Текст книги "Земные рассказы. О людях и не только"

Глава 4. Без вины виноватые

Летний отпуск пролетел почти мгновенно, несколько дней Алексей провел с Викторией. Не выходя из квартиры, они перекусывали бутербродами, пока все не кончились – наконец до них дозвонилась мама Алексея, и пришлось врать ей, что они ходили с ребятами на яхте на остров Попова загорать и купаться. Вечером он поехал домой и прямо с порога сказал матери:

– Мамочка, кажется, я женюсь!

Мама Алексея, мудрая женщина, сказала, что это все понятно, мол, пока не торопись, что не надо жениться на каждой девушке, с кем ему удалось, мягко говоря, провести ночь или даже несколько ночей. Они даже повздорили немного, потом все успокоились, и Алексей вдруг почувствовал дикий голод, а у мамы всегда был полон холодильник всякой еды. На том и закончили прения.

Начались занятия второго курса в училище, все потекло по намеченной траектории, уже было полегче, начались интересные для будущих штурманов предметы. Местные (Алексей относился к этой категории курсантов) ходили домой почаще, однако с ночевкой их не отпускали, поэтому многие ходили на танцы, активно знакомились и ухаживали за девушками, времени стало хватать на все.

Виктория тоже была занята в университете, и они виделись редко. Они иногда перезванивались по телефону, однако в очередь к городскому аппарату в жилом корпусе курсантов штурманского факультета была такой длинной, что хватало только сказать последние новости и совсем было не до сантиментов.

Курсантов второго курса называли «без вины виноватыми» и неслучайно, так как, по статистике, основными нарушителями дисциплины в училище были именно второкурсники, которые, пережив тяготы первогодков, начинали утверждаться в своем новом статусе, ходили в самоволки, употребляли спиртное, в общем, вели себя, как уже опытные «старички». А училищное начальство бесцеремонно изгоняло нарушителей из своих рядов дослуживать положенные сроки в действующие подразделения флотов.

В классе Алексея тоже были потери, не все доучились до конца учебного года – сами виноваты, надо было быть умнее. Марков усиленно зубрил штурманскую науку, ему нравилось, он серьезно готовился в моря. Джаз-банд штурманского факультета уже вовсю играл на танцах в училищном клубе, свободного времени почти не было, и Алексей редко виделся с Викторией, с удивлением обнаружив, что их встречи уже не приносили ему той первобытной радости, которую он испытал год назад. Постепенно их отношения охладели и перешли в статус «хороших знакомых».

Завершался второй курс училища корабельной практикой на учебном корабле «Бородино». Обитаемость учебного корабля не шла ни в какое сравнение с условиями жизни курсантов на крейсере. По условиям обитаемости это был круизный лайнер, каюты и кубрики с кондиционером, превосходное питание, просторные учебные классы, все было очень комфортно и удобно, по крайней мере, Алексею так это показалось. Началась штурманская практика на самом деле. Вместе с преподавателями они вставали по ночам на астрономические занятия, учились работать с секстаном, измерять высоты светил, разбираться в ночном небе, определять точное место корабля в бескрайних морских просторах. Алексею все больше нравилась эта профессия. Он выиграл несколько конкурсов на точность определения места в море по высотам светил, уже завоевал славу «вечного пятерочника».

Параллельно грыз английский язык. Алексей считал его основным для мореплавателя, поэтому поступил на курс военного переводчика в училище и взял с собой на УК «Бородино» учебники и большой англо-русский словарь. Еще отец научил его делать словарные карточки, небольшие картонные квадратики, с одной стороны которых были написаны английские слова, а на обороте – их перевод, и он каждый вечер занимался заполнением словарных карточек по разной тематике. Этот метод действительно был эффективным, слова запоминались очень хорошо.

Учебный корабль на пять суток зашел во вьетнамский порт Камрань, как принято говорить – для пополнения запасов. В основном это была пресная вода и бананы, которые выдавали на вечерний чай еще несколько дней.

В те времена в Камрани была размещена оперативная эскадра Тихоокеанского флота. Стоянка выдалась очень интересной.

Алексей был во Вьетнаме впервые, да и, вообще, за границей впервые, его интересовало буквально все, особенно что связано с жизнью и бытом других людей, поэтому он записался и дважды посетил вьетнамскую деревню, познакомился с вьетнамской семьей и даже почерпнул какие-то знания об их быте.

