Текст книги "Казино «Бон Шанс»"

Открыв дверь своей квартиры, он сразу почувствовал: в доме накурено. Сняв пальто и переобувшись в шлепанцы, Генкин прошел в гостиную. Там, полулежа на кресле, потягивала сигарету Ирина, одетая в длинный темно-бордовый халат. Кроме табака пахло спиртным, а на подоконнике, в клетке, громко щебетал подаренный Ояром чижик, на которого забыли накинуть темный платок, чтобы птица притихла. И еще в воздухе явно попахивало скандалом.

Генкин вообще никогда не любил женщин, но Ирину терпел и старался с ней ладить. Поэтому он опустился в кресло напротив и мягко попросил:

– Свари мне крепкий кофе. Я ужасно измучен, просто голова раскалывается. Такой тяжелый день, просто ужас.

– Иди к черту! – медленно процедила Ирина. Глаза у нее были хмельные и какие-то шалые.

Арнольд Григорьевич решил не обострять отношений – все-таки сегодня справляли поминки по другу ее юности, и она встретила еще одного приятеля, который, явно видно, был ей значительно ближе, чем покойный Юри. Это Генкин понял сразу, лишь только увидел, как она бросилась к нему. Да и он сам оценил высокую атлетическую фигуру Меркулова, его мужественное лицо с небольшим шрамом над левой бровью и стального цвета глаза – просто мужчина из вестерна, только одеть бы его получше. Но, что странно, он в то же время как-то не слишком выделялся среди окружающих, и все, что в нем успел запомнить Арнольд – это небольшой шрамик и сходство с каким-то известным голливудским актером.

– Ну-ну, детка, – примирительно пробормотал Генкин. – Не стоит так распускаться, нужно думать о живых… Кстати, я хотел тебя попросить как-то решить вопрос с этой птицей, – он слегка поморщился. – Что-то надо придумать.

– Свернуть шею? – зло усмехнулась Ирина. Она вообще сегодня была необычно резкая.

– Не пори ерунды, – нисколько не обиделся Арнольд. Чего обижаться на пьяную женщину? – Просто раньше я терпел эту живность, чтобы не обидеть хорошего человека, который бывал в нашем доме на правах друга твоей юности. Но теперь его нет, и птичку можно отдать твоим деткам, подарить детскому садику или вообще дать ей свободу! В конце концов, об этом мечтает любое живое существо, не только птички.

– Выпускают ранней весной, – примяв в пепельнице окурок, устало объяснила Ирина. – А сейчас глубокая осень. Он просто погибнет.

– Ну, придумай что-нибудь, – отмахнулся Генкин. – В конце концов, я высказал тебе свое пожелание, а дальше не мои заботы: хочешь выпусти, хочешь – подари, продай… И вообще, свари мне, пожалуйста, кофе?! Пойми, я просто загибаюсь! Покрепче! И постели в кабинете: мне могут звонить…

Как и в тот проклятый день, Жамина рано утром разбудил заурчавший телефон. Настороженно подняв голову с подушки, Виталий Евгеньевич с опаской взял трубку. Как он и предполагал, в наушнике раздался голос человека, вызывавшего его вчера на раннюю утреннюю прогулку.

– Доброе утро, – приветливо поздоровался он.

– Чего надо? – хрипло, со сна, спросил Жамин, чувствуя, как его начинает сковывать страх.

– Трясешься? – хохотнули на том конце провода. Жамин не ответил, и незнакомец вполне миролюбиво продолжил: – К тебе никаких претензий с нашей стороны, и мы больше не появимся, если сумеешь держать язык за зубами. Ты понял?

– Вполне, – искренне заверил Виталий Евгеньевич.

– Поезжай сегодня в банк.

– Я не самоубийца, – прохрипел банкир.

– Привет? – удивился незнакомец. – Ты что, пьян с утра, козел? Тебе сказано ехать в банк?! Вот и поезжай.

– Что я там скажу, если вы призываете меня держать язык за зубами?

– Все-то научить надо, – вздохнули в наушнике. – Запоминай: скажешь, что вчера, как только ты приехал, тебе сообщили о большом напряге в инкассации.

– Кто сообщил? – обстоятельно уточнил Жамин.

– Федюнин. Он там у вас начальник инкассации, или как это называется?

