Текст книги "Полночь в Малабар-хаусе"

– Это как еще?

– Ну, когда я впервые услышал, что ты твердо решила пойти на службу в полицию, я посмеялся. Я хочу сказать, это ведь не самое подходящее занятие для женщины? Но ты довела дело до конца. И естественно, теперь, когда ты всем показала, я жду, что ты изящно уйдешь в отставку.

Персис отложила вилку.

– Что-что я всем показала?

– Что наша новая нация строится на демократических принципах. А что может быть демократичнее, чем позволить женщине надеть униформу?

– Позволить? – вырвался у Персис сдавленный писк.

– Некоторые говорят, что страна пошла ко дну, когда из нее выгнали британцев, – увлеченно продолжал Дарий. – Но я не согласен. Ты наш символ, Персис. Смотрите, говорим мы, мы больше не отсталая нация! Мы даже позволяем женщине работать в полиции!

Персис изумленно уставилась на него. Неужели именно так на нее смотрит не только ее брат, но и еще множество мужчин по всей стране? Но если это правда, какое право она имеет зваться служителем закона? Она только символ, марионетка, играющая в чьем-то спектакле.

Персис со зловещей неторопливостью встала из-за стола.

– Знаешь, на секунду я подумала, что ты изменился. Но лягушки превращаются в прекрасных принцев только в сказках. Я никакой не символ. Я следователь полиции. Я тренировалась так же, как и любой другой мужчина в академии. Я стала лучшей в своем классе. И мне поручили это дело, потому что кто-то решил, что я достаточно компетентна, чтобы с ним справиться.

Дарий неловко поднялся на ноги.

– Я не хотел тебя обидеть, – повторил он.

– И тем не менее я обиделась. По-моему, тебе пора.

– Персис! – лицо тети Нусси стало пунцовым. – Ты не смеешь так с ним разговаривать!

– Почему это? – спросила Персис. – По-моему, тебе ничего не мешает снова его запечатать и послать в Калькутту.

– Ты зря так… – начал Дарий, но Персис резко повернулась к нему.

– Я никогда за тебя не выйду. И не вышла бы, даже будь ты последним мужчиной на земле.

Они посмотрели друг на друга. Потом Дарий выпрямился.

– Думаю, нам пора идти, мама. Уже поздно, а мне нужно успеть на ранний поезд. Рад был вас видеть, дядя, – добавил он, повернувшись к Сэму Вадиа. – Желаю вам крепкого здоровья.

Он повернулся на каблуках и твердой походкой вышел вон из квартиры. Нусси бросилась следом, но у самой двери обернулась.

– Персис, ты неисправима! Когда ты наконец научишься вести себя как женщина? Даже это платье тебя не изменит! С тем же успехом ты могла надеть под него форменные брюки!

Когда они ушли, Персис откинулась на спинку сиденья.

– Пожалуй, я тоже пойду, – сказал Блэкфинч. Персис не обратила на него внимания. Она все еще была бледна от гнева, в том числе от гнева на саму себя. Она нагрубила, расстроила тетю – и ради чего? Неужели ее настолько разозлила оплошность Дария? Почему ее так легко привести в ярость? Тактичность, осторожность – вот что должно быть превыше всего для хорошего полицейского. А тонкокожесть и вспыльчивость с дедуктивным мышлением сочетаются плохо.

– Довольна, что выплеснула эмоции? – спросил ее Сэм.

– Полагаю, сейчас тебе самое время сказать, что ты во мне разочарован?

– Если что-то приходится говорить вслух – значит, это вообще не стоит говорить, – сказал Сэм. – Доброй вам ночи, мистер Блэкфинч. Рад был познакомиться.

С этими словами он развернул свое кресло и удалился.

Как только Сэм покинул комнату, внутрь прокрался кот Акбар, запрыгнул на стол и принялся грызть холодный кусок курицы.

Блэкфинч аккуратно сложил салфетку в квадрат и положил на стол.

– Славный выдался вечерок.

Персис снова не ответила. Ее взгляд был прикован к чему-то, что находилось очень далеко во времени и пространстве.

– Я сам выйду, хорошо?

Он подождал еще мгновение, а затем подошел к двери и покинул квартиру.

14

4 января 1950 года

Следующее утро оказалось сплошным разочарованием. По-прежнему никаких следов пропавшего Вишала Мистри, никаких следов пропавших ножа и штанов. Персис позвонила в билетную кассу вокзала «Виктория», и ей сказали, что данные с корешка билета, который она нашла в куртке Хэрриота, еще не восстановлены. Бирла не выяснил ничего нового о предполагаемом местонахождении отеля «Золотой храм». И они все еще не знали, что за женщина была с Хэрриотом в ночь его смерти.

