Текст книги "Драконий Катарсис. Изъятый"

Василий Тарасенко
Драконий Катарсис. Изъятый

Часть первая
Новая жизнь нарасхват

Глава 1
Сказ о том, как ломаются тормоза

Мой старенький недоджип-паркетник не пережил той встречи под лунным летним небом. Впрочем, дерево, с которым он встретился, тоже получило знатно, до треска, и расщепилось от корней до макушки. Это я запомнить успел.

А чего? Вылетая сквозь лобовое стекло, и не такое заметишь. Говорила мне мама, что надо пристегиваться, да не слушался я. Вот и научился летать, пусть недолго и больно. А боль была адской: шею словно штопором скрутило, в глазах полыхнуло звездным светом, в животе колючий узел завязался, и мир лопнул красным огрызком беспамятства. Последние три часа злополучного вечера пролетели в памяти скороговоркой кадров…

– Валька, ты козел! – В голосе Марины звенела нешуточная обида.

Я же только хмыкнул с усмешкой – было бы чего дуться. Не приехал, видите ли, вовремя к ночному клубу, не забрал священную тушку тусовщицы, опять напившейся и наверняка изменившей мне с каким-нибудь «мачо-волосачо». Что я, виноват, что ли, если не имею природного свитера? Если уж все так насущно, нечего было съезжаться. А то как денег подкинуть или билет на тусовку покруче – так Валя самый-самый, а как до постели – так «фу, хочу магнетизма»… Бесит!

Видимо, что-то на моем лице появилось такое – Маринка настороженно примолкла, раздумывая: продолжать истерику или ну ее от греха подальше. Зная мой взрывной характер, любовница выбрала второй вариант, то есть замолчала. Но я успел завестись, что и вылилось в шипящую фразу:

– Козел, значит? Что еще скажешь, звезда подъездов и подворотен?

Колорированная в красное блондинка возмущенно засопела, сорвалась с дивана, поддернула молодежные джинсы, висевшие на грани фола, и скрылась в прихожей нашей с ней однушки. Вскоре хлопнула дверь, доложив, что благоверная опять дернула в увольнительную на пару дней. Ничего, потом появится, назад проситься будет. А надо ли мне это? Мысль звякнула очень вовремя. В груди глухо сжалось дыхание, ладони стянулись в кулаки. И лишь по звону расколовшейся стеклянной столешницы я понял, что добил-таки журнальный столик а-ля модерн, который мы с Мариной купили пару месяцев назад, при переезде в эту обитель. Я тупо посмотрел на осколки и зажмурился.

Каждый из нас в глубине души лелеет мечту. Ту самую заветную – о второй половинке, с которой так хорошо сидеть перед теликом, смеяться над бородатыми шутками, потихоньку стареть, зная, что счастье будет с тобой до конца… Полгода назад я думал, что включился в число немногих избранных, кто смог попасть в эту тайную сказку. Месяц думал, честно. А потом воздушный замок превратился в кабаре, словно в небесном калейдоскопе чья-то рука повернула кольцо и картинка сменилась с небесной чистоты на вычурную красноту борделя. Одна добрая душа просветила, чем занимается Мариночка по ночам, когда уходит «слегка потусоваться». Она ведь мне однажды заявила, что не собачка – сидеть на привязи, и я пошел ей навстречу. Словно идиот – по железной дороге навстречу скоростному поезду.

Злоба скрежетнула моими зубами и слегка отпустила. Был дураком Валентин свет Андреевич из рода Головлевых да и остался таковым – ничему жизнь не учит. Сегодня я просто не поехал за Мариной, хоть она и названивала мне минут сорок. Устал, наверное, быть таксистом при «переходящем призе». Надоело слушать злорадные шепотки за спиной.