– Федюнин? – чуть не взвизгнул Виталий Евгеньевич. – Издеваетесь? Да он…

– Заткнись! – одернули на том конце провода. – Он подтвердит! Подтвердит, что пришлось выпустить дополнительные бригады и сдвинуть графики. Деньги тебе перевели на Кипр. Осознал? Не поедешь в банк, хуже будет! Ссылайся на Федюнина и моли Бога, чтобы мы тебя больше не беспокоили. Все!..

В трубке запикали короткие гудки отбоя. Жамин осторожно опустил ее на рычаги и пошел будить зятя – стоило посоветоваться, как поступить в такой ситуации? После долгих дебатов решили: надо ехать.

На работу Жамин собирался, как осужденный на эшафот. Семья его провожала примерно в таком же настроении. Он не успел выйти за дверь, как раздался новый телефонный звонок. Виталий Евгеньевич замер. Позвали его: звонил Снегирев. Очень вежливо он попросил немедленно приехать в банк и сообщил, что уже выслал машину.

– А я как раз выходил на работу, – сообщил ему банкир, чем немало озадачил Сан Саныча, ожидавшего уверток и ссылок на ужасное самочувствие. Однако он хорошо умел владеть собой.

– Тем лучше. Мы ждем вас, не задерживайтесь, пожалуйста. Машина уже у подъезда.

Это банкира не обрадовало, но отступать поздно. Как он ехал до банка, Жамин не помнил. Кто его ждет, догадаться не сложно – наверняка, у него в кабинете кроме Снеригева сидит готовый лопнуть от ярости Пак. Ох, ладно бы один Сан Саныч – хоть и мудрила, но всегда можно попробовать найти с ним общий язык, но Кореец!..

Едва Жамин переступил порог кабинета, как рядом с ним, словно по волшебству, возник Леонид Пак и, удушающим захватом прихватив за модный галстук, рывком притянул к себе и по-змеиному прошипел:

– Где деньги, гнида?! Куда ты их спроворил?

– Позвольте… – сделал попытку освободиться Виталий Евгеньевич, но живот ему вдруг пронзила острая боль, доставшая до позвоночника. «Зарезал, гад!» – обессиленно оседая на ковер, испуганно подумал банкир. Но, к его удивлению, крови не было. Скорчившись от рези в животе, он затравленно глядел на стоявшего над ним Пака.

– Это называется «ласточкин хвост», – бесстрастно объяснил Кореец. – Больно?

– Очень, – едва выдавил из себя Жамин.

– Ты забыл, что этот банк мой? – Пак ударил его носком ботинка в печень, и Жамина снова скрутило от невыносимой боли.

– Хватит, Леонид, – равнодушно сказал сидевший за столом Снегирев. – Так мы ни до чего не договоримся. Он раньше отдаст Богу душу.

Два охранника Корейца сидели на стульях у двери, как истуканы, словно происходящее их совершенно не касалось.

– Вставай! – приказал Жамину наследник Малахова. – Сядь в кресло и рассказывай. Но не вздумай мне пудрить мозги! Где деньги, взятые в казино?

Виталий Евгеньевич на карачках дополз до кресла и, неуверенно цепляясь за него руками, кое-как сумел забраться на подушку сиденья. Внутри все жгло, словно Пак не ударил его, а плеснул кислотой на обнаженные внутренности, а печень отдавала дикой болью в подреберье при каждом неловком движений. Разговор с хозяевами явно начался не в дружеской обстановке – хотя чего иного ожидать? Однако надо держаться и попробовать выкрутиться при помощи подсказанной по телефону версии – если, как говорится, Пак и Сан Саныч его сейчас «расколют», пощады не жди: «ласточкины хвосты» покажутся просто детской забавой. О жестокости Пака не зря ходили легенды.

– Нуте-с, – усмехнулся Снегирев. – Мы все обратились во внимание, драгоценный Виталий Евгеньевич. Расскажите нам, как же произошла такая досадная накладка, что неизвестные люди сумели забрать выручку из «Бон Шанс»? И где теперь денежки?

«Хорошо, если моя доля действительно переведена на Кипр, – пытаясь устроиться поудобнее, подумал Жамин. – А если обманули? Надо будет непременно и срочно проверить».

