Текст книги "Возмездие"

12

В бардачке «шкоды» Вэнс нашел бейсболку с эмблемой «Бостон Ред Сокс» и сразу же нахлобучил ее на голову. Маскировка, конечно, была так себе, но, если легавые успели разослать его описание, в нем вряд ли будет упомянута засаленная кепка с большим козырьком. А это, в свою очередь, может помочь ему выиграть еще несколько секунд или минут и добраться до места, где его никто никогда не найдет.

Новенькая станция обслуживания, расположенная на обочине шоссе, приятно удивила Вэнса. Двенадцать лет назад, когда он отправился за решетку, это был унылый сарай, словно выброшенный машиной времени откуда-то из середины шестидесятых. Теперь же станция включала не только заправку и ремонтную мастерскую, но и уютное кафе открытой планировки, где подавали больше двадцати разновидностей горячих – но не горячительных – напитков, а также мотель и продовольственный магазинчик сети «Маркс & Спенсер». Конечно, этот современный комплекс изрядно подпортил расстилающийся вокруг пасторальный английский пейзаж, зато он был очень удобен. По сравнению с тем, что могли предложить станции обслуживания десять-пятнадцать лет назад, это несомненный прогресс.

«Шкоду» Вэнс загнал в самый спокойный уголок парковочной площадки как можно дальше от мотеля и поставил так, чтобы регистрационные номера не просматривались камерами системы видеонаблюдения, которые, конечно, здесь тоже присутствовали. Так он надеялся выиграть еще немного времени, прежде чем полиция нападет на его след.

Уже из чистого любопытства Вэнс открыл багажник такси. В углу он обнаружил узел с какой-то одеждой. Развернув его, он обнаружил, что держит в руках легкий дождевик. То, что надо! Правда, плащ оказался немного узковат в плечах, зато он полностью скрывал татуировки на руках и на шее – несомненно, одну из самых приметных особенностей его нынешнего облика. Теперь он сможет войти и выйти из мотеля, не привлекая лишнего внимания.

Ключи Вэнс оставил в замке зажигания в надежде, что такси кто-нибудь угонит. Шагая по мощеной дорожке в направлении мотеля, он прятал лицо за поднятым воротником плаща, чувствуя, как в нем нарастает напряжение. Вэнс, однако, решил, что это вовсе не страх, для которого он пока не видел никаких причин. Скорее всего, это просто волнение, подумал он; волнение и предвкушение, к которым добавлялись настороженность и обостренное внимание – те самые чувства, которые одни способны были обеспечить ему безопасность и успех. И не только в данный момент, но и на протяжении всего времени, пока он будет приводить в исполнение свои планы.

У последнего ряда припаркованных на площадке машин Вэнс повернул и пошел медленнее, на ходу разглядывая стоящие бок о бок автомобили. Примерно в середине ряда он заметил искомое – темно-синий «мерседес»-универсал, под лобовым стеклом которого лежала бумажка с выведенным на нем длинным номером, похожим на телефонный. Последние три цифры были 3, 1 и 4.

Отвернувшись от «мерседеса», Вэнс двинулся к входу в мотель. Толкнув дверь, он уверенно вошел внутрь и пересек вестибюль, направляясь к лифтам. Никто из людей, сидевших на диванах или пивших кофе в небольшом кафетерии, не обратил на него внимания. Даже администратор, который как раз занимался новоприбывшим постояльцем, едва повернул голову, чтобы посмотреть в его сторону, но тотчас снова уткнулся в регистрационную книгу. Все шло именно так, как рассчитывал Вэнс. Терри неплохо поработал, когда нашел этот мотель, а потом, во время своих визитов в тюрьму, сообщил ему все подробности, которые могли оказаться важными и существенными.

У лифтов Вэнс нажал кнопку вызова и, как только отворились двери, шагнул в кабину. На третьем этаже он свернул в коридор налево от лифтов, в котором стоял сильный химический запах искусственного освежителя воздуха. Вскоре он оказался перед дверью 314-го номера. Здесь Вэнс трижды постучал и отступил на шаг назад на случай, если придется бежать.

Но все оказалось в полном порядке. Дверь номера бесшумно отворилась, и Вэнс увидел худую сутулую фигуру и обезьянье лицо Терри Гейтса – своего преданного помощника, который на протяжении двенадцати лет исполнял все его просьбы и требования. Именно Терри дал нужные показания, благодаря которым у суда появились основания усомниться в справедливости приговора, вынесенного Вэнсу по первому убийству. Именно Терри все это время верил в невиновность своего кумира и никогда не задавал ненужных вопросов, о чем бы тот ни попросил. Сейчас, правда, в его глазах мелькнула неуверенность, но потом их взгляды встретились, и лицо Терри расплылось в широкой улыбке. Раскинув руки в стороны, он попятился назад, в комнату.