Я встал с того же дивана, потянулся до хруста в спине и плечах. Похоже, пора завязывать с занятиями карате и плавно переходить на ушу. Все-таки четвертый десяток лет к финишу подходит. С сомнением оглядев бардак в квартире, я решил последовать примеру подруги и проветриться. Не пешком, как некоторые, еще чего. В прихожей нащупал в кармане ветровки ключи от BMW и как был – в костюмных брюках и «мокрой», стального цвета рубахе – покинул «уютную» пещеру. Через пару минут салон автомобиля принял бренное тело хозяина в свои кожаные пенаты. Мотор заурчал преданным псом, ожидая приказа ехать. Пальцы машинально запустили «сидишник». Из динамиков полились хрипловатые слова разухабистой песенки о яркой стороне рекламы, свежести и движении прогресса.

Ладонь плавно переключила передачу, нога надавила на педаль, и машина медленно сдвинулась с места, словно акула, учуявшая жертву. Козел, значит… Тварь крашеная, вот ты кто, Марина! В груди стало нехорошо и тягостно. Лицо словно стянуло засохшим клеем.

Я спокоен, совершенно спокоен. А чего такого? Ну, гульнула гражданочка на сторону пару десятков раз… Дело житейское. За стеклами светятся огни уличных фонарей. В небе пухло сияет бледная от злости луна.

Что я могу? Только поорать вместе с Пухом[1]1
  Имеется в виду, что в салоне звучит песня А. Пушного. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть] на грани истерики. Эх, Маринка, видела бы ты, как я тут в машине вою. Но тебе, похоже, совсем не интересно, что да как у Вальки твоего. Лишь бы бабло давал да подвозил по свистку… Ссу-у-у… пермодель. Шоссе размазалось перед глазами, не успевая за спидометром.

В последнюю секунду перед тем, как педаль тормоза слишком легко убежала из-под ноги, я успел заметить на дороге красную тень в свете фар. «Лиса? В городе?» – пролетела мысль, а затем сквозь стекло пролетел уже я. Последней мыслью после удара о дерево стало смешное предположение. Как бы теперь Мариночка не решила, что это я из-за нее свел счеты с жизнью. Возгордится же, крашеная, как есть самомнение почешет. И мир потух, сжавшись до красной точки.

Глава 2
И был он чист и прекрасен

Открыть глаза заставил дождь. Капли катились по запрокинутому лицу и жутко нервировали. Да и прохладно как-то становилось. По всему телу весело барабанили водяные горошины, сообщая, что чего-то явно не хватает. Поняв, чего именно, я стремительно подорвался и сел, вытаращившись на белый свет. Так и есть – гол как сокол… Это какая же… э-э-э… посмела меня раздеть и оставить под дождем на лесной поляне? Что за хрен под маринадом?!

А ничего так полянка оказалась – даже в сером свете ненастья внушала гринписовский экстаз. Цветочки там всякие неприхотливые, елки-папоротники вокруг… Я сглотнул, уставившись на дикое непотребство. Потому что неподалеку от себя осознал наличие могучего дерева, действительно похожего на папоротник своими безразмерными лопухами. Под одним из таких перистых покрывал стояла себе спокойно то ли сосна, то ли ель – короче, нечто разлапистое и игольчатое. Весь лес вокруг представлял собой такую странную смесь джунглей и тайги. А за серыми тучами, из которых сыпал дождь, почему-то тускло угадывались целых три источника света.

Где-то за спиной, почти рядом, нечто раскатисто зарычало с ленивой хрипотцой всесильного гопника, узревшего на своей территории новую тушку. Я подорвался с мокрой травки, окончательно убедившись, что из одежды имею только кожу, в несколько скачков добежал до сосны и вскарабкался примерно до середины ствола, едва ли не наяву ощущая горячее дыхание неприятностей на нижнем полушарии мозга. И действительно – подо мной обиженно взрыкнуло это самое нечто, заставив вжаться в смолистый ствол дерева. Я опасливо посмотрел вниз и выматерился от всей славянской души. Мы с неведомой зверушкой разглядывали друг друга минут пять. Тварь оказалась внушительной, чем-то похожей на вытянутого кошака, покрытого чешуей и мутировавшего на лишнюю пару когтистых лап. А в холке зверюга была вполне с половину меня ростом. Черная броня зверя влажно мерцала под дождем, слегка отливая красным. Глаза-плошки кокетливо поморгали желтизной, расщепленной вертикальными зрачками, после чего зверь преспокойно улегся под сосной, демонстрируя ленивую самоуверенность аборигена со стажем. Мол, куда ты денешься с подводной лодки, жертва будущей дегустации. Такое отношение меня всерьез обидело. Ах, так? Ну держись, ходячий коврик!