– Не знаю, где деньги, – едва ворочая языком, выдавил из себя банкир.

– Ты мне их в зубах принесешь! – угрожающе прошипел Пак, шагнув к нему, но Снегирев остановил его:

– Погоди, Леонид, давай все же разберемся. Говорите, говорите, Виталий Евгеньевич. Все, как на духу. Ну, мы ждем!

– Мне позвонил Федюнин и сказал, что инкассаторы зашиваются и надо менять график, выпускать новые бригады, – едва слышно промямлил банкир. – День был тяжелый. Ну, я дал распоряжение и предупредил казино.

– Федюнин? – переспросил Сан Саныч и кивнул одному из охранников. Тот выскочил за дверь.

– Потом мне перезвонила Левина, главбух, – морщась от боли в боку, продолжил Жамин. – Я подтвердил, что может быть другая бригада и сдвиг по времени.

– Очень хорошо, – поощрительно улыбнулся Снегирев. – А вот и Федор Иванович, сейчас мы его послушаем.

В кабинет бочком, в сопровождении охранника вошел лысоватый Федюнин. «Пропал я», – мелькнуло у Виталия Евгеньевича.

– Что у вас там получилось с инкассацией? – быстро спросил Пак.

– Это когда с казино? – Федор Иванович наморщил лоб. – Да обмишурились! Два новых клиента в тот день появились, вступили, значит, в нашу обработку, а некоторые из старых попросили изменить время. Ну, девки из расчетной группы не успели все пересчитать, и пришлось мне звонить Виталию Евгеньевичу, просить разрешения сдвигать график.

Жамин украдкой перевел дух и немного осмелел: все-таки эти подлецы не подвели его!

– Бардак, – разведя руками, жалобно сказал он. – Русский бардак, как везде!

– Нам он недешево обошелся, – сердито заметил Кореец. – Очень недешево! Пусть тяжелый день, пусть сдвинули график, но в казино приехали не твои!

Он обернулся к Федюнину и тот виновато опустил глаза. Снегирев взял чистый листочек для пометок со стола банкира и быстро черкнул на нем несколько строк. Сложив записку, передал ее Паку. Тот развернул и прочел: «Нам подсовывают пешку вместо банкира. А мы как?»

– Играем! – скомкав записку, вслух сказал Пак и сунул бумажный шарик в карман брюк. Обернулся к Федюнину и зло спросил: – Деньги где, морда твоя поганая! Ведь и ты виноват!

– Что же теперь мне, повеситься или под машину кидаться? – огрызнулся Федор Иванович, а слушавший перепалку хозяина и начальника инкассаторской службы Сан Саныч тонко ухмыльнулся в ответ на свои мысли.

– Вы пока не отлучайтесь, Федор Иванович, – попросил он. – Может быть, еще понадобитесь. А чтобы не искать, с вами мальчик наш побудет, у него радиотелефон, так сразу и вызовем.

– Ладно, – буркнул Федюнин, выходя из кабинета в сопровождении охранника. Но в дверях приостановился и с горьким сожалением сказал: – Только зря вы все это…

– Мы непременно во всем разберемся, – доброжелательно заверил его Сан Саныч. – Не нужно раньше времени волноваться. Идите, работайте, а то, не приведи господь, опять срыв произойдет.

Как только дверь за ними закрылась, Кореец опять подошел к банкиру. Тот сжался, но Леонид не ударил.

– Ты мне вернешь все до копеечки, – размеренно сказал он. – Или я раздавлю тебя!

– Откуда?! – взвизгнул Жамин. – Я же не виноват!

– Уймись, Леня, – снова остановил Корейца Снегирев. – Но действительно, откуда взялись чужие? С броневичком, в сопровождении милиции? А? Могло случиться все, вплоть до вооруженного налета, но так… И пропал охранник, узнавший одного из инкассаторов, вернее, лжеинкассаторов. Странное стечение обстоятельств. Все очень похоже на…

– На то, что у тебя сидит кто-то от Чумы – длинный палец Корейца уперся в грудь побледневшего Жамина, – или еще от кого-нибудь.

– Нас ждут в казино, – напомнил Сан Саныч.

– Да, – согласился Пак и неожиданно дружески похлопал банкира по плечу. – Работай, Виталик, старайся.

