Текст книги "Голубой жасмин"

Глава 4

Лорна вздохнула и почувствовала запах кожи, сандалового дерева и конского пота. Она внимательно стала рассматривать убранство шатра. Стены были завешаны гобеленами, слабо поблескивавшими в свете медных ламп. Ковры, без сомнения, были кашанские; обстановка казалась и простой и роскошной одновременно. Лорна заметила столик из черного дерева, на котором стояла прелестная резная шкатулка.

Девушка открыла шкатулку и ахнула. Там лежали шахматы, так искусно вырезанные из слоновой кости, что каждая фигурка казалась почти прозрачной. Только Лорна взяла коня и стала с восхищением его рассматривать, как вдруг за ее спиной послышалось легкое движение.

Она резко обернулась, зажав фигурку в руке, и кровь бросилась ей в лицо, а сердце бешено застучало.

Шейх вошел как всегда бесшумно и стал спиной к входу. Он переоделся: вместо костюма для верховой езды на нем был теперь кибрnote 17Note17
  Кибр – длинная до пят, свободная мужская одежда из легкой, обычно белой ткани (араб.).


[Закрыть], застегнутый до горла и перехваченный в талии широким кушаком. Голова с очень коротко стриженными волосами была не покрыта. С какой-то львиной грацией и бесконечной уверенностью в себе стоял этот человек, вот так, молча, и глядел на нее, по-прежнему одетую в бриджи и сапожки.

Глаза его сузились, и девушка вся напряглась, приготовившись к борьбе.

– Вы играете в шахматы? – спросил он. Лорна ожидала другого вопроса – почему она не надела того, что прислал он, – и, кладя шахматную фигурку в шкатулку, почувствовала, что рука ее дрожит. Однако, закрыв крышку, произнесла вполне холодно:

– А вы, мсье, играете?

– Все хитроумные игры, смысл которых в нападении и защите, в атаке и отступлении, были придуманы утонченным восточным умом, – медленно произнес шейх, приближаясь к ней. Лорна сжалась; ей захотелось куда-нибудь укрыться.

– Вы дрожите, словно птенец. – Наклонившись к столику, он взял с блюда миндаль, скорлупа которого тут же треснула под его крепкими зубами. Белая одежда красиво оттеняла его загорелое лицо, шею и руки. На указательном пальце правой руки Лорна заметила массивное кольцо с выгравированными на нем знаками… Нет, все-таки шейх был очень хорош своей мрачной, повелительной красотой, с такими мощными широкими плечами, что тень от них полностью закрывала Лорну, когда он, словно башня, возвышался над ней, повернувшись спиной к свету.

– Вы смотрите на меня так, будто я собираюсь вас съесть. – В его голосе чувствовалась насмешка. – А почему вы не надели того, что принесла служанка? Вам было бы гораздо удобнее, чем в этих бриджах и сапожках!

– Я предпочитаю носить свою одежду! – Лорна сунула руки в карманы бриджей и стала еще больше похожа на мальчика. – Ас чего это вам вообще вздумалось присылать мне одежду, принц Касим? Уж не для того ли, чтобы облегчить свою совесть, вы решили одеть меня словно наложницу?

Он вздернул темную бровь.

– В лагере я предпочитаю, чтобы меня титуловали шейхом, впрочем к вам это не относится. К тому же, как вам должно быть известно, дьявол совести не имеет.

– Так значит у вас множество титулов? – Ее тон стал брезгливо-презрительным. – А для меня вы все равно хуже того злосчастного конокрада! Тот был беден и нуждался в деньгах, вот и… похитил меня.

– Почему вы так уверены в этом? – Белые зубы шейха сокрушили еще один орех.

– Потому что простому арабу я должна казаться слишком худой и бледной, – с вызовом ответила Лорна. – Я ведь не «луна в четырнадцатый день ее рождения»note 18Note18
  Выражение из арабских сказок «Тысяча и одна ночь», обозначавшее женскую красоту


[Закрыть], с соблазнительными изгибами и глазами газели.

Шейх тихо рассмеялся, словно гортанно промурлыкал своим смуглым горлом.

– Для женщины вы очень скромны и, не сомневаюсь, хотите, чтобы я также счел вас худой и бледной.