Я осмотрел свой насест и довольно улыбнулся. Не бывает на свете елок и сосен без шишек. И не бывает шишек без смолы. Дотянувшись тонкими руками до целой грозди этих даров природы, я… опупел. Тонкими руками? Зверь тут же вылетел из головы. Настал черед спешного обзора себя, любимого. И первой мыслью стало мнение, что мне меня подменили, нагло и беспардонно. Где крепкое подкачанное тело? Где кубики пресса, где бицепсы-трицепсы и прочие мужицкие «псы»? И где шевелюра, что должна быть на голове? Похоже, теперь я представлял собой какое-то субтильное существо, достаточно ловкое и диетически выдержанное. Ну, хоть ребра сквозь кожу не торчат. Увидел бы такого парнишку со стороны – решил, что ему лет эдак шестнадцать-семнадцать за минусом спортзала и с одноразовым питанием, в смысле – раз в неделю пару крошек. Ладони еще раз прошлись по кристально чистой от волос макушке, а потом я чертыхнулся, когда понял, что смола вместо волос – не есть хорошо. Меньше всего мне понравилось то, что даже в тусклом сером свете пасмурного дня (или ночи?) кожа моего нового тела казалась очень бледной, почти светящейся.

Животине внизу явно надоела моя возня. Монстрятина поднялась на лапы, отряхнулась и лениво встала на задние лапы, возложив передние на ствол дерева на высоте в пару метров от земли. Взгляд котяры не предвещал ничего хорошего. Мои ладони сами нащупали по снаряду и запустили в чешуйчатую морду. Тварь недоуменно вякнула, получив шишкой в нос, фыркнула и с самым натуральным оскорбленным видом свалила из-под сосны. Как-то очень уж легко котяра сдался. Уже через минуту я понял, что могу себе не льстить: сквозь шум дождя донеслись какие-то голоса и звяканье железа. Еще через минуту я смог даже различить смысл слов. Болтали две женщины.

– Тут только что был аррах, моя лендерра. Надо быть осторожнее.

– Не утомляй меня нытьем, Валария. Эти твари не любят даже запаха наших скакунов, так что не пыхти. Аррах не сунется к нам и на арбалетный выстрел.

– Он кого-то стерег. Видать, загнал свой ужин на дерево. Дозвольте посмотреть?

– Давай, только быстро.

Сначала я хотел бодро скатиться вниз и кинуться к теткам в надежде, что они выведут меня из леса и сдадут в заботливые руки полиции. Вторым порывом было срастись с сосной, чтобы не засекли. Потому как ситуация странная и требовала досконального разбирательства. Кто-то же сотворил со мной такое превращение, да и хвощи-переростки выше елей наводили на нехорошие мысли. Мое давнишнее увлечение фантастикой не оставляло простора для воображения. Налицо был классический фэнтезийный перенос, а я тут в роли того самого «попаданца», не иначе. От безрадостных мыслей меня отвлек насмешливый голос:

– Вот это улов! А ну-ка слазь вниз, малыш. Еще, чего доброго, аррах вернется.

Я с сомнением глянул на авторшу реплики, стоявшую возле ствола сосны, задрав голову. Типаж примечательный – среднего сложения, тонколицая, остроухая и безумно волосатая. В смысле – черные волосы девушки были сплетены в толстую косу и почти касались земли. Это сколько же они в длину, когда распущены? Я молча слез с дерева и уставился на эльфийку снизу вверх с немым вопросом. Она оказалась на две головы выше меня и в плечах тоже раза в два шире. Одета эльфа была в темный камзол и такие же штаны из материала, весьма похожего на прорезиненную дождевку. На ногах блестели влагой высокие сапоги. Да и вообще вся она была мокрой, словно прогулка под дождем – плевое дело.