Он пытался общаться на английском, однако лейтенант Фу, как он назвался, когда-то учивший английский в школе, понимал его отрывочно, а говорил совсем плохо. Единственное, что Алексей усвоил из разговора, что он линсо, по-вьетнамски – русский.

Семья лейтенанта Фу, состоящая из четырех человек, размещалась в небольшом собственном одноэтажном домике, где были две небольшие спальни и комната – гостиная, она же кухня и столовая, общей площадью, наверное, метров двенадцать-пятнадцать. С улицы их дом напоминал небольшую деревянную коробку с тростниковой крышей, стоящую на сваях. Вьетнамцы были очень радушны и напоили Алексея необычным для него чаем с маленькими сушеными бананчиками.

Алексей, конечно же, едал бананы и раньше, те, к которым мы привыкли – большие желтые плоды. Эти же были маленькие и сморщенные, но очень сладкие, с необычным вкусом.

Когда на следующий день Алексей снова посетил семью лейтенанта Фу, его встретили очень приветливо, как старого знакомого, долго что-то обсуждали и цокали языком, потом жена лейтенанта вынесла плошку белейшего риса и поставила ее перед ним, потом добавила несколько небольших чашечек с какими-то цветными жидкостями. Алексей почувствовал себя неловко, за столом сидели дочери офицера пяти и десяти лет, худенькие маленькие вьетнамочки, а перед ними лежали только маленькие сушеные бананчики. Алексей жестами пояснил, мол, спасибо, но давайте все-таки вместе есть рис, мол, ему одному неудобно. Лейтенант Фу долго что-то обсуждал с женой, обращаясь и к нему тоже, пододвигая плошку с рисом опять к Алексею. Алексей из уважения попробовал большой деревянной ложкой со странной короткой ручкой рис, макнув его предварительно в чашку с темно-желтой маслянистой жидкостью. Неожиданно оказалось вкусно. Он заулыбался, а вьетнамцы закивали головами и радостно загалдели, что, мол, зря отказывался – вкусно ведь!

Алексей на прощание подарил лейтенанту военно-морскую пилотку с офицерской кокардой, которую выкупил у мичмана, хозяйственника с УК «Бородино», отдав ему все имеющиеся наличные деньги, порядка восьми рублей. Лейтенант Фу взял подарок и, вытянув ладони вперед, встал на колени, жена и дети встали в низком поклоне, Алексей смутился еще больше и пулей выскочил из их дома.

Когда УК «Бородино» отчаливал от пирса Камрани, курсанты собрались на астрономической палубе и наблюдали за швартовкой и отходом, было весело, все обменивались впечатлениями, разговаривали, понимая, что через неделю будут дома. Алексей смотрел на большую группу провожающих вьетнамских военных и вдруг заметил, что один из офицеров оцепления у самого края пирса вдруг стал по-военному отдавать честь отходящему кораблю. Его фигура показалась очень знакомой Алексею. Да это же был лейтенант Фу! Он узнал его и, перейдя на спардек, начал махать офицеру рукой – прощай! Через минуту фигура ответила прощальным взмахом: пока, линсо!

Глава 5. Веселые ребята

Третий курс начался введением новых специальных дисциплин, таких как радиотехнические средства кораблевождения, навигационные комплексы надводных кораблей и подводных лодок и т.д., а самое примечательное, что всех штурманов разделили по желанию на «подводников» и «надводников». Всем пришлось сделать этот выбор добровольно, а те, кто сомневался и не смог справиться с этой задачей самостоятельно, просто записали туда или туда. Дальше программы подготовки разделялись и шли по выбранным специализациям.

Третьекурсников называли «веселыми ребятами», действительно, что уж печалиться – выбор сделан, тем более что после окончания третьего курса формально ты свободен: и срочную отслужил, и если отчислят из училища, то сразу на гражданку, можно университет или институт по специальности выбрать, не пропадешь, не зря три года мучился.

И еще одно немаловажное обстоятельство. Начиная с третьего курса курсанта по средам отпускали в увольнение в город и ему разрешалось присутствовать на танцах в училищном клубе. На танцах играли курсантские коллективы, когда их было три, а одно время только два – от штурманского факультета и от факультета радиоэлектроники. Танцы в училищном клубе были в среду, субботу и воскресенье, поэтому Алексей частенько играл на ударной установке на танцах со своей группой и времени на увольнения практически не было.