– Его желтовато-карие глаза скользнули по ней. – Мне досадно, что вы предпочли этот мальчишеский вид. На такой гибкой, изящной фигурке, как ваша, восточный наряд выглядел бы гораздо лучше.

Когда он своим низким голосом явно намеренно упомянул о ее фигуре, Лорне захотелось убежать и спрятаться. Она вдруг ощутила, что рубашка облипает ее, а бриджи выдают стройность ее бедер. И радости ее не было предела, когда занавеска откинулась и вошел слуга с подносом, на котором стояло несколько блюд под крышками.

Проворно и искусно он расставил блюда на столике и разлил по бокалам с серебряным ободком какую-то прохладную жидкость зеленого цвета. На Лорну слуга не взглянул ни разу. Все так же скромно опустив глаза, он поклонился и выскользнул из шатра, оставив ее наедине со своим хозяином.

– Садитесь, прошу вас. – Шейх показал на диван.

– Я… я не голодна, – с вызовом произнесла она.

– А я уверен, что голодны, mon enfantnote 19Note19
  Дитя мое (фр.).


[Закрыть]. – Шейх поднял ее на руки, как ребенка, и усадил между больших диванных подушек. Сам уселся рядом и протянул ей один из бокалов. – Это – лаймун, напиток из сока особых лимонов, мяты и меда. Прошу. Я знаю, что пить вам тоже хочется.

– Ничего вы обо мне не знаете, – возразила девушка. – Для вас я только предмет!

– Но весьма украшающий обстановку. – Голос его смягчился. Он поднес бокал к ее губам. – Глупышка вы, да еще и своенравная, прямо как девочка, которая пугливо убегает, случайно увидев свое отражение в пруду. Неужели вы не осознаете собственной красоты?

Лорна смотрела на него во все глаза, которые приняли совершенно фиалковый оттенок: казалось, будто взяли два цветка и прижали к ее юному бледному лицу.

– Пейте же. – В голосе шейха слышалась мягкая непреклонность. – Вы уже немного охрипли, а мне вовсе не хочется принуждать вас жаловаться.

– И это говорите вы? Да ведь кроме принуждения и силы вы никакого закона не знаете! Ваши собственные люди бояться вас до смерти.

– Почему вы так решили? Уж не потому ли, что Хасан и Захра отказались помочь вам сбежать? – Он рассмеялся, а Лорна, воспользовавшись тем, что шейх держал бокал с лаймуном у самых ее губ, схватила бокал и сразу же отодвинулась в сторону. Прихлебывая напиток, она наблюдала, как хозяин смуглыми пальцами разрывал надвое жареных голубей, лежавших поверх красиво выложенного на блюде риса с овощами.

– Идите сюда. Вам нужно поесть; впрочем, не есть же вам руками. – И он показал на столовые приборы с перламутровыми ручками. – Вы же весь день провели в пустыне, на воздухе и, должно быть, очень проголодались. Хасан – прекрасный повар и сильно обидится, если вы не попробуете ни кусочка из нашего ужина.

Нашего ужин а. Ее передернуло, но под пристальным взглядом этих карих глаз Лорна взяла немного кускусаnote 20Note20
  Кускус – восточная пряность, а также плов с нею и овощами.


[Закрыть] и заставила себя съесть.

– Ну а теперь кусочек голубя, – ласково уговаривал шейх, положив ей на тарелку одну из поджаренных птичек.

– Как вы все любите голубей, – заметила Лорна, зная, что этих птиц специально отлавливают в пустыне сетями из-за нежного мяса.

– Естественно, – ответил он, опять вздернув бровь уже знакомым ей манером. – Попробовав, вы тоже признаете, что это – царская еда.

– Вернее – принцева, – поправила она, внимательно глядя, как шейх, скатав из плова аккуратный шарик, отправил его в рот. Лорна заподозрила, что он специально демонстрирует ей манеры жителя пустыни, а услышав его смех, поняла, что была права.

Через некоторое время слуга принес кофе и разлил его по крохотным, изящным чашечкам. Кофе был французский, но из-за своих опасений Лорна оказалась не в состоянии оценить его по достоинству. Прежде чем удалить Хасана, шейх сказал ему несколько слов, и Лорна с ужасом поняла, что с этой минуты они остаются совершенно одни.

Поэтому она удивилась, когда занавеска шатра приоткрылась еще раз и появилась длинноногая гончая с шелковистой шерстью; обойдя и обнюхав весь шатер, она положила передние лапы на плечи хозяину и замерла.