Выражение лица остроухой менялось на глазах – от насмешливого к недоуменному, а потом и к нервно-заинтересованному. Взгляд ее приобрел странно знакомый блеск. Эльфа сглотнула и спросила:

– Ты откуда такой, малыш?

Я окончательно просек всю глубину своего падения, когда лесная бодибилдерша облизнула губы. Похоже, у нас тут любительница «горячего» нарисовалась к вечеру поближе… Наши гляделки оборвал недовольный голос со стороны:

– Долго ты еще будешь тут… Отойди от него, ничтожная, если хочешь жить.

Я недоуменно перевел взгляд, соображая, кому были адресованы эти слова. И наткнулся на холодный взгляд янтарных глаз, обладательница которых посмотрела на чернявую и по-прежнему холодно добавила:

– Этот гехай мой.

У меня возникло стойкое ощущение, что кое-кто попал в крупные неприятности. И этот кое-кто… Не будем показывать пальцем.

Глава 3
Ни разу не пестик

Валария спешно отскочила от меня, косясь на свою шефиню, босса… Госпожу? Как она там сказала? Лендерра? Типа «землевладелица», что ли? Янтарноглазая красотка шагнула ко мне и наглым образом сграбастала поперек тушки, после чего закинула себе на плечо и вышла из-под елово-сосновых лап под дождь. Я уже хотел высказать все свое отношение к такому виду транспортировки, когда увидел, на чем эти дамы катались по лесу. Это были собаки. Да какие! Под стать давешнему кошаку, здоровенные, чешуйчатые, да еще и с перепончатыми крыльями. Как такое вообще может быть на свете? Да еще и по лесу бродить? Крылья не мешают среди деревьев? Я аж заерзал от удивления. За что тут же звонко схлопотал по мягкому месту.

– Ты чего, совсем офигела, ушастая?! – не стерпел я такой фамильярности, извернулся и заехал локтем эльфе в ухо. А чего стесняться? Да каждая из них вдвое крупнее несчастного меня. Та от неожиданности охнула, уронила мою тушку в траву и зашипела, прижав к пострадавшему органу ладонь. Я же воинственно продолжил, вскочив на ноги: – Как ты там меня назвала? Пихай?! Я те щас так пихну!

Карате – наше все. Ноги в стойку, руки в позицию, к нам не подходи, «а то заножу»… Когда офигевшая от моей непосредственности «ельфа» протянула грабли, чтобы вновь схватить, я провел классический чудантэ… И взвыл от боли в руке. Стена – и то мягче, чем эта лесная мамзель с заточенными ушами! Но удар подействовал. Эльфийку отнесло на несколько шагов. Она с гримасой на лице подержалась за живот, после чего с ревом оскорбленной гориллы бросилась ко мне, явно намереваясь «карать и не спущать». Пришлось встретить ее не менее стандартным маваши. Скажем так, попытаться встретить. Оказывается, это только в книжках попаданец, владеющий боевыми искусствами, валяет всех направо и налево. В реальности – новое тело никак не умело проводить всякие выкрутасы. И обломался я по полной программе. Моя новая тушка явно знать не знала и ведать не ведала, что такое растяжка. От боли я зашипел и грохнулся в траву, провыв что-то вроде проклятия авторам попаданческой литературы. Сильные руки лендерры зажали не хуже стального капкана. Эльфийка злым взглядом уставилась мне в глаза, после чего прошипела куда-то в пространство:

– Валария, одеяло под дерево!

– Да, моя лендерра, – отозвалась откуда-то сбоку черноволоска, а я пискнул, теряя последнее дыхание. Сообразив, что до плохого осталась пара мгновений, эльфа ослабила хватку и холодно прошипела:

– Ты мой, гехай! И я это докажу здесь и сейчас. Я привяжу тебя к себе навечно, раб. И ты будешь повиноваться малейшему моему желанию.

