Текст книги "Земные рассказы. О людях и не только"

Глава 7. Отцы и дети

Не зря говорили старшие товарищи, что пятый курс – это уже вершина положения в училище, элита, как говорится, старше тебя только сами преподаватели, руководство, а все остальные курсанты, соответственно, – младшие и должны выказывать им всяческое уважение. «Отцы и дети»!

В армии и на флоте в те времена это называлось «годковщиной». «Годки» – военнослужащие, которым до завершения службы или обучения осталось меньше года. Они автоматически переводились на привилегированное положение, не ходили в наряды, не чистили картошку, им многое позволялось и прощалось.

А еще пятикурсников называли «папашами», потому что многие уже имели детей, жили по домам и приходили в училище по утрам только на занятия, а потом могли быть свободны.

Те, кто добрался до пятого курса, а их было процентов восемьдесят от первоначального набора, получал право так называемого свободного посещения, то есть можно было самому выбирать – ночевать в городе или в казарме. В общем, вольница! Конечно, были и построения, и собрания, но все понимали, что написание диплома, подготовка к государственным экзаменам требуют особой подготовки и отдельного времени, поэтому выпускников никто в это время не трогал по пустякам.

Пятикурсники уже ходили постоянно в городской форме, тогда как остальные курсанты в училище были в робе и надевали городскую форму только в увольнение.

С половины пятого курса, весной, когда основной учебный курс был закончен, курсанты проходили стажировку на кораблях на действующем флоте, а потом оставалась только защита диплома.

Зимой этого же года Алексей сделал бестолковый ход. Он и его одноклассник Володя Крымов, пытаясь любой ценой попасть на стажировку в гидрографию, попросили приема у начальника ГС ТОФ (Гидрографическая служба Тихоокеанского флота) контр-адмирала Г. С. Варакина и, когда им сообщили, что встреча согласована и их ждут, прибыли поздно вечером на улицу Ленинскую (ныне Светланская), дом 80, на прием.

В управлении было тихо, рабочий день закончен и основные сотрудники разошлись по домам. Только на втором этаже горел свет на лестнице и в приемной Варакина.

– Ну входите, – спокойным, каким-то даже тихим голосом сказал Георгий Сергеевич. – Чего пожаловали?

И тут Марков, набравшись смелости, выступил первым. Мол, его отец, Марков Кирилл Константинович, когда-то служил в гидрографии и был механиком, на что Варакин сразу прервал его и быстро сказал:

– Не знаю такого! Более того, такого офицера никогда и не было в гидрографии ТОФ.

Какой он был тупица! Ну мог ли он предположить, что Варакин, прослужив в ГС ТОФ более тридцати лет, знал и помнил всех офицеров пофамильно, а некоторых и поименно, он знал лично даже выдающихся мичманов и капитанов катеров и даже некоторых гражданских боцманов.

Как оказалось, действительно, офицеров в ГС ТОФ было немного, основной состав – гражданские. Офицерские должности на небольших гидрографических судах занимали только командир и помощник. На океанографических исследовательских судах побольше, человек двадцать-тридцать, но таких судов на всем флоте было десятка два-три, поэтому, конечно, начальники знали всех офицеров, а Варакин – тем более. Пришлось признаться, что отец служил во флоте совсем в другом месте и умер много лет назад, а Алексей просто очень хочет служить в гидрографии.

Поговорили минут двадцать, они с Володей сказали, что очень хочется поплавать, что, мол, давно мечтали о море, что просим взять нас на стажировку на суда ГС ТОФ.

– Ну, чего-чего, а морей я вам обещаю очень много, если попадете к нам, конечно!

Вот, собственно, и все, разошлись, и они так и не поняли, дальше-то что будет.

А дальше просто: пришел приказ, Крымов – в большой дивизион гидрографии на океанографическое исследовательское судно «Белоруссия», а Марков – в малый дивизион на гидрографическое судно «Армавир», шестого марта прибыть на борт с вещами. Все-таки Георгий Сергеевич решил рискнуть и взять ребят.