Поскольку новых зацепок не появлялось, Персис вернулась к уже имеющимся показаниям. Она чувствовала, что за ними кроется нечто большее.

Ведь правда наверняка была не одна. В этом Персис не сомневалась. Сэр Джеймс был не тем, за кого его принимала широкая публика. Да, может, этот англичанин и был искусным дипломатом, которому доверяло индийское правительство, но был он и мерзавцем, находившимся на грани банкротства.

Вскоре после одиннадцати прибыл Сет, явно в прескверном настроении.

Персис проследовала за ним в его кабинет. Там он рухнул в кресло и швырнул на стол газету.

– Я только что от Шуклы, – сообщил он. – И сказать, что он недоволен последней статьей Чанны, – это ничего не сказать.

Он взял газету, сердито раскрыл ее и прочел:

– «Расследование смерти сэра Джеймса практически не продвинулось вперед. Нет подозреваемых, нет четкого направления и не установлен реальный мотив убийства. Ведущий следователь решила держать прессу в неведении. Но „Кроникл“ удалось узнать, что ее команда сейчас опрашивает некоторых наиболее уважаемых жителей нашего города в надежде, что, баламутя людей, сможет раскрыть дело. Совершенно очевидно, что это свидетельствует о недостатке опыта и здравого смысла. Руководит расследованием Рошан Сет. Когда-то его имя было на слуху у всех, но эти времена давно прошли».

Персис молчала. Этого она и ждала. Чанна был не из тех, кто смиренно принимает отказы.

Внутри нее снова вспыхнул гнев на Обероя. Несомненно, это он раздувал пламя, подбрасывая Чанне дров.

Вернувшись за свой стол, она продолжила работу со своими заметками. Она чувствовала, как на ее плечи наваливается тяжесть ожиданий. Впервые за все время службы она находилась под таким давлением. И ведь Сет предупреждал ее об этом, а она его не послушала.

На мгновение ее охватила паника. А если она провалит дело? Раньше она даже возможности такой не допускала. Но теперь…

Персис закрыла глаза и стала прокручивать в голове обстоятельства дела – все то, что продолжало ее беспокоить. Вишал Мистри, нож, пропавшие штаны…

Тут ее пронзила внезапная мысль. Что там сказала вчера вечером тетя Нусси? «С тем же успехом ты могла надеть под него форменные брюки!»

Открыв глаза, она застыла на месте, чтобы мысль как следует оформилась.

Наконец она встала и направилась к Сету.

Тот сжимал в руке пустой стакан из-под виски и глядел остекленевшими глазами на лежащий перед ним отчет.

– У меня есть версия, – сказала Персис. – Касательно штанов.

Сет непонимающе уставился на нее.

– Штанов?

– Штаны Хэрриота пропали. И кажется, я знаю, что с ними случилось.

Она въехала в ворота Лабурнум-хауса, когда только-только пробило двенадцать и солнце нещадно поливало жаром усыпанный гравием двор.

Вместе с младшим инспектором Джорджем Фернандесом Персис направилась прямо в особняк.

Дверь открыла удивленная миссис Гупта.

– Я хочу поговорить с Мааном Сингхом. Он здесь?

– Он работает в гараже.

Экономка провела их к боковой части дома, где в низком сарае из красного кирпича стояли в ряд автомобили. Сингх обнаружился под капотом красного «бентли». Вместе с обычным тюрбаном он нацепил белый жилет, так что были видны мощные мускулы его рук и шеи. И жирное пятно на гладком правом бицепсе только подчеркивало его могучее телосложение.

Увидев, что к нему подошли, Сингх выпрямился, сжимая в похожей на окорок руке гаечный ключ.

Персис остановилась, обдумывая то, что собиралась сказать.

Тогда, в Малабар-хаусе, это казалось разумным. Но сейчас, когда она стояла лицом к лицу с этим неуклюжим великаном, слова застряли у нее в горле. Версия, которую она изложила Рошану Сету, теперь казалась ей смехотворной.

Персис облизнула губы и взглянула на Фернандеса. На его лице проступило любопытство. Персис продолжала молчать. Ей бы очень хотелось, чтобы с ней рядом сейчас находился Бирла, но он был занят другим делом. Интересно, как к ее предположению отнесется Фернандес – самый уравновешенный человек, которого она знала?