В янтарных глазах растеклось нечто откровенно мерзкое, что не стало для меня открытием. Так же таращилась под сосной Валария. Но сам факт! Никогда не был сторонником жестких отношений! Спасите-помогите, мать вашу! Я завертелся в попытке хоть как-то освободиться, но эта ушастая любительница экстрима пресекла все попытки продинамить некоторых желтоглазых эльфиек…

Когда остроухая схватила меня за руки, чтобы обездвижить, горячая злость валом пронеслась по моему телу, а затем красные сполохи охватили нас обоих. Словно кровь застила взор. Чтобы какая-то хамоватая перекачанная баба вот так вот спокойно заломала и натворила чего душе угодно?! Никогда такого не было! И не будет! Прибью тварь! Ярость через мгновение сменилась ледяным спокойствием. От моих запястий, цепко ухваченных сильными пальцами странной женщины, по ее коже потекли ломаные фосфорно-синие узоры, похожие на татуировку. Как будто ее конечность запуталась в льдистой колючей проволоке. Лендерра застыла наваленной на меня статуей. И наконец-то заработала моя голова. Что вообще происходит? Дичь какая-то! Сильные женщины, явно нередкие мужчины-задохлики… Что за мир такой? Матриархат, что ли? Вот это я попал. И ладно бы в своем теле – так нет, бледная спирохета какая-то! Я попытался сбросить с себя тело эльфийки, но не тут-то было. Она придавила меня к одеялу безжизненной тряпкой, увесистой такой и холодной. Голос Валарии настороженно спросил сквозь шум непрекращающегося дождя:

– Моя госпожа? С вами все в порядке?

Я же, пользуясь неподвижностью невольной «статуи», с оханьем выбрался из-под остроухой и повалился в прохладную траву, ощущая в каждой мышце последствия показательного процесса «кто в доме хозяин». Вот же ушастая… Ничего, отольются кошке мышкины слезы!

Суетливая возня рядом привлекла мое внимание. Валария с ужасом на прекрасном утонченном лице пыталась расшевелить свою лендерру, судя по всему – безрезультатно. А вот у меня все быстро пришло в норму, даже сам не поверил сначала. Но уже через пару минут боли как не бывало – словно и не было этих чудовищных «обнимашек». Красная вспышка на обеих моих руках заставила нас с чернявой уставиться на запястья. Словно красные вены проступили на бледной коже, образовав рисунок, похожий на травяной кельтский узор родного мира. Валария с подозрением посмотрела мне в глаза и вернулась к своей госпоже. Почти в то же мгновение она испустила сдавленный крик. Я сунулся посмотреть и оторопел – на шее бледной несостоявшейся насильницы красовался такой же красный узор, что и на моих руках. Чернявая с диким выражением лица глянула на меня и отшатнулась. После чего ее лицо выразило совсем уж непостижимую гамму ужаса, страха, восхищения и вожделения, и неожиданно для меня она сложилась в низком поклоне, бормоча под нос:

– Смилуйся над смиренной слугой твоей, ренгехай…

Я же осторожно потыкал босой пяткой бок беспамятной остроухой, закованной в какие-то узорчатые латы, и просипел:

– Я тебе не пестик! Не пестик я! Поняла?!

Злая ярость вновь стала расти снежным комом. Второй тычок босой ноги пришелся лендерре уже в лицо, но меня тут же мягко схватили за плечи и оттащили прочь от успевшей «разледенеть» тушки. Валария умоляюще заглянула мне в глаза и сказала:

– Не надо, ренгехай! Не надо! Госпожа и так уже наказана!

– Этими картинками, что ли? – спросил я, не думая успокаиваться.

– Этими оковами, ренгехай, – совсем тихо ответила чернявая эльфийка.

И столько тоски было в ее взгляде и голосе, что мне даже стало интересно… А что случилось-то?