Шейх нежно гладил ее по спине, не сводя глаз с Лорны.

– А вы любите собак? – спросил он. – Англичане, кажется, с большой нежностью относятся к ним?

– Да, я люблю их, – отвечала она, глядя при этом на собаку с тем же недоверием, что и на ее хозяина. Гончая сначала тоже рассматривала девушку, а потом подошла и принялась обнюхивать ее сапожки.

– Не бойтесь Феджра, – произнес шейх, откидываясь на диванные подушки. – Будучи настоящим сыном пустыни, он куда галантнее меня.

Лорна не очень хорошо поняла смысл этих слов. Для нее-то шейх и был сама пустыня со всеми ее опасностями, утонченностью и живописностью. Без малейшего страха она протянула руку и погладила Феджра по прохладной мягкой шерсти. Пес, обнюхав ее пальцы, положил ей на колени свою красивую голову и уставился на нее одухотворенными, почти человеческими глазами. Шейх тихо засмеялся:

– Вы ему в новинку, – и, наклонившись, взял сигарету из коробочки, лежавшей рядом. – Хотите курить, Лорна?

Он произнес ее имя с каким-то мягким раскатом, словно с нежным гортанным мурлыканьем. Девушка тут же пришла в ярость, что он осмелился обратиться к ней так интимно.

– Нет, благодарю вас! Я не привыкла к такому сорту!

– Что ж, можно и привыкнуть к тому, что поначалу кажется чуждым, – заметил шейх, поднося к сигарете зажженную спичку; глаза его при этом многозначительно блеснули. Он с явным удовольствием вдыхал дым, лениво рассматривая Лорну, гладившую пса. Она была по-прежнему напряжена. От этого человека, развалившегося на диване, исходила такая сила, будто он энергично расхаживал по комнате.

– О чем вы задумались? – требовательно спросил он.

– О том, что в отеле, в Ираа, обо мне будут сильно беспокоиться. – Голос ее дрожал, а ресницы отбрасывали на щеки едва заметные тени.

– Кто? Мужчина? – Вопрос просвистел, словно удар плети.

– Разумеется. – Подняв глаза, в которых были и вызов и пренебрежение, Лорна встретилась с его взглядом. – Он наверняка станет меня разыскивать, потому что знал, что я собираюсь в оазис Фадну, и наймет охотников-арабов, чтобы найти меня.

– Тогда им понадобится чрезвычайно острое зрение, – язвительно заметил шейх. – Каждое утро, обласканные ночным ветром, пески пустыни становятся девственными, словно в первый день творения.

– Родни найдет меня! – Эти слова вырвались у нее в полном отчаянии.

– Он любит вас, а? Этот мужчина, которого вы назвали Родни? – Голубоватый дымок сигареты вился у самых его глаз, золотистых, как пески пустыни, и затаенно-коварных, как у леопарда.

– Да, он… он обожает меня. – Лорна и думать забыла, что безжалостно отвергла Родни Гранта. – Я… я уверена, мсье, что для вас не может быть интересна женщина, уже принадлежащая другому мужчине.

– Мужчине, который позволил вам отправиться одной в пустыню? – Желтоватые глаза шейха блуждали по ее волосам, лицу и наконец остановились на голубоватой жилочке, отчетливо пульсировавшей под тонкой, нежной кожей шеи. – Пустыня – это то место, очарование которого необходимо с кем-то делить, и непохоже, девочка моя, чтобы вам так уж хотелось делиться ее волшебством именно с этим мужчиной.

– Мы… мы поссорились, и я ускакала от него в порыве раздражения…

– И он не последовал за вами? – У шейха были глаза человека, обмануть которого просто невозможно.

– Он не похож на вас! – вспыхнула Лорна. – Он не станет пускаться вскачь за девушкой и стаскивать с седла ее же собственной лошади!

– Какой же он, должно быть, вялый и малоинтересный юноша. – Изящно очерченные губы изогнулись в насмешливой улыбке. – Не удивительно, что вы не любите его.

– И все-таки я скорее буду с ним, чем с вами – варваром пустыни!