С Викторией они виделись нечасто, да и у нее в институте пошла специализация, тоже надо было грызть гранит науки. Они планировали отпраздновать наступающий Новый год вместе, да опять не получилось, Алексей был занят в клубе практически до 23:00. Пока все убрали, пока переоделись, пока разбежались по домам, уже время шло к полуночи. Алексей в 23:35 взял такси и погнал к Виктории, однако даже в это время по городу было трудно проехать, и, когда на площади Луговая вдруг все машины остановились, люди вышли из машин и начали друг друга поздравлять, он понял, что Новый год наступил, а он опять не успел. У него возникло странное чувство не вины, а досады, что он опять кого-то подвел, что не приехал вовремя. Он добежал по лестнице к квартире Виктории уже в начале первого, позвонил, но никто не открыл дверь. Он вспомнил, что, когда они в последний раз разговаривали, она сказала: «Опоздаешь на Новый год, я буду его встречать с другим!»

Неужели ушла, подумал раздраженно Алексей, пятнадцать минут не дождалась, эх…

Транспорт опять начал ходить, и он поехал к себе домой на 25-го Октября, где мама собралась с подружками отмечать Новый год. Она удивленно на него посмотрела, когда он уже во втором часу ночи добрался до дому и, устало махнув рукой ей в ответ, завалился спать. Проснулся он в другом качестве, вдруг поняв, что если он хочет попасть служить в гидрографию, то сейчас надо учиться, а не «шашни водить», как сказала однажды его бабушка Клава, мамина мама.

Он не звонил Виктории месяц, а она и не проявлялась. Дела закрутили Алексея целиком, ему предложили серьезную работу по радиотехническим средствам кораблевождения, связанную с освоением новой техники, он понял, что из этого может выйти финальный диплом, и ушел с головой в работу.

Наступила весна. Неожиданно работа Алексея по истории КПСС, сделанная еще год назад, получила 3-е место во всероссийском конкурсе студенческих научных работ. Работа оказалась единственной из училища и вынесла его на волну славы в дисциплинах «История КПСС», «МЛФ», «НК», если позволите, не буду расшифровывать, по всем этим общественным дисциплинам ему была обеспечена автоматически пятерка, так называемый «автомат», до конца обучения в училище. Дела пошли по всем фронтам лучше и, главное, легче.

Наступило лето, и третьекурсники пошли на катерную практику на остров Русский. О, опять этот остров Русский, сколько событий было связано у Алексея с этим местом! Курсантов перемешали и разделили на экипажи учебных катеров, где им предстояло жить в течение двух недель и усваивать навыки парусного мореплавания на шестивесельных ялах, в итоге предстояло сдать экзамен на самостоятельное управление катером.

С первого же дня командир мичман Якубенко, настоящий хохол с Черниговской области, объявил, что каждые из четырнадцати суток должны заканчиваться каким-то особенным блюдом на ужин для всего экипажа катера. А так как все курсанты, приписанные на этот катер, стали на две недели его экипажем, они долго совещались и решили, что в первый вечер сделают шашлыки из свинины на лимонно-сметанной основе. Получилось неплохо, правда, мясо получилось жестковатым и немного не хватило, чтобы наесться всем. Якубенко поставил троечку, сказав, что на завтра готовим рыбу в красном маринаде.

Алексей днем позвонил маме, потому что это было ее коронное блюдо, и подробно записал рецепт. К вечеру все было закуплено в небольшом, но богатом продуктами островном магазине. Вечером получили твердую пятерку за треску в красном соусе.

Днем вовсю шли занятия по управлению катером, а после обеденной паузы курсанты ходили на шлюпках по акватории бухты Новик. И так до конца практики. Они сдали нормативы на самостоятельное управление учебным катером и освоили около десятка рецептов шашлыков, несколько рецептов копченой и тушеной рыбы, рецепты рыбного и сладкого пирогов, а также рецепт классических чебуреков. Алексей спросил Якубенко, в чем секрет такого его командования на катере.

– Секрета нет, просто мое первое образование – повар-кондитер! – ответил Якубенко.

Вот сколько ценного они вынесли тогда из этой практики. Алексей благодаря мичману Якубенко довольно неплохо готовил с тех пор и рыбу, и мясо и помнил секреты замачивания мяса для шашлыков и рыбы в красном маринаде. Третий курс закончился просто каким-то гастрономическим весельем!

