Текст книги "Манифест правильного чиновника. Как заставить госпредприятие приносить прибыль городу"

Глава вторая
Вторые набитые шишки

Правило № 6
Просто победить – недостаточно

В студенческие годы я одержал первую в своей жизни крупную победу и пережил невероятный карьерный взлет, который, в свою очередь, сменился падением. Очень болезненным, чего уж скрывать.

На двух первых курсах я был обычным студентом. Я дружил с однокурсниками, водил их прыгать с парашютом на подмосковный аэродром имени М.В. Водопьянова. Мы зависали в общаге у старшекурсниц, сбегали с лекций. Впрочем, чаще нас с занятий выгоняли.

Уже в это время у меня появился интерес к деятельности студентов-активистов. Я узнал, что в вузе есть, например, профсоюзный комитет. А как он работает, что делает, чем может помочь студенту? Я познакомился с членами профкома, которые учились на старших курсах, и заодно с ними подружился. Но дальше простого любопытства дело до поры не заходило.

Я дружил со студенческим активом, а с лекций меня выгоняли. Впрочем, не только меня. Вместе со мной часто выдворяли из аудитории и моего товарища Вову, с которым мы с самого начала учебы были, что называется, друзьями не разлей вода.

Спросите за что? Объясняю.

Многие преподаватели были молодыми – чуть старше нас, своих студентов. И поэтому мы весьма скептически относились к их умственным способностям. Впрочем, для возраста восемнадцати-девятнадцати лет, когда человек весь мир подвергает сомнению, такой скепсис был вполне естествен. Я и мой друг (который, к слову, потом станет заместителем министра), что греха таить, «доставали» преподавателей. Мы с ними спорили и вообще очень любили эти словесные перепалки со «старшими по званию», ловили преподавателей на противоречиях, неосведомленности, недостатке эрудиции. Впрочем, по отношению друг к другу вели себя совершенно так же.

Тогда слова «троллинг» еще не существовало. Но именно этой формой социальной провокации мы и занимались, и это было весело. Впрочем, всю жизнь я занимался многими вещами, названия которым были придуманы сильно позже.

Мы безжалостно троллили молодых преподавателей. Если у нас не хватало доводов, мы выдумывали иностранных ученых, ссылались на несуществующие исследования, с самым серьезным и уверенным видом цитировали их. Так вот и побеждали в споре. Потом иногда прямо в аудитории начинали смеяться. Конечно же, осведомленности нашим преподавателям не хватало, иначе наш нехитрый стеб был бы разоблачен.

Для победы в споре порой достаточно принять уверенный вид.

* * *

Тогда я очень много времени уделял личностному развитию. В те времена оно только начинало входить в моду. И совсем нечасто можно было встретить объявление коуча, предлагающего тренинг. Собственно, этих слов в русском языке тоже еще не существовало. Но, как я говорил, мы часто занимались тем, для чего еще не существовало названия!

Преподавателей нашего университета мы троллили и мистифицировали, но очень серьезно относились к занятиям другого рода. Я и несколько моих товарищей посещали тренинги в Клубе парламентских дебатов. Занятия проходили в Международном университете в Москве (МУМ), ректором которого был Гавриил Харитонович Попов – первый мэр столицы.

Клуб выиграл грант в Фонде Сороса и мог оплачивать высококлассных тренеров. Было много интересных людей, но особо я запомнил Марка Кукушкина. Сейчас он – известный коуч коучей. Это очень круто, поверьте мне.

Мы участвовали в соревнованиях – кто кого аргументированно переспорит. Не переорет, как на политических ток-шоу Владимира Соловьева или Петра Толстого. А именно переспорит, притом аргументированно – с доказательствами, технологиями, ловушками для собеседника, по заранее оговоренным правилам, с соблюдением самых сложных регламентов.