– В самом деле? – Он рассмеялся глубоким грудным смехом. – Надо вам сказать, что варварская кровь в моих жилах несколько разбавлена… Моя мать родом из испанского города Кадиса, его называют еще Серебряным Кубком. Кожа у нее была светлая и нежная, словно лепестки камелии, а глаза – золотистые, как ноготки.

Лорна оторопело уставилась на него… Сердце ее сильно забилось, и как будто стало легче от того, что его мать была европейской женщиной.

– А ваш отец ее похитил и засадил в гарем?

– Она работала медсестрой в госпитале в Марокко. – Шейх приподнял сигарету и дунул на нее. – Человек, которого я имею честь называть своим отцом, встретил ее там и сделал своей женой.

– Женился на ней! – воскликнула Лорна.

– Он глубоко и искренне полюбил ее. – Неожиданно в его желто-карих глазах зажглись опасные маленькие огоньки. – Впрочем, история этой пылкой пустынной любви вряд ли взволнует холодную кровь маленькой ледышки с туманных берегов Британии.

– Я целый год прожила в Париже, так что знакома кое с какими обычаями жителей континента.

– И как вам Париж? Не правда ли, город, полный очарования?

– Можно подумать, мсье, что вы там были.

– Я там учился, мамзель.

Глаза Лорны широко раскрылись; этот человек заинтересовывал ее все больше и больше, и в то же время она злилась на себя за свой просыпающийся к нему интерес.

– Понятно, – произнесла она. – Так вот откуда такое знание французского языка.

– Да вы и сами прекрасно говорите по-французски, msa petite blondenote 21Note21
  Моя маленькая блондинка (фр.).


[Закрыть].

И снова в его голосе прозвучала собственническая нотка; девушка отодвинулась от него подальше в подушки, снова ощутив страх перед этим человеком по имени принц Касим, который жил по законам пустыни и смело брал то, на что другие мужчины только заглядывались.

Когда он поднялся и вывел собаку из шатра, стены медленно поплыли перед глазами Лорны. Вокруг стало тихо. Большой лагерь наконец угомонился, и тишину нарушали лишь протяжные зевки верблюдов, звяканье их шейных колокольчиков да тявканье сторожевых псов. По шатру пролетел прохладный ветерок, от которого огонь в лампах затрепетал, а Лорну пробрала дрожь. По стенам, завешанным гобеленами, бегали зыбкие тени, а бисерная занавеска шевелилась, словно ее трогали невидимые пальцы.

Какое-то время Лорна сидела, уставившись в эту занавеску бессмысленным взглядом, и вдруг с мучительным рыданием вскочила на ноги и бросилась было бежать из шатра, в темную ночь.

Сильные руки, жесткие и безжалостные, перехватили ее, подняли и понесли обратно в шатер. Лежа в этих руках, девушка увидела в янтарном свете лампы, что глаза шейха сияют расплавленным золотом сквозь черные ресницы. Страх придал ей силы, но в его гибком теле мощи было куда больше, и он шутя пресек ее попытки вырваться из его рук.

– Глупышка, ты только еще больше устанешь. – Он губами стер слезинки, блиставшие в ее глазах. – Какой смысл сопротивляться? Ведь ты и сама прекрасно знаешь, что не сможешь убежать от меня.

– Я тебя ненавижу! – бушевала девушка. – Я презираю тебя!

– Мне нравится твоя неукротимость. – Шейх говорил низким, глубоким, почти убаюкивающим голосом, словно умиляясь ею. – Ты своенравна и, наверное, убила бы меня, если б смогла!

Он отнес ее в мягкую постель, а ей захотелось свернуться в клубок и умереть. Шейх лишь улыбался, глядя ей в глаза, а потом, встав на колени, принялся разувать ее. Лорна была в каком-то дурмане и только прижималась к постели, пока он снимал сапожок сперва с ее правой ноги, потом с левой, а затем отбросил их в сторону.

– Когда ты будешь раздеваться на ночь, горничная тебе не понадобится. – Он улыбался. – Я пригашу свет.

Шейх вышел. Наступила тишина. Лорна лежала, кусая пальцы, чтобы не закричать. С диким видом оглядывалась она вокруг себя, и тут взгляд ее упал на нож, лежавший на столике у вазы с фруктами. Это был слегка изогнутый кинжал с изысканным орнаментом.