Снегирев ободряюще улыбнулся Жамину и вышел из кабинета следом за боссом.

– Жабу использовать и раздавить! – шагая по коридору банка, зло шепнул Кореец. – А пешку в оборот сегодня же… И с этого глаз не спускать!..

После выполнения миссии по прикрытию Жамина и оттягиванию подозрительного внимания на себя Федюнин имел строжайший приказ Молибоги немедленно уходить. Немедленно! Исчезнуть, испариться, как только закончится разговор с шефами. На предположение Федора Ивановича, что его могут спокойно повязать прямо в том кабинете, где состоится первоначальная беседа, Алексей Петрович Молибога отреагировал отрицательно:

– Не повяжут! Кореец, может, и захочет разборки на месте устроить, шустрый он больно, зоны еще не нюхал, но ему Снегирев не даст! У того привычки комитетской ищейки старого закала: высиживать, высматривать, как кот на складе. Ходить кругами начнет, принюхиваться, может, даже следить и подслушивать: он одними подозрениями сыт не бывает, ему цепочку вытянуть нужно и только потом разборки устраивать. А ты себе лазейку приготовь на случай, если кого приставят, и уходи на запасную квартиру. Там отсидишься, а я найду способ с тобой связаться. За семью тебе опасаться нечего: ты у нас человек разведенный и одинокий. Главное, сразу уходи. Сразу! Понял? Обруби все Снегирю, и пусть он как слепой кутенок тычется.

Довольный собой, Молибога рассмеялся, но Федору Ивановичу было не до смеха – деньги, конечно, большие взяли, и его доля тянет на долгие годы безбедной жизни, но кто знает, как оно все повернется там, в банке? Алексей Петрович останется здесь, рядом с Молотовым-Чумой и его охраной, а Федюнин должен сам выскакивать из мышеловки. Конечно, он знает все здание банка, все его закоулки, как собственный карман и, кроме того, вполне официально носит оружие – пистолет «Макаров». А это тоже аргумент. Однако исчезнуть лучше тихо, как серая мышка. Прямото ему никаких обвинений предъявить нельзя – все действительно так, как он говорит: и новые клиенты появились, и произошла непредвиденная сдвижка графика. Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест. Если боишься, то нечего было подписываться на участие в эксе в казино «Бон Шанс». Но Федор Иванович посчитал это своим удачным шансом и согласился рискнуть.

Все произошло почти так, как предполагал Молибога, и даже к Федюнину приставили охранника Корейца – какого-то нерусского черта со скуластой рожей и слегка раскосыми темными глазами.

«Татарин, что ли, – шагая в его сопровождении по коридору, подумал Федор Иванович. – Или, может, из своих дружков-собаковедов подобрал его Ленька Пак?»

Особой тревоги присутствие телохранителя шефа пока не вызывало, но неотступно сверлила мозг мысль о том, что уходить нужно как можно скорее, не откладывая дела в долгий ящик: чего тянуть?

Для успешного и незаметного отхода Федюнин заранее разработал несколько вариантов. Самым простым и, к сожалению, теперь неосуществимым, был первый: он просто выходил из здания банка якобы на обед или за сигаретами, сворачивал в переулок, где стояла его машина, садился в нее и уезжал. А там – поминайте, как звали. Молибога обещал вообще убрать его из Москвы на некоторое время: страна теперь хоть и не Союз, все равно велика. Да еще с хохлами и некоторыми другими бывшими республиками прозрачные границы. Ищи-свищи.

Второй вариант выглядел сложнее и предусматривал исчезновение из здания через запасную лестницу черного хода, дверь которой выходила во двор – ключи от нее Федор Иванович припас заранее. Потом через двор к задним воротам, отпереть калитку – ключи от нее тоже имелись – и опять в знакомый переулок к своей машине. Третий вариант Федюнину нравился меньше всего, поскольку в нем пришлось бы расстаться со своей родной тачкой. Он мог неожиданно подменить кого-то из инкассаторов и выехать с бригадой в город, а там бесследно исчезнуть. Это он приберегал на крайний случай. Существовали и различные комбинации основных вариантов – дерзкие своей незамысловатой наглостью и простотой, но именно такие вещи всегда ставят преследователей или противников в тупик. Одну из комбинаций Федор Иванович и решил провернуть немедля: кто его знает, как будут разворачиваться события? А вновь встречаться с бешеным Паком и его советником ему совершенно не хотелось.