Это была пятница, Алексей нашел «Армавир», он стоял на 36-м причале, все понятно, пароход так себе, борта грязно-серые, местами ржавые, показался очень маленьким, он такие видел мельком, считал их разведчиками или судами типа особого назначения. Тут же рядом он заметил белоснежную «Тайгу», даже вздрогнул от нахлынувших воспоминаний, когда встретил ее тогда на острове Рейнеке.

На «Армавире» же надстройка (основное сооружение на палубе судна, где расположены каюты и ходовая рубка) вроде тоже белая, но местами уже тоже с ржавыми подтеками, мачта – одна с антеннами, труба показалась огромной, с голубой полосой, но смотрелась красиво. На юте народ разношерстный стоит, курят, никакой вахты. Что-то засосало под ложечкой: куда он попал, чего ему тут надо, на этом пароходе? Хотя ведь только на стажировку, надо потерпеть, посмотрим, как сложится.

Как только Алексей подошел к трапу, сразу его окликнул человек с повязкой на рукаве – ага, видимо, дежурный! Ну ладно, объяснились, и вот он у командира под дверью. Стучит, входит:

– Разрешите?

На командирском месте сидит капитан 3-го ранга, черноволосый, усатый, рядом старший лейтенант, маленький, рыжий, усы тоже рыжие. Черноволосый кап-три коротко спросил:

– На стажировку, значит?

– Так точно! – бодро ответил Алексей.

– Давай вот без этих «так точно», щелканье каблуками оставь пока! Скажи лучше, зачем пришел? К нам в гидрографию хочешь служить попасть?

– Очень хочу!

В общем, разговор был короткий, Алексей сказал, что мечтал, просился у Варакина и, видимо, это его решение, ну и все такое.

– Меня зовут Артем Суренович, фамилия – Аванесов! – Аванесов смотрел с прищуром, как бы примеряясь, что это за фрукт перед ним. – Вещи взял с собой? Утром уходим. А вот это – твой командир, Александр Акимов! – И показал на рыжего.

– Помощника у него пока нет, место вакантное! А я здесь временно, его обкатываю! – потом повернулся к Акимову: – Ты место ему определил?

– Да, в каюте навигаторов.

– Ну все, иди готовься, разберемся уже на ходу.

Вот так просто: завтра выходим в море! Кто бы мог подумать, что через некоторое время он будет не просто молиться на этот пароход, а считать его своим домом, лучше которого у него никогда и не бывало.

В каюте навигаторов, которая была ниже главной палубы, было темно, две койки – одна над другой. Алексей вошел, только поставил свой баул, как сверху включился надкроватный светильник и кто-то легко спрыгнул на палубу.

– Володя! – протянув руку, еще щурясь, сказал невысокий крепкий парень.

– Алексей! Меня к вам подселили, я на стажировку! – Вот и все знакомство.

– Располагайтесь на нижней, я люблю верхнее место! Вы не против?

Каюта как каюта: метров всего девять, две кровати (одна над другой), стол да два кресла кожаных, небольшой металлический платяной шкаф, диванчик. На борту полностью задраенный иллюминатор, из-за этого в каюте темновато, но, в общем, жить можно.

Володя, по должности электронавигатор, оказался общительным парнем и быстро ввел Алексея в курс дела. Рано утром они поднялись в штурманскую рубку, и Володя показал все приборы и приспособления, которыми пользуются вахтенные офицеры и помощники. Алексей быстро разобрался, что к чему, он любил штурманское дело и предвкушал возможность попробовать себя в реальном походе.

Алексей провел все утро на ходовом мостике. Даже не позавтракав, дождался, когда на мостик поднялись Акимов с Аванесовым, и, забившись в угол, беззвучно наблюдал за процессом. Была объявлена готовность к отходу, запустили главные двигатели, все судно начало мелко подрагивать, просто ожило, звонил телефон внутренней связи, на мостик поступали доклады о готовности, приближался момент отхода от причала. На мостик поднялось еще несколько человек, только теперь Алексей понял, что он лишний, потому что каждому здесь было предназначено свое место. Аванесов обратился к нему:

– Алексей, тебя на завтраке никто не видел, в чем дело?!