Глава 4
Хай – он и в другом мире хай

Черноволосая эльфийка, даже в доспехах умудряясь оставаться грациозной, опустилась на колени возле все еще балластящейся командирши и принялась молча раскачиваться взад-вперед. Я же только в этот момент обратил внимание, что неведомо чем контуженная вполне блондинистая особа. Встречал уже таких. Куда бы деться – «я пришла, склонитесь, черви». Именно про таких говорят: «Раздайся, грязь, – оно плывет». Сейчас белобрысая отсутствовала в этом мире. А вот почему – знала ее напарница, но рассказывать не спешила. И вообще как-то странно она себя повела, эта Валария – словно мешком пустым ушибли из-за кривого угла да наискосок.

Стоило шевельнуться, стряхивая с лысой макушки капли воды, как эльфа испуганно зыркнула в мою сторону и притихла. Как-то неуютно чувствовать себя чудовищем, особенно в глазах такой красотки. Я как можно строже сказал:

– Рассказывай!

Не надеялся, конечно, на нормальную реакцию после всего, но чем черт ведьму не приголубит… Валария бросила еще один взгляд на дрыхнущую лендерру, вздохнула и ответила:

– Уже совсем ночь, ренгехай. Не лучше ли будет отправиться в ваш даракаль? Там мы спрячемся от Вечного Дождя, и я смогу в спокойной обстановке все рассказать.

Она мне еще и условия будет ставить! Я совсем обнаглел, поймав словечко «ваш», и распорядился:

– По дороге расскажешь, что успеешь. Долго ехать?

– Меньше часа, ренгехай, – приободрилась эльфа, сверкая черными глазищами.

Она поднялась с травы и отдала громкую лающую команду. Два крылатых пса тут же прекратили изображать статуи и подбежали. При этом они явно сторонились моей персоны, но Валария лишь прикрикнула на псин, заставив одну из них принять меня в качестве седока, вдовесок к тушке ее любимой хозяйки. А потом был долгий путь под струями дождя, пологом леса и тремя бледными светилами за серой пеленой в небе. Валария рассказала за время пути много интересного.

В здешнем обществе оказалась строгая кастовая социальная система. В самом низу пребывают ло – крестьяне, бродяги, певцы и всякие низшие рабы. Канло, например, означает бродячего батрака, нанимающегося на поденную работу, где найдет. Варло – крестьянин, быдло – нищеброд… Над последним я поржал. Странными путями ходят слова по мирам. И ведь правильное значение, надо же. Средняя каста, мид – это ремесленники, рабы над рабами, купцы низких гильдий, наемники, ученики и адепты местных школ магических сил. Много кого. И высшая каста – хай. Эти поголовно наделены магическими силами и знаниями. Аристократы, высшие маги, ученые всех мастей, одним словом – хозяева. Но именно в этой касте есть свои внутренние градации. Услышав, как называются элитные воины, низ высшей касты, я чуть не рухнул с гарва (так назывались эти пресловутые собачки, на которых мы ехали). Просто не поверил своим ушам. Урукхай! Элитный воин Ламары, одной из самых больших стран на континенте Каван. Чуть выше урукхаев идут, пардон, хайло. Вот уж иначе не скажешь! Это прислуга в домах знати, простые ученые, администраторы. Они вроде бы тоже хозяева, но мелкие, как посредники между нехозяевами и хаями.

Над хайло стоят хаймид – все маги, кроме тех, кто является хаем по рождению или главенству в магическом ордене или школе. Еще выше как раз гехай, то есть и я тоже. Буквально это означает «под старшим». Буквально это и понимается, как объяснила Валария. Подстилка – она и в Африке подстилка. Аккумулятор, батарейка, ходячий НЗ, мать их за ногу и кашалоту в глотку… Назначение у гехаев одно-единственное: тебя отлюбили, ну или изощренно поколотили – от тебя подзарядились. На самом деле весьма почетная обязанность, попыталась внушить мне чернявая. Существа-батарейки на просторах Кавана большая редкость. Так что мне стало понятно, с чего вдруг янтарноглазая так разошлась. Запечатление она хотела произвести, ничего личного. Чтобы никто другой не смог воспользоваться мной в своих целях. Но, судя по взглядам Валарии, все пошло не так, как надо (с их точки зрения, мне-то все зашибись). И самое главное – в этом странном мире верховодят женщины. У мужчин роль только одна – ублажать, прислуживать и терпеть. От одной мысли стать постельным рабом или там слугой такой вот женщины, как блондинка с янтарными глазами, мне поплохело. Мне и вначале-то не понравилось, куда попал, а теперь вообще остро захотелось обратно, в родную квартирку, на привычную работу, на набившие оскомину серые улицы. Матриархат во всей дурной красе. Женщины во главе всего: в армии, во власти, в доме, на улице… Кланяйся и не смотри в глаза, а то огребешь. И подчиняйся, подчиняйся, подчиняйся! Только я мог так влипнуть. Новое тело, бледное и немощное, также оптимизма не добавляло.