Персис глубоко вдохнула и бросилась в омут с головой.

– Согласно вашему собственному признанию, именно вы обнаружили тело сэра Джеймса. Лал был вторым человеком, который видел тело, и он подтвердил, что у сэра Джеймса пропали штаны. Итак, штаны пропали между убийством и появлением Лала. Мы знаем, что убийца не покидал дома – если, конечно, не перелез через пятнадцатифутовую стену с колючей проволокой. Предположим, что убийца забрал штаны себе. Но что бы он стал с ними делать? Вряд ли он смог бы таскать их с собой по дому – тем более что там было полно гостей и прислуги. Кто-нибудь обязательно бы все заметил. Но и спрятать их для последующего вывоза из Лабурнум-хауса он не мог, поскольку был риск, что их найдем мы.

Сингх молчал, глядя на нее со странно отрешенным выражением лица.

Персис снова сделала вдох.

– Я думаю, что это вы забрали штаны. Вы спрятали их под ваши собственные и так вышли из Лабурнум-хауса. Вы человек крупный, как и сэр Джеймс, и легко смогли бы их надеть.

На секунду ей показалось, что Сингх сейчас взорвется. Персис напряглась. Ее рука сомкнулась на рукояти револьвера, хотя она и сомневалась, что, если Сингх решит напасть, его остановит пуля.

Он шагнул вперед. Персис услышала, как Фернандес потянулся за своим собственным оружием.

И в этот момент громадный сикх поднял руки вверх.

– Да, – сказал он. – Это я убил сэра Джеймса.

Именно то облегчение, с которым он это произнес, и будет терзать ее впоследствии.

15

Тюрьма «Артур-роуд» – она же Бомбейская центральная тюрьма – была старейшим в городе местом заключения. Изначально она вмещала только восемьсот заключенных, но в последние годы расширилась из-за того, какое рвение стали проявлять судьи после Раздела. В этих неприступных стенах многие корифеи борьбы коротали бесконечные часы, сочиняя революционные послания или убаюкивая себя мыслями о собственном мученичестве.

Персис расписывалась в журнале в караульном помещении, когда дверь позади нее открылась и на пороге появилась знакомая фигура.

Мадан Лал был, как обычно, одет в элегантные светло-коричневые брюки и льняной пиджак. Но сейчас его глаза словно заволокла пелена, которой не было несколько дней назад. Похоже, помощник сэра Джеймса не спал несколько ночей.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

– Я узнал, что вы приедете его допрашивать. Хочу вас сопровождать, – произнес он холодно, и Персис уловила в его словах злость. Похоже, ему не понравилось, что она арестовала Сингха в его отсутствие.

– Вы гражданский. Вы не можете присутствовать на допросе подозреваемого.

– Правила всегда можно нарушить, – возразил Лал. – Сингх не станет с вами разговаривать.

Персис взвесила его слова. В поведении Лала было что-то скрытное, и это что-то ее беспокоило. Однако все предыдущие встречи с Сингхом и впрямь не давали повода думать, что он ей откроется. С момента своего ареста этот человек не произнес ни слова. Он молчал, когда его везли в изолятор на Марин-драйв, и, как ей рассказали, оставался безмолвным, пока его переводили в тюрьму. Персис тогда вернулась в Малабар-хаус, чтобы сообщить Сету новости и обсудить дальнейший план действий.

Сета произошедшее шокировало точно так же, как и ее саму. Но потом он поднялся с места и хлопнул ее по плечу.

– Ты была права! Ты справилась, Персис!

Персис прямо почувствовала, как в его голове все заскрипело и завращалось. Это был тот самый прорыв, которого он так долго ждал. Теперь, когда преступник во всем признался, Шукла уже не будет стоять у него над душой.

Но что-то в этой ситуации беспокоило Персис. Слишком легко Сингх капитулировал перед лицом откровенно дурацкой теории. У нее не было ни малейшего доказательства своей правоты, и все же он немедленно сознался.

Но почему?

Ей было просто необходимо заставить Сингха заговорить.

– Хорошо.

Сингха поместили в одиночку, расположенную глубоко в недрах тюрьмы. Надзиратель настоял на том, чтобы сопровождать посетителей. Войдя в камеру, они увидели, что Сингх сидит, прикованный наручниками к обшарпанному стальному столу, в ожидании их прибытия.