Правильный спор – очень серьезное дело. Перед началом дискуссии следует, во-первых, изучить сам предмет будущей дискуссии, так называемую «мат-часть». И чем глубже ты погрузишься в материал, тем больше у тебя шансов на победу. Во-вторых, следует изучить весь спектр взглядов по обсуждаемому вопросу, проанализировать эти позиции, понять сильные и слабые места каждой точки зрения. В-третьих, следует понять не только самые современные, но и устаревшие взгляды на предмет дискуссии. Надо сформировать четкое понятие – чем именно эти взгляды привлекательны, обозначить для себя их сильную сторону (а она всегда есть). И только затем можно формулировать аргументы. Притом как одной, так и противоположной стороны. В этом тоже был большой педагогический смысл. Потому что, приходя на соревнование, мы часто не знали, какую точку зрения будем отстаивать. Позиция в дискуссии определялась жребием.

Вроде бы спорить у меня получалось неплохо. И меня стали отправлять на соревнования спорщиков. Например, я выступал на Интернеделе в Новосибирске. Впрочем, если бы в то время я хорошо знал английский язык, то, возможно, поехал бы и на международные соревнования, как некоторые из моих коллег по клубу.

Потом я еще какое-то время был судьей на вузовских соревнованиях по парламентским дебатам. Оценки там выставляются по сложной системе. Каждый балл должен быть обоснован. И не по логике: убедил – не убедил. Надо было анализировать и считать аргументы и контраргументы, оценивать искусство и быстроту словесного парирования, фиксировать применение приемов – разрешенных и запрещенных (к последним относились, например, переход на личности или ссылки на вымышленные авторитеты), отмечать, в какой степени оппоненты воспринимают аргументы другой стороны, оценивать, как стороны владеют приемами публичной риторики. До сих пор помню правило: «Если судья не услышал твой аргумент, значит, ты его не произнес».

И я понял, что говорить надо так, чтобы тебя услышали!

Я научился искусству управления разговором, овладел навыком слушать противника и одновременно продумывать стратегию ответа. Если стратегия спора выстроена, уже не важно, что скажет оппонент. Ты уже по ключевым словам знаешь ход его мысли, готовишь ответ заранее. Это – очень полезный навык, который я применяю до сих пор. Правда, случается, я забываюсь и начинаю перебивать человека, парируя аргументы или отвечая на вопросы, которые еще не прозвучали. Эта моя привычка, случается, очень сильно раздражает окружающих. Хорошо, что в подавляющем большинстве случаев я спорю с трезвыми людьми.

* * *

А потом начался мой общественно-карьерный взлет. Он был настолько стремительным, что захватывало дух. Как-то получилось, что на третьем курсе меня выбрали председателем студенческого совета всего факультета. По-моему, даже вопреки желанию декана.

Из председателей студсовета нашего факультета я невероятно быстро перескочил на общевузовский уровень. И очень скоро меня выбрали председателем студенческого совета всего университета. Притом голосовали за меня не студенты, а председатели всех факультетских советов. Декан был в бешенстве – какой-то невероятно юный, ничем не заслуженный Овчинников вдруг вознесся на настоящую вершину.

И уже очень скоро наш студенческий совет впервые в полной мере отработал свою функцию – защиту интересов студентов. Нам неожиданно пришлось дать администрации вуза настоящий, серьезный отпор. По причине нашего сопротивления чиновники от образования как ни пытались, но так и не смогли протолкнуть нужное им решение.

* * *

Специальность, которую я осваивал, называлась «Менеджмент в социальной сфере». Сейчас ее уже нет. Так получилось, что ее закрыли, пока мы учились, поскольку вузу, в силу разных причин, оказалось невыгодно выпускать по ней студентов. А между тем специальность была уникальная, эксклюзивная, перспективная для тех, кто ее осваивал. Но в кабинетах руководства решили, что она не нужна.

Забегая вперед, скажу, что наш курс все-таки получил дипломы именно по этой специальности. Руководство вуза было против нас. Но мы отстояли свои права, добились невероятной победы. Нам это удалось потому, что мы организовали то, что позже назовут «публичными акциями гражданского протеста».

Я верил в то, что социальное управление – это новая ниша, со своими подходами, где-то рыночными, а где-то государственными. Что это новые технологии в управлении. Именно социальные технологии! То есть технологии, способные побеждать проблемы общества. Мы в это верили. Нас еще на первых курсах реально убедили в этом наши преподаватели О.Н. Уржа, В.Н. Иванов, В.И. Патрушев, С.Ф. Фролов. Они-то, в отличие от молодых преподов, были для нас, почти еще детей, реальными авторитетами.