Я мрачно глянул на лендерру, примериваясь – добить или нет? Черноволосая уловила мое настроение и торопливо продолжила рассказывать о кастах, испуганно поглядывая в мою сторону. Выше всех, конечно, хай – просто, без всяких добавок. Аристократия, бомонд, белая кость, острое ухо… Они не привыкли себе в чем-то отказывать. И естественно, зачастую ведут себя по-скотски, добавил уже я от себя, чем вверг Валарию в ступор на пару минут. А лес вокруг совсем потемнел – ночь неотвратимо вступила в свои права. И уже в этой таинственной темноте я узнал, кто же такие ренгехаи, в разряд которых меня перевела эльфийка-воин. Гехаи дают энергию, хотя сами не могут ею пользоваться – ну, не маги они, хоть ты тресни. Ренгехаи тоже не маги, но они забирают энергию во время… э-э-э… того самого. И рассеивают. Они очень редки и все наперечет. Каждый ренгехай – тайное оружие правителя. Подошлешь такого к неугодной хай – и вуаля, выносите тапки, кончилась магиня, перестала владеть силами лет так на сто.

Я обдумал новость. Выходит – лендерра теперь вовсе и не крута? Типа моя мстя уже свершилась? Да ну на фиг! Маловато будет! Чего-то нет никакого чувства удовлетворения. Нарочито резким тоном я приказал Валарии продолжать поучительный рассказ.

Во главе королевства Ламара стоит великая хай, сейчас это Диодерия XVI Хитрая. Но ее власть не единолична – существует еще так называемый Хай-Даракаль. Что-то вроде парламента или сената. Орган власти, в котором представлены все высокие дома страны, все ордены и школы, все сословия высшей касты. Они в любой момент имеют право одернуть великую. Правда, с Диодерией этот номер вряд ли пройдет, поделилась Валария, поскольку Шестнадцатая прекрасно умеет разделять и властвовать.

Попытавшись переварить полученную дозу информации, я плюнул на это гиблое дело и спросил у эльфийки:

– Так что это за татухи повылазили на нас с блондиночкой?

Валарию передернуло от моей фамильярности, но она проглотила все возражения и ответила:

– Я не знаю, что такое эти та-ту-хи…

– Рисунки на моих запястьях и на шее у твоей госпожи, – с досадой уточнил я.

– Это кандалы подчинения, очень редкое заклятие, из Палаческой Пятерки Сил, – хмуро ответила эльфа.

Дождь вокруг нас и не думал стихать. Меня это уже стало напрягать – так и до простуды недалеко. И тут вспомнились слова чернявой про Вечный Дождь. Надеюсь, она это говорила не буквально? Валария тем временем после непродолжительного молчания сказала:

– Если бы мы знали, что вы палач…

– То что? – делая морду тяпкой, поинтересовался я. – Мило потрепали бы меня по щечке и позволили уйти? Сомнительно как-то.

Остроухая прошипела что-то себе под нос. А потом мой гарв злобно рявкнул на темноту впереди и остановился. Крылатый пес с Валарией на спине также замер. Ночь озарилась синей молнией, зигзаги которой смертоносной паутиной ринулись на нас сквозь стену дождя. Через мгновение рядом со мной взвилась тень со вздетой в темноту рукой. И время остановилось.