Он заметил, что вместе с Персис пришел Лал, и в его глазах на мгновение что-то сверкнуло.

Персис повернулась и выпроводила надзирателя. Его круглое лицо сморщилось от разочарования.

После этого они с Лалом уселись по другую сторону стола.

– Вы признались в убийстве сэра Джеймса, – начала Персис. Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Сингх не ответил и перевел взгляд на Лала. Свет, падавший из зарешеченного окна, проделанного высоко в задней стене, отражался от очков помощника сэра Джеймса.

– Зря вы пришли, – пророкотал Сингх.

Было не очень понятно, кого он имеет в виду – Лала или Персис.

– Это вы его убили? – спросила она.

– Я признался, – рыкнул Сингх. – Что вам еще нужно?

– Мне нужно знать причину.

Сингх открыл рот, но тут на его лице проступило сомнение. Сейчас он очень походил на актера, который вышел на сцену, увидел зрителей и забыл текст.

– Каждый умирает так, как заслуживает, – наконец сказал он.

– Чем же сэр Джеймс заслужил свою смерть?

Но Сингх просто отмахнулся от вопроса, ответив лишь небрежным кивком головы.

– Он вас чем-то разозлил? – настаивала Персис.

Молчание.

– Почему вы сознались сейчас, а не в ночь убийства?

Молчание.

– Зачем вы взяли штаны? В этом не было никакого смысла.

Молчание. Персис все больше охватывало беспокойство. В действиях Сингха было что-то нелогичное. Если это он убил сэра Джеймса и с самого начала хотел во всем признаться, к чему тогда этот фарс со штанами? И как так вышло, что совершенно дикое обвинение заставило этого великана сознаться в таком чудовищном преступлении?

– Вы понимаете, что вас повесят?

– Да, – сказал Сингх. – И я умру, как подобает гордому сыну Пенджаба.

– В этом все и дело? – спросила Персис. – Вы убили сэра Джеймса, чтобы что-то доказать?

– Вам меня не понять, – сказал Сингх. В его глазах читалось презрение. – Вы не настоящие индийцы. Вы раболепствуете перед англичанами.

Кровь прилила к ее щекам. «В прежние времена, – подумала она, – человека за такие речи отдали бы британской разведке и упрятали в какую-нибудь секретную камеру предварительного заключения. Он бы получил клеймо антиимпериалиста и пошел под суд, где ему не замедлили бы вынести смертный приговор».

Без суда обойтись просто не могло. Британцам было недостаточно повесить человека – нужно было еще и показать всем, что он заслуживает повешения.

Надлежащая правовая процедура была превыше всего, даже если в результате выносили фальшивый приговор.

– Где нож? – спросила Персис.

– Я его выбросил.

– И где он сейчас?

– Исчез.

– Я вам не верю.

Персис ждала, что Сингха охватит гнев, однако вместо этого в его глазах появилась странная растерянность.

– О чем это вы?

Осмелевшая Персис наклонилась вперед.

– Я не верю, что это вы убили сэра Джеймса. Вы лжете.

Лал с удивлением повернулся к ней.

Некоторое время Сингх угрюмо молчал.

– Я могу доказать, что это я его убил, – наконец произнес он.

– Как?

– Его штаны у меня. Вы найдете их у меня дома, на дне шкафа.

Когда они вышли из камеры, Лал принялся нервно расхаживать по коридору.

– Что с ним теперь будет?

– Проведем обыск. Если найдем штаны, состоится суд, и если он продолжит говорить, что виновен, то ему вынесут приговор. А потом его повесят.

– Почему вы сказали, что не верите ему?

Персис заколебалась.

– Я… – Сингх вел себя одновременно уклончиво и агрессивно, и Персис не могла объяснить, что именно в его поведении ее беспокоит. Почему он оставил штаны, но выбросил нож? Зачем он вообще забрал штаны? Почему не признался сразу, а дождался очной ставки? Почему не спустился к празднующим и не объявил о своем поступке?

– Расскажите мне о нем, – попросила она. – Как он появился в Лабурнум-хаусе?

– Месяц назад мне пришлось уволить водителя сэра Джеймса – за кражу. Сингх пришел к нам искать работу и очень понравился сэру Джеймсу. Я предложил испытательный срок, – ответил Лал. Вид у него был угрюмый. – Это я виноват, не так ли? Надо было тщательнее все проверить насчет его прошлого.

– Выражал он раньше какие-нибудь националистические настроения?