Глава 6. Богатые женихи

Осенью, в начале четвертого курса, всем курсантам выдали фуражки – принадлежность к старшим курсам. Фуражка, очень похожая на офицерскую, положена была только на четвертом и пятом курсах училища, в увольнение теперь можно было ходить с ночевкой, уже многое разрешалось, четверокурсники не чистили картошку, пересели в курсантской столовой за столики по четыре человека, в общем, жизнь наладилась совсем по-другому. Оставалось менее двух лет, уже не шуточки, надо определяться, куда идти служить. Все разговоры в кулуарах были только об этом.

Алексей для себя твердо решил идти в гидрографию, начал прорабатывать возможные варианты решения этого вопроса. В его классе неожиданно оказался еще один любитель гидрографии – Володя Крымов, с которым они случайно поговорили об этом и обнаружили общность интересов. Володя владел вопросом намного лучше Алексея, рассказал ему о больших океанографических исследовательских судах (ОИС), где было много разных должностей для офицерского состава. Командовал судном, как правило, капитан второго или даже первого ранга. Только в штурманской части этого судна было два офицера и мичман, а таких судов в большом дивизионе было порядка десятка, и поэтому вероятность попасть служить на первичную должность в большой дивизион была значительно больше. Но как попасть туда – это и был главный вопрос.

Понятно было одно: везде был конкурс и проходили на нужные места только лучшие в своем деле. А для выпускника военно-морского училища – это хороший диплом, по возможности с отличием, и, конечно, успешная стажировка там, где ты хотел бы служить.

Джаз-банд, в котором Алексей участвовал, как и следовало, передал бразды правления на танцах следующему поколению музыкантов, которые тоже сначала таскали инструменты в «музыкалку» после танцев, а потом и сами начали играть, отпустив состав «старичков» по их основному назначению.

И действительно, ведь не зря четвертый курс называют «богатыми женихами»: трое из состава музыкантов на четвертом курсе женились, а «женатикам» на 4-м курсе уже разрешалось жить дома с пятницы по понедельник, еще и с вечера среды до утра четверга. Сейчас не те уж времена, и это может звучать смешно, подумаешь, отпустили в увольнение с ночевкой, а тогда это имело свой великий смысл!

Алексей написал неплохую работу по специальности в рамках курсового проекта. Он серьезно занимался обработкой результатов измерений навигационных приборов, сам поднял теоретическую статистику и статистические методы оценки случайных величин, дипломная работа была у него в кармане. Его руководитель сформулировал ему основные задачи на диплом и направил его старания в определенное русло. В учебе проблем не было, а на личном фронте Алексей потерпел фиаско – Виктория вышла замуж за своего институтского однокашника. Они уже почти не виделись около года, да и не очень-то хотелось, по-видимому, это было взаимно, поэтому и не было проблем!

Практика у четвертого курса была опять на учебном корабле «Бородино», однако теперь планировался заход в иностранный порт. А это не вьетнамская Камрань, это столица очень своеобразной страны Шри-Ланка. Готовились к этой практике шумно, с большим желанием и удовольствием, Алексей только что сдал экзамены на военного переводчика английского зыка, получил диплом и был готов общаться с жителями этой страны.

Погрузились на «Бородино», вышли. Штурманов распределили на штурманские вахты круглосуточно, для этих целей была выделена штурманская рубка, связанная с главным мостиком специальной связью, и вахтенный штурман-курсант должен был докладывать координаты места судна и все такое. А из основной штурманской рубки корабля им ставили навигационные задачи и их выполнение строго проверяли. Через пару недель рано утром пришли на рейд порта Коломбо. Алексей с товарищами сидели на астрономической палубе и любовались красотами берегов иностранного порта. Неожиданно по главной трансляции корабля прозвучало:

– Курсанту Маркову срочно прибыть на ходовой мостик!

Что бы это значило? Алексей метнулся по коридорам и трапам на ходовой мостик, который еще назывался ГКП – главный командный пункт корабля.

– Разрешите войти? – он открыл дверь и смутился от неожиданности: на мостике было человек двадцать, царила суета, сыпались доклады и давались какие-то указания, здесь был и старший похода – капитан 1-го ранга Рогов из училища, несколько старших офицеров корабля, включая командира, который спросил Алексея:

– Мне доложили, что вы неплохо владеете английским!

– Так точно!