Не я один был таким идеалистом. В один прекрасный день нам объявили, что наша специальность упраздняется, а нас всех переводят на ГМУ («Государственное муниципальное управление»). И мы решили отстоять свою специальность. Возник очень крупный и серьезный скандал. Нас неоднократно угрожали отчислить. Я окончательно разругался с деканом, и мы до сих пор в ссоре. Именно тогда, во время жесткого конфликта, я обкатал на практике полученные навыки ведения дискуссий.

Специальность мы отстояли, но конфликт утих только на первый, поверхностный взгляд. С ним случилось самое худшее, что может произойти с конфликтом – он не был погашен до конца, остался тлеть. Администрация была вынуждена отступить. Но для нас это была лишь видимость победы. Самый страшный удар нам лишь предстояло пережить. Сейчас я понимаю, что те события, безусловно, пошли нам на пользу. Но тогда казалось, что произошла катастрофа.

Нет состояния опаснее, чем неполная победа.

* * *

Председателем совета я работал два раза по два года. В первый раз меня избрали на третьем курсе. Переизбрали на пятом. Так что я председательствовал, уже окончив вуз с красным дипломом, будучи аспирантом.

Я считаю, что моя работа в студсовете была фундаментом отработки важнейших навыков – создания и изменения организаций, управления людьми, коммуникабельности, креатива, работы в команде. Я и мои товарищи научились ориентироваться и общаться с представителями разных социальных слоев. Мы знали, как разговаривать с простыми студентами, с преподавателями, с чиновниками, с бизнесменами. Тогда мы стали понимать, как организационно устроено общество. Мы учились учитывать интересы противоположных сторон, освоили искусство компромиссных решений.

Сначала нам невероятно везло. Министерство образования, которое вообще не занималось студенческим самоуправлением, вдруг решило провести первый смотр студенческих организаций, участвовавших в управлении вузами. Он назывался «Конкурс моделей организации студенческого самоуправления». И в одной из трех номинаций мы победили.

Не буду скромничать – мы впервые в истории России создали Студенческий совет, деятельность которого реально охватывала весь вуз и влияла на все происходившие там процессы. Мы заседали в ученом совете, могли входить в ректорат, распределяли стипендии, заселяли и выселяли из общежитий, придумывали и раздавали награды. Мы первыми за двадцать лет отвезли студентов на космодром Байконур – наблюдать запуск пилотируемого аппарата. Это было невероятно круто.

Но, конечно, вряд ли мы смогли бы достигнуть этих вершин, если бы на самом старте нашей работы нас не сформировали, не воспитали такие педагоги, как Василий Иванович Жуков, Ольга Фёдоровна Лобазова и многие другие. Они дали нам понять главное – мы можем больше, чем нам кажется.

Если мы понимали, что студента отчисляют несправедливо, мы могли наложить вето на решение декана и ректора. К преподам мы были строги. Мы составляли тотальный рейтинг преподавателей, на основании результатов которого их могли поощрить или уволить. Мы создали свой сайт Studsovet.ru. Форум сайта, на котором присутствовали как студенты, так и преподаватели, как-то быстро и естественно стал первой социальной сетью вуза. Это была точка наивысшего могущества студенческой организации нашего вуза.

Да, мы добились максимального успеха. Но на самом деле этот взлет был началом конца. Нет ничего опаснее головокружения от успехов при общей уязвимости позиций.

Да, при нашем участии решались многие важные вопросы. Но материально мы были на сто процентов зависимы от вуза и от ректора. У студсовета не имелось того, что сейчас называется хозяйственной автономией. Все наши права и полномочия были написаны на бумаге, которую подписывал ректор. Фактически мы не распоряжались никакими ресурсами. А потом вдруг выяснилось, что мы беззащитны. И тогда нас просто задавили.

* * *

Сейчас, спустя годы, я могу проанализировать полученный опыт. Конечно, те действия, которые мы совершали со всем свойственным юности радикализмом, предпринимать было нельзя. Или стоило быть готовым к последствиям, к реакции противодействия. Это опыт, абсолютно бесценный в условиях работы в госсекторе или больших корпоративных структурах.