Проходя по коридору, Федюнин неожиданно свернул к туалету.

– Ты куда? – немедленно насторожился охранник, словно ощупывая начальника смены инкассаторов подозрительными черными глазами.

– Отлить, – буркнул Федюнин. – А может, еще чего.

Туалет был одноместный и охранник сделал попытку войти вместе с Федором Ивановичем, но тот легонько отпихнул его и с издевательской усмешкой спросил:

– Тоже захотел? Подожди, я скоро.

Не дав телохранителю опомниться, он захлопнул дверь и закрылся на задвижку. Было слышно, как оставшийся в коридоре «нерусский черт» что-то быстро залопотал на незнакомом языке.

«По рации передает», – догадался Федюнин и усмехнулся: пистолет-то у него никто не отобрал. Дурачье, не разоружили, а у него на случай чего есть «Макаров» с двумя полными обоймами. За время службы в милиции высоких постов и званий Федор Иванович не достиг – вышел в запас в звании капитана с должности заместителя начальника патрульно-постовой службы одного из городских подразделений, – но стрелять умел хорошо и быстро.

Воровато оглянувшись на дверь, он метнулся к окну. Оно открылось быстро и бесшумно. Обернувшись, Федюнин дернул за ручку бачка, чтобы заглушить все шумом спускаемой воды. Потом быстро перемахнул через подоконник, встал ногами на карниз, аккуратно прикрыл за собой створки окна и спрыгнул во двор. Высота его не смущала – цокольный этаж это же сущая ерунда! Пусть теперь лопочут там, чего хотят!

Держась ближе к стене, чтобы его не заметили из окон, Федор Иванович быстро побежал к задним воротам, в которых была калитка. На бегу он достал ключи от нее и мысленно одернул себя, заметив, как предательски подрагивают руки. Ключ вошел в замок легко. Поворот, второй – и тяжелая железная калитка массивных ворот распахнулась, выпуская его на волю. Отсюда до переулка, где стоит машина, рукой подать.

Неожиданно в спину уперлось что-то жесткое, и сердце словно разом оборвалось в груди – рядом появился «нерусский черт». Еще кто-то стоял сзади, наверняка, упираясь между лопаток стволом, и тихо нашептывал на ухо, как змий-искуситель:

– Не дергайся! А то продырявлю! Телохранитель Пака знаком показал Федюнину, чтобы тот заложил руки за голову. Приказание пришлось исполнить. «Нерусский черт» ловко выдернул из подмышечной кабуры Федора Ивановича его верный «Макаров», забрал запасную обойму и разрешил опустить руки. Немного повернув голову, начальник смены инкассаторов увидел незнакомого мужчину. Тот спросил:

– Где твоя тачка?

«Влип», – понял Федюнин. Теперь оставалось уповать лишь на счастливый случай и собственную изворотливость. А то и прикинуться недалеким умом: тоже неплохо помогает.

– В переулке, направо. Синий жигуль.

– Вместе поедем, – незнакомец ловко развернул Федюнина и взял его под руку. В бок Федору Ивановичу уперся ствол пистолета с глушителем. Дело принимало весьма серьезный оборот, серьезней просто некуда.

– Какой сигнал ты должен подать своим, что удрал? – спросил телохранитель Пака.

– Позвонить, – выдавил из себя Федюнин.

– Вот мы и позвоним, – весело оскалился незнакомец и больно ткнул стволом в ребра Федюнина. – Живей переставляй копыта!

Телохранитель Пака взял у Федора Ивановича ключи, запер калитку и пошел за ними следом к машине…

Глава 6

По возвращении домой Петра ожидал неприятный сюрприз – позвонил Арвид. Он сообщил, что находится совсем рядом и сейчас заглянет, как говорится, «на огонек».

– Не беспокойтесь, я ненадолго. Сегодня был тяжелый день.

Объявился он действительно вскоре: не прошло и десяти минут. Не снимая пальто и шляпы с обвисшими полями, Арвид, не спрашивая разрешения, по-хозяйски прошел на кухню, плюхнулся на стул и вытянул из кармана неизменную фляжку.