Ни секунды не колеблясь, Лорна схватила его. Когда принц Касим своей скользящей походкой снова вошел, девушка, судорожно сжимая рукоятку, бросилась на него, подобно дикой кошке, целясь прямо в сердце. Но он, опередив ее, схватил за руку, и кинжал лишь слегка оцарапал его сквозь одежду. Сжав запястье, принц едва не сломал ей руку. Кинжал, поблескивая, медленно и бесшумно упал на ковер, а Лорна закричала от боли, когда он перегнул ее руку. Кровь медленно капала из маленькой ранки на белоснежный кибр, а Касим гипнотизировал ее своими желтыми глазами.

– А вот теперь ты меня рассердила, – произнес он, и снова на его бронзовом лице мелькнула белая полоска зубов.

– Пожалуйста… – Слезы страха сделали глаза девушки похожими на цветы под дождем. – Пожалуйста, не надо…

– Я вовсе не собираюсь тебя бить, – насмешливо улыбнулся шейх, и его жаркие губы пробежали по ее шее до самой ямочки. Лорна попыталась увернуться от этого обжигающего поцелуя, и тут из карманчика ее рубашки выпал цветок, который она сорвала в то утро со стены разрушенного дома. Продолжая прижимать девушку к себе, шейх нагнулся за ним и сделал ей больно. Лепестки цветка уже были смяты, но по-прежнему издавали слабый, нежный аромат.

– Зачем ты носишь его у самого сердца? – последовал требовательный вопрос.

– Сейчас же отдай! – Лорна попыталась вырвать цветок из его руки.

– Кто дал его тебе? – Сузившимися глазами он настороженно вглядывался в ее лицо. – Тот вялый глупец, который отпустил тебя одну в пустыню, где не каждый-то араб чувствует себя в безопасности?

– Да, этот цветок напоминает мне о том, кого я люблю, – с вызовом ответила девушка. – И ты не заставишь меня назвать его имя!

– Так значит это не Родни?

– Значит! – Ей, наконец, удалось выхватить из его наглых рук и укрыть цветок, такой же поникший и измятый, как и она сама.

– Что ж, храни свои тайны. – Шейх выпустил Лорну и коснулся рукой раны, словно острие кинжала все еще причиняло ему боль. – После целого дня в пустыне ты будешь спокойно и крепко спать. Доброй ночи, моя пустынная добыча!

Он повернулся на каблуках и вдруг остановился, придерживая рукой занавеску.

– Я буду в соседней комнате всю ночь. А я всегда настороже, даже во сне.

Шейх ушел, оставив девушку одну. А той с трудом верилось, что он ушел. Где-то в пустыне тявкал шакал… Лорна, наконец-то дала волю своей слабости и растянулась на постели. Так, с цветком у щеки и с медленно льющимися по лицу слезами, она и провалилась в глубокий, тяжелый сон.

Глава 5

Солнце уже заливало лагерь ярким светом; вокруг костров суетились: готовился завтрак. Позвякивали колокольчики на шеях верблюдов, – это погонщики поднимали животных и уводили их попастись в колючих кустах. Закутанные до глаз фигуры скользили между лошадьми; два жеребца злобно ржали друг на друга, пока их не огрели плетью.

Все эти утренние звуки проникали и в большой шатер шейха, но девушка, спавшая там, не слышала их. Она лишь пошевелилась, но глаза не открыла.

Во сне лицо ее смягчилось; слипшиеся ресницы спокойно лежали на щеках, хранивших следы слез. Мягкие волосы разметались, словно у ребенка, да ей и снился какой-то детский сон. В этом сне верблюжьи колокольчики превратились в колокольчики, звонившие в ее монастырской школе, где присутствие мужчины было просто немыслимо, а ворота раскрылись лишь для того, чтобы выпустить ее на попечение отца.

Утренняя суета в лагере постепенно замирала, и солнце уже вовсю освещало шатер, когда Лорна очнулась от глубокого сна и обнаружила, что лежит под тонкой сеткой, которой кто-то обернул ее постель от песчаных мух, появлявшихся, едва только солнце начинало пригревать.

Она села, откинула сетку и оглянулась. Обстановка показалась ей до ужаса странной и до дрожи знакомой.