– Я… не успел, я в штурманской рубке с утра был… – Алексей вдруг почувствовал дикую неловкость.

– Мне голодные помощники на мосту не нужны! Место в кают-компании тебе определено, будь любезен быть вовремя!

– Есть! – коротко произнес Алексей.

– Всем внимание на мосту! У нас курсант-стажер Марков Алексей, прошу любить и жаловать! Помогите ему въехать в курс дела и не «шнуркуйте» его, пожалуйста, хотя бы первое время!

По мостику прокатился легкий смешок.

Командовал Акимов. Судно, медленно подрагивая, двинулось к середине бухты Золотой Рог, поднимая носовой якорь.

– Якорь чист! – послышался доклад боцмана с баковой палубы. И хотя якорь был весь в иле и морской капусте, он все равно был чист, потому что не намотал на себя никаких кабелей, чужих якорных цепей и прочих важных подводных предметов.

– Малый ход! Обе машины по четыре вперед! – Акимов стоял на правом крыле мостика и давал команды управления судном.

«Армавир» медленно пошел на выход из бухты.

Подул встречный ветерок, прохладное мартовское солнце уже ярко светило прямо в глаза, повернули на восток, шли точно на восходящий диск. На мостике стояла деловая тишина, только стрекотали приборы и датчики. Штурман Степашин стоял у радиолокационной станции, постоянно докладывал о ближних и дальних целях. Алексею все было в новинку, но он с первых минут начал вживаться в тему.

Хотя он вспомнил, что год назад на практике на учебном корабле «Бородино» его вызвали на мостик как знатока английского языка и командир учебного корабля обратился к нему:

– Курсант, мне сказали, что вы свободно говорите по-английски!

– Так точно!

– Послушайте, чего они от нас хотят.

Из динамиков радиостанции неслось:

– Motor vessel Borodino, motor vessel Borodino! We have massage for you! We have massage for you!

Алексей провел переговоры достаточно быстро, тогда все оказалось просто: предписывалось встать на якорь в якорной точке №30 порта Коломбо, и для этого давались подробные инструкции, Алексей волновался, но справился достойно, и учебный корабль «Бородино» встал куда надо и ждал прибытия лоцмана. Тогда Алексею мостик учебного корабля показался огромной базарной площадью, на которой одновременно находилось человек двадцать и все они что-то делали, что-то говорили, докладывали, отвечали и так далее.

На ходовом мостике «Армавира» царила деловая тишина, пять человек занимались своим делом, изредка следовали команды на руль и на пост управления винтами с регулируемым шагом. Командир Акимов поставил Алексея за штурманское обеспечение движения судна в назначенную точку, а штурмана Степашина – для наблюдения за окружающей обстановкой, после чего у Маркова появилась полная занятость и исчезло чувство лишнего человека.

Пришли в Находку, город-порт, где располагалась Тихоокеанская океанографическая экспедиция, приняли на борт несколько ученых, которых все на судне называли «яйцеголовыми». В том рейсе они должны были заниматься своей работой.

Вечером в каюте командира собрались все начальники, Алексей тоже был приглашен, чем был очень польщен. Артем Суренович, в белой рубашке, с черной шевелюрой, выглядевший очень импозантно, держал речь: все здесь собравшиеся под его командованием выходят в море для выполнения правительственной задачи, которую провалить нельзя, поэтому он надеется на собранность и сплоченность всего экипажа вместе с экспедицией, что позволит вернуться домой целыми и невредимыми, а главное – с честью выполнившими задание командования. Завершая речь, он легким движением вытащил из тумбочки бутылку красного вина, а завпрод (заведующая продовольствием) Елена Николаевна театральным жестом сняла большую бумажную накидку с накрытого заранее командирского обеденного стола. Взорам присутствующих открылись блюда с разносолами и закусками из запасов завпрода.

Все с улыбкой засуетились, усаживаясь вокруг командирского стола, разбирая приборы и тарелки, раскладывая закуски и наливая вино по бокалам. Командир Акимов усадил Алексея напротив себя со словами:

– Вот место старпома, садись сюда, может, судьба сведет когда-нибудь нас с тобой за этим столом еще раз!

