайным обстоятельствам. Небо было чистым и усыпано звездами. Девушка из рассказов отца знала, что Бодмелькарт в юности увлекался астрономией и она просто замучила бедного суффета вопросами о звездах. А ему, как помните, этикет приписывал находиться рядом с гостем. Вот он и рассказывал не один час о звездах и созвездиях. Но теперь, когда он проводил ее, уставший от этих звездных разговоров, мог вернуться к себе. Он очень хотел спать.

Бодмелькарт вошел в свою каюту, закрыл дверь на все задвижки, проверил, закрыто ли окно, и подошел к постели. Он хотел уже задуть пламя свечи, как вдруг мелькнула какая-то темная тень, и он услышал чей-то неразборчивый, тихий и холодный голос. Веки суффета стали тяжелыми и он мгновенно уснул.

Проснулся Бодмелькарт утром. Оглядел все вокруг. Все было, как обычно. Улыбнувшись и подумав, чего только не привидится, когда очень хочешь спать, хотел уже встать с кровати, но случайно бросил взгляд на тумбочку, которая стояла у изголовья постели. На ней лежал свиток. Суффет взял свиток и посмотрел на печать. Это была такая же печать, как и на том письме: со стилизованной могилой.

Бодмелькарт задумался. Встал с кровати, подошел к двери – она была закрыта на все замки изнутри. Он подошел к окну, но и оно было закрыто изнутри.

Суффет сел на стул. Это была большая загадка. Как это второе письмо могло попасть в его каюту, если все выходы закрыты изнутри? И да, еще один момент: у Бодмелькарта был самый быстрый корабль.

Не в силах разгадать эту тайну, суффет раскрыл свиток и прочитал:

«Господин суффет!

Прошу прощение за то, что имел неосторожность напугать вас вчера вечером.

Так как вы просили информировать вас при любых обстоятельствах и в любое время, сообщаю вам следующее: заказчиком нападения является сенатор Матан. Цель не несет политическую окраску. Это личная месть сенатора суффету Хамелькарту. Сенатор Матан ошибочно считает, что суффет Хамелькарт виновен в смерти его сына, который погиб год назад при отражении нападения варваров-кочевников на наши западные владения. У суффета Хамелькарта не было никаких причин желать смерти сыну сенатора Матана, который погиб в бою, как и многие другие солдаты, выполняя свой долг. Однако считаю необходимым проинформировать вас, что у сенатора Матана мысль о причастности суффета Хамелькарта к смерти сына достигла уровня паранойи и он не остановится до тех пор, пока не отомстит.

Еще раз прошу прощение за необычный фокус при доставке письма.

Могила».

Бодмелькарт впервые в жизни был в такой растерянности. Что это за фокус по доставке письма, как такое возможно сделать? Суффет не был мистиком и не верил в магию, всему и всегда искал материальное, логичное объяснение, но факту с доставкой второго письма он такого объяснения не мог найти.

С другой стороны, он очень оперативно и быстро получил полную, исчерпывающую информацию. И в очередной раз был очень доволен работой своего тайного агента, о котором, к слову сказать, он сам не знал ничего.

Бодмелькарт взял себя в руки, решив, что загадку с доставкой письма он решит потом, а сейчас необходимо действовать, чтобы предотвратить преступление. Он снова достал узкую бумажечку из мешочка на поясе и написал короткую записку, затем направился в комнату с голубями.

Фониба, закончив завтрак, решила выйти подышать свежим воздухом на палубу. Закрыв каюту, она не спеша прошла по коридору, поднялась по лестнице на верхнюю палубу и вышла на нее. Там неожиданно для себя увидела Бодмелькарта. Она подошла к нему.