На столике около постели лежала раскрытая сигаретница; на табурете валялся белый кибр. Лорна с содроганием снова откинулась на подушки, осознав, что пока спала, сюда заходил шейх: это он накрыл ее шелковым покрывалом и сеткой и, очевидно, разглядывал, пока она спала невинным сном младенца. У Лорны перехватило дыхание, словно ее окатили ледяной водой. Остатки сна окончательно улетучились. Вчерашние события оказались такой же реальностью, как и солнце, сияющее снаружи, или ее собственная тень.

Она находилась в пустыне и была пленницей принца Касима бен Хусейна – человека загадочного и столь же цивилизованного, сколь и безжалостного.

Девушка уткнулась лицом в подушку и попыталась забыть его лицо. Это оказалось просто невозможно.

Она отчетливо помнила каждую черточку и каждое слово из того, что он говорил ей за ужином и потом, когда отнес ее в эту часть шатра. При воспоминании о своих вчерашних страхах Лорне захотелось по-детски укрыться с головой под одеялом и отгородиться от той дрожащей женщины, какой она была вчера.

Лорна молча наблюдала, как раздвинулась бисерная занавеска и вошла Захра. Она была уже без чадры и улыбалась, а это явно свидетельствовало о том, что шейха поблизости не было. Служанка подошла к постели и вполголоса поздоровалась. Ее хладнокровная реакция на случившееся заставила Лорну предположить, что ей, по всей видимости, приходилось прислуживать здесь и другим женщинам.

От этой мысли Лорна покрылась жарким румянцем и с трудом смогла ответить, когда Захра поинтересовалась, хорошо ли лелла спала. В этот момент на волосы Лорны упал солнечный лучик, и арабка застыла, пораженная их сиянием. Потом взгляд ее карих глаз остановился на шелковой ткани, которой покрывалась Лорна, и, прищелкнув пальцами, служанка бросилась к комоду и достала оттуда прелестное платье. Без возражений Лорна позволила надеть его на себя. Платье, очевидно, было из шифона и от него шел нежный аромат духов.

– Чье оно? – Лорна мяла в руках шелк. – Скажи же мне!

Во взгляде Захры читалось явное замешательство.

– Неделю назад, лелла, мимо проходил караван; там принц Касим и купил платья и благовония, чтобы потом отвезти во дворец, Тюркейе.

Тюркейя! При этом экзотическом имени Лорна сразу же представила себе образ гибкой, стройной красавицы с волосами, как вороново крыло, и почувствовала, что прохладный шелк жжет ей кожу.

– Принц приказал, чтобы кое-что из этих вещей принесли сюда, для леллы. – Служанка показала на кедровый комод. – Разве лелле не нравятся такие красивые вещи?

– Я предпочла бы выпить кофе, а потом принять горячую ванну.

– Ванну? – Захра захлопала длинными черными ресницами. – Да ведь лелла уже принимала ванну вчера вечером!

– И лелла примет еще одну сегодня утром! – В этот момент Лорна сообразила, что она ведь не в отеле, а в пустыне, где воды может не хватать. – Захра, мне бы очень хотелось принять ванну, если, конечно, воды достаточно.

– Мы всегда становимся лагерем у колодца, – откликнулась девушка, а на лице ее было написано:

«Если так часто мыться, то и вода скоро кончится!».

– Мерси, – Лорна улыбнулась служанке, которая была все же славным существом и единственно возможной подругой здесь. Вспомнив шейха, Лорна снова ощутила свою беспомощность, а шелковое одеяние только усиливало это ощущение. К тому же шейх купил его в подарок другой девушке, а Лорна оказалась на его пути лишь волею судьбы. Снова вспомнились вчерашние события, она вновь как бы ощутила силу его рук, и у нее вырвался слабый сдавленный стон…

– Я напугала леллу? – Это вернулась Захра с подносом.

– Нет… все в порядке. – Разве Лорна могла испугаться кого-то или чего-то больше, чем шейха? Только при мысли о его властном лице сердце ее начинало испуганно колотится.

Захра установила поднос на кровати. Лорне безумно хотелось только кофе; наливая себе из медного кофейника с длинным носиком, она сказала служанке, чтобы та унесла еду.

– Я не голодна, только пить очень хочу. Должно быть, это воздух пустыни вызывает у меня такую жажду.

– Лелла еще не привыкла к пустыне? – Захра совершенно спокойно подняла кибр, валявшийся на табурете, а у Лорны, наблюдавшей за нею, вся кровь прихлынула к щекам.