Не знал тогда Алексей, как близок Акимов к истине.

Утром «Армавир» полным ходом пошел курсом на Сангарский пролив, весело разрезая волну форштевнем. Этот выход в море для Алексея стал действительной проверкой его знаний и навыков в штурманском деле. Алексей Степашин, второй штурман по судовой роли «Армавира» (штатный список членов экипажа на данный конкретный рейс), ночью по скорой уехал в Находкинскую городскую больницу с резкими болями внизу живота.

Судовой доктор на следующее утро на завтраке сказал:

– Лехе повезло неимоверно, не дай бог в море бы воспалился отросток, пришлось бы возвращаться с маршрута или резать аппендицит прямо на борту судна! Бывает же такое, стояли-то всего один день в Находке!

Тут же командир Акимов поставил Алексею новую задачу: взять на себя штурманское обеспечение перехода в точку назначения. Артем Суренович добавил:

– Да, студент, а штурманскую вахту за Степашина будешь стоять со мной! – и с легким прищуром посмотрел на Маркова. Однако Алексей уже был готов, навигатор Володя его предупредил, что штурмана ночью увезли с аппендицитом, и предложил: «Обращайся, всегда помогу!»

– Есть! – коротко, по-военному бросил Алексей и, не глядя на Аванесова, дожевал свой бутерброд и встал из-за стола.

– Давай-давай, в двенадцать ноль-ноль на мостике, посмотрим, чему тебя там научили!

Сказать, что Марков заволновался, – значит ничего не сказать, однако, когда он разложил на штурманском столе приборы, заточил простые карандаши, ему стало спокойнее. Он пришел в штурманскую рубку заранее, когда вахту стоял еще второй помощник командира Владимир Иванович Забралов. Конечно, на гидрографическом судне обстановка была намного спокойнее, чем на учебном корабле, где вход на мостик лицам, не несущим вахту, был строго воспрещен. Когда Алексей поднялся на мостик, Забралов вполне мирно спросил:

– Ну, что там у вас в училище, наверное, уже всюду сплошная космическая навигация и цифровые комплексы?

– Да нет, нас много гоняли и по ручной астронавигации, в том числе и по пеленгам, и по радиомаякам, и прочему! – Алексей на самом деле любил астронавигацию и вообще свою работу, которую называл штурманией. Ему нравилась какая-то семейная обстановка на судне, где все было подчинено определенному порядку и вахтовой системе, где каждый знал свое время и место.

Аванесов поднялся на мостик ровно в полдень. Пошла пересменка, Акимов с Забраловым сдавали вахту Аванесову с Алексеем. Обстановка вокруг судна была спокойная, целей (судов, кораблей, которые могли попасть в обзор радиолокационной станции на ближайшие пятьдесят миль) видно не было. Командиры (так их называл боцман Картузов) обменялись последними новостями, и Акимов со своей сменой пошли обедать.

– Что-то я вас на обеде не заметил, Алексей. Наша смена обедает с 11:30. Вы что, с перепугу уже на мосту были?

Алексей притих в штурманской рубке, Аванесов перешел на «Вы», это что-то новенькое. Шагнув на ходовой мостик, увидел, что Аванесов сидит в командирском кресле и смотрит в бинокль, негромко произнес:

– Хотел чуть подразгрузиться… вес сбросить, Артем Суренович!

– Ужин отдай врагу! Вот что классики говорят! А обед пропускать нельзя, испортишь желудок себе! – уже совсем мирно сказал Аванесов. Они много говорили о навигации вообще и в частности об использовании спутников. Здесь Марков был на высоте, ведь только что написал работу о сравнении точности измерений разных навигационных параметров, которая вошла в его выпускную дипломную работу. Он показал Аванесову и свое умение измерять высоту Солнца, и умение считать координаты по навигационным таблицам, даже пообщался на английском с проходящим мимо «рыбаком», в общем, показал себя как мог.