– Входи же скорее! – Терри говорил с сильным тайнсайдским[4]4
  Тайнсайд – промышленный район в Нор тумберленде.


[Закрыть] акцентом, который отчетливо звучал даже в таком коротком приветствии.

Вэнс быстро шагнул через порог и закрыл за собой дверь. Оказавшись в номере, он с шумом выдохнул воздух и улыбнулся Терри.

– Как я рад тебя видеть! – проговорил он своим обычным задушевным баритоном.

Терри снова улыбнулся.

– Наконец-то, Джеко! Ты даже не представляешь, как тяжело мне было навещать тебя в тех ужасных местах! Столько лет… – Он махнул рукой в сторону комнаты. – Ну как, тебе нравится?

Вэнс кивнул. Откровенно говоря, комната была намного лучше, чем он рассчитывал, хотя мотель – лишь кратковременная остановка на пути к роскоши и комфорту, которые он считал своими по праву. В номере было чисто прибрано, а в воздухе не витали застарелые запахи табака и спиртного. Обстановка, правда, выглядела куда как скромно: белые стены, белые покрывала на постели, темная деревянная панель за изголовьем кровати, простые занавески табачного цвета. Единственным ярким пятном в комнате был пестрый ковер на полу.

– Очень нравится, – сказал он вполне искренне, снимая бейсболку и сбрасывая плащ. – Ты молодец, Терри.

– Как все прошло? Кстати, не заварить ли тебе чаю? Может, тебе нужно что-то еще? Здесь, в кейсе, все необходимые документы и удостоверения личности, – торопливо объяснял Терри. – Да, в здешнем «Марксе» я купил вполне приличные сэндвичи и салат, очень рекомендую…

– Все прошло просто отлично, – ответил Вэнс, с наслаждением потягиваясь. – Как говорится, без сучка без задоринки… – Он похлопал Терри по плечу. – Спасибо тебе за все. Перекусить, конечно, не помешает, но лучше начать с самого важного. В первую очередь мне необходим душ. – Он с отвращением поглядел на свои татуированные предплечья. – Нужно поскорее избавиться от этих бросающихся в глаза «особых примет». Честно говоря, за двенадцать лет я так и не понял, зачем некоторые люди делают себе татуировки. – Он сделал движение к небольшой дверце, которая вела в ванную комнату.

– Так-то оно так, – согласился Терри, – но для нас, пожалуй, хорошо, что Джейсон так себя разукрасил. Если у человека такие татуировки, никто не станет особенно вглядываться в его лицо.

– На это я и рассчитывал. А бритва у тебя есть? Хочу поскорее избавиться от этой дурацкой козлиной бородки.

– Бритва на полке. И бритва, и другие туалетные принадлежности. Все, что ты просил. – Терри в очередной раз улыбнулся. Он, как всегда, стремился угодить Вэнсу.

Закрыв дверь ванной, Вэнс включил душ и отрегулировал воду. Помощник напоминал ему хорошо выдрессированное животное. О чем бы Вэнс его ни попросил, все исполнялось немедленно и точно. Казалось, Терри совершенно не задумывается о том, что и зачем от него требуют. По-видимому, он до сих пор считал себя его должником, и все потому, что много лет назад Вэнс, который в те времена еще считался национальным героем, провел немало часов у постели тяжелобольной сестры Терри. Филлис умирала от рака, и Терри вообразил, будто Вэнсом движут сострадание и милосердие. Он так и не понял, что на самом деле его кумиру нравилось сидеть с умирающими просто потому, что он любил смотреть, как утекают их жизни, как постепенно исчезает все человеческое и остается только пустая оболочка. К счастью, подобная мысль так и не пришла Терри в голову, и он продолжал считать его поступок высшим проявлением доброты и сочувствия. Филлис очень нравилась передача «Встречи с Вэнсом», и появление любимого телеведущего у изголовья ее больничной койки стало единственным, что осветило жалкий остаток ее летевшей к концу жизни.