– Ну тогда поговорите, что они от нас хотят! – протянул Маркову трубку переговорного устройства. Алексей долго слушал, потом медленно, но уверенно перевел слова администрации порта, что УК «Бородино» предписано встать на якорь в 30-ю якорную точку и ждать лоцмана, по прибытии лоцмана выполнять его команды!

– Будь здесь с нами, на мосту, пока не войдем в гавань!

– Есть! – Алексей знал, что начальство любит краткость и немногословие, а главное – результат, все остальное неважно.

Он встал в определенное ему место и наблюдал за процессом. Он первый раз был в ходовой рубке настоящего корабля, ему все было интересно, он жадно впитывал все происходящее. Всем процессом руководил один человек – командир корабля капитан 2-го ранга Саблин, ему же адресовались все доклады с мест, которые он принимал и давал какие-то указания на места. Функционал многих, кто там находился, Алексей не представлял, но догадался, пока ждали лоцмана.

Лоцман – должность в портах для завода судов на рейд или к причалам порта – подошел на специальном катере, и его приняли на борт. Он вошел на мостик, весь в белом, с золотыми значками на груди и на плече. На прекрасном английском за пару минут он опросил всех, выяснил, кто капитан, и кто будет переводить его команды, и кто передает команды на машины корабля, на руль и пр. Его усадили в командирское кресло и, как требует старая морская традиция, предложили чай. Он сказал:

– Well, is everyone ready? Then let’s go! Raise the anchor, slow forward! – и странновато подмигнул Алексею, поняв, что он перевел и все зашевелилось: мол, нормально меня понимаешь.

Через полчаса медленного хода учебный корабль бросил якорь посреди главной бухты Коломбо. К пирсу «Бородино» не пустили, на берег курсанты и матросы должны были ходить своими катерами. Саблин пожал руку Маркову, когда все улеглось и лоцман отвалил от борта на своем катере, и отпустил его. Марков был мокрый, как мышь, от волнения, ведь это был первый в его жизни синхронный перевод с английского, да еще в такой ответственной обстановке! Но спасибо Анне Сергеевне, преподавателю английского языка на курсах, которая гоняла их на переводе с радиопередач и заставляла переводить сразу, прослушивая эти записи на магнитофоне.

Ребята в кубрике забросали его вопросами: что да как? Он гордо признался, что практически заводил корабль в гавань.

После обеда их поделили на группы и курсанты в белой парадной форме вывалились в город. Жара стояла под тридцать, всех как бы придавило этой жарой, двигаться было неудобно, однако новые впечатления, знакомство с реальной капиталистической страной перевешивало все неудобства. Они слонялись по магазинам, хотя выдали им всего по сорок долларов на нос, покупали знаменитый цейлонский чай, который стоил сущие копейки, сувениры и прочие мелочи. Группа, в которую входил Алексей, решила посидеть в открытом кафе на берегу какой-то реки, которая текла посреди города. По реке сновали лодочки и катера, раскрашенные во все цвета радуги, с множеством флажков, блестящих побрякушек и кучей пассажиров. Алексей увидел в меню: Coca Cola – $1,5, попросил принести и с удовольствием выпил из маленькой бутылочки с белой надписью коричневую жидкость, вкус которой он узнал много лет назад, когда один из друзей отца привозил им в подарок из заграничного рейса ящик этой удивительной газировки.

Он вспомнил, как старинный друг отца Геннадий Синегурский, сидя у них в гостях, курил с отцом сигареты Camel с верблюдом на пачке, Алексею перепадала жвачка Spearmint, и все пили Coca Cola из маленьких бутылочек. Тогда она, эта Coca Cola, Алексею казалась каким-то неземным наслаждением.

Однако в Коломбо однокашники его не поняли, зачем такие деньжищи тратить на какую-то газировку, даже пробовать отказались. Не знали они еще тогда, что через какие-то десть лет в Союзе будут стоять десятки заводов по производству этой воды. Они сидели в прохладном месте и разглядывали прохожих, а что еще остается делать курсантам, впервые увидевшим иноземцев. Местные в большинстве своем жевали какую-то жвачку, кто-то подсмотрел, как один парень вынул из кармана довольно большой кубик темно-зеленого цвета и отправил его в рот, при этом он сплюнул, видимо, старую жвачку оранжевого цвета, обнажив оранжевый рот и абсолютно черные зубы. Почти поголовно все мужчины носили либо юбки, либо простые, завернутые вокруг ног матерчатые штаны, а женщины были в длинных юбках типа индийских сари.