Четыре часа пролетели, как одна минута, так показалось Алексею, но, когда он спускался по трапу в свою каюту, коленки предательски дрогнули, он пошатнулся, но устоял, все-таки четыре часа стоял в напряжении, усталость с непривычки давала о себе знать. На кровать он рухнул и лежал, прислушиваясь к своим ощущениям после первой своей настоящей вахты. Ему все очень понравилось. Сердце стучало в висках гулкими ударами, в душе было восторженная приподнятость, как после выигранного забега.

На ходу вахты сменяли друг друга, все шло по накатанному. Пришли в точку по программе «Колонна» за двое суток, как и положено, легли в дрейф. Они должны были в назначенной точке обеспечивать запуск космического аппарата. Начали отработку спасательной команды, которая выдвигается на катере в случае приводнения космического спускаемого аппарата для спасения космонавтов и обеспечения их эвакуации. Начали спуски катеров, левый отработал, как говорится, как часы, команда отошла от борта на катере точно в нормативное время.

После обеда Алексей стоял на вахте на мостике, командир Акимов спустился на шлюпочную палубу, Аванесов стоял на крыле, начали спуск катера правого борта. Все шло вроде нормально, боцман Картузов стоял на управлении катерными балками (это две огромные стальные руки, которые удерживают катер на борту и работают на его спуске на воду). Катер пошел на спуск, и неожиданно носовая балка застряла, как будто ее кто-то резко затормозил, и катер перекосило. Картузов остановил спуск катера и начал отрабатывать назад на подъем, переключил контроллер, катер потянуло наверх, в ту же минуту послышался визг тросов и резкий хлопок. Кормовой трос оборвался, корма катера полетела вниз, и катер повис на носовом тросе, который скрипел, но держал.

Возникло замешательство на шлюпочной палубе, народ забегал, слышно было, как Акимов кому-то на высоких тонах выговаривает. Аванесов, матюгнувшись в сердцах, тоже побежал на шлюпочную палубу. В дрейфе «Армавир» покачивался с борта на борт вроде немного, но этого хватило, чтобы катер, висящий на носовом тросе, раскачавшись, сел днищем на носовой катерный упор, который называют носовым башмаком, или подпятником.

Послышался треск проломанного пластика, в воду посыпались обломки корпуса. Катер намертво застрял в вертикальном положении.

На совещании решили закрепить катер покрепче, а после завтрашнего мероприятия заниматься дальнейшим спасением катера и подготовкой судна к возвращению на базу.

Аванесов был весь белый, мы его понимали, он был старший на борту и за все отвечал головой!

– Молитесь, чтобы запуск прошел без проблем!

Все понимали, что, если что… а «если что» одно не ходит. Если уж пошло все не так, то по закону Мерфи жди еще чего-нибудь плохого. Марков после своей вахты участвовал в совещании командира и боцмана, решали, что делать с катером, как его доставать на борт. Закончили к ночи, зашел Аванесов, спросил, что надумали, после короткого обсуждения достал из пакета бутылку водки «Столичная», «заполировали» проблему до утра.

Запуск прошел на ура, всем судам дали отбой, и началась подготовка к движению на базу. Погода испортилась, поднялся ветер. На ходу нечего было и думать подымать катер на борт. Алексей как лицо неофициальное старался не лезть никуда, не мешаться под ногами и смотреть на весь процесс со стороны.

Двинулись на базу, пришел отбой всем готовностям, «Армавир» начал движение во Владивосток. Через два дня погода утихла, море было спокойным, и командир решил лечь в дрейф и попытаться поднять катер на штатное место. Провозились долго. Боцман Картузов придумал сложную систему блоков, завели троса и начали двигать злополучный катер. Для его подъема надо было сначала снять его с носового подпятника, это удалось с тридцать третьего раза, катер сошел-таки с подпятника, но отвалился в сторону и на глазах всей команды переломился пополам именно в том месте, где была большая пробоина в днище. Кормовая часть висела на тросах, а носовая – на крюках носовой кранбалки. Так их и подняли поодиночке. Закрепили обе половинки катера на носовой палубе и полным ходом пошли на базу. Больше приключений не было.