– Как дела? – хлебнув из нее, хрипло осведомился гость.

Меркулов в ответ только пожал плечами – какие дела в день похорон?

– Простились с Юри?

– Да.

– Ояр был толковый парень, – проворчал Арвид. – Пусть Всевышний примет его душу с миром!

Он сделал добрый глоток из фляги, в которой, казалось, не было дна, и хитро прищурился:

– Я забыл забрать у вас ключи от его квартиры, – широкая ладонь латыша требовательно протянулась через стол. – Где они?

Петр обругал себя последними словами за то, что не успел осмотреть квартиру Ояра, но внешне сохранил полное безразличие. Он сходил за ключами и положил связку на ладонь Арвида. Тот зажал ее в кулак и спрятал в карман широченного пальто.

– Не боитесь так поздно ходить по нашим улицам? – усмехнулся Меркулов.

– Нет, – буркнул Арвид. – Я на машине и у меня есть охрана. Не стоит по-глупому подставляться, правда?

Меркулов согласно кивнул: зачем отрицать очевидные вещи. По-глупому подставлять свою голову никому неохота.

– Отправляйтесь завтра в казино, – как о решенном деле сказал Арвид. – Вас уже приглашали туда? Вот и поезжайте. И помните: главное – дискета! Мне поскорее хотелось бы услышать от вас хорошие новости.

– Это зависит не только от меня, – напомнил Петр.

– Старайтесь! – Арвид еще глотнул из фляжки, завинтил ее крышку и встал, запахнув полы пальто. – Мы еще созвонимся и увидимся.

Не прощаясь он направился в прихожую, подождал, пока Меркулов откроет дверь, и исчез в полумраке лестничной клетки.

Его неожиданный визит оставил неприятный осадок на душе. Казалось, на кухне до сих пор пахнет мокрой тканью и коньячным перегаром, смешанным с гарью крепких сигарет. Петр открыл форточку и отправился в комнаты, подумав, что душу так легко не проветришь…

На глаза попалась сумка с вещами Ояра. Кажется, Арвид говорил, что сумки должны забрать люди из казино? Да, вроде бы, Генкин усиленно приглашал его навестить их известное заведение, но ни словом не обмолвился о сумках. Ладно, поживем – увидим, а сейчас неплохо бы лечь спать – полный хлопот и неожиданностей день давно догорел и за окнами глубокая ночь, и уже наступили следующие сутки.

Внезапно вспомнив об одной вещи, которую он видел среди разнообразных приборов Юри, Петр начал лихорадочно шарить по сумкам. Ага, – вот он – фирменный легкий белый бронежилет типа «Визит», предназначенный для скрытого ношения под рубашкой. То ли итальянский, то ли шведский, удобный, усиленный тонкими пластинами на груди и животе. Прикинув его на себя, Меркулов недовольно поморщился – слегка маловат! Даже если отрегулировать все застежки на полную длину, и то едва-едва влезешь! Ояр был значительно мельче. Но такая штука может весьма пригодиться. Стоит ли его отдавать? Наверное, нет. Петр свернул жилет и спрятал его в шкаф. Остальное пусть забирают. Очень жалко было еще и вороненый «вальтер» в новенькой, приятно пахнувшей кожей желтой кобуре, но его давно взял Арвид. Вот и поделимся – тебе пистолет, а мне бронежилет!

Постелив на диване в большой комнате, он улегся, но как только стал проваливаться в дрему, тут же почудилось, что Ирина опять рядом, что ее руки жадно ласкают его, не зная запретов в любви, а жаркие губы с безумной страстью целуют его всего, от макушки до кончиков пальцев на ногах. И он весь в ней, словно растворяясь без остатка, так, как медленно тает гонимая неведомыми ветрами заплывшая в теплые моря льдина…

Поворочавшись с боку на бок и безуспешно пытаясь отогнать навязчивые видения сегодняшнего вечера, Петр старался думать, что у него прекрасная жена – настоящий, любящий друг; дети, за которых он готов отдать жизнь. Да, его жена моложе и, наверное, более красива, чем Ирина: есть в ней нечто, заставляющее мужчин оглядываться ей вслед, но она никогда не отдавалась ему с такой безумной страстью, не заставляла каждую жилку тела дрожать от нестерпимых, ненасытных желаний. Может быть, потому, что выросла в довольно строгой семье, неизменно придерживавшейся правил, которые можно сравнить с пуританскими?