Алексей активно вступил в контакт с первым встречным, и тот все ему рассказал. Как оказалось, из разговора, ланкийцы очень дружелюбный народ, легко откликаются на просьбы незнакомцев-иностранцев, почти все неплохо владеют английским языком, готовы показать и рассказать все, что знают.

Как выяснилось, жуют они смесь семян пальмы «арека катеху», или бетелевой пальмы, гашеной извести и табака, завернутые в листья бетеля. Вся эта гремучая смесь обладает мощным тонизирующим эффектом, попросту говоря, является слабым естественным растительным (правда, исключая гашеную известь) наркотиком.

А так, вообще, нормальный народ, правда, разделенный на тамилов и сингалов, которые воюют себе понемножку уже много лет. Тамилы, как правило, воинственные, с очень темной кожей, мужчины-тамилы носят усы, а сингалы с кожей чуть посветлее, более миролюбивые, но жуют эту гадость почти все – и мужчины, и женщины.

Как выяснил Алексей, Шри-Ланка в переводе с санскрита означает «благословенная земля». За три дня стоянки Марков был три раза на сходе (выход в город с борта корабля), накупил чая в подарок всем родственникам и пару деревянных масок. Маски на Шри-Ланке имеют двоякий, но очень глубокий, уходящий корнями в древность смысл. Конечно, Алексей сначала купил, а потом уже разобрался, что он приобрел. Одна из масок – самая красивая, называлась Гиниджал Ракша: вместо волос изображены языки пламени, ее, оказывается, нужно повесить над входной дверью жилища, она помогает привлечь в семью счастье и деньги. Вторая маска – Гурулу Ракша, изображение мифической птицы Гурулу, которая защищает владельца от сглаза и недоброжелателей. Обе маски он подарил маме и повесил их в коридоре на стену.

Обратно во Владивосток летели как птицы. Прошли сингапурские проливы, приближался Тайваньский пролив. На вахте Алексея вдруг была сыграна «боевая тревога». Всем курсантам приказано разместиться по кубрикам и не выходить на верхнюю палубу. Ребята и Алексей возбужденно обменивались впечатлениями от неожиданной ночной тревоги.

Наконец прояснилось и от радости не осталось и следа. Курсантов построили на астрономической палубе, и все увидели рядом в нескольких десятках метров от «Бородино» болтающийся темный корпус подводной лодки со светлыми фигурками людей, суетящимися на верхней палубе. Все сразу догадались: атомная ракетная лодка первых поколений с ядерным реактором на борту.

Пришел старший офицер практики и объяснил, что на лодке случился пожар, который пришлось затушить газом фреоном, при этом пятнадцать человек погибли, потому что они пришли чистить картошку в отсек, который загорелся, а у них по расхлябанности не оказалось с собой аппаратов ИДА (индивидуальный дыхательный аппарат), которые необходимо надевать, когда используется газ фреон для тушения пожаров.

Их попросили, кто готов, без приказа помочь в переносе тел с лодки в морозильные камеры «Бородино», ввиду того, что экипаж подводной лодки по понятным причинам этого сделать был не в состоянии. Алексей с ребятами – десять человек – в кромешной темноте спустились на подводную лодку, где открылась жуткая картина. Оставшийся в живых экипаж находился на верхней палубе, потому что внутри стоял жуткий запах газа и разлагающихся тел. Курсантам выдали противогазы, и они под руководством одного из подводников начали продвигаться в третий отсек, где случилась беда. Вытаскивали погибших подводников почти четыре часа, одного из курсантов начало рвать прямо в противогазе, и его самого пришлось спасать и нести обратно на «Бородино». Однако справились.

На рассвете появился самолет разведки НАТО, базирующийся на японских островах, который долго кружил, но ничего уже не было видно, и он покинул район. Лодка как лодка, стояла рядом с бортом «Бородино», все люки задраены, на верхнем мостике флаг ВМФ, вроде все в порядке. К вечеру медленно двинулись во Владивосток, таща на буксире аварийную подлодку. Скорость движения в связи с буксировкой резко упала, настроение у всех было на нуле, а для тех, кто планировал служить на подводных лодках, получилось наглядное пособие по безалаберности и разгильдяйству, которые привели к такой трагедии. Во Владивосток пришли ночью, подлодку принял буксир и потащил ее в завод. Пришвартовались уже днем без пафоса и оркестра. Так печально и закончился их четвертый курс.