– Я приехала из страны, где солнце гораздо прохладнее, а песок можно найти лишь на морском берегу. – В голосе Лорны слышалось тихое отчаяние. Англия, монастырь, школа, затем год в Париже с больным отцом. Откуда ей было знать, что паломничество на Восток навлечет на нее такую беду, о которой она теперь страшилась даже думать? Ее, презиравшую мужчин и превыше всего ценившую свою свободу, теперь этой свободы лишили. И сделал это человек, которого ее чувства нимало не трогали!

– Лелла должна поесть, не то принц Касим будет гневаться на меня, что я плохо смотрю за вами. – Захра подняла крышку с блюда хрустящих риссолейnote 22Note22
  Риссоли – маленькие круглые пирожки с начинкой из мясного или рыбного фарша с картофелем и яйцами, жареные в масле.


[Закрыть]. – Разве такая еда не придется по вкусу лелле?

Пряный аромат риссолей достиг ноздрей Лорны, и она поняла, что все-таки хочет есть.

– Похоже, указующий перст вашего шейха действует даже в его отсутствие, – заметила она, принимаясь за еду.

Служанка уставилась на нее, словно не понимая, как можно в таком тоне говорить о ее хозяине.

– Захра, – сердце у Лорны колотилось от волнения, – ты поможешь мне убежать?

Девушка отшатнулась от постели точно так же, как слуга шейха минувшим вечером. Она завесила глаза длинными ресницами, а вся ее манера держаться мгновенно переменилась: из дружелюбной стала почти враждебной.

– Пойду поставлю воду для ванны лелле. – И выскользнула, превратив слабый лучик надежды в глыбу льда, придавившую сердце Лорны.

Как они все боятся его! Его власть над ними так велика, что никому и в голову не приходит спросить, а почему, собственно, в этом шатре находится молодая англичанка. Похоже, все считают, что этим он оказывает ей честь!

Оттолкнув поднос, Лорна выскользнула из кровати. В алькове, где стояла большая медная лохань, обнаружился еще и маленький комодик. Девушка огляделась, снова отметив, в какой безупречной чистоте содержится здесь все. Принц Касим бен Хусейн оказывается брезглив; хоть какое-то, маленькое, утешение…

Она расхаживала взад и вперед по ковру, утопая босыми ногами в рыжеватой шкуре леопарда. Эта пустыня – предмет ее детских мечтаний, куда она так рвалась, – предала ее и жестоко ранила. Лорна чувствовала себя птицей, попавшей в клетку.

Девушка улеглась на шкуру, погрузившись в мех и подложив под голову диванную подушку. Волосы, шелковистые и золотистые, рассыпались по лицу; сквозь полупрозрачную ткань платья просвечивала белая кожа.

В такой позе и нашла ее Захра, вернувшаяся с медными чайниками горячей воды.

– Лелла плачет? – Служанка прикоснулась к ее волосам, и Лорна повернула к ней сумрачное лицо с совершенно сухими, хоть и затуманенными глазами.

– А ты считаешь, я должна улыбаться? – спросила она.

– Но шейх очень мужественный и красивый. – Захра смутилась. Как и любую арабскую девушку, ее воспитали в убеждении, что мужчины – высшие существа. Ей было невдомек, что Лорна не из тех девушек, что сдаются первому встречному и без звука подчиняются его воле.

– Шейх Касим – самый жестокий человек из всех, с кем мне приходилось сталкиваться, – с горечью произнесла Лорна. – От всей души желаю ему познать страдание.

Большие карие глаза Захры с ужасом уставились на Лорну.

– Сидиnote 23Note23
  Сиди – господин (араб.).


[Закрыть] Касим вовсе не жесток со своими людьми…

– Я видела, как он запорол человека. – Лорну передернуло при этом воспоминании.

– Тот человек, верно, заслужил наказание, а лелла должна понять, что здесь, в пустыне, законы совсем другие, чем в городе.

– Наверное, это пустыня так ожесточает людей, – прошептала Лорна.

Захра пожала плечами: ей были совершенно чужды понятия этой юной англичанки о жестокости. Она наполнила лохань горячей водой, от которой еще шел пар, и опять капнула в нее ароматного масла, сделавшего воду мягкой и мыльной. Взяв губку со стоящего рядом низкого столика, девушка молча посмотрела на свою госпожу.