– Нет. Он был идеальным сотрудником. Пунктуальный, целеустремленный.

– А условия работы и зарплата его устраивали?

– Ни на что такое он не жаловался. Мы хорошо ему платили.

– А что насчет его личной жизни? Были ли там причины для недовольства?

– По правде говоря, об этом я мало что знаю. Ни жены, ни знакомых у него не было. А даже если бы и были, вряд ли он стал бы обсуждать их со мной.

– А семья у него есть?

– В Бомбее – нет. Да я и не слышал, чтобы он хоть раз упоминал своих родственников.

Персис замолчала. Мысли ее путались.

– Странный народ эти сикхи, – продолжил Лал уже спокойнее. – Вражда, вендетта, кровная месть – для них это все неотъемлемая часть жизни. Однажды, много лет назад, когда я ехал по Пенджабу, я стал свидетелем ссоры на улице. Две машины столкнулись. Водители стали переругиваться. Один водитель был низкорослый пожилой сикх, а другой – крупный, грузный и темнокожий, по виду южанин. Сикх подошел к багажнику своей машины, вынул оттуда большой меч и зарубил южанина на месте.

Персис вгляделась в его встревоженное лицо.

– Мне тяжело признавать это, – сказал Лал. – И все же, боюсь, ничего другого не остается. Сэра Джеймса и вправду убил Сингх. Дело раскрыто, и ваша работа окончена, инспектор. Все заинтересованные люди могут наконец вздохнуть с облегчением. В конце концов, жизнь должна продолжаться.

В Малабар-хаус Персис вернулась только через два часа. Перед этим она побывала в доме у Сингха и провела в нем обыск. Еще в тюрьме она позвонила Бирле и попросила встретиться с ней там.

Сингх жил в двухкомнатном домишке на пустыре за парком «Вальтер де Соуза». Таких самодельных домов там было еще много: одни были построены муниципальными властями, другие принадлежали частным предпринимателям и священству. Домик Сингха, кирпичный и с жестяной крышей, оказался среди них одним из лучших. На фанерной двери висел небольшой замок, который Бирла без труда сбил рукояткой своего револьвера.

Обстановка внутри была скудная. Побеленные стены, одна-единственная лампочка, кровать-чарпай, кухонька с разномастными стальными сковородками, тарелками и чашками, деревянный стол, за которым едва уместятся два человека, и одинокий табурет. В стальном шкафу хранилась одежда, в том числе и три рабочие униформы. И на дне шкафа, в старом джутовом мешке, действительно лежали штаны сэра Джеймса.

Персис взяла в руки мягкую красную ткань. Более темные пятна выдавали контакт с кровью.

– Похоже, это и вправду он, – сказал Бирла, разглядывая штаны.

В том же шкафу Персис нашла небольшой мешочек, в нем – бумаги, а среди них – продуктовую карточку. На карточке был указан постоянный адрес проживания в северном городе Амритсар.

Персис выписала этот адрес в свой блокнот и присовокупила карточку к уликам.

* * *

Вернувшись в Малабар-хаус, Персис обнаружила, что Оберой что-то рассказывает младшему инспектору Фернандесу и констеблям Субраманиуму и Рэю. Когда Персис вошла, ухмылка исчезла с лица Обероя, и он проводил ее обеспокоенным взглядом.

Сет ковырялся в тарелке с пловом, подоткнув под подбородок салфетку. По радио передавали крикет.

Когда Персис вошла, Сет вздохнул, выключил радио и отложил вилку.

– Я не думаю, что это сделал Сингх.

Плечи Сета слегка ссутулились.

– Почему?

Персис быстро изложила причины своих сомнений. Зачем он дожидался очной ставки, если все равно хотел сознаться? При этом никаких протестов, никаких отпирательств. И что страннее всего – зачем было выносить из особняка штаны?

Сет снял салфетку и вытер рот. Как видно, у него пропал аппетит.

– Позволь спросить: зачем человеку брать на себя убийство, которого он не совершал?

– Не знаю.

– Но ты, наверное, в курсе, что такое «бритва Оккама»[10]10
  «Бритва Оккама» – принцип, гласящий: «Не следует множить сущее без необходимости». Иначе говоря: из нескольких возможных, одинаково логичных объяснений какого-либо явления следует выбирать самое простое.


[Закрыть]?

– Да.

– И при этом ты отказываешься верить собственным глазам, – раздраженно выдохнул Сет. – Этот человек держал злобу на британцев. Он нашел способ устроиться к сэру Джеймсу, разведал обстановку и начал действовать. По-моему, вполне правдоподобно. А что касается штанов – он взял их себе на память. Подобные случаи уже бывали.