Наконец он заснул, но и во сне Ирина не оставила его. Петру привиделось, что они целуются, раскачиваясь на качелях в Новодевичьем монастыре, когда тот еще был огромной коммуналкой, а не принадлежал церкви. И в его сне они оба были удивительно молоды и счастливы…

Утром, во время бритья, разглядывая свое отражение в зеркале, он подумал: «Неужели старая поговорка, что первая любовь никогда не проходит, права?» Плохи тогда его дела!

Когда пил кофе, позвонила Ирина. Услышав ее голос, он вновь испытал необъяснимое волнение, будто она была рядом.

– Как ты спал? – нежно проворковала она.

– Мне всю ночь снилась ты, – честно ответил он.

– Я хотела бы немедленно приехать к тебе, но у нас мало времени.

– Мало времени до чего? – уточнил он.

– Генкин настойчиво приглашает тебя приехать в «Бон Шанс».

– И привезти сумки Юри? – дополнил Петр.

– Да, он напоминал об этом, – не стала скрывать Ирина. – Так я выхожу?

– Лучше я сам заеду за тобой, – решил Меркулов, боясь остаться с ней наедине в своей пустой квартире: потом будет не до казино, и Арнольд напрасно станет ждать их даже к ужину.

Видимо, она все поняла, и в ее голосе засквозило легкое разочарование:

– Хорошо, я жду. Поторопись, мой милый, мне не терпится вновь тебя увидеть…

Наверное, и ее всю ночь мучили те же видения, что и Петра. Не успев сесть рядом с ним в машину, она положила руку ему на колено и приникла к губам долгим, страстным поцелуем.

– Мы так разобьемся, – ласково погладив ее по щеке, он отодвинулся и резко тронул с места.

– У Ояра было так много вещей? – Ирина посмотрела назад: все заднее сиденье занимали объемистые спортивные сумки и кофры.

– Часть еще в багажнике, – усмехнулся Петр. – Твой Генкин поможет нам их перетаскать?

– Я тебе уже говорила, он не мой, – слегка обиделась она. – А таскать должны ребята из охраны.

Следя за дорогой, Меркулов думал, что если он перестанет вдруг оказывать Ирине знаки внимания, то наживет в ее лице страшного врага: она набрасывалась на него, как голодный на хлеб, со всей страстью, которую не успела растратить за последние годы. А он еще с молоду знал ее ненасытность – в любви она была бесконечно ласковым, но хищником, готовым не оставить от своей жертвы ничего. И еще ее патологическая ревность, которая в свое время дорого ему стоила…

Генкин ждал в вестибюле. По его указанию охранники – все, как один, в серых фирменных костюмах с карточками секьюрити на груди – перетаскали в кабинет главного менеджера спортивные сумки и кофры. Машину поставили на служебную стоянку казино, а Генкин объявил Меркулова гостем и пригласил в бар – скоротать время в ожидании прибытия хозяев, которые, как недвусмысленно намекнул Арнольд Григорьевич, хотят сделать Петру довольно заманчивые предложения.

Бар располагался на втором этаже, рядом с закрытым, в этот еще ранний для казино час, огромным игорным залом. Сели на высокие табуреты и Меркулов попросил сок. Ирина взяла кофе, а Генкин – маленькую рюмочку сладкого яичного ликера.

– Вы меня узнали? – неожиданно раздался чуть звеневший от волнения молодой голос. Петр недоуменно оглянулся.

Позади него, глядя исподлобья, стоял парень-охранник, а чуть поодаль наблюдали за развитием событий трое или четверо его приятелей.

– Кажется, мы не знакомы, – мягко улыбнулся Петр. – Извините, но вы, видимо, ошиблись?

– В чем дело? – оставив ликер, тут же насторожился Генкин. – Почему вы здесь, а не на местах?

Молодой охранник не обратил на него никакого внимания. Он пристально разглядывал лицо Меркулова, словно изучал фотографию.

– Мы все-таки встретились, подполковник Антонов, – сказал он тоном, не сулящим ничего доброго. – Ты меня забыл или не хочешь вспомнить? А я запомнил тебя, гад!