Сняв протез, Вэнс ступил в душ, наслаждаясь тем, что температура воды была именно такой, какую он любил, и что он может регулировать ее сам. Потом он тщательно вымылся с мочалкой и гелем для душа с ароматом настоящего лайма и миндаля. Не без труда оттерев татуировки с шеи, Вэнс сбрил бородку, оставив только усы, потом снова встал под душ. «Что за непередаваемое ощущение – снова стать полновластным хозяином собственной жизни», – думал он. Наконец татуировки на руке размокли и поползли, как циферблаты на картинах Дали. Вэнс тер предплечье о грудь и живот, пока переводные картинки не превратились в полурастворенный клей, потом подставил руку под струю воды, смывая остатки татуировок в канализацию.

Выбравшись из душа во второй раз, он закутался в толстое махровое полотенце, которое показалось ему невероятно мягким и теплым. Покрыв искусственную кожу протеза гелем для душа, он снова выждал, пока растворится клей, и смыл его под струей воды. Теперь и на его искусственной руке не осталось никаких следов от татуировок. Тщательно растираясь полотенцем, Вэнс снова задумался о Терри. Когда-то этот человек дал ради него ложные показания в суде. Одному богу известно, сколько других нарушений закона он допустил за последние двенадцать лет, выполняя поручения Вэнса. Отмывание денег, фальшивые паспорта и документы – да мало ли что еще… Кроме того, именно Терри отвечал за практические аспекты подготовки его побега. До сих пор Вэнс не замечал никаких признаков того, что помощник может предать его – человека, которому он по-прежнему поклонялся как святому, и все же…

Терри знал слишком много – это был неоспоримый факт. И его вера в Вэнса продержалась столь долго единственно потому, что когда-то он убедил себя: человек, который провел столько часов у постели его умирающей сестры, просто не может быть виновен в тех чудовищных преступлениях, в которых его обвиняют. Но сейчас ситуация коренным образом переменилась. У Вэнса были свои, вполне определенные планы. Очень серьезные планы. И, когда прольется кровь, когда станет ясно, что новые убийства – дело его рук, места для сомнений просто не останется. Даже Терри с его твердой верой в непогрешимость Вэнса не сможет больше закрывать глаза на очевидное. Больше того, он поймет, что и сам отчасти повинен в развязанной его кумиром вакханалии смертей, и для него это, конечно, будет ужасно. Терри всегда был человеком мужественным, умевшим отстаивать свои взгляды во что бы то ни стало. На протяжении двенадцати лет он верой и правдой служил Вэнсу, потому что считал это единственно правильной линией поведения, но, обнаружив свою ошибку, он не станет колебаться и отправится прямо в полицию. Поступить иначе он просто не сможет.

Все это значило, что из помощника Терри превратился в источник потенциальной опасности. Очень серьезной опасности, если учесть все, что ему известно… И если он кому-то об этом расскажет, если откроет все, что знает, Вэнсу придет конец.

Впрочем, Вэнс не сомневался: помешать подобному развитию событий вполне в его силах.

13

Сержант Альвин Амброуз старался держать себя в руках и не слишком раздражаться, преодолевая многочисленные посты безопасности на входе в Оквортскую тюрьму. Его просвечивали, пропускали через металлодетекторы, заставили сдать мобильник и рацию… Да будь охрана хотя бы вполовину так бдительна по отношению к людям, которых она выпускала, думал Амброуз, его бы сейчас здесь не было.

Впрочем, и при других раскладах ему вряд ли пришлось бы тащиться сюда, чтобы расспрашивать местное начальство об обстоятельствах побега Вэнса. Оквортская тюрьма находилась на территории полиции Уэст-Мерсии – достаточно близко к Вустеру, чтобы расследование оказалось в компетенции городского управления полиции. По существующим правилам, это задание должно было достаться начальнику Амброуза, однако с тех пор, как стало известно, что место, на которое метил инспектор Паттерсон, получила Кэрол Джордан, он словно объявил молчаливую забастовку. Нет, Паттерсон продолжал являться на работу, но все дела, которые ему удавалось спихнуть на Амброуза, ложились на стол сержанта с завидной регулярностью. Так вышло и на этот раз. Последнюю надежду увидеть своего начальника снова в седле Амброуз утратил, как только стало известно имя сбежавшего преступника. Тот факт, что именно Кэрол Джордан арестовала Вэнса много лет назад, только еще больше упрочил начавший складываться в подразделении порядок вещей.