– Я прекрасно справлюсь и сама, – заверила ее Лорна.

– Я вымою леллу, как делают у нас в хамманеnote 24Note24
  Хамман – баня (араб.).


[Закрыть], и кожа леллы разрумянится. Очень приятное ощущение… так расслабляет…

– Нет… – Лорна была слегка шокирована. – Я предпочитаю мыться сама.

– Лелле не надо стесняться. – Захра говорила с ней, как с ребенком. – Зачем стыдиться, если на теле нет никаких изъянов.

«Весьма эстетическая точка зрения», – вынуждена была признать Лорна про себя, но тем не менее, пока она раздевалась и усаживалась в ароматную воду, щеки ее все еще пылали.

Захра натерла ее губкой, слегка шершавая поверхность которой вызвала у Лорны удивительное ощущение внутреннего жара и восхитительной свежести одновременно. Служанка избегала ее взгляда и не подняла глаз, даже когда Лорна вскрикнула от боли: губка случайно коснулась синяка на правой руке, выше локтя. Эта темная отметина на белой коже была следом гнева шейха после того, как она кинулась на него с кинжалом. Лорна потрогала синяк пальцем и порадовалась тому, что и ей удалось оставить на теле шейха свою отметину. Кинжал все-таки оцарапал его, и там, наверное, есть маленький шрам.

Вымытая, завернутая в банное полотенце, девушка стояла и задумчиво рассматривала свои бриджи и рубашку. Бриджи можно было вычистить, сапожки – тоже, а вот рубашка явно нуждалась в стирке.

Опустившись на колени у кедрового комода, Лорна принялась перебирать его содержимое. Среди разнообразных шелков и бархатов там обнаружилась голубая парчовая туника без рукавов, которую можно было использовать как блузку, заправив в бриджи. К тунике были приложены шелковые шальвары… но нет, будь она проклята, если наденет их.

Напрасно Захра старалась уговорить ее надеть весь наряд.

– Я не одалиска, – оборвала ее Лорна непререкаемым тоном. – Не стану носить прозрачные штаны, и все тут!

– Если вы рассердите принца Касима, то увидите, каким недобрым он может быть. – Захра опустила ресницы. – Мужчины – они такие, у них свои привычки.

– Ты хочешь сказать, что им просто нравится быть такими, со своими привычками? – Лорна натянула сапожки и застегнула пояс у бриджей. Из туники получилась прехорошенькая свободная блуза, а ткань, переливающаяся всеми оттенками голубого, была просто великолепна. – Ты еще слишком молода, Захра, чтобы хорошо знать мужчин, их потребности и привычки.

– Я замужем, – ответила та застенчиво. – Мой муж Юсуф – табунщик, стережет лошадей; очень важное дело, потому что сиди Касим очень любит лошадей, и его лошади – лучшие на много миль.

Лорна с удивлением рассматривала служанку. На вид ей не было еще и семнадцати, а она уже несла на своих плечах тяжесть домашней работы и покорно подчинялась воле своего мужа.

– Теперь я понимаю, почему вчера вечером на тебе была чадра, – сказала Лорна. – Арабы не любят, когда их жены показывают свои лица другим мужчинам, а ты очень хорошенькая.

Захра покраснела, и нежный жар румянца, окрасивший золотистую смуглоту кожи, сделал ее еще краше.

– Юсуф очень добр ко мне, – произнесла она.

– Еще бы! Ведь ему просто повезло иметь такую жену.

Лорна подошла к зеркалу и бросила на себя взгляд сбоку. В этой тунике без рукавов, мягко поблескивавшей на ее светлой коже, с аккуратно расчесанными белокурыми волосами она была похожа на изящного мальчика-пажа из свиты какого-нибудь языческого короля. Кладя на место гребень, девушка неожиданно обнаружила агалnote 25Note25
  Агал – кушак (араб.).


[Закрыть], забытый шейхом на комоде, и отшатнулась от него, словно от свернувшейся змеи. Правда, через несколько минут она благополучно забыла о нем, желая побыстрее уйти из гарема, пусть всего лишь на другую половину шатра.

Подойдя к бисерной занавеске, Лорна остановилась.

– Ты не должна одна вытаскивать эту огромную, тяжелую лохань, – сказала она служанке, приводившей все в порядок после мытья. – Я пришлю Хасана помочь тебе.