В какой-то момент педагогический состав, раздраженный и напуганный, объединился против студенческого совета, «накрутил» ректора: мол, активисты – это «пятая колонна» внутри вуза. Ректор тоже понимал, что управляет уже далеко не всем. Он мог уволить преподавателя или отчислить студента, только убедив студсовет в необходимости этих шагов. В университете возникло реальное двоевластие.

Ректор был человеком авторитарным, воспитанным в жестких, иерархических системах со строгим подчинением и четко очерченными сферами ответственности.

А нам казалось, что у нас получилось настоящее гражданское общество, где есть элементы переговоров, каких-то взаимных уступок. Как в политике, когда сообщества, живущие на одной территории, договариваются между собой. Но для вузовского истеблишмента понять все это было, видимо, сложновато.

Недругов у студенческого совета имелось много. У нас были конфликты почти со всем административно-чиновничьим аппаратом университета. Но мы и представить не могли, что однажды наши противники объединятся между собой и нанесут удар. Против нас оказались все деканы со своими замами, некоторые проректоры, сам ректор и, что немаловажно, его жена. Конечно, были среди преподавателей и те, кто нам помогал и сочувствовал. Многие из них до сих пор работают и руководят вузом после смены ректора, и мы поддерживаем с ними связь.

Объединившись, преподаватели нас дискредитировали и, примерно в месячный срок, ликвидировали. Все мы вынуждены были уйти из вуза.

Была одна отчаянная надежда – достучаться до ректора. Мы наивно думали, что он еще не в курсе развернувшейся травли студенческого совета. Но выяснилось, что руководитель вуза очень даже в курсе и травлю поддерживает. Мы расценили это как предательство. В один из выходных группа руководителей факультетских студенческих советов пришла к ректору в гости попрощаться.

Студенческий совет после нас хотели вообще ликвидировать, но это оказалось не так просто. Наличие органа студенческого самоуправления в вузах (не без нашего участия) вошло в критерии государственной аккредитации вуза. А мы были соавторами типового положения о студенческих советах. Поэтому Совет так и не упразднили. Его переименовали в Сенат и существенно урезали в полномочиях. Все наши фотографии сняли со стен университета. Нас усиленно стали предавать забвению. Добавлю, что стереть студсовет из истории вуза не удалось. Но об этом я расскажу чуть позже.

С высоты своего сегодняшнего опыта я могу сказать, что многое с нашей стороны, конечно, делалось неправильно. Мы слишком рано забюрократизировались, погрязли в бумагах и согласованиях. Мы явно переигрывали с коллегиальностью решений, и мы не знали, что окончательных побед не бывает.

Оглушительные хэппи-энды случаются только в сказках и голливудских блокбастерах. Победу нельзя выпускать из рук. А удержать ее порой невероятно сложно. Но, с другой стороны, каждое поражение дает стимул к новым свершениям. Невозможно достичь высот, хотя бы один раз не проиграв по-крупному.

Правило № 7
Делая людей богаче, заработаешь сам

Впрочем, не все на тот момент было так уж беспросветно.

В одно время со студенческим советом в Москве работали наши друзья – общественная организация «Студенческая община». Создали ее студенты МГТУ им. Баумана. В какой-то момент их организация разделилась.

В «Студенческой общине» было два руководителя. Первый – Алексей Кулагин – всегда тяготел к бизнесу. Второй – Максим Ищенко – имел склонность к общественной или даже политической деятельности. И вот Алексей решил уйти в чистый бизнес, а Максим возглавил движение «Россия молодая» и начал политическую карьеру. Соответственно, разделилась и команда. От «Студенческой общины» осталась, по сути, только вывеска, репутация тех, кто помогает студентам подработать, и немного денег на старт.

Со «Студенческой общиной» мы уже взаимодействовали. Было несколько совместных проектов. Алексей Кулагин входил в состав популярных тогда молодежных советов и однажды предложил нам забрать «Студенческую общину» себе. У нас к тому времени уже имелся огромный опыт организации студентов и гораздо более скромный навык самостоятельной хозяйственной деятельности. У нас была небольшая некоммерческая организация, и мы даже получали какие-то гранты от правительства Москвы и Министерства образования.