Начальник полиции Уэст-Мерсии по-прежнему считал, что побегом занимается Паттерсон. В действительности же работать над этим делом приходилось Амброузу, и только Амброузу. При этом Паттерсона явно не волновало, что начальник тюрьмы, который, несомненно, ожидал, что охоту на опасного беглеца возглавит не сержант, а какой-то более высокопоставленный полицейский чин, мог просто отказаться разговаривать с Амброузом. Сам Амброуз, впрочем, не стал протестовать, решив положиться на свой внушительный внешний вид, который, как бывало уже не раз, помогал ему справиться с самыми разными трудностями. Он к тому же не сомневался, что в случае каких-то непредвиденных обстоятельств может рассчитывать на опыт Кэрол, даже несмотря на то, что формально она еще не приступила к своим обязанностям в Вустере. Ему уже приходилось с ней работать, и она произвела на него очень сильное впечатление, а удивить Альвина Амброуза было не просто.

Наконец он миновал все посты безопасности, преодолел последний пропускник и, пройдя по короткому коридору, оказался в кабинете, где за заваленным бумагами столом сидел на удивление молодой мужчина. Увидев Альвина, он стремительно поднялся и, придерживая одной рукой полу пиджака, протянул другую сержанту. Высокий, поджарый, он производил впечатление весьма энергичного человека. Это было тем более удивительно, что, приблизившись к столу, чтобы обменяться с ним рукопожатиями, Амброуз разглядел сетку тонких морщин, покрывавших лицо, казавшееся издали таким моложавым. По-видимому, мужчина был намного старше, чем он предположил поначалу.

– Джон Грининг, – представился мужчина, крепко пожимая Амброузу руку. – Заместитель начальника тюрьмы. Шеф уехал в Лондон – его вызвали в министерство для беседы. – Он показал глазами куда-то наверх и слегка приподнял брови, напомнив Амброузу Дэвида Теннанта в роли Доктора Кто. Как ни странно, одной этой мысли хватило, чтобы у сержанта испортилось настроение. Возможно, именно поэтому он и остался стоять, хотя Грининг жестом показал ему на кресло напротив стола.

– Ничего удивительного, – несколько сварливым тоном заметил Амброуз и добавил: – В данных обстоятельствах…

– Можете не сомневаться, побег Вэнса нас сильно удивил, – сказал Грининг.

«Удивил» показалось Амброузу не самым удачным словом. В самом деле, знаменитый на всю страну серийный убийца практически беспрепятственно покинул тюрьму, за которую нес ответственность этот человек. Другой на его месте не знал бы, куда деваться от стыда, но Грининг был всего-навсего «удивлен».

– Я не сомневаюсь, что этот побег повлечет за собой самое серьезное расследование всех обстоятельств, – сказал он. – Но я приехал сюда не за этим.

По лицу Грининга скользнуло выражение досады. И снова Амброуз подумал о том, что вместо стыда или раздражения заместитель начальника тюрьмы испытывает лишь легкое недовольство – как будто кто-то покритиковал его галстук. Впрочем, ярко-красный в мелкую зеленую клетку галстук Грининга действительно выглядел несколько нелепо.

– Уверяю вас, до сих пор у нас не было случаев коррупции среди персонала тюрьмы, – сказал Грининг.

Амброуз фыркнул.

– По-моему, ваш случай гораздо хуже, вам не кажется? Коррупция обошлась бы вам куда меньшей кровью, чем некомпетентность. Но, как я уже сказал, меня это мало касается. Я приехал сюда, чтобы поговорить с Джейсоном Коллинзом.

Грининг напряженно кивнул.

– Комната для допросов готова. Беседу можно записать на видео и на аудио. Откровенно говоря, мы все крайне удивлены, что Джейсон оказался причастен к побегу. Он уже давно находится в коррекционно-психотерапевтическом отделении, и до сих пор дела у него шли очень хорошо.

– Ваш студент-отличник? – Амброуз недоверчиво покачал головой. – Ну-ну…

Грининг кивнул надзирателю, который привел Амброуза в кабинет.

– Офицер Эшмолл покажет вам, где находится комната для допросов.

Поняв, что Грининг больше не намерен с ним разговаривать, Амброуз пожал плечами и вслед за надзирателем вышел в коридор. Миновав еще один решетчатый тамбур-пропускник, они углубились в лабиринт тюремных коридоров.

– Вы знали Вэнса? – спросил Амброуз у своего сопровождающего.

– Знал, кто он такой, – ответил Эшмолл. – Но мне ни разу не приходилось иметь дело непосредственно с ним.