Ошвартовались без замечаний на 36-м причале. Аванесов доложил адмиралу Варакину о результатах похода и поломке рабочего катера правого борта. Все прошли в каюту командира и продолжили обсуждение деталей похода. Алексея тоже пригласили, он тихо сидел на краешке командирского дивана. Неожиданно Варакин повернулся к нему лицом и спросил:

– Ну что, студент, справился?

– Так точно, товарищ контр-адмирал! – ответил Алексей.

– Ну как он, стоящий? Берете его к себе, Артем Суренович?

Вопрос адмирала был обращен к Аванесову.

– Наш парень, толковый, берем, если вы добро дадите, тем более что у Акимова место помощника свободное!

Варакин повернулся к Акимову:

– Что скажете, Александр Евгеньевич?

– Я не против, а даже за! – Акимов был немногословен.

– Ну ладно, поглядим, поглядим…

Варакин встал, давая понять, что разговор закончен, и деловито вышел из каюты. Акимов бросился следом – провожать!

Так и пролетели три недели стажировки. Алексей получил письменный положительный отзыв, который он сам и написал. Александр Евгеньевич, подписывая отзыв, отметил:

– У нас всегда так: когда нет ни времени, ни сил, сами все и пишем, привыкай, не на крейсере.

А через три дня на кафедре технических средств кораблевождения Алексей делился новостями с ребятами и любимым преподавателем о хитросплетениях судовой жизни на гидрографе.

Наступило время защиты диплома и сдачи выпускных государственных экзаменов. Они готовились, репетировали свои выступления на защите дипломных работ, рисовали плакаты и всякую «наглядную агитацию», время пролетело очень быстро. Наконец все сдали, все защитили, Алексей получил красный диплом. Наступила пауза перед читкой приказа о зачислении молодых лейтенантов к местам их дальнейшей службы. Алексей приставал к Володе Крымову, мол, узнай там, как дела, куда нас определили? Но информации не было.

На следующий день курсантов собрали в училищном клубе, начали зачитывать фамилии и номера воинских частей и соединений, куда надо было прибыть после отпуска на службу лейтенантом. Алексей с Володей сидели вместе на последнем ряду и ловили каждое слово начальника отдела кадров, который зачитывал приказ о назначении. Почти всех уже назвали, а их фамилии все не называли и не называли. Вот послышалось:

– Марков Алексей Кириллович – в/ч №49283, – и сразу: – Крымов Владимир Сергеевич – в/ч №49283. Приказ зачитан!

Единственно, что понял Марков, так это то, что они вместе с Володей в какую-то вэче. А что это за номер? У Алексея даже закружилась голова от долгого ожидания, и он, конечно, не запомнил этот набор цифр. Но это точно не «Армавир», потому как номер в/ч «Армавира» он запомнил еще на стажировке, это был другой номер! Как же так, куда же все-таки их распределили? Алексей увидел, как Володя подбежал к начальнику отдела кадров, который замешкался на выходе из клубного зала, и бросился к ним. Подбегая, он услышал:

– Владимир Сергеевич, вы с Марковым в гидрографию ТОФ. Что еще непонятно? Это войсковая часть Управления ГС ТОФ!

В этот момент у Алексея вдруг что-то тяжелое отцепилось от головы, она облегчилась и прояснилась. Нахлынуло чувство покоя и тишины. Его кто-то тряс за руку, кто-то хватал за плечо и спрашивали прямо в ухо:

– Ну что, куда вы с Вовчиком идете?

Он ничего не отвечал, двигался в коридоре, как в тумане, подчиняясь толпе, в голове крутилась только одна фраза: «Цель достигнута! Цель достигнута! Цель достигнута!»

Вовчик потряс его за оба плеча и крикнул прямо в лицо:

– Очнись! Мы с тобой в гидрографии ТОФ! Сработало!

На следующий день им вручили лейтенантские погоны и личные военно-морские кортики, они прошли строем и, как полагалось выпускникам ТОВВМУ, вскинули над головами новенькими белыми офицерскими фуражками. Все! Это были последние часы в училище, чемоданчики уже собраны, все слова сказаны, наступала самостоятельная жизнь! Жизнь в гидрографии Тихоокеанского флота! Цель достигнута!