А вот финансовый опыт у нас имелся скорее печальный. К тому времени я отчетливо понимал, что общественная организация должна быть финансово и юридически самостоятельной. Студенческий совет был зависим от ректора. Поэтому для того, чтобы раздавить его, потребовались минимальные усилия.

Однажды мы пытались заработать денег. Мы проводили соцопрос для одной из московских управ. Это была наша первая попытка заработать при помощи собственных мозгов. Первый опыт предпринимательства. Теоретически работа должна была принести организации сто тысяч рублей. На практике – не принесла ничего. Нас просто кинули. То есть зарабатывать деньги на тот момент мы не умели.

И даже за второе исследование, которое мы проводили на каких-то выборах, с нами расплатились пакетами с колбасой и карбонатом. Впрочем, это уже был прогресс.

Неумение зарабатывать деньги было нашим слабым местом.

И, конечно, нам было страшно. Вот мы – с одной стороны, опытные, а с другой – неумелые, подписываемся под дело, которое может и не получиться.

Я понимал, что придется взаимодействовать и с органами власти. Небольшой опыт у нас был. Помимо истории с соцопросом для управы, были и другие эпизоды контактов с властью. Так, нам случалось организовывать мероприятия с городским комитетом по делам молодежи. Собственно, мы были участниками всех крупных городских проектов. Мы помогали строить в городе новую молодежную политику. Этот опыт был хоть и позитивным, но не самым большим.

И мы согласились возглавить «Студенческую общину». Да, это было экстремальное, даже авантюрное решение, принятое под давлением жестких обстоятельств. Но тем не менее именно оно и оказалось единственно правильным.

* * *

Всей командой бывшего студенческого совета (вернее, всеми теми его участниками, кто не струсил) мы вошли в «Студенческую общину». И вот таким образом мы, вроде как поневоле, шагнули на следующую ступень. Перед нами открылись совершенно иные возможности.

Но не обходилось без проблем. Главная из них состояла в том, что нам были нужны деньги. Как воздух. И, самое ужасное, мы привыкли к тому, что рядом с нами присутствует ректор – спонсор всего, что мы могли ему «продать».

Надо было как-то зарабатывать. Но как? Заняться бизнесом, развить его и передать кому-нибудь еще за вознаграждение? Конечно, нет. Мы были для этого не слишком компетентны. А заниматься чистой благотворительностью без денег мы бы долго не смогли.

Выход нашелся. Нас подтолкнуло к нему знаменитое изречение Фридриха Шиллера: «Живи сам и давай жить другим». А что будет, если поменять слово «жить» на «зарабатывать»? Ведь в Москве тысячи студентов, которые нуждаются в заработке. А если мы поможем им найти работу, то и сами получим определенный процент. Паззл сошелся.

Некоторые (не будем показывать пальцем) представители бизнеса считают, что разбогатеть можно, делая других беднее. А мы зарабатывали, делая людей богаче.

Мы нашли ту точку, в которой сходились интересы бизнеса, государства и студентов. Студентам надо было подработать. Бизнесу нужны были рабочие руки. А государству выгоден и преуспевающий бизнес, и умеющая работать молодежь. Наша цель состояла в том, чтобы связать нуждающуюся в заработке молодежь с теми, кто мог бы заплатить за потраченные усилия.

Чем раньше человек научится зарабатывать, тем большего он достигнет в жизни. Эту идею мы продвигали среди студентов московских вузов. И ведь это – святая правда. Кто такие, например, студенты-первокурсники? Это вчерашние школьники. Они умеют зарабатывать? В большинстве своем нет. На лекциях и семинарах их этому тоже не научат. А между тем наука зарабатывать – одна из важнейших в жизни.

Мы смогли убедить в пользе труда большинство студентов. Более того, мы убедили государство, и оно нас поддержало, дав возможность доносить свои идеи через мероприятия и акции. Нам помогали, нас поддерживали. А бизнес платил нам за нашу мобилизационную работу. Вскоре «Студенческая община» стала богатой и единственной по-настоящему самостоятельной молодежной общественной организацией. У нас появились отделения в тридцати крупнейших городах страны и даже в Приднестровье.