На этом разговор оборвался. Вскоре они в очередной раз повернули и оказались перед какой-то дверью. Эшмолл отпер замок при помощи магнитной карточки-ключа и, отворив дверь, отступил в сторону, пропуская Амброуза. Сержант шагнул вперед, но на пороге ненадолго задержался, внимательно изучая человека, сидевшего за привинченным к полу столом. Наголо выбритый череп, козлиная бородка, затейливые татуировки на руках и шее… все так, как ему описывали.

Коллинз поднял голову и окинул Амброуза равнодушно-презрительным взглядом:

– Ну, чего уставился?

Амброуз достаточно часто сталкивался с подобным отношением, поэтому откровенный вызов, прозвучавший в словах Коллинза, не мог вывести его из равновесия. Ничего не ответив, он внимательно осмотрел серые бетонные стены, люминесцентные лампы и вымощенный каменной плиткой пол комнаты, словно собирался описывать ее для брошюры риелторского агентства. В воздухе так сильно пахло застарелым потом и нестираными носками, что Амброуз почти пожалел о тех временах, когда в служебных помещениях разрешалось курить.

Наконец он сделал еще пару шагов и оказался возле стула, стоявшего с противоположной стороны стола. Усевшись, Амброуз знаком отпустил надзирателя, который, прежде чем уйти, показал сержанту кнопку, которую тот должен был нажать, когда закончит.

– Я – сержант Амброуз из полиции Уэст-Мерсии, – представился Альвин. – И я пришел сегодня сюда, чтобы поговорить о том участии, которое ты принял в побеге Джеко Вэнса.

– Я знаю, зачем ты здесь, фараон, – ответил Джейсон Коллинз мрачным низким голосом. – Только никакого участия не было. Просто вчера вечером он предложил мне поменяться с ним камерами, вот и все.

Амброуз от души расхохотался. Казалось, его громкий смех заполнил собой всю небольшую комнату, и Коллинз невольно вздрогнул от удивления и страха.

– Сделай мне одолжение, – проговорил Амброуз, немного успокоившись, – перестань нести чушь и рассказывай, что знаешь.

– Я ничего не знаю, – упрямо повторил Коллинз. – Это была просто шутка. Мы поспорили – он утверждал, что сможет сделать так, чтобы его приняли за меня, а я говорил – нет. Мне и в голову не могло прийти, что дело гораздо серьезнее, чем кажется. – И он самодовольно усмехнулся, будто хотел сказать: «Я, конечно, вру, но ты никогда не сможешь этого доказать».

– Такая шутка должна была потребовать нескольких лет подготовки, – в свою очередь усмехнулся Амброуз. – Не слишком ли много?

Коллинз пожал плечами.

– Меня это не касается. Джеко сказал, что у него все получится, а как – не мое дело. Я и не стал особенно вникать. – Он неожиданно показал полицейскому поднятые большие пальцы. – Но должен признать, Джеко отлично справился.

– Я тебе не верю, Джейсон.

Коллинз снова пожал плечами:

– Хочешь верь, хочешь не верь. Мне наплевать.

– Но ты хотя бы должен понимать, что после сегодняшнего происшествия ты не сможешь больше оставаться в коррекционно-психотерапевтическом отделении. Тебя снова переведут в категорию «А» и лишат всех привилегий. Не будет больше ни теплого одеяла, ни отдельного туалета, ни душещипательных психотерапевтических сеансов, да и из программы временного освобождения тебя тоже исключат. Будешь до старости сидеть в блоке строгого режима… если только не сообщишь нам что-то настолько полезное, что позволит снова пересмотреть твой статус.

Губы Коллинза изогнулись в злорадной усмешке.

– У меня есть нечто лучшее, чем информация, фараон. Я тяжело болен. У меня рак, так что вместо камеры строгого режима я очень скоро отправлюсь в тюремную больницу, а оттуда меня отпустят домой, как отпустили на родину террориста, устроившего взрыв в Локерби. Да, легавый, я знаю, что скоро умру, и никакие твои угрозы с этим не сравнятся. Можешь проваливать прямо сейчас, все равно ничего не добьешься.

«А парень не так уж не прав», – подумал Амброуз, вставая со стула и шагая к двери. Когда она открылась, чтобы выпустить его в коридор, сержант обернулся и сказал:

– Надеюсь, рак обойдется с тобой так же, как Вэнс поступал со своими жертвами.

Коллинз ухмыльнулся в ответ:

– Ты еще ничего не видел, фараон. У Джеко такие планы, что по сравнению с ними все предыдущие убийства покажутся вам детской игрой.