– Идите на свой пост, – сердито прошипел Генкин. – Я потом с вами разберусь.

– Нет, сначала надо разобраться с этим! – охранник показал на Петра. – Сколько ребят из-за него погибло! Этот гад – подполковник Антонов из военной разведки! Я узнал его: он приезжал в нашу часть, а потом приходилось лезть в пекло по его милости. Ну что ты язык проглотил?

Он смерил Петра уничтожающим взглядом и шагнул ближе. Меркулов слез с табурета, надеясь разрешить недоразумение: парень действительно был ему незнаком.

– Помнишь Кавказ? – все больше распалялся охранник. – Помнишь, как горели наши коробочки?

Петр успел прочесть на карточке парня, что того зовут Владимир Соколов, и решил обратиться к нему по имени:

– Послушайте, Соколов! Так вас, кажется? Я никогда не был на Кавказе, в Афганистане или других местах, где мы могли бы с вами встречаться. Я не Антонов, вы ошиблись!

Приятели Владимира возбужденно загалдели, Ирина не понимала, что происходит, а Генкин трясся от злости и страха, не зная, чем может закончиться неожиданно возникший скандал.

– А шрам! – заорал Соколов, показав на лоб Меркулова. – Это тебя задели штыком! Я узнал тебя, сука!

Его кулак, нацеленный прямо в лицо Петра, почти достиг цели, но Меркулов успел перехватить руку Соколова и крепко стиснул его кулак в своей широкой ладони, отжимая его назад. Почувствовав, что противник явно сильнее физически, Владимир размахнулся левой, и Петру ничего не осталось, кроме как резко отбросить зажатую руку противника назад, сильно ударив его в лоб его же кулаком. Соколов грохнулся на пол и потерял сознание. И тут на Петра ринулись его приятели.

– Назад! – неожиданно успев встать между ними, визгливо закричал Генкин на такой высокой ноте, что даже заложило уши. – Это никакой не Антонов!

– Мы его, – угрожающе загудел кто-то из охранников, но Арнольд двумя руками пихнул его в широченную грудь, стараясь заставить отступить:

– Приедет Пак, он и разберется!

– Антонов успеет смыться! – заорал кто-то еще.

– Нет, нет! – надрывался Генкин. – Если хотите, мы запрем его до приезда Леонида Кимовича и Сан Саныча.

Эта спасительная мысль неожиданно пришла ему в голову, и он ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Еще не хватало драки гостя с охранниками! И чего это вдруг на них нашло? Неужели Меркулов – действительно не Меркулов? Голова пойдет кругом! Но, с другой стороны, Ирина знает его давно?! Однако кто мешал ему действовать в других местах под псевдонимом?

– Да, мы его запрем! – истерично кричал Генкин. – Вы сами будете охранять, но если потом обнаружится ваша дурость, я не знаю, что решит Леонид Кимович!

Между тем Соколов пришел в себя и тяжело сел, держась обеими руками за ушибленную голову.

– Это Антонов из военной разведки, – простонал он.

– Хорошо, давайте запрем, – согласился один из наиболее рассудительных охранников. – Хотя мне тоже сдается, что это Антонов. Мы все вместе служили и видели его не раз. И охранять будем сами.

– Что делать? – Ирина схватила Петра за руку. – Они как с цепи сорвались.

– Наверное, этот Антонов им здорово насолил, – пожав плечами, предположил Меркулов. Его не прельщала перспектива драки с группой молодых, крепких ребят из охраны, но и сидеть взаперти тоже не слишком хотелось.

– Уступи ты им, – тихо попросила Ирина. Генкин умолял об этом красноречивым взглядом, говорившим больше любых слов.

– Пошли, – решился Петр. Пора как-то разрядить эту абсурдную ситуацию. – Где вы намереваетесь держать меня под стражей?

– Внизу есть подходящее помещение, – быстро нашелся Арнольд Григорьевич. – Но ключ останется у меня!

Меркулов поставил на стойку недопитый стакан сока и решительно направился за Генкиным, перебиравшим на ходу ключи на связке. Сзади, стараясь прикрыть Петра со спины, нервно постукивала каблучками Ирина. За ней возбужденной группой, поддерживая под руки едва переставлявшего ноги Соколова, валили охранники.