С 2005 года наша работа развивалась по трем направлениям:

1) GR – продвижение в госсекторе;

2) PR – продвижение в общественном и публичном пространстве;

3) RM – взаимодействие с членами организации и организация притока новых людей (а вовсе не команда на удаление файлов с жесткого диска. Это аббревиатура от англоязычного выражения relationship with members – взаимодействие с участниками).

«Студенческая община» нуждалась в деньгах для осуществления своих проектов. Было несколько тысяч московских студентов, которым тоже нужен был заработок в свободное, понятно, от учебы время и которых по одному кидали так же, как нас в свое время. Потому что они были поодиночке.

И еще были компании, которым была нужна разовая рабочая сила. Например, при погрузке-разгрузке или на кассах супермаркета во время пика покупательской активности. То есть были желающие заработать, и были те, кто мог заплатить за работу. А наше дело было свести этих людей вместе.

В деньгах нуждались почти все студенты. А вот работать хотели не все. Кому-то было удобнее брать деньги у родителей.

Сколько я себя помню, я никогда не боялся никакой работы. Когда отцу нужна была помощь, я никогда не увиливал. Случалось, что отец был круглыми сутками на службе или в командировках в Таджикистан или Чечню. Тогда главными мужчинами в доме становились мы с братом, выполняя для мамы всю мужскую работу. И то, что я умею забить гвоздь или поменять прокладку в кране, никак не мешало мне впоследствии освоить тонкие навыки работы компьютерщика.

Все это я и мои товарищи говорили тем студентам, которых про себя называли «папенькиными сыночками (дочками)». «Зачем нам пачкать руки? – возражали они. – Зачем уставать? Работа нам не нужна. Сколько попросим, столько родители и дадут.

«Окей! – говорил я им. – Зарабатывать деньги вам не нужно. Но ведь ценность работы – не в деньгах. Они на самом деле не главное. Главное – это опыт. Прежде всего опыт работы в команде. Может быть, в трудной, проблемной команде.

Вы должны уметь находить общий язык с людьми.

Иначе грош цена вам будет, как специалистам».

А еще, – говорил я, – очень важно уметь подчиняться, выполнять приказы. Я все понимаю. Это не самое приятное умение. Но если вы хотите чего-то добиться в любой профессии, надо научиться подчиняться. Ведь откуда берутся, откуда вырастают хорошие руководители? Все образцовые начальники когда-то были образцовыми подчиненными.

Самые ответственные из вас станут руководителями групп, – объяснял я студентам. – Это значит не просто возможность погонять сверстника-однокурсника от забора и до обеда. Это значит опыт руководящей работы. Большущий плюс в вашем будущем резюме.

В студенческой жизни вообще много хорошего. И вечеринки, и новая любовь, и новые друзья. Но главное – возможность научиться трудиться. Даже выполняя самую тяжелую и грязную работу, вы толкаете вперед свою карьеру. Теперь представьте, что вы с чистыми руками, благодаря папочкиным деньгам, придете со свежим дипломом на работу, а вас обходит на карьерном вираже ваш ровесник, который, в отличие от вас, более «прокачан» и умеет трудиться. Умение работать – лучшая рекомендация.

Давайте перечислим главные навыки, необходимые как для работы, так и для успешной карьеры:

1) умение найти подход к человеку, из которого следует

2) умение убедить человека;

3) умение подчиняться, из которого вырастает

4) умение лидировать;

5) умение вести переговоры и, как следствие,

6) умение выполнять обещанное;

7) умение работать в команде;

8) умение рационально организовывать рабочее время (тайм-менеджмент).

Все перечисленное образует систему «софт скиллз». В дословном переводе это – «мягкие навыки». Это умения, которые не бросаются сразу в глаза, которые проявляются постепенно. Именно на ваше владение «мягкими навыками» обращают внимание наиболее солидные работодатели. По оценке ученых Гарвардского университета, 85 % профессионального успеха зависит от «мягких навыков». И лишь 15 % – от «жестких» (например, наорать, топнуть ногой, объявить выговор, уволить, устроить аврал ©).

«Софт скиллз» не помогут приобрести ни школа, ни вуз. Их вы развиваете исключительно самостоятельно, и не по учебникам, а в процессе работы.

Так я и мои товарищи по «Студенческой общине» агитировали студентов во всех вузах Москвы. Эти слова я повторял много раз.

Но скажите, разве я не прав?