– И все равно это не объясняет, почему он не сознался сразу. И почему не оказал мне никакого сопротивления.

– А ты не думаешь, что он просто нуждался в зрителях? Убийство было политическим. Он дождался, когда взбаламутятся газеты, а потом, когда ты приперла его к стенке, просто вышел и сказал: «Вот он я. Это я все сделал».

Персис заколебалась. В устах Сета все звучало так просто. Может, она зря волновалась?

– Мне звонил Тилак, – продолжил Сет. – Просил передать тебе его личные поздравления. Понимаешь, что это значит, Персис? Не каждый полицейский получает похвалу от замминистра внутренних дел. А теперь скажи: как, по-твоему, он отреагирует, если ты продолжишь настаивать, что убийца не Сингх?

– А как же правда?

– Правда?! – выкрикнул Сет. – Персис, для таких, как мы, правда – лишь случайный побочный эффект нашей деятельности. И если ты сейчас о пропавших штанах, то, честно говоря, пускай даже они сами собой у него оказались. Мне все равно.

«Прошлое дает о себе знать», – поняла Персис. Это был тот самый цинизм, которым Сет заразился с тех пор, как впал в немилость. Но могла ли она принять такую картину мира?

Персис устремила взгляд вперед.

– Я прошу позволить мне продолжить расследование.

– А если не позволю?

– Продолжу без позволения.

Сет пристально посмотрел на Персис, а затем, к ее удивлению, усмехнулся.

– А я смотрю, ты у нас храбрая?

– Храбрость тут ни при чем.

– Разрешения я тебе дать не могу. Тем более что сам комиссар вот-вот объявит, что дело закрыто. А вот если ты захочешь, так сказать, уточнить некоторые детали – для официального отчета, – не думаю, что кто-то будет против. Вы прославитесь, инспектор. Вас будут возносить на пьедестал. Но будьте поаккуратнее: за преклонение придется заплатить.

Вернувшись к своему столу, Персис обнаружила написанную корявым почерком записку от Бирлы. Там говорилось, что звонил Огастес Сильва и просил ее, как только она сможет, зайти к нему в офис. Далее шла информация об индийском инженере, которого в Фаридпуре съели крокодилы. Бирла поговорил по телефону с журналистом, написавшим эту статью, и выяснил следующее. Покойного звали Сатьяджит Шарма, и действительно ходили слухи, что у него был роман с англичанкой, но никаких доказательств причастности ее самой или ее отца к этому убийству не нашли. Полиция все свалила на местных бандитов.

Персис сунула записку в карман, схватила фуражку и направилась к выходу.

В дверях она столкнулась нос к носу с Бирлой.

– Где вы были? – спросила она.

– Сет поручил мне другое дело, – сообщил тот. – Очень важное.

– И какое же?

Бирла вздохнул.

– Миссис Баттачария уверена, что за ней кто-то следит.

– Миссис Баттачария уже впала в маразм, – возразила Персис.

Бирла снял фуражку и почесал в затылке. Его волосы, мокрые от пота, липли к голове.

– Миссис Баттачария – сестра члена законодательного собрания Конгресса. Его жизнь она уже превратила в кошмар, вот он и решил великодушно поделиться с нами.

– У меня для вас есть кое-что получше. Только Сет не должен об этом знать.

В глазах Бирлы мелькнул интерес.

– Прошлой ночью я виделась с человеком по имени Ади Шанкар. Он владеет клубом «Гульмохар» на Черчгейт-стрит. Он знал сэра Джеймса Хэрриота – они совсем недавно познакомились. Я хочу разузнать о нем побольше. Мне сказали, что на балу у Хэрриота он играл с джаз-бендом с полуночи и до моего прихода. Можете это уточнить у бенд-лидера?

Бирла кивнул и сделал заметку в своем блокноте.

– Хочешь, чтобы я за ним понаблюдал?

– Я хочу, чтобы вы выяснили все возможное. Официально дело закрыто. Признание Сингха для высокого начальства – просто подарок. Они могут подвести черту, разыграть суд над Сингхом, а после этого спектакля – послать его на виселицу.

– Ты не веришь, что убийца – он?

Персис заколебалась.

– Не знаю, – призналась она. – Но раз уж человеку грозит повешение, то мы должны по крайней мере убедиться, что он его заслуживает.